CC BY
13
Общество: философия, история, культура. 2023. № 2. С. 59-64. Society: Philosophy, History, Culture. 2023. No. 2. P. 59-64.
Научная статья УДК 130.2
https://doi.org/10.24158/fik.2023.2.9
Будущее сквозь призму страха в современной культуре: истоки и основные теории
Людмила Юрьевна Спиридонова
Калмыцкий государственный университет имени Б.Б. Городовикова, Республика Калмыкия, Элиста, Россия, spiridonova-l.y@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-5904-1064
Аннотация. В данной статье осуществляется попытка изучить истоки и основные теории одной из актуальных проблем современности - страха перед будущим. Целью статьи является осмысление различных философских и социально-культурологических трактовок и подходов к пониманию «страха перед будущим» как феномена современной культуры. Возникшее во многом как следствие провала «проекта Просвещения» (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Дж. Грей) современное представление о будущем в контексте страха рассматривается как переходный этап между разрушающейся системой мировоззрения и еще не созданной новой культурной парадигмой, сопровождающийся ощущением потери опоры и пессимизмом («кризисное сознание», «аномия»); как предчувствие приближающейся техногенной или социокультурной и катастрофы («катастрофизм»); шок от быстро ускоряющегося времени и невозможности для человека успеть за ним («футурошок»); как осознание проживания в мире все увеличивающихся опасностей и попытка просчитать все угрозы («риски»). Несмотря на появляющиеся новые методы и методики предсказания будущего на научном уровне через подсчет рисков и угроз, человечество, по-прежнему, находится в состоянии неопределенности и неуверенности перед лицом надвигающегося будущего.
Ключевые слова: страх перед будущим, кризисное сознание, аномия, катастрофизм, футурошок, риск, современная культура
Финансирование: работа выполнена в рамках государственного задания Министерства науки и высшего образования Российской Федерации (№ 075-03-2022-119/1 «Буддизм и глобальные вызовы современного мира»).
Для цитирования: Спиридонова Л.Ю. Будущее сквозь призму страха в современной культуре: истоки и основные теории // Общество: философия, история, культура. 2023. № 2. С. 59-64. https://doi.org/10.24158/fik.2023.2.9.
Original article
Future Through the Prism of Fear in Contemporary Culture: Origins and Basic Theories
Lyudmila Yu. Spiridonova
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov, Republic of Kalmykia, Elista, Russia, spiridonova-l.y@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-5904-1064
Abstract. The article attempts to examine the origins and basic theories of one of the urgent problems of our time - «fear of the future». The aim of the article is to comprehend various philosophical and socio-cultural interpretations and approaches to understanding «fear of the future» as a contemporary cultural phenomenon. Largely as a consequence of the failure of the «Enlightenment Project» (M. Horkheimer, T. Adorno, J. Gray) the present-day vision of the future in the context of fear is seen as a transition between a collapsing worldview and a new cultural paradigm that has not yet been created, accompanied by a feeling of loss of support and pessimism («crisis consciousness», «anomies»); as a foreboding of approaching technogenic or sociocultural and catastrophe («catastrophism»); shock from rapidly accelerating time and inability for a person to catch up with it («futuroshok»)as an awareness of living in a world of increasing dangers and an attempt to calculate all threats («risks»). Despite the emergence of new methods and techniques for predicting the future on a scientific level through the calculation of risks and threats, humanity remains in a state of uncertainty and insecurity in the face of an impending future.
Keywords: fear of the future, crisis consciousness, anomie, catastrophism, futuroshock, risk, contemporary
culture
Funding: the reported study is funded by the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation (No. 075-03-2022-119/1 "Buddhism and Global Challenges of the Modern World").
For citation: Spiridonova, L.Yu. (2023) Future Through the Prism of Fear in Contemporary Culture: Origins and Basic Theories. Society: Philosophy, History, Culture. (2), 59-64. Available from: doi:10.24158/fik.2023.2.9 (In Russian).
© Спиридонова Л.Ю., 2023
Тема будущего для мирового сообщества в контексте глобальных экологических, экономических и геополитических проблем стала одной из самых важных и актуальных на сегодняшний день. В настоящее время общественный интерес к проблематике будущего все больше усиливается. С тех пор, как право собственности на будущее уже не принадлежит богам, а переходит в руки людей, как отмечает Барбара Адам, будущее превращается из вотчины проведения в сферу потенциала действий человека (Adam, 2010). Индивидуальная судьба как факт будущего определяется областью вероятностей, которая подлежит вычислению на основе прошлых известных фактов. Экспертное знание будущего больше не связано с предупреждением о судьбе, которая неумолимо приближается, а рассчитывается на основе настоящих и прошлых коллективных данных, спроецированных в будущее как общая для всех тенденция (Adam, 2010: 365). Человек пытается найти ключи и подходы к будущему. В современной науке оно как феномен рассматривается в философии, психологии, социологии, политологии, экономике и культурологии.
Будущее и страх были практически неразрывно связаны друг с другом на протяжении всей истории человечества. Еще первобытный человек, опасаясь неблагоприятного исхода предстоящей охоты, прибегал к помощи ритуалов и приемов симпатической магии. Хотя линейного представления о времени еще не было, но все же пронзенная копьем и стрелами нарисованная или вылепленная из глины фигура животного, предполагаемой добычи, должна была защитить от неудач и обеспечить желаемый результат - воплощение изображенного в реальность.
Дальнейшее «прошлое» будущего в истории культуры было связано с особой группой людей, имеющих способности к прозрению и предсказанию судьбы, обладающих тайными знаниями и бывших в услужении у сонма духов и богов. Жрецы, оракулы, прорицатели, гадатели, ясновидцы, астрологи были весьма уважаемы в Месопотамии, в Древнем Египте, в Древней Греции и Древнем Риме, а также во многих других культурах. Будущее предсказывали самыми различными способами: с помощью толкования снов и видений, по полету птиц, по внутренностям животных, по погодным явлениям, по выпавшей руне, по строению лица человека и по дате его рождения. Как правило, оно было фатальным. Человек, получивший пророчество, как бы ни пытался, ничего изменить не мог. Мифы и древнегреческие трагедии Эсхилла, Софокла и Еврипида иллюстрируют обреченность самой возможности борьбы со своим будущим и судьбой.
С зарождением мировых религий человека больше начинает волновать и страшить его судьба после смерти, поскольку в контексте религиозных систем варианты будущего во многом уже предопределены. Человеку предлагается лучшая и пугающая худшая альтернатива: постепенный путь к просветлению и выход из колеса сансары или три плохих перерождения в более низких мирах - в буддизме; рай или ад - в христианстве и в исламе. Появляется возможность повлиять на свое будущее, поскольку благодаря мировым религиям в общественном сознании возникает универсальный моральный Абсолют (например, Дхарма и закон кармы - в буддизме или Бог - в христианстве), который помогает человеку проложить путь в его желаемое будущее.
С развитием представлений человека о самом себе и об окружающем его мире в рамках западноевропейской культуры уже в эпоху Возрождения и Нового времени рассматриваются варианты не только идеального будущего за пределами жизни и смерти, всего «мирского», но и его возможность для общества в пределах земной жизни. Появляются первые проекты идеального социального будущего - утопии. Сами эти произведения представляли собой новый литературный жанр - «размышления о будущем». Дж. Урри говорит о том, что Томас Мор в своей «Утопии»1 подробно описывает Город Человека, а не Город Бога (Урри, 2018: 38).
В этот период закладывались принципы естественнонаучного изучения мира, зарождалась основывавшаяся на идеях прогресса и рациональности прогностическая функция науки. Человек с интересом исследовал природу, пытался понять ее законы и подчинить себе. В процессе познания мира ему открывались новые истины, отличные от христианской доктрины, возникали первые сомнения в общепринятой картине мира. И если в гуманизме Возрождения можно увидеть стремление сравнить человека в его творчестве с Богом, то в эпоху Просвещения авторитет фигуры Бога в сознании человека постепенно утрачивал прежние позиции, а вера в прогресс и безграничные возможности разума человека, напротив, набирала силу, что впоследствии спровоцировало «секуляризацию» мира и масштабный социокультурный кризис. Фридрих Ницше, в конце XIX века провозгласивший, что «Бог умер», констатировал разрушение прежней культурной парадигмы и системы мировоззрений (Ницше, 1994). С конца XIX - начала XX вв. проблемы страха и будущего приобретают новый смысл и становятся междисциплинарными. Глобальный кризис данной эпохи подтолкнул философов, социологов и психологов к поиску нового понимания страха, обусловленному формированием «кризисного сознания» (Иванова, Астафьев, 2004: 8).
1 Мор Т. Утопия. М., 1978. 415 с.
Первоначально проблематика страха перед будущим в совершенно новом его понимании получила свое развитие в рамках изучения социальных кризисов как проблема трансформационных процессов в обществе. Их содержание и динамика, причины, природа и последствия кризисного сознания анализировались, прежде всего, с позиций упадка культуры. Социокультурные детерминанты кризиса представлены в работах Ф. Ницше (1994), О. Шпенглера (1998), Г. Зим-меля (1923), А. Вебера (1998), П. Сорокина (2000) и других.
Важно отметить, что кризис предполагал в рамках данных представлений не только «гибель» определенной социокультурной парадигмы, но и начало формирования новой. В таком ракурсе интересны работы Питирима Сорокина. Разрушение социокультурной целостности, по его мнению, подразумевает не окончательную гибель культуры, а лишь ее переходное состояние (Сорокин, 2000). Для Питирима Сорокина кризисное состояние является также процессом построения иной системы ценностей, ориентиров и идеалов, характерной для новой культурной суперсистемы (Сорокин, 2000).
Понимание феномена страха перед будущим в современной культуре помимо кризисного сознания связано с аномией. Данный термин был введен в научный оборот французским социологом Э. Дюркгеймом (Дюркгейм, 1996). Аномия характеризуется потерей моральных ориентиров в период переходного состояния общества, когда прежние устои разрушаются, а новые не могут быть приняты некоторыми социальными группами, что может подталкивать их к девиантному поведению.
Следующим важный период в исследовании «страха перед будущим» начинается с событий Второй мировой войны, в ходе которой усилился страх перед грядущими антропогенными катастрофами. Известный американский психолог Ролло Мэй так описывал этот период истории: «С 1945 года, с момента изобретения атомной бомбы, проблема тревоги вышла из подполья. Люди осознали свою тревогу, которая связана не только с опасными ситуациями (например, с неконтролируемым применением ядерного оружия или с политическими и экономическими катаклизмами), но и с менее явными, глубинными источниками тревоги внутри нас самих» (Мэй, 2001: 9-10).
С середины ХХ в. берет начало новый социокультурный кризис современности, который стал последствием краха самого грандиозного утопического проекта в истории мировой культуры - проекта Просвещения. Британский философ Джон Грей в своей книге «Поминки по Просвещению» описал состояние современной культуры как глубокое разочарование в основных идеях данной эпохи: веры в разум, науку и прогресс (Грей, 2003: 280). С острой критикой «проекта Просвещения» выступали также родоначальники Франкфуртской школы М. Хоркхаймер и Т. Адорно. По их мнению, человек впал в губительную зависимость от идеалов разума, прогресса и науки (Хоркхаймер, Адорно, 1997). Схожая точка зрения сформировалась у другого представителя Франкфуртской школы Эриха Фромма: «С самого начала индустриального века надежду и веру поколений питали Великие Обещания Безграничного Прогресса - предчувствия материального изобилия, личной свободы, господства над природой, т.е. наибольшего счастья для наибольшего числа людей. Промышленный прогресс, в процессе которого произошла замена энергии животного и человека сначала механической, а затем ядерной энергией и замена человеческого разума электронной машиной, побудил нас думать, что мы находимся на пути к неограниченному производству и, следовательно, к неограниченному потреблению, что техника может сделать нас всемогущими, а наука - всезнающими. Мы думали, что можем стать высшими существами, которые могут создать, используя природу в качестве строительного материала, новый мир» (Фромм, 2009). Но подобная социокультурная установка общества привела к возникновению глобальных проблем, ставивших под вопрос дальнейшее существование человечества. В 1947 году были запущены символические «Часы Судного Дня», отмеряющие минуты до полуночи (ядерный коллапс)1. С появлением атомной бомбы в нашем мире страх перед будущим стал все более осязаемым, а «конец света» превратился в реальную угрозу. Как раз в это время сложились философские концепции катастрофизма и футурошока.
В 50-60-е годы ХХ века появились работы американских ученых Л. Киллиана (Killian, 1956), Э. Карантелли ^иага^еШ, 1993) и др., посвященные исследованию поведения человека во время надвигающейся природной или техногенной катастрофы, а также изучению восстановительного периода адаптации человека после случившейся катастрофы. В нашей стране данной проблематикой стали заниматься в 90-е годы ХХ века такие ученые, как В.Э. Шляпентох, С. Матвеева, В.Н. Шубкин, Я.У. Астафьев, В.А. Иванова, Ф.А. Хохлушкина (Матвеева, Шляпентох, 2000; Шубкин, 2004; Шубкин, Иванова, 2004; Астафьев, Хохлушкина, 2004). В российской традиции ка-тастрофизм рассматривается как страх перед возможными катаклизмами, причем речь идет об
1 Две минуты до Апокалипсиса: что такое Часы Судного дня и кто каждый год их переводит [Электронный ресурс] // Forbes. URL: https://www.forbes.ru/forbeslife/484095-dve-minuty-do-apokalipsisa-cto-takoe-casy-sudnogo-dna-i-kto-kazdyj-god-ih-perevodit (дата обращения: 29.01.2023).
ожидании не только стихийных бедствий, но и о социокультурных и социополитических катастроф (Катастрофическое сознание в современном мире в конце ХХ века (по материалам международных исследований) ..., 1999). Одной из них стал развал Советского Союза.
Несколько иной представляется позиция А. Тоффлера. В центре ее - сознание, испытывающее дискомфорт, вследствие неоправдавшихся ожиданий по отношению к будущему, вторгающемуся в жизнь «на гребне третьей волны». Футурошок, по Тоффлеру, можно определить как «вызывающую головокружение дезориентацию, являющуюся следствием преждевременного прихода будущего» (Тоффлер, 2003: 23).
В своей книге Тоффлер стремился показать, что скорость перемен во времени имеет иногда значение большее, чем их направление. Поскольку футурошок - это феномен времени, продукт сильно ускоряющегося темпа перемен в обществе, возникающий по причине увеличивающегося разрыва между скоростью изменения окружения и человеческой реакции на него. Поэтому очень часто даже в рамках своего общества индивид оказывается в роли «неподготовленного посетителя». Стремление успеть за переменами и идти в ногу со временем вынуждает человека ускорять темп принятия самых важных решений. Краткосрочное заменяет долгосрочное, начиная с одноразовых стаканчиков, бумажных свадебных платьев и заканчивая разборными модульными домами и детскими площадками. Отсутствие постоянства ведет к тому, что исчезает сплоченность в обществе, а это вызывает его дробление на множество групп и субкультур. В этих условиях неадаптированный к будущему человек ощущает страх и неуверенность (Тоффлер, 2003).
Примерно в этот же период возник «Римский клуб» - международная неправительственная организация, основанная экономистом Аурелио Печчеи в 1968 году. Деятельность ее была направлена на выработку тактики и стратегии разрешения глобальных проблем. Доклад Д. Ме-доуза «Пределы роста»1 оказал поистине шоковое воздействие на умы, а некоторыми был воспринят как предсказание скорого «конца света», хотя речь в нем шла всего лишь о «выборе будущего», а не о самом будущем. Данная позиция во многом совпадает с позицией Ульриха Бека, теоретика социального риска. Свою книгу «Общество риска» он написал под влиянием событий в Чернобыле, когда экономически развитые страны Западной Европы с замиранием сердца следили за прогнозом погоды, особенно за направлением ветра, опасаясь столкнуться с ужасами последствий техногенной катастрофы. «От бедности можно защититься границами, а от опасностей атомного века - нельзя. В этом их своеобразная культурная и политическая сила. Эта сила -в угрозе опасности, которая не признает охранных зон и дифференциаций современного мира» (Бек, 2000: 5). Проблемы природы стали проблемами общества, а проблемы общества - проблемами природы, новые технологии могут породить новые риски, это новый этап культуры, основную движущую силу которой можно выразить не фразой «Я хочу есть!», а фразой «Я боюсь!».
Будущее все чаще рассматривают как «калькуляцию» рисков, совокупность благоприятных и неблагоприятных сценариев развития. Ученые-футурологи пытаются «приручить» будущее, вывести его из тени неопределенности. Создаются и совершенствуются методы его исследования: прогнозирование, форсайт, трендвотчинг и другие. Но очень сложно учесть все причины, условия и следствия. В итоге вопреки всем прогнозам неожиданно могут проявиться редкие и совершенно непредсказуемые события, названные американским бывшим трейдером и эссеистом Нассимом Талебом «черными лебедями» (Талеб, 2009). К примеру, таким «черным лебедем» стал для мирового сообщества коронавирус в 2020 году.
Какая-то часть будущего остается для человека недосягаемой, несмотря на все его попытки контроля, а страх перед неопределенностью или же, напротив, определенностью негативного развития событий в будущем страшит человека. Пугающее будущее ощущается так же реально, как и настоящее. И в то же время возникает философский парадокс: будущее, хотя еще и не наступило, влияет на настоящее даже сильнее, чем прошлое. Ввиду всех существующих глобальных вызовов вопрос о будущем остается открытым, а концепция «страха перед будущим» во многом определяет современную действительность.
Список источников:
Астафьев Я.У., Хохлушкина Ф.А. Массовый страх в регионе // Страхи и тревоги россиян. СПб., 2004. С. 110-138.
Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000. 384 с.
Вебер А. Избранное. Кризис европейской культуры. СПб., 1998. 565 с.
Грей Дж. Поминки по Просвещению: политика и культура на закате современности. М., 2003. 368 с.
Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М., 1996. 430 с.
Зиммель Г. Конфликт современной культуры. Петроград, 1923. 40 с.
Иванова В.А., Астафьев Я.У. Введение // Страхи и тревоги россиян. СПб., 2004. С. 7-22.
1 Пределы роста : доклад по проекту Римского клуба «Сложные положения человечества» / пер. с англ. / Д.Х. Медоуз [и др.]. М., 1991. 208 с.
Катастрофическое сознание в современном мире в конце ХХ века (по материалам международных исследований) / под ред. В. Шляпентоха. М., 1999. 347 с.
Матвеева С.Я., Шляпентох В.Э. Страхи в России в прошлом и настоящем. Новосибирск, 2000. 179 с.
Мэй Р. Проблема тревоги. М., 2001. 431 с.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1994. 512 с.
Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика: исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. СПб., 2000. 1054 с.
Талеб Н.Н. Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости. М., 2009. 528 с.
Тоффлер А. Футурошок. М., 2003. 557 с.
Урри Дж. Как выглядит будущее? М., 2018. 320 с.
Фромм Э. Забытый язык. Иметь или быть? М., 2009. 442 с.
Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. М. ; СПб., 1997. 311 с.
Шпенглер О. Закат Европы. Ростов н/Д., 1998. 637 с.
Шубкин Б.Я., Иванова В.А. Страх и тревога в современной России: опасности XX века и способность противостоять им // Страхи и тревоги россиян. СПб., 2004. С. 60-95.
Шубкин В.Н. Исторические предпосылки катастрофизма в России // Страхи и тревоги россиян. СПб., 2004. С. 23-59.
Adam B.E. History of the Future: Paradoxes and Challenges // Rethinking History. 2010. Vol. 14, iss. 3. Р. 361-378. https://doi.org/10.1080/13642529.2010.482790.
Killian L.M. An Introduction to Methodological Problems of Field Studies in Disasters; a Special Report. Washington, 1956. 35 p.
Quarantelli E.L. Community Crises: An Exploratory Comparison of the Characteristics and Consequences of Disasters and Riots // Journal of Contingencies and Crisis Management. 1993. Vol. 1, iss. 2. P. 67-78. https://doi.org/10.1111/j.1468-5973.1993.tb00009.x.
References:
Adam, B. E. (2010) History of the Future: Paradoxes and Challenges. Rethinking History. 14 (3), 361-378. Available from: doi:10.1080/13642529.2010.482790.
Astaf'ev, Ya. U. & Khokhlushkina, F. A. (2004) Massovyi strakh v regione [Mass Fear in the Region]. In: Strakhi i trevogi rossiyan. St. Petersburg, рр. 110-138. (In Russian).
Bek, U. (2000) Obshchestvo riska. Na puti k drugomu modern [Risk Society. Towards Another Modernity]. Moscow. 384 р. (In Russian).
Dyurkgeim, E. (1996) O razdelenii obshchestvennogo truda [On the Division of Social Labor]. Moscow. 430 р. (In Russian).
Fromm, E. (2009) Zabytyiyazyk. Imet' ili byt? [A Forgotten Language. To Have or to Be?]. Moscow. 442 р. (In Russian).
Grei, Dzh. (2003) Pominki po Prosveshcheniyu: politika i kul'tura na zakate sovremennosti [Wake of the Enlightenment: Politics and Culture at the End of Modernity]. Moscow. 368 р. (In Russian).
Ivanova, V. A. & Astaf'ev, Ya. U. (2004) Vvedenie [Introduction]. In: Strakhi i trevogi rossiyan. St. Petersburg, рр. 7-22. (In Russian).
Khorkkhaimer, M. & Adorno, T. (1997) Dialektika Prosveshcheniya. Filosofskie fragmenty [Dialectics of Enlightenment. Philosophical Fragments]. Moscow ; St. Petersburg. 311 р. (In Russian).
Killian, L. M. (1956) An Introduction to Methodological Problems of Field Studies in Disasters; a Special Report. Washington. 35 p.
Matveeva, S. Ya. & Shlyapentokh, V. E. (2000) Strakhi v Rossii v proshlom i nastoyashchem [Fears in Russia in the Past and Present]. Novosibirsk. 179 р. (In Russian).
Mei, R. (2001) Problema trevogi [The Problem of Anxiety]. Moscow. 431 р. (In Russian).
Nitsshe, F. (1994) Tak govoril Zaratustra [Thus Spoke Zarathustra]. Moscow. 512 р. (In Russian).
Quarantelli, E. L. (1993) Community Crises: An Exploratory Comparison of the Characteristics and Consequences of Disasters and Riots. Journal of Contingencies and Crisis Management. 1 (2), 67-78. Available from: doi:10.1111/j.1468-5973.1993.tb00009.x.
Shlyapentokh, V. (ed.) (1999) Katastroficheskoe soznanie v sovremennom mire v kontse XX veka (po materialam mezhdunarodnykh issledovanii) [Catastrophic Consciousness in the Modern World at the End of the XX Century (Based on International Studies)]. Moscow. 347 р. (In Russian).
Shpengler, O. (1998) Zakat Evropy [The Decline of Europe]. Rostov-on-Don. 637 р. (In Russian).
Shubkin, B. Ya. & Ivanova, V. A. (2004) Strakh i trevoga v sovremennoi Rossii: opasnosti XX veka i sposobnost' protivostoyat' im [Fear and Anxiety in Modern Russia: the Dangers of the XX Century and the Ability to Resist Them]. In: Strakhi i trevogi rossiyan. St. Petersburg, рр. 60-95. (In Russian).
Shubkin, V. N. (2004) Istoricheskie predposylki katastrofizma v Rossii [Historical Background of Catastrophism in Russia]. In: Strakhi i trevogi rossiyan. St. Petersburg, рр. 23-59. (In Russian).
Sorokin, P. A. (2000) Sotsial'naya i kul'turnaya dinamika: issledovanie izmenenii v bol'shikh sistemakh iskusstva, istiny, etiki, prava i obshchestvennykh otnoshenii [Social and Cultural Dynamics: a Study of Changes in Large Systems of Art, Truth, Ethics, Law and Public Relations]. St. Petersburg. 1054 р. (In Russian).
Taleb, N. N. (2009) Chernyi lebed'. Pod znakom nepredskazuemosti [The Black Swan. Under the Sign of Unpredictability]. Moscow. 528 р. (In Russian).
Toffler, A. (2003) Futuroshok [Futuroshock]. Moscow. 557 р. (In Russian).
Urri, Dzh. (2018) Kak vyglyadit budushchee? [What does the Future Look Like?]. Moscow. 320 р. (In Russian).
Veber, A. (1998) Izbrannoe. Krizis evropeiskoi kul'tury [Favourites. The Crisis of European Culture]. St. Petersburg. 565 р. (In Russian).
Zimmel, G. (1923) Konflikt sovremennoi kul'tury [The Conflict of Modern Culture]. Petrograd. 40 р. (In Russian).
Информация об авторе Л.Ю. Спиридонова - старший научный сотрудник научной лаборатории «Комплексные буддологические исследования» при Калмыцком государственном университете имени Б.Б. Го-родовикова, Республика Калмыкия, Элиста, Россия.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=815954
Information about the author L.Yu. Spiridonova - Senior Research Fellow, Research Laboratory "Complex Buddhist Studies" at Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov, Republic of Kalmykia, Elista, Russia. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=815954
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 24.11.2022; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 27.01.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 14.02.2023.
