CC BY
36
войны неоднократно высказывались в литературе. См.: Nicolet C. L’orde equestre... P. 42; ibid. Tributum. P. 34; Matchetti P. Op. cit. P. 347.
V.A. Kvashnin «BARLEY MONEY» FOR ROMAN ARMY
Article is devoted to the fiscal policy carried out in the Roman republic within the Hannibal War. The events of 214 BC are at the center of attention and, in particular, the problem of aes hordearium application, and also those social groups which were subjected to «the barley tax». The analysis of the fiscal policy considered in a context of the Roman Law and its standards, allows to see a number of specific features of public and legal culture in Republican Rome.
©2007 г. В. А. Квашнин
БОРЬБА С РОСКОШЬЮ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЦЕНЗОРОВ 184 г. до н.э.
Цензура 184 г. до н.э., несомненно, является одним из самых ярких событий политической истории первой половины II в. до н.э. К этому событию римской истории неоднократно обращались как отечественные, так и зарубежные исследователи1. В то же время такой аспект деятельности цензоров 184 г. до н.э., как борьба с роскошью, не получил удовлетворительного освещения в научной литературе. В рамках данной работы была сделана попытка ликвидировать данный пробел, реконструировав максимально полно деятельность цензоров в данном направлении, а также определив ее место и значение в рамках цензуры 184 г. до н.э.
Наиболее подробно цензура 184 г. до н.э. освещена в сочинениях Ливия и Плутарха. Оба автора отмечают, что цензуре предшествовала необычная предвыборная кампания. Свои кандидатуры выставили патриции Луций Валерий Флакк, Публий Корнелий Сципион Назика, Луций Корнелий Сципион Азиатский, Гней Манлий Вольсон, Луций Фурий Пурпуреон и плебеи Марк Порций Катон, Марк Фульвий Нобилиор, Тиберий Сем-проний Лонг, Марк Семпроний Тудитан (Liv.39.40.2-3). Как отмечает Ливий, борьба за цензуру была ожесточенной, на что указывает, прежде всего, число соискателей — девять человек. Среди кандидатов присутствовало четыре триумфатора (Марк Порций Катон, Луций Сципион Азиатский, Марк Фульвий Нобилиор, Гней Манлий Вольсон), а трое уже участвовали в выборах 189 г. до н.э. (Луций Валерий Флакк, Марк Порций Катон, Публий Сципион Назика). Определенные шансы на успех имели все соискатели, имевшие громкие военные победы либо знатное происхождение. Вместе с тем, как пишет Ливий, «всех кандидатов из самых знатных патрицианских и плебейских родов далеко опережал Марк Порций» (39.40.3). Несмотря на то, что его соперники были людьми с более «свежей» военной славой (со времени консулата Катона и его испанского триумфа прошло 10 лет), он имел явное преимущество благодаря своему участию в судебных процессах 187 и 184 гг. до н.э. Можно заметить, что большая часть кандидатов (Луций Корнелий Сципион, Публий Корнелий Сципион Назика, Гней Манлий Вольсон, Луций Фурий Пурпуреон ) также в той или иной степени принимала участие в тех событиях. Кроме того, следует учесть, что со Сципионом Африканским, прямо или косвенно, были связаны четверо кандидатов: его брат Луций, двоюродный брат Публий Назика,
Гней Манлий Вольсон, принадлежавший к его окружению, и Тиберий Семпроний Лонг, коллега Публия по консулату 194 г. до н.э. Можно предположить, что цензура 184 г. до н.э. должна была стать завершающим этапом борьбы против группы Сципиона Африканского, что и объясняет ожесточенный характер предвыборной кампании. В связи с этим весьма правдоподобными выглядят сведения античных авторов о том, что соперники Катона вступили в сговор, образовав союз, своего рода предвыборную коалицию, направленную против него (Liv.39.41.1).
В традиции отчетливо указывается на основной мотив образования такой коалиции. Как пишет Ливий, соперники Катона «опасались суровости его цензуры, которая задела бы интересы многих» (39.41.2). Плутарх сообщает о том, что избрания Катона цензором боялись те, «кто был повинен в грязных поступках и в отступлении от отеческих нравов» (Cat.Mai.16)2. Источники ясно указывают на политические цели создания этого предвыборного союза, поскольку сложившаяся ситуация заставила объединиться людей, так или иначе участвовавших в судебных процессах 80-х гг. II в. до н.э. Последствия избрания Катона цензором должны были хорошо осознаваться лицами, замешанными в этих процессах. Вместе с тем, Катон представлял угрозу и для кандидатов, не фигурировавших в деле Сципионов. Еще в 187 г. до н.э. он выступил с речью против Марка Фульвия Нобилиора, вместе с которым, видимо, служил в Греции3. Сохранившийся фрагмент речи (ORF 148) указывает на то, что Катон вместе с Марком Эмилием Лепи-дом и плебейским трибуном Марком Абурием пытался сорвать триумф Нобилиора (Liv.39.4.1-4). В 199 г. до н.э. Катон был легатом Тиберия Семпрония Лонга, против которого он уже во время предвыборной кампании выступил с речью4. То, что Катон был хорошо осведомлен о различных аспектах деятельности обоих полководцев, также должно было подтолкнуть их к объединению против него. Таким образом, поскольку пара «Катон-Флакк» была очевидной, практически все кандидаты имели свои причины для объединения в коалицию, целью которой было не допустить победу Марка Порция на выборах.
В сложившейся ситуации Катон избрал наиболее выгодную для себя тактику ведения агитации. Использовав недавние события, связанные с ниспровержением одного из самых влиятельных, родовитых и богатых римских политиков — Публия Корнелия Сципиона Африканского, Катон сознательно делает акцент на своей роли в судебных процессах. Ливий пишет: «Марк Порций, не скрывая своих намерений, громогласно обвинял своих противников в том, что они боятся независимой и строгой цензуры, и призывал избирателей отдать голоса ему и Луцию Валерию Флакку, говоря, что только с таким коллегой он сможет успешно искоренить теперешние пороки и вернуть старинную чистоту нравов бороться за чистоту нравов» (39.41.3-4). Плутарх сообщает, что «Катон, не обнаруживая ни малейшей уступчивости, но открыто, с ораторской трибуны обличая погрязших в пороке, кричал, что Городу потребно великое очищение, и настоятельно убеждал римлян, если они в здравом уме, выбрать врача не самого осторожного, но самого решительного, то есть его самого, а из патрициев — Валерия Флакка. Лишь при его помощи он надеялся не на шутку расправиться с изнеженностью и роскошью, отсекая этим гидрам голову и прижигая раны огнем» (Са!Маь16). При внешнем сходстве обоих сообщений следует отметить, что у Ливия в основе выступлений Катона лежат обвинения в адрес конкретных политических противников, и именно в этом контексте, видимо, следует понимать его призыв к борьбе за чистоту нравов. У Плутарха на первый план выходит борьба Катона с пороками вообще (и, в частности, с роскошью), в которых погрязла вся римская община.
Хотя информация Ливия более аутентична, версия Плутарха часто используется для реконструкции предвыборной кампании Катона5. Так, С. Л. Утченко указывает, что вся деятельность Катона на посту цензора «была направлена на реализацию определенной политической программы — программы борьбы против «гнусных новшеств» (nova flagitia)»6. Признавая в целом справедливость такой оценки деятельности Катона, все же следует оговориться, что нельзя с уверенностью говорить о том, что на выборах 184 г.
до н.э. он выступил с уже готовой разработанной программой борьбы против «новых гнусностей», сосредоточив на ней внимание избирателей. Безусловным доказательством существования такой программы была бы речь Катона в качестве кандидата на должность (oratio in toga Candida). Ливий, однако, не использует oratio Катона, и вряд ли был с ним знаком7. В то же время характер деятельности Катона в должности цензора показывает, что в основных своих чертах его «концепция» уже сложилась к 184 г. до н.э. По-видимому, «теоретическая» часть политической программы Катона, где важное место отводилось борьбе с «новыми гнусностями», складывалась постепенно, в наиболее законченном виде присутствуя в поздней катоновской «Carmen de moribus» (Поэме о нравах).
По-видимому, первым публичным действием новых цензоров стало оглашение списка сената (senatus lectio) — процедура, тесно связанная с такой цензорской функцией, как надзор за нравами (cura morum)8. Как отмечает Л. П. Кучеренко, «особую эффективность исполнению этой обязанности придавало то обстоятельство, что цензоры проявляли заинтересованность в отношении каждого конкретного гражданина; кроме того, свои порицания они выносили публично, и уже одно это производило должный эффект, так как могло помешать политической карьере»9. Приступив к формированию списка сенаторов, Катон, как сообщает Плутарх, вписал принцепсом сената своего коллегу Луция Валерия Флакка взамен покинувшего Рим Публия Корнелия Сципиона Африканского10. В литературе высказывалось мнение, что, вписав Луция Валерия, Катон обошел старейшего цензория Тита Квинкция Фламинина, что должно было серьезно осложнить в дальнейшем отношения между двумя политиками11. Однако в целом эта акция должна была принести Катону больше, поскольку он подобным образом не только уплачивал долг благодарности своему покровителю и другу, но и получал возможность через контролируемого им принцепса, мнение которого звучало первым при голосовании в курии, влиять на принимаемые сенатом решения. Следующим шагом цензоров стало исключение из состава курии семерых сенаторов (39.42.5). Столь же строго Катон провел ревизию всаднического сословия (recognitio equitum). Так, из числа всадников был исключен Луций Корнелий Сципион Азиатский, брат Сципиона Африканского.
Не меньшее значение имело и проведение ценза. «Проводя налоговую перепись, они также проявили суровость ко всем сословиям», — сообщает Ливий (39.44.1). Судя по Авлу Геллию, в эрарии были переведены нерадивые домовладыки, чье хозяйство пришло в упадок. Он пишет: «Если кто-нибудь позволял своему полю зарастать сорняками и не заботиться о нем, не пахал и не пропалывал, если кто-нибудь держал в запустении свой сад и виноградник, то это дело не оставалось безнаказанным, оно касалось цензоров и цензоры записывали такого человека в эрарии» (4.12.1). О самой процедуре проведения ценза мы можем судить по принятому в эпоху Цезаря закону (lex Julia Municipales), отразившему традиционную формулу ценза1 . Сохранившиеся фрагменты закона показывают, что глава цивильной фамилии был обязан лично явиться для прохождения ценза и под присягой сообщить сведения о себе, своих домочадцах, движимом и недвижимом имуществе13. Цензоры, как правило, сами принимали сведения об имуществе, которые заносились в особые описи имущества граждан, на основании которых и формировались имущественные цензовые классы.
Как можно видеть, в руках цензоров находился контроль над состоянием фамильной собственности и расходами семейной казны. Функция финансового контроля цензоров дополнялась имевшимися в их распоряжении средствами борьбы с такими нежелательными для жизни общины явлениями как роскошь, расточительство и бесхозяйственность, через введение налогов на имущество. Полибий пишет о том, что Катон открыто порочил тех граждан, которые ввели в Риме иноземную роскошь (31.24.1). Корнелий Непот указывает, что Катон «внес в свой эдикт многие новые постановления, обуздывающие роскошь, которая начала уже проникать в общество» (Cat.2.2). Ливий сообщает о том, что «женские украшения, наряды и повозки стоимостью свыше пятнадцати тысяч ассов, а также рабов моложе двадцати лет, купленных за двенадцать и более
тысяч ассов, цензоры приказали при составлении описи оценивать в десятикратном размере, с тем, чтобы эти предметы роскоши обложить налогом в три асса на тысячу» (39.44.2-3). Плутарх также пишет о Катоне, что «больше всего врагов ему доставила борьба с роскошью; покончить с нею открыто не представлялось возможным, поскольку слишком многие были уже заражены и развращены ею, и потому он... настоял на том, чтобы одежда, повозки, женские украшения и домашняя утварь, стоившие более полутора тысяч денариев, оценивались в десять раз выше своей настоящей стоимости, имея в виду, что с больших сумм будут взыскиваться и большие подати» (Саt.Mai.18).
Судя по информации источников, речь идет о введении цензорами чрезвычайного налога на предметы роскоши (к которым были отнесены женские украшения, одежда, повозки, домашняя утварь и молодые рабы) на основе десятикратной оценки их реальной стоимости. Верхней границей стоимости вещей, при превышении которой начинал действовать новый налог, было 15.000 ассов для женских предметов роскоши и 12.000 ассов для молодых рабов. Для того чтобы хотя бы приблизительно представить себе масштаб цен эпохи Катона, воспользуемся немногочисленными указаниями источников. Так, известно, что сам Катон не покупал одежду дороже 1.000 accoв (Plut.Cat.Mai.4). В то же время женская одежда могла стоить 4.000 ассов (=4 мины) и более ^1aut. Menaech. 205). Если, однако, как полагают некоторые исследователи, у Ливия и Плутарха речь идет о совокупном имуществе женщины в семье, то цифра в 15.000 ассов выглядит весьма скромной, а катоновский налог — чрезвычайно жестким14. Новое налогообложение в этом случае должно было лечь тяжким грузом на финансы значительной части римских фамилий. В той же мере это относится к рабам. Катон называет цену рабочего раба — 1.500 драхм (=15.000 ассов)15. Что касается дорогих рабов, не предназначенных для использования в сфере материального производства, то их цена доходила до 1 таланта (=60.000 ассов) и выше16, что в условиях нового налогообложения приводило к увеличению их реальной стоимости еще в несколько раз (только с одного раба стоимостью в 1 талант налог составлял около 180 денариев)17. Оценивая действия Катона, исследователи видят в них борьбу за сохранение в жизни римской общины коллективистских начал, обеспечивавших экономическое равенство граждан и тем самым укреплявших civitas изнутри. Так, Е. М. Шта-ерман рассматривает их как попытку «противодействовать растущей экономической дифференциации, разлагавшей экономическое равенство граждан, а также возрастанию непроизводительных расходов»18. Последний момент отмечает и Б. С. Ляпустин: «Запрещение тратиться на женские украшения останавливало не только непроизводительные расходы на роскошь, но и утечку денег из фамилии»19.
Помимо налога на предметы роскоши цензоры ввели налог на имущество («прогрессивный», по определению С. Л. Утченко)20. Плутарх пишет: «Кроме того, он увеличил сбор до трех ассов с каждой тысячи, чтобы римляне, тяготясь уплатой налога, и видя, как люди скромные и неприхотливые платят с такого же имущества меньшие налоги, сами расстались с роскошью» (Саt.Mai.18). Таким образом, цензорский налог на имущество составлял от 0,1 % до 0,3 % для небольших состояний и до 3 % с богатых фамилий. Из текста видно, что Плутарх четко отделяет налог на предметы роскоши от налога на имущество, которые сливаются в один налог у Ливия (39.44.3). Между тем, второй налог по своей природе никак не связан с мерами против роскоши, являясь разновидностью трибута21. В источниках существуют упоминания о том, что трибут мог взиматься по цензу. Возможным объяснением слияния двух цензорских налогов в традиции может служить то обстоятельство, что решение о наложении обычного трибута принималось сенатом, тогда как налоги на роскошь относились к компетенции цензоров, которые в своем эдикте должны были, хотя бы формально, налог на имущество отнести к regimen morum. Оценить, насколько введенный цензорами налог отличался от размеров обычного трибута, не представляется возможным, поскольку, как показал еще А. Г. Гемп, распространенное в литературе представление о том, что он взимался в размере 1, 2 и 3 ассов с тысячи, никак источниками не подтверждается22. Даже Т. Франк, придерживав-
шийся традиционной точки зрения, вынужден был заметить, что «все эти расчеты — предположительны»23. С определенностью можно говорить о том, что налог взимался в определенном проценте с суммы, в которую было оценено имущество.
В результате действий цензоров в эрарий были направлены огромные средства. По подсчетам Т. Франка, если обычный доход казны с пошлин составлял примерно 2.000.000 денариев, то новый налог и штрафные деньги должны были принести казне в 184-183 гг. до н.э. еще около 1.000.000 денариев24. Эти данные позволяют предположить, что помимо борьбы с роскошью, Катон, вводя новые налоги, преследовал и иные, чисто практические цели. Обеспечив поступление в эрарий значительных сумм, он мог рассчитывать на то, что предложенные им в сенате строительные проекты не только встретят понимание, но и будут обеспечены необходимыми для их реализации средствами. Задачей первостепенной важности в это время была организация чистки, ремонта и расширения водосборных каналов и городской канализации (С1оаса Maxima), от состояния которых в условиях нездорового климата Лация напрямую зависела жизнь и здоровье жителей Рима25. Изношенность и невозможность дальнейшей эксплуатации Cloaca Maxima стала очевидной уже к середине 90-х гг. II в. до н.э.26 «На специально выделенные сенатом деньги цензоры сдали подряд на строительные работы — облицовку камнем водосборных бассейнов, очистку старых канализационных стоков и постройку новых, в частности, на Авентине», — пишет Ливий (39.44.5)27.
Наряду с совместной работой каждый из цензоров взял на себя дополнительные обязанности. Ливий сообщает, что «действуя от своего имени, Флакк соорудил плотину у Нептуновых вод и вымостил дорогу, ведущую к Формиям» (39.44.6). Катон «для государства купил Мениев и Тициев атрии вблизи тюрьмы, и четыре лавки, на месте которых воздвиг базилику, получившую имя Порциевой» (39.44.7). Бурная строительная программа цензоров потребовала привлечения огромных средств. Только ремонт и перестройка городской канализации, по сообщению Дионисия Галикарнасского (3.67.5), ссылающегося на Гая Ацилия, обошлась казне в 1.000 талантов (=ок. 6.000.000 денариев). Хотя данная сумма выглядит сильно преувеличенной (ежегодный доход эрария не превышал 2 — 2,5 млн. денариев), она все же свидетельствует о том, что затраты на приведение в порядок водосборной и канализационной систем Рима были очень велики. По подсчетам Т. Франка, расходы цензоров 184 г. до н.э. минимум в три раза превышали расходы следующих цензур28. Как отмечает М. Финли, Катон, будучи цензором, потратил почти в два раза больше денег на усовершенствование городской канализационной системы Рима, чем собиралось по всей Италии в виде военных налогов в конце предшествовавшего столетия29. Данное обстоятельство позволяет объяснить жесткую позицию, занятую Катоном по отношению к публиканам. Ливий отмечает, что цензоры «государственные сборы сдали на откуп за необычно высокую сумму, а подряд на строительные работы для государства оплатили, наоборот, по самым низким расценкам» (39.44.7). Цель, которую преследовал Катон, очевидна: уменьшение расходов казны путем сдачи строительных подрядов по максимально низкой цене и увеличение доходной части эрария за счет назначения предельно высоких цен за откупа. На подобный путь его толкала, прежде всего, острая потребность в средствах для реализации своих строительных проектов30. На действия Катона в отношении публиканов несомненно повлияло и то, что их роль в социальной, и, особенно, экономической жизни Рима значительно возросла в годы Второй Пунической войны. Только военные поставки позволили откупщикам за годы войны сосредоточить в своих руках огромные средства. Публиканы почти полностью контролировали армейские поставки, испанские оловянные и серебряные рудники, добычу смолы и соли. Достаточно серьезным было их влияние и в провинциях31. Катон, столкнувшийся с откупщиками еще во время своей претуры в Сардинии, возможно, помимо чисто практических целей пытался одновременно устранить недостаток контроля со стороны общины за их деятельностью в экономической сфере. Для этого в 184 г. до н.э. он навязал им такие условия, при которых они могли бы извлекать минимум прибыли, идущей не на благо Рима, а на личное потребление. Де-
монстративно жесткая и суровая позиция Катона, по всей видимости, отражала его обеспокоенность тем, что публиканы получали все большие возможности для усиления своего влияния в общине. То, что действия Катона нанесли ощутимый удар, показывает последовавшая незамедлительно реакция. Ливий сообщает, что «сенат, уступая мольбам откупщиков, распорядился расторгнуть эти сделки и назначить новые торги» (39.44.8). То, что публиканы смогли склонить на свою сторону сенат (или, по крайней мере, его значительную часть), явно указывает на то, что с откупщиками была связана деловыми интересами прямо либо через клиентелу значительная часть сенаторов, чья коммерческая деятельность была запрещена lex Claudia 218 г. до н.э. Это заставляло их заниматься предпринимательской деятельностью через третьих лиц, в том числе и откупщиков, внешне оформляя такие отношения, как патронат или гостеприимство. Главой оппозиции Катону в сенате стал Тит Квинкций Фламинин. Как пишет Плутарх, «Тит был настолько задет несчастьем брата, что примкнул к тем, кто издавна ненавидел Катона, и, склонив сенат на свою сторону, расторг и отменил все заключенные Катоном арендные договоры и сделки по откупам» (Plut. Flam.19=Cat.Mai.19). Опираясь на Фламинина и его сторонников, публиканы побудили одного или нескольких плебейских трибунов привлечь Катона к суду народа и взыскать с него штраф в два таланта (Plut.Саt.Маi.19). Однако, судя по источникам, процесс не состоялся. В итоге цензоры своим эдиктом перезаключили арендные договоры на новых условиях. Как сообщает Ливий, специальным указом они отстранили тех, кто хотел уклониться от уже заключенных договоров, и провели новые торги на тех же условиях и даже дешевле (39.44.8).
Анализ деятельности цензоров в 184-183 гг. до н.э. показывает, что цензоры преследовали определенные цели, выходившие за рамки обычной практики римской цензуры. Меры, предпринятые ими, были результатом распространения в римском обществе такого явления, как роскошь, все более отчетливо проявлявшего себя в 80-х гг. II в. до н.э. Появление в Риме первых признаков роскоши источники объясняют последствиями войн в эллинистическом Риме. С «азиатскими» триумфами Луция Корнелия Сципиона и Гнея Манлия Вольсона начала 80-х гг. II до н.э. Ливий связывает проникновение в Рим не только отдельных предметов роскоши, но и определенной модели поведения римского гражданина в быту (39.6.6-9). В то же время распространению роскоши способствовала и отмена в 195 г. до н.э. закона Оппия, принятого еще в 215 г. до н.э. Цензорские меры Катона , бывшего в 195 г. до н.э. противником отмены lex Oppia, рассматриваются многими исследователями как своеобразный реванш или даже «политическую вендетту»32. Однако вряд ли содержание цензуры 184 г. до н.э. может быть сведено к личным мотивам римского политика, мстившего за поражение девятилетней давности. Не случайно само время начала борьбы с роскошью, когда тяготы и лишения Ганнибаловой войны начинают уступать место все более заметным проявлениям роста благосостояния граждан, особенно в среде знати. Отмена lex Oppia в свете этого выглядит пробным толчком, открывавшим дорогу процессу неконтролируемого роста богатства и роскоши внутри римских фамилий. Однако развитие этого процесса вступало в противоречие как с уже сложившейся к этому времени системой ценностей, так и общественной практикой, оформленной в виде mos maiorum. По мере роста комфорта и благосостояния граждан, источники которого, как правило, были далеки от традиционного земледелия, возрастало и сопротивление новым явлениям, в полной мере проявившим себя в жизни civitas уже в 80-е гг. II в. до н.э. Одной из форм борьбы с отмеченными тенденциям стало издание новой серии законов о роскоши, принимавшихся с небольшими интервалами на всем протяжении II в. до н.э.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Fraccaro P. Ricerche storiche e letterarie sulla censura del 184/183 // Studi storici per l’ anticitМa classica. 1911. № 3. P. 1-137 (=Opuscula. 1. Pavia, 1956. P. 417-508); Della Corte F. Catone Censore, la vita e la fortuna. Torino, 1949; Marmorale E. Cato Maior. Bari, 1949; Scullard H. Roman Politics, 220-150 B.C. Oxford, 1951; Kienast D. Cato der Censor: Seine Personlichkeit und seine Zeit. Darmstadt, 1979; Astin A. E. Cato the Cencor. Oxford, 1978; Утченко С. Л. Политические учения древнего Рима (III-I вв. до н.э.). М., 1977; Трухина Н. Н. Политика и политики «золотого века» Римской республики (II в. до н.э.). М., 1986.
2. Здесь и далее перевод С. П. Маркиша.
3. Fraccaro P. Catoniana //Studi storici per 1’anticita classica. 1910. № 3. P. 272-279; Malcovati H. Commentarii // Oratorum romanorum fragmenta liberae rei publicae /Rec. H. Malcovati. Ed. 2. Torino, 1955. P. 57. Впрочем, по мнению Д. Кинаста, серьезных оснований для вражды Катона и Нобилиора не было (Kienast D. Op. cit. S. 65).
4. Malcovati H. Op. cit. P. 81-82; Бобровникова Т. А. Сципион Африканский: Картины жизни Рима эпохи Пунических войн. Кн. 2. Воронеж, 1996. С. 222. Прим. 40.
5. Трухина Н. Н. Ук. соч. С. 101; Бобровникова Т. А. Ук. соч. С. 224. Прим. 42.
6. Утченко С. Л. Политические учения... С. 76.
7. По мнению Д. Кинаста, речь может идти только о коротком выступлении при заявлении о выдвижении на должность цензора, о чем Ливий либо его анналистические источники нашли соответствующие упоминания в цензорских речах Катона (Kienast D. Op. cit. S. 148. Anm. 62).
8. См.: Baltrusch E. Regimen morum: Die Reglamentierung des Privatlebens der Senatoren und Ritter in der romischen Republik und fruhen Kaiserreich. Munchen, 1988; Astin A. Regimen morum//JRS. 1988. 78. P. 14-34.
9. Кучеренко Л. П. Цензоры в социально — политической жизни ранней Римской республики // Политические структуры и общественная жизнь древнего Рима. Ярославль, 1993. С. 32.
10. Plut.Cat.Mai.17. Ср.: Трухина Н. Н. Ук. соч. С. 168. Прим. 17.
11. Kienast D. Op. cit. S. 74, 149. Anm. 72.
12. Заборовский Я. Ю. Очерки по истории аграрных отношений в Римской республике. Львов, 1985. С. 10-11.
13. Lex Julia Municipales. Fr.146-147: ...nomina praenomina, patres aut patronos, tribus,
cognomina et quot annos quisque eorum habit, et ratio^m pecuniae (...родовое и личное
имя, отец или патрон, триба, фамильное имя и кому сколько лет [в фамилии], а также какое имеется имущество).
14. Kienast D. Op. cit . S. 17.
15. Расчеты соотношения греческих и римских монетных номиналов, связанные с цензурой Катона, даются по Д. Кинасту (Kienast D. Op. cit. S.68-87).
16. Polyb.31.25.5; Diod.37.3.5.
17. Kienast D. Op. cit. S. 77.
18. Штаерман Е. М. Эволюция идеи свободы в древнем Риме //ВДИ. 1972. № 2. С. 4-5. Прим. 8.
19. Ляпустин Б. С. Экономическое развитие древнего Рима в свете закона Оппия о роскоши // Из истории античного общества. Сб. статей. Н.-Новгород, 1991. С. 56. В этой связи обращает на себя внимание сходство положений Оппиева закона 215 г. до н.э. и цензорского эдикта Катона, в обоих случаях направленных против растраты фамильных ресурсов на приобретение предметов женской роскоши.
20. Утченко С. Л. Политические учения... С. 77.
21. Kienast D. Op. cit. S. 76-77.
22. Гемп А. Г. Прямой налог в Римской республике // Сборник трудов Архангельского педагогического института. Архангельск, 1958. Вып. 2. С. 68, 76, 80.
23. См.: САН. 1928. Vol. VIII. Р. 345.
24. Frank T. An Economic Servey of Ancient Rome. Baltimore, 1933. P. 151.
25. Кнабе Г. С. Древний Рим — история и повседневность. М., 1986. С. 30.
26. Kienast D. Op. cit. S. 77.
27. О качестве произведенных работ говорит тот факт, что новые ремонтные работы в системе городской канализации были проведены только в 33 г. н.э.
28. Frank T. Op. cit. P. 153.
29. Finley M. I. Empire in Greco-Roman World // G&R. 2nd ser. 1978. Vol. 25. № 1. P. 9. Как пишет М. Финли, ссылаясь на расчеты У. Харриса, при сравнении этих трат со строительством дорог или акведуков, этот показатель равен уже не двум, а пятидесяти или даже более того для каждой отдельной главной магистрали Италии или каждого отдельного акведука (Harris W. H. On War and Greed in the Second Century B. C. // AHR. 1971. 76. P. 1374-1375).
30. По мнению Б. С. Ляпустина, деньги, полученные с откупщиков, пошли на постройку Порциевой базилики (Ляпустин Б. С. Экономическое развитие... С. 57).
31. Frank T. Op. cit. P. 346; Kienast D. Op. cit. S. 72-74.
32. Kienast D. Op. cit. S. 76; Herrmann C. Le role judiciaire et politique des femmes sous la republique romaine. Bruxelles, 1964. P. 67; Peppe L. Posizione giuridica e ruolo sociale della donna romam in eta republicana. Milano, 1984. P. 47.
V.A.Kvashnin
STRUGGLE OF 184 BC. CENSORS AGAINST LUXURY
The article is devoted to the problem of struggle against luxury in ancient Rome, censorship viewed in a context of 184 A.D. All actions of censors anyhow concerning the struggle against various displays of luxury have been systematized and analysed within the present entry. Censorial measures conducted by M. Porcius Cato and L.Valerius Flaccus allow to make a number of the important observations about social and economic development of the Roman civil community at the end of 3rd — the first quarter of 2nd cc. BC.
© 2007 г. С.М. КрыкНН
СПАРТАК: ВЕРСИИ О ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИИ (НАУЧНЫЙ ПОДХОД ВРАЗРЕЗ С ЛИТЕРАТУРНО-ЛЕГЕНДАРНЫМ)
Более полувека назад немецкий антиковед К. Циглер1 предложил конъектуру фразы из жизнеописания М. Лициния Крассау Плутарха (Crass. 8. 3) по поводу происхождения Спартака: avr|p 0ра^ тои MaiSiKOU yevos («муж фракиец родом из медов») вместо N0|aa8iK0U yevos («родом из номадов») и таким образом один из самых прославленных героев древности как бы обрел свою малую родину на западе Фракии в среднем течении Стримона. Локализация племени медов давно уже не выглядит сомнительной,2 поэтому болгары решились установить памятник Спартаку на крайнем юго-западе страны в городке Сандански, на месте которого предположительно располагался упомянутый у Страбона (Geogr. 7. 36) древний город Гареск.3 И хотя источниковая база событий, хрестоматийно именуемых как «восстание Спартака», практически не изменилась со времен А. В. Мишулина,4 имеется простор для дискуссий. В 1977 г. международное научное сообщество отметило 2050-летие восстания симпозиумом, на котором обстоятельно рассматривались исторический фон и многие нюансы описания состава и дейст-
