CC BY
10Художественная культура № 4 2022
Изобразительное искусство и архитектура
УДК 7.035.1 ББК 85
Голубев Валентин Александрович
Аспирант кафедра истории отечественного искусства, исторический
факультет Московский государственный университет имени
М.В. Ломоносова, 119192, Россия, Москва, Ломоносовский пр., 27 корп. 4
О^Ю Ю: 0000-0002-9490-3192
ResearcherlD: САС-7827-2022
golubev.valent@yandex.ru
Ключевые слова: калужская икона, иконографическая программа, иконопись XIX века, архитектура в иконе, калужское купечество, М.А. Макаров, калужский водопровод, классицизм, мемориальные практики,стратегии идентичности
Благодарности: С искренней признательностью хочу выразить благодарность моему научному руководителю, кандидату искусствоведения Александру Сергеевичу Преображенскому.
Голубев Валентин Александрович
«Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова
This is an open access article distributed under
the Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY 4.0)
DOI: 10.51678/2226-0072-2022-4-254-285
Для цит.: Голубев В.А. «Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова // Художественная культура. 2022. № 4. С. 254-285. https://doi.org/10.51678/2226-0072-2022-4-254-285.
For cit.: Golubev V.A. "By the Grace of God" and "With Common Funds": Iconographic Program and Style of Two Icons Commissioned by Kaluga Merchant M.A. Makarov. Hudozhestvennaya kul'tura [Art & Culture Studies], 2022, no. 4, pp. 254-285.
https://doi.org/10.51678/2226-0072-2022-4-254-285. (In Russian)
Golubev Valentin A.
PhD Student (in Art History), Department of History of Russian Art, Faculty
of History Lomonosov Moscow State University 27 bld. 4 Lomonosovsky
Avenue, Moscow, 119192, Russia
ORCID ID: 0000-0002-9490-3192
ResearcherlD: CAG-7827-2022
golubev.valent@yandex.ru
Keywords: Kaluga icon painting, iconographic program, icon painting of the 19th century, architecture in icons, Kaluga merchants, Mikhail Makarov the first Kaluga water pipeline, classicism, memorial practices, identity strategies
Acknowledgements: The author wishes to express deep appreciation to his supervisor, PhD (in Art History) Alexander Preobrazhensky.
Golubev Valentin A.
"By the Grace of God" and "With Common Funds": Iconographic Program and Style of Two Icons Commissioned by Kaluga Merchant M.A. Makarov
Аннотация. Статья посвящена двум уникальным иконам, заказанным калужским купцом М.А. Макаровым в память устроенного им в Калуге водопровода с фонтаном. Первая икона была создана в 1829 году и торжественно установлена в Калужской городской думе. В 1837 году М.А. Макаров заказал снять с нее список, который до 1937 года находился у его потомков. Из двух икон сохранилась только последняя, находящаяся ныне в собрании ГМИР. Иконографический анализ данного памятника и исторические свидетельства об условиях заказа и дальнейшего почитания утраченного оригинала помогают реконструировать особый замысел заказчика. Композиция обеих икон не имеет прямых протографов, хотя на ее формирование и повлияли некоторые образцы — богородичные иконографии «Всех скорбящих радость» и «Живоносный источник».
Нестандартный иконографический замысел заставил иконописца прибегнуть к несвойственному для иконописи набору художественных средств. С одной стороны, в иконе использованы традиционные приемы калужской иконописи эпохи позднего николаевского ампира, но с другой — отчетливо заметно влияние провинциального живописного примитива.
Икона купца Макарова — произведение уникальное своей иконографической программой и характером художественного исполнения. Благодаря достоверной дате создания и подтвержденному калужскому происхождению икона из ГМИР занимает важное место в истории калужского иконописания.
«Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова
Abstract. The article is devoted to two unique icons commissioned by the Kaluga merchant Mikhail Makarov to commemorate the water pipe with a fountain built with his efforts in Kaluga. The first icon was executed in 1829 and solemnly installed in the City Duma of Kaluga. In 1837, M. Makarov ordered to paint its copy, which was kept in the family of his descendants until 1937. Unfortunately, only the last icon has survived and is now reposited in the State Museum of the History of Religion (St. Petersburg). The iconographic analysis and historical evidence of veneration of the lost original allow establishing the intent of the customer. The composition of the icons has no direct protographs, although some icon pieces influenced its formation (for example, Marian iconography of "Joy of all Who Sorrow" and "The Life-Giving Spring").
The non-typical iconographic idea of the customer forced the icon painter to resort to a set of artistic means unusual for icon painting. On the one hand, the masterpiece demonstrates the traditional methods of Kaluga icon painting of the late Nicholas I Empire era, but on the other hand, the influence of the provincial pictorial primitive is clearly noticeable. The icon executed by the merchant Makarov's order in 1837 is a unique artwork in terms of its iconographic program and artistic performance. Due to the reliable date of creation and the confirmed Kaluga origin, the icon from the State Museum of the History of Religion occupies an important place in the history of Kaluga icon painting.
— А у нас в квартире газ! А у вас?
С.В. Михалков. А что у вас?
Авессалом еще при жизни своей взял и поставил себе памятник в царской долине... И назвал памятник своим именем. И называется он «памятник Авессалома» до сего дня. 2-я кн. Цар. 18:18.
Они на небесах. Им надпись не нужна: к подобным нас делам вести она должна.
Из надписи на живописном изображении членов семейства калужских купцов Судовщиковых, находившемся в их родовой усыпальнице [24, с. 4].
Введение
По сравнению с рядом известных центров иконописания императорской России (таких как Палех, Мстера, Горнозаводской Урал с Невьян-ском, Поморье, Романов-Борисоглебск и проч.), которым посвящены многочисленные исследования последних трех десятилетий, Калуга и ее иконописная традиция исследовались мало. Впрочем, благодаря нескольким статьям В.Г. Пуцко [26; 27; 28; 29; 30] и двум совместным публикациям Т.Н. Нечаевой и М.А. Чернова(1) в среде исследователей, собирателей и антикваров сложился условный, но узнаваемый образ калужской иконы ХУШ-Х1Х веков. Эти представления нашли свое отражение в ряде монографий [например: 3, с. 131-135] и каталожных описаний, в которых те или иные иконы определяются как калужские [19, кат. № 19, с. 71-72; кат. № 20, с. 73-74], [14, кат. 130, с. 338-339.], [4, кат. 151, с. 123].
Среди датированных памятников калужской иконописи, обладающих к тому же калужским происхождением, выделяется своей нестандартной иконографической программой икона с изображением первого калужского водопровода, находящаяся ныне в собрании ГМИР. На нижнем поле рамы иконы помещена надпись следующего содержания: «Божш милостш изобрелъ водопр!Алище, исъ общимъ
(1) Их первая публикация в журнале «Антиквариат» [21] включает в себя обширное ил-
люстративное приложение, содержащее 101 позицию. Этот визуальный ряд является значимым источником, потенциал которого отнюдь не исчерпан. Более краткая статья для «Православной энциклопедии» [22], в отличие от первой, снабжена научно-справочным аппаратом.
Ил. 1. Икона с изображением калужского водопровода. Калуга. 1837 36 х 32 см. ГМИР. Инв. № А-2805-IV
/ иждивешемъ согражданъ устроилъ М.А. Макаровъ / а^ОЗ [1807] года». На тыльной стороне иконы другая надпись: «Списан с иконы поставленной изобретателем водопровода в Градской Калуге Думе и от его же благословен сей образ Внуку своему Антону С., в день своего ангела 23 Мая 1837 года в Калуге»(2). Из содержания этой посвятительной надписи становится ясно, что икона была написана в 1837 году(3) по
(2) Мы благодарим за сведения о содержании посвятительной надписи и поступлении иконы в собрание музея Ольгу Александровну Коробко, хранителя фонда, старшего научного сотрудника отдела «Православие» ГМИР.
(3) Т.Н. Нечаева и М.А. Чернов датировали эту икону 1807 годом. По всей видимости, они располагали лишь фотоснимком лицевой стороны иконы и посчитали икону ровесницей сооруженного в 1807 году М.А. Макаровым водопровода. Авторам, очевидно, не были известны и свидетельства о протографе, располагавшемся в Калужской городской думе [21, с. 14, ил. 1].
заказу калужского купца Михаила Антоновича Макарова, устроившего в Калуге с помощью общественности фонтан-водопровод. Благодаря упоминанию даты именин Михаила Антоновича можно заключить, что он был крещен в честь святителя Михаила Синадского, память которого приходится на 23 мая. В 1937 году икона была передана потомками А.С. Макарова в Центральный антирелигиозный музей в Москве, откуда попала в Музей истории религии и атеизма (ныне ГМИР)(4). Впервые икона была опубликована еще в 1947 году в «Истории водоснабжения в России» Н.И. Фальковского, которого она интересовала как зримое свидетельство о первом калужском водопроводе. Возможно, именно поэтому исследователь и не задавался вопросом о датировке иконы, разместив ее снимок в своей монографии с подписью: «Фонтан калужского водопровода 1807 г.» [32, с. 181, рис. 113]. Вторично она была опубликована О.Ю. Тарасовым в 1995 году в книге «Икона и благочестие...» [31, с. 63, цв. табл. 30](5).
Икона из ГМИР представляет собою точный список с другой иконы, написанной в 1829 году. Подробное описание ее композиции приведено в «рассказе калужского старожила» (или «Воспоминании о М.А. Макарове»)(6). Оно ясно и лаконично составлено, так что позволим себе здесь полностью его воспроизвести: «в верху два ангела и два [три. — В.Г.] херувима поддерживают на облаках изображение Нерукотворного Спаса; под ним, на самой середине образа, Михаил Архангел и преп. Михаил епископ Синадский изображены стоящими подле фонтана, полного водою. Преподобный Михаил епископ подает двум странникам, преклонившим пред ним колена, воду в кувшине, подле которого написано: утолить жажду. На правой стороне, наравне с фонтаном, нарисовано здание гостиного двора [ремесленной управы. — В.Г.], а пониже его пожарная бочка с надписью: угаси. На лево мужчина и женщина несут ушат с водою; здесь написано: польза» [5, с. 107]. Заказчиком необычной иконы был устроитель водопровода —
(4) Согласно книге поступления ГМИРа, «по сведениям М.И. Макаровой, жительницы
Калуги, передавшей в 1937 года данную икону в Центральный Антирелигиозный музей г. Москвы, откуда позднее икона и поступила в Музей истории религии, на иконе изображены члены семьи М.А. Макарова — юноша и старец».
(5) В данной книге икона служит лишь иллюстрацией одного из общих тезисов автора.
(6) Мы используем публикацию 1863 года [5], однако впервые «Воспоминание...» было напечатано в «Калужских губернских ведомостях» [10].
«Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова
все тот же упоминавшийся выше калужский купец Михаил Антонович Макаров. В 1829 году, как сообщает об этом «калужский старожил», М.А. Макаров принес икону в дар Калужской городской думе, пожелав при этом, чтобы перед ней возжигали в праздничные дни лампаду(7), для чего он определил банковский вклад в 100 рублей ассигнациями, на проценты с которого следовало закупать лампадное масло. Более того, на следующий 1830 год неустанный Михаил Антонович выпросил у калужского епископа Гавриила (Городкова) позволение ежегодно совершать крестный ход 16 августа от Георгиевской церкви на Воробьевке к сооруженному им фонтану*8*. У фонтана служился водосвятный молебен, для чего купец внес в приказ думы еще один денежный вклад в 200 рублей ассигнациями и «просил городскую думу ежегодно выдавать проценты с этих денег священно-церков-но-служителям за служение молебствия» [5, с. 108].
Нам кажется если не очевидным, то в высшей степени вероятным, что икона, предназначавшаяся для Калужской городской думы, была написана незадолго до того, когда она была торжественно помещена в интерьерах думы. Написание иконы, переговоры М.А. Макарова
(7) Приводимые Н.И. Фальковским сведения разнятся с «воспоминаниями калужского старожила». Согласно Фальковскому, икона до 1918 года находилась в рабочем кабинете городского головы Калуги, где перед ней горела неугасимая (значит, не только по праздникам) лампада, а крестный ход совершался не 16 августа (в день перенесения Честного Убруса из Эдессы в Константинополь), а 20 июля, то есть на память пророка Илии [32, с. 180]. Это странное расхождение относительно некоторых деталей в истории бытования иконы может иметь как минимум два объяснения. Во-первых, Фальков-ский мог основываться на воспоминаниях старожилов, а не на печатных публикациях. Действительно, в библиографии к IV разделу его монографии нет ни одного источника по истории Калужской губернии (хотя закавыченная фраза «в ознаменование этого события» может указывать на некий источник, не вошедший в библиографический список). К тому же комментарий относительно судьбы иконы до и после 1918 года определенно указывает на то, что историк наводил справки в Калуге. Если это действительно так, то мы можем говорить о трансформации традиции, установленной М.А. Макаровым: со временем горожане забыли, почему купец Макаров установил обычай крестного хода на память перенесения Честного Убруса из Эдессы в Константинополь, и его стали совершать на Ильин день, который в народном сознании удачно сочетался с темой воды [33, с. 322]. Во-вторых, нельзя исключать ошибки Фальковского, случайно спутавшего факты или воспроизводившего их по памяти с определенными неточностями.
(8) Н.И. Фальковский уточняет, что в дни установленного М.А. Макаровым крестного хода с водосвятием икону с изображением калужского водопровода выносили из городской думы для участия в торжествах, при этом после молебна у фонтана процессия с иконой отправлялась к Оке, где, очевидно, также должны были служить молебен [32, с. 180].
Ил. 2. «Божию милостию...». Калуга. 1837. (До реставрации.) Источник: Фальковский Н.И. История водоснабжения в России. М.; Л.: Изд. министерства коммунального хозяйства РСФСР, 1947. С. 181. Рис. 113
с епархиальным архиереем относительно ежегодных молебствий у фонтана, установление иконы в здании думы — все это эпизоды единой кампании, затеянной, чтобы увековечить память о создании первого водопровода в Калуге. Поэтому икону можно датировать примерно 1829 годом.
Исторический замысел
Первая икона купца М.А. Макарова — это уникальный памятник, отличающийся не только незаурядной иконографической программой (о чем будет сказано ниже), но также уникальными условиями заказа, характером бытования и почитания. Хотя нам и не известно, где находится сейчас эта икона и сохранилась ли она вообще, однако мы можем судить о ее иконографии достаточно уверенно, основываясь
«Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова
на приведенном выше описании очевидца и списке 1837 года, судя по всему, довольно точно воспроизводящем оригинал.
Представляется очевидным, что икона служила мемориальным целям, являясь своего рода памятником купцу М.А. Макарову, осчастливившему свой родной город устройством водопровода с фонтаном. Стоит отметить, что оригинальность иконы вполне соответствует незаурядному характеру самого Михаила Антоновича Макарова, который был глубоко озабочен тем, какую он оставит о себе память грядущим поколениям. При этом он прилагал мысль и изобретательность к формированию своего образа в истории. До нашего времени сохранилось два его портрета с сопроводительными надписями. Первый из них(9), написанный в 1798 году, изображает Макарова мужчиной средних лет в темном кафтане (в тот год ему исполнилось 39 лет); на обороте надпись: «Купец Макаров, возивший хлеб-соль Кутузову». Другой портрет считается посмертным и датируется примерно после 1845 года. На этом полотне красуется крупная надпись [32, с. 180] в нижней части: «Я изобрел и устроил своими средствами, с помощью граждан в городе Калуге водопровод на площади близ Гостиного двора и дома ремесленной управы, бассейн с проведенной ключевой водой, из колодезя близ церкви Михаила Архангела, для продовольствия граждан и тушения пожаров, сей мой портрет с медалью»(|0). Эта надпись представляет своего рода краткое описание интересующей нас иконы: упоминаемое в тексте здание ремесленной управы и сам фонтан теперь изображены на плоскости иконной доски красками, а «польза», которую приносит водопровод, изображена в виде фигур граждан, потребляющих ключевую воду из фонтана для различных нужд.
Мы уже отметили, что первая заказная икона М.А. Макарова изначально предназначалась не для личного благочестия, а для обозрения в присутственном месте. В государственных и общественных учреждениях часто помещались иконы, которые иногда заказывались
(9) Портрет упоминается в списке «пожертвований в Калужский губернский исторический музей за 1899 год, в порядке поступления»: поступил от А.А. Горбовой 3 января 1899 года [9, с. 45].
(10) За сделанные в 1812 году пожертвования М.А. Макаров был награжден бронзовой медалью на Аннинской ленте.
«общим коштом» различных корпораций, в том числе и гласными городских дум. Например, известна икона святого благоверного князя Александра Невского, заказанная на средства гласных Симбирской городской думы в память о введении в Симбирске городового положе-ния(,1). Подобно иконе М.А. Макарова, эта икона, как можно полагать, тоже должна была располагаться в здании думы, напоминая гласным о реформе городского самоуправления. Однако, в отличие от купца М.А. Макарова, симбирские гласные выразили свои гражданские чувства вполне традиционным образом, пожелав видеть на иконе тезоименитого святого правящего монарха — императора Александра II. Икона «государева ангела» не только указывала на инициатора реформы, но и удачно рифмовалась с портретом монарха, который был обязательной частью интерьера большинства административных учреждений империи.
Случай с иконой, изображающей калужский водопровод, особенный и полностью не вписывается в подобные типовые сценарии заказа обетных или мемориальных икон. Рассматриваемое произведение представляет собой нечто среднее между барочной конклюзией, провинциальными пейзажами с городскими видами и гравюрой из какого-нибудь сборника, посвященного механике. М.А. Макаров, как можно узнать из воспоминания «калужского старожила», был крайне наблюдателен и любознателен. В своих заграничных поездках он обращал внимание на особенности быта и достижения прогресса стран Европы и по возвращении в родную Калугу старался обустроить жизнь родного города на европейский лад(12). Например, изображенный на рассматриваемой нами иконе фонтан с водопроводом Михаил Антонович задумал построить после очередной заграничной поезд-ки(13). К тому же купец М.А. Макаров был книгочеем, проявлявшим
(11) Об этом свидетельствует посвятительная надпись в нижней части иконы: «Сооружена гласными Симбирской городской Думы в память Введения в Симбирске в (?) день февраля 1871 года Городского положения» [12].
(12) «Много раз М.А. ездил за границу по торговым делам, бывал там в разных городах и где полезное видел, все примечал; домой же воротится, своим гражданам обо всем расскажет и совет даст, что было бы хорошо и у нас сделать» [5, с. 107].
(13) «Больше всего он любовался в иностранных городах, как фонтаны бросают вверх чистую воду: для виду — красиво, а людям большая польза! И так сильно ему нравилось это, что, воротившись из заграницы в 1807 году он задумал непременно устроить в своем городе фонтан» [5, с. 107].
интерес к различным сторонам жизни(14). Можно предположить, что идея создания необычной иконы возникла под впечатлением от книжной гравюры или увиденной в каком-нибудь европейском городе религиозной аллегорической картины.
Иконографическая программа
Получив необычный заказ от М.А. Макарова, иконописец, очевидно, пытался найти привычный композиционный шаблон, который можно было бы совместить с пожеланиями заказчика. Таким иконографическим ориентиром, по нашему мнению, могли стать живописные или гравированные изображения городов или монастырей с образами их небесных покровителей в верхнем регистре композиции. Вполне вероятно влияние богородичных иконографий «Живоносный источник» и «Всех скорбящих радость». Действительно, на иконах «Живоносного источника» в центре изображается собственно источник, часто трактуемый как фонтан. Вокруг него обычно стоят страждущие и болящие, чающие исцеления от живительных вод; при этом иногда можно увидеть, как уже исцелившийся дает пить воду из сосуда другому, который по своей немощи не может сам дотянуться до источника. Можно полагать, что именно этот мотив был использован при изображении святителя Михаила Синадского, утоляющего жажду двух горожан. Сцена утоления жажды также могла быть вдохновлена иконой с расширенным изводом богородичной иконографии «Всех скорбящих радость»(15). От этого иконографического типа мог заимствоваться и принцип сопровождения небольших сцен (утоления жажды, два водоноса, член пожарной команды с бочкой воды) пояснительными надписями. На иконах «Всех скорбящих радость» таким образом раскрываются гимнографические богородичные эпитеты, указывающие на помощь Богоматери в конкретных жизненных нуждах: «алчущих кормительница», «нагих одеяние», «больных исцеление» и проч.
(14) «...Охота к науке была так сильна, что он пристрастился к книгам... Правду сказать, многие из граждан, а особенно жены, видя, что он читает книги „без застежек", т.е. нецерковные, называли его фармазоном и говорили, что он свою душу от них погубит» [5, с. 106].
(15) Это мог быть образ наподобие калужской иконы 1792 года из собрания ГТГ (инв. ДР-481) [2, кат. 55, с. 138-139].
Соответственно, и фонтан купца Макарова становится источником общественных благ: он обеспечивает доступность питьевой воды, также необходимой в хозяйственных нуждах, и помогает быстрее прежнего предотвращать пожарную угрозу. Этот ассоциативный ряд связывает фонтан с идеей чуда, так что он и сам как бы превращается в сакральный объект — средоточие святости, что подчеркнуто стоящими подле фонтана архангелом и святителем Михаилом.
Стоит оговориться, что в Калуге иконография «Живоносного источника» была хорошо известна, о чем свидетельствуют храмовые образа и иконы, выполнявшиеся по частному заказу16'. Тем не менее есть основание полагать, что у иконы с водопроводом был конкретный протограф — икона Богоматери «Живоносный источник» из местного ряда иконостаса церкви Николы на Козинке. Ее композиция отличается оригинальными чертами: фигура Богоматери не выделяется масштабом и расположена в небесах, парящей над источником-колодцем, а не стоящей в нем. С заказной иконой М.А. Макарова этот памятник объединяет октогональная форма резервуара, а также расположенный слева от источника архистратиг Михаил, с которым соседствуют святители, державшие в руках потиры с водой. Нетрудно представить, как этот образец был творчески переработан в иконе с калужским водопроводом: можно сказать, что кадрированный фрагмент с изображением октогонального фонтана, архангела Михаила и святителя перенесен в несколько измененном виде на новую икону.
Изображение архангела Михаила предстоящим «Живоносному источнику» на иконе из Николо-Козинской церкви первоначально могло быть связано с почитанием одного из чудес архангела — Чуда в Хонех. Этот эпизод его «деяний» был хорошо известен благодаря ежегодному литургическому воспоминанию Чуда и посвящениям храмовых престолов в его честь. Однако в иконографии икон купца Макарова образ архистратига усложняется, обретая дополнительное символическое значение, связанное с сакральной топографией Калуги. Иначе говоря, архангел Михаил обозначает географическую близость фонтана к Михаило-архангельской церкви. По-видимому, эта геогра-
(16) В.Г. Пуцко публикует несколько икон «Живоносного источника», сохранившихся в калужских храмах (например, в местном ряду иконостаса церкви Никола на Козинке и в Предтеченском приделе церкви Георгия «за верхом») [29, с. 343-348].
Ил. 3. Богоматерь «Живоносный источник». Калуга. Последняя четверть XVIII века. 114 х 67 см. Местный ряд иконостаса церкви Николы на Козинке, Калуга
фическая близость'17' должна была порождать в религиозном сознании горожан ощущение мистической связи между храмом, фонтаном-водопроводом и архистратигом Михаилом как небесным покровителем источников и освященных в его честь храмовых престолов.
Святитель Михаил Синадский, очевидно, выступает в качестве святого покровителя заказчика иконы и устроителя водопровода — М.А. Макарова. При этом он изображен утоляющим жажду странников (так их определяет очевидец первой из двух макаровских икон [5, с. 108]) из кувшина. В этой сценке святитель выступает как бы в каче-
Расположение фонтана было продиктовано утилитарными соображениями, поскольку ключевая вода должна была стекать вниз под наклоном из уже существовавшего «подле церкви Михаила архангела, на дворе обывательского дома» источника [5, с. 107].
Ил. 4. Богоматерь «Живоносный источник» (фрагмент). Калуга. Последняя четверть XVIII века. 114 х 67 см. Местный ряд иконостаса церкви Николы на Козинке, Калуга
стве альтер эго самого купца Макарова'18'. Все это должно указывать зрителю, что доступность питьевой воды для калужан — заслуга щедрого М.А. Макарова и его небесного покровителя, вымолившего для своего подопечного у Господа солидный капитал.
Если же довериться словам М.И. Макаровой, передававшей вторую по времени создания икону в московский Антирелигиозный музей, то, согласно семейному преданию, в образе странников изображены
(18) В чем опять же проявляется характерный для русской иконографии принцип реализации функций донаторского портрета опосредованно, через изображение святого тезоименитого донатору (см. об этом в прим. 23).
члены семейства Макаровых'19'. Насколько верна подобная трактовка и соответствует ли она первоначальному замыслу заказчика, судить трудно. В любом случае, пара коленопреклоненных фигур присутствовала на обеих иконах. Возможно, в оригинальной версии иконы эти фигуры не означали конкретных лиц'20', и только при написании списка иконописец придал им (очевидно, по желанию М.А. Макарова) портретные черты. В таком случае, в образе старца должен выступать сам Михаил Антонович Макаров, а в образе юноши — сын, поскольку внук Антон был еще годовалым младенцем. Если сообщение М.И. Макаровой верно, то перед нами редкий даже для иконописи Нового времени пример ктиторского портрета в его исходном вотивном значении. Вероятность этой версии несколько усиливается, если вспомнить сцену с чудотворной иконой Казанской Богоматери у гробниц калужских купцов Судовщиковых, находившуюся в родовой усыпальнице'21', недалеко от их приходской церкви Спаса Преображения (либо Казанской — по приделу) на Подоле. О его существовании не мог не знать М.А. Макаров, поскольку к часовне ежегодно 22 октября совершался крестный ход со списком чудотворной Вязниковской Казанской иконы Богоматери (известной как «Смирных» в Калуге).
По-видимому, единственное иконографическое различие между оригинальной иконой, хранившейся в Калужской городской думе, и ее списком, заключалось в наличии приписных святых. На полях иконы из собрания ГМИРа изображены приписные святые, тезоименитые внукам М.А. Макарова от его сына Сергея, то есть Антону и Владимиру Макаровым. Их небесными покровителями были преподобный Антоний Римлянин и святой князь Владимир. Судя по характеру участков живописного слоя с приписными святыми, они должны были быть приписаны позднее, например в 1840 году, когда родился В.С. Макаров [13, с. 12].
(19) См. прим. 8.
(20) То есть эти персонажи, по крайней мере первоначально, были равноправны композиционно и семантически с фигурами водовоза и водоносов, как и скорбящие или болящие на иконах Богоматери «Всех скорбящих радость» и «Живоносный источник».
(21) «А при входе в часовню налево в нише, на листе железа, сделана картина: семейство Смирных несет икону; около Евфимии мальчик-сын, а около мужа его брат-инок Кирилл в молитвенном положении» [20, с. 88].
Патрональные святые внуков М.А. Макарова придают иконе статус семейной. Здесь воплощается общий для русской иконографии принцип репрезентации присутствия мирянина в изобразительном пространстве иконы. Хотя донаторские портреты, напрямую изображавшие ктиторов и донаторов в предстоянии Богу или святым покровителям, были хорошо известны в Византии, в русском религиозном искусстве к XIV-XV векам начинает преобладать принцип замещения мирянина его тезоименитым святым («ангелом»). Эта характерная черта русского религиозного сознания окончательно сформировалась к концу XVI столетия122': изображения соименных святых в предстоянии Господу или Богоматери стали одновременно совмещать в себе функции моленных образов и ктиторских портретов. С одной стороны, взирая на икону, можно было обратиться к своему «ангелу»; с другой — небесный покровитель выступал в качестве заместителя своего земного клиента и зримо свидетельствовал о благочестии последнего, что было особенно важно для вкладных икон, где изображения небесных покровителей вкладчиков носили мемориальный характер, часто подкреплявшийся вкладными записями. В послепетровской России этот принцип не был забыт и активно использовался. К тому же сохранялось и понимание двойного назначения образов приписных патрональных святых. Например, в своих воспоминаниях потомок старого калужского купеческого рода С.Н. Дурылин прямо пишет, что от многих его предков не сохранилось портретов, однако остались семейные иконы с патрональными святыми, которые он воспринимал как идеальные портреты пращуров [7, с. 159].
В венчающей части композиции заказных икон купца Макарова ангелы возносят образ Спаса Нерукотворного, что само по себе не является редкостью. Более того, расположение Нерукотворного образа в верхнем регистре композиции или даже в венчающей части целого комплекса икон является типичной чертой иконографии русского религиозного искусства. В основе этого принципа лежит специфика почитания изображений Нерукотворного Спаса, а также
(22) А.С. Преображенский характеризует этот процесс как «деперсонализацию благочестия» и связывает его с религиозным чувством XIV-XV столетий, отличавшимся
«эсхатологической чувствительностью» и «неуверенностью заказчиков в собственном спасении» [25, с. 483].
«Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова
иконографическая традиция, корнями восходящая к некоторым византийским образцам палеологовской эпохи. Поскольку Святой Мандилион прежде всего воспринимали как апотропей, то чаще прочих сюжетов помещали его изображение в надвратных нишах и на знаменах. Подобный функционал связывал изображения Нерукотворного Спаса с семантикой «верха», поскольку их следовало воздвигать над войском, а надвратные иконы помещались на крепостных башнях. С другой стороны, в русском искусстве с XIV века известны композиции, на которых изображение Христа во гробе, часто надписываемое инципитом ирмоса 9 песни канона Великой Субботы «Не рыдай мене, Мати», совмещалось с образом Нерукотворного Спаса, занимавшего весь верхний регистр изобразительного поля иконы [34, с. 305-336]. К тому же известно несколько случаев, когда в центре праоотеческого (появившегося в XVI веке) чина классического высокого русского иконостаса помещалась икона Нерукотворного Образа [8, с. 492]. В позднем Средневековье и в эпоху Нового времени сюжет с предстоянием избранных святых Спасу Нерукотворному встречается довольно часто. Наравне с образом Господа Саваофа Нерукотворный Спас постоянно использовался в качестве венчающего элемента в произведениях меднолитой пластики [6, с. 21].
Однако на рассматриваемой нами иконе изображение Нерукотворного Спаса представляет собой нечто большее, чем частный случай широко распространенного иконографического принципа. М.А. Макаров создавал тщательно продуманную символическую систему, которая должна была отражать его особый замысел. Как мы упоминали выше, в 1830 году, то есть на следующий год после написания иконы и ее размещения в интерьерах Калужской городской думы, М.А. Макаров выпросил калужского архиерея позволение каждый год 16 августа выносить из Георгиевской на Воробьевке церкви святые иконы к фонтану и совершать перед ним молебен с водосвятием. Примечательно, что 16 августа церковью совершается память перенесения из Эдессы в Константинополь Нерукотворного образа Иисуса Христа. На наш взгляд, это совпадение не случайно: очевидно, М.А. Макаров проявлял особенно пристальное внимание к Убрусу и празднованию его перенесения из Эдессы в Константинополь. Найти более простое объяснение очевидному соответствию изображения Нерукотворного Спаса и дате ежегодного крестного
хода к фонтану у Гостиных рядов представляется затруднительным, поскольку нам неизвестно более или менее популярного в православной традиции нарратива, утверждающего какую-то особую связь Нерукотворного Спаса с темой освящения вод или покровительства святым источникам. Возможно, что из-за отсутствия этой ассоциативной связи уже в начале XX века (если верить Н.И. Фальковскому) крестные ходы совершали на Ильин день, что могло казаться горожанам более уместным, поскольку к этому пророку часто обращались о ниспослании дождя в засуху. В выборе Макаровым даты крестного хода и сюжета для венчающей части композиции иконы могли сыграть роль и личные обстоятельства его биографии. Известно, что он проживал со своим семейством в Спасской слободе [13, с. 12] (названа по Спасо-Слободской (или Спасо-Жировской) церкви)(23) и принадлежал к приходу Спа-со-Преображенской церкви «за верхом». Слобода и церковь, в честь которой она была названа, а также храм, прихожанином которого был М.А. Макаров, были посвящены Преображению Господню, а не Спасу Нерукотворному. Но это не исключает символической связи храмовых посвящений и образа Нерукотворного Спаса. Изображение Преображения Господня в венчающем сегменте получилось бы очень мелким и плохо различимым, тогда как изображение Убруса вписывается в композицию вполне удачно и косвенно указывает при этом, что приходская церковь М.А. Макарова и слобода, в которой он проживал, посвящены господскому празднику.
Если продолжать цепь ассоциаций, которые могли бы прояснить причины почитания Макаровым Честного Убруса, то можно вспомнить о «грозе 1812 года», которую купец в силу возраста хорошо помнил. Одним из религиозных символов божественного покровительства в годы войны стал образ Спаса на вратах Малоярославецкого Черноостровского Николаевского монастыря. По воспоминаниям современников, он писался уже во время кампании 1812 года, незадолго до сражения у стен обители. Исполнявший вместе с сыном свою работу иконописец на упрек «Враг надругается над святым
(23) По преданию, Спасская (Жировская) церковь, так же как и два других слободских храма, Никольский и Никитский, были воздвигнуты переселенцами на посаде в память об одноименных храмах села Спасского [16, с. 142].
«Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова
образом» отвечал: «Нет, скорее Он поругается врагу!» [17, с. 116]. И вот во время битвы под Малоярославцем французы изрешетили картечью арку въездных врат, но лик Спасителя остался невредим. Несмотря на чудо, широкого почитания вокруг малоярославецкого Спаса не сложилось, хотя нам и известно несколько списков и литографий, снятых с этого образа, с характерными изображениями следов от выстрелов.
Стиль
Хотя наши суждения об иконографии равным образом применимы к обеим иконам с изображением калужского «водоприялища», стилистическому анализу можно подвергнуть только единственный сохранившийся из двух памятников — икону 1837 года из собрания ГМИР.
Это довольно выразительный пример сочетания традиционной иконописной изобразительной системы с некоторыми принципами и элементами эстетики русского ампира Николаевской эпохи. Первый, фундаментальный и традиционный пласт этого произведения выражен в приемах послойной разделки в личном письме, рисунке складок одежд и графике золотопробельных разделок. На все это накладывается опосредованное знакомство иконописца с приемами многослойной масляной живописи, что можно заметить, например, в использовании гризайли (фрагменты этого подготовительного слоя можно увидеть на нижней части корпуса лошади из-за утраты верхнего хроматического слоя; отчасти он просвечивает и в верхней части небесной глади). Совершенно необычны для иконописи изображения небольших фигур городских обывателей, более подходящие для городского пейзажа.
Хотя у иконы есть точная датировка, нельзя с полным основанием считать ее образчиком стилистических тенденций десятилетия. Будучи копийным произведением, икона скорее являет собой тенденции, актуальные для оригинала 1829 года. Действительно, среди калужских икон определенным сходством с иконой Макарова обладает житийная икона Иоанна Предтечи — местный образ соименного придела калужской церкви Георгия «за верхом» [21, кат. 49, с. 46; кат. 50-53, с. 47]. Икона, очевидно, писалась специ-
Ил. 5. Богоматерь со Св. ап. Андреем Первозванным и свв. Флором и Лавром над Лихвинским Покровским Добрым монастырем. Калужская губерния. 1818-1832. 22,5 х 17,8 см. ЦМиАР. КП-3420 Инв. № 2001-1
ально для нового Предтеченского придела, устроенного в 1824 году(24). Ее житийные клейма крайне удачны для сравнения: сходны принципы графической организации золотопробельных разделок; наблюдается общность поз и пластики фигур; заметно единство в принципах колористического решения с характерными оттенками серого и сиреневого. Отметим, что это лишь один пример довольно значительного явления в иконописном искусстве Калуги первой трети XIX века, к которому можно отнести весь комплекс икон Предтеченского и Утолимовского приделов Георгиевской церкви, а также значительное количество других икон.
Т.Н. Нечаевой и М.А. Черновым икона датирована третьей четвертью XVIII века [21, с. 44, ил. 44-45; с. 46-47, ил. 49-53]. Однако с большой вероятностью икона написана именно в 1824 году, когда был устроен Предтеченский придел [23, с. 865].
Ил. 6. Иоанн Предтеча со сценами жития в клеймах. Калуга. Первая треть XIX века (ок. 1824). Местная икона Предтеченского придела церкви Георгия «за верхом», Калуга
В качестве одной из многих аналогий мы укажем на подносную икону с изображением Лихвинского Доброго монастыря(25), которую мы датируем примерно 1818-1832 годами(26). Фигуры коленопреклоненных апостола Андрея Первозванного с мучениками Флором и Лавром можно сравнить с парой фигур в аналогичных позах на иконе купца Макарова. При сравнении фрагментов заметно определенное сходство, выражающееся как в колорите (например, сочетание приглушенных нежных с разбелкой оттенков сиреневого, охры и серовато-розового), так и на уровне некоторых художественных приемов (в разделке доличного письма одежды моделированы золотопробельными линиями изогнутой или парабалической формы; в манере моделировки сапог, на которых с помощью золотых пробелов условно передается анатомическое строение стопы).
Отметим, что обе иконы изображают реальные архитектурные объекты — классицистические ансамбли Лихвинского Покровского Доброго монастыря и зданий Калужской городской думы с домом ремесленной управы. Сходство в передаче архитектурных объектов заметно в некоторой упрощенности и намеренной стилизации. Однако заметна и разница в трактовке архитектурных форм: если мастер подносной иконы Лихвинского Доброго монастыря ориентировался на архитектурный чертеж с его геометрической строгостью, гра-фичностью и плоскостной трактовкой объема(27), то автор семейной
(25) Изображенные на иконе постройки были идентифицированы как строения Покровского Лихвинского Доброго монастыря (входил в состав Калужской епархии) Г.В. Ал-туниным и С.П. Заварихиным в 2019 году [1, с. 158]. В этом легко можно убедиться, обратившись к дореволюционным фотоснимкам обители (например: общий вид Лихвинского Покровского Доброго монастыря. Фотография, начало XX в. (КОМЗ), КП-534/1. См.: Госкаталог Музейного фонда РФ, № 10886526; фотоснимок также воспроизведен в [11, с. 13]). Более того, в подборе избранных святых отражены посвящения престолов Покровского собора Доброго монастыря.
(26) Наша датировка (подробно изложена в нашей статье: Голубев В.А. Подносная икона с видом Лихвинского Доброго монастыря: датировка, типология, иконография, стиль. В печати) основывается на сопоставлении сведений о производившихся в монастыре строительных и реставрационных работах [18, с. 29-30] с его обликом на иконе.
(27) По-видимому, он располагал реальными чертежами, которые использовал в качестве иконных образцов. На эту мысль наводят опубликованные Г.В. Алтуниным и С.П. Заварихиным архитектурные планы южного фасада колокольни и Вознесенской церкви Лихвинского монастыря [1, с. 157], которые почти в точности совпадают с изображениями этих зданий на иконе. Можно полагать, что автор макаровской иконы (из ГМИРа) не располагал подобными графическими образцами, так что ему пришлось осваивать прежде незнакомые принципы натурного рисунка.
иконы купца Макарова демонстрирует совершенно другую манеру, в которой чувствуется неуверенность в графическом и живописном исполнении архитектурных и пейзажных видов. По всей видимости, мастер ориентировался на формы и жанры европеизированного искусства, но упрощал их сам или вдохновлялся уже готовыми примерами провинциального примитива. Здесь, по нашему мнению, по причине неординарности заказа, проявилась с выразительной четкостью та грань ремесла провинциального иконописца, которая нечасто или неявно видна в основной массе иконописной продукции. Известно, что иконописцы принимали и исполняли заказы на изготовление вывесок(28). Подобная работа воспитывала внимание к предмету как таковому, часто лишенному пространственно-воздушной среды, наполненной другими предметами. В итоге мастер усваивал представление о форме и объеме, учился наводить тени и ставить рефлексы, подчеркивать качество и фактуру материала, но вписать предмет в многоуровневую систему пространственных планов и перспективных линий он не мог. Именно это сочетание двух систем навыков и приемов, обычно применявшихся в двух различных видах деятельности, и можно увидеть на рассматриваемой иконе. Действительно, повозка с бочкой, кадка с водой, фонтан, архитектура — все эти элементы связаны единой композицией, но обладают пространственной автономностью, визуально считываемой в их аппликативности. Особенно отчетливо это заметно, если сравнить линии перспективных сокращений стенок фонтана и архитектурных объектов.
Семейная икона Макаровых, благодаря точной датировке и происхождению, является важным эпизодом в истории развития калужской иконописной традиции. С одной стороны, она продолжает стилистические тенденции, заявившие о себе в начале XIX века, сформировавшие хорошо узнаваемое направление в рамках местной иконописной традиции, воспринявшее эстетические принципы стиля
(28) Ср. повозку пожарной команды на иконе М.А. Макарова со знаменем калужского тележного, колесного, санного цеха (шелк, бахрома, дерево, жесть. 31,8 х 31,9 см. КОМЗ, КП-1109. См.: Госкаталог Музейного фонда РФ, № 8799869) или кадку, несомую двумя водоносами, и бочку в повозке с изображением бочки на знамени калужского кожевенного цеха (шелк, бахрома, дерево, жесть. 31,6 х 32,1 см. КОМЗ, КП-1111. См.: Госкаталог Музейного фонда РФ, № 8799858).
Ил. 7. Богоматерь со Св. ап. Андреем Первозванным и свв. Флором и Лавром над Лихвинским Покровским Добрым монастырем (фрагмент). Калужская губерния. 1818-1832. 22,5 х 17,8 см. ЦМиАР. КП-3420 Инв. № 2001-1
Ил. 8. Икона с изображением калужского водопровода (фрагмент). Калуга. 1837 36 х 32 см. ГМИР. Инв. № А-2805-1У
ампир. С другой стороны — это уникальный памятник, выделяющийся из общего ряда современных ему произведений как своей нестандартной иконографией, так и своим художественным строем, сочетающим иконописные приемы с чертами провинциального реалистического примитива.
Заключение
Заказные иконы купца Макарова, изображающие первый калужский водопровод, являются уникальными памятниками калужской иконописи. Их композиция представляет собой комбинацию различных иконографических элементов и выражает довольно сложную символическую программу. Смыслы и ассоциации, связанные с этими двумя иконами, помогают понять, насколько насыщенной и яркой была интеллектуальная и духовная жизнь заказчика иконы — калужского купца Михаила Антоновича Макарова. Эти иконы также являют собой удивительный пример того, как произведение искусства способно служить формированию различных форм идентичности: семейной, региональной и гражданской.
Стиль иконы из собрания ГМИР, хотя и не отличается особенными изысками, но демонстрирует качественный образец калужской иконописи эпохи позднего ампира и сочетается с аналогичными в стилистическом отношении памятниками. Уникальный индивидуальный характер иконы определяется приемами и изобразительными мотивами, заимствованными из провинциального живописного примитива.
Список принятых сокращений:
ГМИР — Государственный музей истории религии, Санкт-Петербург ГТГ — Государственная Третьяковская галерея, Москва КОМЗ — Калужский объединенный музей-заповедник
ЦМиАР — Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, Москва
Список литературы:
1 АлтунинГ.В. История формирования архитектурного ансамбля Лихвинского Покровского Доброго монастыря // Тульский краеведческий альманах. 2019. № 16. С. 152-162.
2 Библия Пискатора — настольная книга русских иконописцев: Каталог выставки / Гос. Третьяковская галерея. М.: Гос. Третьяковская галерея, 2019. 231 с.
3 Бусева-Давыдова И.Л. Русская иконопись от Оружейной палаты до модерна: поиски сакрального образа. М.: БуксМАрт, 2019. 476 с.
4 «В воспоминание избавления от нашествия галлов...». Русская икона в канун войны 1812 года: Каталог выставки / Центральный музей древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева; авт.-сост. Н.В. Герасименко. М.: Индрик, 2014. 141 с.
5 Воспоминание о М.А. Макарове (рассказ калужского старожила) // Памятная книжка Калужской губернии на 1862 и 1863 годы. Калуга: Губ. типография, 1863. С. 105-108.
6 Гнутова С.В., Зотова Е.Я. Кресты, иконы, складни. Медное художественное литье XI — начала XX века. Из собрания Центрального музея древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева: Альбом. М.: Интебрук-бизнес, 2000. 136 с.
7 Дурылин С.Н. В своем углу: Из старых тетрадей. М.: Московский рабочий, 1991. 336 с.
8 Журавлева И.А. Праотеческий ряд и завершение символической структуры русского высокого иконостаса // Иконостас: происхождение — развитие — символика / Ред.-сост. А.М. Лидов. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 490-500.
9 Известия Калужской ученой архивной комиссии. Вып. 17 / Под ред. И.Д. Четыркина. Калуга: Тип. Губернского правления, 1900. 56 с.
10 Калужанин. Воспоминание о М.А. Макарове. Рассказ калужского старожила // Калужские губернские ведомости. 1859. Ч. неоф. № 13. С. 153-155.
11 Кашкаров В.М. Очерк истории церкви в пределах нынешней Калужской епархии // Калужская старина. Калужское церковное историко-археологическое общество. Т. 3. Год третий. Кн. 1. Калуга: Тип. Губернского правления, 1903. С. 1-48.
12 КириковА.А. Иконы старообрядцев Сызрани и Средней Волги. URL: https://collectarlon.com/ collectlon/lkona-syzranl-l-sredney-volgl (дата обращения 11.04.2022).
13 Кожевникова Н.И. Калуга купеческая. Калуга: ОАО «Типограф», 2013. 344 с.
14 Коллекция Виктора Федотова: Иконопись. Книга 4: XVII — начало XX века / Авт.-сост. Я.Э. Зеленина. М.: Красная площадь, 2019. 416 с.
15 Комашко Н.И. Русская икона XVIII века. М.: Агей Томеш, 2006. 340 с.
16 КурбацкийА.Н. Очерки истории церквей города Калуги. К 300-летию храма Знамения Пресвятой Богородицы, что на Зелени. М.: АО «Первая образцовая типография», 2020. 776 с.
17 Леонид (Кавелин), архимандрит. Историческое описание Малоярославецкого Черноостровского Николаевского общежительного монастыря. СПб.: Тип. Я. Трея, 1863. 158 с.
18 Леонид (Кавелин), архимандрит. Описание Лихвинского Покровского Доброго мужского монастыря. М.: Общество истории и древностей российских при Московском университете, 1876. 56 c.
19 Лестница в небо. Иконы из собрания Виктора Бондаренко: Каталог выставки / Сост. и автор статьи Н.И. Комашко. М.: ЦМиАР, 2019. 105 с.
«Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова
20 МалининА.Д. Опыт исторического путеводителя по Калуге и главнейшим центрам губернии. Калуга: Золотая аллея, 1992. 272 с.
21 Нечаева Т.Н., Чернов М.А. «Писанъ в Калуги...». Калужские иконы XVIII-XIX веков // Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. 2010. № 11 (81). С. 14-66.
22 Нечаева Т.Н., Чернов М.А. Калужская и Боровская епархия. Иконопись // Православная энциклопедия. Т. 29. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2012. С. 620-623.
23 Остроглазов И. (священник). «Летопись градо-калужской Георгиевской за верхом церкви» // Калужские епархиальные ведомости. 1891. № 24. С. 859-866.
24 Преображенская, Казанская тож, церковь // Калужский церковно-общественный вестник. 1917. № 34. С. 4-5.
25 ПреображенскийА.С. Ктиторские портреты средневековой Руси. XI — начало XVI века. М.: Северный паломник, 2010. 542 с.
26 Пуцко В.Г. Иконы с изображениями калужских святых // Tausend Jahre Taufe Russlands: Russland In Europa: Beiträge zum Interdisziplinären und ökumenischen Symposium In Halle (Saale) 13-16. April 1988. Ed. von Hermann Goltz und Axel Meissner. Aufl. 1. Leipzig: Evangelische Verlagsanstalt, 1993. S. 518-528.
27 Пуцко В.Г. Иконы второй половины XVII и первой половины XVIII вв. из храмов Калуги // Калуга в шести веках: Материалы 3-й городской краеведческой конференции / Сост. В.А. Дьяченко. Калуга: [б. и.], 2000. С. 331-342.
28 Пуцко В.Г. О калужской миниатюрной иконописи XVIII-XIX веков // Калуга в шести веках: Материалы 5-й городской краеведческой конференции / Сост. В.А. Дьяченко. Калуга: Полиграф-Информ, 2005. С. 319-329.
29 Пуцко В.Г. Богоматерь Живоносный источник в калужской иконописи XVIII века // Калуга
в шести веках: Материалы 5-й городской краеведческой конференции / Сост. В.А. Дьяченко. Калуга: Полиграф-Информ, 2005. С. 346-347.
30 Пуцко В.Г. Икона Богоматери Казанской, что в Калуге // Вопросы истории, культуры и природы Верхнего Поочья: Материалы XIII Всероссийской научной конференции, посвященной 200-летию Н.В. Гоголя. Калуга: Полиграф-Информ, 2009. С. 172-177.
31 Тарасов О.Ю. Икона и благочестие: Очерки иконного дела в императорской России. М.: Прогресс, Традиция, 1995. 496 с.
32 Фальковский Н.И. История водоснабжения в России. М.; Л.: Изд. министерства коммунального хозяйства РСФСР, 1947 308 с.
33 Цеханская К.В. Иконопочитание в русской традиционной культуре: Диссертация ... доктора исторических наук: 07.00.07. М., 2004. 446 с.
34 Шалина И.А. Икона «Христос во гробе» и Нерукотворный образ на Константинопольской плащанице // Восточнохристианские реликвии / Ред.-сост. А.М. Лидов. М.: Прогресс-Традиция, 2003. С. 305-336.
References:
1 Altunin G.V. Istorija formirovanija arkhitekturnogo ansamblja Lihvinskogo Pokrovskogo Dobrogo monastyrja [The History of the Formation of the Architectural Ensemble of the Likhvin Pokrovsky Dobriy Monastery]. Tul'skijkraevedcheskijal'manah, 2019, no. 16, pp. 152-162. (In Russian)
2 Biblija Piskatora — nastol'naja kniga russkih ikonopiscev: Katalog vystavki [Piscator's Bible — Reference Book of Russian Icon Painters: Exhibition Catalog], Gosudarstvennaja Tret'jakovskaja galereja. Moscow, Gosudarstvennaja Tret'jakovskaja galereja Publ., 2019. 231 p. (In Russian)
3 Buseva-Davydova I.L. Russkaia ikonopis'ot Oruzheinojpalaty do moderna:poiskisakral'nogo obraza [Russian Icon Painting from the Armory Chamber to Art Nouveau: The Search of the Sacred Image]. Moscow, BuksMArt Publ., 2019. 476 p. (In Russian)
4 "Vvospominanie izbavlenija ot nashestviia gallov...". Russkaja ikona v kanun vojny 1812 goda: Katalog vystavki ["In Memory of Deliverance from the Invasion of the Gauls ...". Russian Icon on the Eve of the War of 1812: Exhibition Catalog], Andrey Rublev Central Museum of Ancient Russian Culture and Art, comp. N.V. Gerasimenko. Moscow, Indrik Publ., 2014. 141 p. (In Russian)
5 Vospominanie o M.A. Makarove (rasskaz kaluzhskogo starozhila) [Memories of M.A. Makarov (The Story of a Kaluga Old-Timer)]. Pamjatnaja knizhka Kaluzhskojguberniina 1862i 1863 gody [Memorable Book of the Kaluga Province for 1862 and 1863]. Kaluga, Gub. tipografija Publ., 1863, pp. 105-108. (In Russian)
6 Gnutova S.V., Zotova E.Ya. Kresty, ikony, skladni. Mednoe hudozhestvennoe lit'eXI — nachalaXX veka. Iz sobranija Central'nogo muzeja drevnerusskoj kul'tury i iskusstva im. Andreja Rubleva: Al'bom [Crosses, Icons, Folding. Copper Art Casting of the 11th — early 20th Centuries. From the Collection of Andrei Rublev Central Museum of Ancient Russian Culture and Art: Album]. Moscow, Intebruk-Business Publ., 2000. 136 p. (In Russian)
7 Durylin S.N. Vsvoem uglu:Izstaryh tetradej[In His Corner: From Old Notebooks]. Moscow, Moskovskij rabochij Publ., 1991. 336 p. (In Russian)
8 Zhuravleva I.A. Praotecheskij rjad i zavershenie simvolicheskoj struktury russkogo vysokogo ikonostasa [The Forefather Rank and the Completion of the Symbolic Structure of the Russian High Iconostasis]. Ikonostas: proishozhdenie — razvitie — simvolika [Iconostasis: Origin — Development —Symbolism], ed., comp. A.M. Lidov. Moscow, Progress-Tradicija Publ., 2000. pp. 490-500.
(In Russian)
9 Izvestiia Kaluzhskojuchenojarkhivnojkomissii. Vyp. 17 [Proceedings of the Kaluga Scientific Archival Commission. Issue 17], ed. I.D. Chetyrkin. Kaluga, Tip. Gubernskogo pravlenija Publ., 1900. 56 p. (In Russian)
10 Kaluzhanin. Vospominanie o M.A. Makarove. Rasskaz kaluzhskogo starozhila [Remembrance of M. A. Makarov. The Story of the Kaluga Old-Timer]. Kaluzhskie gubernskie vedomosti. Neofitsial'naja chast' [Kaluga Provincial Sheets. Unofficial Part], 1859, no. 13. pp. 153-155.
(In Russian)
11 Kashkarov V.M. Ocherk istorii cerkvi v predelakh nyneshnej Kaluzhskoj eparhii [Essay on the History of the Church within the Current Kaluga Diocese]. Kaluzhskaja starina: Kaluzhskoe cerkovnoe istoriko-arheologicheskoeobshchestvo. T. 3. Godtretij. Kn. 1 [Kaluga Antiquity: Kaluga Church Historical and Archaeological Society Vol. 3. Year 3rd. Book 1]. Kaluga, Tip. Gubernskogo pravlenija Publ., 1903, pp. 1-48. (In Russian)
12 Kirikov A.A. Ikony staroobriadtsev Syzranii Srednej Volgi [Icons of the Old Believers of Syzran and the Middle Volga]. Available at: https://collectarion.com/collection/ikona-syzrani-i-sredney-volgi (accessed 04.11.2022). (In Russian)
«Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова
13 Kozhevnikova N.I. Kaluga kupecheskaja [Merchant Kaluga]. Kaluga, OAO "Tipograf" Publ., 2013. 344 p. (In Russian)
14 Kollekcija Viktora Fedotova: Ikonopis'. Kniga 4:XVII — nachaloXXveka [Collection of Viktor Fedotov: Iconography. Book 4: XVII — Early 20th Century], author, comp. Ya.E. Zelenina. Moscow, Krasnaja ploshchad' Publ., 2019. 416 p. (In Russian)
15 Komashko N.I. Russkaja ikonaXVIII veka [Russian Icon of the 18th Century]. Moscow, Agej Tomesh Publ., 2006. 340 p. (In Russian)
16 Kurbatskij A.N. Ocherkiistorii cerkvejgoroda Kalugi. K300-letiju hramaZnamenija Presviatoj Bogorodicy, chto naZeleni [Essays on the History of Churches in the City of Kaluga. To the 300th Anniversary of the Church of the Sign of the Most Holy Theotokos "na Zeleni"]. Moscow, AO "Pervaja obrazcovaja tipografija" Publ., 2020. 776 p. (In Russian)
17 Leonid (Kavelin), arhimandrit. Istoricheskoe opisanie Malojaroslavetskogo Chernoostrovskogo Nikolaevskogo obshchezhitel'nogo monastyrja [Historical Description of the Maloyaroslavetsky Chernoostrovsky Nikolaev Cenobitic Monastery]. St. Petersburg, Tip. Ya. Treja Publ., 1863. 158 p. (In Russian)
18 Leonid (Kavelin), arhimandrit. Opisanie Lihvinskogo Pokrovskogo Dobrogo muzhskogo monastyrja [Description of the Likhvinsky Pokrovsky Good Monastery]. Moscow, O-vo istorii i drevnostej ros. pri Mosk. un-te Publ., 1876. 56 p. (In Russian)
19 Lestnica vnebo. Ikonyizsobranija Viktora Bondarenko: Katalog vystavki [Stairway to Heaven. Icons from the Collection of Viktor Bondarenko: Exhibition Catalog], comp. and auth. of the article
N.I. Komashko. Moscow, CMiAR Publ., 2019. 105 p. (In Russian)
20 Malinin A.D Opyt istoricheskogo putevoditelja po Kaluge i glavnejshim centram gubernii [Experience of Historical Guides to Kaluga and the Main Centers of the Province]. Kaluga, Zolotaja alleja Publ., 1992. 272 p. (In Russian)
21 Nechaeva T.N, Chernov M.A. "Pisan v Kalugi...". Kaluzhskie ikony XVIII-XIX vekov ["Painted in Kaluga ...". Kaluga Icons of the 18th—19th Centuries]. Antikvariat. Predmetyiskusstvaikollekcionirovanija, 2010, no. 11 (81), pp. 14-66. (In Russian)
22 Nechaeva T.N, Chernov M.A. Kaluzhskaja i Borovskaja eparhija. Ikonopis' [Kaluga and Borovsk Diocese. Iconography]. Pravoslavnaja enciklopedija. T. 29 [Orthodox Encyclopedia. Vol. 29]. Moscow, Cerkovno-nauchnyj centr "Pravoslavnaja enciklopedija" Publ., 2012, pp. 620-623. (In Russian)
23 Ostroglazov I. (svjashchennik)."Letopis' grado-kaluzhskoj Georgievskoj za verkhom cerkvi" [Chronicle of the City-Kaluga St. George's Church "Za Verkhom"]. Kaluzhskie eparhial'nye vedomosti, 1891, no. 24, pp. 859-866. (In Russian)
24 Preobrazhenskaja, Kazanskaja tozh, cerkov' [Church of the Transfiguration, or Kazan' Church]. Kaluzhskij cerkovno-obshchestvennyj vestnik, 1917, no. 34, pp. 4-5. (In Russian)
25 Preobrazhensky A.S. Ktitorskie portrety srednevekovoj Rusi. XI — nachalo XVI veka [Donor Portraits of Medieval Russia. 11th — Early 16th Centuries]. Moscow, Severnyj palomnik Publ., 2010. 542 p. (In Russian)
26 Pucko V.G. Ikony s izobrazhenijami kaluzhskih svjatyh [Icons with Depictions of Kaluga Saints]. Tausend Jahre Taufe Russlands: Russland in Europa, Beiträge zum interdisziplinären und ökumenischen Symposium in Halle (Saale) 13-16. April 1988, edit. von Hermann Goltz und Axel Meissner. Aufl. 1. Leipzig, Evangelische Verlagsanstalt, 1993, pp. 518-528. (In Deutsch)
27 Pucko V.G. Ikony vtoroj poloviny XVII i pervoj poloviny XVIII vv. iz hramov Kalugi [Icons of the Second Half of the 17th and the First Half of the 18th Centuries from the Temples of Kaluga]. Kaluga v shesti vekah: Materialy 3-jgorodskoj kraevedcheskojkonferencii [Kaluga in Six Centuries: Materials of the 3rd City Local History Conference], ed. V.A. Djachenko. Kaluga, 2000, pp. 331-342. (In Russian)
28 Pucko V.G. O kaluzhskoj miniatjurnoj ikonopisi XVIII-XIX vekov [About the Kaluga Miniature Icon Painting of the 18th—19th Centuries]. Kaluga vshesti vekakh: Materialy 5-j gorodskojkraevedcheskoj konferencii [Kaluga in Six Centuries: Materials of the 5th City Local History Conference], comp. V.A. Djachenko. Kaluga, Polygraf-Inform Publ., 2005, pp. 319-329. (In Russian)
29 Pucko V.G. Bogomater' Zhivonosnyj istochnik v kaluzhskoi ikonopisi XVIII veka [The Mother of God the Life-Giving Spring in Kaluga Icon Painting of the 18th Century]. Kaluga vshesti vekakh: Materialy 5-j gorodskoj kraevedcheskoj konferencii [Kaluga in Six Centuries: Materials of the 5th City Local History Conference], comp. V.A. Djachenko. Kaluga, Polygraf-Inform Publ., 2005, pp. 346-347.
(In Russian)
30 Pucko V.G. Ikona Bogomateri Kazanskoj, chto v Kaluge [Icon of the Mother of God of Kazan, in Kaluga]. Voprosy istorii, kul'tury iprirody Verhnego Pooch'ja: MaterialyXIII Vserossijskojnauchnoj konferencii, posvyashchennoj200-letiyu N.V Gogolya [Issues of History Culture and Nature of the Upper Poochie: Materials of the 13th All-Russian Scientific Conference Dedicated to the 200th Anniversary of N.V. Gogol]. Kaluga, Polygraf-Inform Publ., 2009, pp. 172-177. (In Russian)
31 Tarasov O.Yu. Ikona i blagochestie. Ocherki ikonnogo dela vimperatorskoj Rossii [Icon and Devotion. Sacred Spaces in Imperial Russia]. Moscow, Progress, Tradicija Publ., 1995. 496 p. (In Russian)
32 Fal'kovsky N.I. Istorija vodosnabzhenija vRossii [History of Water Supply in Russia]. Moscow, Leningrad, Izd. Ministerstva kommunal'nogo hozjajstva RSFSR Publ., 1947. 308 p. (In Russian)
33 Cehanskaja K.V. Ikonopochitanie v russkoj traditsionnoj kuBure... [Icon Veneration in Russian Traditional Culture]. Thesis for the Degree of D.Sc. (in History), 07.00.07. Moscow, 2004. 446 p. (In Russian)
34 Shalina I.A. Ikona "Hristos vo grobe" i Nerukotvornyj obraz na Konstantinopol'skoj plashchanitse [The Icon "Christ in the Tomb" and the Image of the Holy Mandilion on the Shroud of Constantinople]. Vostochnohristianskie relikvii [Eastern Christian Relics], ed. A.M. Lidov. Moscow, Progress-Tradicija Publ., 2003, pp. 305-336. (In Russian)
«Божией милостью» и «общим иждивением»: иконографическая программа и стиль заказных икон калужского купца М.А. Макарова
