CC BY
16
УДК 81 '42+801.7:321.019.5
DOI10.24147/2413-6182.2019.6(4). 1163-1176
ISSN 2413-6182 eISSN 2658-4867
CASUS BELLI ДЛЯ ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ: ПРАВОСЛАВНЫЙ РОССИЙСКИЙ КОММУНИСТ В КРЕСЛЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГРУЗИНСКОГО ПАРЛАМЕНТА
А.П. Чудинов1, Н.Н. Кошкарова2
1 Уральский государственный педагогический университет (Екатеринбург, Россия) 2 Южно-Уральский государственный университет (Челябинск, Россия)
Аннотация: Статья посвящена анализу лингвистических и экстралингвистических средств, использующихся в зарубежных СМИ для создания образа России. Одним из приемов ведения информационно-психологической войны являются стратегии и тактики, применяемые акторами политической коммуникации для дискредитации соперника. Отмечается, что при анализе информационно-психологической войны важно учитывать не только стратегии и тактики, но и casus belli (лат. повод для войны), которым можно охарактеризовать аксиологическую ситуацию, во многом определяющую информационное и психологическое противостояние. Материалом для исследования в настоящей публикации послужили статьи, размещенные на интернет-портале «ИноСМИ.т», что детерминировано характером информационно-психологической войны, который непосредственно отражает геополитическую ситуацию. В качестве ведущего используется метод дискурсивного анализа, применение которого дополняется и расширяется контекстуальным изучением коммуникативных ситуаций. Среди лингвистических средств, используемых с целью дискредитации образа России на мировой арене, особого внимания заслуживают метафорические модели, прецедентные имена, риторические вопросы, прием навешивания ярлыков, клевета, оскорбление. Сделан вывод о том, что арсенал приемов ведения информационно-психологической войны в современной политической коммуникации всё расширяется, что обусловлено преобладанием агрессивных и деструктивных тенденций в мировой политике.
Ключевые слова: образ России, зарубежные СМИ, информационно-психологическая война, casus belli, аксиогенная ситуация, политическая коммуникация.
Для цитирования:
Чудинов А.П., Кошкарова Н.Н. Casus belli для информационно-психологической войны: православный российский коммунист в кресле председателя грузинского парламента // Коммуникативные исследования. 2019. Т. 6. № 4. С. 1163-1176. DOI: 10.24147/2413-6182.2019.6(4).1163-1176.
© А.П. Чудинов, Н.Н. Кошкарова, 2019
Сведения об авторах:
1 Чудинов Анатолий Прокопьевич, профессор, доктор филологических
наук
2 Кошкарова Наталья Николаевна, доцент, доктор филологических наук Контактная информация:
1 Почтовый адрес: 620017, Россия, Екатеринбург, пр-т Космонавтов, 26
2 Почтовый адрес: 454080, Россия, Челябинск, пр. Ленина, 76
1 E-mail: ap_chudinov@mail.ru
2 E-mail: nkoshka@rambler.ru Дата поступления статьи: 28.07.2019 Дата рецензирования: 19.08.2019 Дата принятия в печать: 10.11.2019
Введение
Информационно-психологическая война, по определению А.А. Смирнова, это «масштабное применение средств и методов информационно-психологического воздействия в отношении населения страны, отдельных социальных групп или индивидов и защиту от аналогичных действий в свой адрес, осуществляемое государством или иным актором международной политики для обеспечения реализации своих интересов» [Смирнов 2013: 86]. Подобные войны относятся к гибридному типу противостояния, когда в дело вступает совокупность «различных видов информационно-психологического воздействия, скоординированных и взаимоувязанных по целям, объектам, месту и времени, представляющие в результате настоящую психологическую войну» [Нурышев 2017: 66]. Широкий спектр способов и приемов информационно-психологического воздействия детерминирует разнообразие терминов, использующихся для описания анализируемого явления: информационная война, психологическая война, информационно-психологическая война [Damjanovic 2017; Gommers 2019; Wolfe 1997; Руженцева 2018 и др.].
Информационно-психологическая война в еще большей степени, чем война в буквальном смысле этого слова, нуждается в casus belli (лат. повод для войны], способном выступить как аксиологическая ситуация, во многом определяющая стратегию и тактику боевых действий. Ярким примером использования, казалось бы, мелкого информационного повода для интенсификации тлеющей информационно-психологической войны можно считать недавние (июнь 2019 г.] антироссийские акции протеста в Грузии. В качестве casus belli послужило заседание Межпарламентской ассамблеи православия, которое проходило в здании грузинского парламента под председательством депутата Государственной Думы России
Сергея Гаврилова. Казалось бы, вполне естественно, что одно из заседаний Межпарламентской ассамблеи ведет гость - руководитель российской делегации, но этот факт был использован оппозиционными грузинскими депутатами из партии Европейская Грузия как повод для пикетирования здания парламента и срыва заседания ассамблеи. Через два дня после описанных событий грузинский информационно-аналитический портал «Грузия Online» разместил материал под заголовком Оккупанты, you are not welcome! (Д. Мелкадзе. Оккупанты, you are not welcome!].
Предметом нашего исследования стал образ России, представленный в СМИ, ведущих атаку на сторонников взаимовыгодного сотрудничества России и Грузии. Соответствующую политическую ситуацию правомерно трактовать как аксиогенную, так как в данном случае на авансцену когнитивно-дискурсивного анализа выходит «выявление и объяснение ориентиров поведения, норм и обыкновений, определяющих отношение носителей культуры к данному феномену» [Карасик 2015: 19].
Источником текстового материала для нашего исследования стал интернет-портал «ИноСМИ.ги», где представлены статьи из зарубежных (преимущественно западных] изданий, так или иначе связанные с Россией. В определенном смысле материалы этого интернет-портала могут трактоваться как своего рода корпус, если понимать под этим обозначением «любое собрание текстов, объединенных каким-то общим признаком (языком, жанром, автором, периодом создания текстов]» [Копотев 2014: 178]. Материалы на «ИноСМИ.ги» публикуются на русском языке (одновременно с этим дается ссылка на источник оригинальной статьи], большинство статей - это аналитические обзоры (новости на сайте представлены редко], переводы выкладываются ежедневно в реальном времени. Интернет-портал «ИноСМИ.ги» дает уникальную возможность изучить реальную геополитическую и языковую ситуацию, так как «это новый взгляд на дискурс как реальный, а не фиктивный элемент коммуникации» [Иргизова 2019]. В целом необходимо отметить, что на настоящем этапе развития лингвистики корпус и корпусные технологии широко используются для изучения аксиологически маркированных ситуаций при их реализации в определенном типе дискурса [см., например, Бори-скина, Шилихина 2017; Воркачев 2016; Мишланова, Пермякова, Аликина 2011; Bogoyavlenskaya, Nakhimova, Chudinov 2016].
В качестве ведущего в настоящем исследовании применяется метод дискурсивного анализа, использование которого дополняется и расширяется контекстуальным изучением коммуникативных ситуаций. Метод дискурсивного анализа при изучении политической коммуникации через призму масс-медийного дискурса представляется вполне оправданным, так как в настоящее время мы являемся свидетелями «возникновения и широкого бытования термина «политический медиадискурс», синонимом которого являются терминологические сочетания «полити-
ческий дискурс СМИ», «медийно-политический дискурс», «медийный вариант политического дискурса», обозначающие органичное взаимодействие двух разных дискурсов - политического и медийного» [Руженцева 2018: 59-60].
Обсуждение
Умелое использование casus belli часто становится мощным средством, обеспечивающим успех на том или ином этапе информационно-психологической войны. В частности, аксиологическая функция упомянутого выше заголовка Оккупанты, you are not welcome! реализуется на двух уровнях: лингвистическом и экстралингвистическом. Экспрессивно-оценочная номинация оккупанты в сочетании с иноязычным вкраплением you are not welcome не только представляет собой оскорбление как риторический прием, но и экстраполирует русофобские настроения на весь процесс межгосударственных отношений двух стран. Антироссийский прагматический потенциал анализируемой статьи контекстуально поддержан за счет семантического и метафорического развертывания гиперсемы 'оккупация' - российская военная оккупация, ползучая оккупация, страна-оккупант. Приведем конкретные примеры:
* В четверг, находясь в зале заседаний, он (Сергей Гаврилов. - А.Ч., Н.К.) был размещен в кресле Председателя грузинского Парламента, что было воспринято многими гражданами Грузии, как оскорбление - на фоне длящейся российской военной оккупации.
* За все это время они (партия «Грузинская мечта». - А.Ч., Н.К.) не предприняли никаких успешных действий, чтобы остановить российскую «ползучую оккупацию» в Цхинвальском регионе и защитить грузинских граждан, которых похищают оккупанты с целью выкупа.
* Разумеется, в подобной ситуации появление официального представителя страны-оккупанта в Парламенте Грузии не могло вызвать у людей никакой другой реакции, кроме раздражения и гнева, что и вылилось в беспрецедентный по своим масштабам уличный протест.
Другим средством, выполняющим экспрессивно-оценочную функцию в анализируемом материале, являются пунктуационные знаки: восклицательный знак и кавычки.
* Высокопоставленный российский чиновник-коммунист (!) прибыл в Тбилиси, чтобы председательствовать на Межпарламентской Православной (!) Ассамблее.
В данном примере восклицательный знак выражает мнение автора относительно несовместимости трех понятий: чиновник, коммунист, православие. Экспрессивная пунктуация выполняет функцию воздействия на читателя с целью формирования у него мнения относительно произошедших событий, идентичного точке зрения автора статьи. С той же целью употреблены кавычки в следующем примере, где они выполняют мо-
дальную функцию, а их ироническое использование передает ложно положительное, а скорее отрицательное отношение адресанта к предмету обсуждения.
* Что же касается «пострадавшего» депутата Гаврилова и других официальных представителей России, то их реакция оказалась вполне предсказуемой.
Тема ответственности Москвы за происходящие в Грузии события продолжается и в другом материале, опубликованном 24 июня 2019 г. на указанном сайте «Грузия Online» под заголовком Протесты в Грузии: замкнутый мир политики (З. Бежанишвили. Протесты в Грузии: замкнутый мир политики]. По мнению автора статьи, уличные акции в Тбилиси - это результат воздействия «мягкой силы» Москвы на грузинское общество:
* На протяжении нескольких лет российские политтехнологи проводили огромную работу по воздействию мягкой силы на грузинское общество.
Концепт «мягкой силы», несмотря на свою особую актуальность лет 20 назад, в последнее время вновь обрел популярность в связи с обострением периода гибридных войн, в процессе ведения которых инструменты «мягкой силы» играют не последнюю роль. П.Б. Паршин отмечает, что выражение «мягкая сила» является метафорическим, где «в качестве сферы-источника выступает сфера тактильных ощущений» [Паршин 2013: 13]. Автор отмечает, что «мягкая сила» как один из факторов позиционирования государства на международной арене «не может быть эффективно реализована в отрыве от совокупности факторов (внешних и внутренних], определяющих имидж государства и его восприятие мировым сообществом, которое может быть позитивным, нейтральным или негативным» [там же: 36-37]. По мнению К. Косачева, «образ России в современном мире сейчас очевидно не благоприятен и скорее негативен, нежели чем позитивен» [Косачев 2013: 15], что объясняется следующими причинами: исторические процессы, независимость действий России по многим вопросам мировой политики, дискредитация России как мирового конкурента.
Дискредитация России как актора политической коммуникации является основным лейтмотивом анализируемой статьи. Главными лингвистическими средствами при этом выступают:
- театральная метафора:
* Находясь в политике, ее субъекты попадают за занавес, который мешает видеть им зал. А когда выходят на сцену, то свет ослепляет глаза, и они не могут различить лица всех, находящихся по ту сторону сцены. <...> Занавес, разделяющий народ от политиков был так умело, красиво и богато обставлен, что позволял акторам российской и грузинской политики вести эффективную закулисную игру. Маски, которые были использованы политиками после очередного выхода на сцену нравились публике.
<...> Люди знали, что кроется за масками, но продолжали смотреть шоу, так как выходы из театры заперты на ключ, а выламывать двери не логично и бессмысленно. Пользуясь маской туризма, в Грузию приезжали лидеры общественного мнения из России, агенты информационного влияния, иные миссионеры, чья функция - путем воздействия на социальные группы изменить восприятие всего общества на реальность моделируемую иноземными манипуляторами. В последнее время, грузинскому обществу стал надоедать этот фарс и дилетантство. Грузинское общество заслуживает более продуманной и профессиональной драматургии, а не та безвкусица, что муссируется изо дня в день на протяжении нескольких лет.
- клевета и диффамация:
* Настроения в обществе стали очевидными в период президентских выборов. Пришлось использовать административный ресурс, огромные деньги и политический капитал, чтоб российским технологам удалось удержать во власти в Грузии необходимую им группу актеров.
- использование прецедентных имен:
* Обычная техническая ошибка привела к краху всей стратегии, не только потому что она ошибочна, но и потому что опираться на авата-ры и кукол на нитках не соответствует современной высохотехнологич-ной эпохе.
- навешивание ярлыков:
* Российская политика давления и агрессии по отношению к Грузии ошибочна. <...> Неправильно выбранная стратегия вынуждает российских стратегов опираться на бездарности, которые не могут простую встречу организовать в соответствующем месте и в корректной форме.
- риторические вопросы:
* Единственный вопрос, ответ на который ищет сейчас грузинское общество: неужели агрессия, применение силы и давление на общество при помощи аватаров это всё что умеет политическая власть и всё чему научилась человеческая цивилизация за многовековую историю? Неужели нет иного жанра для организации жизнедеятельности и развития общества?
В целом необходимо отметить, что метафора как когнитивный прием моделирования политической реальности часто используется авторами статей для создания образа России. По справедливому замечанию Р.И. Зарипова, «метафора выступает одним из главных языковых средств политической и идеологической ориентированности, в частности, на стилистическом уровне языка, а также реализации персуазивной стратегии в текстах политического дискурса» [Зарипов 2016: 56]. Вместе с тем метафора является одним из способов придания эмоциональности и оце-ночности любому тексту, средством достижения наибольшего перлоку-тивного эффекта, механизмом воздействия на целевую аудиторию.
Так, в статье России напомнили об оккупации: почему Грузия восстала против власти и при чем здесь РФ (Ю. Панченко. России напомнили об
оккупации: почему Грузия восстала против власти и при чем здесь РФ], опубликованной на украинском сайте «Европейская правда», рассуждая о роли России в политическом кризисе в Грузии, автор использует морби-альную метафору:
* Были ли у Кремля планы инициировать политический кризис в Грузии из-за «казуса Гаврилова»? Далеко не факт, однако своей бестактностью российский депутат нажал на кровоточащую рану в грузинском обществе.
По мнению автора статьи, дополнительным аргументом, послужившим обострению ситуации в Грузии, стал тот факт, что власть декларировала «прагматичные отношения» с Россией. Выражение «прагматичные отношения» может стать ярким примером того, когда слово в его связанном значении подвергается жанровым и модусным изменениям, отражая в новых геополитических условиях и обстоятельствах концептуальные и аксиологические предпочтения акторов политической коммуникации. В последнее время слово «прагматичные» в русскоязычном политическом дискурсе актуализируется в значении «лишенный эмоций, построенный на принципах здравого смысла и логики». Например: Венгрия выступает «за прагматичные отношения с Россией». Об этом заявил министр иностранных дел и внешнеэкономических связей Венгрии Петер Сийярто (Венгрия выступает за прагматичные отношения с Россией]. Румыния хотела бы выстраивать связи с Россией в духе прагматизма и предсказуемости. Об этом министр иностранных дел страны Теодор Мелешкану сообщил в субботу вечером в интервью телеканалу Digi 24. «Политика Румынии по отношению к России очень проста, - сказал он. - Мы хотим иметь прагматичные и предсказуемые отношения, которые бы учитывали интересы обоих государств и основывались на общепринятых нормах и принципах международного права» (Премьер: В условиях санкций Болгарии удается поддерживать прагматичные отношения с Россией]. В условиях санкций нам удается поддерживать прагматичные отношения с Россией. Мы не должны делиться на русофилов и русофобов, давайте заботиться о важных болгарских решениях. Об этом заявил премьер-министр Болгарии Бойко Борисов, передает БГНЕС (Румыния хочет поддерживать прагматичные отношения с РФ].
По мнению автора анализируемой статьи, именно «прагматичные отношения» с Россией являются для Грузии отступлением от своих принципов. В процессе описания этой ситуации вновь доминирует образ России как страны-оккупанта:
* Впрочем, несмотря даже на такой внешний курс, многие граждане Грузии видят в «прагматичных отношениях» со страной-оккупантом постепенную сдачу страны. Следствием этого, стало объединение на митингах антиправительственных и антироссийских лозунгов и исполнение знаменитой песни харьковских фанатов.
Ответные же действия РФ по защите своих национальных интересов расцениваются автором статьи как стремление подорвать грузинскую экономику и доказательством того, что «прагматичные отношения» с Россией построить невозможно:
* На этом фоне РФ решила вмешаться в конфликт, подлив масла в огонь. Решение президента РФ запретить пассажирские авиаперевозки в Грузию преследовало цель ударить по туризму - едва ли не единственной отрасли грузинской экономики, которая демонстрирует положительную динамику. Одновременно, российский запрет ударил и по правительству, показав, что стратегия строительства «прагматичных отношений с РФ» не имеет перспектив.
В конце статьи автор приходит к неутешительному выводу, опять же с использованием морбиальной метафоры:
* В конце концов, на этот раз оппозиция получила существенное моральное преимущество. Сотрудничество с РФ вновь стало в грузинском обществе абсолютно токсичным. А действующая власть лишилась ключевых аргументов, которыми объясняла, чем она лучше предшественников.
Другой типичной тактикой, используемой в рассматриваемом информационном штурме, стали оскорбления политических лидеров современной России и русского народа, критические отзывы о культуре и истории нашей страны. Такое поведение совершенно недопустимо с точки зрения коммуникативной этики, которая «представляет собой систему правил и норм поведения (прежде всего моральных]», «аккумулирует человеческий опыт в области морали общения, предписывает, как должен вести себя человек в процессе коммуникативной деятельности и устанавливает границы дозволенного» [Ларина, Козырева, Горностаева 2012: 127]. Так, 7 июля 2019 года телеведущий грузинского частного телеканала «Рустави 2» Георгий Габуния в своей авторской передаче «Постскриптум» разразился нецензурной бранью в адрес президента России В. Путина. Тирада журналиста, в которой он оскорбил российского президента, его родителей, россиян (он назвал их «рабами», которым «не место на красивой грузинской земле»], длилась около трех минут. Такое поведение является нарушением не только журналистских, но и общечеловеческих норм и правил. Несмотря на тот факт, что «грубость, как и вежливость, имеет свою национально-культурную специфику» [Ларина, Козырева, Горностаева 2012: 126], существуют универсальные, принятые в любом национально-культурном сообществе образцы поведения людей, нарушение которых недопустимо с аксиологической точки зрения. А.А. Горностаева отмечает, что «современная публичная речь открыта для разговорно-сниженной лексики, которая способствует деофициализации речи и делает общение более непринужденным» [Горностаева 2012: 62]. Однако, подчеркивает автор, «существуют определенные ограничения, регулирующие границы снижения стиля» [там же]. Данное утверждение отно-
сится к употреблению сквернословия в речи политиков, анализируемая же нами ситуация показывает, что обсценная лексика проникает и в масс-медийный дискурс, что является нарушением журналистских канонов.
В качестве одного из составляющих компонентов тактики оскорбления как реализации дискредитирующей стратегии О.С. Иссерс называет перлокутивный эффект [Иссерс 2008]. По мнению автора, такой эффект вполне наблюдаем на примере диалогической речи. Оскорбление грузинским журналистом российского президента и народа России - это монолог с формальной точки зрения, но монологические жанры политического и масс-медийного типов дискурса не лишены интерактивной функции, так как, по утверждению Т.В. Романовой, «монолог тоже должен быть диалогичен» [Романова 2011: 47]. Наблюдение за социополитической реальностью доказывает состоятельность этого утверждения: В. Путин на втором Глобальном саммите по производству и индустриализации в Екатеринбурге заявил, что «много чести возбуждать против таких уголовные дела».
Заключение
Таким образом, лапидарный анализ публикаций в зарубежных СМИ, посвященных антироссийским акциям в Грузии и через призму этих событий формирующих образ России, позволяет нам сделать следующие выводы. В совокупности с обсуждением аксиологически маркированных ситуаций широкий спектр лингвистических средств (метафорические модели, прием навешивания ярлыков, клевета, оскорбление] позволяет формировать в сознании обывателей образ России как страны-агрессора, страны-оккупанта, где все вопросы решаются силой. С прискорбием остается констатировать тот факт, что арсенал приемов ведения информационно-психологической войны в современной политической коммуникации всё расширяется, что обусловлено преобладанием агрессивных и деструктивных тенденций в мировой политике.
Список литературы
Борискина О.О., Шилихина К.М. Корпусные исследования политического дискурса в лингвистике // Политическая наука. 2017. № 2. С. 30-53. Воркачев С.Г. «Реликтовое чувство»: порядочность по данным корпусной лингвистики // Вестник Кемеровского государственного университета. Филология. 2016. № 3. С. 111-116. DOI: о^/10.21603/2078-8975-2016-3-111-116. Горностаева А.А. Границы дозволенного в политическом дискурсе: ироничность, черный юмор, деструктивность, сквернословие // Политическая лингвистика. 2018. № 1 (67). С. 57-66. Зарипов Р.И. Метафорическое моделирование образа России в современном французском политическом дискурсе: монография. М.: Р. Валент. 2016. 220 с.
Иргизова К. В. Корпусная лингвистика в отечественном и зарубежном языкознании на современном этапе // Огарев-online. 2019. № 6. URL: http://journal. mrsu.ru/wp-content/uploads/2019/05/irgizova.pdf (дата обращения: 23.06.2019). Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи: монография.
М.: Издательство ЛКИ, 2008. 288 с. Карасик В.И. Ценностные приоритеты в анекдотах о новых русских // Политическая лингвистика. 2015. № 3 (53). С. 17-25. Копотев М. Введение в корпусную лингвистику. Прага: Animedia Company, 2014. 230 с.
Косачев К. Мягкая и жесткая сила - не сумма, но произведение // Индекс безопасности. 2013. Т. 19, № 4 (107). С. 11-18. Ларина Т.В., Козырева М.М., Горностаева А.А. О грубости и коммуникативной этике в межкультурном аспекте: постановка проблемы // Вестник РУДН. Серия Лингвистика. 2012. № 2. С. 126-133. Мишланова С.Л., Пермякова Т.М., Аликина Е.Ю. Корпусная лингвистика vs. лингвистика стереотипного и творческого // Стереотипность и творчество в языке. Пермь. 2011. С. 289-301. Нурышев Н.Г. Информационно-психологические операции в системе гибридных
войн // Геополитика и безопасность. 2017. № 2. С. 65-73. Паршин П.Б. Проблематика «мягкой силы» во внешней политике России. Аналитический доклад. М.: МГИМО(У)МИД РФ. 2013. № 1 (36). 40 с. Романова Т.В. Человек и время. Язык. Дискурс. Языковая личность: монография.
Нижний Новгород: НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 2011. 249 с. Руженцева Н.Б. Методология и методики анализа массмедийного политического
текста: монография. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т. 2018. 208 с. Смирнов А.А. Информационно-психологическая война. Об одном средстве международного информационного противоборства // Свободная мысль. 2013. № 6. С. 81-96.
Bogoyavlenskaya Y.V., Nakhimova E.A., Chudinov A.P. Precedent utterances in the national historical memory: a corpus study // Voprosy Kognitivnoy Lingvistiki. 2016. № 2 (47). P. 39-48. DOI: 10.20916/1812-3228-2016-2-39-48. Damjanovic D.Z. Types of information warfare and examples of malicious programs of information warfare // Vojnotehnicki glasnik / Military technical courier. 2017. Vol. 65, Issue 4. P. 1044-1059. DOI: 10.5937/vojtehg65-13590. Gommers J. Psychological warfare and information operations: the real threat to Western democracy. IT ProPortal. 2019. January 30. Wolfe L. How the British use the media for mass psychological warfare // EIR. 1997. Vol. 24, № 4. January 17. P. 18-25.
Источники:
Бежанишвили З. Протесты в Грузии: Замкнутый мир политики. URL: https://www.
apsny.ge/analytics/1561412690.php (дата обращения: 23.06.2019). Венгрия выступает за прагматичные отношения с Россией. URL: https://tass.ru/
mezhdunarodnaya-panorama/4108026 (дата обращения: 01.07.2019). Мелкадзе Д. Оккупанты, you are not welcome! URL: https://www.apsny.ge/articles/ 1561228145.php (дата обращения: 23.06.2019).
Панченко Ю. России напомнили об оккупации: почему Грузия восстала против власти и при чем здесь РФ. URL: https://www.eurointegration.com.ua/rus/ar-ticles/2019/06/24/7097674/ (дата обращения 23.06.2019).
Премьер: В условиях санкций Болгарии удается поддерживать прагматичные отношения с Россией. URL: http://www.novinite.ru/articles/30244 (дата обращения: 01.07.2019).
Румыния хочет поддерживать прагматичные отношения с РФ. URL: https://tass.ru/ mezhdunarodnaya-panorama/4167897 (дата обращения: 01.07.2019).
References
Boriskina, O.O., Shilikhina, K.M. (2017), Korpusnye issledovaniia politicheskogo diskursa v lingvistike [Corpus studies of political discourse in linguistics]. Political Science, no. 2, pp. 30-53. (in Russian).
Vorkachev, S.G. (2016). «Reliktovoe chuvstvo»: poriadochnost' po dannym korpusnoi lingvistiki ["Relict feeling": honesty according to the corpus linguistics data], Bulletin of Kemerovo State University. Philology, no. 3, pp. 111-116. (in Russian). D0I.org/10.21603/2078-8975-2016-3-111-116.
Gornostaeva, A.A. (2018), Granitsy dozvolennogo v politicheskom diskurse: ironich-nost', chernyi iumor, destruktivnost', skvernoslovie [Permitted limits in political discourse: irony, black humour, destructiveness, invectives]. Political Linguistics, no. 1 (67), pp. 57-66. (in Russian)
Zaripov, R.I. (2016). Metaforicheskoe modelirovanie obraza Rossii v sovremennom frantsuzskom politicheskom diskurse [Metaphorical modeling of Russia's image in French political discourse], Moscow, 220 p. (in Russian)
Irgizova, K.V. (2019), Korpusnaia lingvistika v otechestvennom i zarubezhnom iazyko-znanii na sovremennom etape [Corpus linguistics in modern Russian and foreign linguistics]. Ogarev-online, no. 6, available at: http://journal.mrsu.ru/wp-content/ uploads/2019/05/irgizova.pdf (accessed date June, 23, 2019).
Issers, O.S. (2008), Kommunikativnye strategii i taktiki russkoi rechi [Communicative strategies and tactics of Russian speech], Moscow, 288 p. (in Russian)
Karasik, V.I. (2015), Tsennostnye prioritety v anekdotakh o novykh russkikh [Value priorities in jokes about new Russians], Political Linguistics, no. 3 (53), pp. 1725. (in Russian)
Kopotev, M. (2014), Vvedenie v korpusnuiu lingvistiku [Introduction into corpus linguistics], Prague. 195 p.
Kosachev, K. (2013), Miagkaia i zhestkaia sila - ne summa, no proizvedenie [Soft and hard power - not a sum but a muptiplication]. Security Index, vol. 19, no. 4 (107), pp. 11-18. (in Russian)
Larina, T.V., Kozyreva, M.M., Gornostaeva, A.A. (2012), O grubosti i kommunikativ-noi etike v mezhkul'turnom aspekte: postanovka problemy [A study of rudeness and communicative ethics in intercultural aspects], Russian Journal of Linguistics, no. 2, pp. 126-133. (in Russian)
Mishlanova, S.L., Permiakova, T.M., Alikina, E.Iu. (2011), Korpusnaia lingvistika vs. lingvistika stereotipnogo i tvorcheskogo [Corpus linguistics vs. stereotype and creative linguistics], Stereotype and creativity in speech. Perm, pp. 289-301. (in Russian)
Nuryshev, N.G. (2017), Informatsionno-psikhologicheskie operatsii v sisteme gibrid-nykh voin [Information and psychological operations in the system of hybrid wars]. Geopolitics and Security, no. 2, pp.65-73. (in Russian)
Parshin, P.B. (2013), Problematika «miagkoi sily» vo vneshnei politike Rossii. Analiti-cheskii doklad [The problem of "soft power " in Russia's foreign policy. Analytical report], Moscow, no. 1 (36), 40 p.
Romanova, T.V. (2011), Chelovek i vremia. Iazyk. Diskurs. Iazykovaia lichnost' [Person and time. Language. Discourse. Language personality], Nizhnii Novgorod. 2011. 249 p.
Ruzhentseva, N.B. (2018), Metodologiia i metodiki analiza massmediinogo politiche-skogo teksta [Methodology and methods of mass-media political text's analysis], Yekaterinburg. 208 p.
Smirnov, A.A. (2013), Informatsionno-psikhologicheskaia voina. Ob odnom sredstve mezhdunarodnogo informatsionnogo protivoborstva [Information and psychological warfare. About one means of international information confrontation], Svobodnaya mysl, no, 6, pp. 81-96.
Bogoyavlenskaya, Y.V., Nakhimova, E.A., Chudinov, A.P. (2016), Precedent utterances in the national historical memory: a corpus study. Voprosy Kognitivnoy Lingvis-tiki, no. 2 (47), pp. 39-48. (in English). DOI: 10.20916/1812-3228-2016-2-39-48.
Damjanovic, D.Z. (2017). Types of information warfare and examples of malicious programs of information warfare. Military Technical Courier, vol. 65. issue 4, pp. 1044-1059. (in English). DOI: 10.5937/vojtehg65-13590.
Gommers, J. (2019), Psychological warfare and information operations: the real threat to Western democracy. ITProPortal. January 30.
Wolfe, L. (1997), How the British use the media for mass psychological warfare. EIR, vol. 24, no 4, January 17, pp. 18-25. (in English)
Sources
Bezhanishvili, Z. Protesty v Gruzii: Zamknutyi mir politiki [Protest in Georgia: closed world of politics: available at: https://www.apsny.ge/analytics/1561412690.php (accessed June 23, 2019).
Vengriia vystupaet za pragmatichnye otnosheniia s Rossiei [Hungary advocates pragmatic relations with Russia): available at: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-pano-rama/4108026 (accessed July 1, 2019).
Melkadze, D. Okkupanty, you are not welcome! [Invaders, you are not welcome!]: available at: https://www.apsny.ge/articles/1561228145.php (accessed June 23, 2019).
Panchenko, Iu. Rossii napomnili ob okkupatsii: pochemu Gruziia vosstala protiv vlasti i pri chem zdes' RF [Russia was reminded of invasion; why Georgia opposed the power and what Russian Federation has to do with it]: available at: https://www. eurointegration.com.ua/rus/articles/2019/06/24/7097674/ (accessed June 23, 2019).
Prem'er: V usloviiakh sanktsii Bolgarii udaetsia podderzhivat' pragmatichnye otnosheniia s Rossiei [The prime-minister: under sanctions Bulgaria manages to support pragmatic relations with Russia]: available at: http://www.novinite.ru/ar-ticles/30244 (accessed July 1, 2019).
Rumyniia khochet podderzhivat' pragmatichnye otnosheniia s RF [Romania wants to support pragmatic relations with Russian Federation]: available at: https://tass.ru/ mezhdunarodnaya-panorama/4167897 (accessed July 1, 2019).
CASUS BELLI FOR INFORMATION AND PSYCHOLOGICAL WARFARE: ORTHODOX RUSSIAN COMMUNIST TO THE PRESIDENCY OF GEORGIAN PARLIAMENT'S CHAIRMAN
A.P. Chudinov1, N.N. Koshkarova2
1 Ural State Pedagogical University (Ekaterinburg, Russia)
2 South-Ural State University (Chelyabinsk, Russia)
Abstract: The paper explores linguistic and extra-linguistic means which are used in the foreign mass-media to create the image of Russia. Strategies and tactics employed by the political communication actors to undermine the opponent's image may be considered as one of the means of information and psychological warfare. It is being noted that the process of information and psychological warfare includes not only strategies and tactics under analysis but also "Casus belli" (Latin "an occasion of war") which is some axiogenic situation determining information and psychological confrontation. The articles published on the website HnoCMH.ru are used as the material for analysis which is defined by the character of information and psychological warfare which, in its utrn, reflects the geopolitical situation. The method of discursive analysis is the leading one accompanied and widened by the contextual study of the communicative situations. The linguistic means used to discredit the image of Russia on the world stage are: metaphorical models, the use of precedent names, rhetorical questions, the method of labelling, slander, insult. The authors come to the conclusion that the spectrum of the means of information and psychological warfare is extending due to the destructive tendencies in the world politics.
Key words: the image of Russia, foreign mass-media, information and psychological warfare, axiogenic situation, political communication.
For citation:
Chudinov, A.P., Koshkarova, N.N. (2019), Casus belli for information and psychological warfare: orthodox Russian communist to the presidency of Georgian parliament's chairman. Communication Studies (Russia), Vol. 6, no. 4, pp. 11631176. DOI: 10.24147/2413-6182.2019.6(4).1163-1176. (in Russian)
About the authors:
1 Chudinov, Anatoliy Prokopyevich, Prof., Professor
2 Koshkarova, Natalya Nikolayevna, Prof., Associate professor Corresponding authors:
1 Postal address: 26, Kosmonavtov pr., Ekaterinburg, 620017, Russia
2 Postal address: 76, Lenin pr., Chelyabinsk, 454080, Russia
1 E-mail: ap_chudinov@mail.ru ORCID ID: 0000-0001-5436-5273
2 E-mail: nkoshka@rambler.ru
ORCID ID: 0000-0001-8861-0353
Received: July 28, 2019 Revised: August 19, 2019 Accepted: November 10, 2019
