CC BY
88
Ю.А. Щербакова
Чехи в истории России: Оценки и суждения россиян
Аннотация. В статье рассматриваются проблемы восприятия россиянами представителей одного из славянских этносов - чехов. В ходе исторического развития чехи различных сословий и профессий оказались в российском обществе и сыграли свою роль в его развитии. Рассматриваются проблемы чешских крестьян-поселенцев, представителей интеллигенции, легионеров, влияние идей «Пражской весны» на российское общество.
Abstract. The paper describes how Russians perceive Czechs, as one of branches of Slavic ethnos. Historically many Czechs who belonged to different social strata and professions found themselves in Russian society and took part in its development. The problems of Czech peasants, intellectuals, legionnaires and the impact of Prague Spring ideas on Russian society are also considered.
Ключевые слова: Россия, Чехия, чехи, колонисты, легионеры, Первая мировая война, деятели культуры, «Пражская весна».
Keywords: Russia, Czech Republic, Czechs, colonizers, legionnaires, World War I, artists, Prague Spring.
Мы попытаемся в самых общих чертах обозначить, каким образом представители одного из славянских народов -чехи (иногда в качестве синонима употреблялось «чехословаки») -воспринимались в процессе исторического развития России нашими соотечественниками. Судьбы чешских крестьян-поселен-
цев и представителей интеллигенции (учителя латыни, греческого и немецкого языков, музыканты и др.), которые жили в России уже во времена К. Гавличека-Боровского в 1840-1850-е годы, складывались самым разным образом. Они причудливо переплелись с судьбами русского народа, оставив заметный след в русской культуре и науке.
В литературе больше разработаны темы восприятия чехами русских и России, усвоения русской культуры в Чехии, русской эмиграции в Праге, нежели чешской в России. Кроме того, мало изучены неофициальные стороны русско-чешских отношений, конкретные судьбы чехов, для которых Россия стала родным домом.
Материал, оказавшийся в распоряжении автора, позволяет выделить несколько тем в изучении данной проблемы. Во-первых, это эмиграция чехов в Россию во второй половине Х1Х - начале ХХ в., ее причины, положение и образ жизни чешских колонистов [Дмитрук, 2014; Ненашева, 2006; Птицын, 2010; Птицын, 2014; Серапионова, 2006]. К подобным исследованиям можно также отнести монографию И.М. Порочкиной «Чехи в Санкт-Петербурге. 1703-2003» [Порочкина, 2003]. В этом издании собран богатейший фактический материал, рассказывающий о чехах, чья жизнь и деятельность были связаны с Санкт-Петербургом, Петроградом, Ленинградом. В исследовании воскрешаются судьбы чешских переселенцев, вспоминаются забытые и полузабытые имена людей, внесших свой вклад в историю российского музыкального и театрального искусства, науку и технику.
Следующей темой является история возникновения и формирования чешских воинских подразделений на территории России в годы Первой мировой войны [Сенявская, 2009; Чешско-Словацкий.., 2013], а также восприятие русскими действий чешских легионеров в Сибири в 1918 г. [Гудков, 2008; Дроздов, 2012].
Заметное место в историографии занимают исследования, посвященные отношению в нашей стране к чехословацким событиям 1960-х годов, получившим название «Пражская весна» [Гланц, 2011; Мурашко, 2011; Никифоров, 2011; Шинкарев, 2008].
Завершает статью обзор мнений россиян относительно повседневной жизни чехов, почерпнутых из интернет-изданий [Юст, 2005; Я тоже.., 2014].
Наиболее близко россияне познакомились с относительно многочисленными представителями чешского народа во второй половине Х1Х в. В 1867 г. состоялось знаменитое «паломничество чехов в Москву» (pout' Cechu do Moskvy) на этнографическую выставку, когда они получили аудиенцию у царя Александра II. Вскоре после этого царское правительство создало льготные условия для переселения чешских колонистов в Россию. В 1870-е годы многие чехи покинули Австро-Венгрию, переживавшую вместе со всей Европой кризис и глубокую экономическую депрессию, и устремились в страны, обладавшие экономическим потенциалом (США, Бразилия) и где было много свободной земли. В Российскую империю переселилось более 30 тыс. чехов, в основном безземельных крестьян. Поток переселенцев шел на Северный Кавказ, Волынь и в другие области России. Помимо юга России чешские колонии образовались в Москве, Петербурге, Киеве.
Переселение чехов-колонистов стало результатом целенаправленной государственной политики. В середине XIX в. российские власти активно приглашали для заселения Крыма и Северного Причерноморья иностранных колонистов из числа болгар, чехов и немцев. Потребность в притоке новых переселенцев в эти регионы обусловливалась их редкой заселенностью и необходимостью скорейшего экономического освоения. Важнейшую роль при этом сыграла развернувшаяся в начале 1860-х годов массовая эмиграция крымских татар и ногайцев в Турцию, в результате которой обезлюдели целые уезды Крымского полуострова [Гудков, 2008].
Для привлечения иностранных колонистов были приняты законы, гарантировавшие им ряд льгот и привилегий. Колонисты обеспечивались бесплатными земельными наделами в Крыму, им выделялись серьезные денежные субсидии, они освобождались от налогов, воинской повинности, получали права местного самоуправления [Птицын, 2010].
Со временем чехам-колонистам удалось освоить целинные земли и получать хорошие урожаи зерновых. Они использовали прогрессивные методы земледелия, современные по тем временам сельскохозяйственные орудия. Много внимания чехи уделяли посадкам деревьев, разбивке садов, устройству огородов. Росту материального благосостояния колонистов способствовали такие качества
чешского национального характера, как трудолюбие, энергичность, бережливость [Дмитрук, 2014].
Особенностью существования чешских колоний являлась компактность мест их проживания. Они жили обособленно, не смешиваясь с местным населением, сохраняя этническую специфику, традиции материальной и духовной культуры [Серапионо-ва, 2006].
На рубеже Х1Х-ХХ вв. в Россию устремился новый поток чехов, теперь они в основном сохраняли австро-венгерское подданство. Эта вторая волна колонизации достигла своего апогея во времена Столыпинской реформы. Одним из основных районов расселения чешских и словацких переселенцев на территории Российской империи явились причерноморские, приазовские и кавказские земли. По данным первой Всероссийской переписи населения 1897 г., всего в них проживали около 7 тыс. чехов и словаков (15% от их численности в нашей стране) [Чешско-Словацкий, 2013, с. 49]. К 1914 г. численность чехов и словаков на юге России увеличилась примерно на треть (как за счет естественного прироста, так и вследствие притока новых переселенцев) и превысила 10 тыс. человек [там же].
Роль эмигрантской элиты особенно возросла в годы Первой мировой войны, когда под воздействием мероприятий, направленных против «враждебных держав» и затрагивавших подданных Австро-Венгрии, произошла консолидация проживавших в России чехов и словаков. «Мобилизация этничности» в этой среде приобрела специфические формы. Среди чехов-переселенцев утвердилась мысль, что они должны поддержать Россию в войне с Австро-Венгрией и Германией в надежде, что результатом этой борьбы станет воссоздание независимого чешского государства. Несмотря на то что чехи и словаки всячески демонстрировали российским властям свою лояльность, отношение к ним как к бывшим «авст-рийско-подданным» оставалось настороженным. Полиция регулярно собирала сведения о настроениях эмигрантов и надзирала за «подозрительными».
Чешские переселенцы внесли свой вклад в развитие российской экономики. С 80-х годов Х1Х в. в Причерноморье и на Северном Кавказе возникли заводы и фабрики, принадлежавшие чеш-
ским владельцам. Наибольшие масштабы этот процесс приобрел в начале ХХ в., особенно в предвоенные годы.
Первая мировая война прервала поступательно развивавшийся процесс распространения иностранного предпринимательства в Российской империи. Был издан ряд чрезвычайных законов, направленных на ликвидацию предприятий, которые принадлежали подданным и выходцам из Германии, Австро-Венгрии, вплоть до конфискации их собственности. Чехи и словаки, как и другие зарубежные славяне, были выведены из сферы действия чрезвычайного законодательства, однако на практике их затронули многие ограничительные меры военного времени. Чешскому и словацкому предпринимательству в годы войны был нанесен серьезный удар [Птицын, 2014, с. 52].
Чтобы защитить себя и свои предприятия от действия чрезвычайных законов, чехам и словакам приходилось затрачивать немало сил, отмечает российский историк А.Н. Птицын. Сразу же после начала Первой мировой войны, опасаясь преследований и стараясь подчеркнуть свою лояльность, проживавшие в России чехи и словаки стали подавать ходатайства о переходе в российское подданство. Как лица «славянского происхождения» они получали его в ускоренном и упрощенном порядке. Большинство чешских и словацких предпринимателей сменили свое подданство в конце 1914 - начале 1915 г. Впрочем, многие чешские и словацкие предприниматели, давно жившие в России, сменили подданство еще до войны. Всего по стране, по данным российского МВД, в годы Первой мировой войны с прошениями о принятии в российское подданство обратились 2465 чехов (888 из них просили принять в российское подданство вместе с членами семей) и 188 словаков (в том числе 55 с семьей) [Птицын, 2014, с. 53].
Приход к власти большевиков и проводившаяся ими политика национализации положили конец иностранному предпринимательству. Чехи и словаки лишились своей собственности, и многие вынуждены были вернуться на родину. «Однако память о деятельности этих людей, внесших свой вклад в развитие причерноморских и кавказских регионов, сохраняется на местах и в наши дни», - отмечает современный российский исследователь [Птицын, 2014, с. 56].
В исторической памяти русского народа запечатлелась деятельность чешских музыкантов, живших или посещавших Россию. Сведения о первом чешском музыканте Яне Антонине Мареше относятся к 1748 г. Чешский валторнист, виолончелист и композитор поступил в оркестр видного русского дипломата М.П. Бестужева-Рюмина. Именно чешские музыканты создавали и развивали оркестры роговой музыки. Их по праву считают основоположниками роговой музыки в России.
Более сотни чехов - музыкальных деятелей, педагогов, композиторов, исполнителей - активно участвовали в музыкальной жизни России. Благодаря своему высокому исполнительскому искусству чешские музыканты нередко выступали с корифеями русской сцены. Чех Ян Сейферт играл с А.Г. Рубинштейном и его братом Н.Г. Рубинштейном. Некоторое время он руководил русским Филармоническим обществом вместе со своими соотечественниками А.И. Барцалом, И.И. Палечеком, Ф.Ф. Черни. Когда была проложена первая в России железнодорожная ветка, соединившая Санкт-Петербург с Павловском, а затем построен великолепный Павловский вокзал с концертным залом, туда на концерты стали приглашать известных музыкантов. Одним из первых приглашенных был талантливый чешский дирижер Йозеф Лабицкий, вершиной славы которого, а также предметом величайшей гордости чехов стала, по словам чешского ученого З. Неедлого, поездка Й. Лабицкого на масленицу 1839 г. через Санкт-Петербург в Павловск, где он с большим успехом дирижировал целых четыре месяца.
Еще один чешский музыкант - композитор и педагог - Игнатий Каспарович Воячек в середине XIX в. стал профессором консерватории и за долгие годы воспитал целую плеяду русских музыкантов. Воячек, упрочив свое положение, предпринял попытку объединить проживавших в Санкт-Петербурге чехов в единую организацию, в чем ему содействовал университетский профессор И.И. Срезневский. Помогая чешским музыкантам, ученым, посещавшим Россию, Воячек время от времени организовывал в Санкт-Петербурге Славянские благотворительные концерты.
Неизгладимый след в русской музыкальной культуре Х1Х -начала ХХ в. оставил дирижер и композитор - чех Эдуард Франце-вич Направник. Поступив в Мариинский театр (сентябрь 1863) на должность органиста и репетитора, пройдя через назначение по-
мощником капельмейстера и вскоре став первым дирижером, Направник прослужил в этой должности до конца декабря 1914 г. За годы работы Направником на сцене Мариинского театра впервые было поставлено 75 опер, в том числе оперы М.И. Глинки, А.С. Даргомыжского, М.П. Мусоргского, Н.А. Римского-Корсакова, Ц.А. Кюи, П.И. Чайковского.
С 1869 по 1881 г. Направник дирижировал на всех симфонических собраниях Русского музыкального общества. Он вел ежегодные концерты петербургского Филармонического и Патриотического обществ, Красного Креста и т.д. «Один ты бодрствуешь за всех,/ Наш капитан-исправник,/ По темпу немец, родом чех,/ Душою росс - Направник!» (А.Н. Апухтин «Певец во стане русских композиторов»). За долгие годы служения русской опере Э.Ф. Направник удостоился многих высоких наград, он стал потомственным дворянином.
П.И. Чайковский, выступая в Праге на банкете, устроенном в его честь (1888), сказал: «На протяжении моей многолетней музыкальной деятельности, от самого ее начала вплоть до последнего времени, мне суждено было встречаться с музыкантами-чехами, которые посвятили свой талант и искусство служению искусству в России... Если же я начну перечислять всех наиболее выдающихся чехов, музыкальная деятельность которых протекает в России, то окажется, что все они были моими более или менее близкими друзьями. Гржимали, Палечек, Гавранек, Главач, Фюрер, Шуберт, Черни и многие другие - все это милые мне и симпатичные мне люди, которые научили меня сердечно любить и уважать чехов» [цит. по: Порочкина, 2003, с. 25].
В России и для России работали чешские театральные деятели, писатели, журналисты, художники, скульпторы, архитекторы. Традиция приглашать в Россию образованных людей родилась в петровские времена. Российский самодержец повелевал «нанимать шрайберов (писцов) среди богемцев, силезцев, мораван, ибо язык их сродни нашему», - читаем мы в одной из старинных чешских рукописей. Начатая Петром I политика просвещения была продолжена в последующие столетия. Начиная со второй половины 60-х годов XIX в. в Россию приехало много молодых чешских университетских выпускников с целью поработать на ниве образования. Они не хотели утратить полученные знания в области классиче-184
ских языков - в Австро-Венгрии далеко не каждый славянин мог найти желаемое место. А кроме этого, сообразно идеологии чешского национального возрождения, они стремились послужить братской стране.
Петр I заботился не только о приобщении россиян к европейской культуре, но и стремился привить им европейские профессиональные навыки. Русский царь приглашал, а то и привозил в свою империю помимо деятелей культуры всякого рода умельцев. Из чешского курортного городка Теплице он привез некоего искусного плотника, который по прибытии в Россию соорудил несколько лесопилок, работавших на водяной тяге. «К сожалению, имена чехов, следы их деятельности, воплощенные в материальные объекты, по большей части затеряны. И лишь порой, когда чешским умельцам удавалось достичь громких успехов, имена некоторых из них запечатлевались в российских анналах. Известно, например, что частную российскую фабрику основал в 1756 г. чех Федор Я. Гарднер. Испросив высочайшего разрешения в Санкт-Петербурге у императорского двора, местом своего промысла он избрал село Вербилки Дмитровского уезда Московской губернии (фабрика эта сохранилась до наших дней - Дмитровский фарфоровый завод). По изяществу и красоте фарфора фабрика Гарднера соперничала с императорскими фарфоровыми заводами и лучшими производствами Европы» [Порочкина, 2003, с. 117].
Петр I, дважды поправляя свое здоровье в Карловых Варах, свел знакомство не только с живописцем Я. Купецким, автором одного из пяти прижизненных портретов Петра, но и с местным врачом, специалистом по целебным свойствам минеральных вод Г. Шобером, которому предложил обследовать источники Северного Кавказа. Приняв предложение русского царя, Шобер приехал в кавказский регион и установил там места выхода лечебных вод на поверхность, химический состав, а также залежи грязи. В 1717 г. он написал трактат о пятигорских источниках и о возможном их использовании при лечении заболеваний органов пищеварения. Таким образом, было положено начало бальнеологическим курортам на Северном Кавказе.
В XIX в. по приглашению Н.И. Пирогова в Россию приехал чешский анатом Венцлав Леопольдович Грубер, наладивший рабо-
ту Анатомического института и создавший богатейший Анатомический музей.
Как известно, в армиях Германии и особенно Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны служило большое число солдат славянского происхождения: поляки, чехи, словаки, украинцы. В своей массе они не видели в русских солдатах врагов. Нередки были среди солдат-славян и массовые сдачи в русский плен. Этому отношению к России способствовало и то обстоятельство, что царское правительство одной из главных целей Первой мировой войны провозгласило освобождение славян. Российская власть (как высшая государственная, так и армейская) проявляла дифференцированное отношение к различным этническим группам противника. Поддерживались националистические движения в Австро-Венгрии, которым давались туманные авансы на предмет независимости в случае победы Антанты, к различным русофильским организациям относились как к естественным союзникам в стане врага.
В ходе Первой мировой войны, указывают составители новейшей публикации материалов из российских и чешских архивов [Чешско-Словацкий.., 2013], Россия стала одним из центров движения за создание массовых национальных воинских формирований из представителей чешской и словацкой этнических диаспор и военнопленных для боевых действий на стороне Антанты. Этому историческому эпизоду посвящено большое количество работ. Составители вышеупомянутого сборника считают, что существует целый ряд принципиально важных вопросов, которые требуют всестороннего изучения, в том числе: как и почему возникли чешско-словацкие воинские формирования в России, какие препятствия им пришлось преодолеть на этапе создания; кто был инициатором и кто в итоге возглавил движение, какое место в «заграничной акции» занимали политическая и военная составляющие. В опубликованных документах, а только в первом томе их полтысячи на более чем 1000 страницах, наше внимание было сосредоточено на выявлении свидетельств о восприятии представителями российских военной и политической элит чехов и словаков.
На момент начала Первой мировой войны в России, по разным данным, проживали от 65 тыс. до 100 тыс. чехов и около 2 тыс. словаков [Чешско-Словацкий.., 2013, с. 7]. Причем колонисты пер-186
вой волны (с 60-х годов ХК в.) в большинстве своем имели российское гражданство, а эмигранты, прибывшие в Российскую империю в начале ХХ в., оставались австрийскими подданными. Им, в первую очередь, и адресовались угрозы, связанные с объявлением всеобщей мобилизации в Австро-Венгрии [Чешско-Словацкий.., 2013, с. 7].
В августе 1914 г. (в первый месяц мировой войны) началось формирование чешских частей в составе русской армии. Уже сам факт создания на территории Российской империи чешских вооруженных формирований может служить свидетельством позитивного восприятия российской элитой представителей чешского народа. Подтверждением этому может служить встреча Николая II 20 августа 1914 г. в Кремле с делегацией московских чехов [Чешско-Словацкий.., 2013, с. 58]. Он благожелательно отнесся к инициативе чехов включиться в вооруженную борьбу за освобождение чешских земель, входивших в состав Австро-Венгерской империи.
Согласно уточнению от 30 августа, сделанному Советом министров, чешско-словацкие воинские части должны были состоять из одного или двух полков. В них могли участвовать добровольцы, служившие в иностранных армиях офицерами, хотя последние и не имели российского гражданства. Добровольцев следовало принимать на офицерские должности с соответствующими чинами, но на правах офицеров ополчения [Чешско-Словацкий.., 2013, с. 106]. Как свидетельство особого доверия можно расценить разрешение со стороны Верховного главнокомандующего вступать в чешские военные формирования чехам и словакам сразу после их взятия в плен при условии письменного ручательства представителей чешских национальных организаций [там же, с. 107]. Кстати, на военнопленных славянских национальностей распространялся ряд льгот. Предполагалось размещать их отдельно от германцев и предоставлять лучшие помещения, в смысле отопления и обустройства, снабжать по возможности лучшей одеждой и пищей, освобождать от привлечения к принудительным работам [там же, с. 100].
В сентябре 1914 г. из перебежчиков и пленных была создана Чешская дружина (батальон), в конце декабре 1915 г. развернутая в 1-й Чехословацкий стрелковый полк. Летом 1916 г. полк был развернут в бригаду. Впрочем, все командные должности как в полку, так и в бригаде были замещены русскими офицерами - признак того, что чехам не особенно доверяли. Общее количество чешских
добровольцев в русской армии в конце 1916 г. составило 20 тыс. человек, но только после Февральской революции, весной 1917 г., Союзу чехословацких обществ удалось убедить Временное правительство в необходимости формирования более крупных частей из военнопленных. Чехословацкая бригада, которая отлично проявила себя на фронте во время июльского наступления 1917 г., была развернута в дивизию и, наконец, в октябре 1917 г. генерал Н.Н. Духонин, тогда начальник штаба верховного главнокомандующего А.Ф. Керенского, подписал приказ о формировании 1-го Чехословацкого корпуса из двух дивизий численностью около 30 тыс. (по другим данным - 39 тыс.) солдат и офицеров. Планировалось и создание 2-го корпуса, но этому помешала Октябрьская революция [Сенявская, 2009].
Автор предисловия к вышеупомянутому изданию З.С. Ненашева отмечает, что успех всего проекта зависел от совместимости политических целей, которые преследовали российские власти, с одной стороны, и чешские добровольцы - с другой [Чешско-Словацкий.., 2013, с. 10]. По мере осложнения дел на фронте успехи чешских добровольцев виделись в особенно выигрышном свете. Российское командование намеревалось разработать воззвание к чешскому народу, взяв за основу проект, имевшийся в Министерстве иностранных дел. В этом документе записано: «Составлено это воззвание горячо, с подъемом, хотя несколько распространенно. В последнем вреда нет: народ культурен, поймет и обширное воззвание». В нем содержится призыв поставить «на правильные начала наши отношения к чехам». «Недомолвок в этом отношении быть не должно: чехов пугают обращением в "чешскую губернию"» Российской империи [Чешско-Словацкий.., 2013, с. 102-103].
Летом 1917 г. русские войска предприняли наступление, ставшее последним для них в Первой мировой войне. На фоне все более очевидного разложения русской армии успехи чешско-словацких добровольцев, их самоотверженность получили лестную оценку в правительстве и обществе [Чешско-Словацкий.., 2013, с. 25]. Этот успех явился важным фактором для принятия позитивных в отношении чехов решений. Временное правительство предприняло либерализацию режима в лагерях для военнопленных; активизировался процесс создания национальных организаций. В целом, делает вывод Е.С. Сенявская, в Первую мировую войну 188
создание добровольческих национальных воинских частей из числа военнопленных славян имело не столько военное, сколько политическое значение, рассчитанное прежде всего на перспективу отношений с этими народами в послевоенный период. При этом в качестве полноправных союзников они никогда не рассматривались [Сенявская, 2009].
В 1917 г. во Франции был сформирован Чехословацкий легион. В его создании участвовали как Чехословацкий национальный совет, так и правительство Франции. Совет признавался единственным верховным органом всех чехословацких военных формирований, а его альянс с французским правительством ставил чехословацких легионеров, находившихся в России, в зависимость от решений Антанты. Войдя в состав французской армии, чехословацкий корпус получил прямое указание от французского Генерального штаба о перемещении на западный фронт - по Транссибирской железной дороге через Владивосток и далее через Тихий океан в Европу. Однако 2 мая 1918 г. Антанта приняла решение использовать Чехословацкий корпус в качестве своего военного авангарда против советской власти в Сибири.
К концу мая эшелоны с 45 тыс. чехословацких легионеров растянулись по железной дороге на протяжении 7 тыс. км от ст. Ртищево (Пензенская губерния) до Владивостока. 25 мая 1918 г. началось скоординированное выступление частей корпуса на всем пути следования. Чехословаки при содействии антибольшевистских сил захватили Челябинск, Пензу, Сызрань, Томск, Омск, Самару, Златоуст, Красноярск и Владивосток. В июле-августе 1918 г. -Екатеринбург, Симбирск и Казань [Бидолах, 2009].
Участник событий генерал-лейтенант армии Колчака К. Сахаров, который выпустил в 1930 г. в Берлине книгу о чешском легионе на немецком языке «Die tschechischen Legionen in Sibirien»1, писал: «Весной 1918 г. это была уже армия в 50 тыс. человек. В соответствии с приказом Т. Масарика... все чехословацкие военнопленные автоматически считались чехословацкими легионерами на
1 Sakharow K.W. von. Die tschechischen Legionen in Sibirien. - Berlin: Hendriock, 1930. - 99 S. Книга генерала Сахарова в Чехословакии была запрещена, но чехословацким правительством не было сделано никаких попыток опровергнуть ее содержание. - Ю.Щ.
службе у России. Русские войска презирали чехов в соответствии с пословицей "предатель - всегда предатель"» [цит. по: Бидолах, 2009]. Чехи, по его воспоминаниям, «были асами мародерства... Они накопили целые склады военного обмундирования, оружия, боеприпасов, гражданской одежды, провианта, обуви, всевозможных вещей и целые стада уведенного скота. Кроме того, у чехов было огромное количество паровозов и более чем 20 тыс. железнодорожных вагонов» [там же].
Оценку уровня боеспособности этого войска оставил в своих воспоминаниях «Записки белогвардейца» военный министр омского правительства А.В. Колчака барон А.П. Будберг: «Большинство чехов - это бывшие пленные, в свое время предпочетшие плен всем неприятностям войны; сейчас они живут в довольстве и спокойствии и не имеют ни малейшего желания подвергать свою жизнь опасности насильственного ее прекращения, да еще не ради своего, а чужого для них интереса; они флегматично прикрывают, да и то весьма относительно, им самим нужную дорогу и если изредка и огрызаются на большевиков, то только тогда, если те случайно заденут. То, что я видел и узнал про чехов в Харбине и Владивостоке и что видел на линии, а также те сведения, что доходят через контрразведку из Иркутского района, заставляют меня желать, чтобы чехи поскорее продвинулись на восток, ибо никакой пользы нам от них нет, и они нас только объедают и критикуют; им хочется домой и меньше всего хочется воевать, а от таких настроений лучше быть подальше» [Дроздов, 2012].
Во времена Горбачева, пишет журналист-международник Л.И. Шинкарев, когда в газетах появился призыв к властям покаяться перед чехами за вторжение 1968 г., среди откликов читателей были требования напомнить чехам о том, как они вели себя в Гражданскую войну [Шинкарев, 2008, с. 53]. Читатели предлагали президенту В. Гавелу попросить у россиян извинения за вмешательство во внутренние дела нашей страны в 1918 г. по примеру его извинений перед судетскими немцами за их массовое выселение с территории Чехословакии после 1945 г. «Зачем чехи были в Сибири, зачем помогали Колчаку в терроре против русских людей? -спрашивает автор другого письма. - Наш народ не злопамятен, он ничего не забыл, но простил это чешским парням» [цит. по: Шинкарев, 2008, с. 53-54]. 190
События 60-х годов ХХ в. в Чехословакии, которые получили название «Пражской весны», повлияли на рост интереса российского общества к чешским реалиям. В СССР многие следили за процессом демократических реформ в Чехословакии конца 1960-х годов с симпатией и надеждой на их продолжение, которое могло, как тогда хотелось считать, инициировать «гуманизацию» коммунистического проекта в целом. Российские исследователи в своем большинстве единодушны в оценке влияния чехословацких событий на общественное развитие в СССР. Однако проблема восприятия чехословацких событий в странах бывшего Восточного блока требует более серьезного изучения [Никифоров, 2011].
У населения этих стран отношение к интервенции войск Варшавского договора в ЧССР было различным, но нигде не было ее единодушного одобрения. Необходимо подчеркнуть, что в полной мере это относится и к Советскому Союзу [Никифоров, 2011, с. 11]. В массовом сознании в СССР, насколько можно судить сегодня по данным опросов, события в Чехословакии были восприняты как совершенно неожиданный, а потому труднообъяснимый (с точки зрения положения дел в самом Советском Союзе) взрыв массовых протестов и недовольства.
После краткого периода растерянности властей советская пропаганда задала специфический тон в понимании этих процессов. Выступления протеста преподносились как направленные не против социализма и коммунистического руководства в ЧССР, но против Советского Союза и всей социалистической системы. Тем самым они представлялись как черная неблагодарность в отношении русских, «в 1945 г. освободивших Чехословакию от фашизма». Стрелки переводились со специфики советского режима на СССР как страну, символически представленную в массовом сознании в качестве крепости, осажденной со всех сторон врагами. Благодаря этому производилась (или восстанавливалась) мгновенная идентификация населения с советской властью, с коммунистическим режимом - оппозиция «своих» против «чужих».
Фантом национальной угрозы ощутим в силу инерции массового сознания и в постсоветской России. В августе 2008 г. «Левада-центр» опубликовал данные социологического опроса: «"Пражская весна" 1968 года: несет ли Россия ответственность за события сорокалетней давности?» [Гудков, 2008]. Большинство, до двух третей
жителей Российской Федерации, вообще ничего не знали о чехословацких событиях, а более половины (57%) «осведомленных» -люди предпенсионного и пенсионного возраста, из последнего советского поколения, привязанного ностальгическими воспоминаниями к советскому прошлому, что и определяет их нынешнюю позицию. Чем моложе опрошенные, тем меньше они знают о «Пражской весне»: среди 40-50-летних таких «информированных» лишь 30%, среди 25-30-летних - 12%, а совсем молодые (от 18 до 24 лет) не знают об этом практически ничего (0,7%). Для поколения 40-50-летних главным источником сведений и интерпретаций, касающихся этой темы, были СМИ времен перестройки - периода ожесточенной критики советской системы, а также рассказы старших. Для самых молодых - не вызывающие интереса препарированные схемы учебников.
Отношение к вводу советских войск в Чехословакию оценивается также по-разному. Официальную версию вторжения (мнение, что ввод войск был ответом советского руководства на просьбу «здоровых сил» в руководстве ЧССР) разделяет сегодня только пятая часть опрошенных. Несколько чаще указывается на то, что это была акция «подавления народного движения против социализма» и «устрашение потенциальных противников СССР и коммунистической власти в других странах соцлагеря» [Гудков, 2008]. Такой вариант объяснения приводит каждый третий из «информированных» опрошенных. Но наиболее частый ответ, в котором просматривается некая попытка оправдания советского руководства, сводится к следующему: «Это была попытка любыми средствами сохранить Чехословакию в составе соцлагеря».
В целом современное российское общественное мнение оказалось неспособно дать адекватную оценку событиям и деятелям «Пражской весны». Даже представители самой большой группы, тех, кто считает себя достаточно компетентным в вопросе «чешских событий», затрудняются ответить на вопрос, какое влияние оказали пражские события на жизнь населения ЧССР (15% всех опрошенных). Еще 6% сказали, что «никакого», 13 - полагают, что влияние было «негативным», и 11% настаивают на его положительном значении для будущего Чехии и Словакии [Гудков, 2008].
Но те же опрошенные, причем в явном большинстве, вступая в противоречие с прежними своими высказываниями, считают, что 192
для судьбы социалистических идей и самой идеологии социализма подавление чешского движения за свободу и реформы оказалось смертельным или, по меньшей мере, крайне негативным. Такое мнение высказывается в три раза чаще, чем любое иное. Число его сторонников в три-четыре раза превосходит число тех, кто считает, что военная интервенция, чистки и репрессии никак не отозвались на последователях социализма [Гудков, 2008].
Материал, собранный Г.П. Мурашко и проанализированный ею в статье [Мурашко, 2011], позволяет автору утверждать, что еще до начала чехословацких событий в СССР обозначились достаточно отчетливо существенные расхождения между линией ЦК КПСС, взявшего с осени 1966 г. курс на реабилитацию сталинизма, и настроениями той части интеллигенции, которая такой курс не разделяла. Эти расхождения нарастали под влиянием развития ситуации в Чехословакии.
Прозвучавшую летом 1966 г. на ХШ съезде КПЧ критику политики, проводимой А. Новотным, руководство КПСС во главе с Л.И. Брежневым восприняло как отчетливый сигнал, в каком направлении может пойти дальнейшее развитие политической ситуации в СССР. Г.П. Мурашко приводит свидетельства из мемуаров А. Бовина, который вспоминал, что Л.И. Брежнев, возвратившись из Праги, отметил: «Нам и себя оградить надо» [Мурашко, 2011, с. 399]. Правящая группировка в ЦК КПСС заняла резко негативную позицию в отношении возможности реформирования существующего режима как внутри страны, так и за ее пределами.
Выявленные в процессе работы документы из фондов РГАНИ дают Г.П. Мурашко основания утверждать, что сходные с чехословацкими политические настроения стали нарастать среди той части советской интеллигенции, которая не приняла поворота к неосталинизму. Ведущую роль в данном процессе автор отводит А.Д. Сахарову, который «под прямым влиянием чехословацких событий» [Мурашко, 2011, с. 402] задумался о роли интеллигенции в современном обществе. Взгляды, близкие к сахаровским, стали распространяться среди сотрудников научно-исследовательских институтов как в Москве, так и в «наукоградах», расположенных вокруг столицы (Обнинск, Фрязино и др.) [там же, с. 403]. Автор считает, что «развитие демократической общественной мысли в СССР шло в это время в том направлении, что и в Чехословакии»
[Мурашко, 2011, с. 404]. «Здесь и там в рамках социализма как общественного строя происходил поиск иной, не тоталитарной его модели, способной обеспечить адекватный ответ на вызовы научно-технической революции. Но разница в конкретной ситуации заключалась в том, что в Чехословакии настроения интеллектуалов, проявившиеся еще в первой половине 1960-х годов, были поддержаны частью политической элиты, которая возглавила реформаторское движение в стране. В СССР же аналогичные настроения не находили сколько-нибудь реальной поддержки в "верхних этажах" номенклатуры» [там же, с. 404].
С введением войск Варшавского договора на территорию Чехословакии для демократической части интеллигенции стало очевидным желание руководства ЦК КПСС, возглавляемого Л.И. Брежневым, любой ценой сохранить тоталитарную модель социализма. Началось отмежевание демократической интеллигенции, воспринявшей идею «социализма с человеческим лицом», от правящего режима [там же, с. 405].
Если обратиться к центральным газетам, и в первую очередь к «Правде» за 1968 г., нельзя не заметить, пишет Г.П. Мурашко, что на протяжении всех восьми месяцев, предшествовавших вводу войск, освещение ситуации в ЧССР было весьма сжатым, не раскрывавшим сущности развивающихся в этой стране процессов. Постепенно общественное мнение подготавливалось к восприятию перемен в Чехословакии как «угрозы контрреволюции» [Мурашко, 2011, с. 408]. После введения войск в ЧССР началась другая кампания - проведение партийных собраний в низовых парторганизациях, на которых открытым голосованием, в нарушение принципа демократии коммунисты и беспартийный актив должны были демонстрировать поддержку военной акции. Несогласным угрожали исключением из партии, увольнением с работы. Таким образом, обеспечивалась видимость «массовой» поддержки ввода войск в Чехословакию [там же, с. 409].
С выводами, содержащимся в статье Г.П. Мурашко, перекликаются наблюдения Л.И. Шинкарева [Шинкарев, 2008]. Описывая общественно-политическую атмосферу лета 1968 г., Шинкарев отмечает, что в год «Пражской весны» Брежнев колебался под напором политических сил, с разных сторон наседавших на него, требовавших от него решения. «В обществе вызревали тревожные 194
процессы, материализованные в письмах интеллигенции, в том числе деятелей культуры, бравших под защиту людей, осужденных властью за инакомыслие. Власти вскипали от дерзких по тону писем, от их трудноуловимой, но несомненной связи с "Пражской весной"» [Шинкарев, 2008, с. 27].
В то же время автор, который жил и работал в Сибири, пишет, что у большинства иркутян повышенного интереса к чехословацким событиям не наблюдалось. «Усталые, затурканные люди, раздраженные своей унизительной жизнью, не слишком интересовались мировыми событиями; по горло хватало хлопот - как устоять в многолетней очереди на жилье, где достать румынскую мебель, польский костюм, чешскую обувь и раздобыть к празднику хотя бы банку латвийских шпротов. А политикой пусть занимаются власти, они знают, что делают». Только интеллигенция следила за событиями с явным к чехам сочувствием: «Пражским реформаторам многие желали удачи, надеясь получить толчок хоть к каким-нибудь переменам у нас» [там же, с. 95].
Кремлевские идеологи, отмечает Л.И. Шинкарев, хватались за любой предлог, чтобы пробудить в народе неприязнь к пражским реформаторам, к чехам и словакам, сторонникам перемен. Именно в высших сферах власти создавались лживые мифы о соседних народах, которые укоренялись в общественное сознание. «Это была идущая от имперских притязаний проповедь разобщения и неуважения к чужакам... Оцепенение и постоянный внутренний страх компенсировались внушаемым комплексом старшего брата, первого среди равных, вынужденного нести, как тяжкий груз, цивилизаторскую миссию соседям, забывшим, кто их освободил... Эти установки из коридоров власти питали агрессивный шовинизм политических кругов» [Шинкарев, 2008, с. 101]. Все же среди ответственных сотрудников партийного аппарата были и такие, которые не поддерживали идею вторжения. Но единственная возможность для них обозначить свою позицию - не участвовать прямо в подготовке вторжения. «Свое неучастие, иногда невольное, многими потом воспринималось как форма протеста» [там же, с. 181].
У советской интеллигенции, пишет Л.И. Шинкарев, отношение к чехословацким событиям вызвало расслоение. «К одним в очередной раз пришло чувство брезгливости, стыда, нежелание
иметь с этой акцией, с затеявшими ее ничего общего» [Шинкарев, 2008, с. 291]. А писатели, которых принято называть «официальными», чувство негодования против пражских реформаторов выражали в публицистике, чаще всего в «Литературной газете», ставя свои подписи под коллективными обращениями к чехословацким писателям, поучая их, как надо жить [Шинкарев, 2008, с. 292].
Чешский исследователь Томаш Гланц, так же как и российские ученые (Г.П. Мурашко, Л.И. Шинкарев), считает, что летом 1968 г. часть населения СССР поверила советской пропаганде, обличавшей возрастание деструктивных антисоциалистических сил в Чехословакии и опасность со стороны НАТО [Гланц, 2011]. Часть населения этой пропаганде не поверила и переживала за судьбу Чехословакии. Так же как и Г.П. Мурашко и Л.И. Шинкарев, чешский автор высказывает мнение, что в основном эти люди считали, что реформы в Чехословакии постепенно могли бы привести к распространению социализма с «человеческим лицом» и на Советский Союз. К оккупации, начавшейся 21 августа 1968 г., они относились отрицательно, как к ошибке, и прежде всего как к удару по собственным надеждам.
«Практически каждый мыслящий гражданин России (ситуация в других советских республиках требовала бы особого рассмотрения), родившийся в середине 1950-х или раньше, как правило, помнит до мельчайших деталей, как он провел 21 августа 1968 г., - и в подавляющем большинстве случаев считает этот день важным или переломным для своего отношения к советской системе. Тем не менее все эти реакции, взгляды и переживания зафиксированы лишь на индивидуальном уровне дневников, мемуаров, стихотворений, писем... или вообще не зафиксированы. Таким образом, за пределами индивидуальной или семейной памяти и по ту сторону фрагментарных знаний конкретных людей и их устного предания почти ничего неизвестно о том влиянии, которое советская оккупация оказала на сознание советских граждан. В России не только за первые двадцать лет после оккупации, которые прошли еще в советское время, но и за последующие двадцать лет не было опубликовано ни одной книги, которая была бы посвящена теме реакции на оккупацию и ее рефлексии» [Гланц, 2011].
Об акциях протеста противников оккупации стало известно значительно больше в 2008 г., когда пражский Институт по изуче-196
нию тоталитарных режимов издал описание многочисленных случаев протеста в Советском Союзе и других странах советского блока, до сих пор остававшихся в тени «главной» демонстрации перед Кремлем. В Интернете сегодня размещен список людей, преследовавшихся советской властью за выражение несогласия с оккупацией Чехословакии.
Носителем эмоций, относящихся к вводу советских войск в Чехословакию, стали многочисленные стихотворения, дневниковые записи и письма, в которых повторяется мотив позора и стыда, измены, разочарования [Гланц, 2011]. Выражением пассивного сопротивления стал отказ поставить свою подпись под письмом в поддержку ввода войск - так поступили, например, Константин Симонов, Александр Твардовский, композитор и муж Майи Плисецкой, Родион Щедрин, Людмила Улицкая.
Состояние шока, отмечают авторы, изучающие феномен «Пражской весны», не могло быть длительным. В первой половине 1970-х годов протестный потенциал в СССР, по наблюдениям исследователей, работы которых послужили основой для данного материала, был практически исчерпан. После большой волны эмиграции из ЧССР, замечает Т. Гланц, складывается целая система чехословацкого самиздата, развивается нелегальная концертная деятельность. Одним из итогов этой деятельности стали аресты, предшествующие манифесту «Хартия 77». За редкими исключениями, практически никто в России всем этим не интересовался. На русский язык не переводились даже самые известные авторы, произведения которых выходили во многих странах, - Вацлав Гавел, Иван Клима, Людвик Вацулик, Ян Паточка [Гланц, 2011].
На одном из интернет-форумов о Чехии в обсуждении, посвященном двусторонним российско-чешским отношениям в 19701980-х годах, можно встретить следующие высказывания. «К нам приезжал чешский цирк... в нашей городской дивизии служили чешские летчики... напротив моего дома годах этак в 1970-х чешские строители строили дом (это было что-то! потому что стройка была невиданно цивилизованная, и мы говорили - вот как надо строить! а не бардак разводить!), в магазинах продавали чешские бокалы (мы купили их на свою свадьбу - были чудо, как хороши!). А чешская обувь? Помните, как за ней выстраивались очереди? Мы завистливо вздыхали - молодцы чехи, и почему наши такую не
делают? То есть, если резюмировать, рядовой житель империи, не испорченный диссидентскими настроениями, - в принципе, чехов и все чешское воспринимал очень позитивно. Испорченный диссидентскими настроениями тоже позитивно воспринимал - естественно, как невинную жертву советской агрессии 68-го года... Но еще и, конечно, все - диссиденты, не диссиденты - просто с ума сходили от чешских люстр» [Я тоже люблю.].
В наше время, время Интернета, именно этот информационный ресурс позволяет составить некоторое представление о том, как наши современники характеризуют чехов. На сайте «Любовь и ненависть» высказываются как те, кто относится к чехам положительно, так и те, кто не любит чехов. Соотношение положительных и негативных оценок составляет 5 к 2. Чехов характеризуют как доброжелательных, вежливых и воспитанных людей, настоящих славян, которые, в отличие от поляков, «не такие зануды». По культуре и менталитету чехи ближе к западноевропейским народам. «И как жаль, что в России людям просто лень интересоваться культурой таких маленьких народов. "Зачем же такой великой нации, как русские, так опускаться... Это они пусть учат русский и читают нашу литературу". Надо уметь видеть обе стороны... Всякий, кто не углублялся в познания о других народах, только теряет и зачастую отравляет себя же собственным ядом ненависти» [Я тоже люблю.].
Когда чешский журналист Иржи Юст, работающий в России, общается с русскими, то его чаще всего спрашивают о политике и спорте. «Довольно много людей постоянно спрашивают меня про чешский футбол и, само собой, хоккей. Как-то я ездил далеко за пределы Москвы, так мы с таксистом два часа проговорили про чешский хоккей. А вот когда я был в Ростове, откуда меня везли на границу с Украиной, водитель всё время рассказывал, как служил в Чехии, точнее Чехословакии. У него сохранились личные воспоминания. Это, пожалуй, третья тема для общения. Довольно много россиян служили на военных базах советской армии в Чехословакии» [Юст, 2005].
Опрос, проведенный ВЦИОМ в июне 2009 г., позволил выявить этнические группы, к которым россияне испытывали наибольшие симпатии и антипатии в период 2005-2009 гг. Оказалось, что с наибольшей симпатией наши сограждане относились к этническим русским и к славянам в целом (31%). Симпатии россиян бы-198
ли также на стороне жителей Европы [Апанасюк, 2013]. Авторы исследования отметили определенную динамику, сложившуюся в последние годы в отношении граждан России к представителям русского и славянского этносов: респонденты стали им менее активно симпатизировать: 31% в 2009 г. против 36% в 2005 г.
Общественные настроения - вещь очень непостоянная. Влияние на них могут оказывать разные факторы и обстоятельства. Это могут быть общие политические интересы или этническая близость, как в случае с чехами. Меняется ситуация - и на первый план выходят социокультурные различия или столкновение национальных интересов, а то и попросту военная конфронтация [Сенявская, 2009].
В целом отношение российского общества к чехам в исторической ретроспективе и современности можно характеризовать скорее как благожелательное, а в определенные исторические периоды - как заинтересованное.
В заключение несколько слов о современном восприятии нынешнего чешского президента Милоша Земана представителями российской политической элиты. Чешский президент Милош Зе-ман является одним из наиболее цитируемых иностранных политиков в российской прессе. Высказываемые им на украинские события взгляды выделяются среди доминирующего мнения американских и европейских политиков. Его волнует то, что происходит сейчас на Украине. Он поддерживает полное выполнение Минских договоренностей, включая децентрализацию Украины, контроль Украиной своей границы с Россией, украинский нейтралитет. И, конечно, прекращение того, что он называет гражданской войной.
Надо понимать: Милош Земан стремится усилить свои собственные политические позиции. Он приехал в Россию на празднование 70-летия Победы в Великой Отечественной войне, выступил за отмену санкций против России. Министр иностранных дел России Сергей Лавров в интервью гендиректору МИА «Россия сегодня» Дмитрию Киселеву так прокомментировал скандал, связанный с отказом чешского президента Милоша Земана встречаться с послом США в Праге Эндрю Шапиро, который советовал тому не посещать Россию: «Земан - он просто человек, у которого есть соб-
ственное достоинство и собственная гордость. Не все такие, к сожалению» [Жилин, 2015].
Владимир Путин на встрече с главой Чехии в мае 2015 г. также заявил, что ему приятно, что в Европе сохранились политики, способные отстаивать свою позицию. «Хочу сказать, что нам приятно констатировать, что в Европе есть еще политики, которые в состоянии прямо излагать свою точку зрения, отстаивать и проводить независимую политику», - подчеркнул Путин. Глава Российского государства выразил надежду, что благодаря таким политикам, как Земан, отношения удастся восстановить «не только в прежнем объеме, но и двигаться дальше» [Путин, 2015].
Список литературы
Апанасюк Л. А. Ксенофобия в молодежной среде: Современное состояние и динамика // Социально-экономические явления и процессы.-2013. - № 5(051). - Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/ksenofo biya-v-molodezhnoy-srede-sovremennoe-sostoyanie-i-dinamika (Дата обращения - 18.08.2015).
Бидолах В. В. «Отца убили злые чехи...» / Информ. агентство «Русская линия». - 2009. - 7 сент. - Режим доступа: http://rusk.ru/st. php?idar=105847 (Дата обращения - 14.06.2015).
Гланц Т. Позор. О восприятии ввода войск в Чехословакию в литературных и гуманитарных кругах // Новое литературное обозрение. - М., 2011. - № 111. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nlo/2011/ 111/gl9.html#top (Дата обращения -19.07.2015).
Гудков Л. Д. Пражская весна 1968 года в оценках российского общества [сорок лет спустя] / / Неприкосновенный запас. - М., 2008. - № 4. -С. 142-150.
Дроздов С. Б. Чехи в России в годы Гражданской войны. Ч. 4 // Проза. ру: [Портал]. - 2012. - Режим доступа: http://proza.ru/2012/01/18/491 (Дата обращения - 16.06.2015).
Дмитрук С.А. Чешские поселения в Крыму: История и современность / / Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Серия «Исторические науки». - 2014. - Т. 27(66), № 3. -С. 20-31.
Жилин А. Лавров отреагировал на конфликт президента Чехии с послом США // Blognews [Сайт]. - 2015. - 7 апр. - Режим доступа: http:/ / blognews.am/rus/news/256004/lavrov-otreagiroval-na-konflikt-prezidenta-chekhii-s-poslom-ssha.htm (Дата обращения - 08.08.2015).
Мурашко Г. П. «Пражская весна» и советская интеллигенция: К вопросу о формировании «внутрисистемной оппозиции» неосталинизму // 1968 год. «Пражская весна» (Историческая ретроспектива). - М., 2011. -С. 389-436.
Ненашева З.С. Начало эмиграции чехов в Россию в середине Х1Х века // Русский сборник исследований по истории России. - М., 2006. - Т. 3. -С. 7-38.
Никифоров К. В. 1968 год - рубеж в истории европейского социализма. // 1968 год. «Пражская весна» (Историческая ретроспектива). - М., 2011. - С. 9-16.
Порочкина И.М. Чехи в Санкт-Петербурге, 1703-2003. - СПб.: Глобус, 2003. - 160 с.
Птицын А.Н. Особенности повседневной жизни первых чешских колонистов Крыма [Материалы конференции] // Всероссийская научная интернет-конференция: Новая локальная история: Социальные практики и повседневная жизнь горожан и сельских жителей. - Ставрополь, 2010. -Режим доступа: http://www.newlocalhistory.com/node/413 (Дата обращения - 17.06.2015).
Птицын А. Н. Чешские и словацкие предприниматели на юге России в годы Первой мировой войны // Социальные последствия войн и конфликтов ХХ века: Историческая память. - М., СПб., 2014. - С. 49-57.
Путин: Благодаря таким лидерам, как Земан, отношения РФ-ЕС удастся восстановить и развивать // ТАСС. - 2015. - 9 мая. - Режим доступа: http://tass.ru/politika/1959525 (Дата обращения - 23.08.2015).
Сенявская Е.С. Народы Австро-Венгрии в Первой мировой войне глазами русского противника // Вестник РУДН. Серия «История». - М., 2009. - № 4. - С. 111-127. - Режим доступа: http://histrf.ru/ru/biblioteka/ pamyatniki-geroyam-pervoy-mirovoy/100-let/narody-avstro-vienghrii-v-pier voi-mirovoi-voinie-ghlazami-russkogho-protivnika (Дата обращения -14.07.2015).
Серапионова Е.П. «Лица чешской национальности» / / Родина. -М., 2006. - № 4. - С. 107-109.
Чешско-Словацкий (Чехословацкий) корпус. 1914-1920. Документы и материалы. - М., 2013. - Т. 1: Чешско-славянские воинские формирования в России 1914-1917 гг. - 1016 с.
Шинкарев Л.И. Я это все почти забыл..: Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году. - М., 2008. - 447 с.
Юст И. «Я не агент, а мальчик для битья» / [Интервью взято К. Щелковым] // Radio Praha: [Сайт]. - 2005. - 17 марта. - Режим доступа: http://www.radio.cz/ru/rubrika/tema/irzhi-yust-ya-ne-agent-ya-malchik-dlya-bitya (Дата обращения - 08.07.2015).
Я тоже люблю Чехию // Любовь и ненависть: [Сайт]. - Режим доступа: http: / / www.lovehate.ru/ opinions/69514(Дата обращения - 08.06.2015).
Приложение
Евтушенко Евгений
Танки идут по Праге
Танки идут по Праге / в затканой крови рассвета. / Танки идут по правде, / которая не газета. / Танки идут по соблазнам / жить не во власти штампов. / Танки идут по солдатам, / сидящим внутри этих танков. / Боже мой, как это гнусно! / Боже - какое паденье! / Танки по Ян Гусу, / Пушкину и Петефи. / Страх - это хамства основа. / Охотнорядские хари, / вы - это помесь Ноздрева / и человека в футляре. / Совесть и честь вы попрали. / Чудищем едет брюхастым / в танках-футлярах по Праге / страх, бронированный хамством. / Что разбираться в мотивах / моторизованной плетки? / Чуешь, наивный Манилов, / хватку Ноздрева на глотке? / Танки идут по склепам, / по тем, что еще не родились. / Четки чиновничьих скрепок / в гусеницы превратились. / Разве я враг России? / Разве я не счастливым / в танки другие, родные, / тыкался носом сопливым? / Чем же мне жить, как прежде, / если, как будто рубанки, / танки идут по надежде, / что это - родные танки? / Прежде, чем я подохну, / как - мне не важно - прозван, / я обращаюсь к потомку / только с единственной просьбой. / Пусть надо мной -без рыданий - / просто напишут, по правде: / «Русский писатель. Раздавлен / русскими танками в Праге».
23 августа 1968 Режим доступа:_http://www.ruthenia.ru/60s/ evtushenko/tanki.htm_(Дата обращения - 15.07.2015).
Стихи из дневника А. Твардовского
«Что делать нам с тобой, моя присяга, Где взять слова, чтоб рассказать о том, Как в сорок пятом нас встречала Прага И как встречала в шестьдесят восьмом.»
Режим доступа: http://reading-hall.ru/ publi cation. php?id=2861 (Дата обращения - 15.07.2015).
