Чехи и словаки: вместе и врозь (опыт новой государственности) Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ

Ю.А. Щербакова

ЧЕХИ И СЛОВАКИ: ВМЕСТЕ И ВРОЗЬ (ОПЫТ НОВОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ)

Аналитический обзор

Москва 2006

ББК 63.3(0)64 Щ 61

Щ 61

Серия:

«Проблемы общественной трансформации в странах Восточной Европы и России»

Центр научно-информационных исследований глобальных и региональных проблем

Отдел Восточной Европы Ответственный редактор — Ю.И. Игрицкий

Щербакова Ю.А.

Чехи и словаки: Вместе и врозь (Опыт новой государственности): Аналит. обзор / РАН. ИНИОН. Центр науч.-информ. исслед. глобал. и регион. пробл., Отд. Вост. Европы. Отв. ред. — Игрицкий Ю.И. — М., 2006. — 48 с. ^N5-248-00216-8

В работе рассматриваются проблемы возникновения новых славянских государств на европейском посткоммунистическом пространстве в контексте процессов европейской интеграции и глобализации.

ББК 63.3(0)64

^N5-248-00216-8

© ИНИОН РАН, 2006

Содержание

Введение...........................................................................................4

Основные этапы формирования чехословацкой государственности.....7

Распад Чехословацкой федерации и образование новых государств ..........................................................................................21

«Мы разошлись для того, чтобы стать ближе»..................................37

Введение

В последней четверти ХХ в. в общественном развитии со всей очевидностью проявились две диаметрально противоположные тенденции: интеграционная и дезинтеграционная. Одновременно с углубляющейся общеевропейской интеграцией на политической карте Европы после падения коммунистических режимов на территории ряда стран возникли новые национальные государственные образования. К их числу относится и бывшая Чехословакия, которая в 1992 г. распалась на два независимых государства — Чешскую и Словацкую республики.

Существовавшая до января 1993 г. Чехословакия представляла собой многонациональное федеративное государство. В ней проживали (по данным на начало 90-х годов) представители следующих национальностей: чехи (54%), словаки (31%), мораване (8,7%), венгры (3,8%), цыгане (0,7%), поляки, немцы, украинцы и другие (39, с. 167). В ее состав входили две республики — Чешская и Словацкая.

С распадом Чехословакии разрешились проблемы, сопровождавшие существование чехов и словаков на протяжении длительной истории взаимопритяжения и взаимоотталкивания двух народов в многонациональной Австро-Венгерской монархии, в независимой унитарной Чехословакии, в федеративной ЧСФР.

Частную проблему единства Чехословакии следует рассматривать в контексте общей дискуссии о путях европейской интеграции. Как считает известный чешский исследователь Иржи Мусил, Чехословакия распалась в тот момент своего развития, когда Чехия и Словакия, как никогда прежде, с момента образования общего государства, были близки по своим социальным, экономическим и демографическим параметрам. К началу 90-х годов ХХ в. уровень урбанизации Словакии практически сравнялся с чешским, высокой степени достигла экономическая взаимозависимость между Чехией

и Словакией. И тем не менее государство распалось. «Растущая структурная гомогенность не стала базой для продолжительного и прочного единства, а "чехословацкое общество" за семьдесят лет существования Чехословакии, так и не сформировалось, несмотря на все усилия чехов и словаков» (21, с. 77).

Образование двух новых государств интерпретируется отдельными авторами как кульминация процесса дезинтеграции Австро-Венгрии и образования национальных государств, который смог завершиться только с падением биполярного мира (1, с. 707). «Национальные государства и только они могут стать частью объединяющейся Европы» (1, с. 711).

В ХХ1 в., когда Чехия и Словакия стали частью объединенной Европы, вступив в мае 2004 г. в ЕС, история распада Чехословакии приобретает новое звучание и привлекает внимание исследователей в контексте концепции европейской интеграции, базирующейся на экономической взаимозависимости и социальной гомогенности отдельных европейских государств.

Исследование ключевых моментов истории общего государства чехов и словаков и его распада призвано помочь найти ответ на вопрос о реальности угроз национализма и вызываемых им дезинтеграционных процессов в общем европейском доме.

Несмотря на то, что Чехословакия прекратила свое существование в 1992 г., уступив место двум независимым странам - Чешской и Словацкой республикам, это государство в качестве объекта исследования продолжает существовать. Его история богата бурными событиями. И, пожалуй, именно о жителях этой страны можно сказать, что, они сумели, ни разу в своей жизни не покинув отчий кров, стать гражданами 4—5 различных государств. Общественный строй и формы государственного устройства на протяжении ХХ в. в Чехословакии были различны, начиная от централизованной буржуазно-демократической республики, где чехи и словаки объявлялись единой нацией, а официальным языком являлся «чехословацкий», до предоставления Словакии широкой автономии и раздела страны в 1939 г. После второй мировой войны единое государство было восстановлено сначала на народно-демократических, а затем социалистических началах. В конце 60-х годов Чехословакия стала федерацией.

Пытаясь понять причины, которые привели к распаду чехословацкого государства, исследователи обращают внимание на множество различных факторов. Ряд экономистов подчеркивают, что структуры чеш-

ской и словацкой экономик очень сильно различались (7). Другие, например В. Пруха, сравнивая экономическое развитие Чехии и Словакии, приходят к выводу: «Парадоксально, что Чехословакия распалась именно тогда, когда, в отличие от Югославии или Советского Союза, различия между экономиками и уровнем жизни в Словакии и Чехии сократились до минимума и когда структура промышленности, социальная структура и уровень образования населения в двух частях федерации сблизились как никогда в прошлом» (26, с. 43).

В социологических исследованиях, посвященных «бархатному разводу», в качестве его причин называются различия в социальном и культурном развитии, в ценностных ориентациях чешского и словацкого обществ (20), а также в восприятии чехами и словаками концепции, заложенной в основу их общего государства. Если в чешской среде имело место полное принятие идеи чехословацкой государственности и, более того, отождествление с ней чешской государственности, то словаки испытывали определенные затруднения в вопросе идентификации с существовавшим в ХХ в. государственным образованием. Взаимное неприятие позиций друг друга в отношении чехословацкой государственности имеет глубокие исторические корни, а события 1990-х годов не могут быть поняты без анализа ключевых моментов в государственном развитии Чехословакии, начиная с момента ее возникновения в 1918 г.

До настоящего времени в научной литературе дискутируется вопрос: в результате распада или раздела бывшей Чехословакии на политической карте мира появились новые государства? Явилось ли образование независимых чешского и словацкого государств желаемым результатом целенаправленных действий или вынужденным продуктом распада единой Чехословакии? Можно ли говорить о демократическом характере этого процесса при отсутствии волеизъявления чешского и словацкого народов, выраженного в ходе референдума? До сих пор нет научно аргументированного ответа на вопрос, почему, если только одна словацкая политическая партия (СНП) провозглашала в своей программе задачу достижения Словакией государственной независимости и получила на выборах 1992 г. всего лишь 8% голосов избирателей, именно словацкую сторону называют инициатором раздела страны.

На эти и некоторые другие вопросы автор попытался ответить в своей работе.

Основные этапы формирования чехословацкой государственности*

В течение XIX в. чешский народ, по замечаниям ряда исследователей, «полностью конституировался». Однако этот процесс не был облечен в государственную форму. Поэтому чешская политическая элита того времени видела свою основную задачу в реализации на практике идеи чешской государственности или исторического права.

Суть этой государственно-правовой теории сводится к следующему. В 1526 г. чешская политическая элита в ходе свободных выборов избрала своим королем австрийского князя Фердинанда. Таким образом, хотя Габсбурги и оказались на чешском троне, чешское королевство не утратило право на собственную государственность. Последующие исторические события (битва при Белой горе в 1620 г., ликвидация большинства чешских государственных институтов и прежде всего чешской королевской канцелярии в 1749 г., объединение всех держав австрийских Габсбургов под общим названием «Австрийская империя» в 1804 г.) не стали основанием для ликвидации исторического права Чехии на собственную государственность, базирующегося на двустороннем соглашении австрийской короны и чешского народа. Чешская политическая элита продолжала стремиться к реализации этого права и в рамках монархии Габсбургов.

В том же XIX в. какое-либо упоминание о словацком государстве рассматривалось как нарушение венгерского исторического права и ставило под сомнение право чешского народа на собственное государство. Более того, в XIX в. Словакия во внешнем мире воспринималась как территория, заселенная венгерской ветвью чехославянского (а даже не чехословацкого народа). Энциклопедия того времени дает следующее определение понятию «словаки»: «Словаки представляют собой ветвь славянскую, которая вместе с Чехами, Мораванами и Словаками объединены в группу под названием чехословяне»1. Это представление возникло из понимания народа как объективно существующей общности, основным критерием которой является язык. Пик процесса национальной эмансипации слова-

* Для написания данного раздела автором широко использовались работы ведущих отечественных и зарубежных историков Марьиной В.В. (54), Фирсова Е.Ф. (55, 56), Рыхли-ка Я. (36)и др.

1 XXII, 8. 406

ков пришелся на 1843 г., когда выдающийся словацкий просветитель Л. Штур кодифицировал словацкий язык как литературный, что отчасти в чешской среде было воспринято как «предательство интересов чехосла-вянского народа» (31, с. 71). Все стремления словаков, опираясь на естественное право, создать собственную политическую структуру и получить автономию в рамках Венгрии наталкивались на противодействие венгерской стороны, которая на официальном уровне заявляла о себе как о стороннице концепции формирования «венгерского политического народа», а на практике проводила политику мадьяризации невенгерских народов, что грозило для словаков их исчезновением как этноса.

Надежды на образование независимого государства, на освобождение от австрийской и венгерской зависимости чехи и словаки связывали с победой государств Антанты в Первой мировой войне. Можно выделить по крайней мере две концепции чехословацкой государственности, существовавшие в то время. Первая принадлежала Т.Г. Масарику и была поддержана государствами Антанты, которые в 1918 г. пришли к выводу о невозможности сохранения Австро-Венгрии. Актуальной стала программа создания национальных государств в Центральной Европе. Этнический принцип как выражение естественного права народов на самоопределение должен был сменить принцип объединения различных народов под господством «старых» европейских династий. Стремление объединить представителей одного народа в национальном государстве нарушало прежние границы и создавало многочисленные национальные меньшинства. Одним из таких государств стала Чехословакия.

В основе возникшего в 1918 г. чехословацкого государства лежала идея чехословакизма. Согласно этой концепции возникновение независимого чехословацкого государства представляло собой результат тысячелетнего естественного стремления чехов и словаков к единству в рамках общего государственного образования. Отцом чехословакизма был первый чехословацкий президент Т.Г. Масарик. Идея чехословакизма была сформулирована им не без влияния западноевропейской модели национального государства, а также достижений современной ему политической мысли, утверждавшей, что на международной арене в ХХ в. действуют а основном государства-нации или государства, которые скоро таковыми станут. С точки зрения «эффективности» и «жизнеспособности», для Т.Г. Масарика представлялось аксиомой то, что большое территориальное объединение с богатыми и разнообразными ресурсами окажется более подходящим членом мирового сообщества, а этнические

группы, существующие в его границах, трансформируются в так называемый политический народ. Концепция чехословакизма была сформулирована таким образом, что допускала различные интерпретации понятия «чехословацкий народ»: с одной стороны как выражение политического единства, с другой - как национально-языкового.

Образование независимого чехословацкого государства в 1918 г. имело эпохальное значение для чешского и словацкого народов. «Если на начальном этапе существования ЧСР словацкий народ стоял на пороге полной ассимиляции, то за двадцать лет (1918—1938) ему удалось создать собственную культуру, образовательные, общественные и политические организации всех уровней. Впервые в своей истории Словакия получила собственные органы управления и зафиксированные границы... Двадцать лет пребывания Словакии в составе ЧСР означало для нее бесконечно много в деле формирования и укрепления национального самосознания словацкого населения... Дальнейшее развитие чехословацкого государства зависело от того, насколько опыт совместного проживания представителей различных народностей, и прежде всего чехов и словаков, будет способствовать формированию чехословацкого политического народа» (31, с. 80).

Однако и чехи, и словаки, соединяясь в общем государстве, имели различные представления о способах организации и формах государственного устройства. С чешской точки зрения в новом государстве возрождались традиции исторического чешского государства в «улучшенном варианте», т.е. с присоединением к себе ряда территорий на востоке — Словакии и Подкарпатской Руси. Часть словацких политических сил, представленных в основном многочисленной словацкой эмиграцией в США, хотели бы заключить с чехами свободный союз, в их замыслы входило образование двух государств с ограниченным суверенитетом. Словацкие политики, объединившиеся в политические партии внутри страны, такие как социал-демократы и народные социалисты, вначале отрицательно восприняв эту концепцию, с течением времени стали находить в ней привлекательные стороны.

По Конституции 1920 г. первая Чехословацкая республика (1918—1938) являлась унитарным государством. Она провозглашала Чехословакию национальным государством чехословацкого народа. При этом представителям всех населявших ее этнических меньшинств были предоставлены широкие национальные права, которые соблюдались и на практике. В Конституции наряду с понятием «чехословацкий народ» со-

держалось понятие «чехословацкий язык», которого не существовало в действительности и который рассматривался лишь как символ государственности. На деле существовало два литературных языка: чешский и словацкий, что не могло не противоречить концепции единого чехословацкого политического народа и, возможно, дает ответ на вопрос о том, почему же за двадцатилетний период совместной чехословацкой государственности так и не была выполнена задача по его формированию.

В годы первой Чехословацкой республики единый чехословацкий народ не возник. В рамках одного государства шло формирование двух политических народов: чешского и словацкого. Причины этому, кроме вышеназванных, можно увидеть в отсутствии времени для формирования столь сложного образования, в негативном словацком историческом опыте, связанном с мадьяризацией, в восприятии чехами чешской идентичности как идентичности чехословацкой.

Анализ кризисного развития чехословацкой государственности в 30-е и 90-е годы. ХХ в. выявляет много сходных моментов. Словацкая народная партия А. Глинки (СНП) в начале 30-х годов, требуя автономии для Словакии, выступала по сути за предоставление Словакии суверенитета, но без выхода из общего государства, поскольку не видела в этом никаких преимуществ. Несколько позднее представители СНП из поколения новой словацкой интеллигенции выдвинули более радикальные требования. Но и они не могли открыто выступать с программой отделения Словакии, поскольку в ЧСР действовал закон № 50/1923 об охране республики, в соответствии с которым любые выступления, направленные против целостности государства и его республиканско-демократической формы, подвергались уголовному преследованию.

По замечанию И. Рыхлика, проекты государственного устройства, в которых содержалось предложение о предоставлении двум государствам — чешскому и словацкому — прав самостоятельных международно-правовых субъектов, включая раздельное членство в Лиге наций, во многом, вплоть до отдельных формулировок, сходны с программой ДЗДС В. Мечиара, выдвигавшейся им в 1992 г. (31, с. 96).

Так называемые словацкие «централисты», т.е. противники идеи словацкой автономии, были представлены аграриями и социальными демократами. Лидер словацких социал-демократов И. Дерер доказывал необходимость формирования чехословацкого политического народа (хотя сам и не использовал этот термин) и отрицал политическую автономию, которую не без основания считал первым шагом к дезинтеграции чехосло-

вацкого государства. Позднее в конце 30-х годов, он перешел на более умеренные позиции. Аграрная партия также постепенно отходила от жестких централистских позиций и стала допускать возможность введения для Словакии в рамках общего государства ограниченной автономии. Эти процессы свидетельствовали о приобретении словацким обществом отличной от чехов идентичности и создании собственно словацкой политической надстройки. Остальные политические партии, являвшиеся отделениями чешских партий в Словакии, не имели в словацком обществе большого влияния. Исключение составляла КПЧ, которая хотя и пользовалась поддержкой словацкого населения, однако лавировала между централистами и сепаратистами, не вызывая большого доверия ни у тех, ни у других.

Сторонники словацкой автономии утверждали, что все негативные явления в словацкой экономике, в сфере использования словацкого языка вызваны прочешской политикой чехословацкого правительства.

Внешнеполитическая ситуации второй половины 30-х годов ХХ в. также складывалась не в пользу сохранения единой Чехословакии. Отторжение от Чехословакии в пользу фашистской Германии части территории, которое было узаконено Мюнхенским сговором, имело серьезные последствия для внутриполитического развития страны. СНП Глинки, которая была ориентирована на сотрудничество с фашистской Германией, предъявила ультимативные требования признания автономии Словакии. Под нажимом внешних и внутриполитических обстоятельств парламент Чехословакии был вынужден 18 ноября 1938 г. принять Конституционный закон № 299/1938 об автономии Словакии. Этот закон по существу легитимизировал положение, существовавшее в Словакии с 6 октября 1938 г., когда большинство словацких политических партий, за исключением коммунистов и социал-демократов, которые были фактически сметены со словацкой политической сцены, присоединились к требованию автономии Словакии. В тексте закона Словакия определялась как «автономная часть Чехо-Словацкой республики» (31, с. 84). Однако по сути речь шла о довольно свободной федерации с сильными элементами конфедерации.

Как отмечает Рыхлик, в планы словацких представителей не входили требования немедленного провозглашения независимости Словакии. Оно откладывалось до того момента, когда Словакия будет к нему готова с экономической точки зрения и с точки зрения подготовки кадров.

Эскалация требований словацкой стороны, ослабляющих и подрывающих основы совместного государства, таких как требование соз-

дания словацких вооруженных образований, вынудили пражский центр перейти к силовым мерам: сместить словацкое правительство, объявить в Словакии чрезвычайное положение. Часть видных представителей партии Глинки была арестована, часть - вынуждена эмигрировать. Однако под нажимом Германии 14 марта 1938 г. словацкий парламент провозгласил независимость Словакии, а 15 марта немецкие войска оккупировали Чехию и Моравию, которые были присоединены в качестве протектората непосредственно к Третьему рейху. Чехословакия перестала существовать.

Словацкое государство в 1939—1945 гг. находилось в значительной зависимости от фашистской Германии. Словакия была вынуждена подписать с ней договор, по которому фактически лишалась суверенитета в вопросах обороны и внешней политики. По этому договору (от 23 марта 1939 г.) Германия получала права на размещение на территории Западной Словакии своих военных гарнизонов, а Словакия принимала на себя обязательства согласовывать с Германией внешнюю и оборонную политику в обмен на гарантию неприкосновенности границ. Кроме того существовал тайный экономический протокол, по которому Словакия не должна была производить товары, выпускаемые промышленностью Германии.

По Конституции 1939 г. Словакия являлась республикой, во главе которой находился президент, законодательная власть принадлежала сейму, состоящему из 80 депутатов, исполнительная — правительству. Фактически же в Словакии имел место тоталитарный режим одной партии — СНП. И если сам факт провозглашения независимого словацкого государства воспринимался населением с восторгом, то отношение к правящему режиму было неоднозначным. «Зависимость от Германии была слишком очевидной, симпатии к чехам, которые были оккупированы, слишком сильными, а боязнь венгров, которые тут же начали военную операцию и аннексировали часть Восточной Словакии, слишком велика» (31, с. 87). Осенью 1939 г. и весной 1940 г. экономическая ситуация в Словакии была благоприятной. Режим проявлял лояльность к сторонникам единой Чехословакии и, в отличие от германского фашизма, не проводил политику геноцида в отношении еврейского населения. Все это позволяло большинству словацкого населения испытывать чувство гордости за свое государство. Однако, ввергнув Словакию в войну на стороне фашистской Германии, правящие силы встали на самоубийственный путь. Будущее независимого словацкого государства было поставлено в прямую зависимость от результатов войны. Страны антигит-

леровской коалиции поддерживали Эдварда Бенеша и его чехословацкое эмигрантское правительство в Лондоне. После 1943 г. стало ясно, что дни людацкого режима сочтены.

В последние годы Второй мировой войны на повестку дня встал вопрос о послевоенном устройстве Европы и в том числе о возрождении чехословацкого государства. Было очевидно, что прежняя государственная концепция чехословакизма себя не оправдала. В записке К. Готвальда (главы Загранбюро КПЧ в Москве) от 2 сентября 1944 г., направленной заместителю наркома иностранных дел С.А. Лозовскому, была выдвинута идея федеративного устройства Чехословакии. Он писал: «Политическая платформа Словацкого национального совета: демократическая Чехословацкая республика на основе равноправия словацкого и чешского народов (возможно на основе федеративных отношений)...» (54, с. 44). Э. Бенеш выступал как сторонник децентрализации восстановленной ЧСР по территориальному (а не национальному) признаку (4 земли: Чехия, Моравия и Силезия, Словакия, Подкарпатская Русь). Центральная власть должна была бы делегировать часть своих полномочий законодательной и исполнительной властям этих земель. Словацкие коммунисты также выступали за федеративное решение вопроса о государственно-правовом устройстве Чехословацкой республики по примеру СССР и Югославии.

В программе первого правительства Национального фронта чехов и словаков, получившей название Кошицкой правительственной программы, было записано: «Новое правительство ЧСР приложит усилия к тому, чтобы при конституционном оформлении отношений между словацким и чешским народами были учреждены словацкие органы власти (законодательной и исполнительной). Распределение компетенций между центральными и словацкими органами власти будут установлены законно избранными представителями словацкого и чешского народов» (54, с. 48). Однако, ни в одном документе, посвященном государственному строительству, нельзя найти даже упоминания о чешских органах власти. Именно в этот период и закладывались основы ассиметричной модели государственного устройства. Декларируемый Кошицкой программой принцип «равный с равным» не получил необходимого обоснования: в документе были обозначены институты разного уровня, чехословацкие, т.е. федеральные и словацкие, т.е. республиканские. Ни единым словом не упоминались чешские республиканские органы власти. Это противоречие стало основой для будущих политических споров и столкновений.

Анализируя пути формирования чехословацкого государства в 1944—1948 годах, В.В. Марьина отмечает, что выдвижение требования немедленной федерализации страны могло привести к срыву переговоров между представителями различных политических сил о создании правительства Национального фронта чехов и словаков. Против федерализации выступала КПЧ, опасаясь, что, поддержав эту идею, весьма непопулярную в чешском обществе, она лишится его поддержки. КПС блокировалась со словацкой буржуазной Демократической партией (ДП) в стремлении положительно решить вопрос о федерализации. Но ни одна из словацких партий того времени не могла вступить в резкое противоречие с чешскими политическими силами, по существу выступающими против федеративного государства, поскольку и коммунисты, и представители буржуазных партий рассчитывали на поддержку своих идеологических союзников в Чехии в предстоящей борьбе за влияние в обществе. Такой сложный расклад политических сил привел к подписанию ряда соглашений, известных как первое, второе и третье Пражские соглашения.

Первое Пражское соглашение (июль 1945 г.) Второе Пражское соглашение (апрель 1946 г.) Третье Пражское соглашение (июнь 1946 г.)

1. Отказ от идеи федерализации страны. 2. Расширение перечня вопросов, находящихся в совместной компетенции центральных и национальных словацких органов власти (о конституции и государственной границе, вопросы внутренней безопасности, обороны, внешней политики и торговли, финансовая политика, государ- 1. Президент ЧСР получает ряд прав, которыми ранее обладал президиум Словацкого национального Совета, в т.ч. право помиловать, награждать иностранных граждан, назначения профессоров в Высшие учебные заведения, назначения высших судебных и государственных чиновников. 2. Законодательная 1. Словацкий национальный Совет обязан согласовывать с центральным правительством проекты своих постановлений и последнему предоставляется право не допустить даже их обсуждения. 2. Распоряжения центральных министерств получают право прямо -го действия в Словакии, а словацкие исполни-

ственный бюджет, таможня, транспорта и связи, социальной политики и образования, здравоохранения и т.д.

деятельность словацких органов должна согласовываться с центральными. 3. Вводится единая служба планирования и статистики.

тельные органы поступают в подчинение соответствующим центральным органам.

Еще в 1946 г., когда в результате парламентских выборов большинство в Словакии получила буржуазная ДП (62%), а в Чехии 40,2% — КПЧ, Чехословакия гипотетически могла бы распасться на две страны. И только внешние силы в лице СССР и классовый подход, лежавший в основе политики левых сил, способствовали ее сохранению (54, с. 50). Федеративная государственная идея в Чехословакии к 1948 г., как отмечает В.В. Марьина, была предана забвению, а в чехословацкой государственно-правовой структуре прочно закрепились элементы асимметричного конституционного устройства, выражавшиеся в основном в том, что чехословацкие органы наряду с общегосударственными выполняли функции управления для Чешской республики. Принятая в 1960 г., Конституция Чехословакии значительно ограничила роль и компетенции словацких органов власти. В основе национальной политики, проводимой в социалистической Чехословакии, лежало убеждение в автоматическом влиянии общественных процессов на позитивное развитие отношений между чехами и словаками. Игнорируя значение политико-институционального фактора, руководящая политическая сила общества — Коммунистическая партия Чехословакии — в качестве первостепенной задачи развития межнациональных отношений ставила социально-экономические вопросы выравнивания экономической ситуации в Чехии и Словакии. Промышленный подъем, достигнутый Словакией на основе проводившейся социалистической индустриализации, позволил ей увеличить свою долю в общегосударственном промышленном производстве с 14% в 1948 г. до 24% в 1970 г. (10, с. 15). Значительные изменения произошли в социальной структуре словацкого народа и всего населения Словакии, улучшилось качество жизни, стал выше культурный уровень.

Очередной виток в развитии чешско-словацких отношений пришелся на конец 60-х годов XX в. и был тесно увязан с процессом реформирования всего комплекса общественных отношений в стране, получившим название «Пражская весна». Преобразование чехословацкого

государства в федеративное началось весной 1968 г. и было инициировано прежде всего словацкой стороной. В мае 1968 г. Словацкий национальный совет образовал правительственную комиссию по подготовке проекта закона о чехословацкой федерации. На основе конституционного закона № 77/1968 Национальное собрание избрало Чешский национальный совет в качестве временного органа, состоявшего из 150 членов, задачей которого была разработка проектов федеративного устройства с точки зрения чешской стороны.

Новый закон о федерации разрабатывался коммунистами-реформаторами и предоставлял Чешской и Словацкой республикам довольно широкие полномочия. В Конституции, принятой Национальным собранием 27 октября 1968 г., было записано, что основой Чехословацкой Социалистической Республики является добровольный союз равно -правных национальных государств чешского и словацкого народов, основанный на праве самоопределения каждого из них, а Чехословацкая федерация является выражением воли двух самобытных и суверенных народов, чехов и словаков: жить в общем федеративном государстве. Законодательство чехословацкой федерации предусматривало, что компетенции, которые не были закреплены за федерацией, относятся к ведению республик. Внешняя политика, оборона, финансы и федеральное законодательство находились в ведении федерации. Республики получали исключительные компетенции в сфере здравоохранения, культуры и образования. Все остальные сферы общественной жизни (сельское хозяйство, промышленность, внешняя торговля, транспорт, связь и телекоммуникации, социальная политика, государственная безопасность и др.) находились в совместной компетенции федерации и республик.

В основе принятой в 1968 г. Конституции был заложен национальный принцип, который при определенном стечении обстоятельств, мог бы превратить чехословацкую федерацию в дуалистическую, тем более, что ст. 142 предполагала в дальнейшем разработку и принятие конституций каждой национальной республики.

Однако реализация этого закона проходила в неблагоприятных для осуществления первоначально заложенных в нем принципов условиях. Реальная федерализация чехословацкого государства находилась в прямой зависимости от общеполитической ситуации в стране. Коммунистической партии Чехословакии не удалось провести реформирование в духе «социализма с человеческим лицом» и под нажимом со стороны Советско-

го Союза и других стран Варшавского договора пришлось отказаться практически от всех начатых преобразований.

Заседание ЦК КПЧ в ноябре 1968 г., осудившее «правый оппортунизм», подчеркнуло, что основой консолидации общества и государства должна стать консолидация Коммунистической партии Чехословакии на принципах демократического централизма и пролетарского интернационализма. КПЧ контролировала все шаги по реализации Закона о федерации.

Руководство страны в лице Первого секретаря ЦК КПЧ Г. Гусака, осознавая непопулярность идеи федеративного государства в Чехии, неоднократно подчеркивало необходимость развития и углубления чешско-словацких отношений и контактов, единства государства, которое укреплялось бы политикой Коммунистической партии Словакии (как подчиненной части КПЧ). В целом, в политической элите страны все уже становился круг лиц, заинтересованных в федерализации чехословацкого государства. Персональные изменения в составе руководящих государственных органов, вызванные чистками в КПЧ привели к тому, что так называемое «здоровое ядро» (В. Биляк, А. Индра, Й. Ленарт, и др.) получили перевес над сторонниками реформ (Л. Штроугал, П. Цолотка, О. Черник).

Очередным наступлением на федерацию стало Постановление ЦК КПЧ (май 1969 г.). В нем еще раз подчеркивалась руководящая роль КПЧ в укреплении государственных органов и социалистического государства. Его принятие положило конец реформистским усилиям по «ослаблению» центра, стремлениям к осуществлению реальных принципов самоуправления в республиках и на местах. Практически не осуществлялась реформа экономики, не велась разработка закона о полномочии федеральных министерств. Само общество также не проявляло заинтересованности в федеративном государственном устройстве. Если в июле

1968 г. в поддержку федеративной идеи в Словакии высказались 63% опрошенных, а в Чехии (без Моравии и Силезии) 42%, то к апрелю

1969 г. эти цифры составили соответственно 46 и 33%. 30% респондентов в Чехии и 34% в Словакии безразлично отнеслись к федерации (46, с. 367). Не были приняты законы, которые бы определяли компетенции федерации и национальных республик в сфере планирования и бюджетной политики, закон о денежной и валютной системах. Шел процесс постепенного усиления центральных органов власти и роли федерального

правительства. Окончательно отказались правящие элиты и от федерализации Коммунистической партии Чехословакии.

Состоявшееся в сентябре 1969 г. заседание ЦК КПЧ приняло решение о кадровых перестановках в правительстве и других органах власти, исключило из рядов КПЧ ряд ведущих реформаторов, что привело к укреплению во властных структурах позиций сторонников федерации, создаваемой сверху.

«Формирование федеративного государства сверху, персональное слияние федеральных и национальных органов исполнительной власти, политический дирижизм, который модифицировал весь процесс экономических реформ и построения федерации, означали возврат к унитарной схеме управления государством» (46, с. 369).

В октябре 1969 г. правительство ЧССР разработало документ «Основы укрепления и совершенствования системы управления народным хозяйством», в котором были подвергнута критике чрезмерная деструкция методов, инструментов и институтов управления экономикой после 1967 г. Наряду с этим утверждалось, что усиление роли плана и государства следует рассматривать как непременное условие экономической консолидации, а чехословацкую экономику — как единое интегрированное целое.

Реальные процессы, проходившие в экономической жизни, принимаемые политиками решения ставили под сомнение предусматривавшееся в Конституционном законе о федерации равноправное положение трех субъектов — федерального и двух национальных правительств.

Интеграционные процессы и взаимоотношения в политическом и экономическом руководстве развивались в направлении централизации, особенно в области установления компетенций федеральных и национальных органов. В государственных органах укреплялась роль единой КПЧ, которая по своей структуре была асимметрична по сравнению с государственными органами власти. В политической системе, представлявшей собой пирамиду, национальные органы со своими компетенциями занимали средний уровень, а наверху помещались центральные органы КПЧ и федерации. Такое построение политической системы находилось в противоречии с принципом «равный» с «равным». Все это напоминало развитие событий после Второй мировой войны, когда чехословацкая федерация рассматривалась (Г. Гусак, Й. Леттрих) как единое государство, без предоставления суверенитета отдельным республикам.

Окончательное оформление федеративного устройства Чехословакии можно отнести к сентябрю 1970 г., когда Комиссия Президиума ЦК КПЧ (Г. Гусак, Д. Ханес, В. Гула, А. Индра, Й. Кемпны, Й. Ленарт, К. Лацо, Л. Штроугал) предложили проект изменений в государственно-правовом устройстве страны. Федеральное правительство получало право блокировать те решения республиканских правительств, которые противоречили его постановлениям, создавался «сильный» федеральный бюджет, образовывались федеральные министерства топлива и энергетики, металлургии и машиностроения, путей сообщения, связи. Предусматривалось укрепление роли централизованного планирования в экономике. В Словакии были ликвидированы министерства планирования, путей сообщения, почт и телекоммуникаций.

Декабрьский (1970) Пленум ЦК КПЧ и ЦК КПС принял дальнейшие решения по модификации закона о федерации. В соответствии с ними была принята модель управления экономикой, соответствующая принципам централизованного и планового управления народным хозяйством, органы самоуправления были лишены своей самостоятельности, была создана единая система национальных комитетов. Законы № № 125/1970, 126/1970, 133/1970, 134/1970, 145/1970 окончательно зафиксировали экономическое единство ЧССР, единую общественную социалистическую собственность, единую валюту.

Федерализация чешско-словацкого государства в 1968 г. создала конституционные возможности для реализации в отношениях между чешским и словацким народами принципа «равный с равным», однако последующие мероприятия этот принцип в значительной степени деформировали и негативно сказались на формировании чешской и словацкой государственности с формально-правовой и институциональной точек зрения, на функционировании принципов майоризации и паритета. Не соблюдались необходимые демократические меры для реализации действительной (аутентичной) модели федеративного устройства: отсутствовали свободные выборы, не были созданы политические возможности для воплощения на практике гражданского и национального принципов. Однако можно считать, что с принятием в октябре 1968 г. Конституционного закона о чехословацкой федерации и установления действующей с 1969 г. федеративной формы государственно-правового устройства, в отношениях между чешским и словацким народами начался новый этап.

В ходе осуществления на практике принципов федеративного государственного устройства в Чехословакии в первой половине 70-х годов

были достигнуты определенные успехи в ряде областей национальной и экономической политики. Быстрыми темпами росла словацкая индустрия: в 1971—1975 годах объем промышленной продукции в Словакии вырос на 55%, в то время как в целом по стране на 37,5% (6, с. 42). Ощутимо поднялся общий образовательный и культурный уровень населения Словакии, укрепились и повысили свою профессиональную подготовку во всех сферах государственно-политического и экономического управления ее национальные кадры. XV и XVI съезды КПЧ констатировали в своих документах, что существовавшие ранее большие различия в уровнях развития экономической, политической и культурной жизни народов и отдельных областей ЧССР ныне преодолены.

На XVII (1986) съезде КПЧ указывалось, что развитие государственности неразрывно связано с упорядочением государственно-правовых отношений чехов и словаков в федерации и это положительно сказывается на состоянии национального сознания в стране. В социалистической Чехословакии в 70—80-х годах на официальном уровне отрицалось наличие каких-либо проблем во взаимоотношениях чешского и словацкого народов. Однако даже тогда можно было найти косвенные указания на напряженность в отношениях между двумя преобладающими нациями страны. Так, еженедельник ЦК КПЧ «Трибуна» в середине 70-х годов выступил с разоблачением западной пропаганды, которая старается внушить чехам, что основное внимание уделяется развитию Словакии, а словакам наоборот, что сейчас в невиданных масштабах растет Прага; заметка призывала бороться против «всех проявлений национализма».

Одним из источников напряженности в развитии взаимосвязей между чехами и словаками являлся вопрос о достаточной экономической обоснованности курса на опережающие темпы экономического развития Словакии. Известно, что уже в первое десятилетие существования федерации экономика Словакии стала развиваться опережающими темпами. В 1970—80-х годах рост общественного продукта по всей стране составил 156,6%, промышленной продукции — 168,8%, национального дохода — 159,6%, а по Словакии эти показатели составили соответственно — 175%, 199,7% и 171,5%. XVI съезд КПЧ (1981) наметил линию на более быструю, по сравнению с ЧСР, динамику развития экономики Словацкой Социалистической Республики. На XVII съезде КПЧ (1986) для ССР также запланировали на 1986—1990 годы более высокие темпы экономического

развития (6, с. 73). Эта линия расценивалась в чешской среде как проявление словацких национальных интересов в общегосударственном курсе.

Распад Чехословацкой федерации и образование новых государств

К концу двадцатилетнего существования Чехословацкой федерации подавляющее большинство населения страны считало, что представители различных национальностей живут в Чехословакии в полном согласии (78%) (23, с. 15). Однако симптомом неблагополучия в чешско-словацких отношениях стал процент опрошенных, характеризовавших их как безразличные — 23%. В целом в 1990 году 45% опрошенных чехов и словаков охарактеризовали отношения между своими народами как безразличные или неблагополучные (23, с. 32). Больше половины опрошенных считали, что чешско-словацкие отношения в перспективе останутся без изменений. На улучшение отношений рассчитывали скорее в Словакии, чем в Чехии. Жители крупных городов склонялись к мнению об ухудшении отношений между чехами и словаками в будущем (23, с. 33). В прогнозировании перспектив развития чешско-словацких отношений преобладали социально-экономические мотивы. К идее федеративного устройства государства граждане относились более позитивно, чем к конкретным мерам федерализации социально-экономических, политических, культурных процессов. Однако бесспорно положительно оценивалась роль федерации в экономическом развитии Словакии. Чехи чаще, чем словаки, выражали неудовлетворенность осуществлением на практике федеративного принципа (23, с. 40).

В ходе «бархатной революции» 1989 г. чехи и словаки проявили удивительное единодушие и синхронность действий в борьбе против коммунистического режима. Можно было предположить, что они и далее объединят свои усилия в создании общего демократического государства. Однако этого не произошло. Весной 1990 г. национальное противостояние чехов и словаков проявилось открыто.

Изменение основ политической системы страны в ноябре 1989 г. поставило политические силы перед необходимостью переосмысления концепции чехословацкой федерации и выработки новой идеологии государственного устройства страны. В связи с изменением общественно -политической ситуации возникла необходимость изменить и прежнее название государства — Чехословацкая Социалистическая Республика.

В течение трех месяцев в Федеральном собрании обсуждался вопрос о том, следует ли при написании названия государства разделять посредством тире две части, составляющие название страны — «Чехословакия». Депутаты от Словакии требовали, чтобы в новом названии была отражена идея объединения двух самобытных народов в едином государстве и настаивали на дефисе. В поисках аргументов сторонники дефиса анализировали текст Трианонского договора на французском языке, в котором название государства было дано через дефис: Чехо-Словацкая Республика. Они утверждали, что после 1918 г., вопреки воле большинства словацкого народа, официальной идеологией государства стал че-хословакизм, нашедший отражение в Конституции 1920 г. и закрепленный в названии государства — Чехословацкая Республика. Сторонники этой исторической версии считали, что в данном случае отсутствовало доброе согласие словаков и им, как более слабым, была навязана воля сильного чешского этноса (12). Только со второй попытки 20 апреля 1990 г. законодателям удалось принять решение, удовлетворившее как словацкую, так и чешскую стороны. Государство получило официальное название «Чешская и Словацкая Федеративная Республика», а ее историческое название «Чехословакия» обрело двойное написание: на чешском языке слитное, а на словацком — через дефис.

А летом 1990 г. в одной из самых популярных газет того времени появилась статья известного чешского поэта и интеллектуала Л. Вацулика. Он писал, что с детских лет чувствовал себя чехословаком и связывал свою судьбу с процветанием чехословацкого государства. «Наш долг словакам, — писал с иронией Л. Вацулик, — настолько велик, что его просто не может понять слабый чешский ум... Грубо говоря, он состоит в том, что мы с радостью душой и телом проникли на словацкие земли, но не прониклись образом мыслей и чувствами словацкого народа. Признавая в своем большинстве особенность словацкой речи и культуры, в душе мы далеки от такого же к ним отношения, которое испытывали великие словаки к чешской культуре и чешскому языку» (42, с. 1).

Л. Вацулик писал, что «обиды» словаков на чехов имеют глубокие индивидуальные и социально-психологические корни, что словаки недостаточно подготовлены к равноправным отношениям с другими народами. Словаки, писал он, никогда не имели своего самостоятельного государства (словацкое государство 1939—1945 гг. представлялось ему игрой случая). Мы, чехи, писал Л. Вацулик, помогли им во всем, а они до сих пор жалуют-

ся на качество помощи. Л. Вацулик обвинил словаков в национализме и постоянном желании получить то, что словакам вообще не причитается. Чехи представали под его пером как одновременно романтики и реалисты, он призывал их отказаться от общего со словаками государства и стать просто чехами. Идеи, высказанные в этой статье, получили самую широкую поддержку в чешской среде.

Со словацкой стороны наиболее типичными были претензии, нашедшие отражение в выступлении Я. Бобака, руководителя «Матицы словенской» по поводу 130-й годовщины Меморандума словацкого народа, принятого в 1861 г., в котором перед тогдашним венгерским сеймом были сформулированы политические требования словацкого народа: право на признание национальной самобытности и суверенитета словаков, права на территорию, на которой они проживали. Я. Бобак заявил: «Как однозначно свидетельствует история, совместное проживание словаков — будь то с венгерским или же с чешским народом — не создавало и не создает простора для их полного самовыражения как народа. Неестественной и обреченной на крах была венгерская государственность, объективно обречена и наднациональная чехословацкая государственность» (50).

Решение конфликта в сфере национальных отношений чехов и словаков на государственном уровне шли по пути реформирования отношений между тремя субъектами федерации — центром и двумя национальными республиками. На состоявшихся весной 1990 г. переговорах между чешским и словацким правительствами, без участия федерального, наиболее простым способом остановить все споры о том, какая же из республик платит за другую, было признано решение, в соответствии с которым каждая использует для формирования своего бюджета все налоговые поступления, собираемые на ее территории. Федеральному центру выделялись республиками (!) необходимые средства. Другими словами, у федерации не стало своих источников для формирования бюджета. Тогдашний премьер-министр страны В. Клаус резко критиковал подобное решение. Он заявил, что «национальные правительства работают на распад федерации, так как без экономического центра и автономных доходных статей во всех трех бюджетах невозможно представить себе единой экономики» (45, с. 254).

Основные усилия по сохранению федеративного устройства Чехословакии и переосмыслению концепции чехословацкой федера-

ции были направлены на перераспределение компетенций центра и республик. Процесс выработки новых законодательных актов, в котором принимали участие представители трех сторон — чешской, словацкой и федеральной, можно характеризовать как стремление решить проблему демократическим путем, как поиск компромиссного решения, позволившего бы удовлетворить государственно -национальные претензии чехов и словаков и одновременно сохранить федеративное государственное устройство. В декабре 1990 г. Федеральным собранием ЧСФР был принят Конституционный закон о Чехословацкой Федерации, который более известен как Закон о разделении компетенций.

Конституционный закон изменял прежний способ разделения компетенций. Если ранее предусматривались исключительная компетенция федерации, совместная компетенция федерации и республик и исключительная компетенция республик, то данным законодательным актом суверенитет республик в федерации объявлялся первоначальным, а суверенитет федерации производным.

Компетенции федерации приобретали ограниченный характер: закон относил к ним лишь те вопросы, которые республики добровольно передавали в ее ведение — единой внешней политики, обороны государства и единой валюты; в области экономики — создание условий для едино -го рынка: разработка концепций, принятие законов по ключевым экономическим вопросам, стимулирование свободного движения капитала и рабочей силы, введение единой системы налогообложения. Законом предусматривалось становление единой банковской системы в ЧСФР с единым эмиссионным банком. Федерация получала возможность регулировать работу таможенной службы, разрабатывать федеральные законы, ведать делами почт и телекоммуникаций, регулировать величину и порядок социальных выплат (пенсий, пособий и т.д.). Федеральному собранию было предоставлено право в случае необходимости принимать решения по вопросам функционирования общегосударственных технологических сетей: нефте- и газопроводов, системы энергоснабжения.

К компетенции республик были отнесены экономические, социальные и внешнеполитические вопросы, которые затрагивали их непосредственные интересы. Закон предоставлял республикам возможность осуществлять свой суверенитет во внешнеполитической области, не выходя за рамки единой внешней политики ЧСФР. Деятельность республик при этом ограничивалась заключением соглашений со сходными с ними по

государственно-правовому положению субъектами федеративных государств в области торговли, культуры, науки, образования, здравоохранения, спорта, средств массовой информации. Они получали право обмениваться с зарубежными странами культурными представительствами.

Устраняя возможность вмешательства органов федерации в компетенции республик, закон определял, что при возникновении противоречий между действиями федерального и республиканского правительств принимать решения уполномочен Конституционный суд. Закон исходил из перспектив самостоятельного развития экономики каждой из республик на основе их интеграции в единую рыночную систему (35).

Однако принятие Закона о разграничении компетенций не сыграло стабилизирующей роли в жизни страны. Этот закон создавал объективные условия не только для закрепления федеративных основ государства, но и для углубления межреспубликанских различий прежде всего в экономической сфере. Попытки заменить реально существовавшую до 1989 г. унитарную модель государства на трехсубъектную привели не только к формированию специфических интересов сторон, но и к их столкновению.

Изменение основ политической системы страны в ноябре 1989 г. поставило политические силы перед необходимостью переосмысления концепции чехословацкой федерации и выработки новых принципов государственного устройства страны.

Программа Гражданского Форума, одной из наиболее влиятельных политических сил, так формулировала накануне выборов 1990 г. этот принцип: «При сохранении принципа федеративного устройства Чехословакия будет представлять собой равноправный союз обеих наций и всех национальностей» (8, с. 504). В программе ГФ также указывалось, что все народности, населяющие Чехословакию, имеют право на удовлетворение своих специфических потребностей в сфере культуры, традиций и языка.

Коммунистическая партия Чехословакии, занимая принципиально отличные от ГФ позиции по всем пунктам программы, также выступала за федеративное государственное устройство. Коммунисты выдвигали требование предоставления гарантий для осуществления реального политического, экономического и культурного равноправия всех народов, населяющих Чехословакию (15). ГФ и КПЧ отстаивали идею федеративного государственного устройства, основываясь на различных прин-

ципах. Первый основывался на «вненациональном» понимании федеративного устройства и рассматривал федерацию как союз территорий, в котором соблюдалось бы равноправие и пропорциональность в решении государственных вопросов, коммунисты видели в основе федерации союз равноправных наций.

На чешской политической сцене в 1990 г. отсутствовали партии, которые можно было бы определить как национально прочешски ориентированные. Однако действовало Движение за самоуправляемую демократию — Общество Моравии и Силезии (ДЗСД-ОМС), которое выступало за самоуправляемые Моравию и Силезию в общем государстве и за законодательное закрепление положения мораван как этноса с собственной правосубъектностью.

Перед выборами 1990 г. политические силы Словакии по их отношению к будущему государственному устройству страны можно сгруппировать следующим образом. За немедленное отделение Словакии и провозглашение независимого суверенного словацкого государства выступал Национальный совет за освобождение Словакии, который в основном поддерживали представители словацкой эмиграции из США и Канады. Идею конфедерации или унии двух суверенных государств Словакии и Чехии, имеющих общие министерства обороны, иностранных дел и финансов, высказывали Словацкая национальная партия, Партия свободы, Независимая партия словаков. Федерация как форма государственного устройства фигурировала в программах «Общественности против насилия», Демократической партии, христианских демократов и социал-демократов, а также политических партий венгерского национального меньшинства. Наряду с признанием федеративной формы государственного устройства, в программах христианских демократов, Демократической партии, социал-демократов, содержалось требование провозглашение суверенитета Словакии. Будущее чехословацкого государства виделось идеологами этих партий в форме федерации суверенных республик.

Значительную группу участников выборов-90 составляли политические партии, которые имели в своем названии прилагательное «чехословацкие» и рассчитывали на поддержку своих программ как в Чешской республике, так и в Словакии. В 1990 г. в эту группу входили Коммунистическая партия Чехословакии (КПЧ), Чехословацкая социалистическая партия (ЧСП), Чехословацкая социал-демократическая партия (ЧСДП), Чехословацкая народная партия (ЧНП), Чехословацкая партия свободных демо-

кратов (ЧПСД), Чехословацкая демократическая инициатива (ЧДИ) и некоторые другие. Большая часть партий данной группы, относящаяся к левому сектору политического спектра, не получила на выборах 1990 г. весомой поддержки избирателей.

В выборах 1990 г. представители различных национальностей, населявших Чехословакию, по-разному голосовали за национально и вне-национально ориентированные партии.

Результаты голосования представителей различных национальностей на выборах 1990 г. (36, с. 186).

Националь- Общедемократические дви- Интернац. соц. Нац. ориент. Христианские

ность жения ГФ+ОНП ориент. КПЧ партии партии

Чехи 62% 12% нет партии 7%

Словаки 35% 13% СНП-17% 22%

Мораване 17% 11% ДЗСД-48% 19%

Венгры нет данных 11% ВНП-80% нет данных

Приведенные данные позволяют говорить о значительной роли национального компонента в симпатиях венгерского, в меньшей степени словацкого и моравского электоратов; дальнейшее формирование программных установок политических сил происходило с учетом электоральных предпочтений.

Основными чертами общественного развития после выборов 1990 г. стали черты переходного периода от одной системы организации общества к другой: начались крупномасштабные изменения в экономической сфере, продолжилось реформирование политической структуры Чехословакии. Первоочередной задачей политических реформ стало решение вопроса о государственно-правовом устройстве страны, разработка и принятие новой конституции.

Идею сохранения чехословацкой государственности последовательно отстаивал в 1990—1992 г. президент В. Гавел. По его мнению, единственно возможной формой существования общего или совместного государства чехов и словаков являлось федеративное устройство. Осо-

бое значение в этой связи В. Гавел придавал разработке и принятию новой конституции страны. Он неоднократно заявлял, что «дал обет ввести новую конституцию в жизнь» и в случае невыполнения этого обещания уйдет в отставку с поста президента. В. Гавел считал, что если федеральная конституция не будет принята до парламентских выборов в июне 1992 г., это станет поражением демократической власти. Он поддерживал идею подписания государственного договора между Словацкой и Чешской республиками, в котором была бы отражена воля граждан обеих республик жить в общем, федеративном государстве.

Впервые идея такого договора была высказана Я. Чарногурским, лидером Xристианско-демократического движения (УДД), главой словацкого правительства (апрель 1991 — июнь1992). В ее развитие весной 1991 г. представители Чешского национального совета (ЧНС) выступили с проектом Договора между ЧНС и Словацким национальным советом (СНС) о государственно-правовом устройстве Чешской и Словацкой Федеративной Республики (47). В преамбуле проекта подчеркивалось, что ЧНС и СНС, избранные в 1990 г. в результате свободных и демократических выборов, являются легитимными представительными органами, выражающими действительную волю обоих народов, состоящую в намерении жить в общем государстве — Чешской и Словацкой Федеративной Республике, которое представляет собой добровольный союз двух равноправных республик.

Проект договора предполагал, что и ЧР, и СР, составляющие ЧСФР, могут выйти из союза только в случае принятия такого решения на референдуме. Предполагалось также, что ЧР и СР будут взаимно уважать суверенитет друг друга, равно как и суверенитет ЧСФР. Проект предусматривал образование специального федерального органа — Федерального совета — составленного из равного числа представителей от ЧНС и СНС. В проекте также указывалось, что законы и правовые предписания, принятые на федеральном уровне, прямо распространяются на ЧР и СР. Конституции республик и принимаемые ими законодательные акты должны соответствовать федеральным законам.

Принцип верховенства федеральных законов над республиканскими и их прямого действия в республиках не получил безусловной поддержки у самого автора идеи межреспубликанского договора Я. Чарно-гурского. По его мнению, чешский политический истеблишмент не хотел, чтобы идея общей государственности словаков и чехов была проверена на жизнеспособность естественным ходом исторического процесса.

Он заявлял, что не видит разницы в том, каким образом будут осуществляться государством его функции (армия, внешняя политика, макроэкономическая стратегия) — федеративно, т.е. на принципах прямого действия или конфедеративно, когда принимаемые в центре решения должны будут утверждаться республиками (4). Я. Чарногурскому принадлежит также высказывание о том, что и ЧР, и СР должны получить столько суверенитета, сколько смогут «переварить». Позиция, весьма схожая с позицией, занимаемой рядом российских политиков в период «парада суверенитетов».

Словацким политическим силам не удалось занять единую позицию относительно будущности словацкого государства. Отсутствие единства мнений по этому вопросу проявилось в составленном представителями парламентских партий Словакии проекте Конституции Словакии (декабрь 1991). Первые проекты словацкой Конституции появились еще в 1990 г., а к маю 1991 г. их было, по крайней мере, шесть. В попытках их согласования и родился вариант, который нес на себе явные следы расхождений в трактовках вопросов государственного строительства различными политическими силами.

Гражданская демократическая уния—Общественность против насилия (ГДУ—ОПН), Демократическая партия, венгерские партии видели будущее словацкой государственности в рамках обновленной на демократических принципах чехословацкой федерации. Эту идею поддерживали также словацкие социал-демократы.

Xристианские демократы выступали сторонниками такого варианта словацкой конституции, который, в случае раздела государства, мог бы стать конституцией независимой Словакии. Как заявил заместитель председателя словацкого парламента Я. Клепач, «цель XДД — принять чистую конституцию Словакии, главными принципами которой будут государственный суверенитет Словакии и строительство единого государства "снизу", от республик»(49). Подобная философия государственного строительства предусматривала необходимость первоначального раздела Чехословакии на две национальные республики с последующим их объединением.

Следует отметить, что накануне выборов 1992 г. концепций словацкого национально-государственного самоопределения существовало, по крайней мере, две: а) популистская, т.е. основывающаяся на социально-демагогических заявлениях (Движение за демократическую Словакию, СНП); б) демократическая, в которой предусматривалось либе-

рально-демократическое государственное устройство и капиталистические производственные отношения. Сторонники последней находились в рядах Христианско-демократического движения (ХДД). Однако ближе к выборам 1992 г. ХДД отказалось от радикального национализма, сочтя, что раздел Чехословакии на два государства преждевременен и нанесет урон демократической направленности общественной трансформации Словакии. Оно изменило свои взгляды относительно необходимости конфедеративного устройства общего с чехами государства и осудило эту концепцию как «вредную для Словакии», поддержало идею федеративного устройства и сразу же поплатилось за свое «отступничество» расколом: из его рядов накануне выборов выделилось Словацкое христи-анско-демократическое движение, ставившее своей целью «завершение государственности Словакии».

Наиболее последовательно и открыто за выход из совместного с чехами государства выступали представители Словацкой национальной партии (СНП). Осуществление национальной эмансипации, укрепление национального самосознания словаков они связывали с независимым от чехов политическим и экономическим развитием, т.е. с новым государственным устройством, в основе которого лежал бы прежде всего национальный принцип. Последний признавалось необходимым внести в новую конституцию Словакии и оформить его как принцип верховенства республиканских словацких законов над общими чехословацкими. СНП выступала за немедленный выход Словакии из состава Чехословакии. Свою позицию по национальному вопросу СНП отстаивала последовательно, начиная с предвыборной кампании 1990 г. и вплоть до распада страны не без определенного успеха: по результатам парламентских выборов 1990 г. она получила места в обеих палатах Федерального собрания, а также была представлена в Словацком национальном совете; выборы 1992 г. позволили ей стать одной из сильнейших партий словацкого парламента. СНП не видела альтернативы полной и безоговорочной самостоятельности Словакии. «Страны Бенилюкса экономически связаны между собой, так же как и мы с Чешской Республикой, но все они — самостоятельные государства», — заявлял лидер СНП В. Мориц (51).

Позиции СНП разделяло Словацкое национально-демократическое движение (СНДД), так же как и СНП ставившее своей целью достижение государственной самостоятельности Словакии, и, прежде всего, в качестве суверенного международного субъекта.

Одновременно с появлением упоминавшегося выше проекта словацкой Конституции на обсуждение СНС была представлена Декларация о государственном суверенитете Словацкой Республики, подготовленная группой национально ориентированных словацких политических движений, в которую помимо СНДД входили инициативная группа «61 шаг к словацкой самобытности», общество словацкой интеллигенции «Корене», «Общество Л. Штура». Как подчеркивалось в Декларации, СР является суверенным государством, возникшим на основе неотъемлемого права словацкого народа на самоопределение, государственного характера его языка и суверенного права самостоятельно решать свою судьбу. В документе, в частности, говорилось о необходимости создания в Словакии собственной экономической системы, предусматривающей открытие национального словацкого банка и, если потребуется, введения своей валюты, а также создание своих вооруженных сил, органов государственной и общественной безопасности, конституционного суда. В Декларации указывалось, что Словацкая Республика свободно, добровольно и самостоятельно принимает решения о своем вступление в союзы с другими государствами и о выходе из них. В то же время в Декларации утверждалось, что ее принятие не является актом отделения СР от ЧР. Уязвимость подобного утверждения очевидна, так как отдельные части единого государства не могут быть субъектами международного права, как это предусматривалось в Декларации.

Позиция Движения за демократическую Словакию и его лидера В. Мечиара по национальному вопросу отличалась определенной динамикой. Краеугольным положением концепции ДЗДС по вопросам государственного строительства стало требование признания суверенитета Словацкой республики. В его программном заявлении (апрель 1991 г.) «Призыв к гражданам» указывалось: «Мы за суверенную, демократическую и процветающую Словакию. Поэтому выступаем за новое качество государственно-правового устройства страны на принципе двух суверенных и равноправных республик, что должно найти отражение в новых конституциях... Мы против развала единого государства чехов и словаков. Вместе с тем отвергаем стремление отказать Словацкой республике в естественном праве на суверенитет» (48, с. 17).

Летом 1991 г. ДЗДС держало курс на образование конфедерации двух республик, что в представлении лидеров этой организации не означало распада единого государства. При таком устройстве были бы созданы два государственных образования — Словацкая и Чешская респуб-

лики, которые стали бы носителями международного суверенитета. Часть компетенций для координации деятельности они могли бы передать общим органам. Это означало бы верховенство законов республик, федеральные законы действовали бы в ЧР и СР только в случае их одобрения национальными парламентами. Между двумя республиками был бы подписан государственный договор.

Отсутствие какого-либо результата в реформировании чешско-словацких отношений и разработке концепции будущего чехословацкого государственного устройства позволило В. Мечиару на сейме ДЗДС в марте 1992 г. заявить, что произошло ослабление взаимного доверия между чехами и словаками и начался распад государства. «Причиной этого является и кризис философии упорядочения словацко-чешских отношений. Мы отвергаем философию существования, основанную на страхе» (48, с. 18).

Для улучшения взаимных отношений Мечиар предложил следующие политические шаги: 1. Полностью отказаться от чехословакизма: и как от философской доктрины, и как от политической концепции и признать, что чехи и словаки два разных народа, с различными политической ориентацией, структурой экономики и социальными отношениями. 2. Определить сферы общих интересов, которыми могли бы стать: сохранение единого рыночного пространства и экономическое сотрудничество, совместное решение вопросов обороны в случае нападения, координация внешней политики. 3. Провозгласить суверенитет обеих республик и рассматривать его как предпосылку для более широкого международного признания. И если ранее ДЗДС отдавало предпочтение подписанию государственного договора, посредством которого ЧР и СР определили бы отношения между собой на основе своего суверенитета, то с весны 1992 г. ДЗДС высказывалось за одностороннее провозглашение суверенитета Словакии, принятие республикой своей конституции, предполагающей пост президента и проведение в Словакии референдума по вопросу о будущем Чехословакии (48, с. 20—21).

Анализ программных документов и высказываний лидера этой наиболее популярной словацкой партии позволяет проследить трансформацию взглядов от приверженности «свободной» федерации к признанию утверждения словацкой государственной независимости, далее к требованию установления конфедеративных отношений между Чехией и Словакией и в финале — к разделу страны.

Трудности переходного периода, переживавшиеся чехословацким обществом в 1990—1992 годах, обострили национальную самоидентификацию как словацкой, так и чешской сторон. Однако можно отметить, что ряд влиятельных политических партий продолжал отстаивать накануне выборов 1992 г. идею федерации как инструмента, обеспечивающего абсолютное единство действий на всем пространстве Чехословакии. Последовательно отстаивали понимаемое именно таким образом федеративное устройство Чехословакии представители Гражданской демократической партии. В их программе, однако, указывалось, что федерация, основанная на национальном принципе, является нестабильным образованием. Они предложили образовать федеративное государство, в основу которого был бы положен территориальный принцип. За федеративное государство выступала также и КПЧМ. При этом в ее программе указывалось, что полномочия республик должны определяться их национальным суверенитетом.

Углубление кризиса чехословацкой государственности непосредственно связано с выборами в Федеральное собрание ЧСФР в июне 1992 г. Бесспорным политическим лидером в Чехии стала ГДП, словацкие избиратели в своем большинстве отдали голоса ДЗДС. Но ни одна из партий, победивших на выборах, не обладала необходимым для принятия принципиальных решений большинством голосов.

Более того, по Конституции 1968 г., которая в демократических условиях превратилась в реальный действующий законодательный акт, 8% голосов депутатов Федерального собрания было достаточно, чтобы заблокировать принятие важнейших государственных законов. На практике это означало следующее. Федеральное собрание представляло собой двухпалатный парламент, состоявший из Палаты народа (150 депутатов, избираемых в соответствии с численностью чехов и словаков) и Палаты национальностей, в которой чешские и словацкие депутаты были представлены поровну, по 75 человек. Для принятия конституционных законов и закона о проведении референдума требовалось квалифицированное большинство, что составляло 3/5 от общей численности депутатов. Голосование проходило раздельно по палатам и закон вступал в действие после его утверждения обеими палатами. Другими словами, 31 депутат из национальной группы получал возможность блокировать принятие важнейших законодательных актов.

Выборы 1992 г. осложнили непростую политическую обстановку в стране. Уже на следующий день после их окончания 8 июня в Брно

начались переговоры между лидерами победивших партий В. Мечиаром и В. Клаусом по вопросам формирования федерального правительства и будущего страны в целом. А 14 июля 1992 г. на сессии парламента Словакии словацкое правительство выступило с программным заявлением, в котором говорилось о стремлении к формированию новых отношений с Чешской Республикой и созданию такой модели, при которой Словакия будет признана как субъект международного права. В этот же день правительство Чехии заявило, что в связи с тем, что в Словакии к власти пришли политики, стремящиеся к ускоренному достижению национального суверенитета республики и ее превращению в субъект международного права, оно обязуется принять необходимые меры по обеспечению существования Чешской Республики как самостоятельного государства в случае провала переговоров о государственном устройстве страны, юридического или фактического выхода Словакии из состава ЧСФР.

Хроника разъединения страны на два независимых государства, составленная по материалам информационных агентств, позволяет убедиться в обоюдном стремлении чешских и словацких политических элит к разделу общего государства.

21 января 1992 г. Федеральное собрание ЧСФР отвергло предложенные президентом В. Гавелом поправки к закону о референдуме, а также его проект новой конституции страны. 14 марта того же года на митинге в Братиславе был принят меморандум с требованием провозглашения государственной самостоятельности Словакии.

8 июня в Брно началась серия переговоров о будущем страны между лидерами победивших на выборах партий, а 19—20 июня в Братиславе на новой встрече представителей чешской и словацкой сторон были разработаны тезисы программного заявления правительства ЧСФР. В документе говорилось, что у нового кабинета министров — временный мандат.

24 июня в Братиславе было сформировано новое словацкое правительство во главе с В. Мечиаром, председателем ДЗДС. 2 июля приступил к обязанностям новый кабинет министров Чешской Республики во главе о В. Клаусом. В этот же день президент ЧСФР В. Гавел назначил новое правительство федерации, в котором впервые в чехословацкой истории на паритетной основе были представлены чешские и словацкие министры.

17 июля Словацкий национальный совет принял Декларацию о суверенитете Словацкой Республики, в которой говорилось о праве словацкого народа на самоопределение в соответствии со всеми международными договорами и соглашениями. По заявлению В. Мечиара, Конституция ЧСФР на территории Словакии действует до принятия Основного закона СР.

20 июля ушел в отставку с поста президента ЧСФР В. Гавел, переизбрание которого на пост президента Чехословацкой федерации было заблокировано в Федеральном собрании словацкими депутатами.

22—23 июля на встрече чешского премьер-министра В. Клауса и словацкого В. Мечиара в Братиславе определились позиции сторон: чешская сторона не принимала конфедерацию, а словацкая была не согласна с федерацией. Стороны пришли к соглашению о контролируемом разделе федерации на два государства, объявив, что они предоставят Федеральному собранию проекты законов о прекращении существования федерации и об определении механизмов раздела общего имущества.

26 августа в Брно на встрече В. Клауса и В. Мечиара была определена точная дата разъединения Федерации — 1 января 1993 г.

1 сентября словацкий парламент принял конституцию Словацкой Республики, а 1 октября 1992 г. она вступила в силу. Федеральное собрание ЧСФР, приняв соответствующие поправки к федеральной конституции, предоставило руководителям республик дополнительные полномочия: в полное распоряжение республик были переданы почта и железные дороги, право на проведение самостоятельной политики в средствах массовой информации, сохранение безопасности и порядка на их территории и расследование преступлений против государства. В ведении федерального правительства были оставлены финансы, экономика, международные связи, оборона и национальная безопасность, переработка и использование газа и электроэнергия, контроль за атомными электростанциями.

9 ноября чешский и словацкий премьеры В. Клаус и В. Мечиар одобрили проект Договора о добрососедстве, дружеских отношениях и сотрудничестве между Чехией и Словакией.

13 ноября парламент ЧСФР принял Закон о разделе имущества чехословацкой федерации между Чехией и Словакией. Основой механизма деления стали территориальный и пропорциональный принципы.

17 ноября Национальный совет Словакии и Чешский национальный совет приняли постановление к законопроекту Федерального собрания ЧСФР о прекращении существования чехословацкой федерации. Парламентарии рекомендовали в срочном порядке рассмотреть и принять документ, который законодательно закрепил бы распад единого государства чехов и словаков.

25 ноября парламент ЧСФР принял Закон о прекращении существования Чехословацкой федерации с 31 декабря 1992 г. Государствами — преемниками ЧСФР с 1 января 1993 г. стали Чешская Республика и Словацкая Республика. Вместе с федерацией перестали существовать и государственные органы федерального подчинения, вооруженные силы и органы безопасности. 9 декабря Европейское сообщество выступило с заявлением о готовности всех стран — членов ЕС признать обе республики.

Из представленной выше хроники процесса разъединения ЧСФР на два независимых государства можно, пожалуй, выделить два события, после которых этот процесс приобрел необратимый характер: отставка с поста президента ЧСФР В. Гавела и июльская встреча чешского и словацкого премьер-министров, окончательно определившая перспективы дальнейшего развития.

25 ноября 1992 г. Федеральное собрание ЧСФР с перевесом всего в три голоса приняло Закон о прекращении существования Чехословацкой федерации 31 декабря 1992 г. Государствами — преемниками ЧСФР с 1 января 1993 г. становились Чешская Республика и Словацкая Республика. Вместе с федерацией прекращали существование и государственные органы федерального подчинения, вооруженные силы и органы безопасности.

«Мыразошлись для того, чтобы стать ближе»1

Чехословакия разделилась. Вместо центральноевропейского государства средней величины, обладавшего вполне значимым экономическим и культурным потенциалом, способного играть свою геополитическую роль, возникли две небольшие «республички». Распад Чехословакии можно рассматривать, с одной стороны, как дестабилизирующий фактор в

1 Из выступления председателя НС П. Мигаша (53)

сложившейся системе международных отношений, с другой — как явление, способствующее поддержанию равновесия внутри отдельных субъектов международного права в отдельно взятой Словацкой Республике и в отдельно взятой Чешской Республике.

Как отмечалось выше, возникновению как чешского, так и словацкого государств предшествовало принятие парламентом ЧСФР федерального закона от 25 ноября 1992 г. о прекращении существования Чехословацкой федерации с 1 января 1993 г., в котором была зафиксирована процедура разъединения Чешской и Словацкой республик.

Принципы, структуры и механизмы государственности обеих стран были разработаны в недрах бывшей Чехословакии и не претерпели существенных изменений до настоящего времени. Государственно-правовые основы Чешской Республики закреплены Конституцией Чешской Республики, принятой Чешским Национальным советом 16 декабря 1992 года, которая действует и в настоящее время. По Конституции Чехия является парламентской республикой. Парламент занимает заметное место в системе органов управления и представляет собой высший законодательный орган страны, состоящий из двух палат: Палаты депутатов и Сената. Именно парламент выбирает президента из состава депутатов и утверждает правительство. Президентом ЧР становится кандидат, получивший простое большинство голосов в обеих палатах парламента. Если ни один из претендентов не набрал большинства голосов, то назначается второй тур выборов, в котором могут участвовать кандидаты, набравшие наибольшее число голосов в первом туре. Президент предлагает на утверждение парламенту председателя правительства, других членов кабинета, принимает их отставку. При определенных обстоятельствах он может распустить парламент или вернуть на доработку принятые парламентом законы за исключением конституционных. К компетенции президента относится назначение председателя Верховного суда. Однако чешский президент лишен права законодательной инициативы. Он также не может более одного раза предлагать от своего имени на утверждение парламенту кандидатуры премьер-министра и членов правительства. В том случае, если первоначально сформированное правительство не будет утверждено парламентом, нового премьер-министра президент назначает только по предложению председателя Палаты депутатов. В случаях невозможности исполнения президентом своих функций, их выполнение принимает на себя не только премьер-министр, но и председатель Палаты депутатов.

Суверенитет Словацкой Республики был провозглашен Словацким национальным советом еще до официального разъединения — 17 июля 1992 г. в Декларации о суверенитете СР. В настоящее время в стране действует конституция, принятая 1 сентября 1992 г. и вступившая в силу 1 октября 1992 г. Тот факт, что принятие словацкой конституции предшествовало распаду Чехословакии, наложил на основной закон страны определенный отпечаток. Принятая в момент пика борьбы за суверенитет и независимость, конституция Словакии является документом, пронизанным скорее пафосом этой борьбы, чем рациональностью и безукоризненной юридической логикой. Она значительно превосходит по объему конституцию Чешской Республики, так как в нее включен полный текст Хартии о правах человека.

Словацкая Республика по конституции является парламентской республикой. Однако, хотя в тексте конституции Национальный Совет (парламент) назван «единственным» законодательным органом, функции законодателя закреплены также и за референдумом. Решения считаются принятыми, если в референдуме участвовало больше половины зарегистрированных избирателей и больше половины участников референдума проголосовало «за». О проведении референдума объявляет президент Словацкой Республики на основании: 1) петиции не менее чем 350 тысяч граждан или 2) решения Национального совета. Конституция вносит некоторые ограничения в законодательные компетенции референдума: предметом его рассмотрения не могут быть основные гражданские права и свободы, налоги, государственный бюджет. Парламент может отменить принятое на основе референдума решение по истечении трех лет с момента его (референдума) проведения. По закону за парламентом закреплены также следующие сферы деятельности: принимать Конституцию, конституционные и иные законы; избирать президента страны и отправлять его в отставку; принимать решения о проведении референдума; выражать доверие (недоверие) правительству, контролировать его деятельность, утверждать программные заявления правительства, государственный бюджет, принимать решения об учреждении министерств и других структурных подразделений государственного управления, рассматривать вопросы внутренней, международной, экономической и социальной политики, избирать судей, в том числе председателя и заместителя председателя Верховного суда Словацкой Республики. Парламентские комитеты и сами депутаты, наряду с правительством, облада-

ют правом законодательной инициативы. В словацкой конституции предусмотрен однопалатный парламент, состоящий из 150 депутатов.

Правительство является высшим органом исполнительной власти страны. Председатель правительства назначается президентом из числа депутатов парламента. Это положение распространяется и на остальных членов правительства. В течение тридцати дней с момента своего формирования правительство обязано предоставить парламенту свое программное заявление и получить одобрение последнего. Правительство несет перед парламентом ответственность за свою деятельность, и в зависимости от ее результатов может получить от последнего выражение доверия или недоверия. И тогда президент отправляет правительство в отставку. Если председатель правительства сам подал или был отправлен в отставку, то все правительство обязано уйти в отставку. В отставку правительство отправляет президент в том случае, если парламент простым большинством голосов выразил правительству недоверие, или отказался выразить доверие.

Совершенно новым для Словакии институтом является президентство. Президентом может быть гражданин Словакии не моложе 35 лет. Его избирает Национальный совет сроком на пять лет 3/5 от своего состава. В словацкой конституции и президент, и правительство отнесены к органам исполнительной власти. При этом конституция определяет правительство как высший орган исполнительной власти. Однако анализ правомочий президента, закрепленных в конституции, и, прежде всего, его право назначать премьер-министра и остальных членов правительства, а также принимать их отставку, назначать референдум, быть главой вооруженных сил и государства позволяют предположить, что президент является самостоятельным конституционным актором в парламентской Словацкой Республике и независим от правительства. Это положение входит в противоречие с другими положениями конституции, например, об избрании президента только депутатами Национального собрания, об импичменте президенту в случае, если его деятельность направлена против сохранения суверенитета и территориальной целостности Словацкой Республики или против демократического конституционного строя Словакии. У президента нет также конституционных механизмов решения политического кризиса.

Распад единой Чехословакии положил начало формированию чешско-словацких межгосударственных отношений. Более 20 соглашений и договоров, подписанных двумя республиками нака-

нуне раздела ЧСФР, образовывали прочную базу для дальнейшего развития взаимных связей.

Межгосударственные договоры, заключенные между ЧР и СР осенью 1992 г., охватили почти все стороны общественной жизни. Подписанный между двумя странами Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве включал в себя механизм самых широких межгосударственных консультаций и основывался на принципе свободного перемещения граждан в обеих республиках. Договор был заключен сроком на 15 лет, в нем предусматривается возможность автоматического продления еще на пять лет.

Беспрецедентной являлась заключенная между республиками таможенная уния. Впервые таможенный союз был заключен не для того, чтобы устранить взаимные барьеры в торговле между государствами, а с целью сохранения режима свободного перемещения товаров и услуг между вновь образующимися суверенными государствами.

Между ЧР и СР был заключен также целый комплекс договоров о государственной границе. Совместной чешско-словацкой комиссии предоставлялось время для решения проблем обустройства пограничной зоны, строительства пограничных переходов и других необходимых на границе технических сооружений. Договор между ЧР и СР о взаимных обязательствах по обеспечению занятости населения закреплял право на свободное перемещение трудовых ресурсов из одного государства в другое, обеспечивал гражданам ЧР и СР свободу в выборе места работы на территории обоих государств и предоставлял нанимателям свободу найма рабочей силы независимо от ее гражданской принадлежности к ЧР или к СР. Соглашение между правительствами СР и ЧР в области образования предоставляли возможность гражданам СР и ЧР завершить начатое образование. Было также подписано специальное межправительственное соглашение о возвращении культурных ценностей. В нем предполагалось, что заботу о недвижимых исторических и культурных объектах, которые принадлежат одной республике, а находятся на территории другой, будет осуществлять государство, на территории которого они расположены.

Наиболее дискутируемым был вопрос о принципах раздела федерального имущества. Словацкая сторона выступала против применения исторического принципа раздела федеральной собственности, и чешская пошла ей навстречу в этом вопросе. Так, в конституционном законе о разделе

собственности между ЧР и СР от 13 ноября 1992 г. получили закрепление два принципа раздела федерального имущества: территориальный и по численности населения. Одним из ключевых был договор о валютном союзе. Он предусматривал в перспективе раздел валют и был рассчитан до лета 1993 г.

Однако соглашение между Чехией и Словакией о сохранении единой денежной единицы продержалось немногим более месяца. А в полночь с 7 на 8 февраля в СР и ЧР завершился переход от чехословацкой кроны к национальным валютам. Более того, с течением времени словацкая крона была девальвирована. Долгое время под угрозой находилось сохранение таможенного союза между Словакией и Чехией, существование которого постоянно критиковалось словацкими экономистами, полагавшими, что для Словакии более выгодным являлось установление зоны свободной торговли с Чехией.

Подписанный между двумя странами в 1992 году Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве предусматривал механизм широких межгосударственных консультаций. Однако до 1998 г. политические и экономические реалии развития отношений ослабляли десятилетиями формировавшиеся связи между чешским и словацким народами. В первые годы после раздела Чехословакии в обеих республиках у власти находились представители политических партий, руководство которых в лице В. Мечиара и В. Клауса принимало решение о прекращении существования общего государства чехов и словаков. Им было необходимо оправдать неизбежность произошедшего, что влекло за собой застой в отношениях между двумя странами. Более того с 1993 г. в своей внешней политике ЧР стала дистанцироваться не только от Словакии, но и от Польши и Венгрии. Став инициатором прекращения деятельности Вышеградской группы, она сосредоточила большую часть своих внешнеполитических усилий на западном, проатлантическом направлении. В то время как Словакия в начале первой половины 90-х годов пыталась учитывать в своем внешнеполитическом курсе и западную, и восточную составляющие. Официальные отношения между двумя частями когда-то единого государства можно было охарактеризовать как весьма сдержанные. После раздела страны в отношениях между двумя государствами возник так называемый «постразводный синдром»: на первый план вышли различия, а не общие черты. В 1994—1998 годах в обоих обществах сильны были проявления национализма: в ЧР — прозападного и изо-

ляционистского; в Словакии — «гейсловацкого» с античешским оттенком. Процесс отчуждения затронул и сферу экономического сотрудничества.

Тем не менее и в Чехии, и в Словакии всегда наличествовали силы, выступавшие за возрождение единой Чехословакии. Как мы уже указывали прежде, осуществление подобных планов представлялось нам нереалистичным. Маловероятна была также интеграция Чехии и Словакии в рамках двустороннего договора. В настоящее время сбывается наше предположение о том, что сближение этих двух государств в долгосрочной перспективе будет определяться созданием общеевропейского дома и укреплением сотрудничества этих стран в таких международных организациях как ЕС и НАТО.

Новый этап во внешнеполитических отношениях чехов и словаков начался после 1998 года, когда в результате парламентских выборов в обеих странах к власти пришли политики, обещавшие наладить чешско-словацкие отношения. Чешские социал-демократы во главе с Земаном и словацкая коалиция правых сил, возглавляемая Дзуриндой сумели чудесным образом решить почти все вопросы, отягощавшие отношения между двумя странами. Был произведен окончательный раздел общего имущества, расширен круг лиц, которым предоставлялось двойное гражданство, прекратились упреки в адрес друг друга на официальном уровне. Культурный обмен вырос до уровня, который не достигался и в прежнем общем государстве. Чешские туристы вновь открыли для себя красоты Словакии, а словацкая молодежь значимость бесплатного образования в чешских вузах.

Состояние чешско-словацких отношений в начале ХХ1 в. и политики, и аналитики характеризуют как исключительно хорошие, сердечные и добрые как на официальном, так и на неофициальном уровнях. Как заявил посол ЧР в СР В. Галушек, «в отношениях между нашими странами нет проблем. В настоящее время Словакия занимает второе место (за ФРГ) во внешнеторговом обороте ЧР, а после вступления наших стран в ЕС исчезли какие-либо барьеры — таможенные, налоговые, санитарные — на пути углубления и развития чешско-словацкого сотрудничества. Чешская промышленность примет участие в реализации крупных автомобилестроительных проектов в Словакии, значительный потенциал для развития сотрудничества существует в области транспорта и энергетики, малого и среднего бизнеса»(52).

Население Чехии в своем подавляющем большинстве — 89% — положительно оценивают отношения со Словацкой Республикой. При этом

34% опрошенных оценило их как «очень хорошие» и 55% как «скорее хорошие» (13). Аналогичная тенденция характерна и для словацкого общества. Словацкая сторона выражает заинтересованность в том, чтобы как можно больше словацких граждан получали высшее образование в Чехии и рассматривает их как резерв для углубления словацко-чешского сотрудничества (13).

Одинаково положительно оценивая состояние и перспективы взаимных отношений, чешское и словацкое население сходится и в выражении доверия к органам власти. 30% чехов и 29% словаков выражают доверие правительству; 31% и 32% соответственно — парламенту; 70% и 56% — местным органам власти. Под понятием «демократия» 51% чехов и 49% словаков понимает свободу, 12% чехов и 17% словаков - социальные гарантии и достойный уровень жизни, 14% чехов и 12% словаков — равенство перед законом и справедливость (37).

В отличие от словаков у населения Чехии нет отрицательного опыта реформирования социальной сферы и их больше всего волнуют проблемы безработицы (53%) и состояние морали, коррупция (34%). Их восточные соседи более всего обеспокоены низким уровнем жизни и отсутствием социальных гарантий (77%), безработицей (59%) и состоянием здравоохранения (34%) (37). В настоящее время ВВП, приходящийся на 1000 жителей, в Словакии на 15% ниже, чем в ЧР, как и 12 лет назад в 1989 г. За 12 лет цены в Словакии выросли в 4,1 раза, в Чехии — в 3,8 раза. Средняя заработанная плата в Словакии на 15% ниже, чем в ЧР.

В начале XXI в. по данным ООН Чехия и Словакия находятся на 33 и 35 местах соответственно (из 162 стран) по качеству жизни1 (32). Приводимые ниже данные свидетельствуют о том, что обе республики за прошедшее с момента раздела страны время в основном сохранили имевшиеся между ними различия.

Макроэкономические показатели в СР и ЧР в 2004 г.(5).

Показатели Чехия Словакия

Рост ВВП 4% 5,5%

1 Качество жизни включает в себя следующие показатели: здоровье нации, уровень образования, величину реальных доходов населения. — Прим. авт.

Инфляция 2,6% 7,4%

Безработица 8,3% 18%

Бюджетный дефицит 3,0% ВВП 3,3% ВВП

Внешний долг 36,8% ВВП 50,9% ВВП

Объем зарубежных инвестиций 100 млрд. чешских крон 27 млрд. словацких крон

Рост реальных зарплат 3,7% 2,5%

Численность населения 10220 чел. 5380 чел.

Перспективы чешско-словацких отношений напрямую связаны с вступлением этих стран в ЕС, которое не только снимает ряд барьеров, но и выдвигает новые требования. «Чтобы сохранить чешско-словацкие отношения на уровне начала ХХ1 в., надо будет приложить немало усилий, — отметил известный историк В. Пречан. — Круг партнеров значительно расширился и предложений о сотрудничестве стало больше. Поэтому обеим сторонам надо будет прикладывать значительные усилия, чтобы остаться "интересными" друг другу и развивать далее экономические и культурные связи» (25).

Однако сотрудничество между чехами и словаками не ограничивается только лишь рамками ЕС. В начале второго десятилетия чешской и словацкой государственной самостоятельности у них возрождается чувство центрально-европейской принадлежности. Словакия и Чехия, Венгрия и Польша, интегрируясь в Европейский союз, выражают политическую волю к сохранению духа Вышеграда.

Список литературы

1. Butora M., Butorova Z. Slovakia: The identity challenges of the newly born state // Social research. - N.Y., 1993. - Vol. 60, N 4. - P. 705-736.

2. Chovanec J. Predpoklady a podminky vzniku samostatnej Slovenskej republiky // Pravny obzor. - Br., 1997. - Roc. 80, N 6. - S. 577-590.

3. Carnogursky J. Proqramove vystoupeni. 23.25. - Br., 1991. - C. 6 - S. 4.

4. Carnogursky J. Vizia spolocnoho statu Slovakov a Cechov // Literarni tyzdennik. — Br., 1992. — N 1. — S. 2.

5. CR a SR po roku 1993 //http://www.czsk.net/dotyky/12_2001/

6. XXVII zjazd KSSZ a XVII zjazd KSC o rozvoji narodnostnych vztahov v Sovietskom Svaze a Ceskoslovensku. - Br., 1986. - 82 s.

7. Dedek O. The break-up of Czechoslovakia: an in-depth economic analysis. - Aldershot, 1996. - 218 p.

8. Deset prazskych dnfl (17— 27 listopad 1989). Dokumentace. — Pr., 1990. - 672 s.

9. Dokukil M. Ethnik unity and diversity in Czechoslovakia // International social science review. - Winsfield, 1992. - Vol. 67, N 2. - P. 76—86.

10. Grospic J. Ceskoslovenska federace. - Pr., 1972. - 708 s.

11. Hilde P.S. Slovak nationalism and the break up of Czechoslovakia // Europe - Asia studies. - Glasgow, 1999. - Vol. 51, N 4. - P. 647—665.

12. Hrnko A. Ako s nazvom nasho statu? // 23.25. - Br., 1990. - C. 4. - S. 5.

13. Jicinsky J. Mnohe je uz jasnejsi //http://www.czsk.net/dotyky/8_2004/

14. Jirsova A. Po rozvodu // Statni sprava. - Pr., 1992. - N 49. - S. 7, 9.

15. K vyboram 1990. Programm KSC. - Letak.

16. Kucera M., Pavlik Z. Czech and Slovak demography // The end of Czechoslovakia. -Budapest, 1997. - P. 15—40.

17. Kunstat D. Verejne mineni a vztahy CR k okolnim zemim // Nase spolecnost. - Pr., 2003. - N 1—2. - S. 2—7.

18. Leska V. Budoucnost cesko — slovenskych vztahfl prizmatem evropske integrace // Mezi-narodni vztahy. - Pr., 1996. - N 1. - S. 68— 75.

19. Machacek J. Federace jako nadstavba // Respekt. -Pr., 1991. - N 13. - S. 1, 2.

20. Machonin P. Cesko — slovenske vztahy ve svetle dat sociologickeho vyzkumu // Dnesni krize cesko — slovenskych vztahfl. - Pr., 1992. - S. 91-109.

21. Musil J. Jntroduction // // The end of Czechoslovakia. - Budapest, 1997. - P. 1—15.

22. Musil Y. Czech and Slovak society // The end of Czechoslovakia. - Budapest, 1997. -P. 77—97.

23. Nazory na vztahy narodov a narodnosti CSSR. IVM: Zaverecna sprava z vyzkumu. - Pr., 1990. - C. 89/6. — 42 s.

24. Olson D.M. Dissolution of the state: Political parties and the 1992 election in Czechoslovakia // Commun. a. post-communist studies. - Los Angeles, 1993. - Vol. 26, N 3. - P. 301-314.

25. Precan V. Projev na 1. veceru cesko-slovenské vzajemnosti // http: //www.senat.cz/ASCII. en. cgi/zajimavost/precian

26. Pruha V. Economic development and relations, 1918—89// The end of Czechoslovakia. — Budapest, 1997. - P. 40 — 77.

27. Ramet S.P. The reemergence of Slovakia // Nationalities papers. — N.Y., 1994. — Vol. 22, N 1. — P. 99—117.

28. Rosko R. Slovenská otazka v sest'desiatomosmom a dnes // Sociologia. — Br., 1992. — Roc. 24, N 1—2. — S. 31—35.

29. Rossler I. Kdo na koho doplaci // Tvorba. — Pr., 1990. — N 16. — S. 6, 7.

30. Rupnik J. The international context // The end of Czechoslovakia. — Budapest, 1997. — P. 271—279.

31. Rychlik J. Cesko-slovenské vztahy a rozpad Ceskoslovenska // Slovanské historické studie XIX. — Pr., 1993. — S. 71—103.

32. S Ceskom stale prehravame — aj v ekonomike //http://www.czsk.net/svet/ clanky.

33. S premierami CR a SR po summite NATO// http://www.czsk.net/dotyky/12_2002/.

34. Saradin P. Ceská otazka rozdeleneho Ceskoslovenska //http://www.czsk.net/dotyky/8_2003/.

35. Sbírka zákonfl. — C.541/1991. — Pr., 1991. — S. 3250.

36. Slama J. Parlamentní volby 1935, 1946, 1990 — ne pouze historie // Sociologicky cásopis. — Pr., 1990. — C. 2. — S. 184—199.

37. Slovaci sa boja o socialne jistoty, cesi kriminality //http://www.czsk.net/dotyky/3_2005/.

38. Spidl V. Slovensko je mi blizke //http://www.czsk.net/dotyky/8_2002/.

39. Statistická rocenka CSFR. 1999. — Pr., 1992. — 769 s.

40. Suda Z. Slovakia in Czech national consciousness // The end of Czechoslovakia. — Budapest, 1997. — P. 106—128.

41. Szayna T.S. The breakup of Czechoslovakia: some thoughts about its implications//The polish guarterly of international affairs. — W—wa, 1993. — Vol. 2, N 1. — P. 55—72.

42. Vaculik L. Nase slovenská otazka // Lidové noviny — Pr., 1990 — C. 5. — S. 1, 3.

43. Vysny P. Slovakia: the Scotland of Central Europe? // Coexistence. — Glasgow, 1992. — Vol. 29, N 2. — S. 137—145.

44. Wolcik Sh. L. The politics of ethnicity in post —Communist Czechoslovakia // EEPS: Eastern Europ. politics a. soc. — Berkeley, 1994. — Vol. 8, N 1. — P. 153—188.

45. Zak V. The velvet divorce — institutional foundations // The end of Czechoslovakia. — Budapest, 1997. — P. 245—271.

46. Zatkuliak J. Realizacia Ustavneho zakona o ceskoslovenskej federacii od oktobra 1968 // Hist. cas. — Br., 1992. — Roc. 40, N 3. — S. 356—369.

47. Zit v spolocnom state. Navrh Dohody CNR a SNR // Cas. — Br., 1991. 14.05. — S. 1, 4.

48. Бескромный В. Словакия перед выборами расстановка политических сил. // Компас. — М., ИТАР—ТАСС, 1992. — № 32. — С. 17—21.

49. Вести Европы / ИТАР-ТАСС: Сер. «СЕ». - М., 1991. - 25 июня. - С. 9.

50. Вести Европы / ИТАР—ТАСС: Сер. «СЕ». - М., 1991. — 10 июня. - С. 7.

51. Вести Европы / ИТАР—ТАСС: Сер. «СО». - М., 1991. — 24 марта. - С. 13.

52. Интервью с послом ЧР в СР В. Галушкем //http://www.czsk.net/dotyky/2_2005/

53. Интервью с Председателем НС СР Йозефом Мигашем //http://www.czsk. net/dotyky/11_2001/

54. Марьина В.В. Чехословакия от многонационального к двунациональному государству. 1944-1948 гг.// Славяноведение. - М., 2001. - N 5. — С. 36—56.

55. Фирсов Е.Ф. Опыт демократии в ЧСР при Томаше Масарике: коалиционный плюрализм (1928—1934). - М., 1997. - 201 с.

56. Фирсов Е.Ф. Эволюция парламентской системы в Чехословакии в 1920-е годы. - М., 1989. - 140 с.