CC BY-NC-ND
169
М. Ким
БРАК И СЕМЬЯ У В. РОЗАНОВА И Д. МЕРЕЖКОВСКОГО (ДВЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ «КРЕЙЦЕРОВОЙ СОНАТЫ» И «АННЫ КАРЕНИНОЙ» Л. ТОЛСТОГО)
В статье рассматриваются концепции пола и брака в творчестве В.В. Розанова и Д.С. Мережковского, отправной точкой для формирования которых стали произведения Л.Н. Толстого «Анна Каренина» и «Крейцерова соната», а также религиозно-философские дискуссии 1900-х годов.
Ключевые слова: Розанов, Мережковский, Л. Толстой, брак, пол, христианство, Религиозно-философские собрания.
Проблема брака и семьи для Розанова и Мережковского была одной из центральных. Оба автора обращали внимание на произведения Толстого, поднимающие эти вопросы. Трактовки произведений великого писателя отражали разные взгляды Розанова и Мережковского. Хотя многие ученые исследовали творчество этих двух философов, работы, которая бы сравнивала их мнения о браке и семье, пока не существует. Наша задача - сравнить их мысли с помощью анализа интерпретаций ими «Крейцеровой сонаты» и «Анны Карениной».
Первая встреча Розанова и Мережковского случилась в доме у Розанова в 1897 или 1898 г.1 В то время Розанов был уже хорошо известен петербургской интеллигенции своим радикальным мнением о браке. Особенно остро два философа спорили о традиционных христианских ценностях, включая вопросы брака и семьи, на Религиозно-философских собраниях. К примеру, Розанов писал в своей статье «О сладчайшем Иисусе и горьких плодах мира», что темами Религиозно-философских собраний, которые в 19021903 гг. волновали своих участников, были вопросы о духе и плоти,
© Ким М., 2012
Брак и семья у В. Розанова и Д. Мережковского...
«христианской общине» и общественности в широком смысле, т. е. об отношении церкви и искусства, брака и девственности, Евангелия и язычества2.
Как известно, Розанов критиковал христианство как религию бесплотной духовности, и суть его критики касалась Христа. Именно поэтому современники Розанова часто сравнивали его с Ницше, а на Религиозно-философских собраниях его радикальное мнение о христианстве часто сталкивалось с противоположными мнениями других участников. Причина того, что доклады Розанова вызывали горячие споры, состояла в особенностях русской философии. Одна из них - воздействие религии на философскую мысль. Что касается европейских стран, то начиная с эпохи Возрождения для философии в них была характерна определенная степень свободы от религии. Русской же философии XIX - начала ХХ в. была присуща глубокая связь с православием3. В связи с этим члены Религиозно-философских собраний пытались искать компромиссы между христианством и миром или между церковью и настоящей жизнью.
Мережковский в своем докладе «Гоголь и отец Матвей» говорил о «совместимости» церкви и искусства, представленного творчеством Гоголя. По его мнению, вполне возможно слушать и читать Евангелие и в то же время зачитываться «Ревизором» и «Мертвыми душами», искренно смеясь над персонажами. Розанов же в своем докладе «О сладчайшем Иисусе и горьких плодах мира» совершенно опроверг мнение Мережковского, считая христианство противоположным миру.
С его точки зрения, поскольку сам Христос в христианстве имеет самую большую ценность, ничто не может занять центральное положение вместо него. Но после пришествия его радость, сладость и уютность сего мира, все, украшающее нашу жизнь, к примеру, искусство, литература, семья и т. д., - потеряло оживление, осталось «куклами» вокруг него. Одним словом, Розанов отказывается от возможности сосуществования христианства и мира. Поэтому и «трагедией» Гоголя он считает не то, что писатель занимался «литературой» как христианин, а то, что он «со страстью» занимался литературой, внимательно глядя на Иисуса.
Таким образом, как мы видим из интерпретаций гоголевских произведений, авторы высказывают разные мысли об отношении к искусству и христианству. Какими же тогда каждый из них видит брак и семью?
Поскольку философскому размышлению о некоторых проблемах иногда предшествуют литературные образы, отправной точкой
М. Ким
серьезных обсуждений проблем пола, любви и брака оказалась «Крейцерова соната» Л. Толстого, опубликованная в 1891 г. О влиянии этого произведения Розанов сказал, что повесть «взволновала всю Россию», а ее тематический аспект таил в себе два смысла -явный и тайный4. Розанов утверждает, что явный смысл виден уже в самом эпиграфе произведения, взятом из Евангелия, и что сам Толстой хотел обсудить этот «вековечный мотив» христианства -«против брака» и «прекращение рода человеческого»5.
По словам Розанова, Христос отказался от родового «вертикального» отношения и объявил отношение бескровное и «горизонтальное»: «Кто матерь твоя и братья твои?» - «Слушающие слово Мое суть братья Мои и Матерь Моя»; «Кто ради Меня не оставит мать свою и отца своего - несть Меня достоин». Это указывает на противоположность Христа и плоти; отсюда и то, что христианство является религией «Голгофы», из которой раздаются крики «Сораспинаемся Христу», «Распинаем страсть»6.
Если явный смысл «Крейцеровой сонаты» относится к религии «Голгофы», то тайный смысл Розанов ищет в Ветхом Завете, в «религии семьи». По словам писателя, в начало и в конец литературной деятельности Толстого проникает тонкая и осторожная педагогика «семьи», «яслей», «Вифлеемской» стороны нашего бытия7. Иными словами, тема семьи скрытно развивалась на протяжении творчества Толстого, например, в произведениях «Война и мир», «Анна Каренина» и «Крейцерова соната».
Розанов применяет довольно простую формулу, по которой открывается второй тайный смысл произведения Толстого. Он полагает, что Толстой судит о вине героев, награждая их жизнью или наказывая смертью. Разрушающие семью Анна и жена Поздныше-ва умирают, соответственно, под колесами поезда и от удара ножом, нанесенного мужем8. Таким образом, в обеих женских судьбах осуществилось библейское слово «Мне отмщение - и Аз воздам», и Розанов видит новизну Толстого в том, что через свое творчество тот впервые постигнул «ветхую скинью» и исполнил закон «религии семьи»9.
То, о чем хотел сказать Розанов, не ограничивается темами «Крейцеровой сонаты». Важнее для него продолжить мысль о метафизическом значении брака и семьи. Евангелие или христианство для него представляют собой религию смерти, а Ветхий Завет - религию жизни. Если Христос отказался от брака и семьи, то Ветхий Завет освятил и благословил их, и в этой ветхозаветной основе Розанов видит их религиозность. Мир и человек, сотворенные по
Брак и семья у В. Розанова и Д. Мережковского...
Единому Образу Бога и посвященные Ему, святы сами по себе, и поэтому также свят брак, т. е. созданная Богом связь мужа и жены. В этом контексте Розанов утверждает, что с помощью брака муж и жена святят друг друга, семья есть «дом Божий» и может «побеждать смерть» через рождение детей10.
Трагедия брака в европейской цивилизации состояла, по мысли философа, в том, что он стал институтом монашества и подчинялся формальному закону церкви, потеряв первоначальную истинную религиозность. По этому поводу Розанов замечает, что условие святого брака - любовь: когда пребываешь в истине и в любви, тогда и брак твой есть «святость» и «религия», а без любви, при обмане - «разврат»11. Поэтому, когда в браке нет истинной любви и не отражается Образ Божий в нем, наступает отвращение плоти и последующее разложение семьи. Показав эту печальную ситуацию, «Крейцерова соната» поставила вопрос о «реализме» брака, в частности, о возможности целомудренной реализации его. Но, согласно Розанову, Толстой скорее всего недоумевал по этому поводу12.
В анализе «Крейцеровой сонаты» Розанов подчеркивает не то, что Позднышев убил свою жену, а то, что после убийства он плакал. Отождествляя Позднышева с самим Толстым, Розанов говорит, что это плач о тогдашнем искаженном и пустом браке без любви, а в заключение указывает на необходимость восстановления и возвращения брака в святость и религиозность ветхозаветную. Но при этом необходимо помнить, что сказанное не является мыслью самого Толстого.
По мнению философа, Толстой как великий писатель в своем произведении бессознательно обнаруживает проблемы брака и семьи, связанные с христианством; поэтому критик и выявляет «тайный смысл» произведения. С его точки зрения, Толстому вообще было присуще непонимание христианства, пола, брака и семьи: «Какое страшное, какое полное непонимание Толстым Евангелия (и Библии)»13; «Когда я говорил с ним, между прочим, о семье и браке, о поле - я увидел, что во всем этом он не понимает... кроме того, что "надо удерживаться"14. Одним словом, у Толстого - не реальное "устроение брака", а "поэтизация брака"»15.
Духовенство (русская церковь), начиная с «Крейцеровой сонаты», стало усиленно и яростно нападать на Толстого, который предположил, что церковь лишь «допускает» «преступление сообща двух»16. Согласно Розанову, причину того, что брак и семья потеряли святость, надо найти в учении христианства, т. е., в аскетизме. Но Толстой не только не понял эту сущность проблемы, а
М. Ким
усмотрел в браке и семье «унижение» и «стыд»17. Розанов считает, что зародыш этого ошибочного воззрения присутствует у великого писателя уже в «Анне Карениной»18. Но, к сожалению, философ не сделал никаких особых замечаний о романе «Анна Каренина», и мы только можем догадываться о том, совпадает ли его мнение о браке и семье по отношению к «Анне Карениной» с его анализом «Крейцеровой сонаты».
А какой была интерпретация брака и семьи у Мережковского? То, что писатель говорил о браке, выявляет характерные черты его мысли о поле и плоти, и эти мысли основываются в определенной степени на общении с Розановым19. Конечно, как и другие символисты, Мережковский находился под большим влиянием идей Владимира Соловьева, а также Ницше, который восславлял земную жизнь. Сам же Мережковский высоко ценил гениальность Розанова, сравнивая его с Ницше: «Ницше, со своими откровениями нового оргиазма, "святой плоти и крови", воскресшего Диониса - на западе, а у нас в России, почти с теми же откровениями - В.В. Розанов, русский Ницше»20.
Оба, Розанов и Мережковский, исходили из того, что необходимо освятить пол и плоть, которыми пренебрегали до того времени, но в дальнейшем заключения их расходились. В то время как рассуждения Розанова о поле, плоти и браке сосредоточивались на святости семьи, для Мережковского брак и семья не были столь важны: «Все-таки для Христа девственность выше брака, да и семью он только допустил»21; «Вообще не брак, а сладострастие есть глубина противоположная и равная глубине, открываемой Христом»; «Брак есть пошлое, житейское, и механическое (хотя и стихийно) утилизированное соединение целомудрия и сладострастия - Артемида (невеста) и Афродита (жена)»22.
Для Мережковского плоть имеет важное значение только тогда, когда она относится к единству духа и плоти, т. е., к «святой плоти». В этом аспекте книга «Л. Толстой и Достоевский», в которой сопоставлены два писателя, причем первый назван «тайновидцем плоти», а второй - «тайновидцем духа», утверждает общую теоретическую схему философа: дух (тезис) - плоть (антитезис) - святая плоть (синтез).
В своей книге автор очень мало занимается критикой «Крейце-ровой сонаты» по сравнению с «Анной Карениной». Но в повести аскетизм Толстого изображен «пронзительнее», чем в предшествующих произведениях, и здесь, по словам Мережковского, Толстой через аскетизм христианства достигал нигилизма, провозглашаю-
Брак и семья у В. Розанова и Д. Мережковского...
щего «ничто»23. В «Крейцеровой сонате» Мережковский особенно обращает внимание на тему любви. Любовь Позднышева была по его словам «произведением, с одной стороны, деятельности мамаши и портних, с другой - избытка поглощавшейся мной пищи при праздной жизни», и герой даже говорит, что «на практике любовь ведь есть нечто мерзкое, свиное» и «люди делают вид, что мерзкое и стыдное - прекрасно и возвышенно»24.
По мнению Мережковского, у Толстого только отрицание, умерщвление, скопческое вытравление пола, и, хотя лицо Поздны-шева является лицом семейным и законным, на самом деле он блудник, ибо когда уже нет любви, остается блуд. «Мерзкое», «свиное» свойство любви относится, с его точки зрения, к стихии плоти, к разрушительному свойству сладострастия.
Он полагает, что воздействие музыки на Позднышева при прослушивании им «Крейцеровой сонаты» объясняется именно в этом контексте. Позднышев говорит, что действие музыки «не возвышающее, не принижающее, а раздражающее душу», но у него было, по мнению философа, неверное понимание этой музыки. Имея в виду идею Ницше, Мережковский полагает, что действие музыки заключается не в добре и зле, а в «опьяняющей» силе, подобно действию страсти, и она делает человека способным «выйти из себя» и стать «другим». Поэтому любовь есть страсть - нежная и прелестная, но одновременно жестокая и разрушительная, и цинизм Позднышева в любви объясняется тем, что он видел только страшную ее сторону25.
Мнение писателя о браке и плоти более ясно выражается в дальнейшем анализе «Анны Карениной», в последней части книги «Л. Толстой и Достоевский». В этой главе Мережковский преимущественно обращает внимание на раздвоение Анны.
Мир, в котором мы живем, постоянно меняется, и поэтому не завершен. Мережковский полагает, что в этой незавершенности есть тайна мира, тайна раздвоения - «Двух в Едином», и Толстой, как «ясновидец плоти», коснулся этой тайны. В Анне «два я»: одна -Анна, любящая Вронского, а другая - любящая мужа; и оба «я» реальны, поскольку Анна истинно любит их обоих. Похожий пример раздвоения героев Мережковский находит в «Идиоте». Мышкин тоже одновременно любит Аглаю и Настасью Филипповну, он не может выбрать ни одну из них и в результате гибнет сам. Мышкин говорил: «Две мысли вместе сошлись... Это очень часто случается, со мной беспрерывно... С этим двойными мыслями трудно бороться»26.
Смерть Анны объясняется в том же контексте сосуществования противоположных чувств. Эти чувства Мережковский называ-
М. Ким
ет любовью общенародной или христианской, т. е. бесстрастной любовью-жалостью, и любовью нехристианской, любовью дио-нисийской вакханки. Любовь к мужу, означающая христианскую любовь и дух, проявляется у Анны сознательно: ее пробуждает материнство. В этой любви Анна представляется «святой матерью» и «мадонной». А в любви к Вронскому проявляется плотское и бессознательное: Анна в ней - «преступная жена», предающаяся сладострастию. Единственным выходом к спасению было бросить Вронского ради мужа и сына, т. е. пожертвовать плотью ради духа, но Анна отказалась от этого и получила Божью кару.
Но, как считал Мережковский, смысл произведения не исчерпывался этой темой. Так же, как Розанов разделял мысль «Крейце-ровой сонаты» на две, так и Мережковский говорил, что это только «дневная и явная мысль», а за нею скрывается «тайная и ночная мысль», и именно в этой последней выявляется взгляд писателя на брак. Анна узнает о своей любви к мужу во сне, т. е. в бессознательном или в сфере плоти. Материнство, с которым связана любовь к мужу, тоже принадлежит к сфере «глубины плоти и тайны пола».
Наоборот, в сознании или в действительности Анна любит Вронского. И здесь ситуация становится сложнее. В тот момент, когда Вронский говорит о своей любви к ней, бушует сильная метель, и Анне приятна эта вьюга. Проводя параллель между стихийной бурей и страстью Анны, Толстой намекает на то, что страсть - больше, чем буря. Мережковский объясняет это следующим образом: как в природе невозможно определить, где добро и где зло, так и в чувстве Анны есть нечто стихийное, отражающее волю Бога и, следовательно, не имеющее отношения к критериям морали. Иначе говоря, и стихийное явление, и страсть Анны представляются «святыми», и поэтому являются «красотой». В этом контексте можно понять причину того, что метель Анне показалась «прекрасной»27.
По Мережковскому, «прелюбодеяние» заключается не в любви Анны к Вронскому, а в любви к мужу, потому что они не были совершенно едины. Анна любила мужа, так как у него были «доброта» и «святость», и здесь можно сказать, что Анна и Алексей Каренин были в «одной душе», но они не были в «одной плоти»28. В Анне есть красота, а в ее муже - уродство и даже бесовство. К примеру, Каренин кажется Анне «не человеком, а министерской машиной». Хотя Каренины венчаны в церкви, их законный брак Мережковский считает «законным блудом под названием брака».
Продолжая критиковать тогдашнее христианство, в частности упоминая церковнослужителей, Мережковский говорит следующее:
Брак и семья у В. Розанова и Д. Мережковского...
«О плоти-то и забыли: просто никому в голову не пришла мысль о плоти, то есть, именно главная Христова мысль о браке, о таинстве святой плоти». Далее, по словам мыслителя, тело - это не есть нечистое, а есть сладострастное, которое вначале сотворил Отец и потом благословил Сын, и, следовательно, брак является «святым соединением» двух тел29.
Почему же тогда современникам и церковнослужителям хотелось забыть о главной Христовой мысли, т. е. о святой плоти и святом соединении? Причину этого Мережковский ищет в аскетизме или в монашестве, глубоко проникнувшем в христианство и современную культуру. По его мнению, аскетизм является «черным христианством или ошибкой христианства», им было искажено настоящее христианство30. Эта ложная религия подавляла Анну и заставила ее умереть; т. е., она погибла не по своей вине, а по причине религиозной ошибки целого мира, касающейся вопроса о поле.
В заключение хотелось бы отметить, что пол и брак и у Розанова и у Мережковского одновременно и телесные и святые. Многие говорили об этом их сходстве. К примеру, в своей статье «Новое христианство» Н. Бердяев писал о том, что «Розанов, несомненно, предупредил подход Мережковского к христианству», очевидно имея в виду пропаганду Розановым «святости пола» или «религии плоти»31. Впрочем, несмотря на эту схожесть в отправной точке, у них были разные выводы.
И Розанов и Мережковский, критикуя отношение современной культуры к полу и браку, причину этого ищут в аскетизме. Для Розанова аскетизм является «сутью» христианства, а Мережковский считал его религиозной «ошибкой» в истории христианства. И это несоответствие послужило причиной того, что авторы разошлись в путях разрешения проблемы.
Розанов хочет восстановить святость пола, брака и семьи в соответствии с Ветхим Заветом, который для него - религия жизни и процветания в противоположность Евангелию, призывающему к бесплодному аскетизму. Для Розанова описание пола есть лишь прелюдия к таинству брака и семьи, и дети имеют значение, будучи плодами семьи, потому что родители могут жить вечно в теле своих детей.
В отличие от Розанова Мережковский отстаивает единство Ветхого и Нового Заветов и в единстве духа и плоти, воплощенном Христом, видит разрешение проблемы двойственности человека, имеющего дух и плоть. По идее автора, брак и семья являются временным и несовершенным средством для того, чтобы объеди-
М. Ким
нять разделенные плоть и дух, и поэтому значение детей в его системе идей не так важно, как у Розанова. Перед детьми стоит задача преодолеть (пережить) родителей, которые умирали в плоти, ослепленной похотью, не в «духовной плоти».
Об этом Мережковский высказывался таким образом: «Потому-то является в браке третья личность - ребенок, что две первые -отца и матери - как бы умирают, убывают, ущербляются в похоти. Задача неисполненной любви, непрославленной плоти передается от одного поколения другому, как зажженный факел из рук в руки»32.
Отсюда и предположение, что конец романа «Анна Каренина», где происходит сопоставление смерти Анны и родов Кити, Розанов и Мережковский понимают по-разному. Для Розанова смерть Анны символизирует аскетизм Нового Завета, а роды Кити - плодородие Ветхого Завета. По Мережковскому же эти события не противоположны друг другу, они показывают синтез в едином смерти и жизни как духа и плоти, Голгофы и Вифлеема, Отца и Сына.
Примечания
1 Гиппиус З. Задумчивый странник // Гиппиус З. Живые лица. СПб., 2001. С. 151-152.
2 Розанов В.В. О сладчайшем Иисусе и горьких плодах мира // Розанов В.В. В темных религиозных лучах. М., 1994. С. 417-418.
3 Маслов И.В. Проблема телесности в русской философской традиции (П. Флоренский, С. Франк, В. Розанов, Н. Бердяев, И. Ильин, В. Соловьев) // Известия Саратов. ун-та. Саратов, 2006. Т. 6. Вып. 1/2. С. 22.
4 Розанов В.В. Семья как религия // Русский эрос или философия любви в России. М., 1991. С. 120.
5 «А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28); «Говорят ему ученики его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано. Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так, и есть скопцы, которые сделали себя сами скопцами для царства небесного. Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19:10-12). См.: Толстой Л.Н. Крейцерова соната // Толстой Л.Н. Собр. соч. Т. 10. М., 1958. С. 267.
6 Розанов В.В. Семья как религия. С. 121.
7 Там же. С. 124.
8 Розанов видит вину Анны не в том, что она влюбилась во Вронского и бросила семью, а в том, что она не хотела рожать. В связи с этим виной жены Поздныше-
Брак и семья у В. Розанова и Д. Мережковского.
9 10
16
17
18 19
20 21
ва, по его мнению, являются ее неискренность и нечестность в брачной жизни. Розанов не говорит, что она развратна, но называет супругов Позднышевых «растленными», потому что они загрязняли «дом Отца». Розанов В.В. Семья как религия.
«Смерть есть не смерть окончательная, а только способ обновления. Ведь в детях в точности я живу, в них живет моя кровь и тело и, следовательно, буквально я не умираю вовсе, а умирает только мое сегодняшнее имя. Тело же и кровь продолжает жить; и в их детях - снова, и затем опять в детях - вечно!» (Розанов В.В. Люди лунного света. Метафизика христианства: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 53).
Розанов В.В. Семья как религия. С. 132.
По словам Розанова, «мы имеем имя семьи, звук семьи, фикцию семьи», но «у нас нет вещи семьи, и даже не понятно, как и в цикле каких идей она могла бы установиться». Толстой постиг эту проблему, но он не понял сущность ее и «отверг» возможность целомудренной реализации брака. Розанов говорит, что это свидетельствует о «недоумении» великого писателя. Розанов В.В. Собр. соч. Сахарна. Т. 9. М., 1998. С. 8. Розанов В.В. Уединенное. М., 1990. С. 72.
Розанов при встрече с Толстым хотел просить «классического семьянина» Толстого показать «в лице детей своих и судьбы их, лучшего, менее формального - более любящего, устроения брака». Толстой «вполне выразил, что ни в каких случаях и никогда этого стыда не должно происходить», что «физическое право друг на друга» у супругов не должно связываться с обрядом венчания. По мнению Розанова, идея Толстого о том, что физическая близость супругов должна возникать только «в минуты особенного прилива дружбы и нежности», - «превосходная мысль», которая «тянет к поэтизации брака» (Розановская Энциклопедия. М., 2008. С. 1006). Розановская Энциклопедия. С. 1009.
Розанов В.В. Собр. соч. В мире неясного и нерешенного. Т. 10. М., 1999. С. 159. Розанов В.В. Религия. Философия. Культура. М., 1992. С. 166. По мнению Е.А. Андрущенко, идея Мережковского о преображенной, т. е., одухотворенной, плоти родилась в общении с Розановым, и в их обсуждении главное место заняла идейная полемика о семье и любви (Андрущенко Е.А. Тайновидение Мережковского // Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. М., 2000. С. 523). Мережковский Д.С. Указ. соч. С. 202.
Суждение Мережковского о браке и девственности похоже на мнение Позднышева: «Переменится это только тогда, когда женщина будет считать высшим положением положение девственницы, а не так, как теперь, высшее состояние человека - стыдом, позором». Позднышев даже утверждает бессмысленность брака и сомневается в истинной любви между мужчиной и женщиной. По
М. Ким
22
23
24
25
26
его словам, между ними существует только половая (плотская) любовь (Толстой Л.Н. Крейцерова соната. С. 299). Андрущенко Е.А. Указ. соч. С. 523-524. Мережковский Д.С. Указ. соч. С. 166. Толстой Л.Н. Крейцерова соната. С. 295.
Жену, с ее вызывающей красотой, беспокоящей людей, Позднышев сравнивает с лошадью, «застоявшейся, раскормленной, запряженной, с которой сняли узду», и говорит, что перестать соединяться мужчине с женщиной - «перестать быть свиньями» (Там же. С. 309). Мережковский Д.С. Указ. соч. С. 367.
27 Там же. С. 446.
28 Там же. С. 451.
29
30
31
Там же. Там же. С. 452.
Бердяев Н. Новое христианство (Д.С. Мережковский) // Д.С. Мережковский: PRO ET CONTRA. СПб., 2001. С. 331.
Мережковский Д.С. Тургенев // Мережковский Д.С. Эстетика и критика: В 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 432. Здесь опять обнаруживается сходство мнений Мережковского и Позднышева о задаче детей. Позднышев, как Мережковский, ищет значение следующего поколения в преодолении плотской любви предыдущего, которая мешает достижению цели человеческого рода: «Выходит, что плотская любовь - это спасительный клапан. Не достигло теперь живущее поколение человечества цели, то не достигло оно только потому, что в нем есть страсти, и сильнейшая из них - половая. А есть половая страсть, и есть новое поколение, стало быть, и есть возможность достижения цели в следующем поколении. Не достигло и то, опять следующее, и так до тех пор, пока не достигнется цель, не исполнится пророчество, не соединятся люди воедино» (Толстой Л.Н. Крейце-рова соната. С. 291).
32
