CC BY
52
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Алисса Де Бласио
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С «ФИЛОСОФСКИМ БУМОМ»?: ИЗУЧЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ В КОНТЕКСТЕ АМЕРИКАНСКОЙ СЛАВИСТИКИ
Как отмечал главный редактор журнала «Вопросы философии» В. А. Лекторский в докладе о современной ситуации в российской философии на конференции во Фрайбурге (ноябрь 1998 г.), Россия переживает «философский бум»1. По мнению В. А. Лекторского, этот «бум»—всплеск интереса к философии после распада Советского Союза — связан не только с «переломом, который переживает российское общество и российская культура», но и о последствиями многолетней официальной философии2. «Философский бум» проявлялся в свое время в форме издания новых независимых философских журналов и альманахов (например, «Логос» (Москва), «Начала» (Москва), «Параллели» (Москва), «Ступени» (СПб.), «Социологос» (Москва), Сфинкс (СПб.)), обсуждения прежде запрещенных тем, взрыва новых идей и в том, что теперь «философия никому не навязывается»3. Поэтому, как отмечает В. А. Лекторский, современная российская философия «играет роль не поставщика некоего единственно возможного мировоззрения, а роль орудия критической рефлексии, важного средства осмысления и обсуждения ценностей жизни, действия и познания»4. Но если в 90-х годах Россия действительно переживала «философский бум» и в данный момент имеются видимые результаты этого процесса, то тогда почему в последующие пятнадцать лет Соединенные Штаты этого «бума» так и не заметили?
Ответ на этот вопрос будет многоаспектным и потребует рассказа об изучении российской философии в Соединенных Штатах. Труды российских философов практически не представлены в американских учебных программах по философии, за редким исключением отдельных работ определенных и предсказуемых авторов. Прежде всего это относится к Н. А. Бердяеву, который время от времени появляется в лекциях по экзистенциализму, хотя 20 лет назад это происходило чаще, чем в настоящее время. Тем не менее Михаил Сергеев (Университет искусств, Филадельфия)5 правильно отмечает, что «рядовой американский философ мог читать Бердяева, но о традиции русской мысли (он) представления не имеет»6. В Америке можно встретиться также с термином «марксизм-ленинизм» в курсе по
политической философии или при изложении марксизма для характеристики социалистического мировоззрения.
Итак, российские философские идеи не рассматриваются на факультетах, где занимаются «чистой философией» (при допущении, что такая идеалистическая концепция существует), но большинство американских работ по теме российского мышления находится в пространстве «славистика». В этом случае следует иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, количество исследователей, работающих над этой темой, невелико. Во-вторых, идеи русских мыслителей трактуются исключительно с литературной или культурологической точек зрения. Эти, в принципе достаточно продуктивные подходы, являются в американском изучении российской философии практически единственными и в силу этого — односторонними. Теперь легко понять, что любимыми объектами исследования будут труды М. М. Бахтина7, Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, Ф. М. Достоевского,
В. С. Соловьева и Л. Н. Толстого.
Однако исследования российской философии на факультетах славистики имеют свои трудности. Одной из них является отсутствие в университетах штатных должностей для специалистов, работающих в этой области. Даже очень яркому ученому, пишущему диссертацию по этой теме, придется совмещать философскую проблематику с литературной и лингвистической, чтобы оправдать свое решение о выборе такой «бесполезной» темы. Поэтому отсутствует преемственность специалистов, чьи научные интересы связаны с российской философией, и потому же невозможно строить систему преподавания и исследования российских философских мыслей. Ощущается, что изучение России и ее культуры уже прошло свой «зенит». М. Сергеев развивает эту мысль, когда отмечает, что «американцы ведь народ практичный. В годы холодной войны их интерес к России и странам соцлагеря был значительно выше. Зато после развала СССР и превращения России в региональную державу государственные субсидии, а также приток студентов пошли на убыль»8.
Таким образом, недостаточная изученность российской философии в Америке обусловлена положением, при котором российской философией занимаются в большинстве случаев не сами философы или историки философии, а специалисты в области литературоведения и культурологии, обычно работающие на факультетах славистики. А для этих специалистов российская философия достаточно редко является основным направлением научной деятельности, так как российская традиция мышления не играла никакой серьезной роли в западной академической системе.
Тем не менее тот факт, что не существует организованной системы изучения российской философии, не означает, что отсутствуют серьезные американские исследования по этой теме. Кафедры славистики в США не пустые «анахронические феномены», как отмечает профессор Драган Куюнджич (Калифорнийский университет в Ирвайне) в совместной беседе с Александром Ивановым (главным редактором издательства «Ad та^шет»), высказывая ряд неточных замечаний об американском изучении России9. А.Иванов, в свою очередь, ошибается, когда говорит о том, что в Америке существует «чудовищное небрежение современным опытом» к изучению российской мысли. Например, он считает, что «олавист готов писать о Пильняке, но уже писать о Пелевине — это просто немыслимо... Писать о Сорокине или о кинематографе Балабанова — нереально. Думать о Подороге или последних текстах Рыклина — вряд ли»10. Но если мы обратимся к какой-либо кафеде, например кафедре славистики Питтсбургского университета, то обнаружим, что все называемое
А. Ивановым «нереальным» и «немыслимым» на самом деле здесь вполне реально:
Джеральд МакКаусланд с 2000 г. публикует статьи о В. Пелевине, роман «Норма» В. Сорокина является частью магистерских экзаменов для аспирантов, Даун Секлер пишет диссертацию о фильмах А. Балабанова и других современных режиссеров, а тексты В. А. Подороги и М. К. Рыклина являются обязательным чтеним в спецкурсе для аспирантов.
Несмотря на негативное отношение к деятельности кафедр славистики и на то, что профессора, работающие в области философии, не отводят России достаточного места на философской карте мире, существует ряд интересных работ по русской мысли, выполненных на этих факультетах. Например, можно говорить о возросшем интересе к сфере политической мысли после недавнего выпуска первого английского перевода «Проблемы идеализма» (2003) под редакцией Рандалла Пула (Колледж Св. Схоластика)11. Другими учеными, работающими в этой области, являются Филип Дж. Свобода (Сара Лауренс Колледж), который изучает
B. В. Розанова12, и Гари Гамбург (Клермонт МакКенна Колледж), чьи интересы связаны с Б. Н. Чичериным13.
В области культурологии и литературоведения Карэл Эмерсон (Принстонский университет) переводит работы М. М. Бахтина и редактирует сборники о нем14. Эдит Клюс (Университет Канзаса), работающая в этой области (кстати, ее произведение о Ницше в России переведено на русский язык15), опубликовала книгу о связи между русской литературой и философией, используя в названии известную метафору литературных критиков «шинель Гоголя»: Fiction’s Overcoat: Russian Literary Culture and the Question of Philosophy (2004). Однако, наверное, самым известным в этой сфере является Михаил Н. Эпштейн (Эмори Университет), работающий в Америке с 1990 г. Он автор пятнадцати книг и большого количества статей, известен в России и на Западе не только как философский критик, но и как философ16.
Один из немногих исследователей, сформулировавший проблему, касающуюся положения и путей развития российской философии,—Джеймс П. Сканлан (Университет штата Огайо), автор исследования «Достоевский как мыслитель» (2006)17 и редактор сборника о постсоветской философии в России: «Russian Thought After Communism: The Recovery of a Philosophical Heritage» (1994)18. Дж. П. Сканлан также является автором-составителем третьего тома «Русской философии» на английском языке, вместе с Джeймсом М. Эди, Джорджем Клайном и Мэри-Барбарой Зелдин19. Как пишет М. Сергеев, эта антология «до сих пор считается стандартным учебным пособием для курсов по русской мысли. Ее третий заключительный том знакомит читателя с представителями русского религиозного ренессанса и марксизма»20. Правда, непонятно, почему сюда не входят «такие крупные фигуры, как Флоренский, Булгаков, Флоровский, Лосев, Бахтин и многие другие советские мыслители послевоенного времени»21.
Если описанные выше работы представляют собой самые оригинальные подходы, то самым давним и активным направлением является изучение русской религиозной философии. Наиболее известными объектами изучения в ней являются личности
C. Н. Булгакова и В. C. Соловьева, имена которых часто звучат на конференциях. Возобновление интереса к творчеству С. Н. Булгакова стало даже отдельной темой одного заседания ежегодной престижной американской конференции по славистике (American Association for the Advancement of Slavic Studies (AAASS)) в Вашингтоне в 2006 г., где три докладчика размышляли о феномене еще одного бума — «булгаковского бума». Профессор Поль Валлиере (Бутлерский университет), один из немногих публикующих в Соединенных Штатах работы по русской религиозной философии,
выступил с докладом «Почему мы переживаем булгаковский бум?»22. Другими известными участниками заседания были Катерин Евтухов (Джорджтаунский университет), переводчик «Философии хозяйства» С. Н. Булгакова23, Джудит Дойтч Корн-блатт (Университет Висконсина, Мэдисон)24 и Борис Яким25 —опытный переводчик большого количества работ С. Н. Булгакова, И. В. Киреевского, В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Л. Франка, и А. С. Хомякова. Необходимо отметить, что в этом заседании, дискуссией на котором руководил Яким, приняли участие 25-30 человек. На заседании присутствовало в пять раз больше людей, чем на дискуссии о фильме «Борат» (20 06)26. Если интерес к С. Н. Булгакову выше, чем к грубому, неумелому «казаху» (роль американского комика Саши Барона Кохена), проказы которого развлекают даже самых серьезных славистов, то, может быть, это именно то, что имел в виду В. А. Лекторский под «философским бумом»? Такое большое количество участников ставит заседание в один ряд с заседаниями по теме кино и поп-культуры, на которых всегда присутствует много участников27. Все это показывает что интерес к российской философии существует.
М. Сергеев рассказывает, как, будучи аспирантом (в начале 90-х годов), он удивил преподавателя Университета Темпл, сообщив ему, что Аристотель переведен на русский язык28. На его взгляд, такая ситуация «точно передает» ситуацию с русской философией в Соединенных Штатах29. Конечно, невозможно представить, что «булгаковский бум» появился бы в американских философских кружках. Но если такая невежественность, описанная М. Сергеевым, когда-нибудь где-нибудь была типична, то в современном академическом сообществе американские философы не такие непросвещенные.
К сожалению, сами российские философы часто не способствуют распространению своих идей на Западе. Когда Д. Куюнджич пишет, что американские слависты «представляют Россию в каком-то анахроничном виде», написав «о Пушкине и о Достоевском так, как будто русская идентичность — это что-то ясное, что можно просто так предъявить или пересказать», он забывает посмотреть на другую сторону этой проблемы. Он не учитывает, что есть современные российские философы, которые считают, что их национальное мышление такое глубокое и такое отличное от других систем философии, что занимает особенное и, следовательно, недосягаемое место в мировой науке. В ответ другие философы впадают в иную крайность: чтобы спасти отечественное мышление от черной дыры с именем «русская идея», они по странной логике утверждают, что в России нет философов или даже что философии в России нет. Не нужно ли думать, что в России, где идеи Ницше всегда пользуются особой популярностью, не Бог умер, а философия?
Конечно, при анализе российской философии нельзя умалять сложностей, возникавших в ходе ее развития, в частности, в Советском Союзе, когда трудно было публиковаться, находить отечественные и зарубежные литературные источники и т. д. Но опасно приписывать российской философии какие-то особенности безотносительно к тернистому пути ее истории. Если рассматривать данные особенности как внутренне присущие российской философии, то неизбежно напрашивается вывод
о том, что философия в России в корне отличается от философии в других странах. Этот вывод мешает представителям русского мышления принимать участие в
30
диалоге с представителями европейской и американской систем мышления30.
К этой проблеме можно добавить еще трудности перевода, так как большинство текстов российских философов написаны, конечно, на русском языке — на языке теряющем, к сожалению, свое влияние31. Чаще всего переводят тексты из русской
религиозной философии XX в. В результате этого понятия «российская философия» и «русская религиозная философия» слишком часто рассматриваются как синонимы. И так как русские религиозные мыслители представляют свою философию в качестве какой-то особенной, исключительной, то разрыв между Россией и Западом становится шире и глубже.
Итак, вернемся к поставленному вопросу: что случилось с «философским бумом»? Хотя интерес к российской философии существует (вспомните неожиданный «булгаковский бум»), американское образование не имеет нужной системы, чтобы выпускать больше специалистов в этой области. Таким образом, как сказано выше, работа, существующая на факультетах славистики, является односторонней: российская политическая философия представлена здесь лишь отчасти, в то время как исследования религиозной мысли ведутся постоянно. А тем временем философы в России продолжают умалять свои заслуги, не умея справиться со своим противоречивым пониманием самой российской философии. В целом можно отметить, что хотя «философский бум» имел место, он не дошел до Америки. И ответ на вопрос о том, дойдет ли он, —пока неизвестен.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Лекторский В. А. Доклад о современной ситуации в российской философии. (Конференция во Фрайбурге. Ноябрь 1998 г. (неопубликованный).)
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же.
5 Подробнее см.: Sergeev M. 1) Sophiology in Russian Orthodoxy: Solov’ev, Bulgakov, Losskii and Berdiaev. Mellon P, 2006; 2) Orthodoxy and Democracy: Sophiological Themes in the Philosophy of Nikolai Losskii // Religion in Eastern Europe XXI. 2001. № 2. P. 35-43; 3) Sophiology of Nikolai Berdiaev // Transactions of the Association of Russian-American Scholars in the USA. 1998. Vol. XXIX. P. 59-72.
6 Сергеев М. Заметки к дискуссии о западной славистике и русской философии // Логос. 2001. № 4. <http://www.ruthenia.ru/logos>
7 В настоящее время влияние М. М. Бахтина выходит за рамки славистики, и его литературные толкования используются во всех сферах литературоведения в Соединенных Штатах.
8 Сергеев М. Указ. соч.
9 Куюнджич Д. и A. Иванов. Западная славистика на рубеже тысячелетий (Беседа с Драганом Куюнджичем и Александром Ивановым) // Логос. 2000. № 4.
<http://www.ruthenia.ru/logos>
10 Там же.
11 Poole R. A., trans. Problems of Idealism: essays in Russian social philosophy. New Haven, 2003. Подробнее см.: Poole R. A. Neo-idealist philosophy in the Russian Liberation Movement: the Moscow Psychological Society and its symposium, «Problems of idealism». Washington, 1996.
12 Swoboda Ph. J. Windelband’s influence on S. L. Frank // Studies in East European Thought. 1995. Vol. 47. № 3-4. P. 259-290.
13 Подробнее см.: Hamburg G. 1) Liberty, Equality and the Market: Essays of Boris Chicherin. New Haven, 1998; 2) Boris Chicherin and Early Russian Liberalism. Stanford, 1992.
14 Подробнее см.: Emerson C. 1) Soloviev, the Late Tolstoy, and the Early Bakhtin on the Problem of Shame and Love // Slavic Review. 1991. № 50.3. P. 663-71; 2) The First Hundred
Years of Mikhail Bakhtin. Princeton, 1997; 3) Critical Essays on Mikhail Bakhtin. Princeton, 1999.
15 Клюс Э. Ницше в России. СПб., 1999.
16 Личный сайт М. Н. Эпштейна: http://www.emory.edu/INTELNET/Index.html
17 Сканлан Дж. П. Достоевский как мыслитель. СПб., 2006.
18 Scanlan J. P., ed. Russian Thought after Communism: The Recovery of a Philosophical Heritage. Armonk, 1994.
19 Edie J. M., Scanlan J. P., Zeldin M.-B. wih the collaboration of George L. Kline. Russian Philosophy. 3 vols. Knoxville, 1965.
20 Сергеев М. Указ. соч.
21 Там же.
22 Подробнее см.: Valliere P. Modern Russian Theology: Bukharev, Soloviev, Bulgakov: Orthodox Theology in a New Key. Edinburgh, 2000.
23 Bulgakov S. Philosophy of Economy: the World as Household / Ed. and trans. Catherine Evtuhov. New Haven, 2000. Подробнее см.: Evtuhov C. 1) The cross and the sickle: Sergei Bulgakov and the fate of Russian religious philosophy. Ithaca, 1997; 2) Letters from Bulgakov to Florovskii // Studies in Russian Intellectual History. 2002. P. 175-226.
24 Подробнее см.: Kornblatt J. D, Gustafson R. F., eds. 1) Russian religious thought. Madison, 1996; 2) The Truth of the Word: Solovyov’s Three Conversations speaks on Tolstoy’s Resurrection // SEEJ. № 45.2. Summer, 2001; 3) Visions of Icons and Reading Rooms in the Poetry and Prose of Vladimir Solov’ev // Aesthetics as a Religious Factor in Eastern and Western Christianity. Eds. Wil van den Bercken and Jonathan Sutton. Leuven, 2005. P. 125-143.
25 Некоторые из недавних его переводов: Bulgakov S. The Lamb of God / Trans. B. Jakim; Solov’ev V. The Justification of the Good: An Essay on Moral Philosophy / Trans. B. Jakim. Grand Rapids, 2005; Florenskii P. The Pillar and Ground of the Truth: An Essay in Orthodox Theodicy in Twelve Letters / Trans. B. Jakim. Princeton, 2004; Solov’ev V. Lectures on Divine Humanity / Trans. Boris Jakim. Herndon, 1995.
26 Об этом подробнее: Condee N. Borat. Cultural Learnings of America for Make Benefit Glorious Nation of Kazakhstan, USA // Kinokultura. 2006. <http://www.kinokultura.com>
Блог о С. Н. Булгакове даже существует на популярном сайте «Живой Журнал»: <http://community.livejournal.com/sbulgakov />
28 Сергеев М. Указ. соч.
29 Там же.
30 Об этом подробнее: Сканлан Дж. Нужна ли России русская философия? // Вопросы философии. 1994. № 1.
31 Об этом подробнее: Рыклина В. Русский язык: Больше не великий и не могучий // Русский Newsweek. № 36. 18-24 сентября 2006. </www.runewsweek.ru>
