CC BY
474
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 3
М.В. Москалев
ЧИТАТЕЛЬ В РОМАНЕ И. КАЛЬВИНО «ЕСЛИ ОДНАЖДЫ ЗИМНЕЙ НОЧЬЮ ПУТНИК»
Статья посвящена проблемам повествования от второго лица. Опираясь на школу рецептивной эстетики, исследователь показывает, как в романе происходит перераспределение ролей между автором, читателем и героем, а также каким образом подобный тип повествования взаимодействует с традиционными видами повествования от первого и третьего лица.
Ключевые слова: читатель, автор, герой, второе лицо, третье лицо, повествование, местоимение, текст.
M. Moskalev's article Reader in I. Calvino's novel «If on a winter's night a traveler» explores the problem of second-person narrative. Basing on reader-response theory M. Moskalev is giving outline of how the roles of the author, reader and main character are redistributed in the novel and how this kind of narrative interacts with traditional first-person and third-person narrative.
Key words: reader, author, character, second person, third person, narrative, pronoun, text.
«Настоящий литературный объект - это взаимодействие текста и читателя»1, - пишет А. Компаньон, констатируя повышенный интерес к фигуре адресата художественного произведения в современном литературоведении. Увеличение роли читателя отражается не только в работах ученых-теоретиков, но и в форме самих произведений искусства. У. Эко говорит о появлении в ХХ в. «произведений в движении»2, в которых часть авторских функций передается адресату. Это, например, скульптуры, части которых обладают способностью двигаться относительно друг друга, музыкальные произведения, состоящие также из нескольких частей, которые могут исполняться в разной последовательности. В качестве причины появления таких работ У. Эко указывает на осознанное желание автора увеличить количество возможных интерпретаций своего произведения, что отличает его от художников прошлого, которые не ставили перед собой такой задачи или не считали ее первостепенной.
К подобному роду «произведений в движении» относится роман И. Кальвино «Если однажды зимней ночью путник» (1979). Как и другие произведения комбинаторного периода («Невидимые города», «Замок скрестившихся судеб»), «Если однажды зимней ночью пут-
1 Компаньон А. Демон теории. М., 2001. C. 176.
2 Эко У. Роль читателя. М., 2005. С. 99.
ник» (далее - «Путник») включает в себя несколько частей, порядок прочтения которых отчасти зависит от воли читателя (так, можно прочитать вставные романы и рамочную историю как отдельные произведения).
Читатель этих романов «в движении» выполняет одновременно и авторскую работу по доведению их до конечного результата и свою традиционную по восприятию и интерпретации уже готовой работы, т.е. выступает сразу в двух ипостасях: автора и воспринимающего субъекта. Однако авторская деятельность такого читателя отличается от того, что делает первоначальный автор. Если последний обладает абсолютным знанием относительно всего происходящего в произведении (автор не только видит и знает все то, что видит и знает каждый герой (можно добавить и читатель. - М.М.) в отдельности, но и больше их3), то читатель лишен подобного знания. Его авторская деятельность опирается на читательский опыт, а предположения по поводу целого, основываются на ожиданиях от уже прочитанного. Таким образом, у читателя «произведения в движении» его авторская и читательская деятельность будут тесно связаны.
В отличие от предыдущих романов Кальвино фрагментарность «Путника» усиливается за счет использования в разных частях повествования разных местоимений. В зачинах романов речь ведется от первого лица настоящего времени (за исключением небольшой истории про Харун-ар Рашида, которая логически является последним романом, в ней используется третье лицо, однако тоже настоящего времени). В интермедиях используется второе лицо настоящего времени, кроме шестой и восьмой главы, в которых появляются вставки из дневников переводчика Мараны и писателя Сайласа Флэннери. Кроме того, в седьмой главе «ты», всегда относившееся к читателю, на время переходит к читательнице.
Таким образом, в «Путнике» употребляется повествование от первого и второго лица и практически не используется классический способ повествования - рассказ от третьего лица.
О третьем лице как непременном атрибуте любого романа заявляет сам автор в седьмой главе: «Какая ты, Читательница? Пришла пора этой книге во втором лице обратиться ... непосредственно к тебе, появившейся еще во Второй Главе в качестве Третьего Лица, необходимого для того, чтобы роман стал романом.»4. Третье лицо, таким образом, является одним из показателей принадлежности текста к литературе. «"Он" - это условно-типическая фигура любого романа ... местоимение "он" сигнализирует сам факт наличия романа;
3 Бахтин М. Автор и герой в эстетической деятельности // Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 12.
4 Кальвино И. Если однажды зимней ночью путник. СПб., 2000. С. 149. (В статье используется перевод Г. Киселева.)
отсутствие третьего лица означает, что автор либо не в состоянии создать роман, либо стремится его разрушить»5 - говорит Р. Барт.
Кроме того, Кальвино не использует литературное время Passato Remoto, аналог французского Passé Simple в итальянском языке, отдавая предпочтение Presente. Р. Барт пишет о Passé Simple как об еще одном условии существования романа: «Простое прошедшее время, исчезнув из разговорного французского языка, остается краеугольным камнем Повествования, сигнализируя о том, что мы находимся в сфере искусства»6.
В классическом повествовании Passato Remoto и местоимение «он» создают дистанцию между текстом и читателем, отодвигая все рассказанные события в прошлое и приписывая их некоему третьему лицу. В силу этой дистанции повествование не является исчерпывающим. Так как это история, произошедшая в прошлом и не со «мной», «я» не могу знать всех деталей. Каким бы реалистичным и детальным ни был рассказ, в нем все равно имеются, по терминологии В. Изера, пробелы (gaps) и зияния (blanks), потому что «создавая мир, заключающий в себе мириады событий и персонажей, невозможно рассказать об этом мире все до конца»7. Читатель вынужден не просто пассивно воспринимать готовый текст, а проделывать в отношении него определенную работу, заполнять пробелы в тексте исходя из своего опыта и знаний. Из-за таких пробелов, неизбежно присутствующих в любом тексте, автор при создании произведения, согласно В. Изеру, ориентируется на читателя, чей объем знания (репертуар - В. Изер, интерпретационная компетенция - Ю. Крис-тева, энциклопедия - У. Эко) достаточен для того, чтобы заполнить пробелы в тексте (увидеть аллюзии на другие произведения или на исторические события) и восстановить тот смысл, который вкладывается. На деле же репертуар реального читателя никогда не совпадает с репертуаром предполагаемого автором имплицитного читателя, поэтому каждый читатель понимает текст по-своему, исходя из своего опыта.
Выбирая в качестве основы повествования второе лицо и Presente И. Кальвино, уменьшает дистанцию между текстом (и имплицитным (идеальным) читателем) и эмпирическим (реальным) читателем, адресуя роман как бы одному человеку. Такое же сближение реального и имплицитного читателя (или даже устранение последнего) происходит в письме, автор которого знает своего адресата и не нуждается в промежуточной инстанции. Противоречие «Путника» заключается в том, что, используя приемы жанра, обращенного к одному лицу, он,
5 Барт Р. Нулевая степень письма // От структурализма к постструктурализму. М., 2000. C. 68.
6 Там же. С. 64.
7 Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах. СПб., 2003. C. 9.
6 ВМУ, филология, № 3
тем не менее, предназначается широкой публике. Употребляя местоимение «ты», автор добивается максимального эффекта близости: события происходят не с «другим» в прошлом, а со «мной» «сейчас», вследствие чего количество пробелов (gaps) в тексте уменьшается. Вместе с этим сокращается и конструкторская работа по домысливанию и достраиванию текста. Каждый предмет не изображается, а показывается, будучи как бы знакомым и автору, и читателю. «Дверь лучше всего закрыть: там вечно включен телевизор»8 (E meglio chi-udere la porta, li e sempre acceso il televisore9), - обращается автор к герою и к читателю, используя указательное местоимение (li), словно находясь с ним в одной комнате.
Сокращая читательскую работу по домысливанию деталей романной действительности, автор постепенно ограничивает его свободу. Читатель не только не волен в своей фантазии, но с определенного момента должен слепо подчиняться авторским указаниям. В зачине первого романа автор, обращаясь к читателю - герою со словами «Ты должен», «ты, конечно же, хотел бы знать об этом больше» и, указывая, что он должен делать по сюжету, одновременно манипулирует реальным читателем, обращая его внимание на одни места в тексте и отвлекая от других. Таким образом, декларированная на первых страницах романа равноправность автора и читателя постепенно сходит на нет. В местоимении «ты» происходит смыкание реального читателя с читателем-протагонистом. Дж.К. Ферретти называет этот процесс превращением читающего читателя (lettore che legge) в читаемого читателя (lettore letto), читателя-собеседника (lettore-interlocutore) в читателя персонажа (lettore-personaggio)10. А так как в итальянском языке второе лицо ед. ч. у многих глаголов совпадает с повелительной формой, обращение на «ты» можно воспринимать как приказ.
Употребление местоимения второго лица создает проблему образа главного героя. Обращенное к каждому эмпирическому читателю романа, оно не позволяет создать из читателя-протагониста цельный образ, придать его характеру завершенность. «Ты», обращенное к каждому читателю, не может собраться в единое «он» литературного персонажа, которое обладало бы своими чертами и качествами, внутренней логикой, исходя из которой герой мог бы совершать поступки или принимать решения:
«Кто ты, Читатель, сколько тебе лет, женат ли ты, чем занимаешься, обеспечен ли - расспрашивать тебя обо всем этом было бы бестактно. Это твое личное дело, сам и разбирайся».
8 Кальвино И. Указ. соч. C. 9.
9 Calvino I. Se una notte d'inverno un viaggiatore. Torino, 1992. P. 16.
10 Ferretti G.C. Le capre di Bikini. Calvino giornalista e saggista. Roma, 1989. P. 126.
Отношение читателя к герою в какой-то степени аналогично отношению автора к герою, о котором говорит М. Бахтин. Как первый, так и второй должны находиться на некоторой дистанции от героя, не отождествляя себя с ним, автор - для создания законченного эстетического образа, читатель - для его восприятия. В «Путнике» читатель получает незаконченный образ персонажа, по отношению к которому можно выработать свое отношение, как к чему-то внешнему, но участвует в становлении этого персонажа. Из-за повествования от второго лица его знания совпадают со знаниями читателя-протагониста. В «Путнике» эмпирический читатель находится как бы в одной точке с героем, в то время как в повествовании о третьем лице знания читателя превышают или, по крайней мере, отличаются от знаний героев, за счет чего читатель получает возможность сформировать собственный комплекс ожиданий, отличный от ожиданий персонажей.
Более целен образ читательницы, к которой в романе применяется третье лицо. Благодаря этому она находится как бы на расстоянии, в более независимом от автора положении. Если читатель показывается в романе глазами автора, то читательница - глазами читателя. Автор не дает ей указания, он лишь описывает ее действия, которые читательница, следуя внутренней логике образа, совершает сама. Она более активна и выступает носителем читательского желания. Именно она объявляет тему каждого последующего романа. Во второй главе: «Гораздо больше мне нравятся романы ... которые сразу вводят тебя в мир, где все точно определено, обозначено, оговорено», после чего следует бытописательский роман с детальными описаниями мира героев. В четвертой главе: «Я мечтаю о такой книге, в которой ощущалось бы постепенное нарастание сюжета», в пятой - «Мне больше всего хотелось бы прочесть такой роман (...), которым двигало бы непреодолимое желание рассказывать, накапливать историю за историей» и т.д. Таким образом, желание Людмилы, а не желание нерешительного читателя определяют дальнейшее действие. Такая ситуация обычна и для других произведений Кальвино. «Благодаря своему благоразумию, отсутствию предрассудков и решительности, женские образы в романах И. Кальвино, от "Раздвоенного виконта" до "Путника" награждены даром привлекательности; мужчины всегда оказываются на буксире у своих подруг, которым следует поставить в заслугу счастливый конец всех историй»11.
Приближая роман к каждому реальному читателю, повествование от второго лица лишает романные события и единичности, «уникального ощущения дали»12 и как бы тиражирует их для каждого
11 Spinazzola V. L'Io diviso di Italo Calvino / Italo Calvino. Atti del convegno inter-nazionale. Genova, 1987. P 94.
12 Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. М., 1996. С. 24.
читателя. Оно выполняет в романе такую же роль, какую, согласно В. Беньямину, выполняет репродукционная техника по отношению к произведению искусства, заменяя уникальное бытование предмета массовым. Такой же процесс происходит и с растиражированными романами внутри «Путника», которые из наделенных специфической «аурой» произведений искусства превращаются в симулякры, испорченные копии несуществующего оригинала, за которым тщетно охотятся главные герои.
Ощущение множественности копий романа создается за счет приема, который И. Кальвино вслед за А. Жидом называет mise en abyme - помещение в бесконечность. Это один из вариантов «истории в истории», в которой вставная новелла может содержать в себе вкратце события всего произведения. Классический пример - это сценка, которую разыгрывают актеры в Гамлете. В «Путнике» - это раскрытие Сайласом Фленнери замысла своего нового романа.
«Мне пришла мысль написать роман, состоящий из одних первых глав. Героем может быть Читатель, которого постоянно прерывают. Читатель покупает новый роман А писателя Б. Экземпляр книги оказывается бракованным, и Читатель спотыкается на первой главе... Он идет в книжную лавку поменять книгу.
Весь роман можно написать от второго лица: ты, Читатель. Можно ввести в роман Читательницу, плутоватого переводчика, пожилого писателя, ведущего дневник вроде моего.»13.
Таким образом, Сайлас Фленнери в «Путнике» раскрывает замысел своего романа «Путник», в котором Сайлас Фленнери раскрывает замысел своего романа «Путник», в котором. и т.д. (rose is a rose is a rose).
Сходная сцена есть в «Фальшивомонетчиках» А. Жида, когда писатель Эдуард рассказывает своему секретарю Бернару о своем романе «Фальшивомонетчики».
Такую же функцию mise en abyme в «Путнике» выполняет вставная новелла про Харун-ар Рашида в одиннадцатой главе. Переодевшись купцом, Харун-ар Рашид отправляется на прогулку по ночному Багдаду и попадает в незнакомый сад, за решеткой которого видит красивую женщину. Служанка проводит Харун-ар Рашида в дом, в котором он снова видит эту женщину, а вокруг нее семь мужчин. Женщина снимает с шеи ожерелье, на которое нанизаны семь белых жемчужин и одна черная, разрывает нитку и бросает жемчужины в кубок. Все должны взять по жемчужине. Тот, кому достанется черная жемчужина, должен убить Харун-ар Рашида или, в случае отказа, будет убит остальными семью мужчинами. Черная жемчужина достается Харун-ар Рашиду.
13 Кальвино И. Указ. соч. С. 206.
Эта история пересказывает все романы, которые читает читатель, и все события, которые с ним происходят. Сам Кальвино так обозначает ситуацию каждого романа и всего «Путника»: «рассказчик-мужчина случайно принимает не свою роль в положении, в которой чары женского персонажа и нависающая смутная угроза со стороны врагов вовлекают его в безвыходную ситуацию»14.
Таким образом, с каждым рассказчиком вставных романов происходит то же самое, что и с читателем, вплоть до того, что в каждом романе присутствует два женских образа, подобные Людмиле и Лотарии в рамочном повествовании. Каждый роман - это вариант истории про Харун-ар Рашида, каждый рассказчик и читатель-протагонист - вариант Харун-ар Рашида и каждый эмпирический читатель тогда также вариант арабского халифа.
Точно так же и концовка романа представлена в виде mise en abyme, предлагающего два взаимоисключающих разрешения сюжета, из которых Читатель выбирает первый:
«Вы полагаете, что у каждой истории должны быть начало и конец? В прежние времена все истории заканчивались двумя способами: после всевозможных перипетий герой и героиня либо шли под венец, либо умирали. Главный вывод, вытекающий из всех на свете историй двояк: непрерывность жизни и неизбежность смерти»15.
Объединение читателя и читательницы - единственный конец в романе, который вследствие типологического сходства всех историй должен быть также концом всех вставных романов.
Список литературы
Calvino I. Se una notte d'inverno un viaggiatore. Torino, 1992.
Ferretti G.C. Le capre di Bikini. Calvino giornalista e saggista. Roma, 1989.
Spinazzola V. L'Io diviso di Italo Calvino / Italo Calvino. Atti del convegno
internazionale. Genova, 1987. Барт Р. Нулевая степень письма // От структурализма к постструктурализму. М., 2000.
Бахтин М. Автор и герой в эстетической деятельности // Эстетика словесного творчества. М., 1986. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. М., 1996. Кальвино И. Если однажды зимней ночью путник. СПб., 2000. Компаньон А. Демон теории. М., 2001. Эко У. Роль читателя. М., 2005.
Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах. СПб., 2003.
Сведения об авторе: Москалев Михаил Владимирович, аспирант кафедры истории зарубежной литературы филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: mmoskalev@list.ru
14 Calvino I. Se una notte d'inverno un viaggiatore. Torino, 1992. P.13.
15 Кальвино И. Указ. соч. С. 266.
