CC BY
83
Д.Е. Комаров
д-р ист. наук, профессор, Филиал ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет технологий и управления им. К. Г. Разумовского»
в г. Вязьма Смоленской области
ЧТО МЫ ЗНАЛИ О ПЛАНАХ ПРОТИВНИКА НАКАНУНЕ ОПЕРАЦИИ «ТАЙФУН»
Аннотация. В представленной статье, на основе редко используемых материалов, рассматривается вопрос о степени информированности советского командования относительно планов противника накануне осуществления им операции «Тайфун». Показано, что именно объем и точность данных о планах гитлеровцев объясняет дальнейшую логику принятия решений советским командованием в начальный период Битвы за Москву.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, боевые действия, Битва за Москву.
D.E. Komarov, Vyazma branch of K. G. Razumovsky Moscow State University of technologies and management
WHAT WE KNEW ABOUT THE ENEMY'S PLANS BEFORE THE "TYPHOON" OPERATION
Abstract. The question of the degree of the Soviet army command's being in the know about the plans of the enemies before the beginning of the "Typhoon" operation is considered in this article. It is shown that namely the quantity and exactness of the data of the German troops' plans explain the further logic of decision taking by the Soviet command at the beginning period of the Battle of Moscow.
Keywords: Great Patriotic war, military actions, Battle of Moscow.
За прошедшие 25 лет отечественная наука совершила настоящий прорыв в изучении многочисленных «белых пятен», связанных с историей Великой Отечественной войны. В полной мере это утверждение относится к битве за Москву, особенно к ее начальному этапу - Вяземской оборонительной операции октября 1941 г. Благодаря снятию государством многочисленных запретов достаточно скрупулезно изучена предыстория этого крупнейшего поражения Красной Армии, восстановлена хронология событий на различных участках Западного фронта, определены силы сторон, описаны действия в этой операции различных войсковых частей и соединений, даны различные оценки развернувшимся событиям, выдвинуто множество различных гипотез и выводов. Можно говорить, что отечественными учеными за этот период пройдена колоссальная дистанция от одного абзаца в энциклопедических изданиях советского периода до множества солидных монографий и исследований, имеющихся на данный момент. Однако до сих пор слабо разработанным остается вопрос о том, в какой степени была информирована советская сторона о планах противника накануне начала операции «Тайфун». Данный вопрос имеет принципиальное значение, так как в значительной степени он позволяет объяснить логику действий советского командования после начала вражеского наступления.
В современную научную литературу прочно вошел тезис о том, что советская сторона владела информацией о подготовке противника к наступательной операции на московском направлении, однако в какой мере и объеме не уточняется. Анализ литературы за последние годы показывает, что, как правило, приводится информация из
документов, введенных в научный оборот в начале 1990-х годов. И главным из этих документов является донесение командующего Западным фронтом И.С. Конева Главковерху Сталину и начальнику Генерального штаба Шапошникову от 26 сентября 1941 г. [6, с. 29]. В этом донесении указывалось, что противник непрерывно подтягивает резервы и к этому моменту сосредоточил на Московском направлении до 80 дивизий и до 1000 танков, из которых около 500 в районе Смоленск - Починок. Далее указывались места, где создаются ударные группировки вражеских войск: Духовщина, Ярцево, Соловьева переправа, станция Кардымово, Смоленск, район Рославля и Спас-Деменское направление. В донесении отмечена дата начала вражеского наступления - 1 октября. Как сейчас уже известно, этими данными советская сторона обладала уже 23 сентября. Так, начальник разведотдела штаба Западного фронта Т.Ф. Корнеев, вспоминая те дни, писал: «23 сентября 1941 г. разведка фронта установила, что противник готовится к наступлению и создал для этого крупную группировку войск перед Западным и Резервным фронтами. Всего в двух районах было сосредоточено около 80 дивизий, в том числе до 20 танковых и моторизованных» [2, с. 110-124]. Таким образом, научное сообщество обладает и использует сведения по интересующему нас вопросу по состоянию на 26 сентября 1941 г.
В многочленных работах, посвященных началу Московской битвы, не рассматривается вопрос о том, в какой степени изменились наши данные о противнике за 6 дней до начала вражеского наступления (до 2 октября). Шесть дней в тех условиях -это дистанция огромной величины. А такие данные имеются. Еще в 1990 г. в журнале «Известия ЦК КПСС» [3, с. 213-216], с небольшими сокращениями, было опубликовано донесение командующего Западным фронтом И.С. Конева Верховному Главнокомандующему, датированное 1 октября 1941 г. В настоящий момент, оригинал этого документа хранится в Архиве Президента России [1, Лл. 43-46]. Именно анализ данного документа и лег в основу представленной статьи.
На докладной стоит время 23 часа 30 минут, до начала вражеского наступления остается буквально несколько часов. В этом документе зафиксирована итоговая информация нашего командования о планах противника. Данный документ позволяет определить последующую логику действий как командования Западным фронтом, так и Ставки Верховного главнокомандующего.
В сравнении с информацией от 26 сентября новых данных о численности и местах концентрации гитлеровских войск нашей разведке получить не удалось. И вообще в донесении прямым текстом отмечается, что разведка сработала плохо - «данные о замысле наступательной операции противника получить от разведорганов не удалось».
И.С. Конев в этом донесении указывает наличие в полосе подчиненного ему фронта двух основных вражеских группировок (третья группировка, южнее автострады располагалась в полосе армий Резервного фронта, о ней также было известно советскому командованию):
«1. Группировка на направлении Ярцево-Вязьма против 16, 19, 20 армий в районе Духовщина - две ПД и одна ТД и в районе Кардымова - 2 ТД и 2 ПД.
2. Группировка на направлении Шелепы, Канютино против 30-й армии. Здесь отмечено две ПД и одна ТД.
Первая группа войск противника нацелена в стык 16 армии с 19 и 20 армиями и вторая в стык 30 и 19 армий...».
Таким образом, до самого начала вражеского наступления наше командование считало, что в направлении Смоленск - Вязьма сосредоточена группировка германских войск. И эта группировка, согласно нашим данным, была самой сильной. Как известно, именно на этом направлении, в полосе 16-й и 19-армий была создана наиболее плотная оборона, и сконцентрированы значительные силы, включавшие в себя, в том числе и танковую бригаду (остальные танковые бригады находились в резерве фронта). Здесь же была спланирована артиллерийская контрподготовка, к которой привлекалось не менее 300 орудий калибра 76 мм и выше. Дальше, в глубине нашей обороны, на Ржевско-Вяземской укреплинии в полосе Резервного фронта была подготовлена мощная артиллерийская позиция, укомплектованная крупнокалиберными орудиями корабельной артиллерии. Концентрация войск на этом участке серьезно ослабила другие стратегические направления.
Противником была успешно проведена имитация концентрации крупной группировки в направлении шоссе (направление Смоленск - Ярцево - Вязьма). Даже полученные советской разведкой накануне вражеского наступления новые данные о противнике не внесли серьезных изменений в оценку общей обстановки на фронте и планах противника. В современной отечественной историографии прочно утвердился тезис о виновности высшего советского командования в том, что после прорыва противника на всю глубину обороны фронтов своевременно не были предприняты меры по отводу войск. Однако до самого начала немецкого наступления командование Западным фронтом в донесениях убеждало Ставку, что в направлении трассы Москва -Минск сконцентрирована сильная вражеская группировка. За первых 2-3 дня вражеского наступления просто технически не представлялось возможным собрать информацию о силах войск противника, введенных в прорывы южнее и севернее автострады, а тем более проанализировать ее. Основным аргументом в принятии решения в тот период являлась информация, имевшаяся на начало операции. Ставка вполне логично предполагала, что в первые дни вражеского наступления основные силы на направлении Ярцево-Вязьма еще не были введены в действие. Поспешный отвод советских войск «по трассе» представлял бы ударной группировке противника уникальную возможность разбить наши части и соединения на марше и стремительным броском достичь Москвы. Сейчас мы знаем, что планы противника были иными, но на тот момент именно этот факт сдерживал Ставку в вопросе подготовки приказа на отвод войск. Трагический итог вовремя не принятого решения нам прекрасно известен.
Особое слово необходимо сказать о выполнении приказа Ставки о переходе войск к обороне. Как минимум, три раза Ставка требовала от командования Западным и Резервным фронтами прочно «закопаться в землю» - 10 сентября, 18 сентября и 27 сентября [5, с. 52; 7, с. 61; 8, с. 208]. Однако до самого начала вражеского наступления Западный фронт в полном объеме эту задачу не выполнил. В рассматриваемом донесении прямо указывается: «Серьезным недостатком в работе по нашей обороне является еще недостаточное проведение в жизнь директивы Ставки о закапывании в землю передовых частей, в этом отношении принимаются необходимые меры, и директива Ставки будет выполнена».
Ценность рассматриваемого документа заключается еще и в том, что в нем, кроме информации о состоянии вражеских войск, зафиксированы выводы командующего фронта о замысле противника. Это очень важно, так как дальнейшие действия войск фронта базировались на этих выводах. В документе отмечено следующее: «Возможны, по нашему мнению, следующие варианты его планов:
а) Действия в направлении Ярцево-Вязьма и Рославль-Сухиничи, с целью попытаться окружить части Западного и Резервного фронтов.
б) Действия на Ярцево-Вязьма и на Канютино-Ржев, или Канютино, Сычевка, Вязьма с целью попытаться окружить центральные армии Западного фронта».
Как видим, командование фронтом не брало в расчет возможность нанесения удара сразу в трех направлениях из районов концентрации гитлеровских войск и возможность широкого охвата из районов Рославль и Духовщина. Командование фронтом недооценило вероятные масштабы вражеского наступления, тогда как опыт ведения войны показывал, что противник стремится проводить широкие операции по окружению значительных сил советских войск.
Если брать то же западное направление, то проведенные здесь летом 1941 г. гитлеровцами наступательные операции во многом копируют друг друга. Операция в Белоруссии (июнь-июль 1941 г.) и прорыв немецких войск на Смоленском направлении (середина июля 1941 г.) имеют много схожего. И в первом и во втором случаях расстояние между клиньями прорыва составляло приблизительно 250-300 км. Разумно было предположить, что и в новом наступлении противник будет использовать уже оправдавшую себя форму оперативного маневра с целью широкого охвата и окружения советской группировки. В данном случае сказалось отсутствие в нашей армии эффективного механизма обобщения и изучения опыта войны. К необходимости его создания советское высшее командование придет несколько позже. Сформированный в 1942 г. в крупных штабах и управлениях аппарат по изучению и обобщению опыта войны значительно усилил принятие решений командованиями всех уровней.
Заслуживает пристального внимания и план контрмероприятий, предложенных командованием Западного фронта. В документе содержится следующая информация: «Считаем главной и незамедлительной задачей сорвать подготавливаемую противником наступательную операцию, для этого просим:
1. Дать в дополнение к имеющейся авиации фронта дней на 5 (летных) 350-400 самолетов с задачей разбомбить и разбить штурмовиками сосредоточенные группировки войск противника;
2. Приказать начальнику ГАУ немедленно подать фронту боеприпасы из расчета создания неснижаемого в 3,5 боекомплекта. Разрешить фронту расходование дополнительно к установленному месячному лимиту 2 боекомплекта артиллерийских выстрелов...;
3. Удовлетворить нашу просьбу о присылке фронту танков 30 КВ и 30 Т34 для включения их в состав заканчиваемых формирование танковых бригад.».
При знакомстве с этими просьбами фронта возникает больше вопросов, чем дается ответом. Создается впечатление, что командование Западным фронтом ожидает вражеского удара через неделю, в то время как дата вражеского наступления - 1 октября - была известна командованию еще в 20-х числах сентября. Согласно дан-
ным, содержащимся в документе, командование фронта производило перегруппировку войск, с целью не допустить подавляющего перевеса сил противника на выявленных участках сосредоточения его группировок. Однако наше командование в проведении этих мероприятий явно опаздывало. Так прибытие в район Дорогобужа двух танковых бригад планировалось вообще через 2-3 дня.
Одновременно с этим планируемые мероприятия мы можем охарактеризовать, максимум, как полумеры, не решавшие проблемы. Указанные действия, даже в случае поддержки их Ставкой, не привели бы к срыву или серьезному изменению планов противника. Так, усиление артиллерийского воздействия вряд ли могло оказать существенное влияние на наступательную способность германских войск. Даже знаменитая контр артподготовка, проведенная в полосе Центрального фронта под командованием К. К. Рокоссовского перед началом Курской битвы, не сорвала вражеского наступления. Также не стоило ожидать и значительного эффекта от действий советской авиации в условиях, когда в небе безраздельно господствовали самолеты противника.
Командование фронтом ограничилось стандартным набором контрмер, которые даже при полной их реализации не смогли бы остановить противника. Советскому командованию были известны места сосредоточения вражеских группировок, и обстановка требовала незамедлительного усиления угрожаемых направлений. Необходимо было запрашивать разрешение Ставки об усилении резерва подчиненного штабу фронта для парирования вражеских прорывов. На участках вероятных прорывов развивать глубину обороны с привлечением различных средств, начиная от сплошного минирования до активного применения зенитной артиллерии. Значительную роль могло сыграть создание подвижных минно-подрывных отрядов и групп инженерного заграждения и подчинение их штабу фронта. Следует напомнить, что на 1 октября 1941 г. из 30 отдельных инженерных батальонов, находящихся в составе Западного фронта только 3 находилось в непосредственном подчинении фронта [4, с. 318]. Именно активные действия подобных отрядов и групп на танкоопасных направлениях внесли огромный вклад в преграждении пути немцев к Москве в октябре-ноябре 1941 г.
Однако все выше перечисленные мероприятия и другие механизмы сдерживания вражеского наступления являлись следующим этапом в развитии советского военного искусства и в начальный период войны использовались крайне редко.
В завершение хотелось бы отметить, что степень подготовки операции противником и недостаточный учет нашим командованием имеющихся (хоть и скудных) данных о его замыслах, а также недостаточные меры по усилению угрожаемых направлений делали последовавший разгром войск западного направления неизбежным.
Список литературы:
1. Архив Президента РФ. Ф. 3. Оп. 50. Д. 436.
2. Ивашутин П. Оперативно и надежно. В кн. Солдаты невидимого фронта. М., 1994.
3. Известия ЦК КПСС. 1990. № 12.
4. Инженерные войска советской армии 1918 - 1945. М., 1985.
5. Конев И.С. Записки командующего фронтом. М., 2000.
6. Павлов А. Военная разведка СССР в 1941-1945 гг. // Новая и новейшая история. № 2. 1995.
7. Русский архив: Великая Отечественная война: Генеральный штаб в годы Великой Отечественной войны. Документы и материалы. 1941 год. Т. 12 (1). М.: Терра, 1997.
8. Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (1-5). М.: Терра, 1996.
List of references:
1. The Archive of the President of the RF. F. 3. 0p.50. D. 436.
2. Ivashutin P. Operative and reliable. In the book: The Soldiers of the Invisible Front. M., 1994.
3. News of the Centr. Com. of the CPSU. 1990. № 12.
4. The engineer troops of the Soviet Army 1918-1945. М., 1985.
5. Konev I. S. The memoirs of the commander of the front. М., 2000.
6. Hfvlov A. Military intelligence of the USSR in 1941-1945.// New and newest History. № 2. 1995.
7. The Russian Archive. The Great Patriotic war: The central headquarters during the Great Patriotic war. documents and materials. 1941. Т. 12 (1). М.: Теп-а, 1997.
8. The Russian Archive. The Great Patriotic war: The headquarters of the Supreme Commander in Chief: documents and materials. 1941. Т. 16 (1-5). М.: Тета, 1996.
Е.Е. Красноженова
канд. ист. наук, доцент, кафедра истории и архивоведения, ФГБОУ ВПО «Астраханский государственный университет»
МАТЕРИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СЕМЬЯМ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ В НИЖНЕМ ПОВОЛЖЬЕ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Аннотация. В статье рассмотрены основные направления и формы государственной политики по оказанию материальной помощи семьям военнослужащих в Нижнем Поволжье в военный период.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, Нижнее Поволжье, семьи военнослужащих, материальная помощь, государственные пособия.
E.E. Krasnozhenova, candidate of History, Astrakhan State University
PECUNIARY AID TO FAMILIES OF MILITARY PERSONNEL IN THE LOWER VOLGA REGION
DURING GREAT PATRIOTIC WAR
Abstract. In the article the basic directions and forms of a state policy on rendering pecuniary aid to families of military personnel in the Lower Volga region during the military period are considered.
Keywords: The Great Patriotic war, the Lower Volga, families of military personnel, pecuniary aid, welfare payments.
Одним из важнейших направлений государственной социальной политики в военный период была организация и оказание материальной помощи семьям военнослужащих.
Разнообразные виды помощи семьям фронтовиков устанавливались указом Президиума Верховного Совета СССР «О порядке назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное
