CC BY
133
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010
11. Черепащук, А.И. Горизонты Вселенной [Текст] / А.И. Черепащук, А. Д. Чернин. — Новосибирск : Изд-во СО РАН, 2005. - 373 с.
12. Чернин, А.Д. Космический вакуум [Текст] / А.Д. Чернин // Успехи физических наук.-Т. 171. — № 11. — 2001. — С. 1153- 1175.
МУШИЧ-ГРОМЫКО Вячеслав Георгиевич, соискатель кафедры философии Новосибирского государственно-
го университета экономики и управления, директор НОАНО «Межрегиональный центр изучения диалектико-материалистической космологии» (г. Новосибирск).
Адрес для переписки: e-mail: cosmology@cosmologia.ru. cosmologv@ngs.ru
Статья поступила в редакцию 18.03.2010 г.
© В. Г. Мушич-Громыко
УДК 11 Е. А. КАЛИСТРАТОВА
Негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Г уманитарный университет», г. Екатеринбург
ЧЕЛОВЕК В МИРЕ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: УСКОЛЬЗАНИЕ ОТ ТИПИЗАЦИИ__________________________________
В статье рассматривается бытие человека в мире повседневности. Г лавной проблемой исследования становится выявление соотношения типизации и «ускользания» от типизации. Человек воспринимает окружающий мир как нечто устойчивое, стабильное, постоянное и привычное. Мир повседневности, как и человек, систематизирует, упорядочивает, типизирует жизнь. Но типизация мира повседневности «растворяет» человека в повседневности, скрывает его уникальность. Для сохранения самости человек пытается ускользнуть из-под гнета типизации, становясь обывателем в изначальном смысле этого понятия — индивидом, выявляющим в своем существовании свою сущность и свое предназначение.
Ключевые слова: повседневность, типизация, ускользание, обыватель, человек массы.
Типизация, безусловно, является одной из определяющих характеристик существования человека в мире повседневности. Однако не менее важной особенностью существования человека в мире повседневности является и прямо противоположный процесс — избегание человеком типизации, уход, ускользание из-под гнета типизации. В рамках статьи мы попытаемся выявить причины и пути ускользания человека от типизации повседневности.
А. Шюц считал, что две главные черты характеризуют поведение и мышление человека, существующего в пространстве жизненного мира повседневности: 1) повседневное — это все то, что воспринимается как устойчивое, стабильное, постоянное, привычное, нормальное; 2) повседневная жизнь организована типологически. То есть восприятие личностей, идей, событий в рамках повседневности происходит с точки зрения их типической определенности [1, с. 123].
Одной из важнейших определяющих повседневность характеристик является ее повторяемость, тавтологичность. Повторяемость повседневных событий, явлений, действий и поступков создает ощущение привычности, незаметности, невидимости, исчезновения, ускользания человека в повседневной жизни. С.Бойм в своих работах, посвященных исследованию повседневности, писала об ощущении самой повседневной жизни как о «нашем хорошо забытом настоящем», как о вещи, которую труднее всего найти на самом видном месте. Поскольку повседневность «имеет особый ритм повторений и при-
вычек», постольку кажется, что в ней ничего не происходит. Ничего не начинается и ничего не кончается, а все только продолжается...» [2, с. 10].
Вот и наши действия, повторяясь изо дня в день, становятся привычными, автоматизируются, ускользают от осознания, становятся незаметными. Незаметными становимся и мы сами. Это, возможно, происходит так, как описал в своем романе «Женщина в песках» Кобо Абе: «После неудачного побега мужчина стал осторожен. Говорят, что бесконечное повторение одного и того же — самая лучшая маскировка. И если вести жизнь, которая будет состоять из простых повторений одного и того же, то не исключено, что в конце концов о нем забудут» [3, с. 121], потеряют и он исчезнет, ускользнет.
Повторяемость как важнейшая черта повседневности лежит в основе повседневной типизации.
Типизация возникает из ежедневных повторений действий и взаимодействий. «Во вчера», «сегодня», «завтра» присутствует «то же самое», что порождает перспективу-проекцию — «так было, есть и будет», «и так дальше», «я смогу это снова повторить».
Истолкование и конструирование человеком жизненного мира повседневности опирается на накопленный личный опыт и усвоение опыта других людей. Благодаря этому происходит типизация феноменов и упорядочивание нового опыта. Опыт возникает благодаря вниманию, которое человек уделяет ситуации. Сталкиваясь с похожей ситуацией, человек активизирует память и пытается решить
проблему, исходя из накопленных обобщений. Это и есть образование смысловых связей. Если обобщение получает дальнейшее применение, оно становится типизацией. Типизация — это не абстрактное обобщение. Она прагматически ориентирована и состоит в том, чтобы выявлять актуальное значение положения дел, исходя из множества их значений и оценок. Кроме того, типизация является не только познавательной, но и практической операцией. Мы «доверяем» нашей повседневности, считаем ее нормальной во многом потому, что она типизирована, систематизирована, упорядочена, стандартизирована и понятна. Повседневность конституирована порядком, который возник еще до нашего появления. Мы сталкиваемся с уже существующими способами и средствами типизации. Усваивая эти способы и средства типизации, мы применяем их в ситуациях повседневного взаимодействия и тем самым изменяем повседневную реальность, но при этом изменяем и себя.
П. Бергер и Т. Лукман в своей работе «Социальное конструирование реальности» отмечали, что «социальная структура — это вся сумма типизаций и созданных с их помощью повторяющихся образцов взаимодействия. В качестве таковой социальная структура является существенным элементом реальности повседневной жизни» [4, с. 59].
Главной чертой повседневного взаимодействия, выделенной П. Бергером и Т. Лукманом, выступает ситуация «лицом-к-лицу: в ситуации лицом-к-лицу я постигаю другого посредством схем типизации... Иначе говоря, хотя довольно сложно применять жесткие образцы к взаимодействию лицом-к-лицу, но даже оно с самого начала упорядочено, если происходит в рамках привычного порядка повседневной жизни. Реальность повседневной жизни содержит схемы типизации, на языке которых возможно понимание других и общение с ними в ситуациях лицом-к-лицу» [4, с. 51 —53].
В течение большей части времени мои встречи с другими в повседневной жизни типичны в двойном смысле: с одной стороны, я воспринимаю другого как тип и, с другой — я взаимодействую с ним в ситуации, которая сама по себе типична. Чем дальше типизации социального взаимодействия удалены от ситуации «лицом-к-лицу», тем более они анонимны. При этом каждая типизация содержит в себе зародыш анонимности.
Анонимность возрастает по мере того, как я удаляюсь от партнера к современнику, так как анонимность типизаций, посредством которых я «схватываю» партнеров в ситуациях лицом-к-лицу, постоянно «обогащается» множеством признаков конкретного человека.
Однако степень анонимности, характеризующая наше восприятие других людей в повседневной жизни, зависит и от другого фактора. В зависимости от степени интереса и степени интимности анонимность восприятия может уменьшаться или увеличиваться. Анонимность может стать почти полной в случае определенных типизаций, без намерения их индивидуализировать. «Границы» типизации — а тем самым и ее анонимности — можно расширить.
Итак, социальную реальность повседневной жизни можно понять в континууме типизаций, анонимность которых возрастает по мере их удаления от «здесь-и-сейчас» ситуации лицом-к-лицу. На одном полюсе континуума находятся те другие, с которыми я часто и интенсивно взаимодействую в ситуациях лицом-к-лицу. Это, так сказать, мой близкий круг. На другом полюсе — крайне анонимные абстракции,
которые по самой своей природе никогда не могут стать доступными взаимодействию лицом-к-лицу.
Поскольку схемы типизации в повседневной жизни порождают анонимность, то они создают предпосылки ускользания от типизации, так как в повседневной жизни мы чаще всего сталкиваемся с типами, не схватывая, не постигая «внутренний мир» человека, его индивидуальную подлинную сущность: «типизировать — значит игнорировать то, что делает индивида уникальным и незаменимым» [5, с. 624].
Кто же этот человек, ускользающий от типизации посредством анонимности? Говоря об анонимности, вызванной типизацией, которая характерна для повседневной жизни, необходимо сказать, что анонимность предполагает наличие обыденного «среднестатистического человека», который ничем особенным от остальных не отличается, его можно было бы назвать «массовым человеком».
Л.А. Мясникова отмечает, что «понятия массы и массового человека ... за одно только столетие изменили свое содержание. Первоначально (30 — 50-е гг. XX в.) масса противопоставляется элите, является синонимом человека — пешки, марионетки, гальки на дорогах, агрессивной, либо послушной толпы, подчиняющейся приказу. Человек массы — тот, кем манипулируют. ... В 60 — 70 гг. на смену первому типу массового повседневного человека пришел массовый потребитель, конформист, который сделал свой выбор между «иметь» и «быть». Он выбрал жизнь по принципу «иметь», получать все готовым для усвоения, переработанным, ибо так удобней жить, не нужно тратить лишних усилий. Именно анонимная повседневность диктовала идеал потребления и тип конформиста.
В 80-90-х гг. XX века появилась новая масса и новый человек повседневности. Человек-потребитель — поглощает, а не созидает. Он не создает принципиально новых смыслов и ценностей. Имплозивно сть, власть нейтрального — главная характеристика массы и массового человека конца XX века, как справедливо подчеркивал Ж. Бодрийяр. Масса — «рыхлое, вязкое, люмпенаналитическое представление» [6, с. 9].
Массовый человек грани XX — XXI вв. «не обладает ни атрибутом, ни предикатом, ни качеством, ни референцией». Массовым человеком уже нельзя управлять, его нельзя направлять.
Масса (повседневность) поглотила социальные структуры, размыла границы, отделяющие одну группу от другой. Термин «человек повседневности» стал обозначать бегство от властного воздействия, разрушения политического. Человек повседневности уже — не «гражданин» и не «публика». Все более тонкие, дорогостоящие, изощренные формы воздействия на потребителя (СМИ, реклама, новые маркетинговые технологии) часто не достигают желаемой цели. Масса все поглощает, принимает в себя и не дает запланированного результата. Это ли не уход из-под властного воздействия? Массовый человек — человек повседневности стал неуправляемым, но не в форме активного нигилизма, а в форме ускользания» [7, с. 87].
Ускользание массового человека раскрывает перед нами не только изменения, которые происходят в повседневном мире человека, но это также указывает на развитие и изменение форм повседневности и форм социальности.
Но нам ближе другое определение человека, ускользающего из-под гнета типизации — это «обыватель», поскольку обыватель, собственно, и есть обычный, нормальный человек, так сказать, homo normalis.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010
Обыватель — понятие, глубоко укорененное в российской ментальности. Чаще всего мы пользуемся этим понятием, когда говорим о человеке, погруженном в повседневную рутину, недалеком, неинтересном, преследующем личные интересы, слишком озабоченном достижением собственного благополучия. А вот в Словаре В.И. Даля, «обыватель» не имел отрицательного оценочного значения, более того, это понятие содержит в себе отражение жизни, жизненного пространства — быть, жить, витать: обыватель — житель на месте, всегдашний, водворенный, поселенный, владелец дома. Обывать — жить, проживать, обитать, витать, жить оседло, постоянно. То есть жить — быть живым, жить в каком-то определенном месте, жить по обычаю, ежедневно работая, бытовать — быть, быть при бытии. В этом случае смысловая наполненность понятия «обыватель» приобретает совершенно иное значение — обыватель предстает перед нами через свое индивидуальное существование.
Каждый из индивидов сам в своем существовании выявляет свой смысл жизни, свою сущность и предназначение. Уникальным и неповторимым становится существование каждого человека. «Жить, существовать — значит пребывать, присутствовать в бытии, принадлежать единству. Конечное индивидуальное существование включается в полноту бытия: жить — значит присутствовать как просвет бытия. Индивид здесь — не часть, а голография целого, высветлен-ность целостности и универсальности.
Онтологический подход к человеку предполагает, во-первых, связь человеческого бытия с изначальной полнотой и целостностью универсума — «бытия вообще», высветленность и выявление универсума в человеческом бытии; во-вторых, самого человека в качестве целостности, мира, микрокосма.
«Бытие вообще» выявляется через конкретную жизнь конкретных людей. Человек же стремится понять себя и тайну своего бытия, вставая в разные позиции в сущем, соотнося себя с иным, находя себя в тех или иных определенностях сущего, как в зеркалах» [8, с. 352].
Обыватель выступает как индивид, открытый бытию, что сразу разрушает рамки типизации и создает ситуацию ускользания.
Поскольку обыватель — человек, существующий в мире повседневности, — открыт бытию, то важным для понимания процесса ускользания человека в повседневности, также становится выдвинутое А. Шюцем понятие когнитивного стиля, свойственного повседневному познанию. Содержание понятия «когнитивный стиль» заключается в том, что это все то, что объединяет «конечные области значений» в различных сферах индивидуального опыта. Т о есть сознание человека в повседневности обладает способностью соединять природный, социальный и субъективные миры и образовывать общее поле понимания их различных смысловых интерпретаций. Это, с одной стороны, создает ситуацию создания «общего поля понимания». С другой — это дает человеку возмож-ность открытия и осознания существования других «миров», что создает возможность для их освоения, для расширения пространства жизни, для обретения нового, иного опыта.
Но в этом случае может происходить отрицание повседневного существования, как рутинного, обыденного, гнетущего, поскольку повседневная действительность принуждает человека следовать наличным структурам порядка, что нередко вызывает протест развитых, ищущих личностей. Отрицание и следующий за ним отказ от повседневной жизни, от жиз-
ни, ставшей такой гнетущей, обыденной и «постылой», это уже не ускользание человека в повседневности, это — отказ, это уход. И здесь человек часто становится врагом повседневности, поскольку она воспринимается как насильственный, обезличивающий, нивелирующий его мир. Борцами с повседневной обыденностью можно назвать романтиков и революционеров, нигилистов, интеллектуалов и философов, аскетов и религиозных фанатиков. «Я стал философом, пленился «теорией», чтобы отрешиться от невыразимой тоски обыденной «жизни»» [9, с. 42], — так писал в своей философской автобиографии Н.А. Бердяев.
Проблема такого «ухода» возникает в том случае, «когда повседневность — живую жизнь — редуцируют к определенным ее аспектам. Тогда и возникают дилеммы: эмпирическое или трансцендентное? Нормативное вкупе с нормальным, или свобода в тандеме с экстремальностью? Скучное обывательство или элитарно-преобразовательный порыв?» [10, с. 25].
Но на самом деле все гораздо сложнее. Настоящая повседневность включает в себя все противоположности, все полюсы, все миры опыта, в том числе самые, казалось бы, от нее далекие. Об этом мы уже сказали, обращаясь к понятию «когнитивного стиля», характерного для повседневного мышления.
Кроме того, следует отметить, что наполненность повседневности присутствием противоположностей, полюсов и миров опыта может задавать человеку различные цели в разных сферах его жизни, что, безусловно, создает ситуацию неопределенности человека, его ускользание от типизации. Это может проявляться через «хитрости», «уловки» человека, существующего в повседневности.
Человек повседневности — это человек живущий, целостный, его интерес к окружающему миру, прежде всего, соотносится с его жизненными, витальными интересами. Однако доминирующее витальное начало камуфлируется и часто подделывается под иные, социально признанные типы потребностей. Легкость переодеваний человека обусловлена тем, что человеку повседневности могут быть безразличны одежды, в которые переодевается его «я». Одежда, впрочем, может создавать игру идентичностей, выступать внешней оболочкой души. Но все же тяга к постоянству удовлетворения потребностей, прагматический интерес, желание большего — это, по всей видимости, все-таки основа для ускользания, камуфлирования, хитростей и уловок. Человек нацелен на достижение и удовлетворение своих интересов и целей, он ищет пути самореализации, самораскрытия, поэтому он может стремиться прожить «одну жизнь» на работе, «другую» — дома, «третью» — в кругу друзей и т.д. Исследователи прямо указывают, что в процессе «самоотождествления» конкретного человека задействуется нескольких рядов или уровней обыденного сознания, нескольких систем, базирующихся на разной аксиоматике, разных логических или ценностных принципах. Человек одновременно существует в целой иерархии «онтологических слоев» мира. Его экзистенцию невозможно свести к какой-либо одной определенной сущности. В подтверждение существования такого явления, Е.А. Лютикова ссылается на отечественные социологические исследования начала 1980-х гг.: «Один из организаторов и участников этих исследований, А.А. Возьмитель, отмечал «не до конца осмысленный и учитываемый наукой и практикой феномен советского образа жизни и модальной личности соответствующего типа как определенной целостности, впитавшей в себя прямо противоположные
нормы и ценности». А.А. Возьмитель поясняет далее, что обычный советский человек 80-х годов XX века жил в ладу с собой, реализуя как ценности, так и антиценности, успешно манипулируя ими в зависимости от ситуации» [11, с. 78 — 79].
Суммируя все вышесказанное, можно сделать следующий вывод: порядок повседневности, находит свое выражение через типизацию всех действий и взаимодействий в повседневной жизни. Но повседневность не обладает свойством закрытости, она открыта всем мирам опыта, открыта бытию. И здесь следует отметить, что важной особенностью целостной человеческой природы, по мнению Х. Плеснера, является постоянная неудовлетворенность и постоянное недовольство человека собой; то, что в каждый последующий момент человек хочет стать другим, не таким, каков он здесь и теперь. Причем эта неудовлетворенность человека не зависит от того, чего он уже достиг. Ситуация недовольства собой длится бесконечно и не имеет предела. Человек — это вечно метущееся и сомневающееся существо, которое не находит успокоения. Поэтому в поисках своих собственных смыслов, в поисках путей самореализации, человек через свое индивидуальное бытие будет стремиться раскрывать уникальность своего способа жизни, своего существования, открывая миру свою подлинную сущность, и тем самым постоянно будет ускользать от типизации.
Библиографический список
1. Григорьев, Л.Г. «Социология повседневности» Альфреда Шюца [Текст] / Л.Г. Григорьев // Социологические исследования. - 1988. - № 2. - С. 123-128. - КБК 0132-1625.
2. Бойм, С. Общие места [Текст] : Мифология повседневной жизни / Светлана Бойм. - М. : Новое литературное обозрение, 2002. - 320 с., ил. - ІББК 5-86793-190-0.
3. Абэ, К. Женщина в песках [Текст] / Кобо Абэ // Женщина в песках. Чужое лицо : романы. - Казань : Татар. кн. изд-во, 1989. -320 с. - КБК 5-298-00278-1.
4. Бергер, П. Социальное конструирование реальности [Текст] : Трактат по социологии знания / Питер Бергер, Томас
Лукман ; перевод Е. Руткевич ; Моск. филос. фонд, Academia-Центр. - М. : Медиум, 1995. - 323 с. - КБК 5-85691-036-2.
5. Шюц, А. Равенство и смысловая структура социального мира [Текст] / Альфред Шюц // Избранное : Мир, светящийся смыслом ; перевод с нем. и англ. - М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. - 1056 с. - (Серия «Книга света»). - ІББК 5-8243-0513-7.
6. Бодрийяр, Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального [Текст] / Жан Бодрийяр ; перевод с фр. Н. В. Суслова. - Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2000. - 96 с. - ІББК 5-75251130-5.
7. Мясникова, Л.А. Маргинал как основной тип современного человека и создатель новых ценностей [Текст] / Л.А. Мясникова // Человеческая жизнь: ценности повседневности в социокультурных программах и практиках : мат-лы X науч.-практич. конф. Гуманитарного ун-та (г. Екатеринбург) 5-6 апреля 2007 года : доклады ; редкол. : Л. А. Закс [и др.] : в 2 т. - Екатеринбург : Гуманитарный ун-т. - 2007. - Т. 1. - 672 с. - ІББК 5-7741-0085-5.
8. Двадцать лекций по философии [Текст] : учеб пособие / А. В. Грибакин [и др.] ; Рос. филос. о-во и др. - 2-е изд.-Екате-ринбург : Банк культурной информации, 2002. - 408 с. - (Сер. «Филос. образование» ; ред. совет: В. В. Ким и др. ; Вып. 20). -КБК 5-7851-0405-9.
9. Бердяев, Н. А. Самопознание [Текст] : Опыт философской автобиографии / Н. А. Бердяев. - М. : Книга, 1991. - 446 с. -КБК 5-212-00417-9.
10. Золотухина-Аболина, Е.В. Повседневность и другие миры опыта [Текст] / Е.В. Золотухина-Аболина. - М. : ИКЦ «МарТ»; Ростов н/Д: Издательский центр «МарТ», 2003. - 192 с. - ІББК 5241-00181-6.
11. Лютикова, Е.В. Аксиоматика повседневности [Текст] : Внерациональные основания познания и коммуникации : монография / Е. В. Лютикова. - М. : Изд-во ИКАР, 2006. - 264 с. -КБК 5-7974-0131-2.
КАЛИСТРАТОВА Елена Анатольевна, аспирантка кафедры социально-гуманитарных дисциплин.
Адрес для переписки: e-mail: kali stratovae @mail. ru
Статья поступила в редакцию 22.12.2009 г.
© Е. А. Калистратова
ИНФОРМАЦИЯ
Дополнительный целевой конкурс по подготовке и изданию книги
Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ) объявляет дополнительный целевой конкурс по подготовке и изданию книги (вид конкурса — «а») 2011 г. «Толерантность как фактор противодействия ксенофобии».
Целью конкурса является поддержка междисциплинарных исследований, результатом которых должна стать книга, состоящая из 5— 10 разделов (докладов) (объемом до 30 — 40 стр.), базирующаяся на комплексных междисциплинарных исследованиях по основным направлениям гуманитарных наук и формулирующая целостную программу первоочередных и долгосрочных мероприятий и конкретные предложения по этим направлениям. Объем приложений к докладам не ограничивается.
Фонд объявляет конкурс (проект) на 1 грант размером 14000 тыс. руб.
Руководитель проекта представляет в составе конкурсной документации аннотацию всего проекта, названия и тематику разделов (докладов).
Для выполнения проекта руководитель формирует авторский коллектив проекта, состоящий из руководителей разделов, координирует его работу и несет персональную ответственность за результаты работы по проекту в целом. Руководители каждого раздела проекта формируют авторский коллектив, координируют работу исполнителей и несут ответственность за ее результаты перед руководителем проекта. В подготовке каждого раздела проекта могут принимать участие российские ученые, постоянно проживающие и работающие на территории Российской Федерации, а также зарубежные ученые. Фонд выделяет гранты только российским ученым.
В каждом разделе проекта может быть только один руководитель и до 9 членов авторского коллектива.
Члены экспертного совета по проведению целевых конкурсов не могут быть руководителями проектов целевых конкурсов.
Условия конкурсов РГНФ, правила оформления заявок, формы заявок и образцы их заполнения опубликованы на веб-сайте РГНФ: http://www.rfh.ru Телефон для справок: (499) 702-8571 E-mail: info@rfh.ru.
Источник: http://www.rsci.ru/grants/grant_news/258/228279.php.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
