CC BY
144
УДК 75.056 https://doi.Org/10.24852/pa2018.2.24.222.236
ЧИНГИЗИДЫ НА МИНИАТЮРАХ ЛИЦЕВОГО ЛЕТОПИСНОГО СВОДА ИВАНА ГРОЗНОГО
© 2018 г. А.В. Чернецов
Статья посвящена рассмотрению серии миниатюр Лицевого летописного свода Ивана Грозного, многотомного создания книжной культуры. Данные миниатюры отражают деятельность представителей династии Чингизидов. На публикуемых композициях можно видеть изображения Батыя (Бату-хана); будущего великого хана Мунке (Менгу-кана); ордынских правителей Тохту (Тахтамиря) и Ногая; Фатьму-Салтан -супругу известного сподвижника Ивана Грозного Шигалея (Шах-Али), занимавшего казанский и касимовский престолы. Миниатюры отражают представления высокопоставленных заказчиков из окружения московского царя и миниатюристов, работавших над украшением рукописи, о монгольском нашествии, власти золотоордынских ханов и дипломатическом этикете, использовавшемся при дворе государей всея Руси при приеме представителей династии Чингизидов. Исключительная многочисленность миниатюр Свода позволяет рассматривать серию композиций, посвященных истории Золотой Орды и татарского народа, как важный и перспективный исторический источник.
Ключевые слова: история, Лицевой летописный свод Ивана Грозного, исторические миниатюры. Монгольская империя. Золотая Орда, Чингизиды, феодальная иерархия, дипломатический этикет.
Эта статья посвящена рассмотрению изображений представителей династии Чингизидов (Султанов, 2006) на миниатюрах исключительно богато иллюстрированного Лицевого летописного свода Ивана Грозного. Миниатюры, отражающие события монгольского нашествия и последовавшего за ними ордынского владычества, - сравнительно небольшая часть композиций, представленных на страницах томов свода. Тем не менее это все же достаточно представительная серия. В статье рассматриваются отдельные миниатюры, демонстрирующие значение и специфику данной серии композиций.
Нет необходимости лишний раз характеризовать богатство и научное значение колоссальной серии миниа-
тюр Лицевого летописного свода Ивана Грозного. Этому памятнику посвящены многочисленные публикации (см.; Арциховский, 2004, с. 75-223; Амосов, 1998; Лицевой летописный свод, 2003), в частности, ряд статей автора этой статьи (Чернецов, 1990; он же, 2015).
Чрезвычайное богатство томов свода миниатюрами и необыкновенное разнообразие представленных на них композиций, мотивов и отдельных объектов позволяют рассматривать их как своеобразную иконографическую энциклопедию своего времени. Многочисленность миниатюр существенно затрудняет возможности их обобщенной характеристики как в плане художественных особенностей, так и в плане изучения их содержания. По
этой причине на данной стадии изучения памятника представляется правомерным рассмотрение этого массива по частям, отдельным группам, объединяющимся тематическими, композиционными или иными признаками.
Обращаясь к миниатюрам, связанным с монгольским нашествием и ордынским игом, мы едва ли можем искать на них беспристрастную картину событий прошлого. Русское летописание отражало взгляды влиятельных заказчиков и монахов-книжников, отмеченные национальными, региональными и религиозными пристрастиями (Чернецов, 2003). Лицевой летописный свод представляет собой порождение эпохи становления Русского централизованного государства и его официальной идеологии, в которой апология самодержавия сочеталась с религиозной исключительностью, воинствующим православием.
Свод создавался как обширная компиляция, нередко включавшая повествования, созданные книжниками, придерживавшимися различных, часто несогласованных между собой общественно-политических взглядов. Он содержит значительные вставки, связанные с публицистикой периода становления эпохи Московского царства. Однако об этом памятнике письменности нельзя сказать, что соответствующая идеология подчиняет себе весь его текст. Содержание Лицевого свода свидетельствует о том, что создававшие его книжники не вполне овладели приемами тенденциозного редактирования входящих в него частей, не всегда были способны последовательно придерживаться единой исторической концепции. В этом плане Свод ближе традиционному летописанию, сформировавшемуся в
эпоху феодальной раздробленности, чем такие характерные порождения эпохи становления самодержавия, как «Сказание о князех Владимирских» или «Степенная книга».
Наряду с отражением тенденциозных идейных представлений, связанных с формированием официальной доктрины московских самодержцев или более архаичных, восходящих к летописанию предшествующего времени, многие летописные статьи, вошедшие в состав свода, отмечены своеобразным средневековым объективизмом, сознательным стремлением фиксировать достоверную информацию. Тома Лицевого свода, освещающие события, близкие по времени его создания, подвергались более тщательной цензуре, в соответствии с соображениями политкор-ректности эпохи. Об этом свидетельствуют довольно многочисленные пометы на полях рукописей, предполагающие замену соответствующих листов исправленными.
Миниатюры, на которых представлены события монгольского завоевания, ордынское владычество, часто отмечены тенденциозностью. Миниатюристы, как и летописцы, фокусируют свое внимание на драматических кровавых событиях и разрушениях, мучениках, пострадавших за веру (см.: Чернецов, 2003, с. 12-17). В ряде случаев в тексте и на миниатюрах представлены события, не соответствующие исторической действительности. Это, например, недостоверное позднейшее предание о гибели Батыя во время похода в Венгрию (ПСРЛ, т. 10, с. 135-136; ЛЛС, 2009, кн. 6, с. 133). При работе над созданием текста и миниатюр не делалось никаких попыток скрыть военные поражения
русских или преуменьшить их значение, не изображать сцен, отражающих зависимость русских князей от ордынцев, в частности, связанных с получением ханских ярлыков. Можно сказать, что на миниатюрах свода недостаточно показано исключительно привилегированное положение русской православной церкви, имевшее место во времена ордынского владычества и закрепленное ханскими ярлыками (см.: Усманов, 1979; Плигу-зов, 1987). Вместе с тем посещения представителями высшего духовенства ордынских правителей, в ряде случаев завершавшиеся пожалованиями, представлены на ряде миниатюр Лицевого свода.
Обратимся к рассмотрению некоторых выразительных композиций, отражающих отношение заказчиков рукописи (ближайшего окружения
Рис. 1. Батый посылает Мунке на разведку окрестностей Киева - Лаптевский том Лицевого свода, л. 952 об.
Fig. 1. Batu sends Munghe for reconnesaince to the vicinities of Kiev - Laptev volume of the Illustrated Chronicle, fol. 952 r.
Ивана Грозного) и участвовавших в ее создании миниатюристов к представителям династии Чингизидов.
Первая композиция связана с событиями, описанными в своде под 1240 г., повторно упомянутыми в записях, датируемых 1246 г. На л. 952 об. Лаптевского тома свода (РНБ, IV. 233; ЛЛС, 2009, кн. 6, с. 52) изображен Батый, посылающий Менгу-кана (в рукописи - Менгукак) осматривать подступы к Киеву (рис. 1). Миниатюра иллюстрирует повторное описание нашествия в составе включенной в Свод повести об убиении Михаила Черниговского (ПСРЛ, т. 10, 1885, с. 130). Те же события с сопутствующими иллюстрациями в более подробном варианте представлены на страницах Лицевого свода выше, в Голицынском томе (РНБ,ГУ, 225, лл. 355 об. - 359, ПСРЛ, т. 10, 1885, с. 115; ЛЛС, 2009, кн. 5, с. 434-441). В основе данного эпизода, очевидно, лежит летописная статья Ипатьевской летописи 1238 г., относящая событие к завершению похода 1237/8 гг., когда основные силы Батыя возвращались в степи (ПСРЛ, т. II, 1962, стб. 782). В этом исходном тексте имя Меньгу-кан фигурирует в первоначальном, более правильном написании. В своде рассматриваемые события непосредственно предшествуют осаде Киева в 1240 г. Менгу-кан (Мунке), будущий великий хан Улуса великого хана (1251-1259), включавшего Монголию
и Китай, участвовал в западном походе Батыя. В Ипатьевской летописи при описании осады Киева Батыем в 1240 г. поименно перечисляются наиболее знатные полководцы, принимавшие участие в походе. В тексте упоминаются «татарин именем Тов-рул», «братья его (Батыя) силныи воеводы Урдюи, Баидар, Бирюй, Каидан, Бечак и Меньгу и Кююк... воевода его первый Себедяй богатур и Бурун-дай богатырь, иже взя Болгарьскую землю и Суждальскую» (ПСРЛ, т. II, 1962, стб. 784, 785). Сходные списки полководцев представлены и в тексте Лицевого свода (ПСРЛ, т. 10, 1885, с. 116). Среди них два будущих великих хана - Гуюк и Мунке. В той же летописной статье сообщается, что Гуюк уехал с театра военных действий на восток с тем, чтобы принять власть великого хана («Кююк, иже врати-ся, уведав смерть канову, и бысть ка-ном»). Среди полководцев отмечены прославленные полководцы, богату-ры (батыры) - Бурундай, покоритель Волжской Болгарии и сильнейшего русского княжества - Владимиро-Суздальской земли, а также Субэдей, один из главных полководцев, ранее разгромивших объединенное войско русских князей на р. Калке (1223).
Батый представлен в нижнем левом углу миниатюры, в длиннополом облачении, отделанном каймой, с расшитыми воротом и поясом, в городчатом венце. Все это соответствует обычной на миниатюрах свода условной иконографии образа царей (безразлично используемой при изображении византийских императоров, восточных государей и самого Ивана Грозного). В основу, несомненно, положен иконописный облик византийских императоров в лорном
облачении. При этом обычный для древнерусской иконографии городча-тый венец не соответствует регалиям византийских императоров. Поверх императорского облачения на Батые изображен воинский плащ.
Хан изображен сидящим на престоле. Последний представлен в соответствии с обычной иконографией княжеских «столов» (сиденье простых форм, без спинки). Поверх престола положена подушка. За спиной Батыя изображена группа воинов -его личная охрана. Это безбородые юноши в шлемах-шишаках и кольчугах. Как и на большинстве миниатюр Лицевого свода, татарские воины изображены неотличимыми от русских (а также от персонажей троянской войны, участников походов Александра Македонского и персонажей библейской истории).
Перед Батыем стоят его знатные приближенные в воинских плащах и длиннополых одеяниях. На всех изображены необычные для миниатюр свода высокие шапки, с отогнутым назад завершением и полями. Экзотические головные уборы в средневековой византийской и древнерусской иконографии обычно являются признаком иноземцев, иноверцев. По отношению к татарам этот прием обычно не использовался. Простонародье, представители знати, рядовые воины и даже цари татарского происхождения на миниатюрах свода почти никогда на отмечены чертами, национального или религиозного своеобразия. Отступления от этого правила крайне редки. Это могут быть персонажи без головных уборов, с обритыми головами, причудливыми усами. Головными уборами, сходными с рассматриваемыми, иногда (непоследо-
вательно) отмечены предводители ордынских посольств, наиболее знатные персонажи (татарские князья, мурзы, сеиты). В данном случае необычные шапки связаны с высоким положением вельмож, стоящих перед Батыем (среди которых были принцы крови и выдающиеся полководцы). Миниатюристы не решились отметить никого из них городчатыми венцами (вероятно, потому, что в тексте они не названы «царевичами»).
Поскольку в расположенном под миниатюрой тексте упомянут только Менгу-кан, возникает вопрос, можно ли его идентифицировать среди представленных персонажей. По-видимому, его следует искать среди двоих, лица которых изображены миниатюристом. Лица остальных загорожены стоящими перед ними фигурами.
Правее размещены две группы воинов всадников, которыми в обоих случаях предводительствует начальник в высокой красной шапке. Это, несомненно, Менгу-кан. Очевидно, его можно попытаться опознать по такой шапке и в толпе стоящих перед Батыем. Но среди этих вельмож красные шапки носят два персонажа, представленные в переднем ряду. Возможно, Менгу-кан в этой сцене изображен дважды - один раз выслушивающим повеление Батыя, другой -указывающим рукой направление задуманного похода. Один персонаж в красной шапке представлен в длиннополом красном одеянии, на втором поверх этого одеяния надет зеленый воинский плащ (полководец уже приготовился выступать в поход). Позади фигур в красных шапках еще несколько персонажей, в аналогичных головных уборах, но покрашенных
в зеленый цвет. Очевидно, это другие представители рода Чингизидов, младшие родственники Батыя.
Отметим, что персонажи, предстоящие Батыю, представлены юными, безбородыми. Тот же Менгу-кан в роли предводителя конного отряда изображен с небольшой бородкой. Батый с воинами и вельможами показан на фоне условной архитектуры, что символизирует действие, происходящее в помещении. Показана часть оборонительной стены с башенкой, обозначающая, что персонажи находятся в городе.
Входящие в состав композиции отдельные эпизоды и объекты разделены стилизованными в традициях ико-нописания горками. В нижней правой части композиции изображен конный отряд Менгу-кана. Менгу-кан в походе носит кольчугу. Поверх нее на нем богатый кафтан с рукавами преувеличенной длины (обычная принадлежность парадной одежды эпохи). Над предводителем поднят развевающийся флаг.
Вторая группа всадников, изображенная над первой, представляет тот же отряд, подъезжающий к стенам Киева. Удивленный «красотой и величеством» города, Менгу-кан оборачивается к бородатому всаднику в полусферической шапке с полями. Такие шапки в своде обычно изображаются на головах как бояр, так и рядовых горожан. Шапка вместо шлема иногда изображается на предводителе отряда воинов. Вероятно, Менгу-кана мог сопровождать опытный военный советник. По-видимому, обращение высокородного вельможи из династии Чингизидов к рядовому воину не соответствовало представлениям миниатюристов об этикете. Менгу-кан
указывает «советнику» рукой на поразивший его воображение город. На расположенном ниже изображении того же отряда бородатый спутник предводителя с шапкой вместо шлема на голове отсутствует.
Верхняя часть миниатюры представляет собой панораму Киева. Показаны городские стены с башнями, пятиглавый собор (очевидно, св. Софии). Еще один отдельный купол указывает, что в городе было несколько церквей. Несмотря на условность изображения, миниатюристу удалось создать образ, соответствующий «красоте и величеству» города. Наглядно показано, что он значительно превосходит тот, из которого Батый посылал Менгу-кана на разведку.
Вторая миниатюра (рис. 2) изображает восшествие на престол золото-
Рис. 2. Восшествие на престол Тохты (Тахтамиря); сцена убийства Ногая -Первый Остермановский том Лицевого
свода, л. 172. Fig. 2. Tokhta (Takhtamir) ascends the throne; scene of assasination of Nogay - First Osterman volume of the Illustrated Chronicle, fol. 172 v.
ордынского хана Тохты (в тексте Тах-тамирь). Она находится в рукописи Юстермановского тома свода (БАН, 31.7.30-1, л. 172) и соответствует тексту Никоновской летописи под 1294 г. (ПСРЛ, т. 10, 1885, с. 169; ЛЛС, Кн. 7, 2009, с. 22). Композиция может быть расценена как вполне шаблонная. Новопоставленный хан (царь) изображен на престоле описанного выше образца. Он облачен в традиционный для миниатюр свода царский наряд. Перед ним группа вельмож в расшитых длиннополых одеждах и полусферических головных уборах с небольшими полями. Сзади группа воинов в кольчугах и шлемах, вооруженных копьями. В верхней левой части миниатюры показана расправа над конкурентом хана - Ногаем, который в расположенной ниже подписи, также как и Тохта, назван «царем». Любопытно, что в тексте говорится только о победе над Ногаем, тогда как миниатюрист осмыслил это свидетельство, изобразив убийство этого правителя (персонаж без воинских доспехов поражает падающего царя мечом). Отметим, что Ногай был в действительности убит позже, в 1300 г.
Изображенные в нижней части миниатюры крепостные стены и башни символизируют, что воцарение происходило в городе, хотя в соответствующем тексте сказано просто «сяде на царстве во Орде». Отметим, что
крупнейшие городские центры Золотой Орды в Поволжье укреплений не имели. Воцарение представлено на фоне архитектуры. Следовательно, события происходят в помещении. Позади монарха ниша или проем, завешенный драпировкой. Оформление архитектуры и интерьера, очевидно, навеяно иконописными образцами византийского происхождения. Миниатюрист, по-видимому, забавлялся, компонуя условные изображения архитектуры, представляя конструкции, которые невозможно создать в ходе реального строительства. Сцена убийства Ногая также изображена на архитектурном фоне, т.е. это событие, по мысли миниатюриста, происходило в помещении.
Нельзя не отметить, что миниатюра ни в коей мере не отражает реалий дворцовой жизни золотоордынских ханов. Очевидно, миниатюристы и не ставили перед собой такой задачи. Тем не менее существенно, что они сочли необходимым посвятить данному событию (и многим другим подобным) отдельную композицию. Это объясняется самим иллюстрируемым текстом и принятым заказчиками и миниатюристами принципом полного отражения на изображениях всех упоминаемых событий. Воцарение ордынских правителей - в продолжение двух с половиной столетий верховных сюзеренов русских князей - воспринималось как основополагающий хронологический репер, точка отсчета. В древнерусской книжности известны случаи датировок событий по годам правления ордынских ханов («в шестое на десять лето владычества Тактамыша царя, и обладавшу ему Мамаевою Ордою, Заволжское царство обдержащу второму царю, име-
нем Темирькутлую» - Житие, 1897, с. 85). Поэтому одна из первичных задач дальнейшего изучения миниатюр, связанных с ордынской тематикой - составление списка Чингизидов, а также их вельмож, военачальников и послов, попавших на миниатюры свода. Отметим, что ряд персонажей, таких как Батый или Тохтамыш, фигурируют на миниатюрах свода десятки раз. Вряд ли необходимо доказывать историческое значение таких личностей, как Батый или Мунке. То же касается Ногая, одно время возглавлявшего альтернативную политическую структуру на территории восточноевропейских степей, власть которого признавал ряд князей Северо-Восточной Руси. Не случайно воспоминание о нем сохранилось в названии одного из тюркских народов России.
Изображения представителей династии Чингизидов и связанных с ними исторических событий известны не только в русских рукописях. Они известны в китайских рукописях; их довольно много среди средневековых персидских миниатюр. Значительная подборка последних опубликована (без сведений о рукописях) в роскошно изданной книге монгольского исследователя Б. Нямаа (2005, с. 34, 35, 42 слл.). Отдельные события монгольского нашествия известны по западноевропейским изображениям. На персидских миниатюрах можно видеть более достоверные и детализированные изображения дворцовых сцен, связанных с Чингизидами, чем на миниатюрах Лицевого свода. Во всяком случае это, несомненно, касается правителей, принявших ислам. Миниатюры свода, уступающие им в плане качества исполнения и достоверности, важны, в первую очередь,
количественным изобилием. Разумеется, особенно многочисленны композиции, связанные с восточноевропейскими событиями.
Восточные персонажи миниатюр Лицевого свода не ограничиваются ордынцами. Значительная серия композиций посвящена известному походу Игоря Святославича Новгород-Се-верского на половцев (см.: Морозов, 1985) и другим сюжетам, связанным с этим тюркским народом. Значительное число миниатюр посвящено взаимоотношениям с Волжской Болгарией. В «византийских» томах свода изображено множество военных столкновений с народами Востока. В составе «русских» томов представлены миниатюры, иллюстрирующие турецкие завоевания на Балканах, а также осаду и взятие Константинополя. Значительная серия миниатюр посвящена полулегендарной биографии Тимура (Темир-Аксака). На одной из миниатюр представлен плененный Тимуром турецкий султан Баязид Йылдырым («Молниеносный»), победитель сербов в битве на Косовом поле, которого возят в клетке. Еще на одной миниатюре можно видеть прибытие в Москву посольства основателя Империи Великих Моголов в Индии - Бабура.
Падение ордынского ига традиционно связывают с событиями стояния на реке Угре. Эта дата является достаточно условной. С одной стороны, это событие было сразу же оценено современниками как историческое и отмечено ежегодным церковным праздником (ПСРЛ, т. XII, 1901, с. 212). Вместе с тем известно, что выплата ордынского выхода великими князьями московскими была прекращена до этого события. Случаи
задержки выплаты ордынского выхода фиксируются и ранее. Начиная с 1360 г. (еще до Куликовской битвы) в летописях упоминаются дальние походы новгородских ушкуйников, нередко значительно углублявшиеся в пределы территории Золотой Орды. Это были масштабные военные операции, проводившиеся многочисленными отрядами, создававшимися в порядке частного предпринимательства с грабительскими целями. В середине XIV в. глава русской церкви митрополит Феогност разрешает территориальный спор между Сарайской и Рязанской епархиями о Червленом Яре в пользу Рязани (Шенников, 1987; Цы-бин, 2012). Его грамоту можно понять как меру, направленную к возвращению в состав русских земель территории, которая в результате нашествия отошла к Орде. В 1382 г. в докончании (мирном договоре) великого князя Дмитрия Донского с рязанским князем Олегом упоминаются «татарские места», отобранные русскими князьями (ДДГ, 1950, с. 25). Войска княжеств Северо-Восточной Руси, признававших власть ханов, включали большое число ордынских выходцев. По расчетам В.О. Ключевского, 17% родовитого, «столбового» русского дворянства «происхождения татарского и вообще восточного» (Ключевский, т. III, 1988, с. 193). Подобные цифры с трудом укладываются в обычные представления о взаимоотношениях сюзеренов с вассалами. В духовной грамоте (завещании) Дмитрия Донского (1389) допускается возможность освобождения от ордынского владычества («а переменит Бог Орду...») - (ДДГ, 1950, с. 36). В духовной грамоте Ивана III (1504 г.), напротив, оговаривается возможность возобновления в будущем
даннических отношений, и имеется даже своеобразная «разверстка» ордынского выхода «в Крым, и в Асто-рокань, и в Казань, и во Царевичев Городок (Касимов, Ханкирман)» (Там же, с. 362). Те же расчеты включены в договор великого князя Василия III с его братом Юрием (1504 г.) - (Там же, с. 365).
Принятый в Москве дипломатический этикет, который в те времена был весьма консервативен, включал признание превосходства Чингизидов (в частности, Крымского хана) над государями всея Руси (см.: Юзефович, 1988). По-видимому, в связи с этим вассальным татарским правителям Касимова обычно присваивался титул «царевичей», а не «царей». Можно вспомнить в этой связи неоднозначную эпизодическую фигуру Чингизида Симеона Бекбулатовича в роли великого князя московского и то, что он упоминается как возможный претендент на престол в тексте присяги на верность московским царям Борису Годунову и Лжедмитрию I.
Отражением сложных переплетений и тесных связей в татарско-русских отношениях первой половины XVI в. является еще одна миниатюра свода, изображающая состоявшуюся в 1536 г. встречу татарской царицы Фатьмы-Салтан с шестилетним Иваном Грозным (уже занявшим великокняжеский стол) - (рис. 3). Композиция находится в томе Лицевого свода, известном под названием Царственной книги (ГИМ, Син. 149, л. 128 об.; ЛЛС, Кн. 19, 2010, с. 482; соответствующий текст см.: ПСРЛ, т. 13, 1965, с. 426). Фатьма-Салтан - супруга царя Шигалея (Шах-Али), человека сложной судьбы, близкого сподвижника Ивана IV.
Шигалей с 1516 г. становится касимовским правителем (царевичем). В 1519-1521 гг. занимает казанский престол в качестве царя (хана). После этого он в летописных текстах постоянно именуется царем. В 15331535 гг. Шигалей оказался в опале и был сослан на Белоозеро. В 1536 г. его возвращают в Москву и включают в состав приближенных великокняжеской семьи. В дальнейшем Шига-лей еще два раза занимал казанский престол (1546 и 1551-1552 гг.). Он участвовал во многих войнах Ивана Грозного, в частности, в Ливонской войне. Умер в 1566 г. касимовским правителем.
На миниатюрах изображены подробности приема Шигалея и его жены матерью великого князя Еленой Васильевной Глинской и малолетним великим князем. Встреча с последним была проведена в палатах великой княгини. Иван IV приветствовал царицу в соответствии с восточным этикетом, обратившись к ней «табуг салам». Это единственное сведение о том, что будущий царь мог говорить на восточных языках. Оно представляет собой весьма редкое указание на то, что московские государи могли в той или иной степени владеть этими языками. В 1446 г. прадеду Ивана Грозного Василию Темному ставили в вину «а татар любишь и речь их паче меры» (ПСРЛ, т. 4, 1848, с. 125), что свидетельствует о том, что этот князь свободно владел татарским языком. Это, конечно, не удивительно, учитывая политическую зависимость Руси от Орды в его время, но прямых сведений о том, что переговоры ордынцев с русскими князьями могли проводиться без переводчиков, не сохранилось. По отношению к собы-
И IM ff 'ЛИ MHÍHiMltbfÑM ^ вшл^мд mit fliI'HSKI M НИГи(rlM^VlMi^
DflHnlia4fl4£rm<IM FftM&riMfaefrW гМлгш . finrístaiAiutm л*мп»л9 íjpr|l nrxfcJ у-млл íltmitA
jAuifaAt/K *
T
Рис. 3. Малолетний великий князь Иван IV (Грозный) и царица Фатьма-Салтан, супруга Шигалея (Шах-Али) -Царственная книга, л. 128 об.
Fig. 3. Grand Prince Ivan the Terrible as a child and the tsarina Fatma-Saltan, spouse of Shah-Ali (Shigaley) - Tsarstvennaya kniga (Royal book), fol. 128 r.
тиям 1536 г. важно иметь в виду, что речь шла о приеме великим князем зависимых от него, вассальных правителей из рода Чингизидов. Tем не менее московский придворный этикет требовал соблюдения в данном случае восточных церемоний. Взаимное приветствие великого князя и татарской царицы характеризуется словом «ка-рашеваться», использовавшимся при описании приемов лиц восточного происхождения.
Миниатюра, изображающая обмен приветствиями между Иваном Грозным и татарской царицей, отличается от рассмотренных выше. Как и многие другие, связанные с позднейшими событиями, она осталась неоконченной (не подверглась иллюминовке). На миниатюре дважды изображен малолетний великий князь. Он представлен в городчатом царском венце (на миниатюрах Лицевого свода он носит его до церковного венчания на царство в 1547 г.), в богатых одеждах с надетым поверх них расшитым кафтаном с рукавами преувеличенной длины. Великий князь, входящий в палаты, держит в руке посох, важный символ верховной власти. Царица изображена несколько раз - сидящей на престоле, вставшей перед великим князем, наконец, приветствующей (обнимающей) его. Головной убор царицы вполне аналогичен венцу великого князя. Из-под венца виден головной платок, скрывающий прическу, обычный при изображении замужних женщин. Верхний кафтан отличается от великокняжеского наличием мехового воротника. Руки царицы просунуты через прорези в кафтане, в то время как рукава преувеличенной длины оставлены пустыми. Позади великого князя и царицы представлена их свита, в первом случае - мужская, во втором - женская (замужние женщины в платках).
Можно задаться вопросом: где же великая княгиня, упоминаемая в тексте, расположенном под миниатюрой. Возможно, ее изображает фигура в короне, сидящая на престоле в верхнем левом углу композиции. В таком случае эта фигура совершенно идентична двум изображениям татарской царицы на той же миниатюре. Такая
версия не кажется невозможной - на миниатюрах на близлежащих страницах рукописи, при изображении встречи царицы с великой княгиней, их изображения полностью аналогичны, наподобие близнецов (л. 128). Но нельзя исключать и то, что на данной миниатюре великая княгиня отсутствует, и все три коронованные женские фигуры изображают одного персонажа - царицу Фатьму-Салтан.
Рассматриваемая миниатюра, изготовленная под надзором приближенных царя Ивана Грозного, свидетельствует, что московские государи не видели ничего зазорного в изъявлении дружеских чувств по отношению к представителям дома Чигизидов. Объятия малолетнего великого князя и татарской царицы отражают тесное переплетение исторических судеб и династических связей двух народов. Возможно, почетный прием, оказанный в 1536 г. царю Шигалею и его супруге, отчасти объясняется генеалогической легендой предков матери Ивана IV Елены Васильевны Глинской. По преданию, родоначальником князей Глинских был Мамай, знаменитый противник Дмитрия Донского
в Куликовской битве (Лихачев, 1930, с. 244).
Миниатюры Лицевого летописного свода преимущественно посвящены средневековой русской истории. Наряду с этим на многих из них подробно отражена библейская история, легендарные события Троянской войны, походы Александра Македонского, история древнего Рима. История Византийской империи проиллюстрирована на миниатюрах свода несравненно более подробно, чем в средневековых греческих лицевых рукописях. Отдельные композиции и их небольшие серии связаны и с историей неславянских народов Восточной Европы - лопарей (саамов), коми, мордвы. Крупнейший блок гораздо более многочисленных изобразительных материалов по истории Золотой Орды, татар и других тюркских народов, представленный на миниатюрах свода, заслуживает самого пристального внимания исследователей. Во многих случаях эти материалы связаны с масштабными историческими событиями и процессами и отражают давние традиционные связи и взаимовлияния.
ЛИТЕРАТУРА
1. Амосов А.А. Лицевой летописный свод Ивана Грозного: комплексное кодико-логическое исследование. М.: Эдиториал УРСС, 1988. 392 с.
2. Арциховский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. Томск; М.: Водолей Publishers, 2004. 352 с.
3. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. / Отв. ред. С.В. Бахрушин. М.-Л.: АН СССР, 1950. 587 с.
4. Житие святого Стефана епископа Пермского, написанное Епифанием Премудрым. СПб.: Тип. Имп. АН, 1897, 112 с.
5. Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. III. Курс русской истории. Ч. III. М.: Мысль, 1988, 414 с.
6. Лихачев Н.П. Материалы для истории русской и византийской сфрагистики / Труды музея палеографии. Вып. 2. Л., 1930. 280 с.
7. Лицевой летописный свод XVI века. Методика описания и изучения разрозненного летописного комплекса / Сост. Е.А. Белоконь, В.В. Морозов, С.А. Морозов. М.: Российский государственный гуманитарный университет РГГУ, 2003. 223 с.
8. Лицевой летописный свод. Русская летописная история. Кн.: 19: 1528-1541 гг. М.: Форма-АКТЕОН, 2010. 670 с.
9. Лицевой летописный свод. Русская летописная история. Кн.: 5: 1217-1241 гг. М.: Форма-АКТЕОН, 2009. 542 с.
10. Лицевой летописный свод. Русская летописная история. Кн.: 6: 1242-1299 гг. М.: Форма-АКТЕОН, 2009. 490 с.
11. Лицевой летописный свод. Русская летописная история. Кн.: 7: 1290-1342 гг. М.: Форма-АКТЕОН, 2009. 501 с.
12. Морозов В.В. Лицевой летописный свод о походе Игоря Святославича // Взаимодействие древнерусской литературы и изобразительного искусства / Труды отдела древнерусской литературы / Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР / Ред.: Д.С. Лихачев, Г.М. Прохоров, М.А. Салмина. Л.: Наука, 1985, Т. XXXVIII, С. 520-536.
13. Нямаа Бадарчийн. Монголын эзэнт гурний зоосон менге ба хаадын овгийн тамга (XШ-XIV зуун). Улаанбаатар: Монгол улс, 2005. 254 с.
14. Плигузов А.И. Древнейший список краткого собрания ярлыков, данных ордынскими ханами русским митрополитам // Русский феодальный архив XIV - первой трети XVI века. Вып. 3. М.: АН СССР, 1987. С. 571-594.
15. Полное собрание русских летописей. Т. 10. Патриаршая или Никоновская летопись. СПб.: тип. Министерства внутренних дел, 1885. 169 с.
16. Полное собрание русских летописей. Т. 13. Патриаршая или Никоновская летопись. 2-я половина. Царственная книга. М.: Наука, 1965. 532 с.
17. Полное собрание русских летописей. Т. 9. Патриаршая или Никоновская летопись. СПб.: тип. Э. Праца, 1862. 256 с.
18. Полное собрание русских летописей. Т. II. Ипатьевская летопись. М.: Восточная лит-ра, 1962, 938 стб.
19. Полное собрание русских летописей. Т. IV, Новгородские и псковские летописи. СПб.: тип. Э. Праца, 1848, 360 с.
20. Полное собрание русских летописей. Т. XII. Патриаршая или Никоновская летопись. СПб.: тип. И.Н. Скороходова, 1901, 266 с.
21. Султанов Т.И. Чингисхан и Чингизиды. Судьба и власть. М.: АСТ, 2006, 445 с.
22. Усманов М.А. Жалованные акты Джучиева улуса XIV-XVI вв. Казань: изд-во Казанского университета, 1979. 321 с.
23. Цыбин М.В. Рязанское княжество и Орда (археологический комментарий к грамотам митрополитов Феогноста и Алексея о Червленом Яре) // Восточноевропейский средневековый город в контексте этнокультурных, политических и поселенческих структур / Отв. ред. Л.А. Беляев. Рязань: Изд-во РИАМЗ. 2012. С. 102-106.
24. Чернецов А.В. Древнейшие события русской истории на миниатюрах XVI в. // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. XLIV / Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР / Ред.: Д.С. Лихачев. Л.: Наука, 1990. С. 422-432.
25. Чернецов А.В. К проблеме оценки исторического значения монголо-татарского нашествия как хронологического рубежа // Русь в XIII веке. Древности темного времени / Отв. ред.: Н.А. Макаров, А.В. Чернецов. М.: Наука, 2003. С. 2-17
26. Чернецов А.В. Католицизм глазами миниатюристов Лицевого летописного свода // Города и веси средневековой Руси: археология, история, культура. Сб. статей к 60-летию акад. Н.А. Макарова. / Отв. ред. П.Г. Гайдуков. М.; Вологда: ИА РАН; «Древности Севера», 2015. С. 410-414
27. Шенников А.А. Червленый Яр. Исследование по истории и географии Среднего Подонья в XIV-XVI вв. Л.: Наука, 1987. 142 с.
28. Юзефович Л.А. «Как в посольских обычаях ведется.». М.: Международные отношения, 1988. 219 с.
Информация об авторе:
Чернецов Алексей Владимирович, доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник, Институт археологии РАН (г. Москва, Россия); [email protected]
GENGHIZIDS IN MINIATURES OF THE ILLUSTRATED CHRONICLE OF IVAN THE TERRIBLE
A.V. Chernetsov
The article analyses the series of miniatures of the Illustrated Chronicle of Ivan the Terrible, the multi-volume creation of the Medieval Russian book-lore. The considered miniatures show activities of the representatives of the Genghizid dynasty. Compositions published in the article present the images of Batu-khan; the future Great Khan Munghe; the rulers of the Golden Horde khans Tokhta (Taktamir) and Nogai; the "tsarina" Fatma-Saltan, the wife of the well-known courtesan of Ivan the Terrible, Shah-Ali (Shigaley), who occupied thrones of Kazan and Kasimov (Khankirman). The miniatures reflect the ideas of Muscovite high officials (the Tsar's courtesans) and also that of painters, which illuminated the manuscript on the Mongol invasion, power of Khans of the Golden Horde and also the etiquette used at the court of the Sovereigns of the whole of Russia during receptions of the Genghizid dynasty persons. Great number of miniatures of the Chronicle makes the compositions devoted to the history of the Golden Horde and the Tatar nation an important and perspective historical source.
Keywords: history, Illustrated Chronicle of Ivan the Terrible, historical miniatures, Mongol Empire, Golden Horde, the Chenghizids, feudal hierarchy, diplomatic etiquette.
REFERENCES
1. Amosov, A. A. 1988. Litsevoi letopisnyi svod Ivana Groznogo: kompleksnoe kodikologiches-koe issledovanie (Illustrated Chronicle of Ivan the Terrible: Comprehensive Codicological Study). Moscow: "Editorial URSS" Publ. (in Russian).
2. Artsikhovskii, A. V. 2004. Drevnerusskie miniatiury kak istoricheskii istochnik (OldRussian Miniatures as a Historical Source). Tomsk; Moscow: "Vodolei" Publ. (in Russian).
3. Bakhrushin, S. V. (ed.). 1950. Dukhovnye i dogovornye gramoty velikikh i udel'nykh kniazei XIV-XVI vv. (Wills and Contracts of the Great and Feudal Knyazes in 14th —16th Centuries). Moscow; Leningrad: Academy of Sciences of the USSR (in Russian).
4. 1897. Zhitie sviatogo Stefana episkopa Permskogo, napisannoe Epifaniem Premudrym (Panegyric to Saint Stephen of Perm written by Epiphanius the Wise). Saint Petersburg: Imperial Academy of Sciences (in Russian).
5. Kliuchevskii, V. O. 1988. Sochineniia v deviati tomakh. T. III. Kurs russkoi istorii. Ch. III (Works in nine volumes. Vol. 3. Russian History Course. Part 3). Moscow: "Mysl'" Publ. (in Russian).
6. Likhachev, N. P. 1930. Materialy dlia istorii russkoi i vizantiiskoi sfragistiki (Materials on the History of Russian and Byzantine Sphragistics). Trudy muzeia paleografii (Proceedings of the Museum of Paleography) 2. Leningrad (in Russian).
7. In Belokon, E. A., Morozov, V. V., Morozov, S.A. (comp.). 2003. Litsevoi letopisnyi svodXVI veka. Metodika opisaniia i izucheniia razroznennogo letopisnogo kompleksa (Illustrated Chronicle of the 16th century. The Method of Description and Study of Fragmented Chronicle Complexes). Moscow: Russian State University for the Humanities (in Russian).
8. 2010. Litsevoi letopisnyi svod. Russkaia letopisnaia istoriia. Kn.: 19: 1528-1541 gg. (Illustrated Chronicle. Russian Chronicle History. Book: 19: 1528-1541). Moscow: "Forma-AKTE-ON" Publ., (in Russian).
9. 2009. Litsevoi letopisnyi svod. Russkaia letopisnaia istoriia. Kn.: 15: 1217-1241 gg. (Illustrated Chronicle. Russian Chronicle History. Book: 15: 1217-1241). Moscow: "Forma-AKTE-ON" Publ., (in Russian).
10. 2009. Litsevoi letopisnyi svod. Russkaia letopisnaia istoriia. Kn.: 6: 1242-1299 gg. (Illustrated Chronicle. Russian Chronicle History. Book: 6: 1242-1299). Moscow: "Forma-AKTEON" Publ., (in Russian).
11. 2009. Litsevoi letopisnyi svod. Russkaia letopisnaia istoriia. Kn.: 7: 1290-1342 gg. (Illustrated Chronicle. Russian Chronicle History. Book 7: 1290-1342). Moscow: "Forma-AKTEON" Publ., (in Russian).
12. Morozov, V. V. 1985. In Likhachev, D. S., Prokhorov, G. M., Salmina, M.A. (eds.). Vzaimode-istvie drevnerusskoi literatury i izobrazitel'nogo iskusstva (Interactions of Old Russian Literature and Fine Arts) Series: Trudy otdela drevnerusskoi literatury (Proceedings of the Department of Old Russian Literature) XXXVin. Leningrad: "Nauka" Publ., 520-536 (in Russian).
13. Nyamaa, B. 2005. Mongolyn ezentgyrnii zooson menge ba khaadyn ovgiin tamga (XIII-XIV zuun). Coins of the Mongol Empire and Clan Tamgas of Khans (13-14 cc.). Ulanbaatar: Mongol uls (in Mongolian).
14. Pliguzov, A. I. 1987. In Russkii feodal'nyi arkhivXIV-pervoi tretiXVIveka (Russian Feudal Archive of 14th - first third of 16th cc.) 3. Moscow: Academy of Sciences of the USSR, 571-594 (in Russian).
15. Patriarshaia ili Nikonovskaia letopis (Patriarch's or Nikon Chronicle). 1885. Series: Polnoe sobranie russkikh letopisei (Complete Collection of Russian Chronicles) X. Saint Petersburg: "Ministry of Internal Affairs" Publ. (in Russian).
16. Patriarshaia ili Nikonovskaia letopis'. 2-ia polovina. Tsarstvennaia kniga (Patriarch's or Nikon Chronicle. The 2nd half. The Regal Book). 1965. Series: Polnoe sobranie russkikh letopisei (Complete Collection of Russian Chronicles) XIII. Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
17. Patriarshaia ili Nikonovskaia letopis'. (Patriarch's or Nikon Chronicle). 1862. Series: Polnoe sobranie russkikh letopisei (Complete Collection of Russian Chronicles) IX. Saint Petersburg: "E. Prats" Publ. (in Russian).
18. Ipat'evskaia letopis. (Ipatiev Chronicle). 1962. Series: Polnoe sobranie russkikh letopisei (Complete Collection of Russian Chronicles) IX. Moscow: "Vostochnaia literatura" Publ. (in Russian).
19. Novgorodskie i pskovskie letopisi. (Novgorod and Pskov Chronicles). 1848. Series: Pol-noe sobranie russkikh letopisei (Complete Collection of Russian Chronicles) IV. Saint Petersburg: "E. Prats" Publ. (in Russian).
20. Patriarshaia ili Nikonovskaia letopis'. (Patriarch's or Nikon Chronicle). 1901. Series: Polnoe sobranie russkikh letopisei (Complete Collection of Russian Chronicles) XII. Saint Petersburg: "I. N. Skorokhodov" Publ. (in Russian).
21. Sultanov, T. I. 2006. Chingiskhan i Chingizidy. Sud'ba i vlast' (Genghis Khan and the Chingissids. Fate and Power). Moscow: "AST" Publ. (in Russian).
22. Usmanov, M. A. 1979. Zhalovannye akty Dzhuchieva ulusaXIV-XVI vv. (Patents of the Ulus of Jochi of the 14th-16th cc.). Kazan: Kazan University (in Russian).
23. Tsybin, M. V. 2012. In Belyaev, L. A. (ed.). Vostochnoevropeiskii srednevekovyi gorod v kontekste etnokul'turnykh, politicheskikh i poselencheskikh struktur (East European Medieval Town in the Context of Ethnocultural, Political and Settlement Structures), Moscow: "RIAMZ" Publ., 102-106 (in Russian).
24. Chernetsov, A. V. 1990. In Likhachev, D. S. (ed.). Trudy otdela drevnerusskoi literatury (Proceedings of the Old Russian Literature Department) XLIV. Leningrad: "Nauka" Publ., 422-432 (in Russian).
25. Chernetsov, A. V. 2003. In Makarov, N. A., Chernetsov, A. V. (eds.). Rus' v XIII veke. Drevnosti temnogo vremeni (Rus in the 13th century. Antiquities of the Dark Age). Moscow: "Nauka" Publ., 2-17 (in Russian).
26. Chernetsov, A. V. 2015. In Gaidukov, P. G. (ed.). Goroda i vesi srednevekovoi Rusi: arkhe-ologiia, istoriia, kul'tura (Towns and Villages of Medieval Russia: Archaeology, History, Culture).
Moscow: Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences; Vologda: "Drevnosti Severa" Publ., 410-414 (in Russian).
27. Shennikov, A. A. 1987. Chervlenyi Iar. Issledovaniepo istorii i geografii Srednego Podon'ia v XIV-XVI vv. (Chervleny Yar. Study on the History and Geography of the Middle Don Region of the 14th -16th cc.). Leningrad: "Nauka" Publ. (in Russian).
28. Yuzefovich, L. A. 1988. «Kak v posol'skikh obychaiakh vedetsia...» ("As per the Embassy Customs...") Moscow: "Mezhdunarodnye otnosheniia" Publ. (in Russian).
About the Author:
Chernetsov Alexey V. Doctor of Historical Sciences. Professor. Institute of Archaeology of the Russian Academy of Sciences. Dmitry Ulyanov St., 19, Moscow, 117036, Russian Federation; [email protected]
Статья поступила в номер 16.04.2018 г.
