CC BY
86УДК 811.161.1'271
ЧТО МЕШАЕТ ЭФФЕКТИВНОСТИ СОВРЕМЕННОЙ КОММУНИКАЦИИ?
О.Б. Сиротинина
В статье на основании многолетних наблюдений речевой практики рассматриваются наиболее неприемлемые нарушения эффективности речи и их следствия. Введено понятие нелогичности стихийно сложившейся (изменения продолжаются) системы языка и решений кодификаторов норм, что способствует появлению ошибок речи. Появление роста ошибок речи в СМИ рассмотрено как негативный результат тех процессов, которые происходили и происходят сейчас не только в языке и речи, но и в жизни людей как «обратная сторона» реальных достижений человечества (Интернет) и псевдодостижений (непродуманная «оптимизация»» вузовского и школьного обучения).
Ключевые слова и фразы: эффективность и неэффективность речи; коммуникация; русский язык; сфера общения; речевая культура.
WHAT MAKES MODERN COMMUNICATION INEFFECTIVE?
O.B. Sirotinina
The present paper, based on a long-term examination of discourse practice, focuses on the most unacceptable cases of violating of communication effectiveness and their consequences. The author introduces the notion of inconsequence of a natural language system (the changes continue to occur) and decisions of norm codificators, which allow the mistakes to appear. The increase of the number of language mistakes in mass media is looked upon as a negative result of the processes which have been taking place not only in the language and discourse, but in the life of people as a flip side of both real achievements of the mankind (the Internet) and pseudo achievements (ill-considered "optimization" of school and university education).
Keywords and phrases: speech effectiveness and ineffectiveness; communication; the Russian language; sphere of communication; speech culture.
Результаты многолетних исследований саратовской школы изучения функционирования русского языка зафиксированы в коллективной монографии о рискогенности современной коммуникации [Рискогенность 2015], в которой проанализированы наиболее типичные риски, их причины и следствия. Цель данной статьи - привлечь внимание лингвистов не столько к самим рискам, их конкретным причинам и следствиям, сколько к более общей проблеме взаимоотношений реальной речи населения с системой языка - основного средства коммуникации с изменениями в кодификации используемой для общения речи.
Многолетний, хотя, естественно, неполный, но буквально ежедневный мониторинг речи, окружающей автора статьи, привел к мысли, что одной из причин её (к сожалению, очень частой) неэффективности являются факты нелогичности как стихийно сложившейся
системы языка, так и кодификации норм её применения в реальной коммуникации. Естественно, это неизбежно проявляется в любом языке, но статья построена на анализе наблюдений русской речи.
1. О фактах нелогичности системы и кодификации речи
Система любого языка складывается стихийно, в том числе и под влиянием как разных его диалектов (см., например, нелогичность парадигмы курица - петух - куры; ребенок - теленок, но иные соотношения в подросток - подтелок), так и под влиянием других языков (рельс или рельса из множественного числа английского rails; тайм - таймы, но заём - займы и т.д.). Под влиянием диахронических процессов в речи (исчезновение редуцированных; разных видов смягчения) изменилась не только фонетическая система, но и сохранились нелогичные с точки зрения её современного состояния чередования (просить -прошу, проводить - провожу, простить - прощу и т.п.); изменения в системе склонения создали не всеми усвоенную синонимичность форм родительного падежа некоторых существительных (из дома - Из дому вышел; возможность и родительного и винительного падежей: дай мне чай / чаю, не люблю конфет / конфеты; разные формы предложного падежа: о доме / саде и в доме / в саду и др.).
Сыграли свою роль и изменения в социальных отношениях. Правовое равенство мужчин и женщин создало соответствующие образования женского рода: студентка; аспирантка; ассистентка; лётчица; учительница; актриса; одно время бытовавшее директриса при официально-должностном летчик, директор и вообще отсутствии женских форм в словах пилот; шофёр; водитель; капитан, хотя есть и женщины капитаны; доцент; профессор (профессорша - жена профессора, а не научное звание или должность); современные только директор; декан; ректор; режиссер; руководитель и т.д.
Далеко не всегда последовательны и кодификаторы норм, которые находятся под сильным влиянием реальной речевой практики - узуальной нормы. Понятно, что им давно пришлось отказаться от свойственной во времена А.С. Пушкина не только ему музЫки, потом от ранее насаждавшейся фОльга, но трудно понять, почему разрешили вклЮчить при категорическом отказе от не менее, если не более распространенного звОнят. Как и принять возможность профессиональных норм медиков, моряков, юристов.
Нет бесспорной логики в выборе кодифицированных и допустимых вариантов не только в отношении ударения, но и в произнесении ё (манёвры и маневры, но только афера, опека, новорождЁнный при очень распространенном новорожденный; с твердым или мягким согласным в таких словах, как декан, тезис, темп и др.).
Аналогично обстоит дело с произношением сочетаний чн как шн (скучно; конечно; булочная и что, чтобы). Почти исчезло в речи шОфер, тем более дОцент; пОртфель, так что кодификация только шофЁр, доцЕнт, портфЕль сомнений в нормативности у рядовых носителей русского языка уже не вызывает, а вот ударение только квартАл; обеспЕчение; ходАтайство; договОр явно многими не признается и даже вызывает попытки разграничить значения слова квартал (время или пространство). И, наоборот, фактически узуально одеть (правильно надеть куртку - одел в куртку) без разграничений кого-то или на себя.
Список нелогичности этим, конечно, не исчерпан. Добавлю только ещё одну нелогичность, появившуюся совсем недавно. Прежде заимствованная лексика произносилась и писалась в соответствии с транслитерацией её корня и адаптацией к русской словообразовательной системе (консультация), теперь господствует иноязычные произношение и даже морфемика (консалтинг; краудфандинг), что мешает их объединению в сознании рядовых носителей русского языка с уже давно освоенными консультацией и фондом.
Пунктуационная кодификация не только нелогична: с одной стороны, допускается факультативное выделение, нет полной логики в постановке тире или его отсутствии в зависимости от частеречной принадлежности подлежащего (сын - инвалид, но я инвалид) и, с другой стороны, свободное варьирование тире и двоеточия в бессоюзных предложениях.
Очень многое происходит в речи масс под влиянием языка СМИ, а теперь и Интернета, многие сайты которого уже законодательно приравнены к СМИ. При этом даже специальные сайты газет содержат не только речь журналистов (сотрудников печатных или электронных СМИ), но и комментарии читателей, т.е. собственно интернет-речь пользователей языка, чья речь далеко не всегда литературна. В Интернете речь часто даётся без указания автора, от безответственного инкогнито, что позволяет не задумываться о нормах не только языка, но и поведения: можно встретить и ошибки, и оскорбления, и намеренные искажения слов.
Результатом всего этого и является современная коммуникация - с преобладанием актуальной медиаречи (см. [Коньков 2016], безгранично свободной и от кодифицированных речевых норм, и от риторических [Сиротинина 2017], и от конвенционально-моральных), а это очень пагубно сказывается на судьбе языка и на самом человеке и его здоровье [Чтобы Вас понимали 2017; Сковородников 2016].
Совершенно не разработана пунктуация при использовании дискурсивов, союзов и слов, передающих основную информацию, что во многом связано с дискуссионностью
отграничения дискурсивов, передающих и основную информацию, от служебных слов (однако - союз; однако - вводное слово) и от собственных дискурсивов (возможно - вводное слово, а иногда сказуемое, но в функции смягчения категоричности, т.е. дискурсива); при равном значении порядка следования мысли вводное во-первых и обстоятельство времени сначала и т.д. [Викторова 2015].
В результате отсутствия четкой логики даже лингвисты спорят: выделять или не выделять прежде всего; в случае подчеркнутой категоричности безусловно (близкий к нему абсолютно не выделяется никогда); тем не менее, кроме того в значении включения и т.д. Что уж говорить о так называемых пользователях языка (термин Г.П. Нещименко).
2. Об изменившихся условиях речи и негативных факторах влияния на неё
В современных условиях литературный русский язык, его узуальные нормы (а в конечном счете и их кодификация) находятся под сильным влиянием речи в СМИ, а они стремятся к свободе выражения. В конце ХХ в. такая безграничная свобода вызвала даже сомнения в том, что русский язык не превратится ни в русланг [Данн 1978], ни в жаргон [Дуличенко 1994]; начал было формироваться литературно-жаргонизирующий тип речевой культуры [Чтобы Вас понимали 2017]. Федеральный закон о государственном языке РФ прервал этот процесс, и с 2005 г. по 2013 г. в СМИ начал проявляться процесс «самоочищения» речи, чему способствовала и замена псевдожурналистов конца ХХ в. [Сиротинина 2013] людьми со специальной журналистской подготовкой. Однако этот период «самоочищения» быстро закончился, и, хотя литературно-жаргонизирующий тип речевой культуры так и не сложился, «самоочищение» в СМИ и интернет-речи сменила новая «волна» деструкции нормативного и в речи СМИ, и в поведении (особенно «гостей» телепередач).
Риторический бум конца ХХ в. заменили в XXI в. хоть и не советский запрет риторики, но возрождение негативного отношения к ее использованию: изъятие из учебных планов под флагом оптимизации состава изучаемых дисциплин и широкое хождение крылатого выражения это одна риторика в качестве негативной оценки чьей-то речи, понимание риторики как пустого украшательства речи. Действительно, как всякое злоупотребление чем-либо, в данном случае речь с излишним её насыщением даже удачными риторическими фигурами и приёмами при бедном содержании (ложный пафос, вычурные эпитеты, метафоры и сравнения), бесконечные повторы заклинаний эффективной речь не делают. Но ведь и риторика - это не собрание тропов и фигур, а сам принцип построения речи с подчёркнутым вниманием в речи к адресату, что для эффективности
коммуникации очень важно. А тропов и фигур в такой речи, выстроенной риторически, может и не быть совсем. Риторику надо вернуть и в школу, и в вузы. Кстати в Саратовском национальном исследовательском университете этот курс сохранен в подготовке студентов по многим направлениям, а там, где его нет как отдельного курса, риторика включена в состав более общих дисциплин (Русский язык и культура речи; Культура устной и письменной речи и т.д.).
Человек должен уметь выражать и отстаивать в споре свою точку зрения с уважением к чужой, возражать, приводя убедительные аргументы, оформленные не как «красные для быка», а как возможный поиск компромисса.
Официальные представители России в своих переговорах с другими странами умеют их вести риторически, но в телевизионных ток-шоу чаще всего это только внешнее оформление своих целей, а не суть риторически выстроенного спора - не риторическое речевое поведение, а легко узнаваемая «одна риторика». Мало истинно риторического в политических ток-шоу на российском телевидении, скорее, это пример антириторического поведения спорящих. Редкие исключения есть (обычно так спорит П. Гусев), более или менее примером риторических споров (хотя не всегда) могут служить телепередача «Что делать», иногда «Культурная революция». Но в целом подобные передачи учат не спорить, а «ругаться», и демонстрируется в них цель не добиться приемлемого компромисса, а унизить оппонента в глазах телезрителей, в лучшем случае это не спор и даже не полемика, а словесная драка, иногда даже просто скандал.
Следствием всего этого является такая возбуждённость адресатов этих передач, что смотреть их у многих нервы не выдерживают, и, что ещё хуже, усиливается агрессивность людей; желанный компромисс, снижающий противостояние разномыслящих членов общества, становится невозможным, рождается или равнодушие ко всему, или депрессия из-за отсутствия «света в конце туннеля».
Автору этой статьи неизвестно, знакомы ли с риторикой участники ток-шоу, вполне возможно, что они не имеют о ней представления и поэтому так ведут себя в условиях острой дискуссии. Что касается знания системы и норм литературного языка, то, очевидно, эти знания у них есть, явные ошибки как словоупотребления, так и формообразования (приедьте) встречаются, но не частотны. Однако выработалось ли у них «чутьё» языка, можно сомневаться. С. Шаргунов (писатель!) так и не почувствовал неприемлемость своего приедьте. В основном же звучит формально правильная речь, участники ток-шоу явно уже привыкли спорить, бурно реагируя на всё, с чем каждый из них не согласен, но при этом их
речь не продумана, а реактивна и не разнообразна. В ней очень много клишированного, одно и то же повторяется ими раз за разом, не видно поиска новых аргументов, те же привычные слова, хотя давно уж можно было заметить, что на оппонента они или не действуют, или (чаще) вызывают только агрессию. В результате телезрители сталкиваются с абсолютно предсказуемым не только поведением, но и используемыми каждым словами (очень много грубых: враньё, врёте, прямых оскорблений, заставляющих вмешиваться ведущего, который, надо сказать, в этом отношении мало отличается от участников) [Милехина 2016б].
«Чутьё» языка должно было бы подсказать им смену тактик во время спора, но на каждом ток-шоу за редким исключением мы слышим и видим одних и тех же участников (на канале ТВЦ участники разнообразнее), одно и то же говорится, так что всё предсказуемо и на первом канале, и на России 1, что явно снижает эффективность их воздействия на тех, кто продолжает смотреть, а многие предпочитают переключить телевизор на идущий в это же время на другом канале телефильм (Надоело!).
Самое страшное заключается в том, что телезрители приобретают вредные для жизни в обществе навыки антириторичности. Риторика - это воспитание не лицемерия, а умения общаться, не загоняя оппонента в угол и не оскорбляя его, отстаивать свою позицию, её правомерность и целесообразность, при этом не выходя за пределы литературного языка и конвенциональных норм поведения. Именно такое умение поможет и добиться эффективности коммуникации, и не навредить системе языка.
Риторика, к сожалению, в советское время запрещенная, вновь начала восприниматься как негативное качество речи, проявление лицемерия; как это ни дико, -«совковости», чему способствуют два фактора. Один - отсутствие цензуры, подчеркнутая свобода мнений, ошибочно реализуемая в свободе выражения в политических телевизионных ток-шоу [Милехина 2016а, 2016б], насаждающих антириторичность, и в комментариях к интернет-сообщениям, на форумах и в чатах Интернета.
Другой фактор - устный полилог в прямом эфире, с сиюминутными реакциями в условиях очень сильного эмоционального напряжения, не дающих возможности что-либо продумать прежде, чем сказать. В этих условиях поражает выдержка и спокойствие Р. Ищенко, но он фактически исключение, остальные (кто реже, кто чаще) взрываются и одновременно кричат, в том числе и ведущий. Лишь в самом конце 2016 г. стали появляться попытки (причем не только со стороны ведущего) этот совместный крик остановить (Дайте сказать; По очереди; Не все сразу; Дайте мне договорить; Я Вас не перебивал), но пока это почти не действует [Милехина 2016а].
Думаю, что влияет и третий фактор - «оптимизация» обучения и в школе, и в вузах за счет исключения курсов риторики, что, несомненно, способствует антириторичности, нередко даже принципиальной, в современной коммуникации.
Получается своеобразный замкнутый круг: нелогичность стихийно сложившейся системы порождает её неправильное использование в речи. Распространение ошибок в речи приводит к усилению нелогичности системы, что влияет на речь, она в свою очередь способствует изменению кодифицированных норм литературного языка. Всё это сопровождается ложно понятой свободой (не только мнения, но и выражения) в СМИ и безграничной в Интернете, а речь СМИ воспринимается массами как эталон хорошей, правильной речи, массы на нее ориентируются. Результат - речь, далекая от соблюдения экологии языка [Сковородников 2016], её обеднение при кажущемся обогащении -засорении ненужными системе англицизмами, жаргонизмами и грубой лексикой; то есть порче уже и самого языка.
Речь перестает выполнять свое функциональное предназначение: из-за пронизанности рискогенностью [Рискогенность 2015] страдает её коммуникативная эффективность.
Это наблюдается во всех сферах общения. Законы из-за неумения соблюсти в них баланс обобщенности / конкретизации и отсутствия должного учета возможностей массового адресата (а соблюдать законы должны ведь не только юридически образованные люди) фактически не работают. Нередко без конца изменяются по результатам применительной практики и обнаруженных противоречий с ранее принятыми. Конечно, это очень мешает жизни людей и развитию страны.
То же наблюдается в текстах договоров и распоряжений, естественно, и в последствиях их рискогенности. Вместе с фактическим воспитанием амбициозного эгоизма всё это формирует безответственность людей и в личной жизни, и в их должностных обязанностях. Конкретные показатели: несмотря на соответствующие призывы и надписи, перестали уступать сидячие места в транспорте, отталкивают при посадке, стремятся проехать, не оплатив проезд, дворники не чистят снег в воскресенье и т.д. и т.п. Увы, многие студенты заботятся не о получении знаний, а только о «корочках».
В сфере науки, несмотря на активизацию борьбы с плагиатом, всё ещё актуальна проверка всего через «антиплагиат», из-за неупорядоченности многих терминологий бывает трудно понять и оценить реальный вклад исследователя. К тому же этому мешает, несмотря на могущество Интернета, физически необозримый вал научных публикаций и ставшая модной псевдонаучная обобщенность содержащегося в них знания, чему способствуют и
слишком формализованные требования к заключениям диссертационных советов по защищенным в них диссертациям.
В СМИ наблюдаются не только явные ошибки в ударениях, формообразовании (правильные формы числительных в устных СМИ - редчайшее исключение) и словоупотреблении (до сих пор незаконные одеть вместо надеть, достаточно вместо довольно, аккурат, схожий вместо похожий), но очень часто совершенно неэффективна и, казалось бы, правильная речь. Дело в том, что забота о собственном благополучии, заставляет журналиста злоупотреблять безличными и неопределённо-личными конструкциями, избегать указаний на конкретных лиц (эксперты, многие ученые, в близких к правительству кругах и т.д. без ФИО) и давать сообщения о состоявшихся встречах, обсуждениях без указания конкретного содержания и результатов переговоров и обсуждений (Состоялась беседа В.В. Путина с Ы) (подробнее см. [Кормилицына 2009а, 2009б, 2016]). С другой стороны, погоня за сенсациями и стремление опередить конкурирующие издания во многих случаях распространяют непроверенную, часто фейковую информацию, что, как правило, создает недоверие к СМИ, а иногда вызывает опасную во многих отношениях панику населения. Главное (с точки зрения лингвиста), порождая антириторическую или бессодержательную речь со многими ошибками, СМИ превращают богатейший литературный русский язык в жалкое, изуродованное (вроде размороженных батарей и довлеть над нами), обедненное и засоренное его подобие из-за влияния языка СМИ на речь масс и ее влияния на систему языка.
В художественной речи тоже происходит смена эталонов: принципиальная чистота литературной речи уходит, т.е. наряду с утратой своей эталонности для масс она и сама это качество речи теряет. Кроме того меняется и контент. Опять-таки наряду с изменением приоритетов читаемости (властителем читаемости становится не художественная, а псевдохудожественная литература), даже в художественной литературе преобладает изображение криминала, убийств и тому подобных негативных явлений жизни.
В неофициальной коммуникации интернет-общение начинает вытеснять непосредственное и написанное, а не набранное на клавиатуре приборов, и это очень плохо сказывается на семейных и дружеских отношениях. Несмотря на всю интерактивность и знаковую изощрённость электронного общения, полностью заменить общение глаза в глаза оно не может (выручает в некоторой степени скайп, но интенсивность повседневной коммуникации в семье все равно снижается). Речь в Интернете (третья формация [Интернет-коммуникация 2012]), отличающаяся как от устной, так и от письменной, не способствует
выработке умений именно общаться, что-то обсуждать, взаимодействовать, в результате растет отчуждение от близких, нарушается семейное или дружеское единство [Байкулова, 2014], появляется публицизация (термин Бранко Тошовича) семейных проблем, ведущая к распаду семьи (см. статью «Любовь уходит в бан» в МК 09.08.2014), усиливается эгоцентризм.
Привычка к «клавишному» использованию языка и интернет-знаков, мгновенное реагирование вместо обдумывания речи отучает людей от умения создавать текст и даже приводит к биологическому изменению мозга, что вызывает тревоги неврологов. А ежедневный вал негативного, который всё время обрушивается на человека и в его конкретном существовании, и в новостях СМИ, по мнению психиатров, ведёт к увеличению депрессий как особого психического заболевания (телепередача «Что делать» на канале «Культура» 05.02.2017).
Что же будет с языком (любой страны, а все названные процессы идут не только в России) и самим человечеством?
Интернет - огромное завоевание человечества, но, как многое в достижениях человечества, обоюдоострое, и важно научиться негативные процессы и следствия новой эры преодолевать. А для этого не закрывать глаза на возможные последствия всего нового в языке и жизни людей, а стараться негативные следствия в воспитании и обучении не только детей, но и взрослых учитывать и преодолевать.
3. Что может предотвратить обеднение языка?
Чтобы предотвратить или хотя бы уменьшить угрозы литературному русскому языку, необходимо изменить к нему отношение. Пропагандировать его чистоту, а не свободу выражения, не подменять обучение всех будущих специалистов владению государственным языком РФ во всем его разнообразии изучением английского языка [Дайджест 2016], что в условиях глобализации мира очень важно, но как дополнительные, а не основные знания и умения. Помнить, что без своего государственного языка ни одна страна, тем более такая многонациональная и территориально огромная, как наша, нормально жить и развиваться ни в науке, ни в управлении, ни в повседневной жизни её населения существовать просто не может.
Система литературного русского языка - государственного языка РФ настолько сложна, что фактически даже лингвист физически не в состоянии держать в голове весь её лексикон и даже сравнительно с ним ограниченный объём функционально-стилевых различий в морфологии и синтаксисе, не говоря уж о рядовых пользователях языка, обычно
обходящихся только обиходной речью и в лучшем случае ещё одним функциональным стилем, нужным для выполнения профессиональных обязанностей. Поэтому полного владения всей сложной системой литературного языка, да ещё с учётом всех изменений в не очень логичной кодификации норм, просто не бывает [Мякшева 2016].
Конечно, чем больше у человека знаний о системе языка, её возможностях и ограничениях употребления, тем лучше, но, поскольку полное и свободное владение всё же невозможно, этого мало. Необходимо ещё и так называемое чутьё языка, которое может быть основано не столько на осознаваемых знаниях, сколько выработано (не всегда осознаваемо) коммуникативной практикой и чтением. Именно так овладевает системой языка, а потом и нормами её использования ребёнок (методом проб и ошибок, накопления им опыта эффективной коммуникации). Школа даёт знания (далекие от полного), но в современных условиях и школьного обучения, и засилья интернет-комуникации чутьё языка не вырабатывает. Хорошо, если ребёнок много читает, ещё лучше, если читает художественную, а не псевдохудожественную литературу, если много общается «вживую», а не сидит в Интернете. А если (и чаще всего) нет?
В последнее время с приходом нового министра образования и науки ситуация начала меняться. Появилось осознание важности языка, его устной формы, вводятся в школе новый курс и экзамен по устной речи, но, как это всё сложится, ещё вопрос. Старые методики развития и устной и письменной речи забыты, и будут ли они работать в новых условиях «электронной жизни» - тоже вопрос.
Всё, что рассмотрено в этой статье, подтверждает:
1) беспокойство А.П. Сковородникова, содержащееся в его монографии [Сковородников 2016];
2) насущную необходимость исследований языка и речи в его широком и полностью обоснованном понимании лингвоэкологии;
3) ещё большую необходимость внедрения лингвоэкологических проблем в сознание журналистов, разработки для этого во многом новых акцентов преподавания лингвистических дисциплин на журфаках и отделениях журналистики.
Список литературы
Байкулова А.Н. Устное неофициальное общение и его разновидности: повседневная речь горожан: монография. Саратов: ООО Издательский центр «Наука», 2014. 216 с.
Викторова Е.Ю. Вспомогательная система дискурса: монография. Саратов: ООО Издательский центр «Наука», 2015. 404 с.
Дайджест 2016 - Государственный язык Российской Федерации в жизни современной России. СПб, 2016. 36 с.
Данн Дж. О функциях «английского» в современном русском языке // Russistik (Берлин). 1978. № 1/2. С. 27-36.
Дуличенко А.Д. Русский язык конца ХХ столетия. Munghen, 1994. 346 с.
Интернет-коммуникация как новая речевая формация: колл. монография / науч. ред. Т.Н. Колокольцева, О.В. Лутовинова. М.: Флинта; Наука, 2012. 328 с.
Коньков В.И. Принципы описания актуальной медиаречи // Актуальные проблемы стилистики. 2016.№ 2. С. 106-113.
Кормилицына М.А. Неопределённость как один из распространенных в современной прессе способов подачи информации // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Филология. Журналистика. 2009а. Т. 9. Вып. 3. С. 73-74.
Кормилицына М.А. О некоторых синтаксических характеристиках «постновояза» на страницах современной прессы // Проблемы речевой коммуникации: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. М.А. Кормилицыной. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2009б. Вып. 9. С. 38-45.
Кормилицына М.А. Содержательная неопределённость современных медиатекстов как результат нарушения в них баланса стандарта и творчества (на материале печатных СМИ) // Проблемы речевой коммуникации: межвузовский сборник научных трудов / под ред. М.А. Кормилицыной. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2016. Вып. 16. С. 16-27.
Милёхина Т.А. Неполитический дискурс в политических ток-шоу // Медиалингвистика: международный научный журнал. 2016а. № 4 (14) http://medialing.spbu.ru/part10/. С. 103-114.
Милехина Т.А. Тенденции огрубления телевизионной речи в общественно-политических ток-шоу // Проблемы речевой коммуникации: межвузовский сборник научных трудов / под ред. М.А. Кормилицыной. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2016б. Вып. 16. С. 35-48.
Мякшева О.В. Активная лексика и семантические лакуны в лексиконе современного школьника // Проблемы речевой коммуникации: межвузовский сборник научных трудов / под ред. М.А. Кормилицыной. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2016. Вып. 16. С. 48-56.
Рискогенность современной коммуникации и роль коммуникативной компетентности в её преодолении / под ред. О.Б. Сиротининой и М.А. Кормилицыной. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2015. 188 с.
Сиротинина О.Б. Русский язык: система, узус и создаваемые ими риски. Саратов: Издательство Саратовского университета, 2013. 116 с.
Сиротинина О.Б. Лингво-философские размышления как результат многолетнего мониторинга речи // Известия Саратовского университета Новая серия. 2017. Т. 17. Серия Филология. Журналистика. Вып. 1. С. 5-11.
Чтобы Вас понимали: Культура русской речи и речевая культура человека: Учебное пособие / под ред. О.Б. Сиротининой. Изд. 2-е, доп. М.: ЛЕНАНД, 2017. 272 с.
Сковородников А.П. Экология русского языка. Красноярск: Библиотечно-издательский комплекс, 2016. 388 с.
References
Baykulova A.N. Ustnoe neofitsial'noe obshchenie i ego raznovidnosti: povsednevnaya rech' gorozhan [Spoken informal communication and its varients: every day speech of urban residents]. Saratov: Nauka Publ., 2014. 216 p.
Viktorova E.Yu. Vspomogatel'naya sistema diskursa [Supportive Discourse System]. Saratov: Nauka Publ., 2015. 404 p.
Daydzhest 2016 - Gosudarstvennyy yazyk Rossiyskoy Federatsii v zhizni sovremennoy Rossii [Official language of the Russian Federation in the life of modern Russia]. SPb, 2016. 36 p.
Dann Dzh. O funktsiyakh «angliyskogo» v sovremennom russkom yazyke [On functions of English in the modern Russian language]. Russistik (Berlin). 1978. № 1/2. Pp. 27-36.
Dulichenko A.D. Russkiy yazyk kontsa KhKh stoletiya [Russian of the late XXth century]. Munghen, 1994. 346 p.
Internet-kommunikatsiya kak novaya rechevaya formatsiya [Internet communication as a new discourse formation]. Ed. by T.N. Kolokol'tseva, O.V. Lutovinova. M.: Flinta; Nauka Publ., 2012. 328 p.
Kon'kov V.I. Printsipy opisaniya aktual'noy mediarechi [Principles of description of modern media discourse]. Aktual'nyeproblemy stilistiki. 2016. № 2. Pp. 106-113.
Kormilitsyna M.A. Neopredelennost' kak odin iz rasprostranennykh v sovremennoy presse sposobov podachi informatsii [Vagueness as one of the widely spread in modern newspapers ways of giving information]. Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Filologiya i zhurnalistika. Vol. 9. Issue. 3. Pp. 73-74.
Kormilitsyna M.A. O nekotorykh sintaksicheskikh kharakteristikakh «postnovoyaza» na stranitsakh sovremennoy pressy [On some syntactic characteristics of "postnovoyaz" in modern newspapers]. Problemy rechevoy kommunikatsii [Problems of speech communication]. Ed. by M.A. Kormilitsyna. Saratov: Saratov Univ. Press, 2009b. Issue 9. Pp. 38-45.
Kormilitsyna M.A. Soderzhatel'naya neopredelennost' sovremennykh mediatekstov kak rezul'tat narusheniya v nikh balansa standarta i tvorchestva (na materiale pechatnykh SMI) [Informative vagueness of modern media texts as a result of disbalance of standards and creativity (based on newspaper materials]. Problemy rechevoy kommunikatsii [Problems of speech communication]. Ed. by M.A. Kormilitsyna. Saratov: Saratov Univ. Press, 2016. Issue 16. Pp. 1627.
Milekhina T.A. Nepoliticheskiy diskurs v politicheskikh tok-shou [Non-political discourse in political talk shows]. Medialingvistika. 2016a. № 4 (14) http://medialing.spbu.ru/part10/. Pp. 103-114.
Milekhina T.A. Tendentsii ogrubleniya televizionnoy rechi v obshchestvenno-politicheskikh tok-shou [Use of coarse language in socio-political TV talk shows as a tendency]. Problemy rechevoy kommunikatsii [Problems of speech communication]. Ed. by M. A. Kormilitsyna. Saratov: Saratov Univ. Press, 20166. Issue 16. Pp. 35-48.
Myaksheva O.V. Aktivnaya leksika i semanticheskie lakuny v leksikone sovremennogo shkol'nika [Active vocabulary and semantic lacuns in the lexicon of a modern school student]. Problemy rechevoy kommunikatsii [Problems of speech communication]. Ed. by M.A. Kormilitsyna. Saratov: Saratov Univ. Press, 2016. Issue 16. Pp. 48-56.
Riskogennost' sovremennoy kommunikatsii i rol' kommunikativnoy kompetentnosti v ee preodolenii [Riskogenics of modern communication and the role of communicative competence in coping with it]. Ed. by M.A. Kormilitsyna and O.B. Sirotinina. Saratov: Saratov Univ. Press, 2015. 188 p.
Sirotinina O.B. Russkiy yazyk: sistema, uzus i sozdavaemye imi riski [The Russian language: system, use, and risks created by them]. Saratov: Saratov Univ. Press, 2013. 116 p.
Sirotinina O.B. Lingvo-filosovskie razmyshleniya kak rezul'tat mnogoletnego monitoringa rechi [Linguo-philosophical reflection as a result of long-term speech monitoring]. Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Filologiya i zhurnalistika, 2017. Vol. 17. Issue. 1. Pp. 511.
Chtoby vas ponimali: Kul'tura russkoy rechi i rechevaya kul'tura cheloveka [So that others could understand you: Culture of Russian speech and speech culture of an individual]. Ed. by O.B. Sirotinina. M.: LENAND Publ., 2017. 272 p.
Skovorodnikov A.P. Ekologiya russkogo yazyka [The Russian language ecology]. Krasnoyarsk: Bibliotechno-izdatel'skiy kompleks, 2016. 388 p.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Сиротинина Ольга Борисовна, доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русского языка и речевой коммуникации Института филологии и журналистики
Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского
Россия, 410012, Саратов, Астраханская 83, корпус XI E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHOR:
Sirotinina Olga Borisovna, Doctor of Philology, professor, Professor of the Department of the Russian language and Verbal communication
Saratov National Research State University named after N.G. Chernyshevsky 83 building XI, Astrakhanskaya street, Saratov 410012 Russia E-mail: [email protected]
