CC BY
61
УДК 940.1
ЧЕЛОВЕК И ФОРТУНА В ВОЗЗРЕНИЯХ ИТАЛЬЯНСКИХ ГУМАНИСТОВ И ГОРОЖАН XIV - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XV ВЕКА
© 2010 г. А.Б. Гордиенко
Ставропольский государственный университет, Stavropol State University,
пл. Ленина, 3а, г. Ставрополь, 355012, Lenin Sq., 3а, Stavropol, 355012,
kafedra-me@yandex. ru kafedra-me@yandex. ru
Рассматривается широкий круг вопросов, связанных с оценкой проблемы свободы воли в обществе итальянских городов-государств XIV - XV вв. В историческом и социальном контексте сравниваются воззрения на Фортуну ренессансных гуманистов и представителей торгово-предпринимательской среды.
Ключевые слова: Фортуна, гуманисты, секуляризация, свобода воли, итальянский город, Ренессанс, «studia humanitatis».
A wide range of issues are scrutinized in the article. They are related to the problem assessment of the freedom of will in the Italian cities-states of the XIV - XV centuries. The views of the Fortune of the Renaissance humanists and representatives of the trade-entrepreneur milieu are being compared.
Keywords: Fortune, humanists, secularization, freedom of will, Italian city, Renaissance, «studia humanitatis».
Не подлежит сомнению, что в городском социуме ренессансной Италии шел интенсивный процесс секуляризации представлений о человеке и мире. В философских и этических трактатах интеллектуалов, купеческих записках и эпистолах заметен пристальный интерес думающего горожанина к смыслу и характеру своего земного пути. Зачастую плоды подобных размышлений становились основой вырабатывающейся под влиянием процессов накопления капиталов и социального расслоения трудовой этики, направленной на мирское осмысление действительности. Небезынтересным в этой связи представляется вопрос о том, какие факторы воздействовали на человека в ходе его трудового и творческого преобразования мира согласно воззрениям гуманистов и купцов. Данное направление ренессансной мысли получило развитие в дискуссиях о Фортуне.
В гуманистической литературе обращает на себя внимание обилие описаний ущерба, который может нанести Фортуна человеку. «В час, когда погружаешься в нищету, в час, когда впадаешь в любое бедствие, в этом случае, конечно, ты не можешь отрицать, что Фортуна занимает большую часть власти, как над делами человеческими, так и над твоими заботами», -утверждал гуманист Л. Б. Альберти [1, с. 146]. Отчасти следуя античной традиции, отчасти не выявив социальные механизмы повышения и понижения статуса человека, он связывал неудачу преимущественно с фактором изменчивости мира и случайности. Похожие мысли высказывал флорентийский юрист и писатель Б. Монтеманьо. «Неблагородным ты делаешь себя сам, ущерб приносится Фортуной», - пишет он [2, с. 163]. В традиционной для итальянских гуманистов того времени манере, он считает Фортуну властной лишь над внешними благами, которые трактовались весьма широко - от богатства до семейного благополучия и общественного признания. Внутренние же качества индивида, дарованные природой и развитые человеком, остаются неизменными.
Подтверждение этой мысли мы находим во многих этических трактатах гуманистов. Л. Б. Альберти в своем «Домострое» описывает, как излишняя привязанность к внешним благам, ослабление готовности противостоять злой судьбе губительно сказывается на свойствах личности. «И это изобилие от Фортуны: много лошадей, прекрасная семья, роскошная одежда, жизнь, полная и щедрая, великолепный дом, роскошь, многие [тебя] славящие - все это ведет к частым пирам, которые совершенно не являются украшением достоинства», - замечает Альберти [3, с. 192]. Чело-
век должен быть готов к любым каверзам Фортуны, в том числе и лишающим его социального статуса, материального достатка. Он должен проявлять силу воли и бдительность, а не пребывать в праздности и бездеятельности. Выработке этих качеств в немалой степени способствуют знания об окружающем мире, накопленный опыт, который, как и потенции личности, имеет постоянный и непоколебимый вес.
Недаром венецианский гуманист Ф. Барбаро, давая Лоренцо Медичи в качестве подарка к бракосочетанию серию советов, касающихся семейной жизни, в своем трактате «О браке», считает, что приобретение этой информации ценнее получения любой, даже дорогой вещи. «Кроме того, мне, вспоминающему многие наши дружественные беседы, видится, что приятнее и сладостнее подарок тебе покажется, если он будет дарован скорее Франциском твоим (т.е. самим Ф. Барбаро. - А.Г.), чем Фортуной твоей», - пишет он [4, с. 104]. Любая вещь материального мира кажется Барбаро подвластной влиянию судьбы, которая может отобрать или вернуть ее по собственному произволу. Знания же, передаваемые от человека к человеку, такому влиянию не подвержены. Отсюда вытекает ценность любого образования и самообразования в общем и «studia humanitatis» в частности. Штудии укрепляют характер, развивают лучшие качества личности, могущие смягчить удары судьбы.
Но гуманисты по-своему оценивали не только отрицательные последствия воздействия Фортуны на человека. Многие ренессансные мыслители признавали ее роль как фактора, благоприятствующего в человеческих начинаниях. Так, гражданский гуманист М. Пальмиери утверждал, что «добродетели, которые имеют нужду в добавке и субсидии Фортуны, многочисленны» [5, Lib. IV, с. 153]. Он считал, что внешние блага выступают условием успеха, способствующего полноценному развитию лучших качеств личности.
Иной взгляд на проблему у К. Салютати. Этот флорентийский мыслитель, предвосхитивший в своих трактатах и письмах «фундаментальные темы гражданского гуманизма» [6, с. 56], признает, что Фортуна может даровать внешние блага, но отрицает ее власть над укоренившимися в человеке добродетелями, которые развивает сама личность. «Быть благородным -это превыше всего: природа такого человека предрасположена к добродетели, однако таким образом, что это не гарантируется величием и достоинством и не отнимается неизвестностью положения и благорасположением или неблаговолением Фортуны - истинная добродетель в этой борьбе только укрепляется и, ес-
тественно, не может исчезнуть», - пишет Салютати [7, с. 42]. Изменчивости мира с его преходящими благами противостоит сильная личность, имеющая устойчивые положительные качества.
М. Пальмиери считал, что Фортуна может помочь человеку, даруя высокое место в обществе и материальные блага, которые выступают условием самореализации. Некоторые добродетели в индивиде склонны развиваться лишь при соответствующем социальном окружении и имущественном положении.
Взгляд К. Салютати иной. Он утверждал, что судьба в ряде случаев оказывает поддержку человеку, принося полезные для него внешние блага, но зачастую и отбирает их. Внутренние же качества личности, выработанные в постоянном самосовершенствовании, остаются неизменными, как и приобретенные им навыки. Причем эта усиленная внутренняя работа индивида не зависит от окружающих его условий существования фатально. Вместе с тем, несмотря на различие в подходах, оба мыслителя признают, что Фортуна может помочь человеку.
Таким образом, ренессансные мыслители Италии XIV - XV вв. пришли к пониманию судьбы как важного фактора, влияющего на преуспевание индивида. Небезынтересно то, какую систему этических принципов противопоставляют гуманисты этому изменчивому и во многом неподвластному воле человека явлению.
Видный представитель гуманизма Ф. Петрарка признавал небесполезность усилий индивида, направленных на изменение к лучшему своей судьбы. Его этический герой вступает в открытую борьбу с Фортуной. «...Мы ведем с судьбой сразу две войны: одну - против враждебной фортуны, другую - за счастливую; шансы и на победу, и на поражение равны», - писал Петрарка [8, с. 131]. Диаметрально противоположный взгляд у М. Пальмиери. «Нельзя противиться фортуне и желать того, что природа твоя не признает», - замечает он [5, Lib. I, с. 48]. Гуманист представляет Фортуну силой, благоприятствующей реализации природных возможностей личности, но ограничивающей последнюю в начинаниях, не связанных с развитием естественных задатков. Подчинение этой силе в конечном счете имеет положительный для индивида результат, ибо способствует раскрытию его потенциала.
Синтезом двух вышеперечисленных позиций представляется концепция Л. Б. Альберти, который признавал огромную власть Фортуны над человеком, но утверждал, что ее можно умерять, вырабатывая личностные качества, помогающие при любых ударах судьбы [1, с. 146 - 147]. Сильная и всесторонне развитая личность способна поставить барьер, за которым неблагоприятные факторы повседневного существования перестают оказывать необратимое влияние на индивида. Этот барьер - его знания, навыки и воля, которые всегда «остаются с нами, которые даже при кораблекрушении не гибнут, а напротив, выплывают вместе с нами голыми и продолжают сопутствовать нам в жизни, питая и сохраняя хвалу и славу нашу» [1, с. 145]. Данные качества индивида не способны
предотвратить кораблекрушение или эпидемию, однако они помогают при самом неблагоприятном стечении обстоятельств. Альберти верит в человека, но, трезво оценивая окружающую реальность, видит, что в ней есть процессы и события, не поддающиеся воле даже совершенной личности. Произволу судьбы невозможно противостоять, но к нему можно приспосабливаться, будучи в постоянной готовности.
Необходимо отметить, что при всем разнообразии выбранных по отношению к Фортуне этических позиций (от подчинения до упорной борьбы с ней) в центре внимания деятелей гуманизма всегда остается индивид и его потребности. Если судьба рассматривалась как средство развития внутренних потенций человека, декларировалась покорность ей. В противном случае гуманисты нередко говорили о необходимости борьбы с Фортуной или же о частичной нейтрализации вредных последствий ее воздействия на личность. Не подлежит сомнению, что глубинным основанием подобной позиции является ренессанс-ный антропоцентризм, основанный на «гордости от своих собственных усилий» [9, с. 26]. Уделявшие самое пристальное внимание жизни индивида, его внешним успехам и внутреннему развитию, сами нередко являвшиеся активными и амбициозными людьми стремились выработать оптимальную систему взаимодействия с окружающим миром, собирательным образом нестабильности и переменчивости которого являлась Фортуна. При этом ренессансные мыслители не давали однозначных ответов на поставленные вопросы. Их подход глубок и дисскусионен. Установим, насколько он связан с нуждами повседневности и бытующими в обществе рассматриваемой эпохи предрассудками.
Представления об огромной роли Фортуны в жизни человека являлись важным сегментом обыденного сознания итальянских горожан XIV - XV вв. Особенно они выражены у выходцев из торгово-предпринимательской среды, чье процветание напрямую зависело от непостоянной экономической и политической конъюнктуры в социуме городов-государств Аппенинского полуострова. Фортуна выступала для купца и предпринимателя в самых различных ипостасях. У авторов исторических хроник она ассоциировалась с произвольным стечением обстоятельств в политической жизни. Известный флорентийский историк Дж. Кавальканти, в частности, пишет: «Оказались наши граждане испытываемы неумолимой судьбой, и всякий день она преподносила столько случаев, что не успевали считать» [10, с. 44]. Политическая нестабильность в раздробленной на небольшие государственные образования Италии XIV - XV вв., сопровождаемая борьбой за власть, интригами и взаимной враждой, давала почву для такого подхода.
Однако в мемуарах и семейной переписке Фортуна могла означать и благоприятные обстоятельства. Джованни Медичи (отец могущественного флорентийского олигарха Козимо Медичи. - А.Г.), подводя итоги жизненного пути, заявил: «Я оставляю огромные богатства, каковые мне Фортуна позволила иметь» [10, с. 262].
Но чаще всего судьба оценивалась негативно как фактор случайности, вторгающийся в рационализированный человеком порядок вещей. Этот подход имел два аспекта. С одной стороны, в соответствии с традиционными средневековыми представлениями Фортуна выступала орудием Божьего промысла. С другой - она олицетворяла изменчивость мира, к которой можно приспосабливаться.
В своей первой ипостаси Фортуна выступала у купцов во время катастроф, эпидемий, стихийных бедствий, серьезных политических потрясений. Хронист Дж. Виллани следующим образом описывает наводнение во Флоренции в 1333 г.: «...Господу угодно было подвергнуть наш город испытанию; и вот в этот день, на праздник Всех святых, пошел обильный дождь во Флоренции и окрест ее, в горах и на холмах, и продолжался он без перерыва четыре дня и четыре ночи, все время усиливаясь до невиданных размеров, так что казалось, будто разверзлись хляби небесные; дождь сопровождался частым и устрашающе сильным громом, вспышками молний; на людей напал великий ужас, колокола в церквах звонили без конца, пока вода не поднялась» [11, кн. 11, с. 345]. Несомненно, что горожане воспринимают выпавший на их долю удар судьбы как неотвратимую кару, наказание за грехи, что восходит к эсхатологическим представлениям, господствовавшим на протяжении всего Средневековья.
С судьбой в подобном случае бесполезно бороться, ибо она служит орудием Божественной воли и не имеет самостоятельного значения. «Фортуна есть, как говорят, один из знаков Божьих», - отмечал Дж. Кавальканти [10, с. 2 - 3]. Этим он как нельзя лучше выразил традиционно средневековую составляющую воззрений на судьбу, имеющих место в обществе ре-нессансной Италии.
В то же время в своей повседневной предпринимательской практике купцы учились сдерживать удары судьбы. Флорентийский торговец Дж. Морелли замечает, что вся человеческая жизнь является вечным противостоянием «преследующей и настигающей людей Фортуне» [12, 64 a, с. 279 - 280]. Мемуары этого предпринимателя содержат многочисленные рекомендации потомкам, наставляющие, как уберечься от неблагоприятных обстоятельств.
Представители городской среды даже анализируют различные предпринимательские практики, оценивая степень их зависимости от капризов Фортуны. Описывая свои торговые сделки, хронист Б. Питти замечает: «Так что весьма счастлив я оказался в самых что ни на есть рискованных товарах, т.е. в лошадях и вине» [13, с. 63]. Деловой человек разграничивает более или менее подверженные рыночной конъюнктуре источники доходов и выбирает для себя те или иные в зависимости от степени своего авантюризма. Негативное действие Фортуны пытаются спрогнозировать и свести к минимуму. И в целом она воспринимается, как часть повседневности.
Причем, как показывает вышеприведенное признание Питти, деловые люди нередко бросали вызов судь-
бе, заранее зная, что выбранные ими методы зарабатывания денег могут грозить большим убытком. Козням Фортуны нередко противопоставлялись инициатива и предприимчивость. Эта жизненная позиция особенно ярко проявляется при оценке сложных ситуаций, которые традиционно воспринимались сознанием средневекового человека, как безвыходные (когда судьба соединялась с Божьим промыслом). Показательны «Воспоминания» Дж. Морелли. В момент написания его мемуаров во Флоренции еще помнили об эпидемии чумы 1348 г. Морелли хорошо известно, насколько губительными были ее последствия. Он знает, что чума неизлечима. «Я не думаю, чтобы те правила, которые медики предписывают как средство от этой болезни, действительно могли помочь», - пишет Морелли. Но, несмотря на это, страницы «Воспоминаний» заполнены медицинскими рекомендациями, потому что «лучше бороться и все-таки принять все имеющиеся средства, чем пребывать в бездействии» [12, 66 a, с. 292 - 293]. В случае эпидемий Фортуна воспринималась средневековым человеком как орудие Божественной воли. Однако многие итальянские горожане эпохи Ренессанса все же пытались бороться с фатальным стечением обстоятельств, даже когда эта борьба кажется заранее обреченной на провал.
В качестве средства, противостоящего каверзам Фортуны, зачастую выступают индивидуальные и коллективные знания, накопленный человеческий опыт, помогающий планировать и рационализировать жизнь. Дж. Морелли учил: «Сначала ты должен один все продумать и решить, а затем спросить совета у людей знающих, не оставляя при этом того, что сам нашел разумным. Тогда посредством помощи Божьей ты будешь одарен судьбой без всякого риска» [12, 66 a, с. 201 - 202]. Такой подход, признающий ценность информации, приобретенной благодаря наблюдению, совету и обучению, близок воззрениям гуманистов.
И светские интеллектуалы, и представители торго-во-предпринимательской среды задаются вопросом о факторах, влияющих на положение человека в его земном существовании. Свое видимое выражение это направление интеллектуальных поисков получило в дискуссии о степени воздействия Фортуны на жизнь индивидуума. Пытливое внимание к данной проблеме свидетельствует о многом. Средневековый человек находился во власти представлений об абсолютной предопределенности своей судьбы. Фортуна не являлась для него полновесной силой. Она была подчинена христианскому Богу и выражала его волю, выступая орудием управления миром.
В городском социуме Италии XIV - XV вв. в условиях политической и экономической нестабильности Фортуна получает независимость. Она воспринимается как символ «изменчивости и непостоянства, постоянного изменения земного мира» [14, ч. 1, с. 65], не всегда подвластного воле абсолюта.
Данное представление нашло отражение в трудах, вышедших из-под пера представителей торгово-предпринимательской прослойки. Фортуна и Божественный промысел зачастую выступают у купца раз-
дельно. Ряд деловых людей демонстрируют волю к борьбе против злой судьбы, неосознанно готовя почву для секуляризации представлений о факторах, влияющих на человеческое существование.
Воззрения деятелей гуманизма, погруженных в научные штудии и обладающих эрудицией, отличаются большей, чем у купцов, широтой кругозора. Они, возможно, проигрывают в доступности по сравнению с практическими советами торговцев и предпринимателей, но дают многообразную палитру оценок исследуемого явления. Если в купеческих записках Фортуна выступает преимущественно неблагоприятным фактором, угрожающим деловой практике, карьере, а иногда и жизни горожанина, то в гуманистических трактатах она может и способствовать развитию человеческих способностей. Спектр взаимоотношений с судьбой, предлагаемый в трудах гуманистов, также отличается разнообразием. Это не только борьба (как у купцов), но и подчинение, и частичное приспособление. Светские интеллектуалы, образованные и не смотрящие на жизнь исключительно сквозь призму повседневных забот, проявляли стремление к глубокому анализу и обобщению.
В трудах гуманистов и представителей торгово-предпринимательской среды мирское существование постепенно приобретает самодостаточный смысл. Оно начинает рассматриваться как сфера человеческой деятельности. В земную жизнь вносится элемент случайности. В противовес религиозным представлениям о ее абсолютной предопределенности, выводится образ судьбы, взаимоотношения с которой больше зависят от практических способностей человека, чем взаимоотношения с Богом. Представители клира те-
перь не задают тон в дискуссии о роли Фортуны в человеческом существовании.
Литература
1. Alberti L.B. I libri della famiglia // Opere volgari. A cura di C. Grayson. Bari, 1966. Vol. 1.
2. Monatemagno B. da. De nobilitate // Prosatori latini deU'Quattrocento. A cura di E. Garin. Milano; Napoli; Torino, 1976. Vol. 2.
3. Alberti L.B. De Iciarchia // Opere volgari. A cura di C. Grayson. Bari, 1966. Vol. 2.
4. Barbaro F. De re uxoria liber // Prosatori latini deU'Quattrocento. A cura di E. Garin. Milano; Napoli; Torino, 1976. Vol. 1.
5. PalmieriM. Vita civile. A cura di G. Belloni. Firenze, 1982.
6. Цит. по: De Rosa D. Coluccio Salutati: il cancelliere e il pensatere politico. Firenze, 1980.
7. Салютати К. Письмо от 11 ноября 1403 г. к Бандини Д'Ареццо // Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV в.) / под ред. Л.М. Брагиной. М., 1985.
8. Петрарка Ф. О средствах против превратностей судьбы // Петрарка Ф. Сочинения философские и полемические / сост., пер. и комментарии Н.И. Девятайкина, Л.М. Лукьянова. М., 1998.
9. Baron H. Franciscan poverty and civic wealth in humanistic thought // Speculum. A journal of medieval studies, 1938.
10. Cavalcanti G. Istorie fiorentine. Firenze, 1838. Vol. 1.
11. Виллани Дж. Новая хроника, или История Флоренции / пер., ст. и примеч. М.А. Юсима. М., 1997.
12. Morelli G. Ricordi. A cura di V. Branca. Firenze, 1956.
13. Питти Б. Хроника / пер. с итал. З.В. Гуковской. Л., 1972.
14. Краснова И.А. Деловые люди Флоренции XIV -XV вв. Ставрополь; Москва, 1995.
Поступила в редакцию 8 апреля 2009 г.
