CC BY
27
УДК 82'32 А. А. Бурцев, М. А. Бурцева
ЧЕРТЫ ПОЭТИКИ РОМАНА А. С. СЫРОМЯТНИКОВОЙ «КЫЫС ХОТУН»
Наследие А. С. Сыромятниковой до сих пор остается неоцененным по достоинству. С целью определения места и значения творчества писательницы в истории национальной литературы рассматривается ее роман «Кыыс Хотун» как целостная идейно-эстетическая система. Основное внимание уделено выявлению специфики жанрового содержания, фабульной схемы, сюжетно-композиционной структуры, особенностей воплощения художественного времени и пространства. Анализируется широкий арсенал художественных средств и приемов, используемых писательницей для раскрытия разнообразной характерологии произведения. Авторы статьи приходят к выводу о том, что по своей жанровой природе «Кыыс Хотун» представляет собой синтетическое явление, сочетающее черты социально-психологического, историко-хроникального, воспитательного и даже так называемого «женского» романа с моноцентрической сюжетно-композиционной структурой. В художественном пространстве произведения органически переплетаются широкий эпический план («макрокосм») и ограниченный, камерный локус Кыталыктаха - родного аласа главной героини («микрокосм»). Художественное время романа включает категории прошлого, настоящего и будущего. В образе Нюргуны Таскиной выделяются две ипостаси: с одной стороны, это фигура реальной женщины, с другой, - восходящий к традиции русской литературы романтизированный тип женщины, воплощающий «красоту, которая спасает мир». Выявлены национально-своеобразные черты поэтики А. С. Сыромятниковой как незаурядного художника слова, и на этом основании ее роман «Кыыс Хотун» отнесен к вершинным явлениям в якутской литературе.
Ключевые слова: «перечтение», «женский» роман, историко-хроникальный жанр, воспитательный роман, моноцентрическая композиция, художественное пространство, художественное время, характерология, человек «перепутья», образная анималистика, фольклорные формы, национальное своеобразие.
A. A. Burtsev, M. A. Burtseva
Poetic Features of A. S. Syromyatnikova's Novel "Kyys Khotun"
Anastasia Syromyatnikova's legacy is still underestimated. In order to determine the place and significance of the writer's works in the history of the Sakha literature, the article studies her Kyys Khotun (The Mighty Girl) novel as an integral conceptual and aesthetic system. The study focuses on identifying the features of the genre contents, the story line, the plot and composition structure, peculiarities of presenting the fictional time and space. It analyses the wide range of artistic means and devices, used by the writer to express the varied characterology of the novel. After careful re-evaluating of the novel, the authors of the article conclude that,
БУРЦЕВ Анатолий Алексеевич - д. филол. н., проф. каф. русской и зарубежной литературы ФЛФ СВФУ им. М. К. Аммосова.
E-mail: anatoly _burtsev44 @mail.ru
BURTSEV Anatoliy Alexeevich - Doctor of Philological Sciences, Professor at the Department of Russian and Foreign Literature of Faculty of Philology, M. K. Ammosov North-Eastern Federal University.
БУРЦЕВА Марина Анатольевна - к. филол. н., доц. каф. восточных языков и страноведения ИЗФиР СВФУ им. М. К. Аммосова.
E-mail: donnarosa36912@mail.ru
BURTSEVA Marina Anatolievna - Candidate of Philological Sciences, Associate Professor, Department of Oriental Languages and Area Studies of the Institute of Modern Languages and International Studies, M. K. Ammosov North-Eastern Federal University.
by its genre specifics, Kyys Khotun is a synthetic phenomenon, combining features of social-psychological, historical-chronic, instructive and even so-called "female" novel with a monocentric story line and composition. The fictional space of the novel includes both the wide epic background (macrocosm) and the limited chamber locus of Kytalyktakh, the heroine's home place (microcosm). The fictional time of the novel encompasses the categories of past, present and future. Nurguna Taskina has two images: on the one hand, she is a real woman; on the other, she is a romanticized type of a woman, in the Russian tradition, embodying 'the beauty that saves the world.' Finally, the article identifies indigenous character of A. Syromyatnikova's poetics as an outstanding master of words; thus, her Kyys Khotun novel can be considered one of the best works in the Sakha literature.
Keywords: "re-evaluating", "female" novel, historical-chronic genre, instructive novel, monocentric composition, fictional space, fictional time, characterology, a man of "a crossroads", animalistic images, folklore forms, indigenous character.
Введение
В якутской литературе женские имена долго оставались единичными явлениями. К тому же они чаще всего находились на периферии литературного процесса. Так случилось, в частности, с первыми якутскими писательницами А. Д. Неустроевой и К. И. Платоновой. Что касается А. С. Сыромятниковой, то она не затерялась среди своих собратьев по перу, хотя критика ее особо не жаловала и записывала ей в актив лишь создание образа якутской женщины.
Между тем рассказы и повести А. Сыромятниковой, не говоря о романах «Кыыс Хотун», «Родные просторы», представляют собой незаурядные явления. Но ее творчество до сих пор остается неоцененным по достоинству. Сегодня, после 100-летнего юбилея писательницы, настала пора подвергнуть ее произведения определенному «перечтению» и определить их место и значение в истории национальной литературы.
Сюжетно-композиционная структура романа «Кыыс Хотун»
Ранние рассказы и повести А. Сыромятниковой «Подруги» («ДьYвгэлиилэр», 1961), «Дорога жизни» («Киэн аартыкка», 1976) подготовили появление романа «Кыыс Хотун» [1], ставшего заметным явлением в якутской литературе. Сложным представляется его жанровая специфика: первые две части имеют очертания социально-психологического романа, две последние части построены по принципу историко-хроникального жанра. Кроме того, А. Сыромятникова, изображая в своем романе трудную судьбу якутской женщины, ее борьбу за утверждение личностного и общественного статуса, не могла не опираться на традиции А. Герцена, Ж. Санда, Ш. Бронте и других русских и европейских писателей, которые еще в XIX веке ставили проблемы раскрепощения и эмансипации женщины. Поэтому «Кыыс Хотун» по большому счету является первым образцом «женского» романа в якутской литературе.
Хотя действие произведения носит моноцентрический характер и строится вокруг образа главной героини, сюжетная структура и композиция претерпевают сложное изменение. В первой части романа повествование лишено действенности, оно носит интенсивный характер, то есть приоритет принадлежит изображению духовной жизни героини, ее субъективных переживаний. Во второй части Кыыс Хотун оказывается вовлеченной в цепь сложных, напряженных событий, и преобладающей становится экстенсивная линия. Наконец, в двух последних частях романа происходит переплетение этих двух линий, изображение событийного ряда сочетается с глубоким раскрытием внутренних переживаний героини.
Сюжет романа «Кыыс Хотун» строится вокруг судьбы Нюргуны, воспитанницы богатой землевладелицы Февроньи (Хоборос) Таскиной. Девушка была незаконнорожденной дочерью ее двоюродной сестры Прасковьи. Хотя Нюргуна считалась единственной родственницей и возможной наследницей Хоборос, она жила в ее доме на птичьих правах и полностью зависела от тети. Лишь любовь старой служанки Боккои, дружба с юной батрачкой Аныс и забота о старом Мастере Морджо, давшем ей прозвище Кыыс Хотун, скрашивали ее дни, протекавшие в тяжелой работе и под строгим надзором госпожи. В возрасте сорока лет
Хоборос вышла замуж за молодого учителя Василия Матаркина, с которым у нее, помимо значительной разницы в возрасте, были совершенно разные интересы. Хоборос пыталась привлечь молодого мужа к ведению хозяйства, но он предпочитал жить в свое удовольствие, учил детей, в том числе Нюргуну, а свободное время посвящал чтению и охоте. Отношения с женой разладились, когда однажды он подстрелил огромного орла. Хоборос пришла в ужас: по представлению суеверной женщины убийство священной птицы, покровителя рода Таскиных, грозило неминуемыми несчастьями. Муж же в этой ситуации не только не проявил раскаяния, но еще и посмеялся над страхами жены.
Однако вскоре ее опасения подтвердились, для Таскиных действительно началась череда тяжелых испытаний. Узнав, что между Василием и Нюргуной возникло взаимное чувство, мстительная Хоборос задумала выдать племянницу за сына князя с дальнего улуса. По случаю сватовства в Кыталыктахе был устроен большой ысыах, куда съехались все ближние и дальние соседи. Но неожиданно праздник обернулся скандалом: в обряде «погони за невестой» вместо Нюргуны приняла участие ее подружка, батрачка Аныс, и дело закончилось позорной неудачей жениха. Тогда разгневанная Хоборос решила последовать совету удаганки Ульяны и «иначе» избавиться от Нюргуны - принести ее в жертву духам природы, великому Ледовитому океану: «Все произошло в день, когда небо покрылось черными грозовыми тучами, сверкала молния, гром гремел в четыре раската». Хоборос толкнула Нюргуну на плот и отдала ее во власть разбушевавшейся стихии. Могучая река унесла плот с Кыыс Хотун за пределы Кыталыктаха, далеко на север.
Нюргуна не погибла, ее спас старый эвенк Буокай, который промышлял охотой, кочуя по тундре с маленьким сыном Чураем. Старик с мальчиком принимают ее как родную, она же обретает в их лице названого отца и брата, неслучайно Чурай нарекает ее именем погибшей сестры Туллукчаны. Нюргуна постепенно привыкает к трудной кочевой жизни, но ее одолевает тоска по родным местам, долгой полярной ночью ей снятся березы Кыталыктаха. Было у нее и еще одно желание - найти пропавшую некогда мать. Хотя Хоборос всячески внушала мысль о ее смерти, по загадочным намекам знакомых она догадывалась, что мать ее жива.
К тому же о «младшей дочери» старика Буокая стало известно местному князю Хохунче, вознамерившемуся женить на ней одного из своих сыновей. Буокай был вынужден отвезти Кыыс Хотун в русский поселок на берегу моря в надежде найти там людей, с которыми можно было отправить ее домой. По пути они попали в пургу, и Нюргуна доехала еле живой. Ее выходила русская женщина Мироновна, жена лекаря Ушинского. В конце концов Буокай нанялся погонщиком-каюром к купцу Атласову, чтобы тот согласился взять с собой Кыыс Хотун до «первого якутского жилья». Так начался ее путь назад, но впереди ждали трудные испытания. Она снова простудилась и тяжело заболела. На этот раз Нюргуну вылечил ссыльный русский доктор Логин, которого в свою очередь много лет назад спас от смерти Буокай. Храбрая женщина-якутка Даайыс помогла Кыыс Хотун добраться до селения Арыттах на Алдане. Там ее пути снова пересеклись с Акимом Атласовым, у него служила некая женщина из Кыталыктаха. Все звали ее «Бочуона санас» (тетка Бочуона), она оказалась матерью Нюргуны.
Между тем до Арыттаха, где происходит долгожданная встреча Нюргуны Таскиной с матерью, доходят вести с «большой земли»: о свержении царя, революции, установлении Советской власти. Друг детства Нюргуны Беке стал известным «агитатором, горланом-главарем» Петром Петровым. Он приезжал в Арыттах в качестве уполномоченного представителя новой власти. Муж Бочуоны Прокопий Черектюров стал председателем ревкома в Арыттахе. Здесь же находился в ссылке Иван Иванович, друг Логина, знавший Кыыс Хотун еще по Кыталыктаху. Под их влиянием Нюргуна активно включается в строительство новой жизни, а после смерти Черектюрова возглавляет мероприятия Советской власти: раздел земли, посевную кампанию, ликвидацию неграмотности. Когда началась гражданская война и развернулось повстанческое движение, в Арыттах нагрянули белые во главе
с сыном местных богачей Игнатием Кириллиным. В его отряде находились сыновья князя Хохунчи, а также Василий Матаркин, который потом перешел на сторону Советской власти, вернулся в Кыталыктах и снова стал учителем. Кыыс Хотун создала в Арыттахе дружину и присоединилась к красному отряду, командиром которого был младший Ушинский. По его рекомендации после разгрома повстанцев Нюргуна Таскина уехала учиться в Якутск. Там она узнала о гибели старика Буокая от рук белых, встретила свою спасительницу Мироновну и мальчика Чурая.
После окончания курсов Кыыс Хотун вернулась в родной Кыталыктах. Подруга Аныс рассказала о событиях, произошедших после ее исчезновения: тетка Хоборос, совершившая попытку избавиться от племянницы, покончила с собой после того, как от нее ушел муж и исчезло золото. Все ее имущество прибрал к рукам князь Федор. Нюргуна заявила о своих правах на наследство и первым делом распорядилась раздать земли и скот Хоборос беднякам - жителям наслега. Роман завершается гибелью Кыыс Хотун от рук Игнатия Кириллина, который появился в Кыталыктахе в надежде захватить фамильное золото Таскиных и затем бежать в Японию.
Мотив золота становится одним из главных факторов в развитии сюжета. Желание обладать им явилось причиной женитьбы Василия на Хоборос, хотя супруга не спешила делиться с мужем своим богатством. Мистический характер власти золота над судьбами персонажей романа проявляется в пророческих предсказаниях шаманки Ульяны. Одержимость золотом выдает истинную природу намерений Василия, который вроде бы искренне полюбил Нюргуну, но тем не менее в ослеплении золотым блеском попытался склонить ее к неблаговидному поступку. Единственным человеком, над которым золото Таскиных не имело власти, была Нюргуна. Об этом свидетельствует как конкретная ситуация морального выбора, когда она отказывается выведать местонахождение тайника Хоборос, так и ее общее отношение к природе богатства, осознание его ничтожности по сравнению с истинными ценностями, например, красотой природы. Впоследствии именно похищение Василием золотого клада явилось причиной самоубийства Каменной Женщины. В случайной гибели самой Кыыс Хотун роковую роль тоже сыграло золото.
Таким образом, в сюжетном плане роман А. Сыромятниковой представляет собой череду бесконечных испытаний главной героини (одинокое детство, суровая школа воспитания в доме тети, неудачная любовь, неоднократная угроза жизни, трудное возвращение на родину, борьба за народное благоденствие, финальная катастрофа), развивающихся по нарастающей, но необходимых на пути развития ее личности. Подобная фабульная схема характерна для романа воспитания. В этом плане художественная цельность произведения выступает в качестве основного признака романа, представленного связностью значительных эпизодов, относящихся к характеристике главного персонажа Нюргуны Таскиной [2].
Картина мира в романе
Соответствующим образом выглядит картина мира в произведении. Уже в первой части в качестве основного локуса действия обозначен алас Кыталыктах, где с давних пор обитали потомственные богачи Таскины. В то же время пространственный ареал носит двойственный характер: с одной стороны, Кыталыктах - своеобразный «макрокосм», обширное пространство, которое «не окинуть глазом, не обойти пешком и не объехать на лошади». Старому Мики принадлежат философские рассуждения о мировом устройстве и о месте в нем Кыталыктаха: по его утверждению, «сюда, наверное, спускались духи плодородия», по -этому в самой местности сосредоточено жизнеутверждающее, созидательное начало («Бог сотворил Кыталыктах, чтобы люди сеяли на нем хлеб и пасли скот»). С другой стороны, Кыталыктах представляет собой некий «микрокосм»: в нем разворачиваются судьбы героев романа, здесь после смерти главы клана Байбаса царит его единственная дочь Хоборос, которую за ее расчетливость и жестокость прозвали Таас Дьахтар (Каменная Женщина). В этом ограниченном пространстве, обнесенном изгородью, жизнь течет по инерции, в плоскости круга, художественное время также замкнуто. Госпожа не приемлет никаких
перемен, раз и навсегда установленный порядок в усадьбе символизирует непоколебимость ее господства над маленьким мирком Кыталыктаха («Все, что построено при отце, при деде и прадедах, она не тронет никогда - ни юрт, ни погребов, ни сэргэ»).
С Кыталыктахом неразрывно связана судьба старой Боккои, в художественном плане представляющая оппозицию «жизнь - смерть». Некогда в его дальнем уголке стояла маленькая юрта, где она жила с мужем и детьми. Потом близкие Боккои умерли, и от юрты остались лишь четыре угловых столба, над которыми кружат «черные жирные вороны», а о самой усадьбе в округе ходят зловещие слухи («Говорят, по ночам столбы выходят из земли и начинают плясать»).
Для Нюргуны окружающий мир тоже носит двойственный характер. Для ее сознания пространство то расширяется до бесконечности, и тогда она чувствует себя совершенно свободной («Интересно, как выглядит сверху этот необозримый зеленый простор?! Для кого он создан? Ну, конечно, для нее, Нюргуны!»), то сжимается до пределов тесного амбара, куда ее заперла ревнивая тетка, и тогда мир представляется ей тюрьмой.
С Кыталыктахом связана тайна рождения Нюргуны и история исчезновения матери, которую она случайно узнала от князя Федора. Здесь ее судьбу предсказал Мастер Морджо: «Ты станешь мудрой женщиной, уважаемой госпожой, подругой большого человека». Все события и переживания ее жизни сосредоточены в этой местности: здесь она ощущала себя одинокой и нашла близких друзей, здесь она встретила свою любовь, и здесь же тетка пыталась устроить ее судьбу. Замужество пугало ее еще и потому, что тогда ей пришлось бы навсегда покинуть родные края («Скоро прощаться с милым раздольем Кыталыктаха. Как-то встретит ее чужая сторона?»). Для Нюргуны покинуть свой «мир» равносильно трагедии, неслучайно она говорит о нежелании ехать «на тот берег», означающий для нее «чужой мир».
Даже находясь вдали от Кыталыктаха, посреди бескрайней тундры, Нюргуна чувствует живую связь с родными местами. Она выражается как в попытках организовать в маленьком чуме охотника Буокая привычный жизненный уклад (приготовление знакомой еды, особый способ мастерить свечи из топленого жира, подсказанный старой Боккоей), так и в воспоминаниях героини, ее снах о родном аласе. Именно на пути домой Нюргуна обрела потерянную мать, узнала ее по рассказу о родных местах. Возвращение героини домой обусловливает ее преображение в хозяйку Кыталыктаха и одновременно определение ее места в мире. Такая организация художественного пространства делает очевидным то, что глубинный смысл произведения (включая пребывание Нюргуны вдали от основного места действия) связан с хронотопом «родного дома».
Художественное время романа организовано вокруг соотношения категорий прошлого и будущего: с одной стороны, традиционный жизненный уклад в Кыталыктахе, невежество и суеверия, старшее поколение персонажей (Хоборос, Боккоя, Мики, Мастер Морджо), ментально принадлежащее к прошлому; с другой, - молодое поколение (Нюргуна, Аныс, Беке), стремящееся изменить привычный порядок, исполненное надежды на новую жизнь и, таким образом, олицетворяющее будущее. Категории прошлого и будущего имеют существенное значение и в отношении образа Кыыс Хотун: пребывая в настоящем, она стремится к будущему, которое отличается изменчивостью: представляется ей то прекрасным («Нынешнее лето лучше прошлогоднего. А в будущем году оно будет еще прекраснее»), то безрадостным («Как только выпустят отсюда, если буду жива - сразу в коровник»). Период ее пребывания вдали от родных мест, напротив, упорядочен возвратным отношением настоящего к прошлому: воспоминания о Кыталыктахе, о близких, стремление вернуться домой, что в данном случае означает не только возвращение в «свой мир», но и возврат в прошлое. Наконец, существенное значение имеет преображение главной героини из бесправной нахлебницы и бесприданницы в полноценную личность и хозяйку наслега, которое в отношении организации времени также представлено оппозицией «прошлое - будущее».
Художественная система романа
Характерология романа, как было отмечено П. В. Сивцевой [2], основана на системе
оппозиций: Кыыс Хотун - Каменная Женщина, Кыыс Хотун - Василий Матаркин, Кыыс Хотун - Аныс, Прасковья Таскина - Таас Дьахтар, Василий Матаркин - Игнатий Кириллин, Буокай - Хохунча и другие.
Средством характеристики главной героини служит прежде всего восходящая к олонхо семантика ее имени, подчеркнутая в песне старого Якова:
Другой вариант интерпретации имени героини принадлежит ее матери: «Это я дала тебе имя. Я хотела, чтобы сквозь тяготы жизни ты, как подснежник сквозь мерзлую землю, прорастала, чтобы ты была такой же нежной и желанной людям, как этот майский цветок». Речевая детализация по отношению к имени главного персонажа в романе А. С. Сыро-мятниковой «насыщается глоссами (характерными речевыми формами)», усиливающими значимость образа в целом [4, с. 67].
В тексте романа нет сколько-нибудь подробного описания внешности Нюргуны, но с самого начала возникает впечатление о ее необычайной красоте. Такому представлению способствуют как авторские замечания («Она удивительно красива, вся будто светится изнутри... высокая и стройная, как березка»), так и известный со времен Гомера прием восприятия красоты посредством оценки других персонажей. Так, в целях идеализации героини окружающие уподобляют ее деревьям, цветам, птицам: «она напомнила трепетную, пугливую осинку»; «счастье, что есть она, эта девушка, добрая, приветливая, легкокрылая, как жаворонок.»; «куда же она пропала, птичка весенняя, солнышко ясное, песенка звонкая?». Неслучайно свое самое заветное желание она выразила следующим образом: «Летать! Летать!.. Хочу летать, как птица стерх. Или хотя бы как вон тот жаворонок».
Более того, Нюргуна сравнивается даже с ангелом, слетевшим на землю. Она обладает не только внешней, физической красотой, прекрасна ее душа, чисты ее помыслы: «Я хочу видеть только прекрасное. Все только прекрасное».
Особо показательный характер носят суждения о Нюргуне людей, отнюдь не расположенных к ней. В глазах Акима Атласова она выглядит «стройной березкой» («дьылыгырас хатын курдук»). Игнатий Кириллин сравнивает ее с «весенним, чистым небом». Даже бывшему князю, старому Кириллину она кажется «живой картиной».
Таким образом, в Кыыс Хотун сосуществуют две ипостаси: наряду с фигурой реальной женщины с трагической судьбой возникает восходящий к традиции русской литературы романтизированный тип женщины, воплощающей «красоту, которая спасает мир». Эта идея выражена в одном из авторских замечаний: «Кыыс Хотун стала еще прекраснее, она как будто озаряет светом все вокруг себя».
А в реальности все женщины, с которыми сталкивалась Нюргуна, были несчастны: трагически сложилась судьба ее матери Бочуоны; один бог знает, какие думы навещали бессонными ночами голову старой Боккои, похоронившей мужа и детей; погибла юная Туллукчана на заре жизни; страдала Мироновна от пьянства и самодурства своего мужа; потеряла любимого Чакыана опальная дочь князя Кириллина. Даже богатой и не лишенной женской привлекательности Каменной Женщине не суждено было обрести счастье. Ее отношения с Нюргуной носят противоречивый характер. С одной стороны, Хоборос не раз признавалась в привязанности к воспитаннице, заботилась о том, чтобы она была сыта, хорошо одета, отправила ее в школу, стремилась устроить ее судьбу, но при этом была к ней сурова и жестоко наказывала за провинности. С художественной точки зрения отношения Хоборос и Нюргуны можно определить как «ложное» партнерство, в данном случае речь идет об искажении отношений «мать-дочь». Подтверждением служит негативная реакция тети на стремление племянницы обрести в ее лице мать. Когда однажды маленькая Нюр-
Кыыс о§о кылааннаах бэрдэ, Кырыытынан тыкаарай, Кыыс Ньургун барахсан, YтYв дьахтар...
(Самая лучшая из женщин, Рожденных на этом свете, Кыыс Нюргун,
Самая красивая и добрая.)
гуна назвала Хоборос матерью, ее лицо сердито перекосилось. «Я не мать тебе, твоя мать умерла», - заявила она девочке.
Но, с другой стороны, осенившая Каменную Женщину тень раскаяния и ее самоубийство в конце второй части романа заставляют читателей задуматься о трагической судьбе этой сильной женщины, а Кыыс Хотун - выразить сомнение в возможности счастья. Лишь батрачка Аныс, полная жизненной силы, выдерживает все удары судьбы. Не случайно в финале романа именно она, словно приняв эстафету у подруги, вскакивает на коня, с которого упала Нюргуна, и мчится вслед за красным отрядом своего мужа Петра Петрова, чтобы сражаться за светлое будущее.
На фоне ярких женских образов мужские персонажи в романе выглядят намного более бледными и пассивными. Это относится прежде всего к образу Василия Матаркина. В его лице предстает человек без твердых принципов, ищущий легких путей в жизни и не гнушающийся низменных поступков, несмотря на образованность и демократизм. Молодой учитель, женившийся по расчету на богатой старой деве, взамен приобретенному богатству и благополучию утратил собственную независимость и достоинство. Любовь к прекрасной девушке не возвысила его, не заставила бороться за свое счастье, изменить порядок вещей. Наоборот, Василий попытался склонить Нюргуну к обману и с ее помощью похитить золото. После исчезновения Нюргуны он не оставил попыток завладеть кладом и, когда ему это удалось, сбежал от Каменной Женщины, что стало фактической причиной ее самоубийства. Символический характер приобретает эпизод, когда Матаркин решает уйти от белых повстанцев и оказывается на перекрестке лесных тропинок. Лишь в конце романа Василий выходит «на дорогу», сдает золото новой власти, но не успевает спасти Нюргуну.
В изображении образов Прокопия Черектюрова, Андрея Калачева, Ивана Печетова и даже Беке (Петра Петрова), не говоря о политических ссыльных, ощущается присущая социалистическому реализму определенная заданность, стремление показать их такими, какими они должны быть. То же самое, но в негативном смысле относится к образам отрицательных персонажей. Не случайно средством их характеристики служит разновидность анималистики - «птичья» образность: «Аким от испуга вздрогнул и выпустил когти, как хищная птица»; «Лицо Игнатия Кириллина лоснилось, подобно ощипанной жирной утке».
Едва ли не единственным мужским образом, окруженным авторской симпатией, является старый охотник Буокай, которого Нюргуна считает своим названым отцом. Неслучайно А. Сыромятникова наделила его философским складом ума и вложила в его уста немало глубоких мыслей. Лучшим созданием природы Буокай считает человека, но только такого, который обладает чистой совестью и волей к жизни: «Огромен мир. Широка земля, высоко небо, длинны реки, бескрайни моря. Но человек не песчинка. От него самого зависит, затеряться ли ему, быть подневольным или свободным». Полемизируя с якутским купцом Атласовым, он испытывает гордость за свой народ и вспоминает «славного сына эвенкийского народа», друга самого Василия Манчаары.
При всей своей неприкаянности и бедности Буокай полон оптимизма, он верит, что жизнь с каждым годом, пусть ненамного, но становится лучше, что рано или поздно на смену жестокому «железному веку» придет «золотое» время. Однако «счастье людское - не птичка снегирь», оно само не прилетит, его нужно заслужить. Он рассказал Нюргуне сказочную историю о многочисленном племени, которое вымерло от эпидемии оспы. Остались только два человека - юноша и девушка, которые возродили племя. Когда они умерли, их души превратились в огонь и поднялись в небо. Так возникло северное сияние.
Наряду с этой распространенной в фольклоре народов Севера сказкой, в романе якутской писательницы фигурируют мифы и легенды других народов. Тот же Буокай поведал сыну легенду о мальчике, который попросил отца смастерить ему крылья, чтобы он смог с высоты взглянуть на землю. Но мальчик полетел дальше, к солнцу, и его крылья сгорели. В этой легенде получил отражение древнегреческий миф об Икаре. Еще одну легендарную историю рассказал Василию Матаркину его приемный отец, сосланный с Кавказа в дале-
кую Якутию. Из его родного аула воинственные соседи угнали триста девушек, которые не вынесли неволи, поднялись на высокую скалу и бросились вниз. Их слезы превратились в водопад, льющийся до сих пор. Наконец, упоминается известная в фольклоре народа саха легенда о том, как предки якутов, переселяясь на север, уронили в Лену плиты с руническими письменами.
В романе А. Сыромятниковой описываются также различные народные традиции и предания. Это и уже упомянутый обряд «Догони невесту!», распространенный среди тюркских народов. Это и якутское поверье о стерхах: считалось, что человек, увидевший танец белых журавлей, обязательно будет счастливым. Согласно другому якутскому поверью, рысья доха, которую Нюргуна обнаружила на плоту, предназначалась для погребения покойника. Эвенкийское поверье гласило, что сотый медведь представлял смертельную опасность для охотника. Что касается выброшенных за ворота торбасов Нюргуны, которые подобрал Василий, то этот вид гаданья считался традиционно русским.
Подобное обращение писательницы к фольклорным формам, как и использование загадок, пословиц, поговорок, придавало ее стилю специфический национально-своеобразный характер. Об этом свидетельствует следующая система примеров:
- суох киhи суор^ана, баар киhи балагана барахсан кэлбит (наступление зимой теплой, облачной погоды);
- муннаахтар мустан муоралаабыттар (горемыки, собравшись, пошли к морю);
- CYTYктээх CYYC аньыылаах (у потерявшего сто грехов, он и за пазухой матери будет искать);
- о^онньор тимир тириитин кэтэн сытар (старик лежит, одевшись в свою железную кожу, то есть очень сердитый);
- кыл са^аттан иннэн, сап са^аттан сиэтиллэн (удержаться за конский волос, ухватиться за тоненькую нитку, то есть чудом уцелеть);
- саха киhитэ - туппута торуоска (о бедном якуте, имеющем только палку-трость).
Особую функцию выполняют в романе картины природы. Описания великой реки,
бескрайней тундры, морозной зимы, обширного аласа придают повествованию эпическую широту. Умело используемый автором прием олицетворения позволяет создать живые, пантеистические образы, посредством которых передаются идеи природы как живой стихии и вечного круговорота жизни: «Разбежались по бескрайнему лугу шаловливые рощицы, водят свои девичьи хороводы озорные деревца»; «короткая летняя ночь распростерла над землей белые крылья»; «еще одна зима, белым шлейфом махнув на прощание, подалась в сторону Ледовитого океана; сняли тяжелые зимние покровы березы Кыталыктаха»;
- «здешний снег не безмолвен; он то свистит, то кричит, то воет по-волчьи».
Заключение
В целом роман «Кыыс Хотун», в «Очерках литературы Якутии ХХ века» упомянутый только в форме краткого пересказа сюжета в одном абзаце [5], вне всякого сомнения, относится к числу вершинных достижений якутской литературы, по своему жанровому содержанию и художественной специфике представляет уникальное явление. Сегодня с полным основанием можно утверждать, что А. Сыромятникова внесла существенный вклад в развитие жанров прозы в якутской литературе и зарекомендовала себя как незаурядный мастер слова с оригинальным творческим методом, в котором отчетливо проступает лири-ко-романтическое начало.
Л и т е р а т у р а
1. Сыромятникова А. Кыыс Хотун. Роман. 1-2 чаастара. - Дьокуускай: Кинигэ изд-та, 1970. - 532 с.; Сыромятникова А. Кыыс Хотун. Роман. 3-4 чаастара. - Якутскай: Кинигэ изд-та, 1973. - 455 с.
2. Лукин В. А. Художественный текст. Основы лингвистической теории. - М.: Издательство «Ось-89», 2005. - 560 с.
3. Максимова П. В. «Кыыс Хотун» романы саналыы аахтахха. // Чолбон. - 2000. - № 2. - 85 с.
4. Тюпа В. И. Анализ художественного текста. - М.: Издательство «Академия», 2008. - 336 с.
5. Литература Якутии ХХ века: Историко-литературные очерки. Редкол.: В. И. Иванов, П. В. Максимова, М. Н. Дьячковская, Л. Н. Романова. АН РС (Я). ИГИПМНС. - Якутск: Сахаполиграфиздат, 2005. - 728 с.
R e f e r e n c e s
1. Syromiatnikova A. Kyys Khotun. Roman. 1-2 chaastara. - D'okuuskai: Kinige izd-ta, 1970. - 532 s.; Syromiatnikova A. Kyys Khotun. Roman. 3-4 chaastara. - Iakutskai: Kinige izd-ta, 1973. - 455 s.
2. Lukin V. A. Khudozhestvennyi tekst. Osnovy lingvisticheskoi teorii. - M.: Izdatel'stvo «Os'-89», 2005. - 560 s.
3. Maksimova P. V. «Kyys Khotun» romany sanalyy aakhtakhkha... // Cholbon. - 2000. - № 2. - 85 s.
4. Tiupa V. I. Analiz khudozhestvennogo teksta. - M.: Izdatel'stvo «Akademiia», 2008. - 336 s.
5. Literatura Iakutii KhKh veka: Istoriko-literaturnye ocherki. Redkol.: V. I. Ivanov, P. V. Maksimova, M. N. D'iachkovskaia, L. N. Romanova. AN RS (Ia). IGIPMNS. - Iakutsk: Sakhapoligrafizdat, 2005. - 728 s.
^íMír^Sr
УДК 81'272 Н. И. Иванова
НАЦИОНАЛЬНО-ЯЗЫКОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ ЯКУТОВ И РУССКИХ В Г. ЯКУТСКЕ (2008-2014 ГГ.)
Посвящена социолингвистическому исследованию национально-языковых отношений (языковых ориентаций и установок по отношению к основным языкам региона - якутскому и русскому) носителей якутского языка, проживающих в г. Якутске, в сопоставлении с носителями русского языка г. Якутска. Предмет исследования выявляется во взаимных поведенческих и оценочных установках и предрасположенностях носителей языков по отношению как к чужому (неродному), так и к собственному языку (родному); в отношении к использованию языка, к языковой политике, статусу языков в изменившихся этнодемографических условиях г. Якутска - роста числа якутского населения. Стремление шире представить этноязыковые установки двух доминирующих этнических групп позволило описать материал исследования на макро- и микросоциолингвистическом уровне, что предполагает совмещение методов количественного и качественного социолингвистического исследования в изучении объекта на уровне группы и индивида, на наш взгляд, возможно и совмещение социолингвистических (опрос, интервьюирование) процедур и психолингвистических (ассоциативный эксперимент) в поиска материала. В результате анализа полученных материалов установлено в
ИВАНОВА Нина Иннокентьевна - к. филол. н., с. н. с. сектора грамматики и диалектологии якутского языка Института гуманитарных исследований и проблем коренных малочисленных народов Севера СО РАН.
E-mail: haar-haar@mail.ru
IVANOVA Nina Innokentyevna - Candidate of Philological Sciences, Senior Researcher of the Sector of Yakut Grammar and Dialectology, Institute of Humanities and Indigenous Peoples of the North SB RAS.
