CC BY
28
Л.Л. Кругликов
Кругликов Лев Леонидович — доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заведующий кафедрой уголовного права и процесса Ярославского государственного университета имени П.Г. Демидова
Через аспирантуру — в науку
Наверно, мне бы не пришлось встретиться и тем более довольно близко узнать Володю — Владимира Константиновича Бабаева, если бы не причуды судьбы. В 1968 году я, в то время прокурор УСО (уголовно-судебного отдела) прокуратуры Омской области, приехал поступать в заочную аспирантуру в до того мне неведомый Свердловский юридический институт им. Д.И. Курского (ныне — Уральская юридическая академия). Неведома мне была и «кухня» приема в аспирантуру, равно как и моей напарнице, тоже приехавшей поступать на заочную форму, члену Омского областного суда А.В. Бессоновой — юристу весьма эрудированному, грамотному. Оказалось, что место в заочную аспирантуру выделено всего одно, а претендентов трое: кроме нас — еще один коллега, «товарищ с Юга». Оба мы сдали все экзамены на отлично и гадали: кого же из нас двоих возьмут, ведь третий для нас — не конкурент, набрал на два балла меньше.
Но именно он, вызванный на заседание приемной комиссии первым, вышел и заявил нам, что принят, то есть занял единственное место в заочную аспирантуру. Последовала немая сцена, настолько мы были ошарашены происшедшим. «А как же мы, и причем тогда объявленный конкурс, полученные нами отличные оценки?». Как работники юстиции, поборники справедливости, мы возмутились, открыто высказав несогласие с происшедшим. Нам популярно разъяснили, что конкурс конкурсом, а учеников себе выбирает научный руководитель. Нас он не знает, поскольку мы заканчивали не этот институт, а раз взор его остановился на другом претенденте, то, значит, так тому и быть (позднее мы узнали, что кроется за взаимным знакомством нашего конкурента в аспирантуру и научным руководителем).
Мы с А.В. Бессоновой уже собирались покинуть здание института, но нас пригласили на заседание приемной комиссии и предложили компромиссный вариант: мне будет выделено очное место и требуется только мое согласие, а моей компаньонше — соискательство. На принятие нами решения дали неделю. После недельного обдумывания и бурного объяснения с прокурором области («Обвел вокруг пальца, сбегаешь из прокуратуры!») я дал согласие на очное место: а что было еще делать? В итоге был зачислен и помещен в полуподвальное аспирантское общежитие, где в то время обитал и Володя Бабай, — как его в то время все величали.
Там и произошло наше знакомство. Нельзя сказать, что мы были очень дружны, как-никак он поступил в аспирантуру заметно раньше меня и был весь в делах. Заведующий кафедрой теории и — по совместительству — научный руководитель профессор С.С. Алексеев, светило науки, спрашивал с аспирантов за результаты весьма строго: чуть что — нерадивых и просто «не тянущих» аспирантский воз молодых людей представлял на отчисление. Однажды пришлось быть свидетелем его своеобразного метода оценки представленных «кусков» диссертации одним из претендентов. Шло заседание ученого совета института, и профессор между делом просматривал представленный ему труд. Он методично перечеркивал прочитанные страницы крест-накрест, а в конце писал: «Не пойдет». Конечно, при таком естественном отборе рождалось на кафедре немало ярких личностей, но было очевидно и другое: халтура не пройдет, нужно ежедневно упорно и настойчиво «пахать». Здесь уж не до отдыха, не до затянутых приятельских общений.
Но существовали все же вещи, нас сближающие. Во-первых, практически одинаковый возраст. Иногда он называл меня в шутку салагой, однако в действительности он был старше меня менее чем на полтора месяца, так что разницы в возрасте не чувствовалось. И хотя он выглядел солиднее, был добродушен и располагал людей к себе, не стремился держаться на расстоянии.
Во-вторых, стипендии нам, аспирантам, катастрофически не хватало, особенно имевшим семьи, и приходилось задумываться: «Где бы подзаработать?» Не без участия Володи нашли почти идеальный вариант под вывеской: Научно-исследовательский институт «Водоканалпроект». Подрядились там по очереди по ночам дежурить, сторожить, Этот объект, в котором мало что можно было даже при желании что-то взять, украсть, не представлял для преступников никакого интереса, а потому и не было на него посягательств. Работал каждый из нас, в том числе и Володя, раз в неделю, получая за это скудные рубли, но тем не менее никто не спешил эту работу оставить. Почему?
Дело в том, что так тщательно охраняемый нами объект давал нам определенные преимущества. Одно из них — почти идеальные условия для работы над диссертацией. Представьте себе: у сотрудников «Водоканала» закончилось рабочее время, они дружно покинули здание, закрывается на ключ входная дверь, включается сигнализация, а далее — предоставлен сам себе. Можно, раздумывая на
Кругликов Л.Л. Через аспирантуру — в науку
темой диссертации, ходить туда- сюда по широкому холлу или по коридору, можно даже с самим собой разговаривать, поочередно выполняя функции докладчика и оппонента, появившиеся мысли записывать на черновики бумаги и даже сесть и отпечатать на пишущей машинке понравившийся фрагмент работы или научную статью. Условия для полета мысли (если, конечно, они были) — самые подходящие: уединение, возможность поразмышлять, основательно продумать не поддававшуюся в библиотеке или в общежитии научную идею. Была возможность даже подремать час-полтора, чтобы затем с новыми силами засесть за тему диссертации. Во многом именно благодаря такой атмосфере, думается, все аспиранты, прошедшие через «сторожа», в установленные сроки представляли свои диссертационные работы для обсуждения на кафедру, а затем и на защиту. Вот почему с такой теплотой Владимир Константинович, уже будучи начальником института (затем — Академии МВД России), неоднократно, не стесняясь этого и пользуясь моим присутствием как поводом для разговора, с душевной теплотой вспоминал те времена, когда мы в период обучения в аспирантуре в Свердловске вместе «сторожевали», охраняя «особо ценный объект».
Кстати, этот объект был для нас интересен еще в одном отношении: при нем функционировала типография и нам, сторожам-аспирантам, никогда не отказывали в писчей бумаге, а для нас, много пишущей-черкающей братии, это было немаловажно. Да и на конечном этапе, когда диссертация достигала ступени готовности, большинство из нас, сторожей, пользовалось услугами типографии для размножения текста автореферата.
В нашей аспирантской биографии была и менее приятная для воспоминаний страница. Дело в том, что поскольку за охранную деятельность нам платили крохи, по чьей-то (точно сейчас уже не помню) инициативе мы взялись той же бригадой обслуживать кочегарку расположенного неподалеку от нас жилого массива. На нашу беду, кочегарка работала на каменном угле; нужны были навыки по растопке печи, постоянно следовало приносить топливо с улицы и методично пополнять печь, чтобы она не затухала и обеспечивалась нормальная температура в обслуживаемых домах (на дворе стояла зима). Все пошло далеко не так, как нам думалось вначале. К концу смены — чумазые, грязные, мы еле стояли на ногах и внешне весьма напоминали кочегаров. Но дела шли плохо, жильцы высказывали недовольство низкой температурой в квартирах, особенно к утру. Все это удручало нас, к тому же после смены целый день приходилось отсыпаться и время для аспирантской подготовки безвозвратно терялось. Вот почему уже через месяц-полтора наша бригада «рассыпалась» и попытки освоить новое дело бесславно закончились.
После защиты нами диссертаций наши пути-дороги с В. Бабаевым на какое-то время разошлись, мы разъехались по разным городам. Но как-то приезжаю я «на смотрины» в Нижний Новгород (меня в то время «сватали» на работу в местный госуниверситет) и меня разыскивает Володя, пригласив к себе в гости домой. Меня удивило, во- первых, то, что он меня помнит и так быстро разыскал; во-вторых, приятно удивила семейная атмосфера — дружеская, я бы даже сказал теплая, чувствовалось полное взаимопонимание супругов. Да и отношение ко мне с аспирантских лет мало изменилось: та же простота в обращении, душевное внимание, искреннее желание узнать о моей жизни, вспомнить аспирантские времена. А ведь к тому времени я был «просто доцентом», а он уже занимал начальствующие посты.
Навсегда запомнил его дар — вышедшую в Нижнем Новгороде книгу о презумпциях в праве. Ее содержание настолько меня восхитило, что через несколько лет, когда я стал руководить подготовкой аспирантов, одному из первых я предложил для научной разработки тему о презумпциях в уголовном праве (Ю.Г. Зуев). И в последовавшей затем кандидатской диссертации о фикциях в уголовном праве (К.К. Панько) творческое наследие В.К. Бабаева было задействовано в полной мере.
Искренне сожалею и сейчас, что эту небольшую по объему, но ценную книжицу, подаренную мне в свое время Володей, кто-то из аспирантов или студентов «увел» и я не могу сейчас ее подержать в руках, полистать, почитать полюбившиеся страницы. Эта книга мне была важна как весточка из прошлого, как память о самобытном, талантливом и душевном человеке, чья судьба не раз пересекалась с моею судьбой.
Не могу не вспомнить и об относительно недавнем эпизоде, связанном с совместно возникшей идеей об открытии межрегионального диссертационного совета при Нижегородской правовой академии. Всем известно, сколько времени и нервов потратили на реализацию этой идеи В.К. Бабаев и его соратники. Но даже его энергии (а ведь незадолго до этого он перенес инфаркт) оказалось недостаточно для того, чтобы пробить чиновничью стену. Вспоминаю в этой связи один из последних телефонных разговоров с ним. Свой рассказ о злоключениях, о бесплодных попытках открытия диссертационного совета и открытом вымогательстве денег со стороны московских чиновников он закончил неожиданными для меня словами: «Вот не знаю, Лев, что делать: то ли еще немножко пожить (ведь ты знаешь о состоянии моего здоровья), то ли продолжить борьбу с крысами в обличье людей из ВАКа и Минвуза России. Больно и обидно за случившееся, и если далее позволит здоровье, будем бороться. Боюсь, не успею».
К сожалению, не успел, сердце не выдержало битвы в пути. Но ни у кого не повернется язык сказать: отряд (юристов) не заметил потери бойца. Володя Бабаев всегда с нами — талантливый ученый, человек с доброй, отзывчивой душой. Его жизненный путь далеко не трафаретен, его дела остаются с нами, ныне живущими.
560
Юридическая техника. 2011. № 5
