CC BY
107
БУДНИ ЦАРИЦЫНСКОГО УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА (первая половина 1920-х гг.)
Образованный согласно декрету II Всероссийского съезда Советов Наркомат внутренних дел РСФСР стал центральным органом охраны общественного порядка и внутреннего административного управления1.
НКВД вел многообразную административную работу: руководил рабоче-крестьянской милицией, специальной милицией, уголовным розыском, войсками внутренней охраны, постановкой дела записи актов гражданского состояния. Решением коллегии НКВД от 5 октября 1918 г. (протокол № 83) «для общего руководства и управления деятельностью в РСФСР уголовно-розыскного дела» при Главном управлении советской рабочекрестьянской милиции НКВД было создано Центральное управление уголовного розыска (Центророзыск)2. В губерниях создавались уголовно-розыскные отделы при губернских и городских управлениях милиции, а в уездных городах и поселках с населением не менее 45 тыс. жителей - отделения уголовного розыска.
Пространный и полный революционного пафоса циркуляр Центрального управления уголовного розыска от 25 ноября 1918 г. объявлял дело уголовного розыска «в высшей степени важным для всякого цивилизованного государства»3. Местным отделам и отделениям предписывалось «приложить все силы к тому, чтобы профессиональные преступники, грабители и бандиты не могли спокойно проживать в районе деятельности отделения и творить свое преступное дело»4.
Советские органы уголовного розыска унаследовали свои функции от дореволюционных сыскных отделений, которые создавались в составе канцелярий обер-полицмейстеров, полицмейстеров и градоначальников с 80-х гг. XIX в. И зачастую использовали опыт организации, наработанные приемы и методы работы сыскных отделений. В частности, деление оперативных сотрудников на три категории. При приеме на работу присваивалась сразу «третья категория» и устанавливался двухмесячный испытательный срок. Если за два месяца агентом из 20-ти порученных дел было раскрыто и успешно выполнено 16 (75 %), его переводили сразу в «первую категорию», если 12 - во вторую, если менее - оставляли в третьей. Агент, раскрывший менее 1/3 порученных ему дел, считался к службе по активному розыску негодным и подлежал увольнению или перемещению на другую должность. Однако указывалось, что кроме количества раскрытых агентами дел, при оценке их способностей существенную роль играет и качество работы. Перевод агентов из одной категории в другую допускался и ранее двухмесячного срока при условии выдающихся способностей, проявленных при раскрытии крупных преступлений5.
С 31 марта 1919 г. были введены официальные сокращения «губро-зыск» (губернский уголовный розыск) и «угрозыск» (уездное, городское отделение уголовного розыска)6.
Царицынский губрозыск был организован в составе Царицынского губернского управления советской рабоче-крестьянской милиции постановлением Царицынского губревкома 18 апреля 1919 г. В связи с захватом города войсками Кавказской армии генерала П.Н. Врангеля, в июне был поспешно эвакуирован в Камышин. Реорганизация губрозыска началась после возвращения в Царицын 10 января 1920 г.
Первоначально штат состоял из 35-ти сотрудников. Заведующим Царицынским губрозыском 15 октября 1919 г. был назначен 3. Семенов - из рабочих, член РКП(б) с 1918 г. Главной задачей сотрудников уголовного розыска Семенов считал: «Во что бы то ни стало очистить всю обслуживаемую нами местность от порочного элемента и восстановить самую безопасную и мирную жизнь страны»7. Семенов был не очень грамотен, но этот недостаток искупался его добросовестным отношением к порученному делу и достойными личными качествами. В одном из первых своих приказов он указывал на необходимость «человеческих отношений к арестованным» и вежливого обращения к заявителям, «дабы показать собой пример и этим заслужить со стороны обывателей самую хорошую симпатию к Советской власти»8. 3 ноября 1920 г. его перевели на партийную работу, и губрозыск возглавил Д. Мирошников9.
Сохранившиеся доклады начальника губрозыска в Центророзыск и губисполком сообщают, с чего губрозыск начал свою работу. Так, с 10 января по 1 февраля 1920 г. в Царицыне произошли: «грабеж - 1, убийство-1, краж карманных - 4, краж простых до 1000 руб. - 5, краж простых более 1000 руб. - 30, растрат - 3, спекуляций - 3, торговля спиртными напитками - 2, картежная игра - 2, краж со взломом до 1 000 руб. - 2, краж со взломом свыше 1000 руб. - 6»10.
Деятельность губрозыска началась в очень сложных условиях. Только что отгремела Гражданская война. В городе были разрушены электростанция, водопровод, на трамвайных путях стояли брошенные вагоны городского трамвая, электрические и телефонные провода были оборваны. В городе осели многочисленные беженцы, переодетые в штатское военнослужащие разбитых частей белой армии, нередко с оружием, и, наконец, дезертиры Красной армии. С ближних и дальних деревень в город устремились крестьяне в надежде выгодно сбыть припасенные сельхозпродукты и приобрести необходимые промтовары. Увеличились производство и сбыт самогона. И при этом активизировались группы профессиональных преступников из числа амнистированных еще Временным правительством. По оценке председателя губисполкома, обстановка была «архикатастрофическая»11.
Красноречивы строки из писем жителей Царицына, изъятые военным цензором в январе 1921 г.: «Жить плохо, нет свободной торговли, на базаре все отбирают, не знаем, как будем жить дальше, народ возмущается, недоволен властью»; «Базар разгоняют, ездить за хлебом нельзя, везде заградительные отряды, то тут, то там вспыхивают восстания»12. Однако существовал черный рынок. Советские власти регулярно устраивали облавы на торговцев и покупателей, но стоило милиционерам и чекистам уйти, как вновь закипала торговля. Жители города писали родным и близким: «Хожу на толчок, торгую - на жалование не проживешь»; «Если бы мама с папой не спекулировали, жить пришлось бы туго»13.
Весной 1921 г. начался переход к новой экономической политике. Но жизнь основной массы населения поначалу если и менялась, то к худшему. Рабочие царицынских заводов, служащие советских учреждений выражали недовольство плохим снабжением продовольствием, одеждой и обувью. Губернская рабоче-крестьянская инспекция докладывала гу-бисполкому: «Недовольство рабочих - явление обычное, удивляться не приходится. Чтобы так или иначе поладить с рабочими и привлечь их к себе, нами создана комиссия по распределению среди них скудных запасов мануфактуры, ибо они в самом деле настолько рваны и грязны, что похожи скорее не на героев труда, а на выходцев с московского Хитрова рынка»14.
Снабжение было нормированным, норма отпуска хлеба для рабочих составляла в фунта в день, для прочих категорий населения - 8 фунта15.
Во всех без исключения учреждениях, организациях и предприятиях накопилась колоссальная задолженность по зарплате. Размер зарплаты совершенно не соответствовал ценам, которые росли не по дням, а по часам. Так, по оперативным сводкам Царицынской губернской ЧК, в сентябре 1921 г. среднемесячная зарплата рабочих и служащих составляла от 45 до 300 тыс. руб. (партийно-советских работников - 1,5 млн руб.), цены же на черном (или, как его еще называли в то время, вольном) рынке были такие: хлеб белый - 5 500 руб. за фунт, хлеб ржаной - 4 ООО руб. за фунт, мясо - от 2500 до 3000 руб. за фунт, масло сливочное - 14 000 руб. за фунт, масло подсолнечное - 10 000 руб. за фунт, яйца - 9 000 руб. за десяток, сахар - 23 000 руб. за фунт, мыло туалетное -18 000 руб. за кусок, спички -1 000 руб. за коробок, бензин - 3 000 руб. за фунт, нитки - 10 000 руб. за катушку. В декабре того же года зарплата существенно не изменилась, цены же выросли в несколько раз: хлеб белый - до 22 000 руб. за фунт, хлеб ржаной - 10 000 руб. за фунт, мясо - 9 000 руб. за фунт, масло сливочное -35 000 руб. за фунт, масло подсолнечное - 20 000 руб. за фунт, яйцо -40 000 руб. за десяток, сахар - 60 000 руб. за фунт, мыло туалетное - 35 000 руб. за кусок, спички -1000 руб. за коробок, бензин -10 000 руб. за фунт, нитки -30 000 руб. за катушку16.
В ситуации, когда номинальная зарплата катастрофически отставала от прожиточного минимума, когда даже эта зарплата не выдавалась вовре-
мя, когда царили безработица, разруха и голод, рост преступности был закономерен и неизбежен. Особенно широко распространились грабежи, кражи, подделки продуктовых карточек. Из совершенных в марте 1921 г. преступлений по Царицыну кражи составили более 50 %. По сути, они стали ежедневным, повседневным явлением. И все усилия губрозыска не могли сбить эту растущую волну преступлений против имущества граждан. Особенно низка была раскрываемость так называемых домашних краж, то есть краж белья и одежды из запертых и незапертых помещений, о которых начальник угрозыска писал: «Они производились по острой нужде, укравший одежду или белье надевает таковые под свою верхнюю одежду, и найти его составляет неразрешимую задачу, так как раздевать население всего района вокруг происшедшего случая практически неосуществимо»17.
Небывалого размаха достигли хищения с предприятий. Чекисты доносили: «Не проходит дня, чтобы не были взломаны какой-нибудь склад, какая-либо цеховая кладовая, чтобы не были утащены лопаты, железо, даже части машинные. Готовые изделия и ценные материалы меняют на хлеб. На заводе «Дюмо» патрулями был убит рабочий, перебрасывавший через забор завода несколько связок обручного и кровельного железа и пытавшийся бежать, когда его окликнул патруль»18. Повсеместно резали электрические провода. Из больниц похищали медикаменты, белье, продукты. С наступлением холодов участились кражи леса, растаскивания на дрова деревянных построек. Губернская ЧК признавала: «Преступления совершаются на почве мизерной оплаты труда, не дающей возможности быть сытым и заставляющей рабочих и служащих быть в голоде и нищете. А голод и нищета были и будут матерью всех пороков»19.
Как и другие организации, Царицынский губрозыск сам столкнулся с острыми хозяйственными проблемами. Хотя здание губрозыска по улице Орловская, номер 46, уцелело в ходе ожесточенных боев за город в 1918-1919 гг., во многих помещениях были выломаны и сожжены перегородки и пол, испорчено паровое отопление. Документов после освобождения города от белых никаких не осталось. Пришлось все восстанавливать. Губрозыск не имел своего транспорта, и на место происшествия сотрудникам приходилось добираться пешком, самим разносить повестки и почту.
Но самое страшное - сотрудники были совершенно разуты и раздеты, так как обмундирование им в течение 1920-1921 гг. не выдавалось. Это превратилось в настоящую беду, о чем свидетельствуют многочисленные рапорты и заявления агентов. Например, заявление «начальнику губмилиции от мл. милиционера губернского уголовного розыска Калмыкова Карпа Андреевича»: «Настоящим прошу Вашего распоряжения о выдаче мне каких-нибудь брюк, так что я таковых не имею, и купить на базаре не имею никаких средств, так что я имею одни брюки все порванные, так что на них латка на латке и даже носить невозможно и прошу не отказать заявлению...» Начальник Царицынского губернского управления
советской рабоче-крестьянской милиции П.В Пономарев наложил краткую, но красноречивую резолюцию: «За отсутствием отказать»20.
С наступлением холодов, в конце осени 1920 г., начальник губугро-зыска Мирошников был вынужден отменять ночные обходы по городу из-за отсутствия теплой верхней одежды у сотрудников.
Мирошников в рапорте на имя начальника губмилиции Пономарева сообщал о факте, который может показаться невероятным. Тем не менее, именно так все и было: дваТаком факте. Тридившие обыск, украли из ьника губмилиции сообщал о таком факте, действия судебным органам, матер сотрудника губрозыска, проводившие обыск, украли из обыскиваемой квартиры чугунок и несколько тарелок, были замечены в краже и отправлены под арест на время проведения служебного расследования. Мирошников лично отправился к ним домой и убедился, «что эти предметы им были крайне необходимы не для роскоши, а для существования». И далее он пишет: «Из личного убеждения в их крайней нужде я не только не предал их суду, а выпустил из-под ареста и выдал им во временное пользование те вещи, которые они взяли украдкой, а таких случаев можно избегать и удовлетворять сотрудников в самом необходимом»21.
Еще тяжелее было положение в уездных уголовно-розыскных отделениях. За весь 1921 г. ими не было получено из Царицына ни одного листа бумаги, их перестали снабжать фотоматериалами, сократили отпуск денег на дрова и керосин - для отопления и освещения служебных помещений, а также на оплату транспорта, канцелярских и хозяйственных расходов.22
Между тем криминальная обстановка в Царицыне и во всей губернии становилась все напряженнее: преступность росла, причем не только за счет активизации организованных банд уголовников, но и распространения фактов совершения преступлений (прежде всего краж и хищений) среди всех групп населения.
В течение всего 1920 г. в Царицыне вооруженные грабежи и нападения совершала банда, которую возглавляли Тимка Карабанов по кличке «Ситный» и его помощник Катасонов-Макаров по кличке «Яшка-Моло-кан». Бандитам удалось внедрить в органы милиции своих людей, которые снабжали их информацией и оружием. Бандиты вели себя очень нагло, открыто угрожая сотрудникам угрозыска расправой. В докладе о работе губрозыска за апрель 1920 г. отмечалось: «Этой шайкой много пущено угроз по адресу губчека и губрозыска со словами, что в одно прекрасное утро они зайдут в эти учреждения и из захваченных там оставят лишь куски мяса»23. Шайка была ликвидирована только к концу 1920 г.
С началом нэпа участились расхищения народного имущества, растраты, преступления по должности. Оперативная сводка губчека за октябрь 1921 г. гласит: «Вырабатывается особый тип поставщиков-комиссио-неров, скупающих мануфактуру, кожу и изделия и снабжающих более мелких торговцев. Такой сорт людей имеет в своем распоряжении огром-
ные денежные средства и хорошо поставленную сеть агентуры. Они диктуют цены на рынке»24.
В 1921 г. губрозыском было раскрыто дело по расхищению народного имущества на государственном предприятии «Губкожа». В течение полугода агенты губрозыска, внедренные на предприятие, вели расследование, в ходе которого было выяснено: группа преступников, куда входили как рядовые работники предприятия, так и администрация, выписывала незаконные ордера на кожевенный товар, по которым сырье, полуфабрикаты и готовую продукцию получали со склада предприятия и реализовывали на частном рынке. Когда недостача была обнаружена, инсценировали кражу со склада, акт же составили на сумму, в два раза превышающую стоимость якобы похищенного. По делу было привлечено 18 человек. Чтобы «отмазаться», преступники пытались дать взятку начальнику губрозыска сапогами. Расчет их был верен: сапоги в это время на рынке стоили 700 тыс. руб., а зарплата начальника угрозыска не превышала 300 тыс. руб.25
На 1 января 1922 г. штат сотрудников Царицынского губрозыска составил 79 человек. Вскоре, однако, произошло сокращение штатов, хотя объем работы не уменьшился. Если в 1922 г. было зарегистрировано около
6 ООО преступлений, то в 1923 г. - уже 8 84426. Само положение Царицына-крупного узла железнодорожного и водного транспорта - способствовало тому, что он сделался перевалочным пунктом как для проезжающих «гастролирующих» профессиональных преступников, так и для транспортировки и сбыта разного имущества преступного происхождения.
В апреле 1923 г. губрозыском была поймана банда грабителей, состоявшая из пяти человек, корейцев и китайцев, совершавших в Москве вооруженные ограбления и убийства. Скрываясь от преследования агентов Московского уголовного розыска, шайка бросилась в бега, но была захвачена в Царицыне и отправлена этапом в Москву27.
В июне 1923 г. Хоперским окружным отделением угрозыска были пойманы грабители Дорофеев и Осотов, а также их сообщники, «работавшие» под кличкой «Черные вороны» и наводившие панику на местное население28.
В августе 1923 г. в Царицыне были ограблены три церкви: Казанская, Вознесенская и бывшего женского монастыря. Ограбления совершили два вора-рецедивиста. Они взламывали замки и похищали церковную утварь и облачения. В этом же месяце сотрудники губрозыска поймали их, похищенное было возвращено полностью29.
По официальным сведениям административного отдела губиспол-кома, раскрываемость уголовных преступлений в Царицыне выросла с 38,9 % в 1922 г. до 79,6 % в 1926 г.30 Однако последняя «отчетная» цифра действительности не соответствует: анализ документов показывает, что процент раскрываемости по губернии в течение 1920-1926 гг. составлял около 44 %. Похоже, уже тогда в отчетах «наверх» милицейское начальство стало заниматься приписками по части раскрываемости.
В 1923 г., в ходе реформы органов НКВД, в губернских исполкомах были созданы административные отделы, в состав которых на правах подотделов вошли милиция, уголовный розыск, инспекция мест заключения, а также финансово-материальное отделение. Начальникгубадмотде-ла одновременно являлся начальником губернской милиции. В уездах борьба с уголовной преступностью была сосредоточена в уездных управлениях милиции, которые впоследствии также были реорганизованы в административные отделы уездных исполкомов31.
Штаты Царицынского губернского уголовного розыска в 1923 г. составляли 52 человека, работало в нем 49 мужчин и 2 женщины. По социальному происхождению 8 сотрудников были из рабочих, 20 - из крестьян, остальные - из категории «прочие». 22 состояли в РКП(б), остальные были беспартийными. Лишь 6 сотрудников имели среднее образование, 14 - незаконченное среднее, остальные - начальное. Административный аппарат составляли 6 человек, 28 являлись оперативными работниками, остальные - техническим и канцелярским персоналом32.
Губрозыску подчинялись 2 уездных и 3 окружных отделения, а также
7 «столов розыска» в крупных населенных пунктах. Всего по губернии личный состав работников уголовного розыска насчитывал 100 человек, некомплект по сравнению со штатами составлял всего 2 единицы33.
Сам же Царицын был поделен на 4 района во главе с заведующими, возглавлявшими работу по выявлению и раскрытию преступлений. Эти оперативные работники, а также специальная группа по наружному наблюдению составляли «активный отдел». В структуре губрозыска имелась также секретная часть, в которую входили секретные агенты и негласные осведомители, «регистратура» (вела учет притонов, дактилоскопическую и другие картотеки), «гардероб» (в нем находился реквизит для оперативно-секретных работ - костюмы, парики, грим и т.п.) и музей - «хотя и не многозначительный, но довольно ценный в смысле ознакомления сотрудников с имеющимися в нем предметами и вещами, служащими продуктом измышления преступного мира»34.
13 июля 1925 г. состоялся губернский съезд начальников уездных и волостных милиций и отделений уголовного розыска. На съезде поднимались вопросы административного управления, работы органов милиции в деревне, содействия судебным органам, материального обеспечения и другие. Особо была отмечена результативная работа органов Царицынского уголовного розыска.
Примечания
1 СУ РСФСР. 1917. № 1. Ст. 1.
2 Государственный архив Волгоградской области (ГАВО). Ф. Р-249. Оп. 2. Д. 1.
Л. 4.
3 Там же. Л. 3.
4 Там же. Л. 9.
5 Там же. Л. 12.
6 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 3. Л. 4.
7 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 5. Л. б3.
8 Там же. Л. 115.
9 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 5, 20, 78а.
10 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 4. Л. 4.
11 ГАВО. Ф. P-37. On. 1. Д. 74. Л. 221.
12 ГАВО. Ф. P-37. On. 2. Д. 7. Л. 11.
13 ГАВО. Ф. P-37. On. 2. Д. 8. Л. 12.
14 ГАВО. Ф. P-37. On. 2. Д. 4. Л. 172.
15 ГАВО. Ф. P-37. On. 2. Д. 9. Л. 1б.
16 Там же.
17 Там же.
18 Там же. Л. 94.
19 Там же. Л. 93.
20 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 11. Л. 78.
21 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 9. Л. 9.
22 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 37. Л. 24, 145, 149-150.
23 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 10. Л. 34.
24 ГАВО. Ф. P-37. On. 2. Д. 7. Л. 2-3.
25 ГАВО. Ф. P-37. On. 2. Д. 9. Л. 1б; Д. 13. Л. 23.
26 ГАВО. Ф. P-37. On. 2. Д. 49. Л. 18б.
27 ГАВО. Ф. P-37. On. 2. Д. 4б. Л. 52.
28 Там же. Л. 77.
29 ГАВО. Ф. P-37. On. 2. Д. 49. Л. 130.
30 ГАВО. Ф. P-37. On. 1. Д. 10б8. Л. 247.
31 СУ P^CP. 1923. № бб. Ст. б34; 192б. № 90. Ст. б55.
32 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 4б. Л. 129.
33 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 49. Л. 18б.
34 ГАВО. Ф. P-249. On. 2. Д. 37. Л. 247.
