CC BY
90
Л .А. САЗОНОВА
ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ ПРОФЕССОРОВ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
Ключевые слова: повседневность, частная жизнь, гендерные отношения.
Предметом статьи является частная жизнь профессоров Казанского университета второй половины XIX в. Рассматриваются влияние служебной деятельности профессоров на конструирование частной жизни, особенности внутрисемейных отношений и воспитания детей.
L.A. SAZONOVA PRIVATE LIFE OF PROFESSORS OF KAZAN UNIVERSITY IN THE SECOND HALF OF THE XIX CENTURY Key words: everyday life, private life, gender relations.
The article-paper is devoted to a private life of professors of Kazan University in the second half of the XIX century. The author considers influence of educational activity on professors marital status, relations within family, children upbringing.
Частная сфера является одной из важнейших сторон человеческой жизни. По словам Ю.Л. Бессмертного, «ни производственная, ни политическая, ни культурная деятельность не представляют для конкретного человека самоцели. Все они фактически служат средством обеспечить данному человеку благоприятные условия повседневного существования, включая комфортные условия частной жизни» [14, с. 8]. Кроме того, частная сфера каждой эпохи выступает как один из показателей своеобразия общества.
Казанский университет объединял в своих стенах разных по психологическим характеристикам людей. Однако общность профессии, занятий накладывали на них отпечаток, и для данной социальной группы можно выделить общие тенденции в организации как профессиональной повседневности, так и частной жизни.
Средний возраст вступления в брак для университетских преподавателей второй половины XIX в. составлял 30-35 лет [7]. Как правило, к этому возрасту они получали докторскую степень и должность экстраординарного профессора. Только в этом случае большинство ученых могли обеспечить себе относительно стабильное материальное положение.
Согласно формулярным спискам служащих университета, где фиксировалось их семейное положение, супругами ученых, как правило, становились дочери мелких чиновников, мелкопоместных дворян, отставных военных, личных почетных граждан [7].
Особенно частыми в рассматриваемый период были браки внутри университетской корпорации, когда преподаватели женились на дочерях, сестрах, родственницах коллег. Причем такие браки считались удачными и для жениха, и для невесты. В письме от 26 августа 1887 г. к профессору В.М. Фло-ринскому по случаю выхода замуж его дочери за профессора Казанского университета С.В. Левашова В.И. Добровольский писал: «жена моя и я были очень обрадованы известием о выходе замуж Ольги Васильевны. Самое приятное в этом деле то, что молодые оба нравятся друг другу и во многих отношениях подходят друг другу. Искренно поздравляю Вас с прекрасным устройством судьбы Ольги Васильевны» [15].
По-видимому, для ученых в качестве супруги прежде всего важно было видеть девушку, уважительно относящуюся к их занятию. Профессор Д.А. Корсаков в одном из писем 1880 г. к известному историку, общественному деятелю
К.Д. Кавелину писал о своей жене Варваре Дмитриевне Корсаковой: «источник моего радостного чувства - моя дорогая Варя. Она совершенно сливается с моим существованием, живет моими радостями, моими заботами, моими стремлениями, являясь самым искренним моим другом и товарищем» [9, л. 2].
Подобные представления оказывали влияние на организацию отношений между супругами. К концу XIX в. профессорские жены, будучи женщинами, как правило, образованными, не ограничивались традиционными для женщин ролями хозяйки дома и матери семейства. Они стремились принять активное участие в научной деятельности мужей - занимались переписыванием их работ, переводами статей на иностранные языки, поддерживали переписку с учеными. Д.А. Корсаков писал в 1879 г. К.Д. Кавелину: «вы более чем кто-либо оцените то фактическое значение, которое Варя принимает в моих писаниях: мало того, что она мне переписывает, пишет под мою диктовку - она ревниво заботится о форме, заставляя меня по несколько раз переписывать одну и ту же фразу» [8, л. 2об].
Такой тип внутрисемейных отношений соответствовал представлениям образованных горожанок конца XIX в. об удачном браке. Так, в дневнике одна из выпускниц Высших женских курсов писала: «по мне самое разумное для женщины идти рука об руку с человеком более развитым, чем она. Если она не может при его помощи дойти до самостоятельной работы, то, по крайней мере помогать ему, входить во все его научные интересы и вносить в них посильную долю своего труда, чтобы стать для него не только бременем, но необходимостью» [5, с. 157].
Выход замуж за ученого давал возможность образованным девушкам для дальнейшего развития. Некоторые супруги профессоров Казанского университета занимались самостоятельными научными изысканиями. Варвара Дмитриевна Корсакова являлась членом Казанского общества археологии, истории и этнографии. Супруга профессора юридического факультета Н.К. Нелидова Раиса Александровна также принимала активное участие в деятельности ОА-ИЭ, имела печатные труды, одобренные ученым комитетом Министерства народного просвещения для средних учебных заведений [1, с. 27].
Рассмотренные тенденции отражают происходивший в данный период процесс изменений в системе гендерных отношений, влиявший на институт семьи и брака [5]. Одним из следствий этого процесса являлись споры представителей общественности о роли женщины в семье и обществе [12].
Журналы самых разных направлений посвящали статьи так называемому «женскому вопросу». К примеру, «Эпоха», выходившая под редакцией Ф.М. Достоевского, писала: «образованной женщине нужна более широкая дорога, которую не нужно загораживать или засорять иголками, нитками, тамбурными крючками или вязанием» [2, с. 15-16]. Подобные взгляды разделялись и в среде профессоров Казанского университета. Так, профессор Н.Н. Булич в статье «Литература и русское общество» писал о том, что женщина прежде всего должна быть «не блестящей игрушкой, как принято в светском обществе, а разумной помощницей мужу и равноправной ему» [3, с. 787].
Кроме принятия участия в научной деятельности жены профессоров обеспечивали мужьям автономное эмоциональное пространство. Служба в университете проходила в условиях жесткой научной конкуренции, преподаватели постоянно находились в центре внимания со стороны начальства, коллег и студентов, что часто порождало внутреннее напряжение. В такой ситуации только в кругу семьи преподаватели получали возможность расслабиться [5]. Софья Дмитриевна Корсакова, мать профессора Д.А. Корсакова, после выборов сына на должность экстраординарного профессора сообщала в июне 1879 г. в письме к К.Д. Кавелину: «он все это время волновался и мало зани-
мался делом. Счастливо, что такая милая подруга Варя и премилая дочурка его утешали и развлекали» [10, л. 1об].
Многие профессора Казанского университета были многодетными отцами и воспитывали в среднем 4-5 детей [7]. Судя по воспоминаниям, для детей университетских преподавателей отец прежде всего являлся непререкаемым авторитетом. С детства они становились свидетелями постоянных научных занятий отцов, им прививались книжная культура и уважительное отношение к научной деятельности. Профессор А.В. Васильев в воспоминаниях об отце профессоре Петербургского и Казанского университетов известном востоковеде В.В. Васильеве, писал: «страстью к чтению и учению я, конечно, обязан также живому примеру отца, я читал все, что ни попадалось под руку. Дурных книг у нас в доме не было. Но нехорошо было и то, что я читал многое, совершенно превышающее детское понимание» [6, с. 136]. В связи с этим в рассматриваемый период университетская среда тяготела к наследственности. Во второй половине XIX в. в Казанском университете сложились такие известные династии ученых, как Вагнеры, Васильевы, Арбузовы, Петровские, Ми-славские, Ковалевские, Кротовы.
В университетской корпорации нередким явлением были ученые, всю жизнь остававшиеся одинокими. В отсутствие семьи ее, как правило, заменяли служебная деятельность и студенты. Бывший воспитанник Казанского университета вспоминал о профессоре греческой литературы А.О. Угянском: «Будучи старым холостяком, он не отрывал своих глаз от чтения классиков, которых он усердно читал и дома и на службе. В течение четырех лет я не помню, чтобы состоялась хоть одна лекция по истории греческой литературы: время тратилось на одну только болтовню; видимо Угянскому дома было крайне скучно и он отводил душу в болтовне на лекциях» [11, с. 690].
В университетской среде одиночество прежде всего считалось данью науке. Если для представителей других занятий, например, чиновников, отсутствие семьи воспринималось как явление отрицательное, то для преподавателей университета это считалось нормой.
Исследователи истории Казанского университета связывают такие представления с тем, что к началу XX в. профессора, как служители науки, претендовали на роль выразителей интересов всего общества. Поэтому в структуре социальных ценностей для них на первое место постепенно выходила публичная деятельность, а не частная жизнь. В университетском сообществе культивировались самопожертвование и равнодушие к бытовой стороне жизни, личные интересы рассматривались в качестве второстепенных [4]. Так, о профессоре В.И. Григоровиче коллеги восторженно писали: «Это необыкновенный ученый, посвятивший себя профессорскому званию не для своих личных целей, но человек, страстный к науке, жертвующий всем для нее» [13, с. 18-20].
Таким образом, на частную сферу жизни профессоров Казанского университета существенное влияние оказывала специфика их занятия, что находило отражение в особенностях организации отношений в университетских семьях.
Литература и источники
1. Агафонов Н.Я. Казань и казанцы / Н.Я. Агафонов. Казань: Типо-литография И.С. Петрова, 1907. Т. 2. 141 с.
2. Богданович Т.А. Любовь людей шестидесятых годов / Т.А. Богданович. Л.: Academia, 1929. 447 с.
3. Булич А.К. Н.Н. Булич и современное ему казанское общество (Семейная переписка и воспоминания) / А.К. Булич // Ученые записки КГУ. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1934. Вып. 90, кн. 5. С. 761- 838.
4. Вишленкова Е.А. Тегга ишуегзКайз: два века университетской культуры в Казани / Е.А. Вишленкова, С.Ю. Малышева, А.А. Сальникова. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2005. 498 с.
5. Котлова Т.Б. Замужество и развод в жизни горожанки на рубеже XIX - XX вв. (по материалам центральных губерний России) / Т.Б. Котлова // Адам и Ева. 2002. № 3. С. 154-172.
6. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых (от начала русской образованности до наших дней) / под ред. С.А. Венгерова. СПб.: Типо-литография М.М. Стасюлевича, 1895. Т. 4. 467 с.
7. НА РТ. Ф.977. Оп. Совет. Д.5385, 5384, 5230, 5647, 5648, 5903, 6062,10026,11934, 11937, 13426, 13427.
8. НМ РТ. Ф. Письменные источники. Ед.хр. КППи-123666/1313.
9. НМ РТ. Ф. Письменные источники. Ед.хр. КППи-123666/1315.
10. НМ РТ. Ф. Письменные источники. Ед.хр. КППи-123666/1325.
11. Овсянников А.И. Из воспоминаний старого педагога / А.И. Овсянников // Русская старина. Т. 99. 1899. С. 683-705.
12. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский - человек эпохи реализма / И. Паперно. М.: Новое литературное обозрение, 1996. 208 с.
13. Профессор В.И. Григорович. К 100-летию со дня его рождения. Типо-литография Казан. Императорск. ун-та, 1901. 20 с.
14. Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых стран Азии до начала Нового времени / отв. ред. Ю.Л. Бессмертный. М.: РГГУ, 2000. 488 с.
15. Ястребов Е.В. Сто неизвестных писем русских ученых и государственных деятелей к Василию Марковичу Флоринскому / Е.В. Ястребов. Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1996. 180 с.
САЗОНОВА ЛЮДМИЛА АЛЕКСАНДРОВНА родилась в 1983 г. Окончила Казанский государственный университет. Научный сотрудник отдела истории и культуры Национального музея Республики Татарстан, аспирантка кафедры отечественной истории до XX в. Казанского университета. Автор 5 научных работ.
