CC BY
101
УДК 111.32
В. П. Щербаков
Человек в мире вещей
В статье проводится антропологический анализ вещного окружения человека. Практики повседневного использования вещей рассматриваются в качестве основания для формирования поведения и самосознания современного человека.
The article presents an anthropological analysis of human things around. The practices of the daily use of items are considered as forming the basis of behavior and consciousness of a modern man.
Ключевые слова: становление человека, антропология повседневности, городская культура.
Key words: formation of a human, anthropology of everyday life, urban culture.
В классических философских подходах XVIII-XIX вв. человек рассматривался в качестве неизменной разумной сущности, приобретающей новые знания, которые только количественно увеличивают ее возможности. В философских, социологических и психологических исследованиях ХХ в. описывается процесс трансформации человека как последовательность качественных приращений, которые не зависят от воли и желания самого человека. Как пишет П. Бергер, «можно согласиться с идеей экзистенциалистов, что мы творим себя сами, лишь с одной поправкой -большая часть процесса творения оказывается хаотичной и едва осознаваемой» [1, с. 62].
В феноменологической философии утверждается идея подчиненности структуры сознания «жизненному миру» человека. Это мир практической деятельности, подручных вещей и способов обращения с ними. Другими словами, это повседневная реальность, заполненная рутинной деятельностью, которая зачастую осуществляется машинально, неосознанно. Но именно в повседневности - «плавильном тигле» рациональности - формируются элементы порядка, закрепляемые сознанием в качестве устойчивых идеальных смыслов, которые представляют собой осадочные породы некогда живого практического опыта.
Такой подход позволяет сделать вывод о тотальности человеческого бытия, в которое должны быть включены все, даже самые мелкие составляющие его детали. То, что прежде ускользало от внимания исследо-
© Щербаков В. П., 2012
вателей человека, становится значимым и важным для понимания человеческой сущности. Так, по словам Ф. Броделя, «человек питается, строит жилье, одевается, потому что он не может поступать иначе. Но при всем том он мог бы питаться, устраивать жилище и одеваться по-иному, чем делал <...> Речь идет о языках культуры со всем тем, что человек привносит, вводит постепенно, бессознательно становясь пленником этих языков перед лицом своей повседневной чашки риса или своего ежедневного куска хлеба» [2, с. 355]. Таким образом, в антропологическом исследовании реализуется принцип сплошного описания, включающего мельчайшие проявления человеческой жизни и культуры. Его предметом становится среда, в которой человек живет и обретает свои человеческие качества, часто сам того не замечая и не осознавая в череде будней и выполнения ежедневных, доведенных до автоматизма обязанностей и правил. Это и практики приготовления и употребления пищи, использования одежды, обустройства жилища, и следование гигиеническим предписаниям, и все остальное множество бытовых мелочей, из которых складывается сложная мозаика человеческой жизни.
Новое время с этой точки зрения предстает как эпоха нововведений, коренным образом изменяющих образ жизни большинства людей. В это время меняется действительно почти все, имеющее отношение к повседневной реальности. Эпоха великих географических открытий способствовала не только удовлетворению любопытства, страсти к приключениям и стремлению к обогащению. Побочным результатом открытия Америки стало значительное изменение пищевого рациона европейца за счет новых видов заморских растений. Сегодня трудно представить нашу жизнь без картофеля, кукурузы, томатов и кофе. Помимо того, что миллионы европейцев были спасены от голода, эти урожайные растения радикальным образом преобразили их образ жизни.
Прежде всего, это касается значительного роста городов, население которых напрямую зависит от продуктивности сельского хозяйства. Город же, в свою очередь, предоставляет человеку совершенно иное пространство жизни, в котором востребованы совершенно иные человеческие качества и способности. Представления о комфорте, которые сегодня стали повсеместными, первоначально возникают в городах, концентрирующих в себе технологические, политические и социальные инновации. Как пишет Ф. Бродель, «город - свернутое пространство мира-экономики, центр, в котором есть все и который получает все, подчиняет себе окружение» [4, с. 22]. Изначально город был политическим центром европейской цивилизации, начавшим свою историю с замка или крепости, вмещавшей военную дружину. Вокруг этого военнополитического центра селились ремесленники, обеспечивавшие потребности своих господ и защитников. Постепенно границы города расширялись по мере роста населения и увеличения видов и многообразия занятий городского жителя, достигших к XVII в. практически современ-
ного уровня. К этому времени города практически лишились политической самостоятельности, войдя в состав централизованных государств. Но вместе с тем они приобрели очень важное цивилизационное значение как центры производства нового человека новой эпохи, воплощением которого явился буржуа - изначально просто горожанин (burger). Однако именно этому горожанину суждено было отныне определять судьбу европейской цивилизации, устанавливая свою систему ценностей и взглядов, претендующих на общезначимость. Современный универсальный человек - прямой наследник новоевропейского буржуа, даже если он и не причисляет себя к этому классу или сословию.
Конструирование нового типа человека производится, конечно же, неосознанно и не целенаправленно. Но все-таки в данном случае вполне можно говорить об определенной технологии, поскольку достаточно очевидно прослеживается технологическая цепочка производимых воздействий и соответствующих изменений в габитусе городского жителя. Воздействию подвергается как душа человека, к которой обращены проповеди священников, наставления писателей-моралистов и повествования романистов, так и его тело, которое охватывается плотной сетью дисциплинарных практик, предписывающих правила поведения за столом, умение держать себя в обществе, следование моде и этикету в одежде и организацию домашней жизни. Вопреки распространенным убеждениям, душа в этой последовательности занимает подчиненное положение, являясь следствием возникновения новой схемы телесной организации человека.
Какова же технология производства нового человека, в успешности которой мы можем сегодня убедиться? Согласно предположению французского социолога Г. Тарда, основным механизмом социальных изменений является подражание.
«Социальный организм, по существу своему подражательный <...> и подражание играет в обществах роль, аналогичную с наследственностью в физиологических организмах или с волнообразным колебанием в мертвых телах. Если это так, то <...> известное человеческое изобретение, дающее толчок новому роду подражания, <...> представляет для социальной науки то же, что для биологии образование нового вида, что для физики появление нового вида движения, или для химии - образование нового тела».
Поэтому «всякие сходства социального происхождения <...> представляют прямое или косвенное следствие подражания во всевозможных его видах: подражания-обычая или подражания-моды, подражания-симпатии или подражания-повиновения, подражания-обучения или подражания-воспитания, подражания слепого или подражания сознательного» [7, с. 13-14].
Все эти виды подражания мы действительно можем обнаружить и в нашем случае. Тем более что город представляет собой наиболее благо-
приятную среду для всевозможных заимствований и подражаний, поскольку именно здесь физическая, а затем и социальная дистанция между людьми различных социальных слоев минимизируется, а взаимодействие между ними предельно максимизируется. Низшие социальные группы всегда подражают высшим, выступающим в роли образца и идеала образа жизни, поведения, внешнего вида и обладания определенными вещами. Подобные механизмы подражания остаются действенными и сегодня. Мы можем в этом убедиться, наблюдая за распространением моды в одежде и прическах посредством копирования образа жизни и поведения нынешнего «высшего класса» - политиков, звезд кино и шоу-бизнеса, а также других медиаперсонажей, создаваемых в рамках широкомасштабных рекламных кампаний. Современные средства коммуникации доводят скорость распространения образцов для подражания до скорости света и делают их доступными жителям самых отдаленных мест.
Подобную историю пережили очень многие знакомые нам сегодня вещи. В их числе стол, стул, кровать, шторы, скатерти, постельное и нательное белье, вилка и тарелка, а вместе с ними и салфетка. Всего двести лет назад для большинства жителей Европы эти вещи были недоступной роскошью. Несомненно, уже само распространение этих когда-то диковинных вещей стало заметным вкладом в экономическую жизнь, породив новые отрасли промышленности и дав работу множеству людей. Но помимо расширения сферы человеческих потребностей, по сути, их прямого производства, эти вещи позволили изменить самого человека. Они являются гораздо менее очевидным, но чрезвычайно значимым фактором производства современного человека.
Вместе с правом обладать вещами, ранее «присвоенными» наследственной аристократией, буржуазия обрела и свойственный аристократам образ жизни. Конечно, с известными видоизменениями, связанными с профессиональными качествами и сферой деятельности, но в основных чертах повторяющими привычки высшего класса. Как известно, «привычка - это вторая натура». Но в нашем случае значение вновь приобретенных привычек значительно больше. Они являются основанием не второй, а первой природы человека, поскольку делают его существование неотделимым от множества вещей, без которых он просто не может обходиться, испытывая при их отсутствии настоящие физические страдания. Но не только тело человека практически срастается с окружающими его вещами. Его переживания и мысли также реализуются в определенном вещном контексте, причем его значение чрезвычайно велико, и это дает повод утверждать, что формы чувства и мысли напрямую связаны с окружением человека. Когда речь идет о географических или климатических особенностях этого окружения - равнинной или горной местности, прибрежных или пустынных, арктических или тропических зонах, - то такая детерминация кажется совершенно бесспорной.
Хотя, как показывает современный опыт, сами по себе эти различия оказываются не столь уж действенными.
В самых различных местностях люди, ведущие сходный образ жизни в окружении сходных вещей, гораздо больше похожи друг на друга, чем на своих ближайших соседей-соотечественников, живущих иначе. Для современных людей, в первую очередь горожан, природные условия их жизни гораздо менее значимы, чем технические. Только оставшись без отопления, горячей воды или электричества и оказавшись совершенно беспомощным и дезориентированным, горожанин начинает понимать значение этих «естественных» удобств. Но значение всего этого материального окружения человека далеко выходит за пределы обеспечения так называемых материальных потребностей: комфорта, утоления голода или поддержания температурного режима.
Бытовая революция, произошедшая в европейских странах и радикально изменившая образ жизни миллионов людей, совпала с чередой других революционных преобразований - в науке, политике, экономике и технологиях. Возможно, это не простое совпадение, и необходимо внимательнее присмотреться к этим, оставшимся незаметными, но от этого не менее значительным преобразованиям. Из современных исследователей, занимавшихся проблемами становления современного «общества индивидов», наибольшее внимание вещной стороне человеческой жизни уделено в работах Ф. Броделя [2; 3; 4] и Н. Элиаса [8], в которых прослеживается взаимодействие материального окружения, образа жизни и форм мышления человека. Внимание этих исследователей сосредоточено на рубеже XVI-XVII вв., когда происходило заметное ускорение преобразований материальной культуры Европы, порождая множество последствий во всех областях человеческой жизни. В этот период складывается новая среда обитания человека, в которой он обретает множество способностей, позволяющих сформироваться индивиду гораздо более организованному, способному контролировать свои чувства и осуществлять сложные стратегии поведения.
Значительная часть этих преобразований связана с изменением структуры и характера питания человека. Помимо изменения рациона, связанного с заимствованием новых сельскохозяйственных культур, происходят значительные изменения в культурных формах и нормах употребления пищи. Одна из первых форм этикета, закрепившего цивилизационные изменения этой эпохи, - это застольный этикет: правила поведения за столом, определяющие, как правильно сидеть, чтобы не касаться локтями другого, как правильно держать в руках столовые приборы и как правильно жевать, глотать, пить и говорить. Помимо этого, регламентации подвергается и сервировка стола, и размещение за столом, и последовательность подачи блюд, и сочетаемость различных видов пищи и напитков. То, как человек ведет себя за столом, является свидетельством его положения в обществе - воспитанности, образован-
ности, в конечном итоге привлекательности и успешности. Отныне люди из своего круга без труда находят друг друга и отделяются от других. Человеческое достоинство обретает зримые формы поведения.
Одежда представляет собой не менее важный элемент производства нового человека в эту эпоху. Она претерпевает столь же значительные изменения, усложняя поведенческую структуру человека. Мы привыкли видеть в одежде преимущественно утилитарные функции. Конечно, она защищает наше тело от солнца, холода, ветра и дождя. Но этими несомненными защитными функциями значение одежды не исчерпывается. Согласно библейскому мифу, человек был вынужден использовать одежду, чтобы скрыть свою наготу, которой неожиданно устыдился, отведав плодов от «древа познания» добра и зла. Этот пример указывает на важное социальное значение одежды, поскольку ее использование встроено в систему моральных ценностей. С самого возникновения культуры одежда становится одним из действенных способов регламентации человеческого поведения и фиксации социальных отношений. Как и в случае поведения за столом, в одежде материализуются новые требования к человеку. Его одежда становится знаком его личного достоинства, демонстрирует его личные качества - аккуратность, образованность и воспитанность. Развитие одежды происходит по двум основным направлениям - она становится более сложной и открытой. Усложнение проявляется в появлении гораздо большего числа предметов одежды и их разнообразия, предполагающего использование в различных ситуациях. Прежде всего, это касается появления нижнего белья, которое выполняет вполне утилитарную функцию - предохраняет от загрязнения дорогую верхнюю одежду, поскольку эта эпоха получает в наследство от средневековья отсутствие привычки к частому мытью «греховного» тела. Но нижнее белье становится очень важным элементом нового самоощущения человека, которому теперь есть что скрывать. Нижнее белье формирует зримые границы личной сферы, того, что принадлежит только самому человеку, составляет приватную, частную сторону его жизни, в которую он вправе не допускать никого, кроме самых близких людей. Умножающееся количество элементов одежды требует и особого умения правильно их сочетать по стилю и цвету, что характеризует и подчеркивает индивидуальность человека, который лично составил этот ансамбль. Открытость одежды также выполняет очень важную функцию формирования личности. Просторная, закрывающая практически все тело одежда уже с XV в. уходит в прошлое и заменяется облегающей, открывающей ноги у мужчин и плечи и руки - у женщин [2, с. 339]. Это предъявляет более жесткие требования к человеку, поскольку он должен следить за своей фигурой. Тело человека, таким образом, становится объектом приложения индивидуальных усилий и самоконтроля. Речь идет и об ограничении себя в еде, и о необходимости вести здоровый образ жизни, заниматься физическими упражнениями, чтобы построить свое тело в
соответствии с существующими канонами, которые в том числе связаны с модой на ту или иную одежду. Другими словами, одежда и питание становятся инструментами по производству самого себя. Спустя сто с небольшим лет после начала новой эпохи идеал «self made man» становится общераспространенным принципом жизни активного человека эпохи капитализма, в котором мы без труда узнаем и ученого, и инженера, и предпринимателя.
Важным требованием к одежде становится ее чистота, которая ассоциируется с благородством, культурой и достоинством. Сохранение же чистоты своей одежды во многом связано с тем, какую работу выполняет человек. Неудивительно поэтому, что средневековая иерархия профессий, построенная по степени греховности, значительно изменяется, и на первое место выходят занятия, позволяющие сохранить чистые руки и чистую одежду. Но и те люди, которые не могут позволить себе такую роскошь, постепенно подчиняются существующим идеалам и публично демонстрируют соответствующую одежду, меняя ее после работы. Таким образом, формируется комплекс универсальных общечеловеческих ценностей, которые одинаково присущи всем людям без исключения.
Достойному человеку полагается и достойное жилище, которое в той же степени подвергается значительным изменениям и предоставляет новому человеку условия для окончательного закрепления и усиления приобретенных качеств. Дом становится самым важным и сложным механизмом производства нового человека, о чем свидетельствуют произошедшие изменения его устройства - размер, планировка и внутреннее убранство. Все произошедшие изменения подчинены логике превращения коллективного тела прежней модели общинной организации социальной жизни в индивидуальное тело, способное к самодисциплине, самоконтролю и самосознанию. По словам В. Зомбарта, вплоть до
XVII в. европейские города в основном представляли собой разросшиеся деревни, населенные людьми, мало отличающимися от деревенских жителей по образу жизни и складу ума [5, с. 20].
Избавившись от хозяйственных функций, дом становится приватным пространством, в которое возвращается человек после публичной деятельности на службе или работе. Происходит разделение социальной и частной жизни, и в силу этого изменяется структура личности человека, которому в публичной сфере необходимо выступать в роли достойного члена общества. В этом одна из причин эмансипации женщины, которая сначала освобождается от постоянного присутствия мужа в доме, а затем приобщается к публичной жизни, периодически «выходя в свет» и принимая гостей, а часто и работая наравне с мужчиной. Частная жизнь человека разворачивается теперь вокруг очага, в кругу семьи, из которой постепенно исключаются посторонние люди - подмастерья, работники и прислуга. В соответствии с этой логикой происходит и зонирование жилого пространства. В нем появляются зоны, доступные для
посторонних, такие как прихожая и гостиная, и предназначенные для уединения и отдыха, такие как кабинет и спальня. Усложняется и техника проживания в таком многомерном пространстве. Человек должен соотносить свое поведение и внешний вид с определенным местом, временем и ситуацией. Тем самым жизнь человека подчиняется им же установленному порядку. Выделение помещения для еды позволяет регламентировать и время завтрака, обеда, ужина. Подражая примеру аристократов, буржуа изменяют традиции питания, заранее планируя и рассчитывая меню.
Буржуазный быт предполагает выполнение множества условий для достойного образа жизни, подчиненного определенному распорядку и правилам. Телесные ограничения, связанные с пищей и одеждой, дополняются устройством жилища, разделяющим даже членов одной семьи если не по отдельным комнатам, то по отдельным спальным местам. Использование индивидуальной постели, индивидуального постельного и нательного белья окончательно закрепляет границы личной сферы и минимизирует телесные контакты между людьми, превращая человека в индивида - самостоятельно действующее и мыслящее существо, способное планировать собственные действия и рассчитывать их результаты.
Произошедшие в интерьере эпохи изменения можно охарактеризовать как семиотическую революцию. В самом деле, посредством усложнения среды обитания человека производится смещение центра тяжести процесса означивания с мира на самого человека. Именно он становится носителем множества знаков, социальная природа которых очевидна. Действуя определенным образом в различных ситуациях, человек демонстрирует свое соответствие установленным образцам, которые означают достигнутые им успехи в продвижении по социальной лестнице. Если в предшествующие исторические эпохи человек зависел от окружающего его мира природы, то теперь он в той же степени зависит от социального мира.
Сформированный частными практиками домашней жизни индивид нуждается в других формах общения, ведь прежние теперь невозможны. В городах формируется новый тип социальной общности, объединенной личными интересами. В отличие от трудовых коллективов, где каждому предписаны определенные обязанности, в публичной жизни человек может реализовать свою индивидуальность, посещая публичные места. Публичное пространство театра, танцевального зала или кофейни становится местом общения публики - новой формы общности, организованной по типу свободной ассоциации - а вместе с тем и способом формирования общего вкуса - того здравого смысла, который принято называть рассудком [6, с. 112]. Все эти публичные места создают систему практической рациональности, позволяющей скоординировать действия свободных индивидов, которые способны разделять с другими вкусы, эмоции и представления. Окружая себя новыми вещами, человек
незаметно для себя обретает новые качества и способности, которые позволяют ему мыслить и действовать по-новому. Трудно не согласиться с мыслью Ф. Броделя, что цивилизацию меняет давление повседневной жизни, ведь сама она - это «океан привычек, ограничений, одобрений, советов, утверждений всех этих реальностей, которые каждому из нас кажутся личными и спонтанными, в то время как пришли они к нам из глубокого прошлого. Они - наследие, как и язык» [3, с. 563].
Список литературы
1. Бергер П. Приглашение в социологию: гуманистическая перспектива. -М., 1996.
2. Бродель Ф. Материальная цивилизация и экономика капитализма в XV-XVШ вв. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. -М., 1986.
3. Бродель Ф. Материальная цивилизация и экономика капитализма XV-XVIII вв. Т. 2. Игры обмена. - М., 1988.
4. Бродель Ф. Материальная цивилизация и экономика капитализма XV-
XVIII вв. Т. 3. Время мира. - М., 1992.
5. Зомбарт В. Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного экономического человека. - М., 2004.
6. Марков Б. В. Культура повседневности. - СПб., 2008.
7. Тард Ж. Законы подражания. - СПб., 1892.
8. Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Т. 1. Изменения в поведении высшего слоя мирян в странах Запада. - М., 2001.
