CC BY
17
того, чтобы показать, как могут переплетаться различные трактовки одного романа, где нам приводят два совершенно разных мира, один идеальный, лишённый болезней и пороков, другой на ранней стадии развития. И в этом втором мире мы видим не только завуалированное сопоставление писателей с реалиями советского времени, но и апокалипсические ноты. Атомную войну, человека, так или иначе примеряющего себя в роли Творца, революционное обновление земли, сжигаемой дотла и раздираемой конфликтами. Многообразие проблем, поднимаемых жанром, велико, и как никогда близко к той стадии научно-технического прогресса, на которой мы находимся.
Множественность интерпретаций апокалипсиса в современной прозе, а в частности фантастической, оставляет обширное поле деятельности для исследователя. Очевидно, что апокалипсические веяния выросли из разряда только духовной проблематики, и становятся частью не только современного литературного процесса, но и неким индикатором происходящих социальных явлений.
В завершении приведём слова литературного критика, найденные на просторах Сети: «Мир будущего чудовищен, но и в нём будут как-то выживать, а пока постарайтесь просто не допустить возникновения такого мира» [4].
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Альтицер, Т. Россия и апокалипсис / Т. Альтицер // Вопросы философии. - 1996. - №7.
2. Барашков, А. И. Будет ли Конец света? / А.И. Барашков. - М. : Знание, 1991.
3. Цыбин, В. Д. Апокалипсис прошлого, настоящего, будущего / В.Д. Цыбин. - М. : РИЦ МДК, 2000.
4. Http://www.rusrep.ru/article/2012/07/30/ пеугоЕ (дата обращения: 27.09.2013).
Панфутов Андрей Владимирович, аспирант кафедры «Филология, издательское дело и редактирование» УлГТУ.
УДК 821.161.1
А. Н. ЗАГОРОДНЮК
ЧИТАТЕЛЬ В МИРЕ АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА
Посвящена изучению «образа читателя» в рассказах Андрея Платонова. Рассматриваются примеры из рассказов А. Платонова и отношение читателя к его творчеству, взаимодействие А. Платонова с читателем.
Ключевые слова: автор, герой, интерпретация, модальность ,читатель.
На протяжении долгого времени наследие Платонова в его полном объёме не было доступно широкой аудитории. «Возвращение» писателя (Н. В. Корниенко) происходило медленно и проблематично. Каждое произведение автора имело несколько редакций уже при его жизни, посмертные издания постоянно сопровождались правкой и изъятием нескольких целых страниц текста. Биография Платонова, также как и его произведения, имеет неясности и белые пятна. Постижение его даётся читателю с трудом, и причиной этому во многом стали все изменения и корректировки, внесённые в тексты в период смены власти в нашей стране.
© Загороднюк А. Н., 2013
Мнение Платонова о необходимости общения с читателем выражено отчётливо: «...Читатель нуждается не в том, чтобы гладко и почти неощутимо воспринимать привычные фразы, а наоборот, в том, чтобы ощущать в языке и в идеях автора сопротивление и брать их с борьбой. Всё новое воспринимается с усилием, и не надо освобождать читателя от этого усилия, пища тоже жуётся и срабатывается в организме».
Одни исследователи утверждают, что читатель обладает большим влиянием над автором в процессе понимания художественного произведения, другие настаивают на ведомом образе читателя, который полностью подвержен автору и следует задуманным им мыслям.
А. Левидов замечает, что читатель вступает с писателем в диалог посредством художественного
образа: «Автор - образ - читатель - единая система, в центре которой находится художественный образ, важнейшая промежуточная «инстанция» в общении читателя с автором, когда он читает, и автора с читателем, когда он творит. Именно здесь - в художественном образе - встречаются их творческие пути» [Ле-видов, с.326].
В одной из ключевых работ А.А. Потебни («Мысль и язык») утверждается, что «заслуга художника не в том минимуме содержания, какое думалось ему при создании, а в известной гибкости образа», которое способно «возбудить самое разнообразное содержание». Он абсолютизировал инициативную деятельность читателя в направлении домысливании идей в изучаемом художественном тексте [Потебня, с.187]. Примеры повествования о данных категориях мы встречаем в рассказе А. Платонова «Река Поту-дань» (1937), в котором чувства понимания и сопереживания героям переполняют читателя: «и сердце его мучилось в тоске по утраченным сыновьям, в печали по своей скучно прошедшей жизни», «даже запах материнского подола ещё чувствовался тут - в единственном месте на всём свете», «старик молчал около сына в скромном недоумении своей любви к нему», «бессмысленность жизни, так же как голод и нужда, слишком измучили человеческое сердце», «печаль от своего горя делает людей равнодушными ко всем другим страдающим».
Сюжетное повествование во всех произведениях Платонова, как было отмечено многими исследователями, почти всегда ослаблено (прежде всего это относится к роману «Чевенгур»). Автор изначально обдуманно отказывается от попыток удержать читательское внимание сколько-нибудь сложной фабулой. Его фактическое повествование настолько свободно, что не поддаётся пересказу и привычной организации. Как говорил сам Платонов: «Мотивировано в рассказе лишь начало и конец. Всё остальное подчиняется странной логике то ли сна, то ли бреда» [Михеев, с.259].
Яркие образы платоновских героев находят отклик в познающем чувстве читателя и доносят понимание своих историй (из рассказа «Река По-тудань» (1937): «Люба смотрела на него утомлёнными глазами, полными терпеливой доброты, словно добро и счастье стали для неё тяжким трудом»; «Он понимал, что жизнь велика и, быть может, ему непосильна, что она не вся сосредоточена в его бьющемся сердце - она ещё интересней, сильнее и дороже в другом, недоступном ему человеке»).
В. В. Виноградов в работе «Проблема автора в художественной литературе» замечает, что с авторской личностью читатель соприкасается через образы героев и идеи, ими выражаемые. Встреча воспринимающего сознания с автором происходит тогда, когда за художественным миром начинает ощущаться создавшая его авторская активность [Виноградов, с.152]. Вот примеры из рассказа «Третий сын» (1936): «Они неподвижно, в затылок друг к другу, стояли перед гробом, опустив глаза», «Братья-моряки рассказывали случаи в иностранных портах и хохотали, что отец покрыл их старыми одеялами, которыми они накрывались ещё в детстве», - они демонстрируют читателю картину событий подробно и чувственно, тем самым открывая для читателя авторский стиль и возможность полного погружения в смысл рассказа через описания состояний главных героев.
В платоновских произведениях трудно определить, кто задаёт жанр произведения. Однако для читателя, не только платоновского, более важным является понимание содержания текста, чем определение его по жанровой классификации. От многих произведений Платонова остаётся ощущение безысходности. Читателю трудно понять и определить, где хорошо, где плохо, где правда, а где неправда. Андрей Платонов - писатель чрезвычайно дискомфортный для читателя именно тем, что душа его не понимает, как ко всему этому относиться. Платоновский текст устроен так, что ты можешь считать его сатирой или пропагандой коммунизма, определить его к драме, трагедии или комедии. Важно лишь то, что, на самом деле, Платонов, приступая к созданию произведения, всегда хотел донести до читателей свои подлинные мысли и чувства.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Валгина, Н. С. Теория текста / Н. С. Валгина. - М. : Логос, 2003.
2. Виноградов, В. В. О теории художественной речи / В. В. Виноградов. - М., 1971.
3. Дырдин, А. А. Духовное и эстетическое в русской философской прозе XX века: А. Платонов, М. Пришвин, Л. Леонов / А. А. Дырдин. -Ульяновск : УлГТУ, 2004. - С. 25-176.
4. Корман, Б. О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора / Б. О. Корман // Страницы истории русской литературы. - М. : МГУ, 1971.
5. Левидов, А. М. Автор - образ - читатель / А. М. Левидов. - Л. : ЛГУ, 1983.
6. Мещеряков, В. Н. К вопросу о
модальности текста / В. Н. Мещеряков //
Филологические науки. - 2001. - №4.
7. Маркштайн, Э. Дом и котлован, или Мнимая реализация утопии // Андрей Платонов. Мир творчества / Э. Маркштайн. - М. : Современный читатель, 1994. - С. 284-302.
8. Михеев, М. Ю. В мир Платонова - через его язык. Предположения, факты, истолкования, догадки / М. Ю. Михеев. - М. : МГУ, 2002.
9. Платонов, А. П. Записные книжки. Материалы к биографии / А. П. Платонов. - М. : Наследие, 2000.
10. Потебня, А. А. Мысль и язык / А. А. Потебня. - Харьков, 1892. - С. 187.
11. Шубин, Л. Критическая проза Андрея Платонова / Л. Шубин. - М. : Советский писатель, 2005.
Загороднюк Александр Николаевич, аспирант кафедры «Филология, издательское дело и редактирование» УлГТУ, 3 курс.
УДК 82.083 А. М. ЛОБИН
СОВРЕМЕННАЯ МИДДЛ-ЛИТЕРАТУРА КАК НОВАЯ ВЕРСИЯ ТРАДИЦИОННОЙ БЕЛЛЕТРИСТИКИ
Рассматривается проблема эволюции исторической беллетристики в литературном процессе начала XXI века. Определяются социально-экономические и психологические предпосылки формирования миддл-литературы как новой версии беллетристики, а также выявляются основные особенности её поэтики.
Ключевые слова: герой и читатель, миддл-литература, современная беллетристика.
В нашей литературоцентричной культуре художественное слово всегда выполняло функции философии, социологии и политологии. Поэтому неудивительно, что российскую литературу всегда отличал острый и пристрастный интерес к истории нашей страны, которая была и остаётся активно эксплуатируемым источником тем и сюжетов как для «высокой» литературы, так и для «низовой». Любопытное наблюдение сделал критик В. Чанцев: «в последние годы из-за ухудшения политического климата и трансформации политического сознания в отечественной литературе - одновременно "высокой", "мейн-стримной" и "трэшевой" - начались довольно странные процессы. Если в 1990-е и начале 2000-х мейнстримная российская литература в основном была сосредоточена на изживании различных исторических травм (от революции 1917 года и Гражданской войны - через переосмысление Второй мировой войны - до ГУЛАГа и распада СССР) и репрезентации апокалиптических идей ("Укус ангела" П. Крусанова, "Ледяная трилогия" В. Сорокина), то сегодня буквально на наших глазах возник целый поток
© Лобин А. М., 2013
литературы, в которой областью авторского вымысла становится близкое будущее российского общества, преимущественно политические аспекты этого будущего» [1].
Описанию прошлого и будущего нашей страны посвящены произведения В. Пелевина, Б. Акунина, А. Геласимова, М. Веллера, В. Сорокина, Д. Быкова, А. Гарроса и А. Евдокимова, В. Рыбакова, А. Шевцова и др. Значительная часть произведений этих авторов (особенно В. Пелевина, Б. Акунина и В. Рыбакова) относится к таким сравнительно новым для нашей литературы жанрам, как конспирологический ретро-детектив, детектив альтернативно-исторический и фантастический боевик. Но в целом все они могут быть отнесены к общему направлению «историческая фантастика».
Историческая фантастика, как и вся современная культура, явление многоплановое. Теоретики жанра выводят его родословную ещё от романов XIX - XX века: Марка Твена («Янки из Коннектикута при дворе короля Артура»), А. Ф. Вельтмана («Светославич, вражий питомец» и др.), М. Первухина «Пугачёв-победитель», В. Гиршгорна «Бесцеремонный роман» и В. Аксёнова («Остров Крым»). К сожалению, в настоящий момент основной корпус таких
