CC BY
67
УДК 81'23
ЧАСТЬ II.
ПРАГМАТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЛАКУНОЛОГИИ.
ТЕОРИЯ ЛАКУН В ИССЛЕДОВАНИИ ПРОБЛЕМ МЕЖКУЛЬТУРНОГО ОБЩЕНИЯ
И.Ю. Марковина
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЙ ЛАКУНИЗАЦИИ
Глава из будущей книги «Основы лакунологии» представляет собой попытку рассмотреть этнопсихолингвистический феномен лакунизации с позиций других наук, в первую очередь, культурологии и социальной психологии. Исследуются психологические механизмы, лежащие в основе явления культурологической лакунизации. На основе экспериментальных данных характеризуется проблема элиминирования культурологических лакун.
Ключевые слова: теория лакун, культура, культурологическая лакунизация, элиминирование.
В процессе межкультурного общения (непосредственного или опосредованного, текстового), независимо от целей взаимодействия, коммуниканты, как правило, знакомятся с «чужой» культурой, получают информацию о ее специфике. Необходимость взаимодействовать с психологически и культурологически новой/иной реальностью вступает в противоречие с возможностями восприятия, «приёма» специфической (неавтохтонной) информации ино-культурным участником коммуникации. Лакунизированный характер информации, отражающий неконгруэнтность двух образов мира, затрудняет деятельность, направленную на понимание «чужой» культуры. Трудности понимания во многом обусловлены психологическими проблемами: получение новых знаний, постижение «чужого» требует серьезных психических и интеллектуальных усилий по осмыслению различий, проявляющихся в условиях межкультурного диалога.
«Своя» культура обеспечивает субъектов коммуникации внутри социума общ-
ностью миропонимания, готовыми поведенческими и когнитивными схемами, благодаря которым оказывается возможным взаимопонимание, а следовательно, и совместная деятельность членов социума [см.: Лурье 1997: 160; Тарасов 1996]. Взаимодействие в межкультурной ситуации требует осознанного усвоения «чужих» схем, что неизбежно означает привлечение дополнительных психических ресурсов. Участники межкультурного взаимодействия вынуждены использовать резервы психики, затрачивать дополнительные усилия на выработку индивидуальных поведенческих (в широком смысле) решений, от принятия которых они освобождены, находясь в автохтонном социуме благодаря, в частности, регулятивной функции культуры [Стефа-ненко 1999: 175, 185-186; Асмолов 1990: 271-272].
Межкультурное общение носит «патологический» характер [Тарасов 1996], создает условия для сбоя в социотипиче-ском поведении [Асмолов 1990: 102, Сте-
фаненко 1999: 175], когда неэффективными для выработки собственных стратегий поведения или ошибочными для прогнозирования и оценки поведения других (напр., ложная атрибуция и др. См. подр.: [Стефаненко 1999: 174]) оказываются усвоенные в процессе социализации в «своей» культуре наборы типовых программ регуляции поведения в стандартных (для той или иной общности) ситуациях.
В условиях межкультурного общения психическая деятельность индивида вместо автоматизированного приобретает «затратный» характер: на осознаваемый уровень выводятся действия, которые «в норме» осуществляются неосознанно, что, как правило, придает существованию в чужой культуре в той или иной степени дискомфортный характер, создает угрозу психическому здоровью человека [Кочетков 2002: 300; Лебедева 1999: 193; Мар-ковина 1996]. В новой культурной реальности (культура по Л.С. Выготскому -это способ освоения социальных знаков) человек оказывается дезориентированным во «множестве символов социального окружения» (см. подр.: [Кочетков 2002: 300-301]), утрачивает способность автоматически прогнозировать вербальное и невербальное поведение партнера по коммуникации в ситуациях повседневной жизни. Кроме этого, в соответствии с социально-психологическими механизмами межгруппового восприятия (этноцентризм, групповой фаворитизм и др.) [Поршнев 1973; Кон 1983; Стефаненко 1999: 236-238], «своя» культура выступает в качестве некоего стандарта сравнения, эталона или «оптимума», в силу чего «свое» (это могут быть любые элементы автохтонной культуры: традиции, обычаи, нормы, роли, ценности, знания и др.) воспринимается как «естественное» и «правильное», «универсальное/ общечеловеческое», а элементы других культур оказываются на противоположном конце оппозиции как «неестественные» и «неправильные» [Поршнев 1973; Кон 1983; Стефаненко 1999: 236-238].
Причиной стрессогенности столкновения с реальностью новой культуры, является необходимость существовать и взаимодействовать с людьми, обладающими иными знаниями и иным пониманием мира, действующими по иной «ак-сиологически ориентированной технологии» (термин В.Н. Сагатовского), что свидетельствует об относительности (т.е. не универсальности) «своего» как «нормального», «правильного», «естественного», «необходимого» [Марковина 2004: 59; Байрам 1996: 6; Кочетков 2002: 301; Лебедева 1999: 175-181]. Иными словами, «чужое» необходимо принять в качестве еще одной нормы, имеющей равные права на существование с нормами «своей» культуры. По мнению ряда специалистов, не столько столкновение с «новым/чужим», а именно нехватка «своего» как привычного, естественного и необходимого и нежелание или невозможность (психологическая неготовность, психологическая ригидность) признать право «чужого» быть нормой «для других» является причиной тяжелого психологического стресса, соотносимого с состоянием «культурного шока» [Adler 1975; Byram 1996; Кочетков 2002: 301; Лебедева 1999: 175-181; Марковина 1996; Сорокин 1991; Стефаненко 1999: 281290].
С психологической точки зрения попытка пройти «социализацию третьей степени» [Байрам 1996], приобщиться к «другому большинству» (по аналогии с положением Л. С. Выготского о первичной и вторичной социализации), принять и усвоить новые ценности, установки, модели поведения, имеет двойственный эффект. С одной стороны, это требует преодоления «напряжения усилия адаптации», являющего результатом, как мы уже отмечали, переживания чувства потери и лишения, отверженности («психологической изоляции»), а также неспособности ориентироваться в ролевых ожиданиях и др., приводящих к проблемам с самоидентификацией и ощущению неполно-
ценности, что сопровождается целым спектром негативных проявлений в отношении «чужой» культуры и ее носителей: от тревоги до отвращения и негодования [Кочетков 2002: 3000-304; Лебедева 1999: 175-181; Марковина 1996; Adler 1975]. При таких состояниях неизбежны в той или иной степени значительные затраты психологических, интеллектуальных и даже физических усилий. С другой стороны, готовность затратить усилия, желание принять новые ценности, установки, модели поведения и, как следствие, включить в «свою» картину мира новые составляющие - есть не что иное, как возможность развития, обогащения личности, приобретения новых качеств, выявление скрытых интеллектуальных и психологических потенциалов участников межкультурного общения [Леонтьев 1996; Марковина 1996; Byram 1996; Кочетков 2002: 308]. Именно таким представляется наиболее эффективный путь к достижению взаимопонимания в межкультурном диалоге.
Не случайно, в современных кросс-культурных методических концепциях обучение иностранным языкам рассматривается как обучение общению. Обучение использованию иностранного языка в целях достижения взаимопонимания в межкультурном общении подразумевает обучение культуре [Леонтьев 1996; Марковина 2007; Тарасов 1996; Халеева 1989; Byram 1996]. Особое внимание в этих подходах уделяется психологическим проблемам сосуществования и взаимодействия двух образов мира [Byram 1996; Шейман, Варич 1976; Markovina 2007]. Одной из наиболее сложных, на наш взгляд, задач межкультурного обучения является формирование психологической готовности признать и принять относительность собственной культуры как оптимального понимания мира, а также психологическая готовность к усвоению еще одной «нормы жизни». При подходе к изучению языка как способа изучить иную культуру, иной образа мира, про-
цесс взаимодействия с «чужим» приобретает для субъекта обучения креативный характер, становится вызовом самому себе, возможностью открыть в себе новое, развить себя как личность [Леонтьев 1996; Бугаш 1996; Марковина 1996].
С этнопсихолингвистических позиций в процессе межкультурного общения, рассматриваемого нами как «оппозитив-ный диалог сознаний» (определение Ю.А. Сорокина), осуществляется аксиологическая категоризация семиотической массы «чужой» культуры. Инструментом такой категоризации служит культурная константа (постоянный принцип культуры) «свой-чужой» [Степанов 2001: 84-85]. То, ч т о не совпадает, различается в двух культурах (т.е. в двух образах мира, в двух национальных сознаниях), воспринимается как странное, чужое/чуждое, неестественное, неправильное и, как следствие, является причиной непонимания, т. е. делает межкультурное взаимодействие трудным и неэффективным. Элементы вербального и невербального аспектов «чужой» культуры, вызывающие реакцию недооценки, неприятия, несогласия, непонимания, обозначаются в этнопсихолингвистике термином лакуна, точнее, культурологическая лакуна [Сорокин, Марковина, 1987; Текст как явление культуры 1989; Марковина 2006].
Основные оппозиционные признаки лакун фиксируют отличия «своего» от «чужого» в восприятии психологически и культурологически иного мира: естественное - чуждое, привычное - экзотичное, знакомое - незнакомое/новое, понятное - непонятное, верное - ошибочное [Текст как явление культуры 1989; Мар-ковина, Сорокин 2008]. Дополнительные признаки лакун, маркируют аксиологическую разницу между «своим» и «чужим» - (хорошее) - плохое, (необходимое) - избыточное, (предсказуемое) - неожиданное [Текст как явление культуры 1989; Сорокин, Марковина, 1993; Цивьян, 2001]. Важным свойством культурологи-
ческой лакунизации, как ясно из выше сказанного, является аксиологичность [Марковина, Васильченко 2005; Сорокин 1991; Ог^Ы 2003; Мотоег 2006; Рапа-Бшк 2006]. Лакуны возникают в результате проекции тех или иных элементов вербального и невербального опыта носителей «чужой» культуры на «аксиологическую ось» автохтонного образа мира [Цивьян, 2001] (см. также [Сорокин, Марковина 1988; Марковина 2006; РапаБшк 2006]).
Исходя из этнопсихолингвистического понимания межкультурного общения как диалога неконгруэнтных национальных сознаний, установление, характеристика и систематизация того, что не совпадает в двух культурах и, как следствие, вызывает затруднения для взаимопонимания коммуникантов, т.е. различного рода культурологических лакун, может рассматриваться как способ выявления и описания этнокультурной специфики культур-коммуникантов как форм существования национального сознания.
Рассматривая общение как деятельность и культуру как способ деятельности и как основу общения [Маркарян 1983; Леонтьев 1996; Тарасов 1996; Сорокин 2007; Уфимцева 1996; Петренко 1988; Кочетков 2002], мы выделяем следующие составляющие процесса общения: (1) субъекты (деятельности) общения (являющиеся носителями национально-культурных психологических типов), (2) собственно процесс деятельности общения (как любая совместная деятельность реализующий культурные стереотипы и национальные модели деятельности), (3) «пространство» культуры (как контекст общения и «условия деятельности» по А. А.Леонтьеву, включающее национальный, традиционный комплекс явлений, предметов/ артефактов, а также знаний и представлений (об окружающем мире), которыми владеет и которыми оперирует типичный (средний) носитель той или иной культуры. Данная модель положена нами в основу сопоставления и описания
специфики культур-участников диалога в качестве схемы организации «семиотической массы» культуры. Предлагаемая модель представляется оптимальной для выявления, описания и систематизации экстралингвистических проблем, с которыми сталкиваются коммуниканты в тех или иных ситуациях межкультурного общения. Такой подход позволяет охарактеризовать роль, значение и степень деструк-тивности специфики каждой из составляющих для результатов межкультурного взаимодействия, а именно, для достижения взаимопонимания в процессе диалога.
Культурологические лакуны, таким образом, рассматриваются нами как сигналы специфики 1) участников коммуникации -субъектные лакуны (или национально-психологические); 2) деятельности, осуществляемой коммуникантами в «родной» культуре - деятельностно-
коммуникативные лакуны; а также 3) культурного «пространства», в котором существуют субъекты общения, и на фоне которого происходит восприятие, как партнера, так и содержания самого межкультурного диалога - лакуны культурного пространства (подр. см.: [Марковина, Сорокин 2008]. Выявляются лакуны культурологической группы при непосредственном общении представителей разных культур, либо при восприятии инокуль-турного текста (опосредованное межкультурное общение) и носят преимущественно экстралингвистический характер. Культурологические лакуны «опознаются» в условиях межкультурного диалога как элементы вербального и невербального аспектов «чужой» культуры, вызывающие у коммуникантов реакцию неприятия, несогласия, недооценки, непонимания [Сорокин 1991; Сорокин 2007; Марковина, Васильченко 2005; Маркови-на, Сорокин 2008].
Взаимодействие коммуникантов в условиях межкультурного диалога представляет собой попытки совместить и согласовать «свои» и «чужие» фрагменты ценностного опыта. При этом участники
общения проявляют эксплицитное или имплицитное стремление «защитить» автохтонные установки и нормы («свои точки зрения», по Ю.А. Сорокину), что принимает форму (различной степени выраженности) недооценки «чужого» и переоценки «своего» [Сорокин 2007: 6], см. также [Кочетков 2002: 301-304; Поршнев 1973; Стефаненко 1999: 236-238]. Такое совмещение и согласование по сути является, с одной стороны, попыткой установить сходство - дифференциация через сопоставление, с другой стороны, - зафиксировать различия между «своей» и «чужой» культурами - дифференциация через противопоставление [Стефаненко 1999]. Социально-психологические механизмы соотнесения «своего» и «чужого» образа мира, служащие для преодоления оппозитивности межкультурного диалога, по сути являются механизмами элиминирования культурологических лакун [Мар-ковина 2006].
Процессы установления, осознания и элиминирования лакун можно соотнести с проявлением социально-психологических механизмов межэтнического взаимодействия следующим образом.
Первоначальное действие социально-психологического механизма «отталкивания,» проявляется в фиксации отличия между «своей» и «чужой» культурами, которое оценивается с позиций внутри-группового фаворитизма [Стефаненко 1999: 236-240] как «неправильное», «плохое», «странное», «чуждое», «неестественное» [Текст как явление культуры 1989; Марковина, Сорокин 2008]. Таким образом «пробел на семантической карте» одной культуры по сравнению с другой приобретает статус лакуны. Лакуны являются результатом неконгруэнтности сознаний коммуникантов и, как следствие, препятствием для достижения взаимопонимания. На втором этапе действует механизм «притяжения», формирующий потребность понять «чужую» культуру, осмыслить обнаруженные различия между «своим» и «чужим», что и приводит к
необходимости элиминирования лакун. Эта стратегия межкультурного взаимодействия представляет собой элиминирование лакуны способом заполнения, суть которого заключается в различной степени развернутых комментариях, разъяснениях специфики фрагментов неавтохтонного опыта. Результатом является получение новых знаний о «чужой» культуре при попытке в той или иной степени полного ее постижения.
Стремление наиболее полно перенести специфику одной культуры в другую крайне затрудняет постижение реципиентом фрагментов неавтохтонного опыта. Трудности понимания во многом обусловлены явлением этноцентризма (см., напр.: [Стефаненко 1999: 236-240]) и связаны с психологическими проблемами: получение новых знаний, постижение «чужого» через осмысление различий, как мы уже отмечали, всегда требует серьезных усилий, в известной степени признания относительности «своего» как «нормального», «правильного», «естественного», «необходимого».
Альтернативная стратегия межкультурного взаимодействия проявляется как первоначальное действие механизма «притяжения», благодаря которому несходство между культурами-коммуникантами компенсируется за счет подбора в «своей» культуре квазиэквивалента, аналога неавтохтонному фрагменту вербального или невербального опыта. Однако действие механизма «отталкивания» фактически прекращает межкультурный диалог: найденный аналог «заслоняет» чужую специфику, компенсирует лакуну, что делает неактуальным получение новых знаний об иной культуре.
Компенсация как способ элиминирования лакун преследует противоположную заполнению цель общения. Элиминирование происходит не за счет получения нового знания о «чужой» культуре, а за счет нейтрализации различия между культурами-коммуникантами и приводит к дости-
жению функционального, прагматического воздействия на реципиента, сходного воздействию, оказываемому текстом в автохтонной культуре. Это, как видим, принципиально иной способ приближения «чужой» культуры к культуре-реципиенту.
Проведенные нами аналитические, а также экспериментальные (см., например: [Васильченко 2005; Марковина, Василь-ченко 2005] исследования культурологической лакунизации позволяют сделать следующие выводы. Во-первых, в рамках теории лакун взаимная адаптация национальных сознаний носителей культур-коммуникантов в условиях межкультурной коммуникации/общения, представляющая собой поиск способов совмещения и согласования «чужого» со «своим», может рассматриваться как явление элиминирования лакун. Во-вторых, элиминирование лакун осуществляется двумя основными способами: путем заполнения и путем компенсации и происходит под влиянием социально-психологических механизмов межэтнического взаимодействия. В-третьих, два способа элиминиро-
вания лакун - заполнение и компенсация - по сути, являются действием социально-психологических механизмов «притяжения» и «отталкивания». В-четвертых, социально-психологические механизмы «притяжения» и «отталкивания» действуют в противоположной последовательности при реализации одного или другого способа элиминирования.
В целом, лакуны, выявленные в условиях реального или смоделированного межкультурного общения, являются сигналами специфики двух национальных сознаний, двух образов мира и позволяют вполне обоснованно судить о мере их конгруэнтности, о характере и степени различий, указывающих на дистанцию, которая разделяет субъектов общения, принадлежащих двум культурам-коммуникантам. Теоретическое и экспериментальное изучение явления лакуни-зации, а также стратегий элиминирования лакун способствует более глубокому пониманию процессов межкультурного взаимодействия, что необходимо для построения современной теории понимания «чужой» культуры.
Список литературы
1. Асмолов А.Г. Психология личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. - 367с.
2. Байрам М. Нужно ли изучать иностранный язык, чтобы общаться с другими народами? //Этнопсихолингвистические аспекты преподавания иностранных языков. М.: ММА им. И М. Сеченова, Ин-т языкознания РАН, 1996. С. 5-12.
3. Васильченко Т.А. Особенности восприятия комического инокультурного текста с невербальным компонентом // Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2005. - 21 с.
4. Кон И.С. Этноцентризм./Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. - С. 812.
5. Кочетков В.В. Психология межкультурных различий. М.: ПЕР СЭ, 2002. - 416 с.
6. Лебедева Н. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М.: «Ключ-С», 1999. - 224 с.
7. Леонтьев А.А. Язык не должен быть «чужим». /Этнопсихолингвистические аспекты преподавания иностранных языков. М.: ММА им. И.М. Сеченова, Ин-т языкознания АН СССР, 1996. - С. 41-47.
8. Лурье С.В. Историческая этнология. М.: Аспект Пресс, 1997.- 448 с.
9. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука: (логико-методологический анализ). М: Мысль, 1983. - 284 с.
10. Марковина И.Ю. Новая культура и способы адаптации к ней: современные подходы к проблеме «культурного шока»/ Этнопсихолингвистические аспекты пре-
подавания иностранных языков. М.: ММА им. И.М. Сеченова, Ин-т языкознания АН СССР, 1996. - С. 57-66.
11. Марковина И.Ю. Элиминирование лакун как действие социально-психологических механизмов «притяжения» и «отталкивания»/ Вопросы психолингвистики, №3, 2006. С. 12-33.
12. Марковина И.Ю. Межкультурное общение как «оппозитивный диалог» сознаний: стратегии совмещения «своего» и «чужого»/Вестник МГЛУ. Выпуск 525. Серия Лингвистика. Языковое сознание как образ мира. М.: 2006. - С. 111-117.
13. Марковина И.Ю. Психолингвистическая теория межкультурной коммуникации и обучение иностранным языкам/Вестник МГЛУ. Вып.548. Серия Лингвистика. Изд-во «Эйдос». М.: 2007. - С. 145-157.
14. Марковина И.Ю., Васильченко Т.А. Культурная константа «свой-чужой» на аксиологической оси модели мира: механизмы защиты. //Язык. Сознание. Культура. Сб. статей. Под ред. Н.В. Уфимцевой, Т.Н. Ушаковой. М.-Калуга, 2005. С. 217-229.
15. Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Культура и текст. Введение в лакунологию. -М.: ГЭОТАР-медиа, 2008. - 144 с.
16. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. - 208 с.
17. Поршнев Б.Ф. Противопоставление как компонент этнического самосознания. М.: Наука, 1973. - 15 с.
18. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М.: Наука, 1979. - 235 с.
19. Сорокин Ю.А. Теория лакун и оптимизация межкультурного общения/ Русский язык и литература в киргизской школе, № 6, 1991. - С. 38-41.
20. Сорокин Ю.А. Этническая конфликтология. М.: Институт проблем риска, 2007. - 120 с.
21. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Опыт классификации лакун как один из способов описания национальной специфики/Теория лингвистических классификаций. Межвузовский сб. научных трудов.. М.: МОПИ, 1987. - С. 91-97.
22. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Понятие «чужой» в языковом и культурном контексте/Язык: этнокультурный и прагматический аспекты. Сб. научных трудов. Днепропетровск: 1988. - С. 4-10.
23. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М.: Академический проект, 2001. - 992 с.
24. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. - М.: Ин-т психологии РАН, «Академический проект», 1999.- 320 с.
25. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение - новая онтология анализа языкового сознания./Этнокультурная специфика языкового сознания. - М.: Ин-т языкознания РАН, 1996. - С. 7 - 22.
26. Текст как явление культуры. Антипов Г.А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Новосибирск: Наука, 1989. - 197 с.
27. Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания/Этнокультурная специфика языкового сознания, М., 1996. - С. 139-162.
28. Халеева И.И. Основы теории обучения пониманию иноязычной речи (подготовка переводчиков). М.: Высшая школа, 1989. - 238 с.
29. Цивьян Т.В. Модель мира и (аван) текст. / Slavic Almanach. The South African Year Book For Slavic, Central And East European Studies. Vol 7/10, 2001. - р. 4558.
30. Шейман Л.А., Варич Н.М. О "национальных картинах мира" и об их значении для курса русской литературы в нерусских школах/ Вопросы преподавания русского языка и литературы в киргизской школе. - 1976. - Вып. 6.- С. 33-40.
31. Adler, P. The transitional experience: An alternative view of culture shock. Journal of Humanistic Psychology, 15, 1975. P. 13-23.
32. Grodzki, Erika. Using Lacuna Theory to Detect Cultural Differences in American and German Automotive Advertising. Frankfurt am Main; Berlin; Bruxelles; New York; Oxford; Wien: Lang, 2003. - 185 p.
33. Jolowicz, Jens Olaf. Lacuna theory in intercultural communication: Focus on axio-logical lacunae/ Вопросы психолингвистики, №3, 2006. С. 58- 77.
34. Markovina, Irina. Investigating and Teaching Multiliteracy: an Ethnopsycholinguistic Approach. Fremdsprachenkompetenzen fur ein wachsendes Europa. Das Leitziel "Multiliteralität". Daniela Elsner/ Lutz Küster/ Britta Viebrock (Hrsg.). Peter Lang GmbH. Frankfurt am Main: 2007. - P. - 61-74.
35. Panasiuk, Igor. Lakunen-Theorie und quivalenzproblematik / Вопросы психолингвистики, №3, 2006. С. 187-215.
