CC BY
368
Ботаиская лошадь и ее значимость в евразийской культуре и изучении проблем доместикации рода Бдииэ
М.Ж. Нурушев, д.б.н., Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева (Астана)
Проблемы происхождения и развития форм скотоводства и, в частности, коневодства в степях Евразии далеки от окончательного своего решения. Данные современной источниковедческой и теоретической базы, материалы раскопок Ботая позволяют расширить пути их решения.
Надо признать, что идея евразийства историческими корнями уходит в ботайскую культуру, откуда началась степная цивилизация и где зарождался центр взаимодействия многих народов и народностей. Причиной тому —обычная лошадь, впервые в мире прирученная именно на Ботае. Начиная с ледникового периода, люди ходили пешком. Китайские цари для парадных выездов использовали быков. Однако до появления в XVIII в. черепановского паровоза человеку верой и правдой служила лошадь.
Ботай — это величайшее культурное наследие исторического периода 3—4 тысячелетий до н.э. Доместикация (одомашнивание) лошади в степях Казахстана определила принципиально новую систему коммуникации человечества вплоть до XVIII в. Именно с этого момента, как подтверждают археологические находки, в Евразии начались активные миграции древних народов, формирование новых этносов, ранних государств и империй. Палеозоологи в основу критерия кладут морфологическую и видовую изменчивость особей.
Истоки одомашнивания лошади в регионе уходят своими корнями в неолитическую эпоху, в которой сложились необходимые условия для формирования элементов будущей производящей экономики.
Важную информацию о характере взаимодействия человека и лошади даёт ландшафтная ситуация поселения Ботай и его округи. Рядом с поселением расположен участок степи в 10—12 га, клином вторгшийся в реликтовый сосновый бор, который и сейчас при минимальной затрате сил можно превратить в образцовый загон для скота. Участок в древности, безусловно, был свободен от леса, так как сложен из тяжёлых плотных суглинков. Со стороны степи «загон» ограничен крутым склоном коренной террасы, у её подошвы сохранились следы ещё недавно функционировавших ключей.
Целенаправленность в выборе места для создания поселения Ботай не оставляет сомнений. Это подтверждает и ландшафтная ситуация других энеолитических памятников: Рощинского, Красного Яра. Независимо от того, занимают ли они площадки на речной системе или на водоразделах у озёр и ключей, энеолитические поселения непременно расположены в равнинной зоне у островов реликтового бора, но невдалеке от всхолмлений мелкосопочника, горных гряд и долин. Обязательным условием являлось также наличие естественных преград: балок и глубоких оврагов, береговых обрывов и частоколов стволов соснового бора. Молодые срубленные стволы, переброшенные между близко растущими деревьями, могли создавать надёжные заграждения для копытных животных.
Исходная идея загона для общества рыболовов и охотников связана, как уже отмечалось, с созданием на случай нужды потенциального источника пищи. Однако она стала также предпосылкой для приручения коня и освоения его для верховой езды.
Широко распространено мнение о невозможности первичной доместикации животных, если
этот вид является объектом специализированной охоты и основным источником пищи людей. Рыболовство при этом не считается достаточно стабильным промыслом. Анализируя различные точки зрения, учёные пришли к выводу, что первичная доместикация была возможна только в среде, где имелись элементы земледельческого хозяйства. Действительно, этнографические материалы надёжно свидетельствуют о том, что одомашнивание свиньи, крупного и мелкого рогатого скота в своих истоках связано со становлением земледелия или высокоразвитого собирательства.
Однако в отношении лошади это положение не может быть верным. Дело в том, что приручение и одомашнивание лошади взаимосвязано. В энеолите идея содержания животных в загоне «на мясо» переросла в идею использования лошади для контроля за табунами и охоты. Это принципиально важный момент в раскрытии механизма одомашнивания лошади. Лошадь стала использоваться не только как резерв пищи, но и как средство труда, охоты и пастушества, как составная часть контроля за стадом. Это был новый, высший этап в развитии хозяйства потребляющего типа и одновременно начальный этап производящего хозяйства.
Следует ещё раз подчеркнуть, что в уралоказахстанских степях в эпоху энеолита сложились экологические ниши с изрезанным зональным ландшафтом, способствующие резкому увеличению поголовья диких лошадей. Эти ниши соответствовали поведенческим особенностям лошади, для которой в табунном состоянии существует рефлекторная граница обитания в рамках 120—150 км. Всадник на лошади — ещё не пастух, но уже и не охотник в полном смысле этого слова, получил возможность следовать за свободно пасущимся табуном, осуществлять за ним наблюдение и контроль, а также выбраковку отдельных особей или помещение их в загон.
Приручение лошади для использования её в качестве инструмента охоты, с точки зрения доместикации, первоначально было процессом адаптивным, стихийным. Этот процесс протекал с перерывами, крайне медленно, вероятно, на протяжении всего позднего неолита-энеолита. И только в конце позднего энеолита, в условиях экологического кризиса, человек в полной мере осознал коневодство как важнейшую отрасль хозяйства, но уже в системе многоотраслевого скотоводства.
Использование лошади коренным образом изменило условия охоты в пользу человека и несравненно увеличило производительность труда. Возможность контроля за диким стадом, содержание определённого поголовья лошадей в загонах, которые играли функции современных огороженных пастбищ, высокоразвитое рыбо-
ловство — всё это обеспечивало необычайно высокий уровень социально-экономического развития ботайского общества.
Одним из существенных материалов в изучении одомашнения животных считается подробная характеристика остеологических источников.
Весь остеологический материал из Ботая содержит сотни тысяч костей, в основном, это останки костей лошадей, в том числе относимых палеозоологами к домашней форме. Кости лошади на поселении составляют 99,9%. Костный материал представлен всеми частями скелета лошади. Наибольшее количество представляют позвонки, рёбра, тазовые кости, отдельные зубы, фаланги (I, II, III) пальцев конечностей, таранные, пяточные кости, кости запястья и предплюсны. Относительно надёжная информация получена нами после анализа 133 тыс. костей конечностей (пястных, плюсневых, пяточных, таранных и фаланг пальцев), происходящих из всех горизонтов различных раскопов поселения, начиная с 10—20 см от поверхности земли, до 100—110 см глубины.
Из 133 тыс. наиболее целых костей, из которых 29,1% принадлежали молодым особям (до 5 лет), биометрически обработаны 10 тыс. костей. Это — нижние эпифизы длинных трубчатых костей конечностей, метаподии, пяточные, таранные кости и фаланги пальцев конечностей.
Предварительный контрольный анализ биометрических данных пястных и плюсневых костей и первых фаланг, полученных на диалоговом вычислительном комплексе ДВК-2, показал, что лошади Ботая по степени тонконогости и по росту в холке различны. Так, средненогие составляют 42,3%, полутонконогие — 40,8%, полутолстоногие — 10% и толстоногие — 6,8%. По индексу ширины диафиза пястные кости из Ботая (16,4%) близки одноимённым костям лошади из Солёного озера 1 (16,27%), а также лошади из поселения Озёрное — памятника неолита Восточной Европы (16,8%). Домашние лошади бронзы Казахстана, лошадь Пржевальского и тарпан не имеют такого высокого индекса ширины диафиза пястных костей. У всех этих животных индекс в среднем равен 14,4—15,9%.
О некоторой массивности костей конечностей ботайской лошади говорят и пропорции первой фаланги пальцев. Так, у лошади из Дереивки она составляет 43,2%, из Соленого озера 1 — 43,9%. Что касается домашних лошадей поселения бронзового века Чаглинки (Казахстан), — 42,16%, конезавода III — 43,9%. У лошадей из других памятников бронзы этот показатель не превышает 42,4%.
Полученные размеры длины пястных и плюсневых костей позволили установить их относительный рост к высоте в холке ботайской лошади: 69, 23% составляют лошади 136—144 см, т.е.
средние по росту; 20,5% — выше средних — от 144 до 152 см; 10% — это малорослые лошади от 128 до 136 см. Для сравнения, лошади из Пазырыка также делились по высоте в холке на три категории, из которых верховые, т.е. наиболее крупные особи, имели высоту в холке 148-150 см.
Разнообразие в строении костей конечностей и росте в холке ботайской лошади также может свидетельствовать о её одомашненности. На большую индивидуальную изменчивость в размерах посткраниального скелета и росте в холке, свойственных домашним формам, указывают и Н.М. Ермолова (для древних лошадей Алтая) и В. О. Витт (для лошадей из курганов Пазырыка [1]. Известные дикие виды конституционно более однообразны в строении костей конечностей. Так, среди лошадей Пржевальского не встречены кости с высоким индексом ширины диафиза, и все известные находки костей этой лошади принадлежат только полутонконогим и тонконогим особям. У тарпана пястная кость по размерам ширины диафиза соответствует средненогой лошади, которая широко представлена среди лошадей бронзы и Ботая, но у него оказываются очень высокие показатели всех параметров первой и второй фаланг конечностей.
Главным морфологическим критерием принадлежности лошадей Казахстана неолит-энеоли-тической эпохи к домашней форме являются результаты сравнительного анализа данных измерений первых фаланг конечностей лошади из Солёного озера 1. Это же подтверждают параметры одноимённых костей из поселения бронзы Атасу, которые показали, что достоверных различий в соответствующих признаках первых фаланг не имеется, за исключением различия в ширине диафиза этих костей. Исходя из этого можно заключить, что лошадь Солёного озера 1 была более толстоногой. Первые фаланги из Ботая близки по абсолютным размерам костям из Атасу. По имеющимся в наличии фрагментам верхних и нижних челюстей и отдельных зубов из Ботая видно, что имеются зубы широкие и узкие, крупные и более мелкие. Возможно, что форма и размер зубов зависели от строения черепов. Последние различаются, например, по строению затылочных костей, хорошо сохранившихся по сравнению с другими элементами черепа.
Различие и сходство отмечается и при сравнении характера эмалевого рисунка на зубах бо-тайских лошадей и зубах позднеплейстоценовых лошадей, для которых, например, свойственно разделение мезостиля только на предкоренных зубах, или премолярах. У лошадей из Ботая есть зубы, рисунок эмали на которых имеет сходство с зубами позднеплейстоценовых лошадей. Для зубов лошадей Крайнего Севера Сибири характерен очень длинный протокон,
что является признаком прогрессивным. Почти во всех случаях мезостиль на премолярах, по меньшей мере, расширен и притуплен, а нередко и раздвоен на вершине выемкой. Расширение и раздвоение мезостиля встречается даже на молярах [2]. У голоценовой лошади, тарпанов, лошади Пржевальского также отмечаются все эти прогрессивные признаки, они характерны и для ботайской лошади.
По измерениям, полученным нами на довольно большом количестве костей, видно, что цифры промеров ботайских лошадей лежат в пределах колебаний параметров домашних лошадей эпохи бронзы Казахстана, Восточной Европы, а также наблюдается сходство с параметрами отдельных костей лошади из неолитического поселения Дереивка, о чём свидетельствуют факты, приводимые Бибиковой. Поэтому мы считаем, что, несмотря на недостаточную изученность доме-стикационных признаков у домашних лошадей раннего времени, по полученным промерам и с учётом данных археологии о хозяйственном укладе поселенцев, ботайскую лошадь можно отнести к одомашненной форме.
Ещё одним доказательством одомашненности ботайской лошади является факт массового нахождения костей одного вида на поселении. О подобном факте упоминают В.И. Цалкин, В.И. Бибикова, ссылаясь на пример энеолити-ческого поселения Дереивки IV тыс. до н.э. на Днепре, где количество костных остатков лошади составляет 60%, а в древнеямном поселении Репин Хутор на Дону — до 80% всех находок. В.И. Бибикова, изучившая череп дереивской лошади, пришла к выводу, что он принадлежал уже одомашненной лошади. В.И. Цалкин замечал по поводу большого количества костей, обнаруженных на поселениях культуры Средний стог 2, куда относятся Дереивка и Репин Хутор, что такое необычное для неолитических и энео-литических памятников обилие костей лошади свидетельствует о том, что именно коневодство было основой хозяйства этих племён. Далее В.И. Цалкин писал: «Мы не видим оснований считать костные остатки лошадей, встречающиеся в неолитических и энеолитических поселениях Юго-Восточной Европы, принадлежащими именно диким животным... более правильно рассматривать их как происходящие уже от домашних особей». Он считал, что «аридные степи крайнего юго-востока Европы и Заволжья были той естественной средой, в которой могла успешно протекать доместикация лошади» [3]. Этого же мнения придерживается и В.И. Бибикова, которая утверждает, что на территории юго-восточной Европы намечается два ареала археологических памятников: Западный и Восточный, хорошо различающиеся количеством остатков лошади в них [4]. По костям ботайской
лошади мы впервые получили возможность установить абсолютные размеры по отдельным параметрам и вычислить их пропорции. Литература
1. Витт В.О. Из истории русского коннозаводства.Создание новых пород лощадей на рубеже VIII—XIX столетий. М., 1952.
2. Громова В. История лошадей (рода Едит) в Старом Свете (ч. 1) // Труды палеонтологического института АН СССР. Т. XVII. Вып. 2. М.-Л., 1949. С. 120-146.
3. Цалкин В.И. Происхождение домашних животных в свете данных современной археологии // Проблемы доместикации животных и растений. М.: Наука, 1972. С. 56—70.
4. Бибикова В. И. К изучению древнейших домашних лошадей Восточной Европы // Бюллетень МОИП. Отделение биологии. Т. ЬХХУ. Вып. 5. М., 1970.
