CC BY
9
«Что происходит? Что дальше?» (обзор научной дискуссии)
Сухина Татьяна Сергеевна
научный сотрудник,
ФГБОУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова», Москва, Российская Федерация E-mail: tssmsu@mail.ru
Аннотация. Обзор представляет дискуссию на тему «Что происходит? Что дальше?», состоявшуюся на экономическом факультете МГУ в рамках международной научной конференции «Россия в переделье: цивилизация, техногенез, экономика», организованной лабораторией философии хозяйства совместно с научным советом «Центр общественных наук» МГУ и проведенной в режиме онлайн. Участники дискуссии, сосредоточившись на вопросах, сформулированных в названии «Что происходит? Что дальше?», высказали свое отношение к переменам, происходящим с миром, человеком, обществом, экономикой в современных условиях под влиянием стремительного развития технологий (научно-технического прогресса). Участие экономистов, философов, политологов позволило дать разностороннюю характеристику происходящим процессам, посмотреть на проблему с разных позиций.
Ключевые слова: Россия, человек, мир, перемены, цивилизация, научно-технический прогресс, цифровизация, переделье. JEL codes: А13, 030
Для цитирования: Сухина, Т.С. «Что происходит? Что дальше?»(обзор научной дискуссии) / Т.С. Сухина. - Текст : электронный // Теоретическая экономика. - 2021 - №11. - С.102-110. - URL: http://www.theoreticaleconomy.ru (Дата публикации: 30.11.2021)
В рамках международной научной конференции «Россия в переделье: цивилизация, техногенез, экономика», проведенной на экономическом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова в онлайн-формате по инициативе лаборатории философии хозяйства и научного совета «Центр общественных наук», состоялась дискуссия на тему «Что происходит? Что дальше?», в которой приняли участие декан экономического факультета, доктор экономических наук А.А. Аузан, доктора наук Ю.М. Осипов (ведущий), Ф.И. Гиренок, В.А. Кутырёв (Н. Новгород), С.Н. Сильвестров, К.А. Хубиев; кандидаты наук
B.В. Кашицын (Новороссийск), И.В. Простаков, директор Института политических исследований
C.А. Марков; президент Фонда экономических исследований М.Л. Хазин.
Открывая дискуссию, председатель научного совета ЦОН МГУ, заведующий лабораторией философии хозяйства д.э.н., профессор Ю.М. Осипов обратил внимание, что «разговор идет о переменах, которые завладели миром, человеком, мне лично хотелось подчеркнуть, что это все не просто так. Переделье — это сложный, большой процесс. Здесь есть и субъективный фактор
— воля, и изменение самой реальности, независимой от человека, которую мы обычно называем объективностью. Реальность является действующим лицом, часто приводит к результатам, которые были не предусмотрены "передельщиками", оказывается сложнее всех замыслов. Она меняется, но по-другому, в результате получается совсем не то, что было раньше, появляется новое, которое не было предусмотрено, что подтверждает даже ситуация с пандемией. Неизвестность делает свое дело
— происходят события, не только потрясающие мир, но и меняющие его. А потом уже мыслящие люди пытаются понять, что, собственно, произошло, и дискуссии эти ведутся десятилетиями и даже столетиями.
История таинственна, мы мало что представляем реально, и сейчас, когда, казалось бы, человек уже овладел своим бытием, меньше зависит от природы, о земном мире он по-прежнему знает мало. Почему на планете Земля вдруг явилось сознание? Мы не знаем, только принимаем как данность. Что такое человек? Мы не знаем сами себя, не можем ответить ни на один вопрос, кроме некоторых
договоренных решений, которые позволяют нам очень много делать — не только принимать решения, взаимодействовать с миром, но и переделывать мир. А мир стал искусственным, и требует переделать человека, чтобы и он тоже стал искусственным. Произошла творческая революция, человек вырвался на свободу и с помощью науки и техники создал искусственный мир, который, с одной стороны, еще дорабатывается, а с другой — он уже нечеловеческий — научно-технический прогресс покушается на человека, на его сознание. В ближайшем будущем современный человек может оказаться в ситуации, когда чип избавит его от необходимости учиться».
«Получается, — подчеркнул профессор Ю.М. Осипов, — что у нас уже не просто новый мир и новый человек, что было и прежде, а теперь речь идет о трансгрессии — о превращении мира в некое свое непродолжение. Возникает что-то такое, подо что не подвести наши представления и привычные смысловые параметры.
Сейчас мы говорим не о внутреннем перераспределении в мире, в котором человек чувствует себя человеком и в котором он качественно меняется, а о выходе за пределы этого мира. Происходит созидание чего-то такого, что не соответствует никакому земному человечеству. Пока это выглядит как угроза или как возможность, но это уже не фантастика, не личный пессимизм — уже многие люди, размышляющие о человечестве, об обществе, о мире приходят к таким заключениям. Человеческий мир стоит на какой-то грани, которую он может перескочить, и вопрос заключается в том, куда этот мир идет с помощью человеческой инициативы?
Отсюда и тема нашей сегодняшней дискуссии «Что происходит? Куда идем?». И вопросы эти сегодня очень серьезные и важные».
Отвечая на вопрос «Что происходит?», М.Л. Хазин, президент Фонда экономических исследований М. Хазина, действительный государственный советник РФ (в отставке), высказал мнение, что в 1991 г. к монопольной власти пришли силы, использовавшие для этого механизм, построенный на стимулировании спроса через эмиссию, и этот процесс, и прибыль от него находились под контролем мировой финансовой элиты. Эта группа в 1991 г. получила монопольный контроль над мировой экономикой. Была предпринята попытка перестроить все человечество под либеральные ценности, но, будучи частично реализованной в Западной Европе, в целом она провалилась.
Сейчас, по мнению М.Л. Хазина, всем стало окончательно ясно, что этот механизм больше не работает, и начали говорить о распаде мира на валютные зоны, потому что невозможно контролировать ситуацию, так как ключевым элементом экономической системы является легитимизация собственности. Становится понятно, что собственность теперь никакой роли не играет, ее достаточно легко можно отобрать. Модель рухнула, и впервые в истории человечества разрушение модели происходит при полном отсутствии альтернативной модели. К этому никто морально не готов.
Система перестала сама себя воспроизводить. Причина, с точки зрения докладчика, в том, что при капитализме инновации финансируются не из сбережений, как при феодализме, а из издержек и включаются в себестоимость, в результате скорость развития резко возрастает, что и позволило Западной Европе за 300 лет с XVI по XIX в. обогнать в развитии всех, включая более богатые регионы. Поэтому ключевая идея новой политики должна быть выстроена на логике возврата к технологии финансирования инноваций только из сбережений, как это было при феодализме. Все попытки оздоровить капитализм к успеху не приведут. Распад мира на валютные зоны вызовет интересную картину: поскольку объемы рынков сократятся, уменьшится уровень разделения труда и выяснится, что цифровые технологии, которые создают новый мир, убыточны, потому что работают только при условии, что все платят за их использование, а если все живут натуральным хозяйством, никакая цифровизация работать не будет, потому что никто не будет платить. Она будет работать только в плане безопасности, потому что этим будет активно заниматься государство.
Нас ждут серьезные и неожиданные перемены, и ключевая задача сейчас — разобраться, как
будут происходить социальные изменения, потому что политические будут следствием социальных. Сложно предсказать, насколько может упасть экономика, возможно, что почти на сто лет назад, только с учетом совершенно другой монетизации. «Согласен, что угрозы от цифровизации ужасные, что они разрушают то человечество, которое есть сейчас, и возникает другой мир, неизвестно — лучший или худший, но у меня есть ощущение, что нам придется возвращаться назад» — заключил М.Л. Хазин.
С точки зрения директора Института политических исследований, к. полит. н., профессора С.А. Маркова, Россия сейчас находится в ситуации преддверия кризиса, в котором заинтересованы разные стороны. Это и несистемная оппозиция, по мнению которой недовольство властью значительно выше, чем это казалось, и системная оппозиция, полагающая, что заслуживает более значительного участия в государственной думе и в политике в целом; и значительная часть элиты, недовольная тем, что ее отрезают от Запада, и значительная часть патриотически ориентированной общественности, которая считает, что власть проводит патриотическую политику, но у власти находятся «либералы», поэтому нужен кризис, чтобы продемонстрировать, кто чего стоит, и вернуться в активную политику в самых разных форматах. Кризиса хочет новое поколение, которое полагает, что шестидесятилетние слишком долго находятся у власти, уже более 20 лет. 30—40-летние надеются, что благодаря кризису у них появится больше властных возможностей. Кризиса хотят многие бизнесмены, которые полагают, что нынешний бизнес слишком монополизирован, слишком связан с существующими политическими и административными структурами, и надеются на передел рынка.
Поэтому кризис практически неизбежен, вопрос в том, какие он примет формы. Наиболее вероятно, что это будет попытка российского «майдана».
С.А. Марков отметил несколько важных процессов, происходящих в мире:
• подавление в большинстве стран мира бунта популистов, в основном национально-ориентированных, может привести к усилению цензуры и впоследствии к постдемократическому режиму, когда под прикрытием демократии реально будут формироваться авторитарные режимы;
• востребованность новыми режимами несамостоятельных, манипулируемых фигур искусственного типа, которых ведет их команда с популистской риторикой;
• рост столкновений между национальными политическими системами и глобальными корпорациями, стремление глобальных платформ установить свою власть;
• рост недовольства населения, прежде всего развитых стран, вынужденного не участвовать в политической сфере, поскольку ничего сделать невозможно, формирование постдемократических режимов, неизбежно порождающих бунты, и неизвестно, какой характер они могут принять.
Важнейшим процессом является нарастание хаоса в мире — это ощущают все, и все этого боятся. И Россия не исключение — за фасадом абсолютно жесткого четкого режима на периферии административно-политической системы тоже нарастают хаотические процессы.
Наша задача сейчас, по мнению С.А. Маркова, — переждать и сохранить силы.
Заведующий кафедрой антропологии философского факультета МГУ, д.ф.н., профессор Ф.И. Гиренок высказал обеспокоенность тем, «что происходит вообще с человечеством, потому что сейчас такое время, когда впервые обсуждается вопрос — быть человеку или не быть. Это звучит странно и нелепо, но тем не менее это так».
В своем выступлении докладчик сформулировал несколько тезисов о социальном интеллекте. «Термин "социальный интеллект" придуман Дайком и применяется для того, чтобы зафиксировать, что люди понимают действия друг друга. Но современное общество идет странным путем — не путем понимания, оно пытается изменить язык и затем ждет, когда изменится все неязыковое. Поскольку все остальное не меняется, должна быть применена сила, чтобы привести все в соответствие с языком». Поэтому, по мнению Ф.И. Гиренка, дело идет к диктатуре, возможно, либеральной.
«На самом деле, никакого социального интеллекта не существует, ибо нет понимания того, что происходит. Современный человек настолько упрощен, что приведен в соответствие со своей
социальной ролью, т. е. мы сами собой выполняем роль бессознательного социального алгоритма. Я жду радикальной смены социальной номенклатуры, появления новой социальной структуры. Я понимаю, что чем больше интеллекта в нашей жизни, тем меньше становится сознания, я даже думаю, что это новый закон формирующегося общества. Если раньше общество составляли отношения людей, опосредованные сознанием, то теперь общество — это отношения между людьми, опосредованные интеллектом, это значит, что мы оказались в обществе, в котором отношения между нами опосредованы бессознательными, числовыми отношениями».
«Я жду радикального внедрения цифровой культуры. В ситуации, когда мы сначала пытаемся изменить язык, а потом ждать, когда все реформируется. Пустой язык теперь связывает и разделяет нас. Пустой, потому что из него изъято наше воображаемое — наши мечты, надежды и грезы, — а пустому языку соответствует и пустые коммуникации. Современное общество прекрасно научилось превращать воображаемое в пыль, в атомы, в потоки множественных поверхностных частиц, чтобы сообщить нам, что теперь уже не требуется не только наше сознание, но не требуется человек вообще в той конституции, в которой он достался современному обществу. Сформировалась заявка на нового человека с новыми, возможно, заданными свойствами».
В заключение Ф.И. Гиренок привел цитату из «Фауста»: «Конец — нелепое словцо, чему конец, что, собственно, случилось? Раз нечто и ничто отождествилось, так было ль что-то налицо? Лишь видимость мелькала, вот что было!». По мнению Гиренка, с миром происходит то же, что с человеком, поэтому он все больше приходит к выводу, что «человечество оказалось неудачным проектом, и с ним произойдет то, что происходит с ненастоящим».
Чтобы концептуализировать происходящие процессы, полагает д.ф.н., профессор В.А. Кутырев (Нижегородский государственный университет), нужно сделать обобщение и сказать, что «идет поколение мутантов, возникает человек-мутант с когнитивным чипом — наступает предварительный этап перед киборгизацией. Вскоре человечество начнет разделяться на технократов-техноидов и человека, оставшегося традиционным». С точки зрения В.А. Кутырева, это уже не фантазии, а реальность. Происходит технологическая революция.
«Нашу эпоху можно определить, как трансмодернизм, когда происходит переход через человека. Наступает эпоха постчеловека и, конечно, ее элемент — трансгуманизм, отсюда он наступает на все человеческие начала. Поразительно, что это уже описано в антиутопиях, но мы боимся это знать, слишком трагично. И Россия идет не отдельным путем, а тем же путем, но с отставанием, пытаясь подражать». По мнению В.А. Кутырева, наступает технологическая сингулярность.
Д.э.н., профессор экономического факультета МГУ К.А. Хубиев, говоря об уровнях абстракции глобальных перемен, подчеркнул, что, «какими бы абстракциями мы ни оперировали, нам не следует отрываться от реальности и забывать о ней. Нынешняя реальность имеет объяснение на более конкретных уровнях, и об этом мы не должны забывать, куда бы ни заходили в своих исследованиях».
Главная угроза сейчас — угроза изменения природы человека, она не столь отдаленная и не столь фантастическая. Под видом искусственного интеллекта возможно вмешательство в человеческую природу, причем под благовидным предлогом улучшения памяти или речи; с человеком, или со значительной частью человечества, более просвещенная и властная часть человечества может совершить манипуляции, ориентированные на то, чтобы создать угодную себе человеческую массу, если только будет возможность вторжения в его человеческую природу. «Если будет нарушена человеческая природа, все остальное не имеет смысла. Человеку, у которого разрушены социальные конструкции, вопросы о судьбе России уже будут не интересны, ему будет не важно, где жить, но у него сохранится природа потребителя, воспроизводящего свою жизнь. Но как он это будет делать — как человек, как животное? Во что его могут превратить попытки создания и развития искусственного интеллекта?» Такая угроза, по мнению К.А. Хубиева, есть и это надо иметь в виду.
«Говоря об угрозах и даже уроках человечеству, необходимо отметить, что пресловутый ковид
продемонстрировал человеку исключительную солидарность, атаковав его по всем фронтам и весьма успешно. По отношению к человечеству это внешняя сила, и таких внешних угроз может быть еще много, они могут иметь разную природу — техногенную, природную — и человечество должно быть к этому готово. Но сейчас нет уверенности, что человечество успешно справляется с этим — не хватает организованности, сплоченности. Очевидно, человечеству нужно стремиться к отказу от каких-то фундаментальных основ, его разобщающих, например, от принципа методологического индивидуализма, на котором устроена большая часть современного развитого мира, и переходить к другим альтернативам».
Переходя на более конкретный уровень, обращаясь к судьбе России, необходимо обратить внимание на то, как устроена система в России. Несмотря на то, что Президент провозгласил патриотизм нашей основной идеологией, все ценности патриотизма берутся из советского прошлого. Из последнего тридцатилетия, когда мы совершили радикальные перемены, для этой официальной идеологии и патриотизма не взято ничего, при этом советская социально-экономическая система, породившая эти ценности, отрицается. «Получается, что берем ценности из прошлого, а систему, их породившую, отрицаем — такая двойственность может создавать достаточно взрывоопасный потенциал. С этим необходимо определиться!» — подытожил К.А. Хубиев.
Чтобы представить свой взгляд по вопросам, сформулированным в названии конференции, декан экономического факультета МГУ д.э.н., профессор А.А. Аузан предложил три тезиса.
Тезис 1. Что происходит? По своей природе кризис 2020 г. не экономический, не циклический, а цивилизационный, возникший в результате внешнего шока. Такого рода кризисы случались, но не часто, поэтому ныне живущие поколения не имеют опыта по его преодолению.
Цивилизационный, потому что под вопрос поставлено то, что еще год назад считалось достаточно прочным основанием устойчивого мира — представление о том, что мы имеем достаточно развитое здравоохранение, науку, образование, медиа, что демократии хорошо справляются с текущими задачами, глобализация. Возникли новые вопросы и совершенно новая развилка. Сейчас мы имеем кризис такого типа, как тот кризис XIV в., который, с точки зрения целого ряда экономистов и историков, породил современные траектории движения стран — это кризис, связанный с «черной смертью» в Европе, поставивший мир на развилку, когда элите пришлось решать, каким образом испуганных людей уговорить или заставить снова работать. В одном случае схема основывалась на экономике и стимулировании, в другом — на силе принуждения, прикреплении к земле.
Теперь, полагает А.А. Аузан, мы стоим на развилке такого же уровня, и ключевым вопросом является вопрос о персональных данных, так как отторжение персональных данных позволяет манипулировать и управлять человеком в коммерческом, политическом, потребительском и любом другом смысле, потому что персональные данные это одновременно источник и больших данных, и личного профиля, ориентируясь на который можно предсказать, что вам понадобится до того, как вы это еще осознали, и окружить вас нужными вам предметами. Это касается и решения политических, и, в определенном смысле, нравственных вопросов. Можно сказать, что вторжение в человеческую природу уже началось, уже идет в большом масштабе.
Поэтому сейчас принципиальным вопросом является вопрос о собственности на персональные данные, потому что возможны разные пути решения этого вопроса — китайский, американский, европейский или другие, например, в рамках цифровых платформ, как это было сделано в телеграмме Павла Дурова, когда сама архитектура системы защищает персональные данные от отторжения. Мы не знаем, к чему приведут эти пути в долгосрочной перспективе, но, по мнению А.А. Аузана, это те цепочки, которые дадут серьезные последствия и сформируют новые национальные траектории.
Тезис 2. Как выглядит выбор в этих условиях? Опираясь на дилемму Кейнса, провозглашающую, что нельзя одновременно совместить свободу, справедливость и эффективность, можно заключить, что от свободы спрос уходит в сторону справедливости либо эффективности, к авторитарному
государственному развитию, т. е. уходит от либерального государства. Свобода по сравнению с 2017 г. переместилась от либерального государства в сторону авторитарного, справедливость остается на прежнем уровне, эффективность государства вышла на первое место.
В мире предлагаются три варианта
Первый представлен КНР, где сформировалось первое тоталитарное государство XXI в., которое основано на отторжении прав индивида и управлении этим индивидом.
Второй вариант можно назвать социал-демократическим, он поднимает значение справедливости, но при этом опирается не на тотальность государства и его эффективность.
Третий вариант представлен квазигосударственными образованиями в виде цифровых платформ с агрегаторами, с репутационными механизмами-рейтингами, экосистем, которые имеют миллионы цифровых граждан, им предлагаются тысячи приложений. Это система со своим предложением и спросом, со своим регулятором, где вместо конституции будет пользовательское соглашение. И это вполне конкурентоспособный вариант, который означает, что новые институты вторгаются уже не в микро-, а в макроэкономические процессы.
Тезис 3. Россия. В 2020 г. Россия, полагает А.А. Аузан, попыталась определиться на траектории нового, третьего за последние 20 лет, социального контракта (обмена ожиданиями между населением и властью), который можно назвать авторитарным. Тем не менее проведенные полевые исследования показывают, что если спрос на эффективное государство в России вырос, то спроса на тоталитаризм в России нет. Реально люди не принимают тоталитарный вариант развития, хотя, похоже, принимают социально-авторитарный вариант.
Подводя итог, А.А. Аузан высказал мнение, что в 2020 г. мы вступили в новый длительный период развития, намного более турбулентный, чем предыдущий, и вероятность войн в нем несомненно выше, поскольку нет прежних равновесий, договоренностей, которые раньше все удерживали. Плюс пандемия. Возможно, мы вошли в новую нормальность. Вероятность любых перемен сейчас очень высока. Сложившаяся конструкция устойчива, но неизвестно, является ли она устойчивой в перспективе.
Директор Института экономической политики и проблем экономической безопасности (Финансовый университет при Правительстве РФ), действительный государственный советник 2-го класса, д.э.н., профессор С.Н. Сильвестров, говоря о том, как меняется человек, подчеркнул, что один из самых острых вопросов — в какой степени человеческий прогресс ускорил существование всего человечества в рамках живой природы? Ускорил до такой степени, что она его перестает терпеть. Человек стал относиться к природе как к ресурсу. Пока ресурсов было много, а людей мало, это нормально работало. Все идет от прогресса, человек был искушен познанием, и, познав сладость творчества, уподобился богу, отсюда появилась гордыня. И по этому пути человек пошел стремительно, наращивая свои возможности и способности, пока не уперся в свои собственные ограниченные возможности: физиологические и психические.
Сначала стал создавать себе подобные антропоморфные существа, потом природоподобные, теперь надчеловеческие и надприродные. По мнению С.Н. Сильвестрова, человек забирается в свою биологическую сущность и неизбежно будет менять свою природу. К этому ведет его стремление к познанию, к удобству, к комфорту. Для этого появились технологические возможности.
Природа ограничена в ресурсах и хочет себя сохранить, поэтому либо мы с ней сохраняемся, либо погибаем. Пандемия — это объективный продукт рисков, которые были достаточно давно осознаны. В сентябре 2019 г. в Брюсселе состоялся «Глобальный саммит по вакцинации», на котором обсуждались вопросы глобального рынка вакцин и были рассмотрены возможные варианты развития пандемии. За этим стоит понимание того, что в истории развития человечества бывают такие эпизоды, которые могут послужить, по сути, триггером для изменения ситуации. Это происходит, когда накопилось огромное количество дисбалансов, мутаций, изменений в социуме, в экономике, в
экологии, в различных областях, с которыми как-то нужно справиться. Возможно, мы стояли перед крахом сложившейся модели, это показал кризис 2008—2009 гг., попытка сгладить его не удалась, накопилось еще больше проблем, и возникла необходимость воспользоваться первой возможностью, которая представится для того, чтобы трансформировать ситуацию и не ввергнуть мир в паническое состояние настоящей сложной депрессии. В условиях глобализации это произошло бы мгновенно.
В нынешней ситуации мы стояли перед риском серьезного финансового кризиса, риск этот не снят, это просто один из элементов той трансформации, которая предусмотрена. За этим стоят еще более серьезные вопросы трансформации личности, коммуникаций, внедрение новых алгоритмов социальной инженерии.
Возникает вопрос: что выстраивается? Выстроен целый ряд глобальных проектов. Отвечая на вопрос, как мы вписываемся в эти проекты, а именно, как мы перестраиваемся, как мы будем выглядеть и кем мы будем, С.Н. Сильвестров обратил внимание, что в глобальные риски теперь вписали климат, экологию, финансы, их связали вместе, и они будут работать.
Мы подписываемся под такими глобальными проектами, как декарбонизация (подписали Парижское климатическое соглашение, которое по большому счету нам не выгодно), зеленый новый курс, новый мировой порядок через создание новой финансовой системы, четвертая промышленная революция — проекты, по которым у нас нет понимания.
Поэтому, говоря о будущем России, нужно посмотреть, как она вписывается в те глобальные проекты, которые фактически запущены, реализуются, активно мониторятся и внедряются. Нужно обратить внимание, что многие моменты концептуально прорабатывались, начиная с 1960—1970-х гг.
Большая проблема, по мнению С.Н. Сильвестрова, заключается в том, что мы создаем новое общество, практически не занимаясь целеполаганием. Это главный ущерб, который мы сейчас нанесли сами себе. Отсутствие цели — это отсутствие практических идей. «У нас нет опережающего мышления, нет опережающего целеполагания, нет понимания этапности и задач. Неизбежно возникает вопрос, а что дальше? Ответа нет. Нужно либо действовать, либо размышлять. Мы время упустили, но возможно не во всем, по крайней мере какой-то адаптационный элемент у нас еще остался. Мир действительно будет меняться, а на какой обочине или в какой колее мы окажемся, это вопрос к нам. Чтобы мы не оказались совсем за бортом».
Проректор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», к.э.н. И.В. Простаков заметил, что на конференции обозначились какие-то направления и он бы отнес себя к партии экономических детерминистов с историческим уклоном.
«Конец истории, по Ю.М. Осипову, это ситуация, когда мы не можем опереться на исторический опыт, у нас нет в прошлом каких-то точек опоры, исходя из которых мы могли бы понимать, что происходит сегодня и как будут развиваться события в будущем».
И.П. Простаков высказал сомнения по поводу этого тезиса по трем направлениям.
1. Конец истории в целом. Нужно вспомнить про аграрную революцию, которая длилась тысячелетие и сопровождалась колоссальным экономическим, социальным и культурным шоком, ставшим первым кризисом в истории человечества, когда радикально сменились уклады. Переход к промышленной революции тоже сопровождался значительным количеством мощных шоков. Мы часто не отдаем себе в полной мере отчет в том, насколько глубоким и радикальным было изменение общества, например, в результате отмены рабства или крепостного права.
Сейчас мы движемся по той же траектории. Мир многоукладен. Есть страны, которые остались в аграрной фазе, они поставляют преимущественно аграрные продукты, есть страны, оставшиеся в индустриальной фазе, которые поставляют какие-то простые комплектующие, сырье, есть страны — поставщики товаров с высокой долей добавленной стоимости и поставщики услуг, и вскоре, наверное, появятся страны, которые будут поставщиками новых ресурсов. Сегодня новый ресурс — это данные, не информация, не знания, а данные, и мы являемся источником, бесконечным носителем этих данных,
потому что есть технологии, алгоритмы, которые эти данные обрабатывают и в результате позволяют получать выгоду. И здесь возможен поворот к безденежной экономике, потому что данные, которые мы несем, сейчас бесплатны, мы сами часто не осознаем, что предоставляем эти данные бесплатно, в обмен на какие-то услуги, как не осознаем того, что являемся огромным, практически бесконечным экономическим ресурсом. Такого в истории человечества еще не было, ресурсы были ограничены, а данные в человеческом понимании безграничны и воспроизводятся бесконечно. Таким образом, в многоукладной экономике, вероятно, возникает еще один уклад. Возникает вопрос: какие страны в это впишутся и как впишемся в это мы?
2. Конец глобализации. В период промышленной революции, географических открытий возникла индустриально-меркантилистическая модель, и глобализация, существующая до сих пор, основанная на торговле. Конец глобализации сейчас трактуется в первую очередь как проблемы с мировой торговлей, потому что мы видим протекционизм, санкции, торговые войны. Никакой свободной торговли уже нет. ВТО — это не орган, который следит за свободной торговлей, это регулирующий орган, который разрешает торговые споры. Эта глобализация подходит к концу, и не из-за ковида, а потому, что действительно сменилась структура. За последние 30 лет доля США сократилась с 12 до 9%, доля ЕЭС с 37 до 31%, доля Китая выросла с 2,5 до 14%. А мы как были, так и остаемся по существу исключенными из этой глобализации, мы в этой глобальной системе не работаем, в первую очередь потому, что не включены в мировую цепочку добавленной стоимости. Если сейчас эта глобализация изменится, изменятся структура и подходы к этой глобализации, нам нужно встраиваться. Наша большая проблема заключается в том, что мы плохо умеем встраиваться в то, что происходит, нам нужно этому научиться.
В этом плане важно обратить внимание на Китай, потому что Китай может себе позволить себе свой интернет, свои социальные сети, обойтись без глобальных, потому что это огромный закрытый рынок данных, которыми владеют китайцы. Они владеют своими базами данных, они владеют огромным экономическим ресурсом, и глобализация, которая может развиваться дальше, может действительно идти по китайскому пути. «Один пояс — один путь» — это модель, которая является одновременно не только экономической, но и культурно-политической, которую мы пока не понимаем, которая рассчитана на долгие годы. И не случайно именно Китай сейчас ратует за свободную торговлю, потому что обладает огромным ресурсом в той будущей экономике, которая может быть создана на безденежной основе.
3. Конец человека. У меня есть два маленьких, возможно, слабых контраргумента. Во-первых, мы все-таки до конца не знаем возможности человеческого мозга, по существу, мы знаем наш мозг не больше, чем Вселенную. Возможно, это позволит нам или нашим детям приспособиться к изменениям без всякого чипирования. Очевидно, что поколения X, У, Ъ к этому быстро приспосабливаются. Кроме того, соглашаясь с тем, что дети теперь мало читают, они привязаны к гаджетам, я верю в то коллективное бессознательное, которое у нас есть в любой точке планеты, и для того, чтобы его уничтожить, по существу, нужно физически уничтожить человека, он может быть каким-то образом трансформируется, но не в обозримой перспективе. Наше коллективное бессознательное — это то, что позволяет человеку понимать не только происходящее сейчас, но и происходившее в прошлом. Потому что любовь, дружба, предательство, жадность — эти представления неизменны и их уничтожить невозможно, во всяком случае не в обозримой перспективе.
«Я не хочу вносить ноту оптимизма, но не хочу катастрофизма», заключил И.В. Простаков.
По мнению к.э.н., профессора Государственного морского университета имени адмирала Ф.Ф. Ушакова В.В. Кашицына, ответ на вопрос «Что происходит?» в свете общей мирохозяйственной ситуации заключается в том, что мы продолжаем быть функцией, продолжаем быть зависимыми от этого контекста, причем чем больше мы стремимся к суверенизации, тем в большей степени погружаемся в зависимость. Заканчивается 500-летняя эпоха в развитии современных производительных сил и
производственных отношений, как на национальном, так и на мирохозяйственном уровне, так как исчерпаны факторы и источники роста и поддержания этого типа воспроизводства и бытия всего развитого мира и вся система регулирования. В рамках сложившейся цивилизационной системы отношений и процессов альтернативы и выхода нет.
«Власть пытается сохранить существующий порядок как можно дольше любым путем и любой ценой. Поскольку остался главный ресурс — человек со своими традициями, сознанием и рефлексией, — вопрос стоит остро и жестко. Сегодня возникла иллюзия, что, воздействуя на сознание через цифровизацию, можно поставить человека и происходящие процессы под контроль. Появляется ощущение, что человек в этой ситуации может и не устоять, логика управляющей системы такова, что человека готовы принести в жертву».
Россия, с точки зрения В.В. Кашицына, находится в наилучшем положении для преодоления этого тренда. Не в данный момент, а исторически и потенциально, потому что ничто нас так не сближает с будущим, как история. Конечно, сформировавшиеся в последние десятилетия диспропорции не только не преодолены, но и устойчиво наращиваются. К сожалению, мы уже перестали быть самой образованной нацией, поэтому кризис внутрироссийского мира очень специфичен: никого не интересуют показатели, их природа и взаимосвязи, никого не интересует эффективность принимаемых решений, кратко-, средне- и особенно долгосрочных, и никого не интересует человек. Тем более что наш человек, к сожалению, имеет героическую натуру — он индифферентно относится к проблеме жизни и смерти, что воспринимается как слабость, как повод для дальнейшего давления на человека.
Завершая дискуссию, Ю.М. Осипов поблагодарил участников и отметил, что несмотря на то, что до истины докопаться не удалось, определенные шаги в этом направлении были сделаны. Дискуссия получилась интересной и плодотворной.
