CC BY
72
УДК 338.22.021.1
ЧАСТНЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ И ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
Я.И. Пагис
Рассмотрены проблемы формационных преобразований в России, понятие «азиатский способ производства» и влияние этого способа на строительство социалистического хозяйства и переход к рынку. Показаны институциональные причины кризисных явлений в российской экономике в период перехода к рынку и определены задачи государственного регулирования в социально-экономической сфере.
Ключевые слова: экономическая формация, азиатский способ производства, бюрократия, модернизация, государственное регулирование.
Переход к рынку, начавшийся в конце 80-х годов и вылившийся в распад СССР и радикальное реформирование экономики, до настоящего времени не нашел адекватного политэкономического отражения. Нет ясности в вопросе трактовки произошедших перемен в общественном и экономическом устройстве страны. Совершенно очевидно, что 25 лет рыночных преобразований не привели общество к консенсусу в оценке этих преобразований. Более того, можно говорить о росте недовольства и кризисе системы. Авторы статьи «Какая модернизация и какой капитализм нужны сегодня России?», полагают, что у современного российского капитализма нет исторической почвы, поэтому невозможно «сделать общие выводы о путях перехода к капитализму» [9. с.7]. К этому выводу авторы приходят, опираясь на широко известный труд Ф. Броделя [1].
Бродель отметил, что как система капитализм сложился в европейских средиземноморских городах-государствах: «Я согласен с Марксом, писавшим..., что европейский капитализм (он даже говорит - капиталистическое производство) зародился в Италии в XIII в.[1, с.51].
Но кроме мира с зарождающимся новым экономическим укладом, в Индии в империи Великих Моголов, в Китае, в Иране, в Османской империи и Московском государстве существовали другие миры-экономики. Здесь «мы находимся - пишет Бродель, - перед лицом управляемой экономики (command economy), если следовать за Джоном Хиксом, или азиатского способа производства, если пользоваться. толкованием Маркса» [1, с.49].
Этот способ производства, описанный Марксом, в советский период сознательно замалчивали, хотя марксизм был объявлен теоретической основой теории и практики социализма. Необходимо заметить, что еще
при жизни Энгельса развернулась борьба между различными социалистическими течениями, каждое из которых предъявляло претензии на истинность. «У материалистического понимания истории имеется теперь множество таких друзей, для которых оно служит предлогом, чтобы не изучать историю. Дело обстоит совершенно так же, как тогда, когда Маркс говорил о французских «марксистах» конца 70-х годов: «Я знаю только одно, что я не марксист», - пишет Ф. Энгельс. Далее он отмечает, что «у многих немцев из молодого поколения фразы об историческом материализме (ведь можно все превратить во фразу) служат только для того, чтобы как можно скорее систематизировать и привести в порядок свои собственные, относительно весьма скудные исторические познания (экономическая история ведь еще в пеленках!) и затем возомнить себя великими» [11].
Приближение 100-летия Великой Октябрьской революции вызвало появление ряда статей, посвященных этому событию и анализу социалистического и постсоциалистического развития России. В. Колбановский пишет: «Октябрьская революция была отрицанием частной собственности, отрицанием социальных институтов традиционного общества и капиталистического. Но в процессе самой Октябрьской революции складывается кентавр-система - социалистическая по форме, глубоко традиционалистская, насильническая, частнособственническая - по содержанию. Складывается объективно в силу логики вещей независимо от воли сознания ее участников и субъективно в результате деятельности сталинской "верхушки", ее термидорианских устремлений. Такая кентавр-система есть "отрицание" Октябрьской революции. Это "отрицание отрицания" с неизбежностью приводит к восстановлению (правда в "превращенных", замаскированных и завуалированных формах) родовых черт, характеристик и институтов традиционализма и капитализма - в первую очередь универсального отчуждения народа от власти и абсолютного господства бюрократического самодержавия (партократии)» [3, с.48].
В другой статье в этом же журнале события 1917 года рассматриваются как следствие неудачной модернизации, как плоды «прогрессивных социальных изменений в обществе, последствие предоставленной экономической и гражданской свободы огромной массе прежде бесправных людей, результат развития рыночной экономики и невероятного прежде роста потребностей и ожиданий» [8, с.38]. Это явление описано П. Штомпкой, указавшим, что «прогрессивные по своей сути изменения, имеющие позитивные результаты, обнаруживают свою негативную сторону именно в силу того, что являются изменениями, что нарушают установившийся стабильный порядок, прерывают непрерывность, нарушают равновесие, ставят под сомнение или лишают смысла прежнее привычки» [10].
Страшный по своей разрушительной силе революционный взрыв довольно точно предсказал в 1843 году А. де Кюстин, написавший, что «через пять десятков лет ... в России свершится революция куда более
страшная, чем та, последствия которой до сих пор ощущает европейский Запад», имея в виду Великую Французскую революцию. Он отметил, что элита нации - дворяне - не выполняет своей функции участвовать в государственном управлении: «Чем заняты русские дворяне? Они обожают императора и становятся соучастниками его злоупотреблений, дабы по-прежнему угнетать крестьян, которых они будут истязать до тех пор, пока их кумир не вырвет кнут из их рук (заметьте, что кумир этот ими же и сотворен)» [5, с.192].
Необходимо отметить генетическую связь «азиатского способа производства» и социализма, где власть сосредоточивается в руках бюрократии. Первыми об этом стали писать социалисты-анархисты Прудон, Бакунин, Кропоткин. В «Этике» Кропоткин писал: «Государство - это покровитель крепостного права, покровитель мироедства, заступник хищничества, защитник собственности, основанной на захвате чужой земли и чужого труда! Тому, у кого ничего нет, кроме рук и готовности работать, тому нечего ждать от государства» [4, с.448-449].
Глубокий анализ власти советской бюрократии сделал М. Вослен-ский в знаменитой книге «Номенклатура». В ней он писал: «Маркс, очевидно, подметил некую загадочную связь между "азиатским способом производства" и социализмом. Почему Ленин, объявивший учение Маркса догмой, ему противоречит? Потому что за год своего пребывания у власти он понял: опасно признать, что уже в далеком прошлом существовала система, в которой все было «национализировано», а господствующим классом была бюрократия»[2].
Советский социализм никогда не был государством рабочих и крестьян, это был государственный капитализм, с монопольной властью партийной бюрократии. Это отметил еще в 30-е годы Н. Лосский: «Под видом коммунизма в советской России осуществлен на самом деле деспотический государственный капитализм, система капитализма наиболее страшная потому, что при ней множество конкурирующих капиталистов заменяются одним капиталистом, от эксплуататорской тирании которого уйти никуда нельзя потому, что он обладает всеми средствами государственного принуждения» [6, с.57].
Крах советского социализма был ничем иным, как крахом советской номенклатурной системы управления. Необходимо заметить, что освобождение крестьян от крепостной зависимости и проведение широких либеральных реформ, начавшихся в 1861 году, произошло не от того, что власть стала думать об облегчении жизни самого многочисленного и самого угнетенного класса, а из-за кризиса всей системы управления и провалов в экономике. Он проявился в неожиданном для власти поражении в Крымской войне и загадочной и скоропостижной смерти Николая I.
Анализ рыночных преобразований в России показывает, что реформы 90-х гг. были вызваны кризисом системы, которая уже не могла от-
вечать на вызовы времени. Однако это вовсе не означало, что старая элита и старые стереотипы поведения и управления умерли вместе с СССР. Французский журналист Виктор Лупан писал в начале нулевых годов: «После падения коммунизма, когда все, или почти все, было перевернуто в стране, советские структуры прогрессивно восстанавливались, как если бы они подчинялись закону "социальной регенерации", согласно которому при разрушении данной системы, но с сохранением ее человеческого материала и геополитического контекста, новая система будет подражать исчезнувшей... В посткоммунистической России "Кремль", как называют президентский аппарат, это современное воплощение (реинкарнация) Центрального Комитета (ЦК КПСС)» [7, с. 139-140].
Неясность пути связана с непониманием сущности общественноисторического процесса на идеологическом уровне: марксизм - отвергнут, а замена не найдена. В статье говорится: «Экономику России и сейчас называют капиталистической не просто потому, что у нас есть капиталисты и капиталистические предприятия, рынок, а скорее потому, что она отрицает социалистическую форму хозяйствования. Социализм у нас строился как антикапитализм, капитализм формируется как антисоциализм с неолиберальной риторикой при наличии капиталистических монополий» [Ф. с.10]. В заключение статьи авторы отмечают два пафоса: «пафос справедливости и пафос красоты, которые сменяют друг друга посредством обнаружения недостатков друг друга. Советский Союз наполнял пафос справедливости, вскормленный революцией. Постсоветская Россия питалась пафосом красоты, возможностей лучшей, спокойной, более богатой жизни, в которую сначала оказались готовы поверить миллионы. Этот маятник истории бросает народы то в одну, то в другую стороны. Нам нужна Модернизация, подобная Реформации - способная преобразить не только техникоэкономическую сферу, но и общество в целом и привести на историческую сцену нового героя эпохи постсоциалистического капитализма. Но и капитализм нам нужен не только эффективно-продуктивный, но и цивилизованный, и, прежде всего, социально-справедливый» [9. с.11-12].
Мечтать о хорошем - не запретишь. Однако неплохо бы под мечты подвести реальную базу. Материальной основой жизни является экономика, которая проявляется через экономические интересы людей. Экономический эгоизм направлен на достижение максимума эффекта при минимуме затрат. У разных людей этот эгоизм проявляется по-разному: в повышении образования и квалификации, в увеличении производительности своего труда, в поступлении на государственную службу, в изобретательстве и предпринимательстве, в обмане, мошенничестве и грабеже. С тремя последними формами обогащения борются с помощью полиции. Но есть еще одна форма удовлетворения материальных интересов - жить за счет труда других: эксплуатации человека человеком. Такой паразитизм в отличие мошенничества и грабежа не является уголовным преступлением
и даже не осуждается морально. В советском курсе политэкономии говорилось о трех общественных формациях: рабовладельческой, феодальной и капиталистической. Они рассматривались как системы, основанные на эксплуатации человека человеком, на смену которым должен прийти свободный от эксплуатации социализм.
История экономики СССР показывает, что мобилизационная экономика, давшая власть партократии, не выдержала испытания миром. Предпринятая Горбачевым попытка реформирования системы закончилась неудачей из-за отсутствия достаточной поддержки групп интересов. Задуманный им переход к рынку в принципе не должен был лишить бюрократию ее власти и привилегий, но не все ее представители это понимали, хотя в органах власти были люди, тяготившиеся старой системой, а многие в новых условиях надеялись получить гораздо больше, чем давала им старая система. Сломать старую систему хотели представители теневого и криминального бизнеса, которым надоело жить под постоянной угрозой уголовного преследования, и связанные с ними коррумпированные чиновники. Коллапс экономики и крах идеологии ослабили власть партийного центра. Он лишился возможности решить в свою пользу конфликт между ним и элитами национальных республик. В конечном счете, это и привело к распаду СССР.
При Ельцине в России стали строить капитализм, этот процесс шел в условиях глубочайшего системного кризиса и гиперинфляции. В 1991-93 гг. он вылился в борьбу за власть разных групп вчерашней номенклатуры, как жесткий конфликт между президентом и Верховным Советом. Победа Ельцина закончилась примирением сторон. В этом смысле революция 90-х принципиально отличалась от октября 1917 года. Тогда победители физически истребляли представителей побежденного класса, а в 1994 году победившей бюрократии незачем было уничтожать проигравших коллег. Все подследственные по путчу ГКЧП и событиям 1993 года были амнистированы, возвратились к нормальной жизни и даже получили высокие должности в органах государственной власти. Например, В.А. Стародубцев несколько лет был губернатором Тульской области.
При всех эксцессах и бедах, обрушившихся на страну в 90-е годы, к концу века экономика России вышла на стабильный рост, возник мелкий, средний и крупный бизнес, но он во многом был связан и зависим от органов власти. Стабилизация экономического и социального состояния в начале нулевых годов стала сигналом бюрократии к возврату всей полноты экономической власти в свои руки.
Россия постепенно превратилась в страну монополий, от гигантов вроде Г азпрома до мелких коммунальных контор на муниципальном уровне. Бюрократия стала делить предпринимателей на своих и чужих, привлекая для проведения акций устрашения и захвата чужого бизнеса силовые структуры и даже бандитов, крайним проявлением этой практики стала
станица Кущевская.
Таким образом, можно говорить о наличии разных экономических интересов групп населения, которые проявляются и в экономической, и в политической сфере. Задача государственного регулирования заключается в сглаживании противоречий, недопущении перехода их в форму острых социальных протестов, противодействии коррупции, монополизации рынков и злоупотреблениям, возникающим вследствие естественного или искусственного доминирования.
Объективно, сегодня власть гораздо больше считается с интересами капитала, чем народа, поскольку добилась определенной независимости от последнего. Однако долго сохранять такое положение будет невозможно. Это обстоятельство говорит о необходимости реформирования политической системы, чтобы способствовать переходу от капитализма, основанного на азиатской форме производства, к капитализму «с человеческим лицом».
Список литературы
1. Бродель Ф. Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм,ХУ-ХУШ вв. Пер.с фр. Л.Е. Куббеля. М.:Прогресс,1992. 680 с.
2. Восленский М.С. Номенклатура. М.: «Захаров», 2005.640 с.
3. Колбановский В.В. Как нам быть с Великой Октябрьской революцией? // Социс. 2013. №10. С.40-50.
4. Кропоткин П.А. Этика. М.: Политиздат, 1991. 496 с.
5. Кюстин А. Россия в 1839 году: В 2 т. М.: Терра, 2000, Т.1. 640 с.
6. Лосский Н.О. Свобода и хозяйственная демократия // «Новый град» Прага. 1932. № 3. С.54-59.
7. Лупан В. Русский вызов. Пер. с фр. М.: ТЕРРА, 2001. 288 с.
8. Миронов Б.Н. Русская революция 1917 года как побочный продукт модернизации // Социс. 2013. №10. С.29-39.
9. Федотова В.Г., Колпаков В.А., Федотова Н.Н. Какая модернизация и какой капитализм нужны сегодня России?» // Вопросы философии. 2013. №10.С. 3-12.
10. Штомпка. П. Социология. Анализ современного общества. Пер. с польск. С.М. Червонной. М.: Логос, 2005. 664 с.
11. Энгельс Ф. Письмо Энгельса к Конраду Шмидту (5.08.1890г.). Пер. с нем. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, изд. 2, т. 37, С. 370-372.
Пагис Яков Израилевич, канд. экон. наук, доц., yagis51@mail.ru, Россия, Новомосковск, НИ (ф) РХТУ им. Д.И. Менделеева
The problems of formational transformations in Russia, the notion of “the Asian way of production” and the influence of this way on the socialist economy construction and the movement towards the market system have been researched. Institutional causes of the crisis
in Russian economy during the market transformation have been shown and the tasks for the state regulation in the social economic sphere have been established.
Key words: economical formation, Asian way of production, bureaucracy, modernization, state regulation.
Pagis Yakov Izrailevich, candidate of economics, docent, pagis5I@mail.ru, Russia, Novomoskovsk, The Novomoskovsk’s Institute (subdivision) of the Mendeleyev Russian Chemical- Technological University
УДК 330.3
МАЛЫЙ БИЗНЕС - РЕТРОСПЕКТИВА И ТЕНДЕНЦИИ
РАЗВИТИЯ
Л.М. Эррера
Анализируются история развития малого предпринимательства России с восьмидесятых годов двадцатого века и по настоящее время, а также тенденции отраслевого дисбаланса по численности малых предприятий. Даются практические рекомендации по разработке программ поддержки малого предпринимательства.
Ключевые слова: малый бизнес, отраслевая структура малого бизнеса, программа поддержки малого бизнеса.
В настоящее время экономика России стремится к тому, чтобы привлечь потенциал малых предприятий для повышения ее эффективности.
Для создания необходимой структуры знания о реальной ситуации и динамике процессов в малом предпринимательстве необходимо проанализировать тенденции в его развитии.
Известно, что оптимальное функционирование рынка достигается при сбалансированном развитии его структурных звеньев не только по вертикали, но и по горизонтали, а также с точки зрения наиболее рационального сочетания организационно-правовых структур, отличающихся по размерам производства.
Анализ долговременных тенденций экономического роста в развитых странах показывает, что повышение уровня концентрации, увеличение размеров предприятий, единичной мощности оборудования наиболее выражено в период экстенсивного развития экономики. В период интенсификации появляется тяготение к малым и средним предприятиям на основе сокращения разрыва в уровнях эффективности по всем параметрам по сравнению с крупными предприятиями.
