"человек советский" пять лет спустя: 1989-1994 (предварительные итоги сравнительного исследования) Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ ОПРОСОВ

1. "Человек советский" пять лет спустя: 1989—1994 (предварительные итоги сравнительного исследования)

Анализ экономических, социальных и политических перемен, происходящих в стране, должен быть дополнен анализом изменений, происходящих (или не происходящих) на уровне человека. Ведь прочность человеческого "материала" в конечном счете определяет ресурсы стабильности всякого общества, его способность к переменам и к сопротивлению переменам.

В ноябре 1989 г. ВЦИОМ провел обширное исследование "Советский человек", результаты которого составили основу коллективной монографии*. Пять лет спустя, в ноябре 1994 г., было осуществлено новое исследование, направленное на выявление изменений в установках, ценностях, нормативных структурах поведения человека в условиях социальных перемен и потрясений последнего времени. Как и ранее, средством исследования был массовый опрос по репрезентативной выборке городского и сельского населения. В первом исследовании было опрошено около 2700 человек в нескольких республиках СССР, в том числе 1325 человек в России, во втором — 2957 человек в различных регионах России. (В дальнейшем данные опроса 1994 г. сопоставляются с результатами исследования 1989 г. на территории России.)

Изменения в обществе и накопленный исследователями опыт сделали нецелесообразным и просто невозможным точное воспроизведение всей анкеты 1989 г. в новых условиях. Часть вопросов повторена в прежних формулировках, некоторые изменены, ряд тематических блоков разработан заново в интересах более полного и адекватного исследования различных сторон произошедших перемен.

В настоящей статье представлены первые результаты сопоставления данных исследований 1989 и 1994 гг. Изложенные соображения носят во многом предварительный характер.

Произошли ли большие перемены? Одна из постоянных трудностей сопоставления данных массовых опросов, особенно если они разделены во времени на несколько лет (как в данном случае) в том, чтобы разграничить декларативный и реальный планы высказываемых утверждений.

56% опрошенных в ноябре 1994 г. полагают, что за последние годы в стране произошли большие изменения, и только 13% — "что, по сути дела, ничего не изменилось". Несколько меньшая, но все же значительная часть (45%) отмечает, что большие перемены произошли и в их собственной жизни (только 26% таких перемен не видят).

Аргументы в пользу приведенных утверждений как будто самоочевидны и не требуют пояснений. Но сопоставим два ряда данных, относящихся к одной из важнейших ценностных установок (см. табл. 1).

Как видим, суммарный результат перемен в установках различных слоев населения за пять лет — почти нулевой. (Нуждается в специальном анализе предположение о том, что активизация предпринимательских установок у части населения "гасится" усилением традици-онно-"советских" ориентаций на стабильный заработок у значительно большей его части.)

* Советский простой человек. Опыт социального портрета на рубеже 90-х годов. Авт. коллектив: А.А.Голов, А.И.Граждан-кин, ЛДГудков, Б.В.Дубин, Ю.А.Левада (руководитель), А.Г.Левинсон, Л.А.Седов. М., 1993.

Таблица 1

Что бы Вы предпочли, если бы могли выбирать?

(В % к числу опрошенных.)

Варианты ответов 1989 1994

Небольшой заработок, но больше свободного времени 9 4

Небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне 45 54

Много работать и хорошо зарабатывать, пусть даже без особых гарантий на будущее 27 23

Иметь собственное дело, вести его на свой страх и риск 9 ь 6

Затруднились ответить 10 13

Приведем оценки степени "важности" и "неважности" перемен в различных областях жизни опрошенными в ноябре 1994 г. (см. табл. 2).

Примечательно, что первые места в приведенном ранжированном списке занимают ссылки на ухудшение экономического положения людей, средние места — политические и экономические свободы. Самыми спорными в массовом сознании оказываются такие изменения, как появление богатых людей и, в еще большей мере, идеологический переворот.

Времена и имена. Сдвиги во временных рамках массового восприятия прослеживаются по изменениям в списке значительных для нашей страны событий XX в. (см. табл. 3).

Как видим, исторические ъамки массового сознания изменяются не слишком заметно. В значительной мере это по-прежнему рамки "советского" сознания, определяемые набором героических событий. Несколько меньшую роль играет Октябрь 1917 г., зато стабильную — война 1941—1945 гг. (заодно и чаще поминаемая первая мировая). Только одна, и то негероическая, дата последнего времени попадает в первую по частоте упоминаний группу — распад союзной державы. Теряют вес события,

Таблица 2

Оценки степени "важности" и "неважности" перемен в различных областях жизни, ноябрь 1994 г.

(В % к числу опрошенных.)

Варианты ответов Важно* Неважно”

Рост безработицы 82 9

Обнищание людей 82 8

Исчезновение дефицита 76 16

Ослабление единства России 73 11

Увеличение зависимости страны от Запада 54 25

Рост коррупции и безвластия 78 14

Политические свободы 51 31

Возможность учиться, работать, отдыхать за рубежом 47 31

Возможность стать собственником, открыть свое дело 45 39

Возможность жить, не обращая внимания на власти 44 28

Появление слоя состоятельных, богатых людей 41 40

Крах коммунистической идеологии 35 40

* Сумма оценок "очень важно" и "достаточно важно". ** Сумма оценок "не очень важно" и "совсем не важно".

Список значительных для нашей страны событий XX в. (В % к числу респондентов, отметивших соответствующую позицию в списке.)

которые выделялись в годы "ранней" гласности, — репрессии, коллективизация, да и сам этот период. Рост внимания к злосчастной афганской войне требует своего объяснения: скорее всего, здесь действует связь между этой войной и крушением державы, которая в 1989 г. еще слабо просматривалась.

Респондентам в ноябре 1994 г. предлагалось оценить различные периоды нашей истории XX в. — принесли ли они больше хорошего или больше плохого. В общем виде полученные оценки приведены в табл. 4.

Здесь уже советские рамки исторического восприятия если и заметны, то в перевернутом виде. Только "спокойные" — какими они сейчас кажутся людям — периоды получают преимущественно положительные оценки, все же "неспокойные", переломные оцениваются скорее негативно. Обращает на себя внимание, конечно, резко негативная в целом характеристика периода перестройки. Относиться к ней следует, однако, с некоторой осторожностью. Дело в том, что общая оценка периода не всегда совпадает с оценкой существенных его компонентов, конкретных действий и лиц. Скажем, многие результаты перемен периода перестройки сегодня воспринимаются вполне положительно (см. табл. 5).

Таким образом, практически все политические свободы принимаются населением примерно в соотношении 2:1 (ср. приведенный выше список "важных" и "неваж-

Таблица 4

Оценки различных периодов нашей истории XX в. ____________(В % к числу опрошенных.)_______________

Времена Варианты ответов

Больше хорошего Больше плохого Ничего особенного Затрудняюсь ответить

Революции 27 38 7 28

Сталина 18 57 5 20

Хрущева 33 14 33 21

Брежнева 36 16 33 16

Перестройки 16 47 17 20

Таблица 5

Какие из перечисленных ниже перемен принесли

России- (в % к числу опрошенных, ноябрь 1994 г.)

Варианты ответов Больше пользы Больше вреда

Свобода слова, печати 53 23

Сближение со странами Запада 47 19

Свобода выезда из страны 45 23

Свобода предпринимательства 44 28

Многопартийные выборы 29 33

Право на забастовку 23 36

Распад Союза ССР 8 75

ных" изменений). Хуже принимаются свобода предпринимательства, тем более право на забастовки.

Наконец, отметим оценки населением роли в истории ряда деятелей XX в. Полученные результаты позволяют дополнить представления об исторических рамках нынешнего массового сознания (см. табл. 6).

Нетрудно заметить, что оценки правителей страны в принципе соответствуют приведенным выше суждениям о соответствующих периодах. Наиболее высокие позитивные оценки получают в общественном мнении не правящие деятели, а духовные авторитеты, получившие широкую известность именно в период перестройки, — прежде всего А.Д.Сахаров и, в несколько меньшей мере, А.И.Солженицын. Это позднее признание — с отрывом на одну фазу исторического процесса. Оно носит символический характер, т.е. связано не столько с определенными действиями конкретных лиц, сколько с тем ореолом, который вокруг них сложился.

В массовых представлениях о критическом для современных перемен периоде "после 1985 г." очевидно присутствует та двусмысленность, которая свойственна всему менталитету советского и постсоветского человека: довольно резкое отторжение на общеидеологическом уровне, с одной стороны, и готовность, даже привычка, к принятию оценок и установок "перестроечного" проис-

Таблица 6

Оценки населением роли в истории ряда деятелей XX в. (В % к числу опрошенных.)*

Деятели Положительная Незначительная Отрицательная

Николай II 36 20 8

Ленин 44 4 29

Сталин 25 5 51

Хрущев 39 29 12

Брежнев 29 33 20

Горбачев 33 11 40

Ельцин 30 18 31

Сахаров 65 11 2

Солженицын 50 19 3

Гитлер 2 1 85

Мао Цзэдун 10 10 31

Пиночет 11 6 38

* Рубрика "положительная роль" суммирует позиции "значительная положительная роль" и "в целом положительная роль"; рубрика "отрицательная роль” суммирует позиции "в целом отрицательная роль" и "значительная отрицательная роль". Здесь не указан процент затруднившихся ответить, который особенно велик в двух последних случаях.

Варианты ответов 1989 1994

1. Отечественная война 75 73

2. Октябрь 1917 г. 65 49

3. Распад СССР — 40

4. Чернобыльская катастрофа 36 34

5. Полет Гагарина 33 32

6. Война в Афганистане 11 24

7. Первая мировая война 8 19

8. Репрессии 30-х годов 31 18

9. Начало перестройки 24 16

10. Коллективизация 10 8

11. События октября 1993 г. — 7

12. Путч 1991 г. — 7

13. Падение Берлинской стены — 6

14. Реформы Гайдара — 6

15. Многопартийные выборы в декабре 1993 г. - 3

"Несет ли человек моральную ответственность-" (в % к числу опрошенных)

Выбранные позиции Безусловно, несет В какой-то мере несет Безусловно, не несет Затрудняюсь ответить

За действия своего правительства

1989 14 29 ' 37 28

1994 8 31 > 42 19

За работу своего предприятия

1989 49 40 5 6

1994 21 50 17 13

За действия лиц своей национальности

1989 20 32 ; 28 20

1994 10 28 40 22

За события в стране

1989 22 42 - 17 19

1994 9 35 33 24

За действия близких родственников

1989 45 34 13 8

1994 39 42 11 8

хождения — с другой. Отсюда и парадоксальное расхождение оценок разного уровня, и непрестанные метания между тоской по авторитарному порядку и надеждами на демократию, между цивилизационными стремлениями и тягой к агрессивному изоляционализму. Исследование 1994 г. дает обширный материал (тематические наборы суждений) для характеристики структуры этой противоречивой картины.

Приведу лишь один пример. Более половины опрошенных (54%) согласны полностью или в основном с тем, что "за 75 лет советской власти наши люди стали другими, чем в странах Запада, и этого уже не изменить". И в то же время 58% соглашаются с тем, что "Россия рано или поздно пойдет по пути, общему для всех цивилизованных стран".

"Разгосударствленный" человек. Образцовый человек советского времени утверждал себя — не только на плакатах и в плакатных кинофильмах — как человек государственный, готовый служить казенной машине, надеющийся на ее заботу и отождествляющий себя с ее символами. В несколько ослабленной форме эта черта была отмечена в исследовании 1989 г. Последующие перемены, как можно судить по последним данным, привели к дальнейшему разгосударствлению и к так называемой "приватизации" человека (см. табл. 7).

Если оставить в стороне последний в ряду вопрос об ответственности за действия родственников, все остальные типы "обязательственных" связей оказываются значительно ослабленными. Люда не чувствуют себя столь ответственными за страну, правительство, предприятие, как пять лет назад. Стоит отметить, что резко ослаблена и "национальная" ответственность: этносоциальные связи никак не восполняют государственносоциальных.

Сопоставим теперь структурные компоненты представления о собственном народе в двух исследованиях (см табл. 8).

Итак, все параметры государственной идентификации теряют вес, зато набирают его такие традиционные категории, как история, земля, обычаи и др. Примечательно, что сохраняются в качестве неких "констант" человеческого самоопределения ссылки на родной язык и место рождения.

Подойдем к той же, по существу, проблеме с помощью другого блока вопросов анкеты 1994 г. (см. табл. 9).

Страна как предмет гордости выступает реже, чем семья, работа и — что кажется несколько странным — гражданская принадлежность. Видимо, в понятие "страна” у респондентов включаются оценки ее нынешнего

Таблица 8

Что в первую очередь связывается у Вас с мыслью о

нашем народе? (В % к числу опрошенных.)

Варианты ответов 1989 1994

Место, где я родился и вырос 38 41

Наше прошлое, наша история 26 37

Наша земля, территория 12 25

Язык моего народа 22 19

Государство, в котором я живу 27 18

Родная природа 15 18

Наши песни, праздники и обычаи 14 17

Душевные качества нашего народа 14 16

Великие люди моей национальности 8 10

Родные могилы, памятники 8 9

Наша религия 3 8

Наше трудолюбие, хозяйственность 5 6

Наша военная мощь 2 5

Знамя, герб, гимн 5 2

Таблица 9

Можете ли Вы сказать про себя, что Вы гордитесь ._ (в % к числу опрошенных)

Очень горжусь В общем, горжусь Не очень горжусь Вовсе не горжусь Затрудняюсь ответить

Своей страной 11 39 27 13 11

Своей семьей 24 48 13 6 9

Своей работой 14 34 22 14 17

Тем, что Вы гражданин России 20 40 18 10 12

щитности рядового человека, правомерно было бы ждать и массовой апелляции к жестким мерам. Время от времени такая апелляция слышна, в том числе и через различные опросы общественного мнения. Однако если сопоставить результаты исследований за период в пять лет, картина изменений оказывается существенно иной (см. табл. 10).

О смертной казни. Заметных перемен в отношении к отмене смертной казни, естественно, нет. Но очевидное ослабление требований расширить применение казни — перемена важная, особенно в тех условиях, о которых шла речь. Наряду с факторами ожесточения, как видим, действуют в обществе и факторы цивилизующие. Это можно подтвердить и рядом данных об отношении к носителям девиантного поведения, нарушающим общепринятые нормы.

О девиантах. Ответы 1994 г. на серию вопросов подобного рода также обнаруживают заметные отличия от ответов 1989 г. — притом в сторону несколько большей терпимости и сдержанности (см. табл. 11).

Практически по всем позициям снизилась доля сторонников крайне жестких (хотя и декларативных) мер. Единственное исключение — "рокеры" (искусственный термин, используемый в качестве показателя ненадежности массового сознания). Видимо, непонятность, "чуждость" этого термина стимулирует реакцию агрессивного отторжения.

Лозунги и ценности. Приводимые ниже сопоставления данных формально не могут считаться строгими: в 1989 г. ставился вопрос о главной задаче, стоящей перед страной, в 1994 г. — об идее, которая могла бы объеди-

Таблица 11

Как следовало бы поступить- (в % к числу опрошенных; данные о затруднившихся ответить не приводятся)

Варианты ответов

С определенными группами населения Ликвидировать Изолировать Помогать Предоставить сами себе

Проститутками

1989 27 33 8 17

1994 18 23 12 30

Гомосексуалистами

1989 31 32 6 12

1994 22 23 8 29

Наркоманами

1989 29 24 24 39

1994 26 23 38 5

Больными СПИДом

1989 13 24 57 1

1994 7 20 68 1

Бродягами

1989 9 V 25 44 7

1994 10 20 55 5

Алкоголиками

1989 7 22 59 6

1994 9 20 59 5

Рокерами

1989 20 14 9 27

1994 26 18 7 25

Родившимися неполноценными

1989 25 9 50 1

1994 18 7 56 1

Сектантами

1989 4 6 5 57

1994 6 12 8 51

Как Вы считаете, следует отменить смертную казнь или расширить ее применение? (В % к числу опрошенных.)

Варианты ответов 1989 1994

Немедленно отменить 3 5

Постепенно идти к ее отмене 15 15

Оставить ее применение в нынешних рамках 33 37

Расширить ее применение 35 25

Затруднились ответить 14 18

состояния, ее политических институтов и т.д., тогда как гражданство означает идентификацию с государством безотносительно к его преходящим состояниям.

Около двух третей опрошенных (63%) утверждают, что постоянно чувствуют себя русскими людьми, еще 17% в отдельных случаях чувствуют себя таковыми. (Кстати, советскими людьми чувствуют себя постоянно 35% и в отдельных случаях еще 23%.) Здесь можно усмотреть определенную основу формирующейся новой государственной идентификации человека в постсоветскую эпоху. С рамками этнической принадлежности она полностью не совпадает.

Терпимость: признаки сдвигов. Изменения в позициях общественного мнения, о которых идет речь, вероятно, наименее очевидны и менее всего ожидались исследователями. В условиях непрерывного общественного и политического насилия, при постоянном муссировании этой проблематики прессой, усиливающей чувство безза-

Таблица 12 Как Вам кажется, чего в первую очередь не хватает сегодня человеку в России (в 1989 г. — "советскому человеку")?

(В % к числу опрошенных.)

Варианты ответов 1989 1994

Материального достатка 51 54

Культуры, воспитанности 41 25

Трудолюбия 35 13

Нравственных принципов 15 12

Уверенности в себе 15 26

Политических прав 11 5

Уважения к своему прошлому 6 13

Возможности отдохнуть 6 7

Таблица 13 Какие из перечисленных ниже качеств чаще всего можно встретить у русских?

(В % к числу опрошенных; приводится часть списка.)

Варианты ответов 1989 1994

Открытые, простые 60 72

Гостеприимные 55 67

Терпеливые 52 62

Миролюбивые 50 52

Непрактичные 32 39

Трудолюбивые 27 42

Ленивые 26 26

Безответственные 22 29

Энергичные 8 22

нить общество. По сути дела, однако, в обоих случаях респонденты выбирали главные ценностные ориентиры. Три наиболее распространенные позиции таковы (в % к числу опрошенных):

1. Материальное благосостояние

2. Справедливость

без привилегий и льгот

3. Возрождение деревни

1989

40

30

30

1. Законность и порядок

2. Стабильность

1994

20

16

3. Достойная жизнь 10

Заметим, что самая распространенная позиция в 1994 г. собирает вдвое меньше поддержки, чем пять лет назад. В обществе явно отсутствуют идеи, способные увлечь значительную часть населения. На первые места выдвинулись требования, не связанные с идеологическими установками.

В ином ракурсе иерархия актуальных ценностных ориентаций предстает в ответах на вопрос о том, чего не хватает человеку (см. табл. 12).

Здесь остались практически без изменений две позиции: ссылки на материальный достаток и нравственные принципы. Интересны для анализа происшедшие изменения. Почти вдвое реже жалобы на недостаток культуры, воспитанности, а также на отсутствие политических прав. В первом случае, скорее всего, отражается то, что "мода" на самобичевание ушла в прошлое, во втором — утрата актуальности вопроса о политических правах в массовом сознании. Примерно вдвое более частые обращения к идеям уверенности в себе и уважения к своему прошлому можно трактовать как поиски определенности.

В плане же ценностей, более связанных с ориентациями личностного порядка, существенна распространенность ответов на вопросы о том, что в разной мере важно для респондентов. Наиболее универсальные ценности (более 90 пунктов*): крепкое здоровье, здоровье близких, материальная обеспеченность, прочная семья. Следующие по влиянию (60—80 пунктов) — социальная защищенность, хорошая еда, любовь, интересная работа, возрождение русского народа, создание равных возможностей для всех, расширение культурного кругозора. Наконец, менее четверти пунктов собирают такие позиции, как возможность высказывать свое мнение, успех, религия, бизнес. Примечательно, что первые места в иерархии безоговорочно занимают "простые" ценности.

Самооценка. Из обширного набора характеристик различных этнических групп, повторенных в исследованиях 1989 и 1994 гг., выделим в данном случае один ряд:

* Разница между суммами позиций "очень важно" + "достаточно важно" и "не очень важно" + "совсем неважно".

суждения россиян о русских, т.е., по существу, автохарактеристики. В них заметны изменения, заслуживающие внимательного анализа (см. табл. 13).

В общем, как видим, уровень самооценки — что касается "положительных" характеристик — вырос. Следует отметить заметно чаще повторяющиеся ссылки на терпение, трудолюбие, особенно же (хотя и не очень часто) — на энергичность. Правда, в определенной мере они как бы нейтрализуются участившимися упоминаниями таких качеств, как непрактичность, безответственность.

Анализ "этнических" характеристик по существу, разумеется, требует сопоставления динамики мнений о различных группах (в исследовании 1994 г. рассматриваются суждения об англичанах, русских, узбеках, евреях и литовцах).

Эмоциональные рамки человеческого существования. Чего боится современный россиянин? Поскольку в 1989 и 1994 гг. использовались различные методические приемы для выявления его опасений, можно сопоставить только иерархию распространенности явлений, вызывающих страх (приводится лишь верхняя часть списка):

1989 1994

1. Болезни близких 1. Болезни близких

2. Война 2. Преступники

3. Собственные болезни 3. Собственные

болезни

4. Стихийные бедствия 4. Бедность

5. Старость 5. Произвол властей

6. Гибель человечества 6. Возврат

к массовым

репрессиям

7. Произвол властей 7. Война

8. Страдания, боль 8. Межнациональные

конфликты

9. Публичные унижения 9. Публичные

унижения

10. Преступники 10. Стихийные

бедствия

Как видим, список десяти явлений, вызывающих страх, практически не изменился по своему составу. Существенны перемены в порядке: война, стихия отступили на более далекие места, зато выдвинулись на передний план преступники, произвол властей, угроза массовых репрессий, межнациональные конфликты.

И в заключение, рассмотрим ответы на вопрос о том, насколько счастливыми чувствуют себя люди в России.

В 1989 г. считали себя счастливыми (вполне или в целом) 46% опрошенных, в 1994 г. — столько же. Но доля считающих себя несчастливыми (в целом или совершен-

но) выросла за эти годы с 14% до 34%, т.е. более чем вдвое. Все же счастливые преобладают.

Представленные выше данные и первые впечатления от сопоставления результатов двух исследований "человека советского" позволяют лишь представить некоторые возможности аналитической работы, которую надлежит проделать, чтобы оценить характер со-циально-антропологических изменений в условиях социальных перемен.

Ю.А.Левада

2. Социальный статус, культурный капитал, ценностный выбор: межпоколенческая репродукция и разрыв поколений

Устойчивость поколенческих противопоставлений в отечественной ситуации (навязчивая тематика и символика "отцов и детей") заставляет внимательней отнестись к тем, достаточно частым в новейшей истории случаям, когда социальные сдвиги и культурная динамика опознаются в терминах поколения ("поколение 98-го" или "27-го года" в Испании) либо возраста ("Молодая Германия", "Молодая Италия", "Молодая Польша" и др.). В обыденной речи с поколенческими или возрастными метафорами связываются плохо рационализированные значения "нормального", "естественного" и "необратимого" движения — фаза за фазой — по некой смысловой оси от ее "начала" к "концу". Иными словами, молчаливо подразумевается циклическая, чаще всего биологическая по смыслу, антропоморфная по форме и традиционалистская по функции модель мира, общества, культуры и пр. Понятно, что использовать такие маркировки в качестве средств своей работы социолог никак не может.

В социологии сложились два подхода к трактовке понятия "поколение". Сторонники "институционального" подхода считают поколением всех сверстников, которые практически одновременно включаются в ролевые структуры базовых социальных институтов (школа, армия, семья, трудовой коллектив и т.д.). Ключевой для социолога проблемой здесь выступает воспроизводство структуры общества, его институциональной системы — такова позиция Ш.Н.Айзенштадта*. Приверженцы "группового", или "элитного", подхода (в первую очередь К.Маннхейм**) именуют поколением ту часть сверстников, которая составляет их "цвет" и дает их массе "название и образ" — новый образец самопонимания. Главная проблема для социолога здесь — импульс динамики, механизм сдвига.

Мне бы хотелось наметить контуры несколько иного подхода. Близость путей развития названных выше стран в новейшее время позволяет предположить, что особая значимость возрастных и поколенческих категорий связана в них с особенностями содержания и структуры процесса модернизации, запоздалым разворачиванием урбанизации, технической революции, образовательных и культурных трансформаций, коренной перестройки символических систем, регулятивных структур поведения (от модернизации экономических и политических институтов здесь приходится отвлечься). В таком случае трактовку смены поколений можно попробовать связать с этапами и уровнями этого крупномасштабного процесса, а постоянство противопоставле-

*Eisenstadt S.N. From generation to generation. N. Y., 1966. **Mannheim K. The problem of generations // Mannheim K. Essays on the sociology of knowledge. L.— N.Y., 1952.

ния "старших" и "младших" — с нормативной жесткостью механизмов смыслоприписывания в данных культурах, в частности с устойчивостью самой группы носителей подобных традиционалистских представлений (для России, что также приходится оставлять в стороне, это "интеллигенция", которая в названии известного каждому по средней школе тургеневского романа дала и надолго, — формулу для опознания перемен в русском обществе*).

Речь далее пойдет о трех поколениях россиян, родившихся и социализированных в пореволюционную эпоху. "Старшие" ("деды") родились в своем большинстве в 20-е годы и социализировались в последнее предвоенное, военное и первое послевоенное время, составив первое поколение советских людей, основу советского общества в его "классический" период — с конца 30-х до конца 50-х годов. "Средние" ("отцы") — в большинстве своем 40-х годов рождения. Они социализировались в 50—60-е годы, пережили период освобождения от государственного надзора и родительского страха перед террором, достигнув полной взрослости в эпоху застоя и разложения прежней структуры советского общества и составив опору реформистской политической мобилизации конца 80-х годов. "Младшие" ("дети"), рожденные в конце 60-х и позднее, социализировались уже в годы горбачевской "перестройки", а затем — ельцинской "борьбы за суверенитет" и выступают опорой социальных и экономических реформ 90-х годов, нынешнего и ближайшего будущего времени**.

В процессе смены трех этих поколений произошли серьезные трансформации статусно-ролевой структуры общества, его цивилизационного потенциала, соответствующих ориентаций и позиций людей. Именно данные обстоятельства — вкупе, конечно же, со многими другими — может быть, наиболее заметно повлияли на взаимные оценки поколениями друг друга, предопределили механизмы и стандарты их взаимоотношений. Они, по преимуществу, и будут предметом рассмотрения в данной статье. Приведем результаты июньского мониторинга 1994 г. (см. табл. 14).

Если взять за основу поколенческое измерение, то более заметные преимущества в уровне образования, жилье (т.е. в образе жизни, вещном окружении, технической оснащенности среды) и в меньшей мере — в общественном положении получили, по сравнению со своими родителями, нынешние "отцы" и "матери". (Причем выигрыш в образовании — преимущество специалистов, т.е. технической и гуманитарной интеллигенции, а в жилье — служащих без специального образования, включая сферу обслуживания.) На годы их социализации и начало взрослой — профессиональной, семейной — жизни пришлись урбанистическая, техническая и образовательная "революции", и тут свое преимущество ощущает не менее трети поколения. Превосходство этого поколения в доходах скромнее и вообще дифференцировано по поколениям достаточно слабо. А наименее ощутимы для респондентов сдвиги по одному признаку — по приобретенному социальному статусу.

* Подробнее см.: Левада Ю.А. Проблема интеллигенции в современной России.—В кн.: Куда идет Россия: альтернативы общественного развития. Вып. I. М., 1994. С. 208—214; Гудков Л., Дубик Б. Идеология бесструктурности: Интеллигенция и конец советской эпохи // Знамя. 1994. № 11. С.166—179.

** Данная работа продолжает наши предшествующие публикации по теме, см.: Зерцало юности // Свободная мысль.

1993. № 9. С. 54—65; Старшие и младшие: три поколения на переходе // Дружба народов. 1994. № 2. С. 159—170; Молодежь в ситуации социального перелома // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения.

1994. № 2. С. 14—19 (в соавторстве с Н.А.Зоркой) и др.