CC BY
58
Елена ВОЛОДЬКОВА
БОРЬБА С ДЕТСКОЙ БЕСПРОИЗОРНОСТЬЮ НА ЮГЕ РОССИИ
На малоисследованной источниковой базе проанализирована деятельность приказов общественного призрения и земских учреждений по борьбе с детской беспризорностью и источники их финансирования. Исследованы функции богаделен, положение детей в них, содержание образования и воспитания детей, оставшихся без родителей, формы их попечения. Показаны причины возникновения массовой детской беспризорности и низкой эффективности борьбы с ней на протяжении XIX — начала XX века.
володькова
Елена
Николаевна
кафедра
историографии и
источниковедения
Ставропольского
государственного
университета
Очевидно, что проблема борьбы с детской беспризорностью — одна из актуальных в наши дни, как в масштабах всего государства, так и на уровне отдельных субъектов Федерации1. Поэтому востребованы и исследования, связанные с историческим опытом реализации решения этой проблемы в различные периоды нашей истории.
Социально-экономическая ситуация на Ставрополье и Кубани в дореволюционный период была более стабильной, нежели во многих других регионах Российской империи. Ставропольская губерния и Кубанская область были благодатным краем для занятия сельским хозяйством. Обилие плодородных земель, более высокая доходность сельскохозяйственного производства привлекали сюда переселенцев. Поэтому после отмены крепостного права в 1861 году здесь резко возросло число пришлых крестьян. Как правило, они пополняли ряды сельскохозяйственных рабочих. Неустроенность переселенцев была благодатной почвой для увеличения числа бесприютных детей: стать полноправным членом общины или станичного сбора было непросто, а станичный сбор на Кубани и сельская община на Ставрополье оказывали необходимую помощь только своим членам. К примеру, в кубанских станицах в случае, если ребенок лишался отца или обоих родителей, к нему назначали общего опекуна, который защищал прежде всего финансовые интересы сироты2. Под надзором общего опекуна находились все осиротевшие дети станицы. В его обязанности входило выгодное вложение сиротских денег, только с его разрешения выдавались деньги на покупку одежды, обмундирования, на оплату образования детей. Детям, которые лишались родителей, станичный сбор назначал и отдельного опекуна, который отвечал за воспитание, образование и имущество сирот3. Но такая помощь оказывалась только детям казачьего сословия. Более того, в 1887 году был открыт Кубанский войсковой приют в Екатеринодаре4, который содержался на средства Кубанского казачьего войска. Это благотворительное заведение не только призревало, но и давало начальное образование дочерям урядников и казаков, а также бедных офицеров и чиновников Кубанского казачьего войска и в первую очередь сиро-там5. По данным 1892 года, в приюте из 49 человек лишь 5 девочек были не из войскового сословия.
На Ставрополье сельская община призревала сирот своими силами, детей либо поочередно кормили в семьях, либо малоземель-
1 http: // base consultant. ru / nbu/ cgi / online
2 ГАКК, ф. 449, оп. 1, д. 873, л. 3
3 ГАКК, ф. 449, оп. 1, д. 873, л. 68
4 ГАКК, ф. 454, оп. 2, д. 3656, л. 3
5 ГАКК, ф. 318, оп. 2, д. 3420, л. 2
ные крестьяне усыновляли их, особенно мальчиков — ведь земельные участки распределялись общиной только на мужчин, и на усыновленного мальчика семья получала лишний надел земли. Кроме того, некоторые усыновляли сирот и для того, чтобы не отдавать в солдаты своих детей по совершеннолетию отправляли приемных нести военную службу.
С зарождением приказной системы при Екатерине Великой основную часть заботы о нуждающихся стали осуществлять приказы. В 1804 году начал свою деятельность Кавказский приказ общественного призрения, который просуществовал до 1847 года. С 1847 года его функции взял на себя Ставропольский приказ общественного призрения. Екатерина II возложила на данный социальный институт заботу обо всех категориях нуждающихся, в том числе и детях.
Средства приказа складывались из единовременных субсидий со стороны правительства в размере 15 000 рублей и процентов с кредитных операций приказа, которые и приносили наибольшую прибыль, используемую на благотворительную деятельность. Но Александр I посчитал, что приказы в большей степени увлечены кредитованием, нежели помощью нуждающимся, и указом от 26 декабря 1859 года запретил приказам общественного призрения заниматься кредитными операциями1, оставив за ними следующие источники доходов: пособия от городов, взимание платы за содержание в заведениях доходы от принадлежащих приказу оброчных статей, добровольные в пользу их пожертвования, пенные и штрафные по разным взысканиям, апелляционные деньги (в случае признания апелляции неправильной), доходы от продажи игральных карт, проценты с капиталов, которые составляли собственность приказа или были предназначены для содержания подведомственных ему заведений, вознаграждение от казны за понижение банковских процентов в 1830 году2. Со всех сумм, не принадлежавших приказу общественного призрения, но по какой-либо причине проходивших через его кассу, снимались деньги в размере 0,5%. В казну приказа поступали средства от
1 ГАСК, ф.240, оп. 2, д. 756, л. 73
2 Циркуляр хозяйственного департамента приказа общественного призрения. «Ставропольские губернские ведомости», 1865, № 18, стр. 64
правления губернии, а позднее городской думы и от частных лиц. Нередко приказ выступал посредником в делах между истцом и ответчиком в судебных органах и в случае мировой получал оговоренный ранее гонорар за свое ходатайство3.
Для приращения доходов приказам разрешалось ставить кружки для пожертвований при соборах и церквях, средства из которых шли на благотворительные цели. В казну Ставропольского приказа поступали пенные деньги с неисправных содержателей питейных откупов4 и 0,5% с оброчных недоимок5. Часть доходов поступала от организованных приказом концертов, танцевальных вечеров, публичных чтений, праздников, лотерей и т. д.
Средства, поступавшие в Ставропольский приказ общественного призрения, шли на содержание богадельни, выдачу пособий нуждающимся, оплату за обучение детей, находившихся в ведении приказа, в учебных заведениях города, выплаты женщинам за кормление и воспитание младенцев, находившихся под опекой приказа.
В ведении Ставропольского приказа находилась богадельня, где призревались старики, инвалиды, немощные, больные люди. Позднее при богадельне было открыто отделение для подкидышей. Детей, найденных на улице, доставляли в отделение богадельни приставы или полицейские той или иной части города. Родители или опекуны подкидышей, желая для них лучшей участи, оставляли детей либо в людных местах, где их быстро заметят, — это церковь, больница и т. д., либо у домов состоятельных горожан, надеясь, что они о них позаботятся. По каждому такому случаю полицией заводилось уголовное дело, а виновные наказывались.
В ведении приказа находились не только подкидыши, но и сироты, родственники которых были не в состоянии их содержать, дети арестантов, бродяг и т. д. Дети арестантов находились под патронатом приказа до тех пор, пока их родители несли тюремное наказание. Деньги на содержание данной категории призреваемых шли из Ставропольского попечительного о тюрьмах комитета на
3 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 3360, л. 11
4 Проект сокращения благотворительных лотерей. «Ставропольские губернские ведомости», 1875, 8 марта, стр. 3
5 Там же
основании примечания к 98-й статье XII тома устава о содержании под стражей1. Если у содержащейся под стражей женщины был ребенок грудного возраста, он находился с ней все то время, пока она кормила его грудью, а затем ребенка отправляли в ведение приказа. Дети бродяг, по указу Николая I, до восьмилетнего возраста находились при богадельне, а затем направлялись в батальоны военных кантонистов. С 1856 года по указу Сената дети бродяг обоего пола, если их не пожелают принять к себе родственники или общества, к которым они принадлежат, также оставались в ведении приказов общественного призрения2.
В приказе был заведен следующий порядок: поступавших к ним детей крестили, если они не были крещены, давали им имена, после чего на каждого из них заводилось личное дело, с которым ребенок поступал в богадельное отделение. За содержанием детей следила нянька. За состоянием их здоровья — врач. По мере необходимости приглашался цирюльник (парикмахер).
Детское отделение при богадельне было совершенно не приспособлено для содержания в нем младенцев. В связи с этим на имя начальника губернии пришел документ от Министерства внутренних дел, где начальникам губерний, в которых не упразднены еще приказы общественного призрения, предлагали поступающих в богадельни малолетних всеми мерами стараться отдавать на попечение частных лиц, благотворительных обществ или учебных, ремесленных и других заведений согласно циркуляру от 28 марта 1867 года3. Циркуляр начальника главного управления наместника Кавказского от 5 июня 1876 года4 повторял это распоряжение.
Поэтому и на Ставрополье дети, поступавшие в детское отделение богадельни, долго там не оставались, их старались по возможности отдать на воспитание семье за определенную плату. Женщинам в таких семьях за кормление младенцев платили 5 рублей в месяц5. Плата сохранялась вплоть до 1911 года. С обесцениванием рубля этого стало недостаточно
1 ГАСК, ф.240, оп. 2, д. 3235, л. 219
2 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 811, л. 81
3 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 1799, л. 41
4 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 1987, л. 31
5 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 1717, л. 51
для содержания ребенка, поэтому работники конторы богоугодных заведений все с большим трудом находили людей, желающих взять ребенка к себе. Зачастую детей приходилось по 2—3 недели содержать в больнице при богадельне и отдавать затем в не очень благонадежные семьи. В связи с этим контора богоугодных заведений начала ходатайствовать перед приказом об увеличении оплаты кормилицам за кормление младенцев до 8 рублей в месяц, и данное прошение было удовлетворено6. С 1911 года оплата составила 8 рублей в месяц.
Детей на воспитание брали в основном женщины из семей крестьян, мещан, казаков и солдат7. Они вынужденно шли на такой шаг из-за нехватки средств, для того, чтобы прокормить себя и собственных детей. Приемные семьи были в большинстве своем многодетными, в них царили нищета и нужда. Естественно, в таких семьях приемный ребенок не мог получить должного ухода, воспитания, образования.
Приказ общественного призрения требовал от семьи, взявшей на воспитание ребенка, чтобы она воспитывала младенца «прилично, по достижении надлежащих лет обучала его рукоделию, до бродяжничества и прошения милостыни не допускала, а по достижении совершеннолетия причисляла к какому-либо свободному податному обществу»8. Жители Ставропольской губернии, бравшие детей на воспитание, давали расписку, в которой оговаривались их обязательства по отношению к ребенку. Ряд обязательств брал на себя приказ общественного призрения: всех числящихся в приказе младенцев раз в месяц осматривал врач больницы и в случае необходимости оказывал им медицинскую помощь за счет приказа.
В Ставропольской губернии, как и в других регионах Российской империи, наибольшее число детских смертей приходилось на младенческий возраст. Поэтому по распоряжению губернатора иногда командировался чиновник для внезапного осмотра подкидышей и изучения той обстановки, в которой находились младенцы, и если служащий считал, что ребенок
6 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 318, л. 37
7 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 1799, л. 50
8 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 811, л. 87
плохо содержался кормилицей, то приказ передавал его более благонадежной , здоровой и чистоплотной женщине1.
Дети старшего возраста могли самостоятельно сообщить о неудовлетворительных условиях их содержания в семье в контору богоугодных заведений, а та в свою очередь решала — отдать ребенка в другие руки или поместить в богадельню2. Но далеко не все из таких детей поступали именно так. Часть их убегала от своих приемных родителей, не желая более терпеть побои, унижения, непосильный труд, и снова оказывалась на улице. Но были случаи, когда дети бежали не потому что с ними плохо обращались, а потому, что они не привыкли жить в семье, гораздо лучшим местом им казалась улица. Убежавших детей искали и, найдя, помещали в более благонадежные семьи.
Еще более страшным социальным явлением в изучаемое время была продажа детей бродягам, зарабатывавшим на них деньги. Некоторых детей профессиональные нищие сами похищали и насильно уродовали. В связи с этим вниманию губернаторов и начальников областей было предписано: «Чтобы чины полиции при задержании нищих, бродящих с калеками и увечными детьми, производили дознания, откуда взяты эти дети и каким образом произошли их увечья, и если окажется, что виноваты в том сами нищие, то предавать их суду, чужих детей отбирать и возвращать родителям, а сирот отдавать на попечение приказов общественного призрения»3.
Ставропольский приказ общественного призрения был также обязан помещать находившихся в его ведении сирот в учебные заведения. Поскольку забота о детях, находящихся на попечении приказа, была дифференцированной, то и образование ребенка его воспитание и содержание зависели от сословия, к которому он принадлежал. При этом у приказа не было ни сиротского дома, ни школы грамотности, ни ремесленного училища, куда можно было бы поместить такого ребенка, поэтому дети учились в учебных заведениях Ставрополя и других городов Российской империи (например Новочеркасска) за
1 Фабрикация добродетелей. «Юг». 1903, 20 сентября, стр. 2
2 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 3235, л. 233
3 Устав женского благотворительного общества Св. Александры. Б. г., стр. 2
плату от конторы приказа. Девочек из непривилегированных сословий и тех, чье происхождение было неизвестно, обучали рукоделию, Закону Божиему и основам грамоты. По достижении ими семнадцатилетнего возраста приказ стремился выдать девушек замуж, после чего ответственность за их судьбу ложилась на мужей. Детей чиновников и офицеров помещали в гимназии, а наиболее способных отправляли для продолжения образования в российские университеты. Приказ по возможности также старался помещать на службу питомцев, окончивших при его помощи учебные заведения4. Если у детей, оставшихся без родителей, было наследство, оно тратилось на обучение и воспитание этих детей, будь то сироты из дворянского, купеческого или крестьянского сословий5.
Вклад Кубанского войскового приказа в дело заботы о беспризорниках был невелик по сравнению со Ставропольским приказом общественного призрения. Документы войскового приказа общественного призрения с 1843 по 1918 год6 свидетельствуют о том, что приказ в основной своей массе занимался выдачей ссуд и раздачей пособий нуждающимся7. Заведений для беспризорных детей в ведении приказа не было.
Кубанский и Ставропольский приказы всячески содействовали усыновлению питомцев, так как лучшего места для ребенка, чем семья, они не могли предложить. Прежде чем отдать ребенка в приемную семью, правление собирало справки, подтверждающие благонадежность новых родителей, проводилось полицейское дознание8. Предпочтение отдавалось семьям бездетным или малодетным. Осведомлялись о материальном положении семьи, проверяли, не были ли члены семьи под судом или следствием, чем зарабатывают на жизнь, нет ли вредных привычек. Новые родители обязывались приемному ребенку дать начальное образование,
4 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 3229, л. 118
5 Шинкаренко Н. Ф., Кулишова Е. А., Гуров В. Н. Губернский город Ставрополь: развитие благотворительности и милосердия в конце XIX века. Социальная работа в России: прошлое и настоящее. Сборник статей и материалов. Ставрополь, 1998, стр. 105
6 ГАКК, ф. 498, оп. 1, д. 7, л. 6
7 ГАКК, ф. 318, оп. 2, д. 1253, л. 7
8 ГАСК, ф. 240, оп. 2, д. 1958, л. 142
основы какого-либо ремесла и не позволять бродяжничать и попрошайничать.
Усыновленные дети имели право наследовать имущество приемных родителей наравне с родными детьми. С усыновлением они получали все права, которыми обладали их родители по сословной принадлежности. Очень часто сирот усыновляли семьи, которые их воспитывали за плату.
Именно в период массового переселения крестьян из центральных губерний в регионы начало действовать большое количество благотворительных организаций, которые заботились о брошенных детях. Благотворительные общества и на Ставрополье, и на Кубани оказывали им помощь, исходя или из территориального принципа, или из национального и религиозного. Все без исключения благотворительные общества оказывали помощь таким детям, основываясь на принципе сословности и давая сиротам соответствующее их происхождению воспитание и образование. Детские благотворительные общества в обязательном порядке собирали информацию о дальнейшей судьбе своих питомцев и по возможности помогали детям устроиться в жизни.
На Кубани применялись превентивные меры в борьбе с детской беспризорностью. Для того, чтобы уменьшить число безнадзорных детей (безнадзорность — одна из причин беспризорности), в Екатеринодаре в 1901 году были открыты ясли-приют, куда работающие родители могли привести своих детей, не беспокоясь за их здоровье и содержание.
В Ставропольской губернии и Кубанской области благотворительные общества пытались создать единую базу данных на всех несовершеннолетних, получающих помощь от какого-либо благотворительного заведения. Данная информация была рассчитана на работников вышеозначенных организаций для помощи в оказании необходимой поддержки нуждающихся.
Поскольку в 1913 году приказная система на Ставрополье была упразднена, ее функции в сфере общественного призрения перешли к земским органам власти. Деятельность земских благотворительных организаций отражена в трудах Ставропольского общегубернского съезда по общественному призрению1. За
1 ГАСК, ф. 101, оп., д. 3626, л. 34
два года своей деятельности земская благотворительность не выработала эффективных способов помощи нуждающимся. Именно этим и предстояло заняться общегубернскому съезду. Для осуществления социальной программы по защите бедных слоев населения, предложенной депутатами съезда, требовалось большое количество средств, которых у земств не было.
В Ставропольской губернии с 1913 года, с введением земских учреждений, налоги увеличились в 5—7 раз. Население сел было настолько раздражено увеличением обложения, что почти на каждом сходе при обсуждении вопросов, касающихся земства, происходили беспорядки и все вопросы, возникающие в связи с учреждением земства, проваливались2, исходя из вышеизложенных фактов, рассчитывать на финансовую поддержку земств не приходилось.
По сравнению с приказом общественного призрения деятельность земств в области благотворения была менее эффективной. Земские органы большую часть средств тратили на образование и медицину, а финансирование борьбы с детской беспризорностью осуществлялось исходя из остаточного принципа. За четыре года своего существования на Ставрополье земства не смогли выработать действенных методов борьбы с данным социальным недугом. Они использовали методы, наработанные приказами. По-прежнему самой распространенной формой заботы о брошенных детях оставался патронат.
Если на Ставрополье до 1913 года заботу о брошенных детях осуществлял приказ общественного призрения, а после 1913 года земские органы власти (пусть менее эффективно), то на Кубани ни одна, ни другая система помощи нуждающимся не работала.
Видно, что в Ставропольской губернии и Кубанской области проблема детской беспризорности не оставалась без внимания. Исходя из особенностей региона, вырабатывались методы борьбы с данным социальным недугом. Как и по России в целом, они не смогли уничтожить детскую беспризорность. Решение проблемы всегда кроется в ее причине. Основными причинами детской беспризорности были бедность низших слоев населения и военные действия.
2 Герасименко Г. А. Земское самоуправление в России. М., 1990, стр. 5
