CC BY
96
УДК 821.161.1 https://doi.org/10.34680/2411-7951.2019.4(22).13
Н.В.Халикова
«ЧЕЛОВЕК ЗА ТЕКСТОМ»: К ВОПРОСУ О МЕТОДИКЕ ОБУЧЕНИЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКОМУ
АНАЛИЗУ КАТЕГОРИИ «ОБРАЗА АВТОРА»
Статья посвящена описанию лингвистических параметров категории «образа автора» художественного текста. Предложена методика обучающего анализа на основе лингвостилистического исследования текстов-прототипов авторского дискурса. Охарактеризована связь категорий образности и «образа автора» как диктумно-модусного единства. Принцип от частного к общему (от субъекта речи — к личности, от структурности текста к целостности образа) позволяет распространить выводы «имманентного анализа» прототипов на все творчество писателя. Категория образа автора изучается через «изображаемое»: референтную, субъектную, пространственную, временную, концептуальную, модально-оценочную (и иные возможные) «вертикальные» структуры (языковые и семантические парадигмы) текста. В стилистике естественного языка и языке художественной литературы определения текста должны различаются, как предложение и высказывание. Воспроизводимость речевой формы обусловлена устойчивой семантикой, формируемой «образом автора».
Ключевые слова: «образ автора», образность, «текст вообще», текстовая категория, лингвостилистический анализ
Художественная действительность по приемам своей организации узнается как форма творчества того или иного писателя.
В.В.Виноградов1
Парадокс существования «образа автора» в междисциплинарной теории художественного текста
заключается в том, что он признается его глобальной категорией, но не имеет объективно четкого лингвистического описания. Практика ведения учебной дисциплины «Язык художественной литературы» показывает, что методика доступного учащимся высшей школы лингвостилистического анализа «образа автора», несмотря на выявленную филологической наукой глубинную, онтологическую сущность этого явления, недостаточно разработана.
Блестящее описание «образа автора» В.В.Виноградовым, метафорическими тезисами рассыпанное по его стилистическим работам, опиралось для современников ученого на высокую филологическую культуру Московского лингвистического кружка, Пражской школы, труды формалистов начала ХХ века [2], но теперь не всегда понятно молодому исследователю в непосредственном практическом применении, хотя и заражает, как правило, энергией самостоятельного лингвостилистического поиска. (Вот пример виноградовского афоризма: «В "образе автора", в его речевой структуре объединяются все качества и особенности стиля художественного произведения: распределение света и тени при помощи выразительных речевых средств, переходы от одного стиля изложения к другому, переливы и сочетания словесных красок, характер оценок, выражаемых посредством подбора и смены слов и фраз, своеобразия синтаксического движения» [1, с. 228-229]). Основные признаки «образа автора» в его теории: 1) всеобщность (выраженность во всех субъективно-экспрессивных речевых формах, манерах изложения); 2) устойчивость индивидуальных способов (приемов) отображения действительности; 3) многомерность и целостность. Современная художественная стилистика воспринимает «образ автора» как текстовую категорию, которая возникла «в процессе расширения, укрупнения грамматики» (например, в нашем случае субъектности, перцептивности, модальности) или «в процессе лингвистического переосмысления литературоведческих категорий» [3, с. 32]. Именно она отвечает за единство произведения. См. ее современное определение именно через признак целостности, единства: [4, с. 165-166].
Предлагаемый учебный лингвостилистический анализ основан на понимании устойчивости текста как единицы художественного мышления (образности). Текст представляется нами во всех случаях как образец (прототип, модель, стилевая черта): 1) сверхфразовое единство по форме (часть произведения тоже текст!), 2) единица художественного мышления (образ) по функции (например, пейзаж, интерьер, мысль, физическое действие человека), 3) устойчивая структура индивидуального сознания (смысл) по содержанию (например, поэтические образы «дорога» — «время», «птица» / «облака» — «душа», «помещение» — «внутренний мир» и т.п.). Минимальный текст в произведении всегда образ. Например, «летний пейзаж» в русской литературе Х1Х — нач. ХХ веков. Так, следующий образ-прототип и подобные ему из произведений русской литературы периода критического реализма представляют пример одного типа текста из русского пейзажного дискурса: Кругом нас были поля, глушь срединной, исконной России. Было предвечернее время июньского дня. Старая большая дорога, заросшая кудрявой муравой, изрезанная заглохшими колеями, следами давней жизни наших отцов и дедов, уходила перед нами в бесконечную даль.
Солнце склонялось на запад, стало заходить в красивые легкие облака, смягчая синь за дальними извалами полей и бросая к закату, где небо уже золотилось, великие светлые столпы, как пишут их на церковных картинах. Стадо овец серело впереди, старик-пастух с подпаском сидел на меже, навивая кнут.
1 Виноградов В.В. [1, с. 223].
Казалось, что нет, да и никогда не было ни времени, ни деления его на века, на годы (И.А.Бунин. Косцы). Подробно, на большом иллюстративном материале это рассмотрено нами в цикле статей, например: [5].
В философии, культурологии есть понятие текста-«вещи», «формы сознания», или «текста вообще», что, с содержательной точки зрения, «может быть сведено к понятию способа, при помощи которого сознание, когда оно становится "сознающим что-либо", объективирует себя в конечных, дискретных и отдельных целых величинах, называемых текстами» [6, с. 148]. Рецепт, молитва, приказ, портрет, сон, диалог — примеры инвариантных структур, прототипов, текстов-«вообще». Такое определение идеально для структуральной лингвистической стилистики, в него попадают сразу целые классы художественных образов, например, описаний: «романтический портрет», «гоголевский / достоевский / чеховский интерьер», «бунинский пейзаж» и т.д. Нам кажется, что в стилистике языка и стилистике текста (поэтике, языке художественной литературы) определения текста должны существенно различаться, как высказывание и предложение. Взятый как содержательная форма («вертикальные структуры»), текст устойчив и, следовательно, подчиняется законам парадигматики, с ее принципами инвариантности (прототипичности) и вариативности. Воспроизводимость речевой формы обусловлена устойчивой семантикой, формируемой как раз «образом автора». («Иное дело — писатель художественной литературы, сразу так настроенный на читателя: написать рассказ, повесть, роман по образцам жанра и стиля» [7, с. 19].)
При анализе категории «образа автора» нужно увидеть «представление о человеке с определенным, ставшим известным ему [читателю] типом мысли» [8, с. 228], «тотальную реакцию автора на единое целое человека-героя» [9, с. 33], «культурно-исторический тип» [10], художника, творца действительности. Как бы патетически ни звучали эти слова, в научной обработке они воспринимаются как образность — обязательное качество художественного текста. Мировоззрение стоит «за текстом», воплощается в нем как миф, как символ, как личность и т.д. Символика образа типичного летнего пейзажа у Пушкина, Тургенева, Чехова, Сологуба и др. будут различны: «Художественная форма есть личность как символ или символ как личность. Пускай какой-нибудь пейзаж в живописи не содержит ни человека, ни его личности, ни его тела; тем не менее <.. .> он всегда есть живое, вызывающее в нас внешне определенные чувства, мысли и стремления. В нем есть внешнее, в нем есть внутреннее, в нем есть смысл, есть понимание, есть интеллигенция. Следовательно, он [образ] есть некая живая и разумная личность» [11, с. 46-47]. И если, как показывает широкая исследовательская практика, устойчивы словесные образы, то так же устойчивы и воспроизводимы «образы автора», используемые писателем.
Так возникает в читательском восприятии образ человека «в языке» и «за текстом». Следствием индивидуального овеществления восприятия действительности по образцам-прототипам приводит к семантической генерализации изображаемого, или, в лингвистическом понимании, устойчивому отбору языковых средств и созданию авторской семиотической системы — языку писателя. Для этого определим сумму схожих контекстов автора по тематике и классам образов, то есть по сходству изображаемой действительности, например, «летний день» («портрет», «действие», «интерьер» и т.д.) в прозе М.Ю.Лермонтова, И.С.Тургенева, Л.Н.Толстого, И.А.Бунина и др. В учебных целях наиболее удобным является репродуктивный и информативный регистры. Образцом подобного отношения является статья А.Белого о разных «солнцах» и «лунах» в пейзажных картинах трех поэтов: Пушкина, Баратынского и Тютчева [12].
Дихотомическая оппозиция категорий «изображаемое» — «образ автора» всегда выводит исследователя на категории модальности, референтности (см.: [13; 14]). Диктум рассматривается как образ, а «образ автора» как модус. В одной классификации это может быть чувственно-психологический, интеллектуально-аналитический, перцептивный, исследовательский, поэтический модусы. В другой образ автора — беллетрист, сатирик, проповедник, фантастический реалист, эпический романист, наивный повествователь, объективно или субъективно воспринимающий действительность, фактограф и т.д. В третьей — славянофил, западник, нигилист, шеллингианец, ницшеанец, декадент. Таких типологий может быть много. Отношение к действительности во всех его проявлениях обычно и называется авторской моделью мира. Здесь можно сослаться на идею об «альтернативных мирах писателя» — образах действительности, в которых реализуется тот или иной аспект личности (мир ситуаций, мир поведенческих правил, мир идей, иллюзий и т.д.) [15]. Такой свободный дискурс автора встречаем, например, в последних работах о языке древнерусских авторов [16].
Рассмотрим примерную схему анализа для вышеприведенного пейзажного фрагмента рассказа Бунина «Косцы» для студентов-филологов.
Из литературоведческой практики (поэтики) мы заимствуем уровни семантического анализа текста: так называемый «поверхностный» (лексико-фразеологический), несмотря на всю его семантическую сложность, и глубинные (грамматический и фонетический). При работе со студентами второго-третьего курсов бакалавриата приходится делать основной упор на семантико-стилистический анализ фонетических и лексических единиц, однако более объективные данные предоставляют, конечно, морфология и синтаксис (грамматические категории частей речи и типология синтаксических отношений). В практику вводятся элементы (начала) композиционного, структурно-семантического, концептуального и функционально-стилистического анализа, как и предполагалось это в теории «имманентного анализа» текста В.В.Виноградова. Категория «образа автора» изучается через «изображаемое»: референтную, субъектную, пространственную, временную, концептуальную, модально-оценочную (и иные возможные) «вертикальные» структуры текста. Чем больше иерархически связанных семантических категорий привлечены к анализу, тем глубже и отчетливее возникнет искомый «образ
автора». Необходимый минимум: субъектность, перцептивность, время, пространство, предметность (автореферентность) модальность, оценочность, эмотивность — отображаются через доступные обучающимся инструменты (парадигмы). Это словесные ряды, лексико-семантические и функционально-семантические поля, последовательно накладываемые друг на друга с целью выявления смысловых доминант.
На начальном этапе важно установить способы лингвистического выражения иерархической структуры четырех субъектов: речи (кто говорит?), восприятия (кто видит, слышит, чувствует?), действия (кто совершает физические действия), оценки и мысли (кто думает?), отметить дейктические элементы текста (кругом нас, впереди, казалось), совпадение с автором-повествователем, рассказчиком и персонажами, в каких композиционно-речевых структурах выражен каждый субъект (авторское монологическое слово). Цель этого этапа — определить степень символической объективности или субъективности, реальности-ирреальности, социальной типизации в изображении действительности. На этом этапе очень нужны сведения о функционально-речевых типах и композиционно-речевых структурах произведения (в интерпретации В.В.Виноградова, Н.А.Кожевниковой, М.М.Бахтина, Е.В.Падучевой).
На втором этапе лексическо-фразеологического анализа текста следует выделить только конкретные слова именных частей речи, глаголы физического действия, определительные наречия — так называемые объективные «изобразительные элементы» и структурировать лексико-семантическое поле («летний день»), являющееся единицей художественного мышления автора в произведении. Семантическая парадигма такого типа позволяет увидеть образ типичного, самого обычного, спокойного летнего вечера в средней полосе России.
Впоследствии на «сетку действительности» конкретно-предметных словесных образов стоит апплицировать словесные ряды абстрактных наименований (существительных, прилагательных, глаголов, наречий, полученных методом сплошной выборки из текста). Это нужно для выявления ключевых понятий (тем, мотивов), концептуальных образов, таких как, например, «прошлое» / «будущее», «радость» / «печаль», «жизнь» / «смерть», «тревога» / «счастье», «статика» / «движение» и т.п. Абстрактная семантика позволяет выделять сразу несколько пересекающихся смысловых словесных рядов, образующих вполне определенные интеллектуальную и эмоциональную предпосылки содержания «образа автора». И если на «яркую», «солнечную» семантику летнего и водного пейзажа накладывается смысловой ряд со значением одиночества, сна, мертвенного покоя, болезни, как в романах и повестях Тургенева, то это можно назвать устойчивым стилевым признаком его поэтического, романтически-пессимистического «образа автора». Отдельно и тщательно анализируемая нами экспликация и импликация цветообозначений встраивается в общую символику образа. В рассматриваемом тексте словесные ряды абстракций структурируются концептом «время» — это Русь уходящая, рассказ написан Буниным в августе 1917 г. Отметим импликацию фольклорной временной семантики «старик» и «юноша» (пастух и подпасок).
Следующим этапом анализа становится категории лексической оценочности: выделение языковых способов экспликации и импликации компонентов положительной и отрицательной, социальных коннотаций. Особое внимание можно обратить на оппозицию колоративов с положительной коннотацией: эксплицированные цвета святости (синий, золотой, белый) и так же символические окрашенные зеленый, серый, уходящего солнца.
Символика текстовых категорий времени и пространства связана с психологической динамикой внутреннего (душевного) мира автора (здесь отмечается количество и значение видо-временных и пространственных глагольных и неглагольных частеречных форм, их чередование; значения пространственных форм, предложно-падежных конструкций). Одновременность и последовательность действий, статика и динамика, временная протяженность, глобальность, отсутствие физического действия, одномоментность, эмотивная окраска восприятия пространства и пр. — все это может поверхностно или глубоко интерпретироваться. Категория перцептивности с выделяемыми «точками зрения», перцептивными глаголами позволяет описать символику пространства: открытого, вертикального ориентированного. Этот вопрос глубоко изучен, например, О.Ю.Авдевниной в ее многих статьях и двух монографиях [17]. Категория синтаксической модальности позволяет сделать выводы о способах субъективации времени и пространства.
На морфолого-синтаксическом уровне нужно говорить о категории стиля: изучаются интонационные конструкции текста, отбор типичных синтаксических единиц и их парадигматика, символика синтаксических отношений. Следует проанализировать отбор морфологических средств, например, состав парадигм существительных мужского и женского рода, единственного и множественного числа, личных, отрицательных и неопределенных местоимений. Важно напоминать, что за каждой выявленной парадигмой (формой), типами грамматического значения и набором функций стоят процессы индивидуального типического отражения действительности. Чем глубже и точнее лингвистические данные привлекаемых к анализу грамматик, учебников, статей, диссертационных исследований, тем ярче и определеннее становится целостность символического пространства языка произведения. Так как объем статьи не позволяет иллюстрировать каждое положение этого абзаца, сошлемся в качестве примера на методику лингвоанализа всей Петрозаводской научной школы изучения языка художественной литературы, в частности глубокую и многогранную монографию Я.И.Гина о функциональной семантике грамматических категорий (особенно рода и числа имени существительного) в художественном тексте [18].
Обязательно исследуем доминантные (наиболее частотные) приемы способом сопоставления текстов Бунина и других авторов. Так, олицетворение и эпитет в пейзажах Бунина формирует совершенно иной тип «образа автора», чем антитеза в таких же текстах Лермонтова. Доминирующий прием, например гипербола (у Н.В.Гоголя), может подчинять себе иные тропы или фигуры (гротеск, градацию, амплификацию), усиливая яркость стилистического рисунка в «фантастическом реализме» (В.В.Виноградов) писателя.
Принцип от частного — к целому, от словесного образа — к символам действительности и характеристике личности, позволяет наконец ответить на вопрос: какой человек стоит за текстом? Каково его философское, религиозное, интеллектуальное, эстетическое мироощущение? Удивительным образом, буквально сам собой из множества правильно воспринятых лексических и грамматических парадигм, возникает «образ человека по данным языка»: неторопливого, поэтически одаренного философа, строгого в точности художественного восприятия, открытого миру, глубоко влюбленного в Россию, ее культурный и природный мир, страдающего от исторических катастроф человека. Бунин относится к авторам не исследователям, но художникам. Он тонкий стилист, понимающий ценность дворянской культуры. Целостность этого речевого и стилевого типа «образа автора» становится для исследователя языка художественной литературы устойчивым знанием об авторе, писателе, позволяет органичным образом переходить к литературоведческому анализу текста. Особую радость доставляет начинающим исследователям (студентам и аспирантам) сходство собственных выводов по объективным данным языка с интуитивными прозрениями известных литературоведов.
1. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.: Высшая школа, 1981. 320 с.
2. Иванчикова Е.А. Категория «образа автора» в научном творчестве В.В.Виноградова // Известия Академии Наук СССР. Сер. литературы и языка. 1985. Т. 44. № 2. С. 123-134.
3. Воробьева О.П. Текстовая категория как компонент семантической структуры текста // Семантика целого текста. М., 1987. С. 3234.
4. Болотнова Н.С. Образ автора // Филологический анализ текста: учеб. пособие. 5-е изд. М.: Флинта: Наука, 2016. С. 312-315.
5. Халикова Н.В. Словесный образ как структурная единица в художественном тексте // Русистика и компаративистика: Сб. науч. трудов по филологии / Гл. ред. С.А.Васильев. Вып. XIII. М.: Книгодел, 2019. С. 258-268.
6. Пятигорский А.М. Непрекращаемый разговор. СПб.: Азбука-Классика, 2004. 432 с.
7. Гачев Г.Д., Бибихин В.В., Семенова С.Г. и др. Дневник современного филолога. М.: МГИУ, 2009. 141 с.
8. Рождественский Ю.В. Общая филология. М.: «Новое тысячелетие», 1996. 326 с.
9. Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. С. 33.
10. Малков А. А. Автор как культурно-исторический субъект // Человек. 2011. № 4. С. 146-157.
11. Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. М.: Мысль, 1995. 944 с.
12. Белый А. Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы // Семиотика: антология. М., 2001. С. 480-485.
13. Валгина Н.С. Теория текста. М.: Логос, 2003. 280 с.
14. Солганик Г.Я. Автор как стилеобразующая категория публицистического текста // Текст. Структура и семантика: доклады VIII междунар. конф. Т. 1. М., 2001. С. 124-134.
15. Исаакян И.Л. Пространственные предлоги и альтернативные миры человека // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д.Арутюнова, И.Б.Левонтина. М.: Индрик, 1999. С. 239-243.
16. Никитин О.В. Деловой язык и литературные тексты XV—XVIII веков: монография. М.: Изд-во МГОУ, 2004. 324 с.
17. Авдевнина О.Ю. Перцептивная семантика: закономерности формирования и потенциал художественной реализации. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2013. 338 с.
18. Гин Я.И. Проблемы поэтики грамматических категорий: Избр. работы / Сост. С.М.Лойтер. СПб.: Акад. проект, 1996. 224 с.
References
1. Vinogradov V.V. Problemy russkoy stilistiki [Problems of Russian stylistics]. Moscow, 1981. 320 з.
2. Ivanchikova E.A. Kategoriya "obraza avtora" v nauchnom tvorchestve V.V.Vinogradova ["The image of the author" category in the scientific work of V.V. Vinogradov]. Izvestija Akademii Nauk SSSR, Ser. literatury i yazyka, 1985, vol. 44, no. 2, pp. 123-134.
3. Vorob'eva O.P. Tekstovaya kategoriya kak komponent semanticheskoy struktury teksta [Text category as a component of the semantic structure of text]. Semantika tselogo teksta. Moscow, 1987, pp. 32-34.
4. Bolotnova N.S. Obraz avtora [Image of the author]. Filologicheskiy analiz teksta: ucheb. posobie. 5-e izd. Moscow, 2016. pp. 312-315.
5. Khalikova N.V. Slovesnyy obraz kak strukturnaya edinitsa v khudozhestvennom tekste [Verbal image as a structural unit in a literary text]. In: Vasil'ev S.A., ed. Coll. of works "Rusistika i komparativistika", iss. XIII. Moscow, 2019, pp. 258-268.
6. Pyatigorskiy A.M. Neprekrashchaemyy razgovor [Unceasing conversation]. Saint Petersburg, 2004. 432 p.
7. Gachev G.D., Bibikhin V.V., Semenova S.G. et al. Dnevnik sovremennogo filologa [Diary of a modern philologist]. Moscow, 2009. 141 p.
8. Rozhdestvenskiy Yu.V. Obshchaya filologiya [General philology]. Moscow, 1996. 326 p.
9. Bakhtin M.M. Avtor i geroy. K filosofskim osnovam gumanitarnykh nauk [Author and hero. To the philosophical foundations of the humanities]. Saint Petersburg, 2000, p. 33.
10. Malkov A.A. Avtor kak kul'turno-istoricheskiy sub"ekt [The author as a cultural and historical subject]. Chelovek, 2011, no. 4, pp. 146157.
11. Losev A.F. Forma. Stil'. Vyrazhenie [The form. Style. Expression]. Moscow, 1995. 944 p.
12. Belyy A. Pushkin, Tyutchev i Baratynskiy v zritel'nom vospriyatii prirody [Pushkin, Tyutchev and Baratynsky in the visual perception of nature]. Semiotika: antologiya. Moscow, 2001, pp. 480-485.
13. Valgina N.S. Teoriya teksta [Text theory]. Moscow, 2003. 280 p.
14. Solganik G.Ya. Avtor kak stileobrazuyushchaya kategoriya publitsisticheskogo teksta [Author as a style-forming category of journalistic text]. Proc. of "Tekst. Struktura i semantika-VIII", vol. 1. Moscow, 2001, pp. 124-134.
15. Isaakyan I.L. Prostranstvennye predlogi i al'ternativnye miry cheloveka [Spatial prepositions and alternative worlds of man]. In: Arutyunova N.D., Levontina I.B., eds. Logicheskiy analiz yazyka. Obraz cheloveka v kul'ture i yazyke. Moscow, 1999, pp. 239-243.
16. Nikitin O.V. Delovoy yazyk i literaturnye teksty XV—XVIII vekov: monografiya [Business language and literary texts of the XV—XVIII centuries]. Moscow, 2004. 324 p.
17. Avdevnina O.Yu. Pertseptivnaya semantika: zakonomernosti formirovaniya i potentsial khudozhestvennoy realizatsii [Perceptual semantics: regularities of formation and potential of artistic realization]. Saratov, 2013. 338 p.
18. Gin Ya.I. Problemy poetiki grammaticheskikh kategoriy: Izbr. raboty [Problems of Poetics of Grammatical Categories: Selected Works]. Saint Petersburg, 1996. 224 p.
Khalikova N.V. "The man behind the text": to the question of the linguistic analysis methodology of the "image of the author" category. The article is devoted to the description of linguistic parameters of the "image of the author" category of a literary text. The method of teaching analysis based on linguo-stylistic research of texts-prototypes of the author's discourse is proposed. The connection between the categories of imagery and the "image of the author" as a dictum-modus unity is characterized. "From the particular to the general" principle (from the subject of speech - to the person, from the structure of the text to the integrity of the image) allows us to extend the conclusions of the "immanent analysis" of prototypes to all the creativity of the writer. The "image of the author" category is studied through the "depicted": referential, subjective, spatial, temporal, conceptual, modal-evaluative (and other possible) "vertical" structures (linguistic and semantic paradigms) of the text. In the stylistics of natural language and the language of fiction, the definitions of the text must differ, as a sentence and a statement. Reproducibility of the speech form is due to the stable semantics formed by the "image of the author".
Keywords: 'Image of the author", imagery, "text in general", text category, linguo-stylistic analysis.
Сведения об авторе. Наталья Владимировна Халикова — доктор филологических наук (10.02.01 — русский язык), доцент; Московский государственный областной университет (МГОУ), Историко-филологический институт, факультет русской филологии, кафедра современного русского языка; vlstsd@yandex.ru.
Статья публикуется впервые. Поступила в редакцию 15.08.2019. Принята к публикации 30.08.2019.
