CC BY
622
УДК 316.6
Романова Илона Валерьевна Ilona Romanova
Жанбаз Ольга Олеговна Olga Zhanbaz
ЧАИЛДФРИ В КОНТЕКСТЕ ТРАНСФОРМАЦИИ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ
CHILDFREE IN THE CONTEXT
OF FAMILY RELATIONS' TRANSFORMATION
Представлена научная рефлексия современной социокультурной ситуации, которая характеризуется противоречивостью и неоднозначностью.
Рассматривается ценность семьи различных социальных систем, ее функции. Определяется значение семьи на уровне личности как основы удовлетворения смысложизненных потребностей человека. Вместе с тем, представлены доводы, свидетельствующие о снижении ценности семьи, которая в должной мере не выполняет репродуктивную функцию, что выражается в сдерживании темпов рождаемости. Основное внимание обращено на углубляющийся кризис семьи в контексте теории институционального кризиса семьи.
Отмечается, что одним из продуктов, порожденных современной постмодерной цивилизацией, является феномен чайлдфри — «свободные от детей», зародившийся в западном обществе.
Перевод слова подразумевает людей, живущих активной социальной жизнью, возможно, состоящих в браке, но целенаправленно принимающих меры для того, чтобы избежать зачатия и рождения детей.
Понятие «чайлдфри» рассматривается в двух значениях: во-первых, под чайлдфри понимают людей, которые не имеют детей по причине бесплодия; во-вторых, это люди, которые заявляют, что отсутствие детей — это их свободный и обдуманный выбор. Для России характерно понимание чайлдфри только во втором смысле. На сегодняшний день в нашей стране данная тема практически не проработана
The scientific reflection of a modern socio-cultural situation, which is characterized by contradictory and ambiguous, is presented.
The value of family with different social systems and its functions is observed by the authors. The meaning of a family is determined on a personal level as a basis to meet the needs of human life demands. However, the arguments showing the reduction of the value of a family, which no longer fulfills the reproductive function, resulting in an increase in the birth-rate decline are given. The main attention is paid to the deepening crisis of family in the context of the theory of institutional crisis of a family.
It is noted that one of the products generated by post-modern civilization, is the phenomenon of child-free — «free child», originated in the Western society.
The translation of the word means people living an active social life, perhaps married, but deliberately taking measures to avoid the conception and birth of children.
The concept «childfree» is considered in two ways: firstly, by childfree are meant people who do not have children because of infertility; secondly, these are people who claim that the lack of children is their free and informed choice. Russia is characterized by understanding childfree only in the second sense. Today this problem is not almost worked in our country
Ключевые слова: чайлдфри, семейные отношения, бездетность, малодетные семьи
Key words: childfree, family relationships, childlessness, families having a little number of children
Современная социокультурная ситуация как на уровне повседневного сознания, так и научной рефлексии характеризуется противоречивостью и неоднозначностью происходящих событий. Мир вокруг нас меняется постоянно, и скорость этих изменений растет в геометрической прогрессии. Изменения происходят в разных сферах нашей жизни — в культуре, образовании, политике, на уровне межпоколенческих и семейных отношений.
Реалии повседневной жизни и многочисленные научные исследования свидетельствуют о снижении ценности семьи, которая уже не выполняет репродуктивную функцию, что выражается в увеличении темпов падения рождаемости ниже уровня простого воспроизводства во многих странах мира [ 1 ]. Все это свидетельствует об углубляющемся кризисе семьи как социального института.
Теория институционального кризиса семьи в ее нынешнем виде объясняет смену расширенной семьи нуклеарной в связи с перехватом многих семейных функций внесемейными социальными институтами [2], что, в свою очередь, обусловлено преобразованием сельского общества в городское и распространением индустриальных и постиндустриальных форм существования. Семья перестала быть производственным коллективом. Функция воспитания и социализации в значительной степени перешла от семьи к школе, забота о пожилых все больше ложится на систему социального обеспечения, а не на семью. Люди не связывают свою судьбу на поздних этапах жизни с числом детей. Кроме того, получили распространение ценности индивидуализма, гедонизма, потребительства, в ряду которых «брак на всю жизнь», рождение детей не занимают уже прежнего места.
Одним из «продуктов», порожденных современной постмодерной цивилизацией, свидетельствующих о процессах изменения семейно-ценностных ориентаций, является феномен чайлдфри.
Буквальный перевод слова сЫЫ&ее — «свободные от детей» подразумевает людей, живущих активной сексуальной жизнью,
возможно, состоящих в браке, но целенаправленно принимающих меры для того, чтобы избежать зачатия и рождения детей
[3].
Чайлдфри — явление, зародившееся в западном обществе. Там понятие «чайлдфри» рассматривается в двух значениях: во-первых, под чайлдфри понимают людей, которые не имеют детей по причине бесплодия, во-вторых, это люди, которые заявляют, что отсутствие детей — это их свободный и обдуманный выбор. Для России характерно понимание чайлдфри только во втором смысле, и в данном случае существует аналог английского слова «childfree» — добровольная бездетность [4; С. 757-760]. Таким образом, чайлдфри — явление, при котором люди сознательно отказываются от рождения детей, не имея при этом каких-либо физиологических ограничений.
Необходимо отметить, что в англоязычной литературе для обозначения изучаемого феномена наблюдается большая вариативность в терминологии. Так, варианты «without children» (без детей), «childless» (бездетный), «nonmother» (не мать) обращают внимание на отклонение от установленной нормы, то есть не существует терминологической единицы, которая подразумевает равноправие между выбором становиться или не становиться матерью [5].
На сегодняшний день в России данная тема практически не проработана. Возможно, это связано с тем, что добровольная бездетность противоречит ценностям и нормам современного общества. Бездетности по медицинским показаниям уделяется большое внимание как на уровне медицинской науки и практики, так и в аспекте социальной и демографической политики. Бездетность, не объясняемая медицинскими факторами, остается намного менее изученным вопросом, что может свидетельствовать о социальном табуировании этой проблемы [5].
В США изучение сознательного отказа от родительства имеет более долгую историю: литература по этой теме стала появляться в 1970-х гг. [6; C. 531-539], а в Канаде — в 1980-х [7]. Среди англо-
язычных публикаций по теме добровольной бездетности преобладает количественный подход, тогда как исследования по такой неоднозначной тематике с помощью анкетного опроса представляются достаточно ограниченными. Во Франции библиография также весьма скудна: одна статья, основанная на статистических данных [8], и одно качественное исследование, результаты которого пока не опубликованы [5]. В Израиле вышла первая работа [9], получившая большое осуждение израильского общества, поскольку «чайдлфри» пока еще ново, необычно, часто осуждаемо и неприемлемо.
Качественные исследования, немногочисленные в этой области, достаточно редко ставят вопрос о том, как мужчины и женщины принимают решение об отказе от родительства. Известны лишь две такие работы, которые ставят вопрос о принятии решения о бездетности: одно было сделано в США [10], второе — в Австралии [11].
Исследования проблемы бездетности в США начались в 70-е гг. ХХ в., что было вызвано изменениями в области медицинских технологий, которые повлекли за собой глобальные перемены в укладе жизни, трансформации общества и семьи.
В само понятие «добровольно бездетная» женщина исследователи включают несколько различных категорий женщин:
— во-первых, женщин детородного возраста, которые физически способны иметь детей, однако не намереваются этого делать;
— во-вторых, женщин детородного возраста, выбравших стерилизацию;
— в-третьих, женщин старших возрастов, которые могли в свое время иметь детей, но предпочли этого не делать [12].
Также выделяются группы, которые им противопоставляются:
1) «временно бездетные», то есть та категория, которая не имеет детей, но намеревается обзавестись ими в будущем;
2) «недобровольно бездетные», то есть те, кто хотят (или хотели) иметь детей, но были не способны на это по медицинским показаниям. Данные категории совпадают
по некоторым признакам. Так, в одной из работ выявлено, что 20 % женщин, участвующих в исследовании, были бездетны в конце детородного возраста [13].
Категория бездетности, как добровольной, так и недобровольной, зачастую неверно истолковывается участниками исследований (треть случаев) [14; С. 89-106]. С помощью слабоструктурированных интервью [15; С. 205-222] попытались понять, каким образом взрослые люди без детей определяли свой бездетный статус.
Выяснилось, что 28 % были бездетны по их собственному выбору, 72 % бездетны в результате обстоятельств, однако в 60 % случаев причины бездетности были сходны в обеих группах. При изучении добровольной бездетности необходимо учитывать и специфический временной фактор, то есть возможное изменение мнения относительно желания/нежелания иметь детей с течением времени. Т. Хитон, К. Якобсон и К. Холланд [16; С. 531-539] обнаружили, что одна пятая из их выборки поменяла мнение относительно желания иметь детей за время проведения нескольких этапов исследования. Среди респондентов 13 % желали обзавестись детьми во время первой фазы исследования. Но шесть лет спустя (вторая стадия исследования) они приняли решение не иметь детей; 6 % исследуемых заявляло о нежелании иметь детей на первой стадии исследования, а во время второй стадии выявлялось, что они либо уже обзавелись одним ребенком или же планировали это сделать. Исследователями отмечается, что более распространено мнение, характеризующее добровольную бездетность как феномен среди женщин, способных к деторождению, хотя добровольно бездетными могут быть и женщины с бесплодием [16].
Современные исследования добровольно бездетных женщин характеризуются подходом, который предполагает применение количественных методов для составления прогноза относительно потенциальной бездетности, то есть изучение переменных, которые статистически взаимосвязаны с бездетностью. Наиболее существенными демографическими факторами, указыва-
ющими на потенциальную бездетность, являются: старшая возрастная группа; национальность (американцы европейского происхождения) [17; С. 79-93]; незамужний статус; более высокий социально-экономический статус (образование, доход, престиж вида деятельности) [18]; значительный опыт работы ( полная занятость, история участия на рынке труда) [19; С. 83-93]; отмечаемая (отсутствующая или слабая) связь с религиозными нормами [21; С. 191-202]. Установочные критерии сконцентрированы на издержках и преимуществах рождения ребенка, а также на ген-дерных ролях, традиционном укладе семьи, а также мнениях сторонников поощрения рождаемости [17].
Исследователи, анализирующие брач-ность и родительсво в контексте эволюции современной семьи, выявили ряд факторов, которые в некоторой степени способны выполнять прогностическую функцию [5].
Во-первых, возраст. Существует мнение, что в определенное время для женщин более молодых возрастов довольно типично быть бездетными (в связи с учебой или началом построения карьеры), а женщины старших возрастов зачастую принимают решение оставаться бездетными и в будущем [16; С. 531-539]. Уверенность женщин в нежелании иметь детей, их объяснения и интерпретации бездетности изменяются с течением времени.
Во-вторых, национальность и гражданство. Данная область исследований требует внимания и дальнейшего развития. Пока только одна работа была посвящена выявлению кросс-культурных различий относительно места, которое занимают дети в парадигме сознания людей различных национальностей. Было выявлено, что считать детей центральным фактом собственной жизни более склонны в Австрии, Великобритании, Ирландии, Италии, Нидерландах и бывшей Западной Германии [18]. Также удалось обнаружить два полюса: важнее всего дети были для австрийцев и итальянцев, голландцы не склонны считать детей центром жизни; представители же остальных стран, вошедших в исследо-
вание, заняли несущественно разнящиеся позиции между этими крайностями. Американки европейского происхождения с наибольшей долей вероятности входили в число добровольно бездетных [16]; женщины из этой группы более охотно сообщали о выборе стратегии добровольной бездетности [13; С. 20-558].
В-третьих, брак и брачные отношения. Одним из основных прогностических параметров, указывающим на бездетность, является безбрачность, которая наиболее часто упоминается среди причин бездетности практически во всех количественных исследованиях [15; С. 205-222]. Для женщин, которые колебались в выборе стратегии бездетности, решающим фактором оказалось отсутствие подходящего партнера и времени, необходимого для воспитания детей.
В-четвертых, социально-экономический статус и участие в рынке труда. Отмечается, что люди с более высоким уровнем образования чаще принимают решение о бездетности или откладывают время появления первого ребенка. Высокий доход также оказался в списке прогностических факторов потенциальной бездетности. Особенно существенен этот фактор для женщин, поскольку они с большей долей вероятности, чем мужчины, лишаются возможности участвовать в рынке труда при появлении детей. Некоторые женщины считают отсутствие финансовых средств решающим фактором в принятии решения о бездетности. Сложным этот комплекс факторов делает отрицательное воздействие на финансовые ресурсы при рождении ребенка ( как следствие ухода с рынка рабочей силы, так и затраты на воспитание). Полная занятость на работе также зачастую коррелирует с добровольной бездетностью, хотя бездетные женщины добровольно посвящают свое время и силы развитию карьеры; некоторые бездетные женщины заявляют, что любая женщина должна сделать выбор или в пользу карьеры, или в пользу детей.
В-пятых, издержки на воспитание ребенка. Возглавляют список наиболее рас-
пространенных причин, повлиявших на отсутствие детей «свобода и независимость», и «отвращение к каждодневным заботам о детях». Первая причина понимается не только как возможность представлять себя на рынке труда, но и как предпочтение определенного стиля жизни с особым вниманием к свободному времени, путешествиям, общественной деятельности и политической активности. Представление о бездетных тесно связано с неприязнью к детям, однако данный фактор очень редко упоминался женщинами в качестве решающего при выборе стратегии бездетности. Более того, бездетные женщины отмечают, что с удовольствием общаются с детьми знакомых. Изменения образа жизни, которые ассоциируются с появлением детей, как и дополнительная ответственность за детей, — это факторы, которые оказывают существенное влияние на выбор бездетности. Само материнство часто ассоциируется с потерей идентичности, что противоречит распространенному желанию строить свой жизненный путь без вынужденной смены курса после рождения ребенка.
Актуальность данной темы определяется и тем, что в последние десятилетия в России демографические проблемы стоят очень остро, так как уровень рождаемости недостаточен для простого воспроизводства населения [24; С. 123-124]. Этот факт детерминирует постановку вопроса о необходимости повышения рождаемости, который регулярно поднимается как политиками, так и исследователями. В настоящее время в России преобладают малодетные семьи (состоящие из одного—двух детей). В то же время бездетные семьи также не являются редкостью. В 10 % семей женщин, родившихся в конце 1950-х гг., нет детей [25]. Согласно другому источнику, доля окончательно бездетных женщин ( то есть доля бездетных к возрасту 50 лет) за период 1999-2009 гг. составила 17 % [24]. Бездетность является частью большего процесса, который связан с изменением института семьи. В то же время исследования показывают, что биологическое бесплодие в России не является массовым (только 1,9
% женщин репродуктивного возраста, по данным на 2004 г.) [26].
Бесплодность в России может лишь частично объяснить феномен бездетности, из чего можно сделать вывод о том, что бездетность является проблемой не медицинского, а социального характера. Демографические изменения российского общества связаны с трансформацией не только семейных установок и повседневной семейной жизни, но и изменение социальной ситуации в целом. Так, например, исследование, проведенное Н.П. Романовой, И.В. Петровой [27], свидетельствует, что причинами, вызывающими дестабилизацию репродуктивного поведения семьи, являются периоды кризисного состояния общества и состояние экзистенциального вакуума.
Изучая данные явления, уместно говорить не только о кризисе семьи, но и о кризисе родительства, ярко проявляющем себя в современном мире.
Причины данного кризиса можно увидеть в политических, экономических, социальных преобразованиях последних лет, а также с низким значением ценности семьи с детьми в сознании наших современников.
В контексте столь радикальных изменений российской семьи остро встает вопрос об адекватности мер семейной и демографической политики. Согласно многим исследованиям, только материальные меры, активно используемые российским правительством начиная с 2007 г., оказывают на рождаемость крайне ограниченное влияние, вызывая смещение календаря рождений, а не реальный подъем уровня рождаемости. В этой связи социальная политика, стимулирующая рождаемость, должна быть комплексной и нацеленной на поддержку семьи. Необходимо выявить и определить направления такой политики.
Анализ социальной политики в области рождаемости не является новым. В современной российской политологии и социологии есть несколько примеров достаточно полного анализа как типов демографической политики [28; С. 157-176], так и эффективности некоторых мер. При этом
авторы работ подчеркивают, что меры демографической политики опираются на молчаливое допущение того, что потребность населения в детях недостаточно реализуется [29; С. 205-246]. Тем самым, потребность населения в детях берется как данность, достаточно условная, если верить зарубежным исследованиям. Поэтому проблема бездетности остается пока что за рамками и социальной политики как таковой, и исследований в этой области.
Анализ существующей литературы по рассматриваемой теме показывает, что выделяются две принципиально разные ситуации, характеризующие бездетность, не связанную с медицинскими противопоказаниями. С одной стороны, бездетность касается тех, кто так и не встретил партнера для долгосрочной семейной жизни.
С другой стороны, бездетность может быть и результатом сознательного решения, принятого супружеской парой. В этой связи представляется необходимым продолжить исследования ценностных ори-ентаций и семейных стратегий [30] мужчин и женщин репродуктивного и раннего пострепродуктивного возраста. Влияние социально-экономического контекста, в частности социальной политики в области жилья, здравоохранения и возможностей для совмещения профессиональных и семейных обязанностей также представляются необходимыми элементами анализа при исследовании рождаемости [31].
Термин «добровольная бездетность», активно используемый в прессе и в научной литературе, представляется недостаточно четким, так как в данную категорию попадают как одинокие мужчины и женщины, которые не стали родителями по той причине, что не нашли партнера, так и пары, которые выбрали образ жизни без детей. Поэтому необходимо выявить, насколько отказ от родительства без медицинских противопоказаний является осознанным; в какой степени мужчины и женщины, у которых нет детей, представляют себя в качестве авторов сценария жизненного пути.
Таким образом, очень важно определить те социальные механизмы, которые препятствуют родительству, или же укрепляют проект жизненного пути без детей. Речь идет, прежде всего, об исследовании механизмов функционирования брачного рынка в России [32], включая вопросы социального и гендерного неравенства. Важно определить влияние социально-экономического положения мужчин и женщин, жилищной ситуации, социальных представлений о родительстве, доступа к медицинским, образовательным и прочим услугам на стратегии семейного поведения.
Первая попытка научной рефлексии понятия «чайлдфри» предпринята канадским социологом Дж. Э. Виверс в книге «Бездетные по собственному выбору». Данная проблематика довольно часто затрагивалась Виверс в своих исследованиях, но наиболее концептуально определенной стала именно данная работа, в которой добровольная бездетность — чайлдфри ^hield free) понимается как осознанное и принципиальное нежелание иметь детей при наличии физиологической возможности, и определяется основной принцип жизни чайлдфри — живи сам и не мешай жить другим.
Несмотря на то, что в РФ до настоящего времени не проводится серьезных исследований за подобными явлениями, можно не сомневаться, что среди российской молодежи эти тенденции получают свое распространение. Тревогу также вызывает отказ от традиционных брачных отношений (регистрация брака и образование законодательно признанной супружеской пары), увеличение так называемых гражданских браков и других нетрадиционных брачных форм, которые в определенных кругах давно уже признаются социально приемлемыми.
Таким образом, проявившиеся в конце ХХ — начале XXI вв. тенденции в поведении мужчин и женщин в отношении своих семейных стратегий, нуждаются в детальном изучении и осмыслении. Это особенно значимо для формирования перспективной семейной и социальной политики.
Литература_
1. Лоншакова Н.А. Ценностные ориентации молодых семей в сфере матримональных отношений: материалы I Всерос. науч. конф. «Сорокинские чтения — 2004». Российское общество и вызов глобализации». М.: МГУ, 2004.
2. Лоншакова Н.А. О состоянии института семьи в Забайкалье и ценностных ориентациях в сфере матримониальных отношений: материалы конф. Женский форум. Чита, 2005.
3. Исупова О. Г. «Чайлдфри», или добровольная бездетность // Демоскоп Weekly, № 427-428, 2010.
4. Толмачева Е.С. Сообщество чайлдфри: ценности, установки и практики поведения: материалы науч.-практ. конф. Шестые Ковалевские чтения. СПб., 2011. С. 757-760.
5. Григорьева Н.С., Дюпра-Куштанина В.А., Чубарова Т. В., Яковлева И.В. Брачность и роди-тельство в контексте эволюции современной семьи: обзор международных исследований // Государственное управление. Электронный вестник. Вып. № 35. 2012.
6. Ory M.G. The Decision to Parent or Not: Normative and Structural Components / / Journal of Marriage and Family. Vol. 40. No. 3. 1978. Pp. 531539.
7. Ramu G.N. Family Background and Perceived Marital Happiness: A Comparison of Voluntary Childless Couples and Parents // The Canadian Journal of Sociology / Cahiers canadiens de sociologie. Vol. 9. No. 1.
8. Toulemon L. Très peu de couples restent volontairement sans enfant // Toulemon L. Population (French Edition). 50e Année. No. 4/5 (Jul.-Oct., 1995). Pp. 1079-1109.
9. Орна Донат. «От меня и дальше. Выбор жить без детей в Израиле» // Едиот Ахронот, 2011.
10. Park K. Choosing Childlessness: Weber's Typology of Action and Motives of the Voluntarily Childless // Sociological Inquiry. 2005. Vol. 75. Issue 3. Pp. 372-402. Режим доступа: http://onlinelibrary. wiley.com/doi/10.1111/soin.2005.75.issue-3/ issuetoc
11. Carmichael G.A., Whittaker A. Choice and Circumstance: Qualitative Insights into Contemporary Childlessness in Australia // European Journal of Population. Vol. 23. No. 2. 2007. Pp. 111-143.
12. Maura K. Women's Voluntary Childlessness: A Radical Rejection of Motherhood? / / Women's Studies Quarterly. Vol. 37. No. 3/4. 2009. Pp. 157-172. Режим доступа: http://www.jstor.org/ stable/27740584.
13. Dye J.L. Fertility of American Women: 2006 // Current Population Reports. Washington, 2008. Pp. 20-558.
14. Jeffries S., Konnert C. Regret and Psychological Well-Being Among Voluntarily and Involuntarily
_References
1. Lonshakova N.A. Rossiyskoe obshhestvo i vyzov (Russian society and the challenge of globalization): I-st All-Russian scientific Conf. materials «So-rokin readings - 2004». MOSCOW: MSU, 2004.
2. Lonshakova N.A. Zhenskiyforum (Women's Forum): Materials of the Conf. Chita, 2005.
3. Isupova O.G. Demoskop Weekly (Demoscope Weekly), 2010, no 427-428.
4. Tolmacheva E.S. VIKovalevskie chteniya (VI-th Kovalevsky readings): scientific and practical materials. St.-Peterburg, 2011. P. 757-760.
5. Grigorieva N.S., Dyupra-Kushtanina V.A., Chubarova T.V., Yakovleva I.V. Gosudarstvennoe up-ravlenie. Elektronny vestnik (Public Administration. Newsletter), 2012, no 35.
6. Ory M.G. Journal of Marriage and Family (Journal of Marriage and Family), 1978. Vol. 40, no. 3, pp. 531-539.
7. Ramu G.N. The Canadian Journal of Sociology (The Canadian Journal of Sociology). Vol. 9. No. 1.
8. Toulemon L. Population (French Edition). 50eAnnée (Population (French Edition). 50e Année), 1995, no. 4/5, pp. 1079-1109.
9. Orna Donat. Yediot Ahronot (Yediot Ahro-not), 2011.
10. Park K. Sociological Inquiry (Sociological Inquiry), 2005. Vol. 75. Issue 3. Pp. 372-402. Available at: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/ soin.2005.75.issue-3/issuetoc
11. Carmichael G.A., Whittaker A. European Journal of Population (European Journal of Population), 2007. Vol. 23, no. 2, pp. 111-143.
12. Maura K. Women's Studies Quarterly (Women's Studies Quarterly), 2009. Vol. 37, no. 3/4, pp. 157-172. Available at: http://www.jstor.org/sta-ble/27740584.
13. Dye J.L. Fertility of American Women: 2006 (Fertility of American Women: 2006): Current Population Reports. Washington, 2008. Pp. 20-558.
14. Jeffries S., Konnert C. International Journal of Aging and Human Development (International
Childless Women and Mothers // International Journal of Aging and Human Development. 2002. 54(2). Pp. 89-106.
15. Connidis I.A., McMullin J.A. Reasons for and Perceptions of Childlessness Among Older Persons: Exploring the Impact of Marital Status and Gender // Journal of Aging Studies. 1996. 10(3). Pp. 205-222.
16. Heaton T.B., Jacobson C.K., Holland K. Persistence and Change in Decisions to Remain Childless //Journal of Marriage and the Family. 1999. 61(2). Pp.531-539.
17. Abma J.C., Martinez G.M., Ibid. Jacobson C. K., Heaton T.B. Voluntary Childlessness Among American Men and Women in the Late 1980s // Social Biology. 1991. 38. Pp. 79-93.
18. Jones R.K., Brayfield A. 1997. Life's Greatest Joy? European Attitudes Toward the Centrality of Children! // Social Forces. 1997. 75. Pp. 1239-1270.
19. Krishnan V. Religious Homogamy and Voluntary Childlessness in Canada // Sociological Perspectives. 1993. 36(1). Pp. 83-93.
20. Rovi S. Taking'no' for an Answer: Using Negative Reproductive Intentions to Study the Childless / Childfree // Population Research and Policy Review. 1994. 23. Pp. 343-365.
21. Seccombe K. Assessing the Costs and Benefits of Children: Gender Com parisons Among Childfree Husbands and Wives // Journal of Marriage and the Family. 1991. 53(l). Pp. 191-202.
22. Somers M.D. A Comparison of Voluntarily Childfree Adults and Parents // Journal of Marriage and the Family. 1993. 55(3). Pp. 643-650.
23. Majumdar D. Choosing Childlessness: Intentions of Voluntary Childless ness in the United States // Michigan Sociological Review. 2004. 18. Pp. 108-135.
24. Население России 2009 (Семнадцатый ежегодный демографический доклад) / Под ред. А.Г. Вишневского. М., 2011. С. 123-124.
25. Фрейка Т. Рождаемость в России и Германии: сходства и различия / / Демоскоп weekly. № 421-42. 2010. Режим доступа: http://demoscope.ru/ weekly/2010/0421/tema04.php
26. Сакевич В.И. Не преувеличены ли масштабы бесплодия? // Демоскоп weekly. № 283— 284. 2007. Режим доступа: http://demoscope.ru/ weekly/2007/0283/reprod01.php.
27. Романова Н.П., Петрова И. В. Репродуктивное поведение семьи: науч. изд. Чита: ЧитГУ, 2012. 206 с.
28. Тындик А.О. Обзор современных мер семейной политики в странах с низкой рождаемостью // SPERO. 2009. № 12. С. 157-176.
29. Синявская О.В., Головляницина Е.Б. Новые меры семейной политики и население: будет ли длительным повышение рождаемости? // Родители
Journal of Aging and Human Development), 2002, 54(2), pp. 89-106.
15. Connidis I.A., McMullin J.A. Journal of Aging Studies (Journal of Aging Studies), 1996, 10(3), pp. 205-222.
16. Heaton T.B., Jacobson C.K., Holland K. Journal of Marriage and the Family (Journal of Marriage and the Family), 1999, 61(2), pp. 531-539.
17. Abma J.C., Martinez G.M., Ibid. Jacobson C. K., Heaton T.B. Social Biology (Social Biology), 1991, 38, pp. 79-93.
18. Jones R.K., Brayfield A. Social Forces (Social Forces), 1997, 75, pp. 1239-1270.
19. Krishnan V. Sociological Perspectives (Sociological Perspectives), 1993, 36(1), pp. 83-93.
20. Rovi S. Population Research and Policy Review (Population Research and Policy Review), 1994, 23, pp. 343-365.
21. Seccombe K. Journal of Marriage and the Family (Journal of Marriage and the Family), 1991, 53(l), pp. 191-202.
22. Somers M.D. Journal of Marriage and the Family (Journal of Marriage and the Family), 1993, 55(3), pp. 643-650.
23. Majumdar D. Michigan Sociological Review (Michigan Sociological Review), 2004, 18, pp. 108135.
24. Naselenie Rossii 2009 [The population of Russia 2009]: Seventeenth annual demographic report; Ed. A.G. Vishnevsky. Moscow, 2011. P. 123124.
25. Freyka T. Demoskop weekly (Demoscope weekly), 2010, no. 421-42. Available at: http://de-moscope.ru/weekly/2010/0421/tema04.php.
26. Sakevich V.I. Demoskop weekly (Demoskop weekly), 2007, no. 283-284. Available at: http://de-moscope.ru/weekly/2007/0283/reprod01.php.
27. Petrova I.V. Reproductive behavior of the family: socio-administrative aspect (on materials of the Transbaikal Territory) [Reproduktivnoe povedenie semi: sotsialno-upravlencheskiy aspekt (na materialah Zabaikalskogo kraya)]: Abstract diss. cand. social sciences. Chita: ChitGU, 2012. 22 p.
28. Tyndik S.A. SPERO (SPERO), 2009, no. 12, pp. 157-176.
29. Synyavskaya O.V., Golovlyanitsina E.B. Novye mery semeynoy politiki i naselenie: budet li dlitelnym povyshenie rozhdaemosti? [New measures
и дети, мужчины и женщины в семье и обществе / под науч. ред. С.В. Захарова, Т.М. Малевой, О.В. Синявской. М., 2009. С. 205-246.
30. Григорьева Н.С. Семейные стратегии современной российской студенческой молодежи. Решение конфликта «работа-семья». М., 2009.
31. Esping-Andersen G., Palier B. Trois leçons sur l'État-providence. Paris, 2008.
32. Романова Н.П., Осинский И.И. Одинокие женщины: потребности, жизненные ориентации и пути их реализации. Чита: изд-во ЧитГТУ, 2000. 231 с.
of family policy and population: whether prolonged increase of birth-rate? ]: Parents and children, men and women in family and society. Moscow, 2009. P. 205-246.
30. Grigorieva N.S. Semeynye strategii sovre-mennoy rossiyskoy studencheskoy molodezhi. Resh-enie konflikta «rabota-semiya» [Family strategies of modern Russian students. Solution to the conflict «work-family»]. Moscow, 2009.
31. Esping-Andersen G., Palier B. Trois leçons sur l'État-providence [Trois leçons sur l'État-providence]. Paris, 2008.
32. Romanova N.P., Osinsky I.I. Odinokie zhen-shhiny: potrebnosti, zhiznennye orientacii i puti ih realizatsii [Single women: needs, life orientation and ways to implement them]. Chita: publ ChitGTU, 2000. 231 p.
Коротко об авторах_
Романова И.В., д-р социол. наук, Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия rik-romanova-chita@mail.ru
Научные интересы: философия одиночества, гендерные исследования, деловые коммуникации
_Briefly about the authors
I. Romanova, doctor of social sciences, Transbaikal State University, Chita, Russia
Scientific interests: philosophy of solitude, gender studies, business communications
Жанбаз О. О., аспирант, Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия 928zhambas79@mail.ru
Научные интересы: гендерология, демография, чайлдфри
O. Zhanbaz, graduate student, Transbaikal State University, Chita, Russia
Scientific interests: genderology, demography, child-free
