CC BY
68
Работа
Российский рынок оцифровки вошел в стадию быстрого роста: по оценкам игроков, в ближайшие годы его объем может составить 30-40 млрд рублей. Прочь от бумажной волокиты к электронным архивам бегут коммерческие предприятия, государственные службы и даже учреждения культуры. Что дальше — скорая смерть бумажного документа, а затем... «схлопывание»рынка перевода аналоговых материалов в цифровую форму?
Оцифровка — один из самых молодых российских рынков: массово сканировать документы и переводить их в электронный вид в стране принялись лишь в середине 90-х. Услуга эта родилась вслед за технологией. Тогда отечественные софтверные разработчики Abbyy и Cognitive Technologies нашли способ оптического распознавания текста
в крупнейшего игрока рынка с оборотом более чем в 3,5 млрд рублей.
Идею поточной оцифровки Баландюк подсмотрел на Западе, где промышленные корпорации и государственные ведомства в ту пору уже вовсю переходили на «цифру». «В середине 90-х у нас была иллюзия, что бумага проживет совсем недолго», — вспоминает он. Однако клиентов эти миражи не убедили. Вплоть до 2000-х
tti
I В «нулевых» рынок оцифровки документов в России начал наконец-то расти. Локомотивом стала федеральная целевая программа «Электронная Россия». Увы, не самая удачная... ^^
и предложили рынку свои продукты — программы FineReader и CuneiForm. В 1995 году их опыт взял на вооружение предприниматель Сергей Баландюк — бывший конструктор микроэлектронной аппаратуры, открывший собственную оцифровочную фабрику. Со временем его компания «ЭЛАР» выросла
ни о какой рентабельности и речи не шло: компания-первопроходец исправно выполняла роль миссионера, на пальцах объясняя банкам и библиотекам, почему документы и книжные фонды нужно переводить на электронные носители. А заодно оттачивала собственную разработку — конвейерную техно-
логию ретроконверсии, позволяющую в сжатые сроки обрабатывать большие массивы документов и упаковывать их в электронные базы данных. Чтобы держаться на плаву, Баландюку пришлось стать «работником широкого профиля»: он брался за торговлю компьютерами, писал программы на заказ, но... продолжал лелеять мечту о большом цифровом будущем.
В «нулевых» рынок начал наконец-то расти. Локомотивом стала федеральная целевая программа «Электронная Россия», разработанная Минэкономразвития и переданная для исполнения Минсвязи. Правительство мечтало о том, что до 2010 года все государственные органы перейдут на электронный документооборот. Правда, со временем программа «загнулась» из-за хронического недофинансирования. Планировалось направить на ее реализацию 77 млрд руб. (в ценах 2002 года), фактически же был израсходован лишь 21 млрд.
Тем не менее старт состоялся. За налоговыми органами, Госкомстатом и Росатомом в очередь к оцифровщикам потяну-
л у|]
240кг
бумаги
расходует ежегодно средний американец.Россиянин — в 5 раз меньше
от 30 до 300%
экономит предприятие, передавая оцифровку документов на аутсорсинг
300млн
документов
оцифровала компания ЭЛАР с момента основания
лись архивы, музеи и библиотеки. Поначалу они объявляли тендеры только на сканирование документов, но со временем стали интересоваться и продуктами по управлению электронными архивами. К 2003 году ЭЛАР стал самым крупным в России поставщиком услуг по переводу документов в электронный вид. Сегодня компания оцифровывает примерно десять миллионов страниц в месяц и имеет в арсенале около 270 промышленных сканеров. Они умеют копировать не только листовой материал, но и крупноразмерные чертежи, а также объемные предметы вроде картин и декораций. К 2013 году силами ЭЛАРа в формат электронных баз данных и архивов было переведено около 300 млн бумажных и микрографических документов.
Такой масштаб «производства» — медаль о двух сторонах. Компания параллельно ведет до 150 проектов, но предугадать загрузку так и не может: в пиковые периоды, по словам Сергея Баландюка, приходится увеличивать штат в три-четыре раза и при-
влекать несколько тысяч временных работников. Сотрудникам приходится осваивать запатентованные методы обработки данных, что также требует усилий и времени. Зато обширная материально-техническая база решает полдела в случаях, когда нужно быстро обработать огромные архивы. В ЭЛАРе уверены, что компания оказывается вне конкуренции, если речь идет о крупных госконтрактах;
наиболее сложными, а рентабельность на них ниже». В последние годы планка минимального заказа, с которым работает компания, поднималась все выше: если несколько лет назад ЭЛАРу было невыгодно браться за договоры ценой в 100200 тысяч рублей, то сейчас граница отсечения — 300-400 тысяч.
Зато ниша освобождается для игроков помельче. Баландюк отмечает, что в сегмент госконтрак-
кк,
I Если пару лет назад к электронным документам переходили отдельные государственные органы, то теперь это явление массовое и повсеместное ^^
они, кстати, обеспечивают около половины выручки. Но и здесь не все просто. «Мы, разумеется, не ателье и не занимаемся индивидуальным сканированием, — объясняет Баландюк. — Однако большие контракты — не всегда самые выгодные. Наоборот, они, как правило, оказываются для нас
тов ринулись небольшие местные оцифровщики, которые обслуживают либо одного крупного клиента, либо один регион: «Они находятся ближе к заказчику, им проще и дешевле с ним работать. Рабочая сила в регионах стоит меньше, у игроков нет накладных расходов, не нужно завозить оборудование, открывать
V
командировки. Если раньше с нами конкурировали единицы, то теперь подобных компаний сотни, тысячи». Баландюк воспринимает взрывной рост рынка, ожившего после кризиса, вполне серьезно и утверждает, что ЭЛАРу приходится пересматривать концепции продукта, маркетинга и продаж, чтобы не терять позиций.
Пока размышлять о насыщении рынка преждевременно: на сегодня спрос по темпам роста обгоняет
решившихся перейти на «цифру», стало снижение издержек: выяснилось, что создание и поддержание собственного архива от 30 до 300 процентов дороже, чем передача его на аутсорсинг.
Именно архивные компании, работающие в сегменте Ь2Ь, и потеснили монополию ЭЛАРа в середине «нулевых». Купив несколько сканеров и готовые решения по созданию баз данных, они брались за небольшие заказы предпри-
кк
I Корпоративные клиенты осознают необходимость перехода на работу с электронными документами и их графическими образами, а потому все чаще отдают соответствующие процессы на аутсорсинг ^^
предложение. Если пару лет назад к электронным документам переходили отдельные государственные органы, то теперь это явление массовое и повсеместное. С практическим введением концепции «электронного правительства» оцифровка архивных и текущих документов стала необходимостью для служб имущественного комплекса, кадастровых служб, ЗАГСов, арбитражных судов. И, как правило, это проекты, нуждающиеся в мощностях ЭЛАРа. Да и на рынке электронного документооборота — как межведомственного, так и межкорпоративного — началось заметное оживление. Не случайно такие игроки, как «Такском», в 2012 году расширили свое рыночное позиционирование, именуя себя в том числе операторами электронного документооборота в сегменте Ь2Ь.
Подбить цифры
В 2007 году цифровая лихорадка перекинулась на коммерческий сектор. Отчасти это стало следствием действия госпрограммы «Электронная Россия»: раз всю отчетность контролирующие и проверяющие органы принимают в электронном виде, зачем вести двойной — и бумажный, и электронный — документооборот? Но главным мотивом компаний,
ятий — в основном за оцифровку «времянки», то есть документов, срок времени хранения которых еще не истек. К 2005 году на рынке сформировалась «большая четверка» игроков, работающих с архивами коммерческих предприятий: компании «ОСГ Рекордз Менеджмент», «Делис Архив», «Тэлос Архив» и «Айрон Маунтен».
Каждой из них пришлось искать собственную нишу. Так, «ОСГ Рекордз», основанная в России двумя англичанами, сразу принялась строить крепкую региональную сеть. Сейчас в активе компании свыше 25 центров сканирования по всей стране: это помогает ей быстро оцифровывать документы холдингов с разветвленной сетью подразделений. Два года назад она заполучила флагманский контракт со Сбербанком; стоимость его не раскрывается, но известно, что банк передаст компании для обработки и хранения в общей сложности более ста миллионов документов. Главный конкурент — американская компания «Айрон Маунтен», которая уже полвека занимается профессиональным хранением документов и данных и активно инвестирует в свое российское подразделение. Гигант архивного рынка, в котором по всему миру работают свыше 17 тысяч сотрудников, делает ставку на тра-
диционные услуги: хранение и ликвидация документов приносят ему гораздо больше денег, чем цифровые архивы.
«Мы специализируемся на полном цикле работы с документами, — объясняет Александр Фукс, коммерческий директор компании «Делис Архив», которая, как и конкуренты, занялась созданием и внедрением систем электронных архивов в дополнение к основному профилю услуг. — Мы «ведем» документы с момента попадания их в предприятие до момента уничтожения в шредере». Компания работает преимущественно с коммерческими организациями, хотя не чурается и госконтрактов. Правда, долю последних в портфеле заказов она не озвучивает. Минимальный размер заказа в «Делис Архиве» — 6 тыс. рублей, что в пятьдесят раз меньше, чем у ЭЛАРа. Зато компания сохраняет гибкость и не испытывает недостатка в клиентах. «Рынок оправился от кризиса и активно растет, — утверждает Фукс. — Мы фиксируем более чем стопроцентный прирост обращений. Потенциальные клиенты осознают необходимость перехода на работу с электронными документами и их графическими образами и все чаще отдают соответствующие процессы на аутсорсинг». При этом в технологической части, по словам Фукса, никаких изменений пока не происходит: существующие технологии вполне справляются с типовыми задачами предприятий.
В отличие от специалистов по архивам, компания «ЭЛАР» не фокусируется на ведении полного цикла документооборота предприятий. Она предпочитает специализироваться на внедрении программного обеспечения, заточенного под нужды заказчика. Решения ЭЛАРа базируются на готовых платформах — в частности на немецкой системе управления электронными документами «Саперион». Компания внедряет электронный архив, интегрирует его с существующими ERP-системами предприятия, организует ввод документов «на местах» и консолидирует всю информацию. К тому же электронный архив нуж-
г
но чем-то заполнить: ЭЛАР сканирует всю «времянку» и снимает верхний слой архивных документов — а вводом текущих занимаются уже сотрудники предприятия.
Объединенная металлургическая компания, один из клиентов ЭЛАРа, задумалась о переходе к электронному архиву еще в 2009 году, когда Сергей Баландюк вовсю обкатывал систему на ТНК-ВР, РФФИ и СУЭКе. Ежедневно через ОМК проходит около 20 тысяч листов документов, и работа с ними превратилась в серьезную проблему «Рано или поздно бумага становится обузой для любых крупных холдингов, — считает директор по информационным технологиям ОМК Алексей Митенков. — Цифровой архив повышает прозрачность бизнеса, позволяет эффективнее взаимодействовать с контролирующими органами. Из-за того что с электронными документами легче работать, мы имеем под рукой консолидированную информацию о финансовых потоках всех наших бизнес-единиц: нам проще ими управлять».
Завершив в начале 2013 года внедрение системы электронного архива, ОМК сумела серьезно сократить сроки подготовки к налоговым проверкам и урезала штат квалифицированных бухгалтеров в два с половиной раза. Без горы бумажек им стало попросту нечего делать. Сейчас, утверждает Митенков, документы обрабатываются в компании не дольше 48 часов. Раньше с момента попадания их в службу единого окна до появления в центре учета проходило не меньше недели. «ЭЛАР Саперион» дал возможность хранить в цифровом виде любые документы: не только листы А4, но и аудио- и видеоматериалы.
Цифровая Мадонна
В кабинете Владимира Опре-делёнова, заместителя генерального директора компании «Группа ЭПОС», стоит внушительного вида деревянная доска. На ней — икона XV века с ликом святого; краска облупилась, по поверхности изображения разбежались трещины. «Это шедевр мирового значения. Не бойтесь, трогайте, — предлагает
Определёнов. — Правда, похоже на настоящую?» Это действительно не оригинал, а точная копия, сделанная с высококачественного цифрового образа. Изображение получили с помощью высокоточной оптико-электронной системы, а затем распечатали на специальном цифровом принтере.
— Мы делаем не фотографии или сканы, а именно цифровые образы, содержащие максимально полную информацию об объекте, — рассказывает Определёнов. — В случае необходимости по ним можно отреставрировать или воспроизвести произведение. Изображения могут использоваться как электронный микроскоп для реставраторов или маркер, некий «паспорт» произведения искусства, позволяющий его идентифицировать. Мы очень точно регистрируем состояние оригинала: трещины, фактуру, цвет. Приходится учитывать массу параметров, зато в каждой точке мы фиксируем действительно объективные значения, а не субъективные ощущения фотографа.
«Группа ЭПОС» — крупнейший игрок в сегменте оцифровки произведений искусства. В отличие от ЭЛАРа, эта компания является непосредственным разработчиком используемого оборудования и программного обеспечения. Выйдя на рынок в 1995 году, предприятие постепенно разрослось до сети научных лабораторий, которые сегодня занимаются довольно разноплановыми вещами: кто-то создает интерактивные выставки, а кто-то собирает детекторы лжи. Нишу оцифровки компания изучила вдоль и поперек: она, как и «Делис Архив» в сегменте Ь2Ь, перешла на полный цикл работы с объектом, от создания концепции до мультимедийного наполнения. Последнее особенно важно: «Группа ЭПОС» не только создает цифровые образы произведений искусства, но и находит им практическое применение. Еще одно важное направление — создание систем учета и хранения данных. Если файл весит более гигабайта, нужно уметь с ним повернуться — тем более когда таких файлов тысячи.
Оцифровкой музейных фондов компания занялась в 1999 году.
Сейчас в ее активе свыше 50 тысяч оцифрованных произведений, а среди партнеров — около тридцати музеев и несколько библиотек. Небольшое количество заказов приходится на частных коллекционеров. Долгое время направление было дотационным, но сейчас оно приносит холдингу до тридцати процентов оборота. Стоимость проектов варьируется от 100 тысяч до 8 млн рублей. Каждый из них — своеобразный вызов: компании приходилось работать с берестяными грамотами VШ-IX веков, с древнейшими рукописями и иконами, к которым доступ ограничен даже для ученых: они настолько хрупкие, что законсервированы в специальные некислотные коробки. Обычное оборудование для таких целей не годится: рядовым сканерам требуется слишком много света, который губителен для большинства произведений искусства. Проверить это можно даже в бытовых условиях: если многократно отсканировать старую фотокарточку, она в конечном счете полностью
СРОЧНАЯ ДОСТАВКА ПОЧТЫ И ГРУЗОВ ПО РОССИИ И МИРУ
ш э
ЧО
■ ь'
ю ^ ю чо* о
. ? а.
£ 2 &<
1-е-
Москва, Варшавское шоссе, д.13 Б, стр.1 Отдел продаж: +7(495)956-24-54
V
выгорит: каждый прогон «линейки» сканера срежет с нее полвека жизни.
В основе технологии «Группы ЭПОС» лежит запатентованный оптико-электронный модуль, который можно поставить на стандартные фотоматрицы. Съемка ведется по частям: за счет разбиения предмета на заданное количество сегментов получается изображение того разрешения, которое запро-
ризацией. Создаем видеофильмы, экспозиционные мультимедиа, интерактивные программы, электронные каталоги. В культурной сфере назрела проблема контента: в каждой школе, лектории или музее висит плазменная панель, а показывать на ней нечего.
Темпы роста в нише, облюбованной «Группой ЭПОС», гораздо ниже, чем в целом по рынку оцифровки. Во многом это свя-
кк
I Не самая скучная ниша в сегменте оцифровки — перевод в машиночитаемый формат целых книг. Однако приходится учитывать законодательные ограничения ^^
сит заказчик, — в среднем до 400 мегапикселов. Снимать можно в лабораторных или полевых условиях: мобильное оборудование позволяет оцифровывать, к примеру, интерьер храма. Так были созданы цифровые образы монументальной росписи стен собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря, памятника ЮНЕСКО с уникальными фресками. Все внутреннее пространство храма отснято в натуральную величину. На основе образов компания создала приложение для iPad (сейчас оно проходит бета-тестирование), где можно будет рассмотреть виртуальную копию храма в панорамном режиме. Отдельные фрески будут сопровождаться комментариями ведущих искусствоведов страны. Разрешение изображений настолько велико, что теоретически их можно загнать в 3D-принтер (когда соответствующая технология дорастет до нужного уровня) и напечатать трехмерную копию храма.
— Мы создаем такие цифровые образы, чтобы к произведению не пришлось подходить второй раз, — поясняет Определёнов. — А затем занимаемся их популя-
1 Стратегия «голубого океана» — принцип, в соответствии с которым компании должны осваивать новые рынки и генерировать прорывные бизнес-идеи, а не конкурировать со множеством соперников на зрелых малоприбыльных рынках. Стратегия изложена в одноименной книге экономистов Чана Кима и Рене Моборн, опубликованной в 2005 году.
зано с тем, что здесь труднее развиваться: работа долгая, сложная и вдумчивая, и поставить ее на поток, подобно ЭЛАРу, не выйдет. Сергей Баландюк, к слову, тоже работает с музейными фондами, но Владимир Определёнов не считает его прямым конкурентом. Музейный сегмент ЭЛАРа небольшой: это скорее имиджевые, репутационные проекты, чем реальный бизнес.
«Группа ЭПОС» же в дешевый сегмент большой розницы не стремится. «Принцип «голубого океана»1 никто не отменял», — улыбается Определёнов. К тому же конкуренты выстраивают бизнес в совершенно ином ключе: они продают технику, на которой музейные работники должны сами оцифровывать фонды учреждений. Дальше начинается обычная для технических компаний история: обслуживание, гарантия, ремонт. «Группа ЭПОС» таким образом зарабатывать не хочет — еще и потому, что с техникой надо уметь обращаться. «Если наши машины дать случайным людям, они отснимут и напечатают бог знает что, — поясняет замдиректора. — Технология — это ведь не только оборудование, но и софт, и методики. Мы сами писали программное обеспечение по сшивке, объединению, выравниванию цвета. Зачастую нам приходится разбираться, как тот или иной аппарат работает на уровне
физики. Поэтому мы и получаем максимальное качество».
Для государства вопрос качества пока, увы, непринципиален. Программу по оцифровке музейных фондов Минкульт пытается реализовать с минимальными затратами. «По нашим стандартам, большая часть получаемых по госконтрактам электронных изображений — цифровой мусор, — резко высказывается Определёнов. — Я не говорю, что наши технологии нужно безоговорочно применять ко всему фонду: это дорого, да и не нужно. Но следует понимать, что существует ряд первых шедевров, которых не так много. Икон, например, в музейном фонде всего 35-40 тысяч — и они требуют совершенно иного подхода».
Смерть аналога
Пожалуй, главный парадокс рынка оцифровки заключается в том, что чем быстрее на нем развиваются технологии, тем ближе его потенциальная кончина. Судите сами: с развитием оптической электроники любой обладатель смартфона с камерой приличного разрешения становится сам себе оцифровщиком. Одним движением пальца он может сканировать документы, вторым — отправлять их через соответствующее приложение в систему учета и управления. Совершенная конкуренция захлестывает рынок, большие игроки отмирают или диверсифицируются.
Архивные компании подобного сценария не боятся: в конце концов, основной профиль их услуг несколько иной. Для нишевой «Группы ЭПОС» развитие индивидуальных приборов оцифровки вообще неактуально: ни один смартфон не способен выдать сравнимое с его оптическими установками качество. Глава ЭЛАРа тоже не считает, что останется без работы, но на всякий случай подстраховывается. С середины 2000-х годов компания собирает и продает промышленные сканеры, зарабатывая на этом около 150 млн рублей в год; еще несколько миллионов приносят консультации и разработка программного обеспечения.
Другая перспективная ниша, за разработку которой в ЭЛАРе
г
частично взялись, — оцифровка книг. Но здесь компания рискует столкнуться с законодательными ограничениями. Принятые пару лет назад поправки к Гражданскому кодексу фактически запретили библиотекам оцифровывать и использовать произведения без договоров с правообладателями. Исключение составляют тексты, с даты смерти автора которых прошло 70 лет. Вокруг книжного авторского права ведутся ожесточенные баталии — и не только в России. Крупнейший в мире оцифровочный сервис Google Books из-за распрей с правообладателями, скорее всего, не сможет сдержать данное обещание и перевести в электронный вид 129 млн существующих книг к 2020 году. За семь лет существования проекта сканеры Google осилили лишь 20 млн книг.
Есть и более реалистичная угроза. Аналоговые фонды не бесконечны, и рано или поздно рынок может исчерпать себя. Чем быстрее работают поточные сканеры, тем меньше документов остается для оцифровки. Однако участники рынка считают, что никакой победы «цифры» над «аналогом» в обозримом будущем не случится. Мнение экспертов подтверждает журнал The Economist, опубликовавший недавно сведения о том, что потребление бумаги за последние тридцать лет выросло в полтора раза. Видимо, зря компьютерный бум традиционно связывался с началом безбумажной эры. По данным консалтингового агентства RISI, специализирующегося на бумажной индустрии, среднестатистический американец ежегодно расходует почти 240 кг бумаги. В России этот показатель, кстати, в пять раз меньше.
— Считать, что цифровой рынок конечен, было бы ошибкой, — уверен Сергей Баландюк. — Все предполагали, что Рубиконом станет 2000 год. Ничего подобного: объем бумажного документооборота по-прежнему растет, разве что не такими темпами, как раньше. Когда мы оцифруем «времянку», возьмемся за ретрофонд. В каждой организации есть архивы по кадровому составу, технической документации — те, до которых не до-
ходят руки или не хватает средств. Сейчас снимается только верхний пласт документов, который нужен здесь и сейчас. А когда появится возможность, предприятие сможет зарыться в архивы пяти-, десятилетней давности. К тому же мы наблюдаем расширение рынка. Если раньше об электронных документах в судах никто не говорил, то сейчас этим органам приходится переводить документы, видео- и аудиозаписи в цифру. Сокращаются нормативы ознакомления с материалами дела — а значит, госорганы вынуждены работать с электронными архивами. Эта тенденция сохранится и в дальнейшем. В ближайшие 10-20 лет рынку нечего бояться.
Владимир Определёнов приводит другие аргументы. Высокоточная оцифровка — технология по определению довольно медленная. Фиксация образа, обработка, помещение в базу данных в сумме занимает около двадцати минут. На научное описание предмета уходит времени куда больше. При нынешних стандартах и технологиях предприятие масштаба «Группы ЭПОС» может пропустить через себя максимум 40-50 тысяч произведений в год. Учитывая, что в музейном фонде РФ значится 86 млн основных объектов (в фондах госархивов и библиотек их на порядок больше), оцифровка растянется на века. Даже если считать, что высококачественная оцифровка по-
более эффективных решениях, — сетует Александр Фукс. — Кроме того, у нас нет ни ассоциаций, ни специализированных аналитиков, ни консалтинговых агентств, занимающихся мониторингом рынка и анализирующих его развитие». Эту мысль продолжает Владимир Определёнов: «Семнадцать лет Министерство культуры занимается созданием государственного каталога музейного фонда. Выделена
ml
I В сегменте оцифровки музейных фондов главное порой — не приукрасить документ, а максимально точно передать его текущее состояние ^^
надобится пяти процентам фонда, процесс займет несколько десятков лет.
Намного актуальнее для участников рынка проблема низкого уровня информированности — как клиентов, так и самих игроков. «В отличие, скажем, от финансового сектора, потенциальные заказчики не владеют нужной информацией о существующих стандартах и наи-
куча денег, а прогресса толком нет: фонд не учтен, нет ни единого реестра, ни даже примерного понимания его состава». Компания «Эпос», кстати, уже встала на путь ликвидации безграмотности. Совместно с Высшей школой экономики она создала кафедру информационных технологий в сфере культуры: первые студенты приступят к учебе в ближайшем сентябре. ■
БИЗНЕС-ЖУРНАЛ МАРТ #3 2013
25
