CC BY
98
Ч
ЕЛОВЕЧЕСТВО НА пути В XXII ВЕК: от политэкономии К АНТРОПОНОМИКЕ
УДК 008:303.34 Г. М. Галуцкий
Московский государственный институт культуры
В статье рассмотрена необходимость глубокой теоретической переработки постулатов современной экономической теории, которая не способна решить задачи эффективного использования современной ресурсной базы. инструменты финансово-экономического регулирования поведением экономических агентов не обеспечивают экономического роста и не способствуют предотвращению конфликтов в условиях глобального мира. Предлагается рассмотреть возможность перехода от модели «человека экономического» к модели «человека духовного». интенсивность технологического прогресса существенно возросла во второй половине ХХ века, что породило эффект лавинообразного нарастания массы свободного времени, которое может быть не только благом. В условиях динамичного и непропорционального роста локальных экономических систем стран регионов мира реальной угрозой для человечества становится несовершенство механизма распределительных отношений создаваемого продукта. Применяемые в настоящее время инструменты финансового регулирования поведения «человека экономического» в современном мире не обеспечивают экономического роста, не способствуют предотвращению конфликтов в условиях глобального мир. Необходимые решения могут быть найдены на стыке пространства экономических знаний и культурологии, способной на основе фундаментальных знаний дать развивающейся культуре теоретические ориентиры и одновременно предложить набор технологий для эффективного освоения ресурсов свободного времени и формирования ценностных ориентиров и личной культуры человека. Ключевые слова: культура, экономический рост, свободное время, антропономика.
G. M. Galutskii
Moscow State Institute of Culture, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, 141406, Khimki city, Moscow region, Russian Federation
HUMANITY IS ON THE WAY TO THE XXII CENTURY: FROM POLITICAL ECONOMY TO ANTHROPONOMICS
The article discusses the need for deep theoretical processing of the tenets of modern economic theory that is not capable of solving problems of effective use of modern resource base. Tools financial and economic regulation of the behavior of economic agents do not provide economic growth and contribute to conflict prevention in a global world. It is proposed to consider the possibility of transition from the model of "economic man" model of human spiritual. The intensity of technological progress has increased significantly in the second half of the 20th century that gave rise to the avalanche effect of increase of the mass of free time, which can be not only a boon. Given a rapid and disproportionate growth of the local economic systems of countries in the regions of the world, the real threat to humanity is the imperfection of the mechanism of distribution relations of the created product. Currently used tools of financial regulation of the behavior of «economic man» in the modern world do not provide economic growth, contribute to conflict prevention in the context of global world. The necessary decisions can be found on the joint space of economic studies and cultural studies, is able on the basis of fundamental knowledge to provide a developing culture of theoretical orientations and simultaneously to offer a set of technologies for the effective development of resources (free time and the formation of values and personal culture. Keywords: culture, economic growth, free time, anthroponomical.
ГАЛУЦКиЙ ГЕННАДиЙ Максимович — кандидат экономических наук, Московский государственный 26 институт культуры
GALUTSKIY GENNADIY MAKSIMOVICH — Ph.D. (Economics), Moscow State Institute of Culture
e-mail: galoutskiy@mguki.ru © Галуцкий Г. М., 2015
В связи с приближением человечества к XXII веку терминологический ряд категорий, характеризующих способы жизнеобеспечения: «экономика» — «политическая экономия» — «экономическая теория», нуждается в продолжении. Термин «экономика» появился во времена Древней Греции и соответствовал уровню её культуры; «политическая экономия» — продукт промышленной революции XVIII—XIX веков. «Экономическая теория» сформулировала набор инструментов, определяющих характер жизнедеятельности человечества во второй половине XX — начале XXI века. В этом периоде доминировал и продолжает доминировать так называемый «человек экономический», смыслом жизни которого считается рост потребления материальных благ. Это уже привело к существенному усилению давления на экосистему Земли, что угрожает уже самому существованию человечества.
Вторая половина XXI века потребует новых способов организации глобальной системы жизнеобеспечения и соответствующего обеспечения в рамках науки, которую можно определить как антропономику, регулирующую поведение не просто «человека экономического», каким он был в XX веке, но «человека культурного». Её гносеологические составляющие: о^9рюло<; — духовный человек; N6^0^ — система хозяйствования.
Первым шагом по формализации антропо-номики можно считать зарождение в середине 70-х годов XX века в рамках экономической теории особого научного направления — экономики культуры. С тех пор в разных странах появляются аргументированные статьи, книги и специальные учебники. Увлечённые единомышленники организовали международную ассоциацию экономики культуры (АСЕ!), в которую сейчас входит более 200 учёных и практиков из разных стран мира. периодически собираются международные и региональные конференции. В соответствии с концепцией экономики культуры реализуется программа ПроООН для исследований развития человеческого потенциала.
несмотря на это создаётся впечатление, что абсолютное большинство экономистов воспринимает экономику культуры как некое труднообъяснимое словосочетание. Для них гораздо ближе понятия «политическая экономия» или «экономическая теория». Но «экономика культуры»?! Одной из причин является отсутствие единой трактовки категории «культура». Общее число её определений, которыми оперируют культурологи, философы и экономисты, исчисляется сотнями, если не тысячами. В частности, Р. Уильямс описывает культуру как «одно из двух или трёх(?) самых сложных слов английского языка» [4]. Р. Бо-рофски даёт образное описание процесса определения культуры как «попытку загнать ветер в клетку» [3]. Но для тех целей, которые наметил автор этой статьи, определение термина культура всё-таки необходимо, и мы его сформулируем следующим образом. Культура — это феномен живой природы, который сохраняется лишь в форме нераздельной материальной и духовной ипостасей существа, называющего себя человеком, и проявляется через участие в преобразовании природы, рукотворной материальной среды и самого человека. такая формулировка позволяет сконцентрировать внимание на человеке, в котором нераздельно сочетаются качества субъекта экосистемы и объекта культуры, наделённого разумом и способностями одновременно познавать окружающее пространство, преобразовывать его и изменять собственную духовную сущность под влиянием перемен, происходящих в окружающем пространстве.
Последнее обстоятельство является чрезвычайно важным, поскольку к 2015 году человечество подошло в феноменальном состоянии. Ещё живы немногие, кто видел баррикады на улицах Берлина, Москвы или Мадрида, на которых умирали люди за свои классовые убеждения, объяснимые с позиций политической экономии в интерпретации К. Маркса. Их немного, но они есть. Их руки помнят рукоятки плуга, тачки, черенки лопаты или мотыги, которые были основными инструментами жизнеобеспечения. Для основной массы
более молодых современников (то есть «экономического человека») смысл жизни заключается в потреблении, которое должно непрерывно расширяться. Этого требуют постулаты экономической теории. Им привычны телефон, телевизор, персональный компьютер, самолёт и автомобиль. И, наконец, уже родились те, кто встретит за праздничным столом новый век — 2100 год всего лишь в возрасте 85—90 лет. Но они будут свидетелями промышленного освоения Луны и Марса, получат возможность с помощью высокотехнологичной медицинской помощи поддерживать здоровье, продлевая жизнь. Но главное — динамика численности населения Земли. В 1900 году, когда Землю населяли 1660 млн человек, несправедливость системы распределения была аргументом в пользу того, что политэкономия разработала теорию классовой борьбы, согласно которой и были объяснены революции в XIX веке и в начале XX века. После 1945 года, когда население едва превышало 2500 млн человек, экономическим поведением людей стала активно управлять экономическая теория. До 1990-х годов как-то удавалось снимать социальное напряжение за счёт применения инструментов, разработанных в рамках экономической теории. В сочетании с достижениями научно-технического прогресса они позволили сбалансировать спрос и предложение в рамках отдельных экономик, чтобы оградить мировую экономику от кризисных явлений. Последними — собственно экономическими — были кризис 1907 года в Англии и депрессия 1929—1933 годов в США. В полном соответствии с теорией они стали своего рода «санитарами» экономики, необходимыми для её оздоровления.
В 2015 году Землю населяют уже около 7 млрд человек. И всё заметнее становятся признаки несоответствия между ожиданиями людей и экономическими инструментами для их управления. к 2050 году численность населения Земли может превысить 9,8—10 млрд человек, а к 2100 году — 12—13 млрд человек. Если не произойдёт глобальной войны с предсказуемыми последствиями.
Имеющийся у автора прогноз указывает на то, что в XXI веке к развязыванию такой войны нет ресурсных предпосылок, каким был дефицит ресурсов в XIX веке — начале XX века. По сравнению с 1900 годом ресурсная база человечества увеличилась в 5—6 тысяч раз, а численность населения возросла в 4—5 раз. Принципиально важным становится не дефицит продуктов потребления, но:
а) система распределения глобального общественного продукта;
б) изменившаяся структура времени, которым располагает индивид и общество.
Но экономическая теория умалчивает о двух важных моментах. Первый состоит в том, что сразу же за обоими экономическими кризисами последовали мировые войны, существенно изменившие социокультурное пространство Земли. А второй — в том, что применяемые инструменты управления экономиками разных стран не смогли предотвратить развития кризисов. Изменилась их природа и масштабы.
В 1957—1958 годах кризис, охвативший США, Великобританию, Канаду, Бельгию и ряд других государств, развился как следствие военного конфликта между Израилем и Египтом и ливией. Его первопричиной стали этноконфессиональные разногласия.
В 1973 году в продолжение этноконфес-сионального конфликта между Израилем и странами арабского мира развился кризис совершенно нового типа — «энергетический». Члены ОПЕК отказались поставлять нефть США и их европейским союзникам, что привело к росту цен на «чёрное золото» в четыре раза. В октябре 1987 года страны Европы и Азии были ввергнуты в кризис неожиданным изменением монетарной политики США. Финансисты США решали свои внутренние проблемы без оглядки на партнёров по мировому экономическому пространству. Причиной мексиканского кризиса 1994 года послужила политика по привлечению иностранных инвесторов на мексиканские рынки. Как только инвесторы стали выводить средства, в стране начался кризис банковской системы, потя-
нувший за собой и другие отрасли. В 1997 году после ухода иностранных инвесторов с азиатских рынков произошло крупнейшее (считая со Второй мировой войны) падение фондового рынка Азии, что повлияло на политическую ситуацию. Мировой финансовый кризис 2008 года, под влияние которого попала и Россия, подтвердил уже намеченную тенденцию: глобализация экономического пространства существенно расширяет масштабы экономических потрясений и меняет их природу.
В совокупности всё указывает на то, что в рамках экономической теории набор инструментов для управления кризисами не даёт необходимого результата и все известные механизмы по предотвращению кризисных явлений бесполезны. Осознание этого факта постепенно приходит к экономистам, воспитанным на постулатах экономической теории. Известный среди профессионалов профессор экономики Нью-Йоркского университета н. рубини, рассматривая проблему управления финансово-экономической системой посредством применения разного рода инструментов монетарной политики (ZIRP, QE, СЕ, FG, NDR, U-FX Int), признает, что в последние годы «ни одно из предсказаний экономистов "австрийской" школы, радикальных монетаристов, сторонников возвращения золотого стандарта и Bitcoin-фанатиков не подтвердилось на практике» [2]. Н. Руби-ни с сожалением констатирует, что центральные банки развитых стран не могут достичь своей цели — удержать инфляцию на уровне хотя бы 2%. Инфляция мала и продолжает падать, и, как следствие, в большинстве стран с развитой экономикой наблюдается спад производства. Рынки труда довольно вялы: слишком много безработных и слишком мало доступных рабочих мест, а между тем торговля, глобализация и трудосберегающие технологические инновации всё больше сокращают рабочие места и зарплаты, создавая дальнейшие препятствия спросу.
Из сказанного видно, что апологетов современной экономической теории, включая Н. Рубини в США, А. Кудрина — в России
и других, беспокоят проблема снижающейся эффективности рычагов управления рынком и угроза «замедления экономического роста». Но ещё в 60-е годы ХХ века именно динамичный экономический рост и соответствующее ему расширение масштабов потребления материальных продуктов стали предметом серьёзной дискуссии. В 1968 году члены Римского клуба заявили о реальной угрозе, которую создаёт человечеству стремление отдельных экономических агентов действовать только ради собственной выгоды. Это заявление подвигло авторитетную общественную организацию в рамках специального проекта (ПроООН) приступить к комплексному исследованию проблем экономического роста и человеческого развития.
Исследование, которое ведётся с 1990 года, отчётливо показывает, что этими «отдельными» экономическими агентами являются банки, властные структуры государства, представители военно-промышленно-научного комплекса, частные индивиды «корпоративного общества» из списка Форбс. Необходимый им экономический рост обеспечивает сохранение контроля над ресурсами и может быть достигнут через гонку вооружений, злоупотребление технологией и культивирование потребительского образа жизни. Именно крупнейшие банки и финансово-промышленные группы контролируют добычу и переработку невозобновимых ресурсов экосистемы, которые используются в настоящее время преимущественно для производства машин, станков, оборудования, специальной техники, включая ракетно-космическую. В официальной статистике всех стран мира не отражены данные о структуре распределения металла по отраслям сферы материального производства. поэтому для оценки структуры потребления можем воспользоваться расчётно-экспертным способом, сравнивая расход металлопроката на строительство жилого 300-квартирного дома (450 тонн) и производство некоторых видов техники: самолёта класса «Боинг 747— 300» — 173 тонны алюминиевых сплавов; ракетоносителя класса «Аполлон» — 313 тонн
специальных сплавов; танка — 45—50 тонн.
Казалось бы, при строительстве жилого дома стальной арматуры требуется больше, чем весит ракета. Но ракета используется однократно и не предназначена для непосредственного удовлетворения прямых потребностей человека. танк может служить долго, но необходим для защиты жизни в условиях войны. А жилой дом будет 50 лет использоваться в качестве жилища для 300 семей со средней численностью 3,5 чел. в семье. Средний расход металлопроката на дом в расчёте на душу его населения составит (450 : 300 : 3, 5 : 50) =0,008 тонны на человека в год. Это ничтожная доля от общего объёма производства металла, который будет произведён за 50 лет использования жилого дома. Из 8,7 тонн стали, произведённых на душу населения, за 20 лет для устройства жилища израсходовано 0,17 т = 20 х 0,008, что составляет менее 2% от выпуска.
О масштабах экономического роста можно судить на примере производства металлов по следующим данным. так, в Китае в 1995 году производство стали составило 95,4 млн тонн, в 2014 году — 822,7 млн тонн; в России в 1950 году — 27,3 млн тонн, в 1995 году — 51,6 млн тонн, а в 2014 году — 70,7 млн тонн; в США стали произведено в 1950 году — 87,9 млн тонн; в 2014 году — 88,3 млн тонн; в Японии 1950 году — 4,8 млн тонн, а в 2014 году — 110,7 млн тонн1. Аналогичные тенденции наблюдаются в производстве всех металлов, даже если они не применяются в непосредственном жизнеобеспечении человека. Например, производство алюминия, который используется исключительно в рамках технологической культуры, возросло в мире с 34 млн тонн в 2006 году до 48 млн тонн в 2014 году2.
Между тем, по мнению участников Римского клуба, целью для человечества должна стать не гонка за экономическим ростом, а концепция глобальной солидарности, формирование нового «глобального этноса»,
1 См.: vsempomogu.ru/tehnika/metal/205-10.html; do.gendocs. ru/docs/index-183812.html
2 См.: http://ukrmet.dp.ua/2012/12/06/mirovoj-rynok-alyuminiya.html
когда нормы поведения человека и нормы государственной политики будут определяться «новым стандартом гуманизма», а именно: глобальной безопасностью; созданием мировой системы, позволяющей удовлетворить потребности в продовольствии всех людей на Земле; глобальным контролем за использованием энергетических и сырьевых ресурсов; глобальным развитием, ориентированным на повышение качества жизни, социальной справедливостью в распределении материальных и духовных благ.
Всё перечисленное является признаками культуры нового цивилизационного типа, факторами которой являются высочайший уровень развития производительных сил и адекватный уровень личной культуры индивидов.
Действительно, к 2015 году технологическая компонента культуры создала возможности для замены во всём мире простых орудий труда и средств производства автоматическими аппаратами и компьютерными системами на основе так называемой безлюдной технологии.
Рост технологической компоненты культуры и соответствующие ему масштабы замещения живого труда овеществлённым создали предпосылки для уменьшения потребности в физическом труде, сокращения продолжительности рабочего дня, роста роли интеллектуального труда. В СССР за период с 1940 по 1986 год только в строительстве (самая трудоёмкая отрасль экономики) масса живого труда возросла в 5,2 раза, а масса овеществлённого труда — в 136,8 раза, без учёта изменения качественных параметров машин.
В экономике большинства стран мира в середине 1960-х годов началась техническая революция, в результате которой производственные процессы были автоматизированы, а управление — компьютеризировано. Сегодня население Земли превышает 7 млрд, а средняя продолжительность жизни в ряде стран возросла до 80 лет. В оборот была введена ресурсная база планеты до глубин 5—7 км. Плуг на лошадиной тяге давно заменён трак-
тором. Вместо ручного труда в животноводстве используется техника, управляемая компьютерами. Атомные электростанции, технологии композитных и наноматериалов обеспечивают комфорт бытовой культуры. На смену физическому труду в производстве и быту пришла «кибердеятельность», когда агрегаты и технологии работают автономно от людей по заданным программам. В структуре живого труда увеличивается доля интеллектуального и уменьшается доля непосредственно физического труда.
Соответственно, в результате роста технологической культуры изменилась структура времени, которым располагает человек, и существенно увеличились ресурсы функционально свободного (досугового) времени. Это кардинально меняет картину мира, которая складывалась в течение последних двухсот лет, когда основным источником пополнения ресурсов свободного времени была безработица. По данным ООН, опубликованным в докладе о развитии человека, общий уровень безработицы в США составляет 5%, а общее число людей, которые по тем или иным причинам не работают, — 156 млн человек, или 50,1% населения США. Во Франции и Италии безработица зафиксирована на уровне 12,5%, а доля неработающих категорий населения — 54,9% и 53,1% соответственно, что составляет 34,6 и 32,3 млн человек. При этом для сравнения скажем, что в Индии в 2011 году не работали 675 млн человек, или 54,4% населения, а в Китае — 512 млн человек, или 38% населения. Но это не самые предельные цифры. В Израиле не работает 61% населения, в странах Африки — от 75 до 94%.
Это означает только одно. В условиях, которые сформировал высокий уровень технологической культуры, достигнутый к началу XXI века, стремительно увеличивается количество людей, которые по существующей классификации не должны считаться безработными, но могут позволить себе праздный образ жизни. По данным переписи населения в России в 2010 году, 38,43 млн человек, или около 30% от общего числа населения,
в качестве своего источника существования указали «иждивение; помощь других лиц; алименты».
В целом во всём мире глобальные ресурсы людей, которые по разным причинам не работают, по состоянию на 2011 год оцениваются экспертами ООН в 3 млрд 640 млн долларов. При этом каждый индивид характеризуется собственными поведенческими стереотипами, личным уровнем культуры и рассчитывает на то качество жизни, которое обеспечивает современный уровень технологической культуры. Это гигантские ресурсы свободного времени и пассионарной энергии, способной не только к созиданию, но и к разрушению. А её носители обладают значительным миграционным потенциалом.
В совокупности всё это является важнейшим культурологическим фактором, который определяет сохранность стабильного и бесконфликтного состояния человечества при условии удовлетворения потребностей, которые формируют социокультурные стандарты современного мира и его отдельных регионов. Но при этом механизм, посредством которого обеспечивается удовлетворение потребностей и регулируются распределительные отношения, разработан экономической теорией без учёта объективно существующих культурологических ограничений и условий. В результате для современного состояния человечества характерно глубокое расслоение общества по степени удовлетворения потребностей. И именно это является причиной постоянно возникающих конфликтов, которые заканчиваются войнами и которые будут усугубляться по мере роста численности населения и усиления дифференциации населения по степени материального благополучия. Опять-таки по данным ООН, по состоянию на 2000 год совокупный доход трёх известных семей оказался больше, чем совокупный доход беднейших стран мира с численностью населения 600 млн человек. Отсюда — бедность и угроза голодной смерти для миллиардов человек, причины этноконфессиональных конфликтов, рождённых массовой миграцией. По данным
ПроООН, в России в условиях многомерной бедности в 2003 году проживало 1883 тыс. человек, на Украине — 1018 тыс. человек, в Буркина-Фасо — 12078 тыс. человек, в Демократической Республике Конго — 44485 тыс. человек, в Бангладеш — 83207 тыс. человек [1].
Дальнейшее развитие культуры к 2050 году неизбежно выразится в росте численности населения, совершенствовании технологии с переводом на безлюдное автоматизированное производство более широкого перечня экономических благ. Минерально-сырьевая ресурсная база при современном уровне технологической культуры способна удовлетворить потребности не 7—8, но 15 и более миллиардов человек. Соответственно, масса людей, которые не будут вовлечены в производство общественного продукта, но потребуют своей доли в его распределении, будет неуклонно возрастать. Из общей массы (7—8 млрд человек) не более 1 млрд человек стремятся получить работу. Но даже они далеко не всегда могут найти её в пределах региона своего проживания, становясь безработными поневоле. Остальная часть взрослого населения Земли, при возможности поддерживать желательный уровень материального благополучия за счёт перераспределения глобального общественного продукта через социальные фонды, может предпочитать праздный образ жизни.
Особенно велико их число в странах с высоким уровнем развития человеческого потенциала, а в России — в регионах с высокой рождаемостью. Весь календарный фонд их времени может рассматриваться как функционально-свободное время, количество которого неуклонно возрастает. Одновременно у тех, кто имеет работу, уменьшается продолжительность рабочего времени и, следовательно, возрастает количество функционально-свободного времени.
Итак, общий рост культуры, с одной стороны, является условием для стабильного роста экономики, а с другой — создаёт предпосылки для нарастания количества свободного времени, что является важным ресурсом культуры. По существу, мы получили спираль
расширенного воспроизводства экономического и культурного потенциала, параметры которой не изучены, но влияют на темпы экономического и культурного роста, поддержание социального мира и партнёрских отношений между двумя группами населения Земли. Первую группу образуют те немногие, кто может создавать и создаёт общественный продукт (в пределах 10% от численности населения). А вторую, и во много раз большую, образуют те, кто не имеет возможности или не хочет участвовать в создании экономических благ. И первые должны обеспечивать жизнь вторых, поддерживая некоторый единый экономический стандарт и общее качество жизни. Значит, первые должны вполне осознанно стать альтруистами, обеспечивая своим трудом материальное благополучие вторых на уровне своего благополучия. Одразно говоря, перед человечеством второй половины XXI века вполне реальным становится девиз, который в 1960 году провозгласила коммунистическая партия СССР: «от каждого по способностям, каждому по потребностям».
Единственная возможность человечества обеспечить его реализацию заключается в переходе от моделей, разработанных в рамках экономической теории, к моделям, основанным на использовании постулатов антропо-номики.
Их общие контуры только ещё начинают формироваться в рамках экономики культуры, которая, по мере разработки, трансформируется в иную синтетическую науку — антропо-номику. Её предметом является не технологии, не производство и не домашнее хозяйство, а культурное пространство и деятельность человека, приводящая к изменениям экосистемы, её элементов и духовной сущности человека. Эти изменения происходят как в процессе труда в сфере материального производства, так и в рамках деятельности, которая сопровождается изменениями в духовном развитии человека под воздействием специальных институтов сферы культуры. В привычном для нас понимании антропономика — это наука,
регулирующая поведение не просто «человека экономического», каким он был в XX веке, но «человека культурного», смысл жизни которого заключается не погоне за «экономическим ростом» и в постоянном удовлетворении бесконечно возрастающих материальных потребностей, но в формировании и поддер-
жании стандартов гуманизма, обеспечивающих глобальную безопасность, удовлетворение рациональных потребностей в продовольствии всех людей, глобальное развитие, ориентированное на повышение качества жизни на Земле, социальную справедливость в распределении материальных и духовных благ.
Примечания
1. Доклад о человеческом развитии 2011. Устойчивое развитие и равенство возможностей: лучшее будущее для всех : пер. с англ. Москва : Весь Мир, 2011. 188 с.
2. Рубини Н. Неудобная правда: почему доллар ещё не рухнул [Электронный ресурс]. URL: daily.rbc.ru/ opinions/economics/04/02/2015/54d0d8249a7947edaf69930f?utm_source=newsmail&utm_medium=news&utm_ campaign=news_mail1
3. Borofsky R. Cultural Possibilities. UNESKO, World Culture Report. 1998a. Pp. 64—75.
4. Williams R. Keywords: A Vocabulary of Culture and Society. L.,Fontana, 1976.
References
1. Human Development Report 2011. Sustainability and Equity: A Better Future for All. New York, Palgrave Macmillan, St Martin's Press LLC, 2011. (Russ. ed.: Doklad o chelovecheskom razvitii 2011. Ustoychivoe razvitie i ravenstvo vozmozhnostey: luchshee budushchee dlya vsekh [Human Development Report 2011 Sustainability and Equity: A Better Future for All]. Moscow, Ves Mir Publishers, 2011. 188 p.
2. Rubini N. Neudobnaya pravda: pochemu dollar eshche ne rukhnul [An Inconvenient Truth: why the dollar has not collapsed]. Available at: daily.rbc.ru/opinions/economics/04/02/2015/54d0d8249a7947edaf69930f?utm_source= newsmail&utm_medium=news&utm_campaign=news_mail1
3. Borofsky R. Cultural Possibilities. UNESKO, World Culture Report. 1998a. Pp. 64—75.
4. Williams R. Keywords: A Vocabulary of Culture and Society. L.,Fontana, 1976.
Кн.НИГА И ЧТЕНИЕ В КУЛЬТУРНО-ЛИЧНОСТНОМ ПОЛЕ АНАЛИЗА
УДК 008:028 В. А. Ремизов
Московский государственный институт культуры
Статья посвящена осмыслению феномена книги в системе культуры. Уточняются культурологическая сущность книги, её роль в формировании художественно-образовательных ориентиров личности. Анализируются исторические вехи в истории бытия книги в обществе, в мире человеческих интересов, занятий, досуга. В контексте современных культурных практик отмечается противоречивая картина художественно-образовательных предпочтений молодёжи: спад интереса к чтению, жанровый выбор массовой беллетристики, отсюда — не знание истории и культуры своего края, страны. Данные явления автор увязывает как с массовизацией культуры, так и с проявлением социально-экономических факторов в российских регионах. Осуществляется краткий анализ общественной практики в России по развитию книжной культуры. Ключевые слова: культура, книга, массовая культура, молодёжь, художественно-образовательные предпочтения.
РЕМИЗОВ ВЯЧЕСЛАВ АЛЕКСАНДРОВИЧ — доктор культурологии, профессор кафедры культурологии и международного культурного сотрудничества социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации
REMIZOV VYACHESLAV ALEKSANDROVICH — Full Doctor of Cultural Studies, Professor of Department 33
of cultural studies and international cultural cooperation, Faculty of Social Studies and Humanities, Moscow State Institute of Culture, Honored worker of higher education of the Russian Federation
e-mail: idpo@mguki.ru © Ремизов В. А., 2015
