CC BY
34
Т.А. Агапкина
(Институт славяноведения РАН, Москва)
Человек и его социальное окружение
в русских заговорах*
Abstract:
Agapkina T.A. A man and his social environment in the Russian spells
The article analyses the social context of traditional Russian spells, that is the structure of social groups, which surround a person within the spell universe, as well as the interactions of social groups with a person as the main subject and object of a spell.
Ключевые слова: заговор, русские, картина мира, социальный контекст, человек.
Общеизвестно, что фольклор есть совокупность жанров, и при этом каждый жанр формирует собственную картину мира — систему представлений о мире и человеке, в том числе и о его социальном контексте. Иначе говоря, социальное окружение человека в каждом жанре представлено по-своему, поэтому и мир, понимаемый как социум, всегда немного другой.
Образ социума всегда обусловлен художественными задачами жанра и его прагматикой. В русских заговорах, о которых ниже пойдет речь, описание или даже просто упоминание о социальном окружении человека, о людях вокруг него, подчинено единственной задаче — задаче выявления лиц чужих и опасных, тех, кто может негативно влиять на человека, его здоровье, благополучие, профессиональную и хозяйственную деятельность.
В целом ряде фольклорных жанров социальный контекст выстраивается на противопоставлении «своих» и «чужих». В свадьбе, например, друг другу противостоят два рода — род жениха и род невесты, в эпосе борьба идет между своими героями и иноземными врагами, в духовных стихах своя вера противопоставляется вере чужой и неправедной. Однако в заговорах подобное противопоставление двух социальных миров практически не выражено. И вот почему: в заговорах человек не столько является частью «своего» мира, противостоящего миру «чужих», не столько является частью своего сообщества, сколько он сам, он один противостоит всем остальным — и сообществу «чужих», и сообществу «своих». Это происходит потому, что, как говорят нам заговоры, в ко-
* Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда. Проект № 16-04-00101а «Образ человека в языке и культуре славян».
нечном счете каждый человек, и чужой, и свой, может быть источником опасности и беды.
Таким образом, оппозиция свой-чужой трансформируется в заговорах в противопоставление человека всему остальному миру, когда он должен защищаться и оберегаться от всех [см. фрагмент вологодского свадебного оберега: «Пресвятая Троица закрывает нас, рабов Божиих (имярек), своею нетленною рукою от еретиков и от еретиц, от колдунов и колдуний, от отца и матери, и от брата и от сестры, и от попа и от попадьи, от дьякона и дьяконицы, от чернеца и чернечки, от черных, и от черемных, и от киловатых, и от горбатых, от отроков и отроковиц, молодых и молодиц, стариков и старух»1].
Ниже мы подробнее рассмотрим социальный состав того сообщества, которое противостоит человеку в русских заговорах. В фокусе нашего внимания будут заговоры от порчи и сглаза, а также разного рода обереги (медицинские, скотоводческие, промысловые и некоторые другие заговоры). В рамках этих заговоров мы выделили восемь категорий лиц, каждая из которых отвечает какому-то одному критерию отбора, хотя иногда эти критерии и довольно расплывчаты. Логика расположения групп в рамках статьи — от групп собственно социальных и тех, в которых социальность присутствует хоть в какой-то степени, до тех, которые с объективной точки зрения социальными никак не являются, однако при этом формируют окружение человека в заговорах.
1. Первая группа имеет совершенно универсальный характер и охватывает все поло- и социальновозрастные группы деревенского сообщества. Эта группа формируется за счет:
► индивидуальных социальных ролей, таких, как отрок/ отроковица, девка(девица), парень, молодой / молодица, жена(женка), мужняя жена, баба, мужик, муж и жена, первоженец, двоеженатый, троеженатый, старик, старуха, вдовец/вдовица;
► коллективных социальных ролей: пол — пол мужской, пол женский; семейный статус — холостой, женатый и неженатый; возраст: старые / молодые (малые) / средние.
2. Вторая группа состоит из наименований представителей одного сословия — духовенства и лиц, к нему близких или так или иначе связанных со служением Богу и религиозным культом. Это: поп/попадья, попович / поповна (т.е. дети священника), дьякон/дьяконица, дьячок / дьячиха, пономарь / пономариха (пономарица), (к)титор (благотворитель), просвирня, чернец/черница, белец/белица2, схимник/схимница, (черный) старец / (черная)старица.
3. Третью группу социальных ролей, или функций, мы назвали «свои и чужие». К «своим» заговоры относят прежде всего кровных родственни-
ков, таких как свой семьянин, родные семейники, отец, мать, брат и сестра, кров — двоекров — троекров, а также друзей: други, свой товарищ.
«Чужие» представлены обобщенно — либо именно как просто чужие: чуж-чужанин, гости, сторонние люди, а также калики и нищие, иноземцы и люди от 70 (или 72) языков, либо даже более сильно — как враги: недруг, враг/вороги, супостат, сопротивник, неприятель [см. фрагмент оберега: «Михаил Архангел... вышибает, выбивает из раба Божьего имярек все притчища и урочища. от чистых и от нечистых. от всякого роду русских и не русских, от 70-ти язык»4].
Противопоставление «своих» и «чужих» еще ярче выражено оппозициями, которые часто встречаются в заговорных текстах: крещеные — некрещеные, верные — неверные (неверные люди), чистые — нечистые, русские — нерусские, други и недруги [см. фрагмент оберега на приход чужих людей: «Огражусь частыми звездочками, что вострыми стрелами, от всякого друга и недруга и лихого человека»5].
4. Четвертая группа лиц, которые противостоят имяреку, формируется на основании такого критерия, как внешний облик. Этот принцип номинации (через детали внешности), объективно говоря, не является социальным (черноглазый — не критерий для формирования социальной группы), однако при этом оказывается социально показательным и социально маркирующим (мы хорошо знаем, в какой мере внешность определяет социальную оценку). Принцип номинации социальной групп по особенностям внешности широко используется в присловьях и прозвищах, особенно коллективных, как в диалектах, так и в просторечии (черные, узкоглазые и пр.). Это сама большая по количеству номинаций группа (порядка 70 наименований).
Обращает на себя внимание, что социум, который противостоит человеку и является для него источником опасности, состоит из людей как самой обычной, нейтральной, внешности (т.е. в некотором смысле «своих»), так и из тех, кто никоим образом не отвечает социальной норме в этой сфере.
• Первая деталь внешности, на которую обращает внимание заговор, это волосы, различающиеся по цвету и густоте, являющиеся либо абсолютно нейтральными, либо репрезентирующими антинорму. По цвету: черноволосый, рыжеволосый, беловолосый, разноволосый, сероволосый, седоволосый, седатый, а также: белоголовка, черноголовка, русоголовка. По густоте: двоеволос, троеволос, кривоволос, частоволосый, стоволоска, долговолосый; а также косатица, волосатица, плешивый, лысоватый, стриженый.
• Глаза: цвет: наряду с черноглазка(ый), вишнеглазый, активно представлена антинорма глаз и зрения: одноглазый, разноглазый, косоглазый, пучеглазый, шароглазый; кривой, слепой. Оба этих показателя важны
еще и потому, что считается, будто колдун или знахарь должны подходить пациенту по крови, т.е. по масти — по цвету волос или глаз.
• Зубы: однозуб(ов), двоезуб, троезуб, редкозуб(ый), частозубый, разнозубый, пустозубый.
• Лицо, кожа: наряду с нейтральными — смуглый, белолицый, длинный ряд аномалий — рябой, пестрый; бритый; угроватый, страшный расшибный (с изувеченным лицом).
• Кровь: чернокровый, белокровый, краснокровый, честнокро-
вый.
• Спина, осанка, в отношении которых релевантной оказывается только антинорма: горбатый, сутулый (сутуловатый), накланый, покля-пый6/накляпый, напереди покляпый, кривой и прямой.
Другие особенности внешности: наряду с красивым, много отрицательных номинаций: шелудивый, киловатый, зобатый, хромой, хриповатый, возгривый7.
[См. в качестве примера молитву от нечистого духа: «Заграждает сам истинный Господь Бог Саваоф... меня, раба Божиего имярек, ото всякого от злого, от лихого человека и супостата: от угроватого, от возгривого, от сопливого, от шедливого (вероятно, шелудивого), от киловатого, от сутуловатого... от женки долговолоски и от девки частоволоски, от черноволосых, от чернорусых, от беловолосых, от русоволосых, от седоволосых, от пестрых, от рябых, от лысоватых, от слепых, от хромых.»8].
Обращает на себя внимание, что внешность правильная, приятная или просто нейтральная принимается во внимание лишь в малой степени. Очевидно, что именно изъяны внешности являются «входным билетом» в социальный круг тех, кто может навредить человеку.
Пятую, совсем небольшую группу составляют лица без определенных характеристик, оцениваемые негативно: злой человек, злодейст-венный человек, недобрый человек. Есть также оценочные номинации с корнем лих-: лихой человек, чаще представленные сложными словами с первой частью лих-: лихоноши, лихоглазые, лихозубые, лихокровые, лихо-щербные, лиходей.
Шестую, одну из самых репрезентативных групп (35 номинаций) составляют номинации «знатков», или знающих людей, которые являются наиболее вероятными претендентами на то, чтобы быть источником сглаза, напускать на человека порчу, насаживать килу и как-то иначе отравлять ему жизнь. Судя по заговорам, такие лица составляют значительную часть социального окружения человека. Здесь выделяется несколько основных групп наименований.
• Общие наименования колдуна и колдуньи: колдун (колдов-щик) /колдунья (колдуница, колдовщица); (полуколдуны); ведун/ведунья
(ведуниха, ведуница): ведуница, полуведун/полуведунья; говедун/говеду-нья; волхит; волхвун/ волхвунья; волхвы/волхвицы/волшницы; волшебник/ волшебница; знатник/ знатница; кудесник/кудесница; хитрые-мудрые люди, мудрецы и хитрецы; ворожея; вещун/вещуница; вещик/вещица: а также мастер и мастерица (тот, кто учит ремеслу); ученик и ученица (полуученики) (тот, кто учится).
• Номинации знающих людей, образованные от названий конкретных действий или ущерба, который причиняет колдун, от названий конкретных болезней, которые насылает колдун: порчельник (порченик, портеник, портник, портежник, портевщик) / портенница портежница/портница, портевщица; урочливый (урочник, уротчик); призорщик; глазуны; уговорщик, наговорщик, подговорщик, ого-ворщики/оговорщицы, заговорщики; ветреный человек (который пускает слова или порчу по ветру), ветроносный человек, поветряный, проти-воветряный; грыжник, икотник, ломотник, а также ломник и ломница; приточный человек.
• Номинации профессионалов, которым также приписывается способность причинять вред и т.д.: кузнец/кузнечица; дохтур/ дохтурица; лесник; рыбник; заешник.
• Номинации целителей, тех, кто лечит: шептун/шептунья, словесник, травеник.
[См. в качестве примера фрагмент оберега скотины: «.так бы мой добыток не слышал, не видел ни уроков, ни уговоров, ни призо-ров. ни ведунов, ни ведуньей, ни вещиков, ни вещиц, ни порчеников, ни порчениц... ни дохтура, ни дохтурицы ... ни лесников, ни рыбников, ни заешников»9].
Степень дифференцированности этих номинаций, различия между которыми иногда трудноуловимы, указывает на значимость этой социальной группы, на то, что ее представители считались едва ли не самыми опасными.
7. Седьмая социальная группа — это номинации лиц, которые ведут себя неправедно, греховно. Среди проявлений греховного поведения:
► распутство: блудник/блудница, блядун/блядуница;
► легкомысленное поведение: девка простоволоска (т.е. нарушающая норму), девка шимоволоска10, баба самокрутка11, девка вертох-востка, мужик вертополох;
► клевета, осуждение: клеветник/клеветница, осудливые и на-прасливые человеки, понапрасленники, ябедник/ябедница, позаочник;
► грехи перед верой и церковью: еретики/еретицы, богоотступники/богоотступницы, богоотметники, отретчик, крамольник;
► злопамятство, задумывание недоброго: думщик, передум-щик, злодумливый, зломысленный человек, помышленники, мыслящие, памятный;
► зависть: завидующий (завидливый, завидящий, завидник, завистник)/завистница;
► ненависть: ненавистник/ненавистница;
► беспокойство, надоедливость, задиристость: ересник/ере-сницап, еретник/еретница;
► скрытность: потайники (потаенники)/потайницы;
► и другие: пьяный, корыстный, скалозуб, ехидный человек.
[См. в качестве примера фрагмент молитвы от завистливого человека: «Иисус Христос пробавил от всех неверных сил: от ведунов и колдунов, от еретиков, ересников, ересниц и еретиц... от завистливых, осудливых и напрасливых человек»13].
8. Последняя группа, формирующая окружение имярека в заговорах, — это наименования лиц, которые могут непреднамеренно навредить человеку, совершая определенные действия. Заговоры называют три основных действия, которые — при определенных условиях — представляют опасность для человека. Это — смотреть, приходить к дом к человеку и встречаться с ним в пути.
• Опасность представляет не само смотрение, а его «неправильные» версии — смотреть непрямо, косо или подглядывать, что порождает массу описательных номинаций лиц: со стороны видящий / смотрящий, сбоку засмотрящий, от зауголья смотрячий, от пристулья смотрячий, с под тынов и сквозь тыны смотрящий, изподтулья глядящий, кто спереди смотрит, кто со стороны надзираючи смотрит, кто из нижнего окна (смотрит), кто через ворота (смотрит), кто через заплот (смотрит).
• Номинации лиц, которые приходят в дом к имяреку: прихо-жий, пришелец, налетный мужик (приходящий с ветру), перелетнов шатун семилетнов (который пришел в дом в седьмой раз).
• Гораздо более сложная и развитая система представлена номинациями лиц, которые встречаются человеку в пути:
► тот, кто встречает имярека (т.е. идет ему навстречу): встречный, пострешный, стретущий, стретивший, встречу идущий, спереди стритящий, навстречу попадающий;
► тот, кто проходит мимо: мимоидущий, моей дорогой идущий, проходень, прохожий, проходящий человек;
► тот, кто настигает/нагоняет имярека: вслед идущий, вслед постигший, сзади находящий, взади идущий, кто сзади нагоняет, постигающий/настигающий;
► тот, кто пересекает дорогу имяреку: дорогу пересекающий, дорогу перебегающий, поперечник, перехожий пакостник (пакостник переходень);
► тот, кто идет рядом: путники.
Иногда заговор предпочитает перечислить все номинации, относящиеся к той или иной категории лиц. Отсюда: встречный и поперечный (встречник и поперечник), стречный и постижный, встречник и пос-тижник, и, наконец, номинация, соединяющая все три способа встречи в дороге: встречу идущий и в настижку и поперек пути моего грядущий.
[См. фрагменты двух заговоров от уроков: «Убереги, Господи. от всех злых глаз и стречных, и постижных, и от поветряных, и противоветряных»14; «спаси и сохрани. от старца и от старицы, от попа и диакона, от клеветника, от клеветницы, от ябедника, от ябедницы, от всяких пестрых властей. от лысого, от плешивого, от сзади нагоняющего, спереди встречающего, со стороны смотрящего»15].
* * *
Итак, социальное окружение имярека (таким, каким его видит русский заговор общего назначения) формируется за счет представителей разных поло- и социовозрастных групп, членов семьи, представителей духовенства, людей нейтральной или по большей части аномальной внешности, людей, занимающихся колдовством, грешников и тех, кто — вольно или невольно — становится источником сглаза, порчи и иного ущерба для имярека.
Кого в этом окружении нет? Выясняется, что для деревенского жителя оказываются неактуальны представители иных сословий и социальных групп (кроме духовенства), а именно представители административного аппарата (власти, суд), городских обывателей, дворянства и военных. Однако именно эти группы появляются в социальных заговорах (прежде всего в заговорах, которые читают перед судом или перед визитом к начальству), когда человек деревенский выходит за пределы общины и соприкасается с остальным социальным миром. Кроме того, в тех русских заговорах, о которых мы говорили (заговорах и оберегах от порчи и сглаза, в медицинских, промысловых и хозяйственных), не было заметно территориально чужих и инородцев, что, на наш взгляд, указывает на социально закрытое сообщество, проблемы которого таятся внутри него самого.
Мы констатировали также отсутствие в русских заговорах того социального круга, в котором имярек чувствовал бы себя в безопасности, т.е. отсутствие «своих», которые могли бы защитить человека и стать его опорой. На наш взгляд, это отсутствие «своих» очень показательно с точ-
ки зрения заговора как жанра. Изолированность человека в сообществе (вычитываемая из заговорных текстов) соотносится со стратегией заговора как акта индивидуального избавления от личных неурядиц и бед.
Показательно, что фактически то же самое мы наблюдаем и в некоторых социальных заговорах. В заговорах на власть, читаемых перед судом или перед начальством, один человек, т.е. сам имярек, мыслился противостоящим всей судебной и властной системе. А в любовных заговорах такое противостояние человека всем остальным людям специально называлось ему. Любовный заговор требовал от девушки разорвать все ее социальные связи и стремился тем самым отвадить ее от семьи [см. фрагмент типичного любовного заговора: «.чтобы раба Божия (имярек) тосковала по мне, рабу (имярек), и горевала, и во всей тоске пребывала. и в беседе с добрыми людьми не заговаривала; ни на кого бы не взирала, ни на отца, ни на мать, ни на брата, ни на сестру, ни на дядю, ни на тетку, ни на соседа, ни на соседку; а взирала бы на одного раба меня (имярек)»16].
Единственная группа магических текстов, в которых человек осознавал себя частью некоего сообщества, — это воинские заговоры, картина мира которых мало похожа на остальные заговоры и скорее несколько напоминает героический эпос. В воинских заговорах человек никогда не выступал один, а непременно «со товарищи»: «поди, стрела. в свою матерь землю от меня. и от моих советных товарищей, думных и друж-
ных.»17.
Таким образом, в русских заговорах сформировался причудливый и донельзя искаженный мир, который не делал различий между своими семьянинами и чуж-чужанинами, клеветниками и священниками, красивыми и горбатыми, веселыми и лихоношами и т.д. Задача заговора состояла в том, чтобы не забыть никого из них и, дав каждому его имя, одолеть их при помощи слова, вернув человеку утерянное благополучие.
Примечания
1 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева». Т. 5. Вологодская губерния. Ч. 2. Грязовецкий и Кадни-ковский уезды. СПб., 2007. С. 423.
2 Поскольку эта номинация всегда соседствует с чернецом и черницей, то кажется, что она тоже имеет отношение к духовенству и отражает разделение его на белое и черное. См. рус. вят. беличка «девушка, готовящаяся стать монахиней», хотя есть и заонеж. белица «знахарка (фольк.)» (Словарь русских народных говоров. М.; Л., 1966. Т. 2. С. 214).
3 Вавилонское столпотворение разделило человечество на 72 народа (Быт 10-11), ср. в «Повести временных лет»: «От сихъ же 70 и 2 языку бысть языкъ слове-нескъ. » (ПВЛ).
4 Собрание заговоров, употребляемых в Пермской губернии, как материал для обличения суеверий пастырями // Пермские епархиальные ведомости. 1883. № 27. Часть неофициальная. С. 388.
5 Заговоры, наговоры, привороты и отвороты (из рукописного сборника знахаря Каменева в с. Фонине, Васильевского у. Нижегородской губ. // Санкт-Петербур-ский филиал Архива РАН. Ф. 104 (П.В. Шейн). Оп. 1. Ед. хр. 381. I. № 24.
6 покляпый «сутулый, наклонившийся вперед» (Словарь русских народных говоров. СПб., 1994. Т. 28. С. 388).
7 возгривый «1. сопливый; 2. неопрятный, нечистоплотный» (Словарь русских народных говоров. М.; Л., 1970. Т. 5. С. 19-20).
8 Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губ. М., 1878. Ч. 2. С. 161.
9 Там же. С. 191-192.
10 шимоволоска, шимоволосый «с распущенными и растрепанными волосами» (Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. СПб., 2005. Вып. 6. С. 870).
11 самокрутка «та, которая носит волосы не по-женски, а по-девичьи, заплетенными в одну косу» (Словарь русских народных говоров. СПб., 2002. Т. 36. С. 89); самокрутица «легкомысленный человек» (Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. СПб., 2002. Вып. 5. С. 628).
12 ересливый «1. Ворчливый, надоедливый. 2. Задиристый, драчливый» (Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. СПб., 1995. Вып. 2. С. 27).
13 Щуров И. Знахарство на Руси // Чтение в Обществе истории и древностей российских. 1867. Кн. IV. С. 162.
14 Попов Г.И. Русская народно-бытовая медицина. По материалам этнографического бюро князя В.Н. Тенишева. СПб., 1903. № 28. Вологодская губ.
15 Клер О.Е. Заговоры // Зап. Уральского о-ва любителей естествознания. Екатеринбург, 1897. Т. 17. Вып. 2. С. 345, Екатеринбургский. у.
16 Великорусские заклинания: Сборник Л.Н. Майкова / Послесл., прим. и подг. текста А.К. Байбурина. СПб.; Париж, 1992. № 19.
17 Иваницкий Н.А. Материалы по этнографии Вологодской губернии // Известия Общества любителей естествознания, археологии и этнографии. Т. 69. Труды этнографического отдела. М., 1890. Т. 11. Вып. 1. С. 137.
