CC BY
105
УДК 323 А.Н. Сунами
БОРЬБА С НАРКОТИКАМИ КАК СОВОКУПНОСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ, УГОЛОВНОЙ И АНТИНАРКОТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ
Одним из главных вопросов политологического понимания государственного контроля оборота наркотиков является идентификация данной деятельности во всей совокупности государственной политики и выяснение того, насколько оправдано выделение антинаркотической работы в отдельное и достаточно самостоятельное направление государственной политики.
С тех самых пор как опий приобрел статус товара на международном рынке (ХУІ—ХУІІ вв.), борьба с наркотиками всегда входила в круг забот правительств, логично вплетаясь в различные направления государственной политики, прежде всего в ее международный, социальный и уголовный блоки. Присутствуя везде, тем не менее, эта деятельность долгое время не предъявляла претензий на автономное место в совокупности государственных усилий, не требовала мер особого политико-управленческого характера, опираясь в основном на технологии охраны здоровья и борьбы с преступностью, которых вполне хватало для минимизации наркоугроз того времени. Сто лет назад в силу возрастающей угрозы тотального перехода проблемы наркотиков с уровня личности на уровень социума государствам, прежде всего на межнациональном уровне, пришлось принять новые смыслы борьбы с данным явлением, придав им черты особой государственной политики и управления. Первым шагом в построении международной системы контроля за наркотиками стало создание в 1909 г. Шанхайской опиумной комиссии, которая фактически стала первым международном органом, координирующим борьбу с наркотиками. В 1912 г. в Гааге ведущими государствами мирового сообщества была подписана международная Конвенция об опиуме, в 1924 г. во вторую Конвенцию по опиуму были добавлены пункты о контроле за распространением кокаина и марихуаны. В дальнейшем эту деятельность осуществляла Лига наций, позже эти функции перешли к ООН. Однако в различных странах в силу растущих масштабов распространения наркотиков и их потребления в целях опьянения проблема наркотиков из сугубо медицинской превратилась в проблему политическую. Поэтому во второй половине ХХ в. более 150 стран под эгидой ООН присоединилось к «Единой конвенции о наркотических средствах» 1961 г., которая стала «выполнять функцию „конституции“ международного контроля за наркотиками» [2. С. 16]. В последующем были приняты еще две Конвенции
© А. Н. Сунами, 2009
ООН: «Конвенция о психотропных веществах» 1971 г. и «Конвенция о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ» 1988 г. Вместе эти Конвенции составляют основу международной системы контроля наркотиков. Таким образом, наличие нормативной базы (Конвенции ООН 1961, 1971, 1988 гг.), специализированных институтов (структуры ООН) и конкретных политических решений [6] позволяет констатировать, что на международном уровне антинаркотическая политика уже стала самостоятельным направлением деятельности многих государств [4]. Поэтому и на национальном уровне многих стран можно обнаружить процесс формирования антинаркотической политики. В то же время реальный политический процесс не подтолкнул политическую науку к осмыслению антинаркотической деятельности как самостоятельного направления государственной политики. Вопрос о самостоятельности антинарко-тической политики остается открытым в силу отсутствия научного анализа сущностных черт, общего и особенного в данном политическом процессе и разграничения его и близких направлений политики.
Мы полагаем, что антинаркотическая политика вызывается, в первую очередь, масштабом распространения наркотиков и неэффективностью иных, не политических мер. В потенциале наркореальность обладает огромным масштабом, выражающимся не только в численности людей, участвующих в обороте наркотиков, но и в многообразии порождаемых ею явлений и смыслов. Незначительный уровень потребления наркотиков практически не продуцирует это многообразие культурных, экономических, социальнодемографических, политических и других феноменов, ограничиваясь ущербом здоровью отдельных групп риска и появлением особого типа преступности. Но по мере роста числа потребителей и расширения обслуживающей это потребление индустрии наркореальность начинает предъявлять государству все большую и большую совокупность своих фрагментов и тем самым ставит вопрос о необходимости перераспределения государственных ресурсов, привлекаемых для сжатия наркореальности. Теоретическая модель такого расширения представлена в табл. 1.
Таблица 1
Сферы наркореальности
Наркореально сть
Социальная политика Уголовная политика
Наркореально сть
Биологический аспект Психологический аспект Социологический аспект Духовный аспект
Невозможность решения задачи в рамках старых, изолированных друг от друга парадигм борьбы с болезнью и борьбы с преступностью диктует не только развитие новых инструментов антинаркотической деятельности, но и новой философии борьбы с наркотиками, продуцирующей ценностное измерение антинаркотической политики [5; 9. С. 7-8]. Новые инструменты должны связать воедино доселе не связанные государственные усилия и при наличии тех же самых ресурсов перераспределить их заново таким образом, чтобы добиться принципиально иного качества антинаркотической работы.
Представленное в табл. 1 разделение наркореальности на сферы не является предельным. В частности, в рамках магистерской программы «Наркоконфликтология» факультета философии и политологии Санкт-Петербургского государственного университета наркореальность разбивается, по меньшей мере, еще на двадцать фрагментов, достаточно
различных по своему внутреннему содержанию, но сущностно связанных с порождающей их наркореальностью.
Итак, можно уверенно утверждать, что наркореальность обладает достаточной междисциплинарностью для того, чтобы нанесенный ею совокупный ущерб можно было предотвратить или минимизировать инструментарием отдельных дисциплин и направлений. Исторически приспосабливаясь к появлению новых наркоугроз, а по сути, к расширению наркореальности, государство вынуждено распределять антинаркотическую работу по всему «телу» государственного аппарата. С недавнего времени участвующие в антинаркотической работе органы власти можно обозначить поименно. Такая возможность появилась в конце 2007 г., когда был образован Государственный антинаркотической комитет РФ, в который вошли представители 25 министерств и ведомств [10]. Таким образом, государство определило их как исполнителей антинаркотической политики в неком ее единстве. В то же время, мы полагаем, что предложенная Президентом РФ и уже реализующаяся схема борьбы с наркотиками пока не обладает качеством системности, т. е. таким качеством системы, которое делает ее несводимой к простой сумме входящих в нее элементов. Пока Государственный антинаркотической комитет РФ в силу отсутствия понимания содержания данного качества остается простой совокупностью различных государственных институций. Мы полагаем, что отсутствующее качество и есть то самое искомое особенное антинаркотической политики. Сущность его заключается, на наш взгляд, в работе по преобразованию элементов системы и их пропорций с точки зрения особых объектов, предметов, методов, целей. Говоря простым языком, например, Министерство образования РФ как таковое и Министерство образования как член антинаркотического Комитета суть два разных министерства, и эти две ипостаси одного ведомства не должны противоречить друг другу, а точнее задача антинаркотической политики—исключить эти противоречия, которые иначе порождают государственную «шизофрению».
Используя конфликтный анализ при постижении наркореальности, нам удалось сформировать два новых подхода к пониманию антинаркотической работы. Первое понимание заключается в признании простого факта, что наркореальность во всей совокупности составляющих ее явлений и смыслов является результатом деятельности людей, движимых различными интересами и обладающих определенными ресурсами, а способом их взаимодействия является конфликт, основанный на несовместимости интересов и целей. Данные конфликты мы обозначили как наркоконфликты, т. е. конфликты (политические, идеологические, экономические, социальные, юридические, информационные и т. д.), зона разногласий в которых сущностно связана с наркотиками или формами их контроля. Таким образом, антинаркотическая политика является, с одной стороны, преобразующий силой, управляющей наркоконфликтами, с другой — сама, будучи одним из феноменов наркореальности, неизбежно становится объектом и результатом наркоконфликта между различными социальными группами, а по сути политического конфликта между элитами за право устанавливать форму контроля наркотиков.
Второе понимание исходит из осмысления такого понятия, как наркоконфликты второго порядка, т. е. конфликты между участниками, которые, образно говоря, находится по «одну стороны баррикады», например, между теми кто «против наркотиков», но не сотрудничают между собой в решении проблем, для чего это сотрудничество совершенно необходимо, т. е. пребывают в состоянии негативной (отрицательной) кооперации. В данном контексте антинаркотическая политика является деятельностью по управлению
системой антинаркотической работы, точнее по разрешению наркоконфликтов второго порядка. Таким образом, переход от современной квазисистемы российской антинарко-тической политики заключается в разрешении сущностных конфликтов между элементами системы и противоречия между генеральной стратегией отдельного элемента и его ролью как члена Государственного антинаркотического комитета РФ. На наш взгляд, главное противоречие, без разрешения которого построение эффективной системы борьбы с наркотиками принципиально недостижимо, состоит в сущностном несовпадении объектов, предметов, методов и целей, традиционно являющихся ядром антинаркотической работы социальной и уголовной политики и существующей пока только на бумаге антинаркотической политики (табл. 2).
Таблица 2
Государственная политика в сфере борьбы с наркотиками
Уголовная политика Социальная политика Антинаркотическая политика
Предмет наркопреступность наркотизм и наркомания наркоконфликт
Объект Лица,участвующие в НОН (совершающие преступления) или отбывающие наказание за участие в НОН в местах лишения свободы лица в трудной жизненной ситуации в связи с потреблением наркотиков (передозировка, зависимость, социальная деградация и т. д.) Представители государства и представители наркорынка в их борьбе за молодежь (в каждом АТО). Наркоситуация как результат этого противоборства. Отношения между органами власти на стороне «против наркотиков». Профилактика как решающий фактор эффективности
Цель Выявить больше наркопреступлений и изъять больше наркотиков Оказать скорую медицинскую помощь при «ломках» или передозировках. Лечить больше наркозависимых (амбулаторно, в стационарах) Сократить наркоманию и наркопреступность в административнотерриториальном образовании (ст.4 ФЗ РФ № 3-98)
Метод Уголовно-запретительный (аресты, содержание в заключении) Сервисный или обслуживающий (информирование, воспитание, лечение и т. д.) Политическое управление (приоритет профилактики)
Проанализируем эти несовпадения детально. Сравнительный анализ предметов каждой из трех политик позволяет установить первое несовпадение. Не вызывает сомнений, что предметом уголовной политики в контексте борьбы с наркотиками является фрагмент наркореальности, охватываемый понятием наркопреступность, а предметом социальной политики — фрагмент наркореальности, охватываемый понятиями наркомания и наркотизм. На наш взгляд, ни один из этих фрагментов, ни даже их совокупность принципиально не способны отразить сущность наркореальности в силу того, что понятия наркомании, наркопреступности и наркотизма не отражают механизм функционирования наркореальности, а являются лишь проявлениями, иногда побочными действиями этого механизма. Ввиду приведенных выше оснований мы утверждаем, что таким механизмом является наркоконфликт. И поэтому именно он должен быть предметом антинаркотической политики.
Следующее несовпадение, которое практически безвозвратно растаскивает на практике антинаркотические ведомства, обнаруживает себя в несовпадении объектов анализируемых направлений политики. Во всех трех случаях объектами являются люди, столкнувшиеся прямо или опосредованно с наркореальностью, но, попадая в поле зрения, к примеру, уголовной системы, они получают характеристики, делающие их практически недоступными для системы социальной политики, и наоборот, что уже практически исключает любую координацию действий этих ведомств. Итак, объектом уголовной политики являются лица, участвующие в незаконном обороте наркотиков (совершающие преступления) или отбывающие наказание за участие в нем в местах лишения свободы. В свою очередь, объектом социальной политики являются люди, пребывающие в трудной жизненной ситуации в связи с потреблением наркотиков (передозировка, зависимость, социальная деградация и т. д.). Как показывает практика, степень применения технологий одного ведомства по отношению к лицу, являющемуся объектом внимания другого ведомства, стремительно приближается к нулю, несмотря на очевидную потребность и зачастую неразрывность социальной роли потребителя наркотиков как правонарушителя и больного одновременно. Не секрет, что в России лица, уличенные как участники незаконного оборота наркотиков (НОН) и потребляющие наркотики, в независимости от того, попадают ли они в места лишения свободы или нет, практически не получают в связи с этим качественной наркологической помощи, точнее правовая санкция не становится поводом для оказания такой помощи. Одновременно функционирование системы оказания социальной поддержки потребителям на принципах добровольности и анонимности также исключает участие представителей силового блока, оставляя без внимания значительную часть участников НОН. Таким образом, потенциал силового блока (прежде всего МВД) для формирования мотивации к отказу от потребления наркотиков не используется.
Порожденная данной ситуацией автономность уголовной и социальной политики по отношению друг к другу ослабляет антинаркотическую политику, делает ее фрагментарной, приводит к необходимости многократного и неэффективного повторения одних и тех же процедур, зачастую весьма дорогостоящих для налогоплательщиков. Предлагаемые специалистами новации, в частности формула «лечения вместо наказания», когда уголовное наказание за незначительные преступления заменяется для наркопотребителя на обязательное нахождение в реабилитационном центре, остаются без внимания только потому, что требуют равного и одновременного участия обоих блоков, а следовательно, объединения объектов их деятельности, что требует реформирования как собственно самих этих блоков, так и того теоретико-методологического аппарата, которым они оперируют. Сравнительный анализ несовпадения объектов позволяет сделать еще один важный вывод. Провозглашенный в статье 4 Федерального закона РФ «О наркотических средствах и психотропных веществах» принцип приоритета профилактики в том случае, если объекты социальной и уголовно-правовой политик и далее не будет корректироваться, не может быть реализован на практике. Силовой блок не может «ловить» за преступления, которые еще не совершены, а социальный блок оказывать помощь, в которой человек пока еще не нуждается, в то время как именно эти блоки поглощают львиную долю антинаркотического бюджета, а соответственно, другие структуры, чье видение объекта своей работы позволяет заниматься потенциальными больными и преступниками, так и будут финансироваться по остаточному принципу. Таким образом, заявление Председателя Государственного антинаркотического комитета РФ Виктора Петровича Иванова о том, что государственная политика «требует переходить от того,
чтобы только ловить и лечить, к тому, чтобы менять общество и инфраструктуру социализации молодежи» [7], без указанных выше коренных изменений обречено остаться лишь пожеланием. Из сказанного следует, что искомая система антинаркотической политики должна сформулировать новое понимание объекта своей работы. В качестве тако-гого мы предлагаем следующее: 1) представители государства и наркорынка в их борьбе за молодежь (в каждом административно-территориальном образовании); 2) наркоситуация как результат этого противоборства; 3) отношения между органами власти на стороне «против наркотиков»; 4) профилактика потребления наркотиков и предупреждение наркопреступности как решающие факторы эффективности.
Несмотря на то что цель антинаркотической политики, а именно—постепенное снижение количества наркопотребителей и сокращение наркопреступности, была определена законом еще в 1998 г., это не стало стимулом к изменению соответствующих целей у исполнителей из социального и силового блоков. Здесь уместно провести аналогию с концом 1990-х гг., когда Уставы и Конституции субъектов Российской Федерации не соответствовали, а иногда и прямо противоречили основному закону страны, что порождало правовую раздробленность государства. В части антинаркотической политики такая раздробленность, вытекающая из естественного несоответствия ведомственных целей целям антинаркотической политики, имеет место быть. Цель занимает одно из центральных мест в политическом управлении. То, как цель сформулирована, определяет параметры оценки достижения цели, а следовательно, оценку «контролером» выполнения задач, стоящих перед ведомством. Если цели отдельных ведомств существуют исходя из интересов самого ведомства, а не из интересов более высокого, над-ведомственного порядка, то встает вопрос об управляемости государственной машины. Фактически возникает ситуация, при которой мы не можем оценить ни отдельных исполнителей политической воли, ни динамику реального отдаления или приближения к выполнению поставленной задачи, да и сама система разных элементов становится невостре-бованой, ибо достижение цели отдельных ведомств не требует налаженной кооперации между ними, и каждый может выполнить свою задачу, не прибегая к помощи партнера. Проанализируем степень корреляции целей уголовной и социальной политики и обозначенных выше целей государственной антинаркотической политики. Совершенно ясно, что целью уголовной политики является большая выявляемость и большая раскрываемость наркопреступлений. Сопутствующей, а иногда и главной с точки зрения проверяющих структур целью является увеличение количества наркотиков, изъятых из незаконного оборота. целями российской социальной политики в ее нынешней парадигме является стремление оказать помощь как можно большему количеству наркозависимых, иначе говоря «пролечить» амбулаторно или стационарно максимальное количество клиентов [1]. Таким образом, достижение целей социальной и уголовно-правовой политики в сфере наркореальности как минимум не означает приближение к выполнению целей государственной антинаркотической политики, а в некоторых случаях вытекающая из ведомственных целей методика оценки достижения результата, наоборот, может способствовать стагнации, а в своем худшем варианте приводить к ситуации, когда стремление выполнить ведомственную задачу требует от исполнителя отказа от выполнения целей антинарко-тической политики, ибо работа по их достижению может привести к росту «нежелательных» показателей, а следовательно, к низкой оценке исполнителя вышестоящими структурами. В качестве примера, можно описать следующую ситуацию. Ясно, что сокращение количества наркопотребителей требует предварительной работы по их выявлению,
ибо сокращать пустоту невозможно. Также ясно, что работа по выявлению наркопотребителей неизбежного приведет к росту их зарегистрированного количества. Как это происходит, наглядно демонстрирует рис. 1.
Рис. 1. Динамика выявляемости и первичной заболеваемости на примере г. Мурманск
Какую реакцию контролирующих и оценивающих органов может вызвать такой рост? Направленная Государственным антинаркотическим комитетом РФ в регионы Структура ежегодного доклада о работе антинаркотической комиссии [8] предусматривает сбор и последующую оценку регионов по следующим показателям:
• количество зарегистрированных преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ;
• количество зарегистрированных правонарушений, связанных с незаконным оборотом наркотиков;
• количество лиц с синдромом зависимости от наркотиков (наркомания);
• количество лиц, потребляющих наркотики с вредными последствиями;
• количество лиц с впервые в жизни установленным диагнозом наркологического расстройства.
Эта система показателей на основе ведомственных статистических данных в какой-то мере отражает наркоситуацию в регионе, но не характеризует эффективность деятельности органов власти в этой области. Исходя из такой системы оценок, регион, работающий на достижение цели сокращения количества наркоманов, будет вынужден выявлять потребителей наркотиков на ранней стадии, а значит по трем показателям из пяти будет выглядеть хуже региона, где ничего не будет делаться для достижения данной цели. Более того, формирование системы оценок результатов антинаркотической деятельности на основе обозначенных выше ведомственных целей также не даст ничего, ибо количество получивших медицинскую помощь является не отражением результата деятельности, а лишь характеристикой ее содержания.
Поэтому, по нашему мнению, необходимы другие показатели, которые бы вытекали из заявленных в законе целей антинаркотической политики. Исходя из такой модели,
цель сокращения количества наркоманов в Российской Федерации и в каждом ее регионе должна иметь своим оценочным показателем рост числа лиц, находящихся в устойчивой ремиссии и прекративших незаконное потребление наркотиков. Такая система оценки регионов Государственным антинаркотическим комитетом РФ моментально изменит как содержание социальной политики в отношении проблемы наркотиков, сделав ее реально антинаркотической, так и подвигнет ведомства социального блока к преодолению своей изоляции от других органов власти и общественных организаций, т. к. в условиях отрицательной кооперации этот показатель расти не будет.
Несовпадение методов сравниваемых политик, на наш взгляд, демонстрируют принципиальный мировоззренческий и ценностный раскол между ведомствами социальной и уголовно-правовой направленности. Метод уголовной системы основан на «наказании» объекта политики, в основе методологии социальной политики лежит обслуживание клиента. На практике это означает, что одни органы власти стремятся привлечь к наказанию лиц, которым другие государственные учреждения намереваются оказать услуги. Другими словами, когда одни причиняют «благо», а другие «зло», повод для сотрудничества обнаружить сложно, и возникает внутреннее убеждение представителей двух этих блоков, что их партнер по антинаркотической политике только мешает выполнять поставленные задачи. Таким образом, наметившийся по ряду вопросов раскол (например, о применения наркотиков в лечении от наркомании) между силовиками и социальными работниками имеет не конъюнктурное, а глубокое мировоззренческое основание. Методом же антинаркотической политики, безусловно, должно стать политическое управление наркоситуацией посредством влияния на антинаркотическую деятельность органов власти.
Общая с уголовно-правовой и социальной политикой часть антинаркотической политики имеет длительную историю и в своем содержании представляет собой шесть основных направлений деятельности:
1. Профилактика наркопотребления и наркомании;
2. Лечение наркомании;
3. Социальная реабилитация и возвращение в общество бывших наркоманов;
4. Предупреждение наркопреступности (исполнение административного законодательства);
5. Пресечение накопреступности;
6. Исполнение наказания.
Особая часть антинаркотической политики, на наш взгляд, включает в себя четыре вида деятельности:
1. Разработку теоретико-методологического обеспечения антинаркотической политики;
2. Выработку стратегии антинаркотической политики;
3. Координацию исполнителей антинаркотической политики;
4. Подготовку кадров для антинаркотического управления [3].
Наглядно данная схема антинаркотической политики проиллюстрирована рис. 2.
Мы полагаем, что именно эти четыре пункта представляют собой искомое собственное содержание антинаркотической политики, что делает ее несводимой к простой сумме уголовной и социальной политики в этой сфере.
Пока мы наблюдаем лишь процесс формирования этой особенной части антинарко-тической политики. В данный момент есть только стратегия, сформулированная в виде целей и принципов государственной антинаркотической политики в статье 4 Федерального
СОЦИАЛЬНАЯ АНТИНАРКОТИЧЕСКАЯ УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ
ПОЛИТИКА ПОЛИТИКА ПОЛИТИКА
Рис. 2. Антинаркотическая политика
закона РФ «О наркотических средствах и психотропных веществах» и механизм координации, созданный Указом Президента № 1374 и представленный Государственным антинаркотическим комитетом РФ, другие же две составляющие политики не сформированы вовсе. Дальнейшая институциализация антинаркотической политики требует решения следующих задач. В части стратегии антинаркотической политики, на наш взгляд, имеющийся здесь основной закон должен быть дополнен научно обоснованной Концепцией антинаркотической политики России, которая должна заменить устаревшую Концепцию 1993 г. и показать оптимальные способы достижения заявленной цели—сокращения наркомании и уменьшения наркопреступности, прежде всего на уровне муниципальных образований и субъектов федерации.
Значительные усилия аппарата антинаркотического комитета должны сосредоточиться на реальном воплощении координирующей роли Комитета, который пока является неким дискуссионным клубом высшего руководства исполнительной власти страны по вопросам борьбы с наркотиками, а не инструментом политического управления анти-наркотическими органами государственной власти.
Данная работа предполагает приведение в соответствие с потребностями анти-наркотической политики объекта, предмета, целей, методов министерств и ведомств, входящих в Государственный антинаркотический комитет РФ, в части выполнение их обязанностей как членов данного Комитета.
Создание Государственного антинаркотического комитета РФ и последовавшее за этим в соответствии с Указом Президента создание антинаркотических комиссий в субъектах федерации и муниципальных образованиях еще более обострило проблему отсутствия подготовки кадров для антинаркотического управления. Не сформулированными остаются требования к профессиональной компетенции такого специалиста, что, естественно, не позволяет провести качественное преобразование данной работы.
Также очевидно, что процесс институциализации невозможен без закрепления на уровне некоего научного объединения теоретико-методологического обеспечения данной деятельности. Можно предположить, что пока у исполнителей имеются такие отраслевые институты, обосновывающие их позиции, а заказчик не имеет научно обоснованной позиции, задача координации не может быть выполнена, ибо позиции Комитета будут компиляцией ведомственных позиций 25 его членов.
литература.
1. Дмитриева Т. Б., Клименко Т. В. Политика государства и общества по преодолению социально значимых проблем злоупотребления наркотиками // Наркология. № 5. 2008.
2. Зазулин Г.В. Наркоэпидемия. Политика. Менеджмент. СПб., 2003. 288 с.
3. Зазулин Г. В. Опыт становления магистерской программы по наркоконфликтологии в Санкт-Петербургском государственном университете // Становление конфликтологии в российских вузах: тезисы материалов Междунар. науч.-практ. конф. М., 2008. 140 с.
4. Зазулин Г.В. Сунами А.Н. Антинаркотическая политика: шведские ответы на российские вопросы. СПб., 2008. 385 с.
5. Зазулин Г. В. Философия борьбы с наркоугрозой: от наркотизма к наркоконфликту, необходимость смены политической парадигмы, подготовка наркокоординаторов // Миссия интеллектуала в современном обществе: сб. ст. / ред. Ю. Н. Солонин и др. СПб., 2008. 676 с.
6. Незаконный оборот наркотиков: глобальные тенденции и проблемы: Сборник докладов Международного комитета по контролю над наркотиками / сост. и вступ. ст. А. В. Федорова. М., 2007. 296 с.
7. О наркоситуации в Российской Федерации: новые вызовы и угрозы [Электронный ресурс] / Информационно-публицистический ресурс «Нет наркотикам» — Электрон. дан.— Режим доступа к журн.: http://www.narkotiki.ru/ocomments_6613.html, свободный.
8. Структура ежегодного доклада о деятельности антинаркотической комиссии в субъекте Российской Федерации [Электронный ресурс] / Европейские города против наркотиков—Электрон. дан.—Режим доступа к журн.: http://www.ecad.ru/mn-pl7_21.html, свободный.
9. Сунами А. Н. Политика управления наркоконфликтом в контексте информационной войны. СПб., 2007. 74 с.
10. Указ Президента РФ [Электронный ресурс] / Информационно-правовой сервер «Человек@ закон» — Электрон. дан.—Режим доступа к журн.: http://zakon.kuban.ru/nd2/2003-1/306up-03.html, свободный.
