CC BY
6
Научная статья УДК 141
htlps://doi.org/10.24158/fik.2023.12.8
«Четвертая промышленная революция» К. Шваба в контексте исследования О. Кошена «Малый народ и революция»
Инна Викторовна Федяй1н, Артемий Николаевич Буланов2
12Калужский государственный университет имени К.Э. Циолковского, Калуга, Россия ffed.inna@gmail.comH
Аннотация. В статье предпринимается попытка рассмотреть «цифровую революцию» в контексте исследования О. Кошена и с применением его метода. О. Кошен выявляет два подхода к исследованию феномена революций: бессубъектный, основанный на тезисе «обстоятельств», и субъектный, вводящий тезис «малого народа». Каждый из подходов является источниковедческим фильтром, создает свое пара-дигмально-теоретическое поле, предопределяя тем самым результаты исследования. Выбор же того или иного поля определяется волей исследователя. Делается попытка выявления двух подобных подходов, и, как следствие, появление двух противоположных парадигм для исследования цифровой революции с ее стратегией на «обнуление» цивилизации. Показывается, что нахождение в парадигмальном поле «тезиса обстоятельств» заставляет игнорировать субъектный фактор истории и скрывает истинного субъекта революции. Парадигмальное же пространство тезиса «малого народа», «обратно ориентированного» по отношению к большому народу, основано на выявлении субъектного фактора истории и приводит исследователей к неизбежности вхождения в теорию антисистем Л.Н. Гумилева.
Ключевые слова: революция, метод, «малый народ», антисистема, субъектный фактор, концептуальные подходы, цифровизация, цифровые платформы, поведенческий капитал, посткапитализм, мотивация, информационная цивилизация
Финансирование: инициативная работа.
Для цитирования: Федяй И.В., Буланов А.Н. «Четвертая промышленная революция» К. Шваба в контексте исследования О. Кошена «Малый народ и революция» // Общество: философия, история, культура. 2023. № 12. С. 69-75. htlps://doi.org/10.24158/fik.2023.12.8.
Original article
"The Fourth Industrial Revolution" by K. Schwab in the Context of O. Cochin's Study "The Little People and the French Revolution"
Inna V. Fedyai1H, Artemy N. Bulanov2
12Kaluga State University named after K.E. Tsiolkovsky, Kaluga, Russia 1fed.inna@gmail.comH
Abstract. The article attempts to consider the "digital revolution" in the context of O. Cochin's research and using his method. O. Cochin identifies two approaches to the study of the phenomenon of revolutions - an object-free one based on the thesis of "circumstances" and a subject one introducing the thesis of "small people". Each of the approaches is a source-based filter, creates its own paradigm-theoretical field, thereby predetermining the results of the study. The choice of one or another field is determined by the will of the researcher. An attempt is made to identify two similar approaches, and, as a result, the emergence of two opposite paradigms for the study of the digital revolution with its strategy of "zeroing out" civilization. It is shown that being in the paradigmatic field of the "thesis of circumstances" makes us ignore the subjective factor of history and hides the true subject of the revolution. The paradigmatic space of the thesis of "small people", "inversely oriented" in relation to the big people, is based on the identification of the subjective factor of history and leads researchers to the inevitability of entering the theory of anti-systems of L.N. Gumilev.
Keywords: revolution, method, "small people", antisystem, subjective factor, conceptual approaches, digi-talization, digital platforms, behavioral capital, post-capitalism, motivation, information civilization Funding: Independent work.
For citation: Fedyai, I.V. & Bulanov, A.N. (2023) "The Fourth Industrial Revolution" by K. Schwab in the Context of O. Cochin's Study "The Little People and the French Revolution". Society: Philosophy, History, Culture. (12), 69-75. Available from: doi:10.24158/fik.2023.12.8 (In Russian).
Читая работы о Французской революции, можно заметить, что тема эта до сих пор является будоражащей и даже раздражающей исследователей. Вот уж где воистину «знание не может быть
© Федяй И.В., Буланов А. Н., 2023
нейтрально». Дело в том, что Французская революция является матрицей всех последующих революций и так называемая «четвертая промышленная революция» - не исключение. Поэтому понять суть «великой перезагрузки» по К. Швабу лучше всего в контексте работы О. Кошена. Потрясает то, что схема и в проведении этих революций, и в оправдании их - одна и та же.
Итак, в книге «Малый народ и Французская революция» на примере противопоставления исследованию о Французской революции И. Тэна работам А. Олара, О. Кошен показывает, что любой источниковедческий материал носит лишь ресурсный характер. Очерчивает же границы любого исследования интерпретирующий фильтр. Этот фильтр определяет парадигму исследования и сами механизмы его. А значит, именно он предопределяет и результаты любых исследований. Понятно, что сам фильтр не рождается в процессе исследования, а предшествует ему. А так как таковых фильтров несколько, то ясно, что в основе любого исследования лежит избирающая воля исследователя. Именно это и обосновывает О. Кошен в своей потрясающей книге.
Для интерпретации исторических событий таковых фильтра - два. С одной стороны, это теория обстоятельств, применяемая А. Оларом. С другой - не имеющая в то время концептуального измерения, интуитивно нащупываемая И. Тэном и завораживающая мерцанием открывающихся тайн, - теория «малого народа» или антинарода, концептуально оформленная уже позже в учении об антисистемах Л.Н. Гумилевым. И. Тэн, чутьем улавливающий теневого, таящегося в недрах большого народа, «народа малого», во всем ему противоположного, оказывается, тем самым, в ее поле.
О. Кошен показывает, что действовать эти избирающие фильтры начинают уже при выборе историками источниковедческого материала: «Но в то время как Тэн рассматривает революцию на практике, в деле, с изнанки, г-н Олар останавливает свой выбор как раз на принципах, на официальной, лицевой стороне. Тэн хочет добраться до души настоящего народа; г-н Олар отмечает деяния народной партии. Тэн пишет историю общественности на основании того, что происходит; г-н Олар - на основании того, что публикуется» (Кошен, 2004: 185).
Интерпретационный метод А. Олара - это так называемый «тезис обстоятельств». Сама революция и все ее несуразности, зверства - лишь вынужденный ответ на те или иные обстоятельства. Перед нами обоснование в ракурсе логического позитивизма: логика революционных действий обосновывается логикой внешних обстоятельств (объективная сторона). Это логическая структура языка, соответствующая структуре реальности. А все несуразности и нестыковки объясняются грамматической структурой языка (субъективная сторона) - спецификой нашего понимания и толкования.
«Тезис обстоятельств», в качестве метода, выводит смысл из времени и конкретной ситуации. Структура, целое здесь вторично. Оно есть результат той или иной сборки и определяется моментом и внешними обстоятельствами. То есть общее осмысливается с позиции частного, сущность - с позиции явления. Целое предстает как следствие (ритмический рисунок) постоянно меняющихся внешних событий. Устойчивость здесь относительна, а текучесть - абсолютна. Поэтому смысл начинает видеться не в целостности, а в процессе постоянного разрушения этой целостности. Таким образом, целостность как оформленное культурно-историческое существование, здесь понимается как нечто регрессивное и нежелательное, в то время как разрушение этого существования - как нечто желательное и прогрессивное. Так, революционеры и разрушители превращаются в носителей прогресса.
При этом «тезис обстоятельств» стирает онтологическую разницу между процессом и пределом, стремлением и свершением. «Тезис обстоятельств» не дает увидеть, что революция, как свершение, «трансцендентна» по отношению к процессу стремления к ней. В результате, в картине, возникающей под пером А. Олара, революция не предстает как разрыв континуального культурно-исторического процесса. Субъект обычного исторического процесса и субъект революционного разрыва этого процесса оказывается один и тот же. Таким образом, применение данного тезиса позволяет скрыть, что у революции иной субъект и иная логика. Ведь если революция (разрыв) имеет свою собственную логику и целеполагание, то субъектом этой логики (разрывающей историю Франции) не может быть народ Франции (создающий историю Франции).
Поэтому революция и предстает «как сражение, но без вражеской армии». Революционный субъект этой схватки, разрывающий историю Франции на «до» и «после», остается невидим. События, жизненные факты кричат о нем, но интерпретирующие фильтры блокируют эти крики. У Д. Колемана есть очень тонкое замечание о том, что большинство людей не верит в антициви-лизационный заговор, потому что не может понять его мотивацию. Ибо, «... если мотивация не будет выражена достаточно ясно, то любая информация будет отвергнута» (Колеман, 2007: 89-90). Люди отвергают все, в чем не чувствуют понятных мотивов, - считает он, - поэтому заговорщики и чувствуют себя в полной безопасности.
Неудивительно поэтому, что оларовский «тезис обстоятельств» используется и современными революционерами (цифровизаторами-трансгуманистами). Он плавно перетекает в шва-бовский тезис «реагирования на глобальные вызовы». К. Шваб пытается представить пропагандируемую глобальной элитой «великую перезагрузку» или «обнуление» как необходимое следствие цифровых технологий: «... я считаю, что сегодня мы стоим у истоков четвертой промышленной революции. Она началась на рубеже нового тысячелетия и опирается на цифровую революцию. Ее основные черты - это «вездесущий» и мобильный интернет, миниатюрные производственные устройства (которые постоянно дешевеют), искусственный интеллект и обучающиеся машины» (Шваб, 2016: 11). Таким образом, разрушение (обнуление) не просто социально-политического уклада, а самой культурно-исторической матрицы нам пытаются выдать как неизбежное следствие технологического прогресса.
Пресловутый «тезис обстоятельств». «Обнуление» цивилизации - это следствие цифровых технологий и ответ на «глобальные вызовы» - экологические, демографические и далее по списку. А значит, всеобщая цифровизация («перезагрузка», электронный концлагерь) - это всего лишь реакция на проблему. Это следствие, а не причина. Неизбежное следствие. Просто технология, метод, а вовсе не цель сама по себе. Ну, а если отсутствует целеполагание, то отсутствует и субъект, стремящийся обнулить человечество. Получается, что человечество само себя желает «обнулить», и это «желание» есть результат реакции на «глобальные вызовы». Д. Айк называл код этого манипулирования: «проблема - реакция - решение». То есть перед нами опять навязчивое конструирование «вражеской армии», чтобы представить цифровое обнуление как реакцию на действия врага. Роль вражеской армии отводится конечно же «обстоятельствам», в данном случае, это очередные надуманные проблемы - потепление, демография, вирусы и т. п. Логика (смысл) здесь предстает как ответная реакция на безличный, сам по себе текущий процесс, полностью от него зависимая и следовательно - бессубъектная. Смысл не определяет, не направляет процесс, а выводится из него. Отсюда, между процессом и его разрывом (революцией) не предполагается никакой качественной разницы. Революция вписывается в процесс как его часть. Логика смысловая понимается с опорой на момент, создающий каждый раз новую проблему и новую логику ее решения.
Перед нами системный метод. Технология (динамика, процесс) - первична, логика (устойчивость, структура) - вторична, вытекает из нее, то есть видится как нечто индивидуальное и раскрывающее свое содержание в отличие от всех остальных содержаний. Понятно, что данный метод будет определять Цифровую революцию отличием от якобинской революции, французскую - от русской революции и т. д. Выделить общую константу здесь будет невозможно. А значит, невозможно будет и ставить вопрос о субъекте этих революций. Сама постановка вопроса о субъекте в данной парадигме будет неизбежно расцениваться как конспирологическая. Ведь революция (разрыв, предел, свершение) здесь вторична, а значит, не может иметь собственной логики, отличной от логики процесса. Получается, что революция не имеет собственного смысла, отличного от смысла процесса, который она прерывает.
Это метод выведения логики (целеполагания) из технологии (инструментарных средств): центра - из окружности, целого - из части, смысла - из обстоятельств. А какие мотивы могут быть у системы или у технологии? Никаких. Вот и причина системоцентричности современной науки, на которую жалуется А.И. Фурсов: «... субъектное было сведено к субъективному, приобретая характеристики чего-то второстепенного. В результате, из поля зрения исчезли важнейшие агенты исторических изменений, а сами эти изменения стали изображаться как филиация одной системы из другой, одного комплекса «объективных факторов» из другого» (Фурсов, 2016а: 154). Субъект действия данным методом не предусматривается, даже сама постановка вопроса о нем блокируется.
Иной подход. Отличие И. Тэна в том, что он чувствует, что между процессом (стремлением) и свершением присутствует некий разрыв и его необходимо учитывать. А значит, необходима апелляция к силам иного порядка и к фактам иного уровня. Объяснить разрыв исторического процесса можно только апелляцией к тому, что в сам процесс не входит, находится вне его. Поэтому пользоваться революционными газетами, памфлетами и партийными постановлениями в качестве ресурсных источников - значит попасть в логический круг, определяя «Х» через «Х» же.
Итак, «тезис обстоятельств» ничего не объясняет. «Большой народ», как постоянный субъект истории (континуального культурно-исторического процесса), не может быть субъектом революции, то есть субъектом разрыва этого же процесса. Как бы не складывались обстоятельства, разрыв этой континуальности не произойдет без вторжения субъекта иного, по отношению к «большому народу». Отсюда, И. Тэн ищет и находит (!) в среде «большого народа» эту силу, принципиально иную по отношению к «большому народу» - «малый народ» (термин О. Кошена). И этот «малый народ» не просто противостоит «большому народу», а «обратно ориентирован» по отношению к нему.
И. Тэн «чутьем улавливает», что феномен этого «малого народа» (якобинизма в случае Французской революции, трансгуманистов - в случае цифровизации) нужно отделить от обычных факторов - политических, экономических, идеологических и объяснить: «Тэн ставит своей целью изучение якобинского общества, этого Малого Государства, которое рождается внутри большого, растет там и, наконец, там же господствует, но, тем не менее, не имеет ничего общего ни с его нравами, ни с законами, ни с интересами, ни с верованиями...» (Кошен, 2004: 147). Таким образом, И. Тэн ставит на место обстоятельств, страстей новую и неизвестную силу - историю Малого народа. Это, по мнению О. Кошена, и есть основная мысль книги: «Первые два решения проблемы сводились в итоге к известным элементам: одно - к внешним обстоятельствам, другое - к обычным страстям и интригам. Следствие И. Тэна отбрасывает и то, и другое, чтобы поставить на их место новую и неизвестную силу. Идеи, история Малого Народа и наши идеи и история - явления разного порядка; у Малого Града свой собственный закон, свой собственный прогресс, которого не знают даже его собственные граждане, - вот основная мысль книги» (Кошен, 2004: 160).
Мы видим, что интерпретация любых революций представлена двумя концептуальными подходами. Суть одного из них - в представлении революции как следствия чего угодно - технологического прогресса, ответа на внешние вызовы или внутренние обстоятельства и т. п. Ключевое слово здесь - следствие. О. Кошен называет это «тезисом обстоятельств». Здесь используется метод системного анализа, то есть выведение смысла из времени и меняющихся обстоятельств. Структура здесь трактуется как сиюминутный момент в динамике постоянного процесса обстоятельств и отношений. Субъект исторического действия данным подходом не предусмотрен.
Иной концептуальный подход основан на понятии Предела. Это понимание революции как разрыва исторического процесса, а значит, у этого разрыва (революции) должен быть субъект. И субъект этот (малый народ), разрывающий каждый раз исторический процесс, должен быть во всем противоположен субъекту исторического процесса (большому народу), ибо он являет собой категорию Предела.
Таким образом, «малый народ» из среды большого народа И. Тэн выделяет на основании иной логики, определяющей его действия. То есть иной подход и иной интерпретирующий фильтр основан на том, что революция, в качестве разрыва исторического процесса, представляет собой не просто технологию, а иную логику, иное целеполагание. Он дал портрет этого «малого народа», но объяснить его не смог, - считает О. Кошен. Не смог, потому что не имел метода для объяснения. На наш взгляд, причины появления этого «малого народа» можно объяснить только в контексте теории антисистем. Вне ее субъект, прерывающий историю, то есть обратно ориентированный по отношению к субъекту истории, - невозможен и необъясним.
Подобную И. Тэну позицию по отношению к цифровой революции, занимает Ш. Зубофф1. Цифровизация - это не следствие, не результат развития цифровых технологий, - настаивает она, - это самостоятельная причина, целеполагание, имеющее свою особую логику. Цифровизация всех сторон жизни, то есть перемещения всех социальных сфер (образования, медицины, государственных функций) на цифровые платформы, непосредственно из цифровых технологий не вытекает. Логика цифровизации (перевода на цифровые платформы) - это логика свободы от государства (государство как платформа) и от общества (социальные сети). Цифровизация - это стратегия: цифровых платформ, перемещения в альтернативную культурно-историческим институтам реальность. А значит, и субъекта этой, противоположной культурно-историческому процессу стратегии, обратно ориентированному по отношению к культурно-исторической реальности, нужно искать вне ее.
Перевод всех сфер жизни на цифровые платформы Ш. Зубофф сравнивает со сгоном крестьян с земель. Логика цифровых платформ - это логика духовного обезземеливания. В данном случае людей сгоняют с культурно-исторических (смысловых, ментальных) контекстов. Разница между сгоном людей с земли и сгоном их же со смысловых контекстов определяется разницей капитализма и посткапитализма. Если в основе капитализма лежит частная собственность на вещественные факторы производства, тогда как невещественные факторы, например, социальные (поведение, отношения) и духовные (ценности, смыслы), здесь не доминируют, они вторичны; то основой посткапитализма является контроль именно над этими невещественными факторами. Это контроль над средствами модификации поведения - над социальными сетями, информацией, потребностями. Глобальная распределительная экономика - это не рынок, это внеэкономический контроль. То есть главным фактором отчуждения и контроля Цифры становится человеческое поведение. Поэтому ранней формой посткапитализма Ш. Зубофф и называет
1 Эпоха надзирающего капитализма. Борьба за будущее человечества на грани реальности. (Перевод Сергея Катукова из книги Шошаны Зубофф) [Электронный ресурс] // ЛитБук. Ш1_: https://litbook.ru/article/14498/ (дата обращения: 11.03.2022).
«надзорный капитализм» как накопление поведенческого капитала. Здесь «наше поведение, привычки и опыт упаковываются таким образом, что они служат чужим интересам. Человек становится сырьем»1. Но сырьем не в качестве тела или приложения к земле, как прежде, а в качестве социально-духовного существа, в качестве целей, ценностей и потребностей, которые отчуждаются, меняются и навязываются уже сформированными иначе, выгодными властителям и контролируемыми ими.
Логика данного обессмысливания («обезземеливания») представлена проблемой «двух текстов». Особый алгоритм, разделяющий поток на два текста, отслаивающий теневой текст от показываемого, помогает создавать мир, который нам якобы «показывают». От себя внесем поправку: специальный алгоритм разделяет поток не на два текста, как считает Ш. Зубофф, а на смысловой контекст и информационный текст (массу изолированных фактов), то есть отслаивает контекстный ряд как теневой, скрываемый от подаваемой нам мозаичной информации. Происходит это автоматически. Алгоритм здесь работает как духовный насос. Отсюда и тестовое «образование», другого при данном порядке быть просто не может.
Таким образом, мы лишаемся всей контекстной, смысловой сферы и остаемся в сфере изолированных элементов (значений). Лишаемся культурных и гносеологических кодов, через которые эти мозаичные значения только и можно связать и понять. Лишаемся всей культурно-исторической, ментально-причинной сферы. Вот почему это сдвигает несущую ось социального порядка от разделения труда к разделению знаний, как пишет Ш. Зубофф. Ведь этим народы вводятся во внекультурное и внеисторическое существование, то есть разлагаются на однородную и изолированную друг от друга массу индивидов. Понятно, что на этом разделении выстраивается новая социальная иерархия - держатели тайно отделяемых контекстов получают полный (духовный, внутренний) контроль над целыми обществами.
Таким образом, данное разделение и создает иерархический принцип социального порядка информационной цивилизации, ибо возможность искажать и контролировать тексты порождает беспрецедентную асимметрию знаний и власти. Разделение знания становится патологическим. Новые капиталисты актами цифрового обезземеливания создают новый род контроля за личностью, населением и целыми обществами. Беспрецедентной концентрации знаний соответствует подобная же концентрация власти. И очень важно, что данная власть не исходит от государства.
Воздействие этой новой власти не сводится к технологиям или плохим намерениям плохих людей; оно - результат последовательной работы по накоплению данных, считает Ш. Зубофф. Компании, начиная с Google, обогащаются, накапливая и обрабатывая поведенческие данные. Их знания о нас огромны, но нам доступ к ним заказан: они таятся в теневом тексте, открытого только новым жрецам, их хозяевам и машинам, утверждает Ш. Зубофф. Но если это результат, то у него должна быть причина. Поэтому исправим данное утверждение, отделение контекстов, смыслов - это причина накопления, а не следствие ее. А вот накопление данных - лишь средство для «Духовного насоса», то есть изымания контекстов.
Вывод. Вне контекста теории антисистем, основанной на понятии Предела и методе структурного анализа, введение в науку субъектного фактора представляется невозможным. Например, А.И. Фурсов пытается объяснить антисистему как естественное свойство, результат капитализма, причем структурное и политическое - как следствие экономического: «Капитализм как экономическая система носит мировой, наднациональный (надгосударственный) характер... В то же время формальная политическая организация капиталистической системы носит национальный, (меж) государственный характер. буржуазия испытывает острую необходимость в организациях наднационального, мирового уровня. Поэтому, естественно, буржуазия, прежде всего, использовала те организации, которые были в наличии, например, масонские. Последние начали выполнять новые функции, в том числе служа средством борьбы с государством.» (Фурсов, 2016б: 53).
Но ведь это означает, что таковые организации уже были, и буржуазия просто их использовала. Значит не она их субъект? А далее следует, увы, «тезис обстоятельств»: «К тому же в изменившихся условиях перед аристократией стояли социальные задачи на порядки сложнее, чем перед феодалами, и решать эти сложные задачи открыто, публично было затруднительно. Отсюда рост и значение тайных организаций, теневых, закулисных структур.» (Фурсов, 2016б: 54). Это демонстрация главного свойства профанной науки - сводить все к количеству (Генон, 2013). Это логика от окружности к центру, от частей - к целому. Устройство на принципе обратной ориентации - это целостное устройство, антисистемное, то есть на ином структурном принципе (сетевом). И субъектность этого устройства надо рассматривать из центра (источника иной структуры), а не из периферии - то есть задач.
1 Эпоха надзирающего капитализма. Борьба за будущее человечества на грани реальности. (Перевод Сергея Катукова из книги Шошаны Зубофф).
Субъекты, в принципе, принадлежат области постоянных величин, и переход к субъекту логически требует одновременного рассмотрения двух разных и как бы наложенных друг на друга модальностей (субъектов), существующих внутри временного процесса (системы). Предел представляет собой переход в иную (уровневую) модальность, в которой то, что в низшей модальности существует в состоянии простой тенденции, полностью реализуется. В терминологии Аристотеля -это переход от потенциальности к актуальности. Предел никогда не может быть достигнут постепенно, то есть новый субъект не может быть следствием новых обстоятельств, он изначально должен быть в наличии в потенциальности, до всяких обстоятельств. Переход к субъектному фактору только тогда будет действительным и совершенным в науке, когда в нем не будет ничего неопределенного, переменного, то есть вторичного. Он должен быть изначальной и постоянной величиной. А это может быть только при переходе к областям, находящимся за пределами количественного порядка, в данном случае - за пределами обстоятельств меняющихся.
Итак, интерпретационный фильтр или принцип, организующий исследование, не рождается в процессе исследования, а предшествует ему. А так как таковых фильтров-принципов два, то в основе любого исследования лежит избирающая воля исследователя. То есть «воля определяет знания» (оговорка номиналистов). Интерпретация любых революций представлена двумя концептуальными подходами. В одном революция «следствие обстоятельств» или ответ на «вызовы». Субъект действия данным подходом не предусмотрен, а значит и попытки определить его мотивацию будут неизбежно высмеяны как «конспирология».
Другой подход основан на понятии Предела. Предел должен ограничивать неопределённость состояний или изменений, и именно по этой причине он с необходимостью должен находиться вне того, что он ограничивает. То есть различие между переменными и постоянными величинами является сугубо качественным различием. А значит, категорию Предела (революции) должен представлять субъект иной, отличный от субъекта исторического процесса. С учетом этого как раз и выстроена теория антисистем Л.Н. Гумилева. А тогда возможно и говорить о мотивации этого иного субъекта, отличной от мотивации субъекта истории, не рискуя быть обвиненным в конспирологии.
Список источников:
Генон Р. Метафизические принципы исчисления бесконечно малых / пер. А. Дойлидова. Минск, 2013. 123 с.
Колеман Д. Комитет трехсот. М., 2007. 453 с.
Кошен О. Малый народ и революция. М., 2004. 285 с.
Фурсов А.И. Мировая борьба. Англосаксы против планеты. М., 2016a. 512 с.
Фурсов А.И. Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств. М., 2016б. 270 с.
Шваб К. Четвертая промышленная революция. М., 2016. 208 с.
References:
Fursov, A.I. (2016) Mirovaya bor'ba. Anglosaksy protivplanet [World wrestling. The Anglo-Saxons against the planet]. Moscow. 512 p. (In Russian).
Fursov, A.I. (2016) Voprosy bor'by v russkoy istorii. Logika namereniy i logika obstoyatel'stv [Issues of struggle in Russian history. The logic of intentions and the logic of circumstances]. Moscow. 270 p. (In Russian).
Genon, R. (2013) Metafizicheskie printsipy ischisleniya beskonechno malykh [Metaphysical principles of the infinitesimal calculus]. Minsk. 123 p. (In Russian).
Koleman, D. (2007) Komitet trekhsot [The Committee of Three Hundred]. Moscow. 453 p. (In Russian).
Koshen, O. (2004) Malyy narod i revolyutsiya [The Little People and the Revolution]. Moscow. 285 p. (In Russian).
Shvab, K. (2016) Chetvertaya promyshlennaya revolyutsiya [The Fourth Industrial Revolution]. Moscow. 208 p. (In Russian).
Информация об авторах
И.В. Федяй - доктор философских наук, профессор кафедры философии, культурологии и социологии Калужского государственного университета имени К. Э. Циолковского, Калуга, Россия.
https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=887074
А.Н. Буланов - аспирант кафедры философии, культурологии и социологии Калужского государственного университета имени К.Э. Циолковского, Калуга, Россия.
Вклад авторов:
все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Конфликт интересов:
авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors I.V. Fedyai - D.Phil., Professor, Department of Philosophy, Cultural Sciences and Sociology, Kaluga State University named after K.E. Tsiolkovsky, Kaluga, Russia. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=887074
A.N. Bulanov - PhD student of the Department of Philosophy, Cultural Studies and Sociology of Kaluga State University named after K.E. Tsiolkovsky, Kaluga, Russia.
Contribution of the authors:
The authors contributed equally to this article.
Conflicts of interests:
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 10.11.2023; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 08.12.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 19.12.2023.
Авторами окончательный вариант рукописи одобрен.
