CC BY
189
М. А. Черняк,
профессор кафедры новейшей русской литературы
ЧИТАТЕЛЬ XXI ВЕКА: ПОРТРЕТ НА ФОНЕ ЭПОХИ
Международный научный семинар «Читатель XXI века: портрет на фоне эпохи», прошедший в рамках Международного Петербургского книжного салона 24 апреля 2009 г., был организован кафедрой новейшей русской литературы РГПУ им. А. И. Герцена, Северо-Западным институтом печати СПГУТД, Центром чтения Российской национальной библиотеки и Петербургским отделением Российского книжного союза. В «Национальной программе поддержки и развития чтения» современная социокультурная ситуация характеризуется как системный кризис читательской культуры, «когда страна подошла к критическому пределу пренебрежения чтением». Организаторы и участники семинара видели свою главную задачу в том, чтобы перевести разговор о современном читателе из оценочной в исследовательскую парадигму. В связи с этим актуальность и междисциплинарный характер семинара определился тем, что портрет читателя был создан представителями разных профессий и, соответственно, разных точек зрения — писателями, издателями, литературными критиками, библиотекарями, филологами, социологами, школьными учителями и педагогами высшей школы. В связи с тем, что семинар явился продолжением международного научного проекта «КУЛЬТ-ТОВАРЫ: феномен массовой литературы в современной России», в этом году он открылся презентацией внушительного сборника научных статей с одноименным названием.
«Для кого пишутся книги, для кого лите-ратуртрегеры составляют свои коллекции, если читатель — фантом, не имеющий даже
свойств, потому что его никто не может себе представить? Литература перешла на самообслуживание. Читает сама себя и себе о себе рассказывает. Как это произошло? Когда?» [1] — этот вопрос, озвученный современным критиком несколько лет назад, остается актуальным и по сей день.
Проблема читателя оказывается в эпицентре сложно переплетенных, прямо и косвенно взаимообусловленных проблем, социальных стереотипов и мифов. Столичные издательства и книжные магазины говорят об острой проблеме затоваривания, по данным же социологов около 40% издаваемых книг вообще не доходят до читателя. Противоречивые черты портрета российского читателя наглядно предстают в глубоком исследовании Н. Зоркой и Б. Дубина «Чтение в России—2008: Тенденции и проблемы. По материалам социологического исследования Левада-Центра». Социологи пришли к выводу, что «читательская культура в России становилась на протяжении последних 10-15 лет все более развлекательной, молодежной и женской». Доля постоянно читающих газеты, журналы, книги за пятнадцать последних лет очень заметно сократилась. Наряду с этим, явно изменилось содержание чтения: преобладающая часть населения переключилась на серийную жанровую литературу (детектив и боевик, любовная проза, историко-аван-тюрный или историко-патриотический роман). Еще заметнее переход массы и образованных слоев от чтения к телесмотрению, так что чтение все чаще выступает дополнением телевидения — здесь те же ведущие жанры, та же серийность. А. В. Чернов
(доктор филологических наук, профессор, директор Гуманитарного института Череповецкого государственного университета) высказал справедливую мысль о том, что «состояние чтения и читателя в начале ХХ1 в., исходя из стандартных позиций, все менее и менее продуктивно. Стоит признать, что мы плохо представляем, как именно трансформируется чтение как социальный институт, но мы можем предположить, что направления этой трансформации в целом соответствуют социальным трендам: фрагментация социума, демассифика-ция аудиторий, распадение единого образовательного, культурного и, естественно, информационного пространства, стремительный рост неравенства в возможностях получения не только социальных услуг, но и социальных благ».
Особое место в научной дискуссии заняли размышления о читателе активных участников литературного процесса — писателей. О проблеме диалога писателя и читателя, о методах выявлении образа читателя, для которого создаются произведения, спорили Т. А. Сотникова (Анна Берсенева) (кандидат филологических наук, Литературный институт им. Горького), В. М. Сотников, детский писатель, Т. В. Гармаш-Роффе и др. Писательница Татьяна Гармаш-Роффе, автор популярных современных детективов, рассказала о своем опыте общения с читателем в блогах. Для писателя, живущего во Франции, а пишущего для русского читателя, это оказывается чуть ли не единственным способом узнать «своего заказчика». Т. Гармаш-Роффе пришла к выводу, что «нравится нам это или нет, но сегодня массовая литература, — единственный вид художественного текста, который обращен к народу. Именно через эти произведения идут к такому читателю мысли автора, его стиль, его вкус, его выбор — как эстетический, так и нравственный, — мировоззренческий. Именно эта литература влияет на умы "масс", — именно она прививает вкус или безвкусицу, глубинную нравственность или глубинную пошлость мировоззрения, что налагает колоссальную
ответственность на создателей данного рода литературы! Нет смысла, ни философски, ни практически, бороться с существованием массовой литературы, — она есть неизбежный атрибут демократического общества. Но зато возникает очень важная задача: работать с массовым читателем, влиять на его вкус, подсказывать ему критерии оценки тех произведений, которые он читает! Помочь ему относиться критически к текстам, чтобы научить его отсеивать хотя бы мировоззренческую и духовную пошлость».
Е. А. Ермолин, заместитель главного редактора журнала «Континент», известный литературный критик, признался, что за последние 15 лет толстый литературно-публицистический журнал потерял своего читателя. В невозможности четко сформулировать, кто же конкретно является читателем толстого литературного журнала, Ермолин видит острую проблему сегодняшнего литературного процесса: «Традиционно журналы ориентировались на "интеллигенцию", мыслили себя органом "прогрессивной общественности" (если не являлись органами власти). Однако этот социокультурный слой оказался размыт и сейчас как некое единство практически не ощущается. Произошла радикальная диверсификация, плюрализация культуры. Современные журналы названного типа уж явно не СМИ. Нет такой массы, которая составляла бы их аудиторию. А журналы, не имевшие привычки к тщательной рефлексии о своем читателе, упустили этот момент. В итоге они продолжают обычно мыслить своего читателя по аналогии с собой, создавая мифо-конструкт идеального читателя, которому нравится читать именно этот журнал и который любит его авторов. Отчасти явно просматривается установка на персонификацию контакта: читатели "Октября", к примеру, это читатели В. Пьецуха, В. Ми-хальского и А. Наймана; читатели "Нового мира" — это читатели Л. Улицкой».
О проблемах продвижения современной русской литературы к финскому читателю рассказала Кристина Роткирх, переводчица,
журналист из Финляндии. Например, в главном книжном магазине в Хельсинки современной русской прозы (кроме детективов) почти нет. Среди тысяч переводов с английского сегодня имеется лишь одно русское произведение, переведенное на финский и шведский, — это «День опричника» В. Сорокина. К. Роткирх недавно выпустила в московском издательстве НЛО «Одиннадцать бесед о современной русской прозе», книгу интервью, взятых ею у Аку-нина, Гришковца, Лимонова, Мамлеева, Пелевина, Петрушевской, Улицкой и др. На протяжении многих лет общаясь с писателями и переводя современную русскую прозу, К. Роткирх относится к ней с особым чувством, поэтому с горечью говорит о том, что каждый год печатается лишь один или два перевода современной русской литературы: «Надо, к сожалению, признать, что интереса к современной русской литературе мало; на самом деле, интерес упал в течение последних лет после перестройки». Недавно культуролог М. Эпштейн, рассуждая о том, почему современная русская литература не производит качественных бестселлеров мирового уровня, пришел к выводу: «Мне кажется, у всех мировых бестселлеров помимо общечеловечности есть еще одна общая черта: внятность, прозрачность, последовательность ступеней, плотность письма и упругость сюжета, который развертывается, как хорошо сжатая и постепенно отпускаемая пружина. Боюсь, что именно этого миру не хватает даже в лучших книгах наших лучших писателей».
На вопрос «Читать или не читать? Чтение в жизненной стратегии современного человека» участники семинара отвечали, опираясь на материалы социологических опросов, результаты которых вызвали наиболее острую и интересную дискуссию. Русская культура традиционно и справедливо гордится своей классикой, и, на первый взгляд, современное общество все делает для того, чтобы классическая литература выполняла свою функцию духовного объединения общества. Современный житель России существует в пространстве, где
ему постоянно напоминают о классике. В то же время опросы разного уровня показывают, что классические тексты входят в круг актуального чтения у менее чем 10% населения, среди которых больше половины — учащиеся школ. Именно они отмечают, что читают классику, «потому что надо», «чтобы сдать экзамен». М. А. Литовская (доктор филологических наук, профессор Уральского государственного университета) привела данные проведенного екатеринбургскими студентами опроса: на вопрос, какие чувства вызывают у старшеклассников отдельные классические тексты, впервые были получены ответы «ужас». При более детальном обсуждении вопроса, почему «ужас», выяснилось, что проблема не столько в том, что классика утрачивает характер живой традиции, сколько в том, что уровня функциональной грамотности респондентов не хватает, чтобы понимать тексты русской классики. Качество отечественного литературного образования при всех его издержках всегда было настолько высоко, что всем казалась совершенно естественной способность ученика старших классов читать и более или менее адекватно воспринимать классические тексты, при этом забывая, что тексты эти весьма сложные и требуют развитых навыков чтения и понимания. То, что кажется естественным, на деле является результатом применения сложных методик и многолетних усилий педагогов, учеников и их родителей. К сожалению, можно констатировать, что снижается число школьников, готовых воспринимать сложные тексты, что реально мы наблюдаем резкую поляризацию читателей-школьников и постепенный распад единой для всех системы изучения классики, которая предполагала как социализацию через литературу, так и литературную социализацию. Не случайно читающая часть общества озабочена проблемой превращения классики в актуальное доступное знание, идет ли речь о трансформации учебных программ, новых учебниках, сайтах в Интернете или изменении характера книжных магазинов.
Автор этой статьи рассказала о социологическом опросе, который проводили студенты филологического факультета РГПУ им. А. И. Герцена. Респондентам (первокурсникам технических и гуманитарных вузов Петербурга) были даны названия литературных произведений, которые входят в «золотой фонд» мировой литературы. Требовалось определить автора, страну и примерные годы его жизни. Специально были даны названия произведений, которые не входят в программу по литературе. Вот уж, действительно, результат проиллюстрировал школярское «это мы не проходили, это нам не задавали»: оказалось, что «Анну Каренину» написали Карамзин, Пушкин, Чехов, Достоевский, пьесу «Лес» — Некрасов, Паустовский, Бианки, Тургенев, Пришвин, автор повести «Бедные люди» — Булгаков, Гоголь, Островский, Тургенев, «Клопа» написал Чехов, а «Щелкунчика» — Ш. Пьеро и Чайковский. Пушкин, как «наше все», оказался автором и «Конька-Горбунка», и «Реквиема», и «Короля Лира», и «Старика и море», и «Демона». «Божественную комедию» написал некто Дантес из Франции. Проявилось и абсолютное незнание контекста и исторических реалий: тот же Пушкин у большинства жил в XVIII в., Шекспир — в Дании, Данте — в Испании.
В мире зрителей статус чтения изменился настолько, что это существенным образом отразилось на статусе самой литературы. Превращение массового искусства в технический эрзац культуры нивелировало художественный вкус, а плоскостное восприятие, сформированное экранной культурой, снизило способность к размышлению, глубинным ассоциациям, перспективному воображению. Кинематограф и особенно телевидение в их массовой версии формируют усредненную систему ценностей. Уровень читательского восприятия определяется знанием определенного количества литературных произведений, ядра отечественной и мировой литературы и культуры, способностью узнавать хрестоматийные тексты по цитатам, именам, от-
сылкам, намекам. Трансформированные прецедентные тексты часто используются в массовой литературе, в частности в заглавиях, как средство языковой игры. Поэтому следующий социологический опрос, также проведенный герценовцами, был связан именно с заглавиями серии иронических детективов издательства «Эксмо». Улавливают ли читатели иронию, срабатывает ли ассоциация с цитатой или устойчивым выражением? Результаты еще раз продемонстрировали наглядные черты видеократиче-ской революции: респонденты безошибочно называют источник, если это реклама, фильм или мультфильм («Кекс в большом городе» / фильм «Секс в большом городе»; «Любовь-морковь и третий лишний» / фильм с Кристиной Орбакайте и Г. Куценко «Любовь-морковь»; «Несекретные материалы» / сериал «Секретные материалы»). Ассоциации с литературным источником срабатывают значительно реже («Квазимодо на шпильках» / «Квазимодо — страшила из поговорки», «Муму с аквалангом» / Ж. Ж. Кусто, «Муму» Достоевского, «Неравный брак Синей Бороды» / «Нехороший персонаж из Буратино»). Название «Досье на Пенелопу» у большинства ассоциируется лишь с раскрученной медийной фигурой, актрисой Пенелопой Круз. Результаты опроса подтвердили, что представления о литературе, образ книги, фигура автора все чаще выступают сегодня продуктом масс-медиальных, рыночных технологий.
Участвуя в разговоре о функциональной неграмотности современного молодого читателя, петербургский писатель П. В. Кру-санов, главный редактор издательства «Лимбус Пресс», рассказал об интересном проекте — создании своеобразного альтернативного учебника русской классической литературы. Владимир Шаров, Ольга Слав-никова, Илья Бояшов, Андрей Битов, Дмитрий Быков, Захар Прилепин, Михаил Шишкин, Людмила Петрушевская, Владимир Маканин и еще более двадцати современных писателей станут авторами глав пособия по русской литературе Х1Х-ХХ вв. Возможно этот свежий и нестандартный
взгляд на классиков сможет привлечь школьников к русской литературе.
Каким предстает «человек читающий» по результатам социологических исследований, проводимых Центром чтения РНБ совместно с НИИ комплексных социальных исследований Санкт-Петербургского государственного университета? Читающая молодежь реже испытывает агрессивность в отношении других людей, более толерантно относится к представителям других национальностей. Зафиксированы серьезные ген-дерные различия в молодежном чтении. Жанровые предпочтения в чтении также позволяют выявить некоторые личностные особенности. Например, среди любителей мистики и книг ужасов примерно половина испытывает неприязнь по отношению к представителям других национальностей. Среди читателей серьезной современной и классической зарубежной литературы этот процент почти в два раза меньше. В ситуации нынешнего спада читательского интереса к классике особое значение приобретает изучение стратегий чтения массовой литературы. Кроме традиционных (эскапизм, адаптация социальных норм), в 2000-е гг. складывается еще нормоустанавливающая стратегия, связанная с национальной идентификацией. Читатель, утративший в 1990-е гг. самосознание гражданина великой державы, восстанавливает его через идеализацию нации как «воображаемого сообщества». Эта тенденция ярко выражена в славянских фэнтези Ю. Никитина, М. Семеновой, Е. Дворецкой, Л. Бутякова, О. Григорьевой, Л. Маслюкова и др. В славянских фэнтези задается стратегия чтения текста как художественного, но якобы основанного на научных открытиях. Об особом портрете читателя славянского фэнтези рассказала М. П. Абашева (доктор филологических наук, профессор Пермского государственного педагогического университета). Изучение реального читателя славянских фэн-тези показало, что он, вопреки общему мнению, — не подросток, а 30-45-летний взрослый. Читатель славянских фэнтези имеет гендерные предпочтения: мужчины
тяготеют к ориентированным на боевик текстам Ю. Никитина, женщины — к познавательно-воспитательной проблематике М. Семеновой и Е. Дворецкой.
«Маршрут читателя: в книжный магазин или библиотеку?», — ответ на вопрос о запросах и потребительской корзине современного читателя пытались найти Д. А. Котов, генеральный директор книжной сети «Буквоед», Н. С. Литвинец, исполнительный вице-президент Российского книжного союза, М. Е. Илле, ведущий исследователь социологического научно-исследовательского центра, редактор журнала «Телескоп», Г. Е. Нестерова, главный библиотекарь ЦБ им. К. Паустовского. О социальной ответственности книжного бизнеса перед читателем, мотивах чтения, экспертной оценке качества книги рассуждали М. Е. Ишкова, директор по общественным и корпоративным отношениям издательства «Эксмо», Т. И. Голова, заведующая группой комплектования отечественных книг РНБ и др.
Участники дискуссии не раз с ироний говорили, что на наших глазах Россия из самой читающей страны превращается в самую пишущую: в обилии появляющихся писательских имен уже просто невозможно ориентироваться. Несколько лет назад на страницах журнала «Знамя» появился маленький рассказ-антиутопия Олега Хафизо-ва «Последний читатель», в котором описано государство, борющееся с писателями: «По новому законодательству продавать литературные произведения разрешалось только после смерти автора, но от этого количество писателей не уменьшалось. С этой заразой не помогали справиться ни штрафы, ни публичные порки в прямом эфире. Власти боролись с литературой формально, для отвода глаз. Все прекрасно понимали, что и без порки в стране не найдется такого чудака, который согласится добровольно купить книгу и прочитать ее». Антиутопии, действительно, страшны тем, что они сбываются, узнавание реальности не случайно является устойчивым признаком этого жанра. На семинаре М. В. Загидуллина (доктор филологических наук, профессор Челябин-
ского государственного университета) предложила свой выход из сложившейся ситуации: современная серьезная (высокоинтеллектуальная) литература должна иметь государственную и издательскую поддержку. Основная форма с наиболее вероятным КПД — закрытый клуб со сложной системой вступления и высокой ответственностью каждого члена общества за совершенствование собственной интеллектуальности. Таким образом может повыситься статус настоящего читателя.
А пока в поисках этого настоящего читателя в рамках Книжного салона стартовал петербургский этап буккроссинга. Как известно, это распространившееся по всему миру движение, основанное на принципе «прочитал — отдай другому». Люди оставляют свои книги на улице, на специальных книжных полках в магазинах или литературных кафе. На последней странице размещается специальная наклейка, на которой указано, у кого и с какого по какое время была эта книга. Все хотят, чтобы путь его книги был длинным, извилистым, с приключениями. Подобным «книговоротом» зани-
маются и иностранные посольства, которые специально поставляют книги национальных авторов, пропагандируя свою культуру. «Отправьте книгу в путешествие, — предлагают своим участникам основатели сайта Bookcrossing.ru. — Пойдите на авантюру, поверьте в то, что книга дойдет до нужного читателя. Одна из идей буккроссинга — идея о том, что все книги, стоящие на полке, — это книги в материальном исполнении. Давайте же сделаем из книг всецело духовные предметы. Восстановим первоначальный смысл. Автор ведь пишет книгу не ради того, чтоб ее напечатали. Он и есть самый первый буккроссер. Он делится своей мыслью с миллионами. А мы поделимся его мыслью еще с несколькими людьми». Книжные полки буккроссинга, на которых человек может оставить свою книгу и взять чужую, скоро появятся и у нас в университете — в Студенческом клубе и на филологическом факультете. Может быть, таким способом каждая книга найдет своего читателя? И тогда будет повод вновь собраться в Петербурге и обсудить проблемы современного читателя.
Примечание
1. Вежлян Евгения. Литература в поисках читателя. Хроника одного ускользания // Новый мир. 2006. № 3.
