CC BY
18
Новому президенту надо будет доказывать, что он не просто сын великого отца. А значит, нужно будет искать свои подходы, отличные от отцовских политических ноу-хау. Тем более что далеко не все дагестанские элиты испытывают восторг от правления «дедушки».
Таким образом, впереди у нового президента сложнейшая работа. Ведь от простой перемены лиц в махачкалинских кабинетах из Дагестана никуда не исчезли ни сложнейшая конкуренция различных «центров влияния», ни религиозный экстремизм, ни коррупция, ни безработица, ни социальные и этнополитические проблемы. В связи с этим хотелось бы, чтобы политика Кремля на данном направлении не была сконцентрированной исключительно в сфере пиара. Отказ от пролонгации полномочий Муху Алиева -это сигнал: «ответственный» за нынешнюю ситуацию в республике найден. Однако для реальных перемен у Кремля должна присутствовать воля (и самое главное - понимание ситуации в республике). На сегодняшний день (как показали всплески публичной политики в период определения кандидатуры президента Дагестана) в самой крупной северокавказской республике многие заинтересованы в более активной роли федеральной власти в дагестанском броуновском движении.
Следовательно, продолжение реактивной политики, когда о Дагестане вспоминают только после очередного знакового теракта или диверсии, уже невозможно. Необходимо переходить от дистанционного управления этим непростым субъектом РФ к его более плотной интеграции в общероссийские процессы. Поэтому смена подходов кажется нам намного более важной, чем смена лиц в «стране гор».
«Свободная мысль», 2010, М., № 3, с. 59-72.
Николай Медведев,
доктор политических наук
(РАГС при Президенте РФ)
ЧТО МЕШАЕТ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЙ
СТАБИЛЬНОСТИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ?
В современной политической науке и практике сложились два основных государственных метода воздействия на этнокон-фессиональные меньшинства, с которыми, как правило, связана
конфликтогенная ситуация в государствах с полиэтническим составом населения:
1. Принудительный метод - ассимиляция. Это целенаправленная деятельность властей по размыву этнокультурных особенностей малых народов. Концепция культурной унификации под условным названием «плавильный котел».
2. Консенсусный метод - метод «лоскутного одеяла» -предполагает создание системы учета интересов этноконфессио-нальных групп и сообществ на основе их автономного развития с одновременной мягкой интеграцией различных политических интересов на уровне федеративного государства.
Конечно, проблема этнополитической напряженности лежит не только в плоскости легитимного или нелегитимного закрепления полномочий между органами федеральной, региональной и местной власти, в том числе положения региональной и федеральной бюрократии, но также и в социально-экономических, культурных и конфессиональных условиях существования различных этнических групп и сообществ Северного Кавказа. Но дело в том, что сложившаяся в современной России модель централизации власти («вертикали власти») не вписывается в реалии политического процесса, где постоянно развивается многоаспектный конфликт групп интересов (этнополитических, экономических, этно-территориальных, социокультурных, этноконфессиональных).
«Власть силы» не в состоянии вообще, и тем более в условиях ограниченных ресурсов (экономических, военных, полицейских), эффективно справиться с функциями государственного управления и регулирования различных сфер общественной жизни, когда полиэтничность и этноконфессиональность становятся, по сути, единственной и реальной политической оппозицией для действующей российской власти. Дело еще и в том, что лидеров и носителей этноконфессиональных интересов практически невозможно легитимно подключить к процессу принятия политических решений. А без применения консенсусных процедур у действующей власти и у всех этноконфессиональных групп остается лишь единственный - силовой - метод взаимодействия и позиционирования своих интересов.
Следует особо отметить, что «ни этничность (принадлежность к определенному этносу), ни конфессиональность (вероисповедание, принадлежность к определенной религиозной конфессии) сами по себе не являются причинами конфликта. То есть существование этнических и/или конфессиональных различий ме-
жду социальными и политическими группами в принципе не обязательно должно являться причиной конфликта. Причины этнических конфликтов связаны с отчуждением какой-либо этнической группы от политической власти либо, наоборот, концентрацией власти (политической, экономической, финансовой) в руках какой-либо этнической группы, неравенством в распределении ресурсов внутри государства, опасениями за свою идентичность либо желанием какой-либо части государства или общества использовать этноконфессиональный фактор в политической борьбе.
По данным российских спецслужб, суммарный размер годового дохода террористов может достигать более 100 млн. долл. Всего в той или иной форме денежные средства незаконным вооруженным формированиям поступали более чем из 40 стран мира. Наиболее активными спонсорами исламистов на Северном Кавказе стали пять стран Персидского залива: Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Катар и Бахрейн. Среди прочих финансовую подпитку осуществляли: «Братья мусульмане», «Исламский мир», «Центр по борьбе с неверными», «Иорданский комитет помощи Чеченской Республике», «Джамаат-и-ислами», «Аль-Харамейн», «Хизб-ут-Тахрир», «Пакистанский комитет солидарности с Чечней» и др. Министр иностранных дел правительства движения «Талибан» мулла Вакиль Ахмад Мутава-киль в свое время признавался, что в то время как «многие мусульманские государства оказывают помощь деньгами и оружием Чечне, но скрывают это», талибы «открыто заявляют о своей поддержке сепаратистов».
Активно финансировали боевиков в Дагестане и Чечне представители северокавказской диаспоры в США (штаты Нью-Джерси, Иллинойс и Мэриленд). Помощь поступала через благотворительные, религиозные и просветительские организации. В США зарегистрировано более 50 происламистских общественных некоммерческих организаций, которые осуществляли сбор добровольных пожертвований и денежных взносов для оказания «финансовой и гуманитарной помощи» Чечне.
Различные официальные действующие турецкие религиозные организации и фонды, по просьбе лидеров чеченской эмиграции, добились от правительства Турции разрешения на создание «Комитета солидарности с чеченцами Северного Кавказа».
Закавказье напрямую соприкасается с самой болевой точкой России - Чечней, а также с другими северокавказскими республиками. Россия крайне заинтересована в том, чтобы с территории
Закавказья не оказывалось никакой поддержки (ни санкционированной властями закавказских государств, ни при их молчаливом согласии, ни какой-либо другой) силам сепаратизма на Северном Кавказе. Именно поэтому жизненно важно выстраивание системы соответствующих отношений России с Грузией и Азербайджаном, в которой были бы предусмотрены конкретные и эффективные меры предупреждения использовании территорий указанных государств во враждебных по отношению к ней целях. Без урегулирования региональных, этнических и вооруженных локальных конфликтов на Кавказе России трудно обеспечивать безопасность и конкурентоспособность прокачки каспийских нефти и газа, других транспортных магистралей.
Озабоченность вызывают и негативные тенденции, связанные с ростом религиозного экстремизма, терроризма и наркоторговли, а также потенциальные конфликты, которые могут быть вызваны территориальными, этническими, социальными противоречиями. Угрозу своей безопасности Россия видит и в милитаризации региона. Поэтому стратегия России на закавказском направлении должна тесно увязываться с национальными интересами, стремлением сохранить в Кавказском и Каспийском регионах в любых формах российское экономическое присутствие и политическое влияние.
На значительной части территорий Северного Кавказа царские, советские и российские законы всегда действовали в специфическом виде и исполнялись, если принципиально не противоречили нормам обычного права (адатов). Ведущая политическая роль всегда принадлежала первому лицу национально-территориального образования, хотя лидеры бывших автономий никогда не шли против указаний из Центра. В органах управления превалировали родственные, национальные, клановые, куначе-ские, тейповые связи. Приоритетом в развитии всегда пользовался промышленный сектор основных городских поселений, в то время как сельские районы, где проживало большинство населения, по большей части игнорировались. Поэтому экономические модели кавказских республик в Новое время стали не просто специфичными, но носят явно затратный, дотационный характер. Это связано с общим упадком промышленности и туризма, сельского хозяйства. Они усугублены высокой рождаемостью, безработицей, а умерявшая их остроту «теневая занятость» переродилась в организованную преступность, создающую «рабочие места» в основном за пределами региона.
Укоренившиеся здесь нищета и низкий уровень развития общества способствовали, как нигде в других российских регионах, развитию мелкой коррупции, которая поразила не только властные структуры, но и стала образом жизни для населения северокавказских республик.
Продекларированный новой Россией демократический принцип равенства граждан, новая избирательная система, новая государственная национальная политика, нивелирующая этнические особенности территорий и проживающих на них граждан, в первую очередь, отразились на коренных народах Кавказа и малочисленных коренных этносах, которые лишились гарантированного представительства в органах власти, возможности по квотам учиться в высших и средне-специальных учебных заведениях России и т. д. Эти обстоятельства стали причиной возникновения множества мелких националистических организаций, защищающих свои национально-этнические интересы и чаще всего выступающих в качестве оппозиции власти.
Главное богатство Кавказа - земля - стало предметом споров и межнациональных конфликтов не только в силу возвращения на исконные земли потомков депортированных народов, но и из-за возможности ее свободной купли-продажи. Развитие рыночных отношений в земельной сфере приводит к вытеснению из мест традиционного расселения представителей национальных меньшинств в северокавказских республиках, к которым относятся не только малочисленные народности, но и русское (в основном казачье) население. Частое перекраивание границ на Кавказе в царское, советское и Новое время окончательно запутало ситуацию с принадлежностью территорий тому или иному субъекту Российской Федерации. Это стало причиной их территориальных претензий друг к другу, что, в свою очередь, явилось основой межнациональных и территориальных конфликтов.
Среди наиболее актуальных проблем Северного Кавказа, можно назвать: наличие большого количества беженцев и вынужденных переселенцев; неконтролируемые миграционные процессы, приведшие к обострению межнациональных отношений; ускоренная исламизация и распространение радикальных течений ислама (ваххабизм); проблема разделенных народов; локальные конфликты в приграничных закавказских государствах; деятельность ряда этнонациональных региональных и международных организаций, отрицательно влияющих на формирование общественно-политических настроений народов Северного Кавказа, и,
безусловно, тлеющий вооруженный конфликт в Чеченской Республике.
Тем не менее главная особенность ситуации на Кавказе состоит в том, что политическая элита и большинство населения кавказских республик занимают умеренно пророссийские позиции. Несмотря на многочисленные претензии к Центру, они не мыслят судьбу своих территорий вне состава России, вне единого политического, правового и культурного пространства. А пример Чечни не вызывает большого стремления к подражанию. В современных условиях особую значимость в процессе развития внутриполитической обстановки в регионе приобрел фактор этнической территории. Границы, созданные еще в советский период, ныне жестко охраняются, став одним из основных атрибутов этнической самоидентификации и, соответственно, причиной возможной межэтнической конфликтности во всем регионе.
В ЮФО практически каждый из субъектов Российской Федерации имеет к соседям территориальные претензии: Республика Ингушетия претендует на Пригородный район Северной Осетии. До сих пор в Конституции республики в статье об административно-территориальном устройстве Пригородный район относится к республиканским административно-территориальным единицам. Идут постоянные дискуссии об очертаниях границ Дагестана, Ставропольского края. Казаки претендуют на два района Чеченской Республики (Шелковской и Наурский, которые раньше входили в состав Ставропольского края). Не до конца урегулированы границы между Республикой Ингушетия и Чеченской Республикой, между Чечней и Дагестаном постоянно вспыхивают земельные споры в высокогорных районах за пастбища для скота. А в ходе вторжения боевиков в Дагестан преследовалась цель присоединения к Чечне территорий совместного проживания репрессированных чеченцев-аккинцев и депортированных народов Дагестана (аварцев, даргишшэ, лакцев, кумыков, лезгин, ногайцев). Руководство Астраханской области в течение нескольких лет заявляет о принадлежности ей нескольких районов Калмыкии. Калмыкия претендует на часть земель в Дагестане. Отдельные политические силы в Краснодарском крае настаивают на необходимости присоединения к территории края Республики Адыгея. Намечается обострение проблемы ногайцев, лезгин, осетин, разделенных границами различных государственных образований. Особенно остро стоит проблема разделенных народов в Южной Осетии в связи с возникшим там осетино-грузинским вооруженным конфликтом.
Черкесские ультранационалисты вынашивают планы создания противостоящей России «Великой Адыгеи» - федеративного государства, включающего Кабарду, Черкесию, Адыгею, Абхазию и другие территории, населенные народами адыгской группы.
В свою очередь, крайне негативное отношение национальных элит вызывают идеи губернизации России, в частности, образование в ЮФО двух губерний - Причерноморской, куда предположительно должны войти Краснодарский край, Адыгея и Карачаево-Черкесия, и Северо-Кавказской - с центром в Ставрополе, куда предполагается включить Ставропольский край, Дагестан, Республику Ингушетия и Чеченскую Республику, Республику Северная Осетия - Алания.
Глава Госсовета Чечни Т. Джабраилов предложил идею объединения северокавказских республик в единый край со столицей во Владикавказе. Фактически речь идет о просуществовавшей непродолжительное время Горской республике1. Поводом для такого предложения послужили территориальные споры северокавказских субъектов Российской Федерации. Как промежуточный вариант, им предлагается вновь объединить Ингушетию и Чечню.
Таким образом, основными причинами негативного развития этнополитической ситуации на Северном Кавказе являются:
- подрывная деятельность сепаратистов, рассчитанная на провоцирование конфликтов на межэтнической почве;
- усиливающаяся этническая обособленность титульных наций под прикрытием строительства собственной государственности и самоопределения народов;
- смещение традиционного межэтнического баланса в северокавказских республиках (в структурах власти, бизнесе, национально-этническом составе населения) из-за оттока русскоязычных граждан в сторону титульной нации; отсюда - усиление напряженности отношений с другими кавказскими народами, составляющими численное меньшинство;
1 Исторически Кавказский край, в который входили шесть губерний, как единое образование существовал в составе Российской империи до 1917 г. Причем в его составе находились и территории Закавказья. После окончания Гражданской войны в январе 1921 г. большевистское правительство одобрило создание Горской республики. Но уже в сентябре того же года она развалилась: первыми ее покинули кабардинцы, за ними последовали балкарцы, карачаевцы, черкесы и чеченцы. В июле 1924 г. из ее состава вышли Ингушетия и Осетия. Их общая столица - Владикавказ - осталась в «центральном подчинении», а Горская республика была упразднена.
- отсутствие хорошо продуманной федеральной национальной политики на Северном Кавказе;
- нестабильная политическая и социально-экономическая, ситуация в регионе;
- неконтролируемые процессы миграции и связанная с этим криминализация ряда этнических диаспор;
- коррупция, воровство и разбазаривание государственных средств органами местного самоуправления и государственной власти;
- эпизодичность принимаемых органами государственной власти и местного самоуправления мер по противодействию экстремизму на этнической почве;
- высокий уровень безработицы и, соответственно, низкий жизненный уровень населения как питательная среда для формирования кризисных межэтнических процессов в регионе.
На состояние внутриполитической ситуации на Северном Кавказе накладывает определенный отпечаток поликонфессиональный характер населения. Народы здесь исповедуют христианство, ислам, иудаизм, зачастую сильно переплетенные с традиционными языческими верованиями. Православия придерживаются русское (в т.ч. казачье) население, часть осетин, моздокские кабардинцы и немногочисленная группа карачаевцев. Небольшая часть казачества - старообрядцы. Среди русского населения Северного Кавказа, также небольшой группы карачаевцев еще с советских времен имеются общины протестантов, в основном евангельских христиан-баптистов. Армяне Северного Кавказа традиционно придерживаются монофизитства армяно-григорианского толка. Горские евреи и часть татов - иудаисты.
Сложность религиозной ситуации определяется, тем, что регион является буфером между Европой и Азией, границей между христианской и мусульманской цивилизациями. В то же время традиционные организационные структуры этих двух основных конфессий подвергаются массированному воздействию со стороны сторонников радикальных религиозных течений внутри этих религий.
Наиболее показательна в этом плане ситуация с исламской конфессией, переживающей раскол на сторонников традиционного «народного ислама» и последователей мазхаба ханбал, а точнее, его крыла - ваххабитов, или салафитов. На роль властных структур в регионе претендуют экстремистские ваххабитские организации, связанные с подпольем вооруженных бандформирований в Чечне и координируемые из единого центра, - так называемые «боевые джамааты», сеть которых раскинулась по всему Северно-
му Кавказу. Она начала формироваться Хаттабом, который создал на территории Чечни так называемый институт «Кавказ», где молодежь из соседних республик осваивала основы ваххабизма и обучалась навыкам ведения террористической войны и минно-взрывному делу.
Сегодня подобных джамаатов больше всего в Дагестане, Чечне и Ингушетии. Чуть меньше - в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Есть боевой джамаат в Нефтекумском районе Ставропольского края («Ногайский батальон»).
Таким образом, анализ кавказской политики России на протяжении целого ряда столетий, а также современной практики реализации национально-государственных интересов и безопасности Российской Федерации, свидетельствует о том, что Северный Кавказ является сферой жизненно важных интересов России, буферной зоной, сдерживающей распространение на ее территории негативных факторов и явлений, таких как межконфессиональные и межнациональные конфликты, экспорт наркотиков, оружия и т.д. В этом заключены основная роль и значение Северо-Кавказского региона для Российского государства. Однако Кавказ не может принадлежать или входить в состав государства ослабленного в политическом отношении, подверженного системному общественно-политическому и экономическому кризисам. В силу того, что регион сам по себе потенциально конфликтогенен, он закономерно будет усиливать и обострять кризисную обстановку в стране, генерировать и распространять собственные политические и экономические кризисы на другие регионы России. Что предполагает необходимость выработки и реализации эффективной государственной политики, направленной на обеспечение конституционной законности и правопорядка в Северо-Кавказском регионе, безопасности граждан, государственных и общественных институтов, пресечение и исключение эскалации кризисов и конфликтов на межэтнической или межконфессиональной основе, под какими бы благовидными предлогами они ни осуществлялись.
«Политическая регионалистика и этнополитика», М., 2020 г., с. 5-14.
