CC BY
58
In accordance with reclining to information on the above, it can say that, The Soviet government not only in republic of Bukhara, perhaps, in general, altering Central Asia on its own raw materials base and for keeping the nations servitude, carried out such robberies policy in every way.
If in the end of the 19th century and in the beginnings of 20th century not only in the republic of Bukhara, perhaps for lighting up the social, economic and political process comprehensive, information in the pages of published nation press in that year through learning comprehensive, we can reach to put goal.
References
1. The economy situation of Bukhara // Ozod Bukhara. 1924. On march 11 № 61.
2. How many merchandise will it be entered to Bukhara? // Ozod Bukhara. 1924. On april № 6.
3. How many goods will be imported from Bukhara? // Ozod Bukhara. 1924. On April 10 № 74.
4. How many goods will be imported from Bukhara? // Ozod Bukhara. 1924. On April 10 № 74.
5. Difficulties of peasant // Turkestan. 1924. On march 29 № 249.
6. Difficulties of peasant // Turkestan. 1924. On march 29 № 249.
7. Difficulties of peasant // Turkestan. 1924. On march 29 № 249.
8. Difficulties of peasant // Turkestan. 1924. On march 29 № 249.
Marriages in early stage of Manchu-Mongolian relations Batoeva D.
Брачные союзы на раннем этапе маньчжуро-монгольских отношений
Батоева Д. Б.
Батоева Дарима Баторовна /Batoeva Darima - кандидат исторических наук, младший научный сотрудник, отдел истории и культуры Центральной Азии, Институт монголоведения, буддологии и тибетологии, г. Улан-Удэ
Аннотация: в статье рассматривается роль брачных союзов в установлении отношений между монгольскими племенами и маньчжурами, а также примеры регламентации брачных связей у маньчжурской знати.
Abstract: the paper is devoted to the role of marriages in early stage of Manchu-Mongolian relations, also it marked marriages are allowed only by the Khan's decree.
Ключевые слова: маньчжуры, империя Цин, монголы, брачные союзы. Keywords: manchu, Qing dynasty, mongol, marriage.
В обществах с сильными элементами былых родовых отношений политические союзы, подкрепленные браками, как правило, считались более прочными и перспективными, в особенности в тех случаях, когда браки заключались между представителями правящих династий. При этом женитьба на дочери союзного правителя формально выглядела знаком нормативного превосходства стороны мужа, но фактически сторона жены зачастую оказывала более глубокое влияние на род союзника, чем наоборот. Женщина оставалась в доме мужа и воспитывала его детей, будущих правителей, которые вырастали, уже впитав в себя что-то от культуры рода матери. Эта особенность была подмечена китайским двором еще в древности, и сановники настоятельно рекомендовали императору, невзирая на кажущееся унижение, выдать дочь замуж за вождя кочевников, ибо внук его вырастет уже наполовину китайцем и будет в какой-то степени более склонен к восприятию китайской точки зрения.
Подобное восприятие выдачи своих дочерей замуж за представителей соседних правящих домов не было свойственно монголам, населявшим территорию китайского Северо-Востока (Дунбэя), или исторической Маньчжурии. На ранних этапах образования империи это не было свойственно и маньчжурам. Тем не менее, сама идея укрепления политических отношений через браки находила у тех и у других полное понимание.
К середине 16 века монголоязычное население на территории Маньчжурии населяло в основном западную ее часть, где расположились сильные княжества хорчинов и Ехэ. На севере, в бассейне р. Нонни жили горлосы, но об их контактах с маньчжурами в тот период данных немного, чего не сказать о хорчинах и Ехэ. Отношениям с этими двумя государствами основатель Маньчжурской империи Нурхаци уделял самое пристальное внимание. Хорчины возглавлялись потомками брата Чингисхана Хасара, а Ехэ — одноименным родом, который происходил от монголов, названных в маньчжурских документах тумоты или тумэты [4, 41].
Важность отношений с Ехэ была для Нурхаци тем большей, что это княжество лидировало в огромном объединении Хулун (или Хайси), состоявшем из четырех княжеств — собственно Ехэ, Хада, Ула и Хойфа. Первый период становления государства Нурхаци характеризовался довольно спокойными отношениями с Ехэ, маньчжурский правитель даже был женат на Монго, дочери правителя Янгину, сестре Наринбулу из «восточного дома» Ехэ (в этом княжестве сложилась система двух князей-соправителей, из которых старшим считался восточный). В 1592 г. Монго родила Хунтайджи (Абахая), будущего императора.
С 1593 г. отношения Нурхаци с Хулунским объединением разладились. Ехэ, возглавив временный союз с хорчинами и рядом других монгольских племен, напало на в ту пору небольшое государство Нурхаци [4, 35]. Эта акция, ставшая известной как «поход девяти племен», не достигла целей, маньчжуры смогли отбиться, но Нурхаци понимал, что в его ситуации требуются сильные союзники. Он предпринимает попытки внести разлад в Хулунском объединении и начинает активно вмешиваться в интриги между четырьми княжествами. Он оказал поддержку принцу Ула Буянтаю в борьбе за трон и в расчете на преданность того выдал за него свою дочь. В свою очередь, младшая сестра Буянтая вышла за брата Нурхаци. Этот союз оказался не прочным, Буянтай не стерпел попыток маньчжуров распространить свою власть на тунгусские племена, подчинявшиеся ранее Ула. Около 1608 г. между маньчжурами и Ула начались боевые действия, которые то разгорались, то на время затухали. В 1613 г. Ула окончательно проиграло войну и было аннексировано Нурхаци.
Другое хулунское княжество Хада в результате давления со стороны Ехэ само обратилось к Нурхаци за поддержкой, которая и была незамедлительно оказана. Чуть позже правитель Хада Мэнгэбулу пересмотрел свою политику, выступил снова заодно с Ехэ и был убит маньчжурами, однако его сыну Ургудаю Нурхаци отдал свою дочь в жены. Ургудай остался верным маньчжурам, и когда Хада вновь подверглось нападению Ехэ, он предпочел полностью покориться Нурхаци. Хада, как самостоятельное владение, прекратило свое существование в 1599 г.
Между «походом девяти племен» и событиями в Хада Нурхаци предпринимал попытки наладить отношения с Ехэ. В 1597 году западный ехэский князь Буянгу пообещал Нурхаци выдать за того свою сестру, известную под прозвищем Ехэ-ну, «славившуюся своей красотой по всему Хайси, Цзяньчжоу и среди монгольских племен» [1, 195]. Однако нарастающая напряженность в Хулунском объединении и интриги маньчжуров влияли на матримониальные намерения. Исполнение обещания затягивалось, несмотря на полученные свадебные дары от Нурхаци.
У самого Нурхаци была славившаяся красотой дочь Нендже, на руку которой претендовали вожди многих окружающих племен. Боясь унизить одних на фоне предпочтения другому, Нурхаци откладывал свое согласие на брак Нендже. В конце концов, во избежание политических проблем в только-только создающемся союзе, объединитель маньчжуров в 1606 году собрался уже выдать ее за сына своей сестры. Спустя несколько месяцев на сцене внезапно объявился Баиндари, бэйлэ Хойфа, обещавший союз в случае выдачи за него красавицы Нендже. Нурхаци не мог упустить такой шанс объединиться с сильным княжеством, в чем Ехэ в свою очередь немедленно усмотрело угрозу для собственного союза с Хойфа, входившего в Хулунское объединение.
В 1607 году Буянгу предложил руку Ехэ-ну князю Баиндари, и тот согласился. Вся эта запутанная история с использованием княжон в качестве политических символов была воспринята не только самим Нурхаци, но и вообще маньчжурами как унижение своего правителя, который в ярости стал готовиться к войне не на жизнь, а на смерть. Добраться до Ехэ он в ту пору еще не мог, но сорвать свадьбу Баиндари с Ехэ-ну ему оказалось под силу. 29 октября 1607 года армия Нурхаци выступила против Хойфа. В битве с маньчжурами армия Баиндари потерпела поражение, самого князя и его сына воины Нурхаци убили. Если ранее Нурхаци старался по возможности щадить своих высокородных противников, то теперь его армия не знала жалости. После победы над войском Хойфа маньчжуры взяли столицу княжества и объявили о его аннексии. На этом история неудачного сватовства не была закончена и тянулась еще долго.
Нурхаци помнил о своем унижении и предъявил напоминание о нем последним правителям Ехэ перед решающей битвой. Много лет спустя, начиная войну с Китаем, Нурхаци сформулировал «семь великих обид» соседней державе, среди которых четвертым пунктом шло нарушение ехэским князем свадебного сговора, хотя формально Китай не отвечал за Ехэ. Красавица же Ехэ-ну была выдана замуж только в 1615 году, по некоторым данным - за монгольского князя из племен восточных халха Мангулдая.
В последние дни истории Ехэ произошел один случай, широко известный среди маньчжуров, а именно — обещание Джинтайши, последнего князя этого дома, мести роду Нурхаци за свою смерть, причем, мести от потомков Ехэ, без разницы, мужчин или женщин. Долгое время, почти до конца самой маньчжурской династии бытовало мнение о том, что потомки Нурхаци опасались жениться на женщинах из рода Джинтайши.
Победы Нурхаци над хулунскими княжествами приводили к росту его авторитета среди кочевых монголов, постепенно начинавших видеть в нем великого правителя. В 1612 году хорчинский нойон Минган отдал свою дочь замуж за Нурхаци [2, 25]. По мнению некоторых исследователей хорчинский нойон Онгудай, ранее принимавший участие в «походе девяти племен», также породнился с домом Нурхаци [5, 27]. В 1614 г. сыновья Нурхаци Дашан, Мангуртай и Дэхэлэй взяли в жены дочерей из южномонгольского княжества Джарут, а Хунтайджи (Абахай) женился на дочери Мангуса из княжества Хорчин [2, 25].
На раннем этапе маньчжуро-монгольские отношения складывались как союзнические на основе клятвенных союзов и заключения браков: «хотим жить в мире и согласии и хотим женить и выдавать замуж друг за друга наших детей». Знатные девушки (принцессы) выдавались замуж за монгольских князей и их сыновей, и наоборот, дочери монгольской знати становились женами и наложницами маньчжурской знати.
Так, князь Энхэтэр, сын нойона Дархан-батора из племени баяут восточных халха, прибыл поклониться Нурхаци, получил в жены дочь Шурхаци (брата Нурхаци) и был отправлен на родину. Через некоторое время он прибыл с подданными к Нурхаци уже с просьбой принять его в маньчжурское подданство.
Заключение браков в большинстве случаев предполагало установление отношений, подобных родственным: «Хан (Нурхаци) сказал присоединившимся монгольским нойонам: «Вы здесь становитесь родственниками, обзаводитесь детьми. Те, кто женится на наших девушках, не бойтесь их. Вы не думайте, что мы отдаем вам своих дочерей из жалости, что приехали с далеких земель. Мы слышали о том, что чахарские и халхаские нойоны выдают своих дочерей за своих друзей-чиновников, а те потом мучают их. Если наши девушки вас будут мучить, не сердитесь, а лучше сообщите нам. Если надо будет убить, убьем. Если не будем убивать, то разведем и дадим других дочерей. Если вы не расскажете о недостатках дочерей, то это ваша вина. Если вы расскажете, а мы не расскажем о недостатках наших дочерей, это наша вина. Если будут они страдать и горевать, то не угнетайте их. Говорите все, о чем думаете» [3, 20. Перевод Сундуевой Е. В., Чимитдоржиевой Г. Н.].
Вместе с тем, существовала регламентация брачных связей высшей знати. Браки разрешались только по указу: «Указ о том, чтобы сын старшего нойона Дайсаня Вандана взял в жены дочь Дзасагту-Дугурэн Бодачи, младшего брата хорчинского Тушэту-эфу» [3, 37. Перевод Чимитдоржиевой Г. Н.]. За нарушение указа назначались штрафы: «Аджигэ-нойон за то, что он без приказа хана взял в жены девушку из монгольского племени харачин, наказали штрафом в тысячу лан. Согласно ханскому указу, половину штрафа забрали, вторую - отменили» [3, 45. Перевод Дашибаловой Д. В.].
Запрещалось захватывать женщин в жены насильно «...Амин послал в Юн Пин людей, чтобы те привезли ему жену от харачинов. Но те отказали ему, сказав, что у них нет девушек. ... У харачинов силой забрали двух женщин. Итак, 15 вина Амина заключается в том, что насильно взял женщин». Тот же Амин, сын Шурхаци, провинился в том, что без дозволения выдал дочь замуж: «.Хану было доложено о том, как отдал свою дочь. Амин, не говоря дочери, обратился к монгольскому Сэтэр-нойону со словами, что отдаст за него замуж дочь, с тем чтобы взять у него скот. На это Сэтэр-нойон ответил, что у него уже есть две жены, и Амин насильно хочет выдать ее замуж. Затем он пригласил хана к себе домой, но что хан не согласился. После этого взял дочь Сэтэра себе. Амин обратился к хану: «Сэтэр доставляет страдания моей дочери, отданной за него замуж, поговорю с ним лично». На что хан ответил: «Отдавать своих детей замуж в чужие земли всегда тяжело. Ты отдал дочь без одобрения, и после того как она начала страдать, что в этом хорошего. Ты с ним обсуди это». На что Амин сильно рассердился. Поскольку преступил слова хана, то стал виновным» [3, 54. Перевод Аюшеевой М. В].
Литература
1. Alessandra Pozzi Manchu. Women of the Early Stage: Fantasy and Reality // The Role of Women in the Altaic world. Permanent International Altaistic Conference 44th Meeting, Walberg. 26-31 August 2001. Wiesbaden, 2007. P. 195.
2. Ермаченко И. С. Политика маньчжурской династии Цин в Южной и Северной Монголии в 17 в. М., «Наука», 1974.
3. Mayad qauli - Daicing ulus-un Mongyol-un mayad qauli. Mongyol tulyur bicig-un cubural. Nigedüger emkitgel. - Übür mongyol-un suryal kümüjil-ün keblel-un qoriy-a. Küke qota, 2013.
4. Мелихов Г. В. Маньчжуры на Северо-Востоке (17 в.). М., «Наука», 1974.
5. Модоров Н. С., Дашыцен В. Г. Народы Саяно-Алтая и Северо-Западной Монголии в борьбе с цинской агрессией. 1644 - 1758 гг. Горно-Алтайск - Красноярск, Горно-Алтайский государственный университет, Красноярский государственный педагогический университет, 2009.
