CC BY
33
янии с православием мусульманская школьная система демонстрировала свою эффективность и популярность в народе благодаря тому, что формировала в воспитанниках твердую религиозную убежденность [Очерки истории... 2001: 72].
Деятельность буддийского духовенства, с одной стороны, способствовала сохранению национальной культуры, с другой — была связана с самым многочисленным слоем привилегированной части населения в Калмыкии. Естественно, что влияние буддийского духовенства на местное население было колоссальным. Российское правительство достаточно трезво оценивало силу калмыцкого духовенства. Царское правительство, местные власти и даже высшие представители православной церкви проводили линию на сотрудничество с высшим калмыцким духовенством, считая это важным фактором общегосударственной политики.
Источники
Национальный архив Республики Калмыкия (НА РК). Ф. И-9 — Управление калмыцким народом (1836-1917 гг.). Оп. 1, 5.
Литература
Бакаева Э. П. Буддизм в Калмыкии: историко-этнографические очерки. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1994. 127 с.
Горохов В. М., Рождественский Б. П. Развитие народного образования в Татарской АССР. Казань:
Татар. ин-т усоверш. учителей, 1958. 80 с.
Иванов А. Е. Высшая школа России в конце XIX — нач. XX вв. М.: Ин-т истории СССР, 1991. 392 с.
История Марийской АССР. Т. 1. Йошкар-Ола: Марий. кн. изд-во, 1986. 300 с.
История Мордовской АССР. Т. 1. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1979. 320 с.
Куршева Г. А. Общество, власть и образование в России в конце XIX — первой половине XX в. (на примере Мордовского края): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Чебоксары, 2007. 50 с.
Львовский Н. Образование при хурулах // Православный благовестник. 1893. № 2. С. 25-29.
Народы Поволжья и Приуралья. Коми-зыряне. Коми-пермяки. Марийцы. Мордва. Удмурты. М.: Наука, 2000. 579 с.
Нефедьев Н. А. Подробные сведения о волжских калмыках, собранные на месте. СПб.: Тип. К. Крайя, 1834. 277 с.
Орлова К. В. История христианизации калмыков: середина XVII — начало XX вв. М.: Вост. лит., 2006. 207 с.
Очерки истории образования и педагогической мысли в Мордовском крае (середина XVI — начало XX в.) / Росс. гуман. науч. фонд; МГПИ им. М. Е. Евсевьева; под ред. чл.-корр. РАО Е. Г. Осовского; сост. С. В. Грачев. Саранск: Тип. «Красн. Окт.», 2001. 208 с.
Рашитов Ф. А. История татарского народа. Саратов: Регион. приволжск. изд-во «Детская кн.», 2001. 287 с.
Саматова Ч. X. Школьная политика самодержавия в отношении татар-мусульман во второй половине XIX — начале XX вв. (на примере Казанского учебного округа): автореф. дис. . канд. ист. наук. Казань, 2010. 27 с.
УДК 347.97 (470.46)«1945»
ББК 67.623
ЧАСТНОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО И БОРЬБА ГОСУДАРСТВА С НИМ В 1945-1953 гг. (на материалах Нижнего Поволжья)
С. А. Федин
Поддержка малого и среднего бизнеса является одним из перспективных направлений развития российской экономики в настоящее время. Однако на протяжении десятилетий существования Советского государства частный сектор в экономике рассматривался как враждебная целям социалистического общества структура, которая подлежала ликвидации.
С окончанием Великой Отечественной войны частный сектор как параллельная экономика продолжал процветать, вызывая неудовольствие властей. Как выразился Н. В. Романовский, частник был для госу-
дарства постоянным источником беспокойства (ср.: «„О крупных извращениях в отношении частника...“, „О проникновении частника в кооперацию и предприятия местной промышленности“, — эти постановления властей свидетельство проторыночных настроений и экономических установок отдельных групп и лиц, стимулируемых неспособностью системы на институциональном уровне удовлетворять повседневные запросы людей в продовольствии, одежде, жилье, медицинском обслуживании, городском транспорте и т. д.» [Романовский 1998: 38]).
Обращаться к частнику потребителей заставляли длительные сроки и низкое качество выполнения работ в мастерских артелей промкооперации. Выполнение же заказов частниками производилось быстрее, дешевле и качественнее. Нерегистрируемая деятельность давала возможность обойти уплату налогов, что позволяло им значительно снижать стоимость товаров и услуг по сравнению с промартелями [Чуваев 2009: 197]. В результате многие потребители делали свой выбор в пользу частников.
Сначала прокуратура не видела в их нелегальной деятельности ничего предосудительного. Однако в 1946-1947 гг. Генеральной прокуратурой СССР было направлено в секретариат ЦК ВКП(б) несколько докладных записок о ситуации в кооперации и местной промышленности, где утверждалось, что на предприятиях легкой промышленности, в кооперативной и государственной торговле процветала незаконная частная предпринимательская деятельность. Следовательно, одну из главных причин недостатков в работе указанных учреждений партийные и советские органы увидели в развитии частного предпринимательства.
Борьба с частниками в Нижнем Поволжье началась в ноябре 1947 г. в Саратовской области после приказа Министерства торговли СССР «Об извращениях в торговле и производственной деятельности торгующих организаций». В ходе массовых проверок магазинов и ларьков, предприятий общественного питания и бытового обслуживания, организованных главными инспекторами по торговле в г. Саратове и области, были обнаружены случаи «проникновения частников в государственные организации» и использования их в своих интересах [ГАНИ СО. Ф. 594. Оп. 2. Д. 273. Л. 76-80].
Главными видами частнопредпринимательской деятельности в Саратовской и Астраханской областях считались организация производства на частных квартирах (что позволяло уйти от контроля налоговых служб), допуск частной собственности на основные средства производства и получение в связи с этим дополнительной выручки, применение наемного труда в кооперативах, скупка на рынках фондовых товаров, похищенных с государственных предприятий, перепродажа материалов по повышенным ценам и т. п. [Кузнецова 2002: 118].
В архивах Астраханской области имеется значительное количество материалов, характеризующих частнопредпринимательскую деятельность. Одним из примеров является дело о вскрытых фактах частной практики судостроения. Областной прокуратурой были установлены обстоятельства постройки, ремонта судов и разного инвентаря частными лицами для отдельных предприятий и колхозов. Только частному подрядчику Мартынову с мая 1945 по март 1946 гг. колхозами «Искра», «Кзыл-Казах», рыбозаводом Мосспецторга, Наримановским райдоротделом и другими организациями было выплачено 518 000 рублей за постройку разных судов [ГАСД АО. Ф. 325. Оп. 6. Д. 19. Л. 126].
Строительство и ремонт судов частными подрядчиками производились из материалов, похищенных с государственных предприятий и баз Главснаблеса, Камлесосплава, Касплесрыбтреста и других. Договоры и соглашения, заключенные с частными лицами, заключались в Астраханской городской нотариальной конторе. В результате проверки лица, занимавшиеся частной практикой судостроения, разбазариванием государственных средств и хищением материалов, были привлечены к уголовной ответственности [ГАСД АО. Ф. 325. Оп. 3. Д. 19; Д. 20. Д. 68].
В феврале 1948 г. инспекцией Главного управления кооперации выявлены подобные факты в промышленной кооперации и кооперации инвалидов Астраханской области, о чем немедленно информировали обком ВКП(б). В итоге были привлечены к партийной и административной ответственности руководители трех артелей, а цехи с производством, не предусмотренным уставом, были закрыты [ГАСД АО. Ф. 325. Оп. 5. Д. 5; Д. 83. Л. 52].
Параллельно с Генеральной прокуратурой проводила широкомасштабную проверку Комиссия государственного контроля. По ее мнению, «частник не только возродился из своего тайного бытия, но и настолько обнаглел, что в массовом порядке начал внедряться в разнообразные звенья социалистической экономики. Почти больше половины страны оказалось под тлетворным влиянием дельцов-спекулянтов» [ГАСД АО. Ф. 325. Оп. 5. Д. 5; Д. 83. Л. 52]. Изучив отчет комиссии, многие ответственные работники Министерства финансов предложили легализовать некоторые виды торговли и кустарной промышленности.
После оживленных дебатов правительство сделало выбор в пользу жесткости и репрессий.
В результате появилось Постановление Совета министров СССР от 14 апреля 1948 г. «О проникновении частника в кооперацию и предприятия местной промышленности», где утверждалось, что «в результате политической слепоты, а подчас и сращивания с частниками руководителей проверенных кооперативных организаций, дельцы-спекулянты вступали в артели с принадлежащим им промышленным оборудованием и крупными денежными средствами, превращая артели промысловой кооперации и кооперации инвалидов в лжеартели. Эти средства и оборудование незаконно зачислялись артелями в долгосрочные спецвклады частников, продолжая оставаться их собственностью» [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 131. Д. 27. Л. 9-14].
Серьезной критике подверглось Министерство финансов СССР. «Местные финансовые органы часто допускали грубые нарушения в практике выдачи патентов на право осуществления деятельности кооперативных организаций, что облегчало проникновение частников в кооперацию» [Козлова, Мочек 1956].
На «позициях сползания» оказались и органы прокуратуры, которые «во многих случаях не вели борьбы с извращениями советских законов в кооперативных организациях и предприятиях местной промышленности, не привлекали к ответственности руководителей лжеартелей, необоснованно отказывали в возбуждении уголовного дела против частников-спекулянтов и при расследовании дел допускали волокиту» [Козлова, Мочек 1956].
Вскоре после издания Постановления по стране было закрыто около 15 тыс. частных подпольных предприятий, а около 18 500 «предпринимателей» приговорены к заключению в исправительно-трудовые лагеря [Чуваев 2009: 198].
Однако уголовным законодательством наказания по этим новым формам преступной деятельности не были предусмотрены, в связи с чем суды за такого рода деяния применяли либо закон о мошенничестве, либо об ответственности за лжекооперацию. Отсутствие правовых норм об ответственности за указанные деяния отрицательно сказалось на состоянии борьбы с преступлениями такого рода и в значительной степени
способствовало частнопредпринимательской деятельности, совершению хищений и других злоупотреблений.
Исправить этот правовой пробел должно было постановление Пленума Верховного суда СССР от 25 июня 1948 г. «О квалификации преступлений, связанных с проникновением частника в кооперацию и предприятия местной промышленности», где отмечено, что «преступные элементы, лишенные при социалистической системе хозяйства возможности свободно развивать частнопредпринимательскую деятельность, пытаются приноравливаться к создавшимся условиям и путем различных комбинаций, облеченных в форму внешней показной законности, предоставить простор своей преступной, хищнической, спекулятивной деятельности» [Козлова, Мочек 1956]. Пленум Верховного суда СССР указывал привлекать лиц, занимавшихся частнопредпринимательской деятельностью под вывеской кооперативных и государственных организаций, к уголовной ответственности по ч. 1 и ч. 2 ст. 129-а Уголовного кодекса (Расхищение государственного или общественного имущества, в частности путем заключения невыгодных сделок, лицом, руководящим государственным или общественным учреждением или предприятием, совершенное по соглашению с контрагентами этих учреждений или предприятий). Она предусматривала лишение свободы на срок не ниже одного года с конфискацией имущества или без таковой. Этим указанием судебные и следственные органы руководствовались до принятия в 1960 г. нового уголовного законодательства.
В течение 2,5 месяцев после принятия постановления Правительства от 14 апреля 1948 г. суды Астраханской области рассмотрели 28 дел о частнопредпринимательской деятельности, приговорив 50 % подследственных лиц к исправительно-трудовым работам и оправдав остальных [Кузнецова 2002: 117].
Поскольку постановление Правительства выполнялось недостаточно и судебные решения были довольно мягкие, бюро Астраханского обкома ВКП(б) 13 июля 1948 г. потребовало от руководителей кооперативных организаций, местной промышленности, финансовых органов и прокуратуры исправить положение. С этой целью прокуратурой были осуществлены повторные проверки с привлечением спе-
циалистов из управления промкооперации, облместпрома, облфинотдела, работавших в этих системах коммунистов и с участием работников райкомов ВКП(б) и райисполкомов. Итогом этих проверок, охвативших 537 предприятий и артелей из 577, стали новые факты о частном предпринимательстве [ГАСД АО. Ф. 325. Оп. 5. Д. 85. Л. 35, 100]. Аналогичные меры предпринял Саратовский обком партии, уделивший особое внимание проверке работы 339 объектов местной и кооперативной промышленности [ГАНИ СО. Ф. 594. Оп. 2. Д. 727. Л. 27-28].
В результате проверок с января по сентябрь 1948 г. в народные суды было передано в Астраханской области — 61, а в Саратовской — 70 дел [Кузнецова 2002: 118]. В ряде случаев следственные органы отказывались возбуждать уголовные дела ввиду отсутствия юридических оснований. В обеих областях были заменены отдельные председатели артелей, закрыты частные цехи, надомники переведены на предприятия. По мнению партийных органов, кампания дала возможность в значительной мере очистить промысловую кооперацию и местную промышленность от частнопредпринимательских элементов, повысить трудовую дисциплину, улучшить выполнение производственных планов [ГАСД АО. Ф. 325. Оп. 5. Д. 84. Л. 37; ГАНИ СО. Ф. 594. Оп. 2. Д. 727. Л. 30]. Фактически же кампания не имела экономического эффекта и носила ярко выраженный политический характер.
В Сталинградской области, где местная и кооперативная промышленность находились в стадии возрождения, факты, подобные вскрытым в соседних областях в 1947-1948 гг., не были обнаружены. Отдельные случаи частнопредприниматель-
ской деятельности были выявлены лишь в 1950 г. в Камышине, Калининском районе и кооперации инвалидов [ЦДНИ ВО. Ф. 113. Оп. 33. Д. 1. Л. 76; Д. 52. Л. 7].
Попытка путем силового воздействия победить частника оказалась безрезультатной (частный уклад в советской экономике нелегально существовал вплоть до перехода к рыночным отношениям на рубеже 19801990-х гг.) и негативно отразилась на промысловой кооперации: количество создаваемых артелей резко сократилось. У рядовых граждан стало еще меньше легальных возможностей реализовать идущую снизу экономическую инициативу, играя по установленным государством правилам.
Источники
Государственный архив новейшей истории Саратовской области (ГАНИ СО).
Государственный архив современной документации Астраханской области (ГАСД АО).
Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ).
Центр документации новейшей истории Волгоградской области (ЦДНИ ВО).
Литература
Козлова И. О., Мочек Ю. И. Борьба с хищениями и злоупотреблениями в государственной торговле и кооперации: Сб. док. М.: Изд-во Госюриздат., 1956. 72 с.
Кузнецова Н. В. Восстановление и развитие экономики Нижнего Поволжья в послевоенные годы (1945-1953). Волгоград: Изд-во Волгоград. гос. ун-та, 2002. 292 с.
Романовский Н. В. Наше непредсказуемое прошлое // Россия и современный мир. 1998. № 3(20). С. 3547.
Чуваев Н. А. Симбиоз и конкуренция: частный кустарь-одиночка и промысловая кооперация в послевоенной экономике Алтая (1945-1953 гг.) // Исторический ежегодник: сб. науч. тр. / Институт истории СО РАН. Новосибирск: Рипэл, 2009. С. 191-202.
УДК 947.084.51 ББК 63.3(2)6
РЫБНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ ВОЛГО-КАСПИЙСКОГО БАССЕЙНА В 1918-1991 гг.
(опыт анализа эффективности партийно-государственного руководства отраслью)
С. В. Виноградов
Со времен Октябрьской революции началось мощное вмешательство государства в развитие рыбного хозяйства страны. Новая власть в 1918 г. национализировала рыбные промыслы. Согласно декрету П-го Всероссийского съезда Советов рабочих,
солдатских и крестьянских депутатов «О земле» и декрета ВЦИК от 27 января 1918 г., частная собственность на воды отменялась, и водные угодья передавались в исключительное распоряжение Советской власти [Декрет Второго Всероссийского съезда;
