CC BY
136
УДК 9(470-89) «1918/1919+929»
БОЛЬШЕВИКИ И ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
Ю.Г. Голуб, А.Н. Поздняков
Саратовский государственный университет,
Институт дополнительного профессионального образования
E-mail: goloub@sgu.ru
E-mail: alnikpoz@mail.ru
После Октября 1917 г. значительная часть педагогической общественности, организуемая Всероссийским учительским союзом (ВУС), выступила против установления власти большевиков. К весне 1918 г. позиция ВУСа стала заметно меняться. От тактики бойкота организация переходила к политике сотрудничества с государственными органами. Однако властные структуры не спешили принять фактически протянутую им руку. Был взят курс на раскол ВУСа, выход его членов из состава организации и их переход на позиции поддержки советской власти. Завершилась борьба официальным обвинением Всероссийского учительского союза в контрреволюционной деятельности и его роспуском в декабре 1918 г.
Bolsheviks and the Pedagogikal Community Relationships during the First Months of the Soviet Power
Y.G. Goloub, A.N. Pozdnyakov
After Oktober 1917 the considerable part of the pedagogikal community, organized by All-Russia Teacher's Union, opposed the Bolshevik power. All-Russia Teacher's Union had revised its stand by Spring 1918. The organization's policy changed from the boycott to the cooperation with government bodies. However, the authorities were not enthusiastis abort the idea of cooperation. They headed for splitting All-Russia Teacher's Union, making its members leave the organization and getting their support for the soviet power. The struggle ended in Dezember 1918 whem All-Russia Teacher's Union was officialy assused of its counterrevolutionary activities and was dissolved.
Важнейшим рубежом в жизни российского общества стал Октябрь 1917 г. Октябрьские события были неоднозначно восприняты населением страны. Значительная его часть оценила их как насильственный вооруженный переворот. Решительно против большевистской власти выступали многие представители научно-педагогической об-щественности1. Так, видный ученый Е.Н. Медынский писал: «Большевизм, как ядовитый цветок на нездоровой почве, расцвел пышным цветом на народной темноте, наследии проклятого самодержавия»2. Резко отрицательно отозвался на предложение о вхождении в новые органы власти известный педагог С.Т. Шацкий. В своем письме, направленном в московские газеты, он заявлял: «Я не могу работать с людьми, которых я не уважаю, а к таковым после Ленина и Троцкого, к сожалению, приходится причислить и Луначарского»3.
Главной общественной силой, возглавившей развернувшуюся среди педагогов кампанию про-
§®у§\ I г<//
теста против большевистской власти, стал Всероссийский учительский союз (ВУС). Эта организация, созданная всего за несколько месяцев до захвата власти большевиками, добилась заметного влияния в учительской среде. На 1 января 1918 г. в нее входило 346 организаций, сформированных в 60 областях и губерниях. Кроме того, свыше 200 организаций поддерживали связь с ВУСом, хотя формально в его состав и не входили4. Союз обратился ко всем учительским организациям с призывом встать «на страже свободы и просвещения». Он заявил о необходимости «борьбы с большевизмом, губящим русское государство и народную культуру»5.
Вместе с тем руководство ВУСа, постановив, что считает невозможным какое бы то ни было сотрудничество с правительственной властью, созданной путем насилия, было осторожно в призывах к радикальным методам борьбы. В первые послеоктябрьские дни оно заявляло, что Союз «решительно отвергает учительскую забастовку как метод борьбы»6. Однако спустя месяц позиции руководства организации в этом отношении изменились. Совет ВУСа, призывая учительство продолжать борьбу «путем устного и печатного слова», «путем непризнания и неподчинения власти», теперь добавлял, и это важно подчеркнуть, «в крайних случаях путем политической забастовки»7.
Вопрос об учительских забастовках обсуждался на проходившем с 28 декабря 1917 г. по 3 января 1918 г. в Москве съезде Большого совета Всероссийского учительского союза. «Вопросу о школьных забастовках, - говорилось в отчете о съезде, - Большой совет посвятил целых три заседания. Чувствовалось, что единого взгляда, единого отношения к забастовке нет... »8. В конечном итоге была принята резолюция, в которой после констатации факта «больших учительских забастовок в Москве, Петрограде, Уфе, Екатеринбурге» содержался призыв к учительским организациям «бороться всеми возможными мерами и способами, в числе которых возможна как крайняя мера и учительская забастовка»9. Съезд подчеркнул, что предлагает местным группам проявлять больше активности в выборе методов борьбы.
Отказ огромной массы педагогической общественности от сотрудничества с новой влас-
тью, открытая критика предпринимавшихся мер в области образования не могли не отразиться на складывавшейся государственной политике в этой сфере. Официально провозглашенная большевистской властью политическая линия в сфере образования состояла в разрушении старой школы и построении новой на принципиально иных основаниях. Нарком просвещения А.В. Луначарский в своей речи на I Всероссийском съезде по просвещению в августе 1918 г. подчеркивал: «...Совершенно ясно, что школа подлежит революционной ломке»10. Приверженность этой линии подтверждалась и позднее. В программе РКП(б), принятой на VIII съезде партии, была выдвинута задача перестройки школы, превращения ее в орудие революционного переустройства обще-ства11. Таким образом, провозглашалась идея, что в государстве, созидавшем новый общественный строй, система образования должна развиваться на принципах, коренным образом отличавшихся от всех предшествовавших.
Однако источники, в том числе программные документы, выступления и публикации партийных лидеров, не дают оснований для утверждений о том, что большевики имели программу реформирования образования, построенную на каких-либо принципиально иных основаниях, нежели те, которые выдвигались различного рода реформаторами задолго до Октября 1917 г. Более того, анализ дооктябрьских программ ведущих политических партий России позволяет констатировать, что требования большевиков в области образования, в отличие от программы, например кадетской партии, являлись декларативными, не отличались конкретикой, необходимой детализацией, что свидетельствовало об их недостаточном внимании к проблемам этой сферы12.
В дооктябрьский период вопросы образования и воспитания редко подвергались серьезному анализу в выступлениях и статьях лидера большевиков В.И. Ленина. По сути дела впервые серьезное внимание этим проблемам было уделено в апреле-мае 1917 г., когда готовились материалы по пересмотру партийной программы. Они включали и пункты, касавшиеся программы в области образования. Сам В.И. Ленин признавал, что эта часть была подготовлена не им, а Н.К. Крупской13.
Н.К. Крупская была одним из главных идеологов образовательной политики большевиков. Получив некоторый практический опыт образовательной деятельности, она уже в эмиграции увлеклась теорией педагогики, проблемами организации образования. Анализируя образовательные системы различных стран, Н.К. Крупская стала активной сторонницей так называемого «американского» типа организации образования. Об этом можно было судить по ее публикациям 1911-1912 гг.: «Правительство Американских Штатов передало всю организацию этого (школьного. - А.П.) дела в руки самого
населения. Население организует при помощи выборных школьных комиссий хозяйственную и учебную стороны дела. Мы не станем говорить о блестящих результатах, какие дает подобного рода система»14.
Таким образом, у Н.К. Крупской сформировались демократические взгляды на организацию системы образования, которые со временем крепли и развивались. Об этом, в частности, свидетельствовало ее активное сотрудничество с педагогическим журналом «Свободное воспитание», характеризовавшимся радикальным отношением к вопросам реформирования образовательной сферы, выступавшим за развитие образования как широкого договора между «обучающими и обучающимися» без вмешательства государства. Редактор журнала в примечании к одной из статей Н.К. Крупской назвал ее «уважаемой сотрудницей нашей»15.
Главной идеей, которую Н.К. Крупская активно пропагандировала, являлся принцип обеспечения связи обучения с жизнью, в том числе с производительным трудом. Только в таком случае, по ее убеждению, у учащихся мог появиться интерес к знаниям, необходимая глубина их усвоения, поскольку ясна будет цель обучения, связанная с практикой жизни16.
Нет оснований утверждать, что в предоктябрьский период Н. К. Крупская стала сформировавшимся теоретиком и организатором образования. Не было среди деятелей большевистской партии и других видных представителей педагогической науки и практики.
После Февральской революции под влиянием широко развернувшейся дискуссии о путях развития российской школы у большевиков начала формироваться сравнительно четкая и конкретная система взглядов на реформирование российского образования. Она была обнародована весной 1917 г. в связи с подготовкой к муниципальным выборам. За несколько дней до развернутой публикации предвыборной платформы большевиков Н. К. Крупская выступила со статьей в газете «Правда», где, в частности, называла принципы построения новой системы образования. «Школа, - писала Н. К. Крупская, - должна быть бесплатная, всеобщая, светская, обучение должно быть в ней связано с производительным трудом.»17 Особый упор она делала на принципах единства школы и связи обучения с производительным трудом. Под них, в соответствии с большевистской тактикой, подводились политические основания. «.. .Необходимо, - говорилось в школьной муниципальной программе, - чтобы школа была едина для всех классов населения, чтобы не было того, что для детей рабочих и крестьян существовали бы низшие начальные школы, а для господ - средние и высшие; нужно, чтобы для всех была одна общая школа, подготовляющая всех детей к труду и физическому, и умственному, к пониманию жизни, дающая им свет знания. Поэтому в об-
щей единой школе обучение должно быть тесно связано с производством, с производительным трудом»18.
Большевики декларировали и принципы широкой демократизации управления системой образования. Программа предусматривала меры по повышению заинтересованности населения и его инициативности в постановке школьного дела, введению системы выборности учителей населением, провозглашала автономию школ в деле преподавания и внутреннего устройства образовательных учреждений.
После октябрьского переворота образовательная программа большевиков получила более детальную разработку и целостное оформление. Первым программным документов большевиков по вопросам образования стало «Обращение народного комиссара по просвещению», изданное 29 октября 1917 г.19 В нем были провозглашены основные цели и принципы организации новой системы образования, в соответствии с которыми намеревалось действовать большевистское правительство. Среди них главными были следующие.
1. «Добиться в кратчайший срок всеобщей грамотности путем ... введения всеобщего обязательного и бесплатного обучения.».
2. Организация «единой для всех граждан абсолютно светской школы в нескольких ступенях...».
3. «Все школьное дело должно быть передано органам местного самоуправления».
Заявленные большевиками принципы построения новой школы в основе своей включались в проекты реформирования школы, которые разрабатывались в дооктябрьский период, в том числе и комиссиями, сформированными по высочайшему распоряжению. Это такие принципиальные основания, как:
1) введение всеобщего образования;
2) формирование единой, преемственной на
всех ступенях школы;
3) децентрализация управления системой образования.
Вместе с тем сравнение сформулированных в «Обращении» принципов с теми, которые выдвигались ранее, свидетельствовало об их существенной радикализации. Так, вопрос о введении всеобщего образования в России выдвигался задолго до революции. Однако речь, как правило, шла о всеобщем, но не обязательном образовании. Большевики же пошли по самому радикальному пути. Они провозгласили в качестве государственной нормы не только всеобщее, но и обязательное обучение. Однако было понятно, что это была исключительно политическая акция, декларация, а не реальная мера, поскольку условий для введения всеобщего и обязательного образования в России в тот период не было. Так, А.В. Луначарский в одном из своих выступлений подчеркивал: «Как мы можем заставить родителей обучать
детей, когда мы им не в состоянии дать нужного количества школ? Обязательность предполагает обязательность и с нашей стороны. Надо сказать, что так должно было бы быть, что это желательно принципиально, и что комиссариат примет меры, необходимые для осуществления этого»20.
Радикальным для того времени было и решение об «абсолютно светской» школе. Не случайно оно было встречено враждебно значительной частью населения. К проблеме светскости образования в России относились с большой осторожностью. Так, в проектах дооктябрьского Государственного комитета по народному образованию речь шла лишь о необязательности обучения религии21, большевики же заявили о полном отделении школы от церкви, запрете религиозного образования.
Другим важным документом стал декрет ВЦИК и СНК от 9 ноября 1917 г. «Об учреждении Государственной комиссии по просвещению»22. Комиссия должна была стать по своему характеру государственно-общественным органом, обеспечивавшим сотрудничество властных структур с общественностью в управлении образованием. Об этом свидетельствовал и предполагавшийся состав комиссии.
Однако провозглашение в качестве государственных всех этих передовых в своей основе принципов не возымело должного воздействия. Педагогическая общественность по-прежнему отвергала власть большевиков. В.И. Ленин, давая оценку сложившейся в тот период времени ситуации, говорил: «.Главная масса интеллигенции старой России оказывается прямым противником Советской власти, и нет сомнения, что нелегко будет преодолеть создаваемые этим трудности»23.
Сложилась в определенной степени парадоксальная ситуация, когда такая радикальная в своих программных требованиях общественная организация, как Всероссийский учительский союз, отказалась поддерживать новую, большевистскую, власть, которая заявляла о намерениях осуществить революционную перестройку системы образования. Причин этого было немало. Одной из главных являлась приверженность членов Всероссийского учительского союза, в первую очередь ее лидеров, политическим линиям таких партий, как кадеты, эсеры и др., а эти партии, как известно, осудили переворот, осуществленный большевиками, отказались сотрудничать с ними. Позднее, пытаясь объяснить причины такой позиции учительства, видный деятель большевистской партии Г.Е. Зиновьев говорил: «В нашей пролетарской революции учитель заблудился, потому что в течение нескольких месяцев мы пережили две революции. Русское учительство. понимало, что оно должно идти против царя, но не осознавало еще, что оно должно идти и против буржуазной демократии»24.
А.В. Луначарский, характеризуя сложившуюся ситуацию, отмечал, что новая власть намере-
валась опереться на учительство в решении задач реформирования школы, «но в ответ получила бешеный саботаж»25.
В этих крайне сложных условиях главной для большевиков становилась задача поиска своих сторонников среди учительства. Формирование социальной опоры в педагогической среде основывалось на имевшем место значительном расслоении российского учительства как по статусу, так и имущественному положению. Власти важно было найти те социальные группы, на которые можно было опереться в столь сложной ситуации с тем, чтобы постепенно увеличивать число своих сторонников. Реализация большевиками этой политики привела к созданию новой общественной организации - Союза учителей-интернационалистов.
То, что он создавался в противовес Всероссийскому учительскому союзу, отнюдь не являлось секретом. В 1919 г. на совещании наркомов просвещения советских республик откровенно подчеркивалось: «Сразу было решено расколоть этот союз (ВУС. - Ю.Г., А.П.) и создать левый. .Организовали «Союз учителей-интернаци-оналистов»26. Цель создания организации и ее политическая ориентация однозначно прозвучали в «Декларации Союза учителей-интернационалистов». В ней провозглашалось: «Поддержка начинаний социалистической власти в области народного образования и широкая собственная инициатива в этом деле - есть святой долг всякого работника по народному образованию»27.
Достаточно откровенно о Союзе учителей-интернационалистов писал в вышедшей несколько лет спустя, в 1925 г., книге «Союз работников просвещения СССР в резолюциях его съездов и конференций» С. Дулин. Он, в частности, отмечал: «Против. позиции ВУСа активно выступили небольшие группы левого учительства, которые выдвинули лозунг создания в противовес ВУСу такой профессиональной организации, которая бы вместе с рабочим классом приняла участие в строительстве коммунистического просвещения. Эта платформа была принята небольшой группой петроградских учителей, и таким образом создалась первая революционная организация учительства под именем «Союза учителей-интернационалистов». Эта группа была очень небольшая: вначале она объединяла всего около 30 чел. Точно такая же группа была создана в Москве, в которую вошли те 34 учителя, которые были против забастовки, объявленной московским учительством»28.
В руководстве Народного комиссариата по просвещению (Наркомпроса) не было единства по вопросу об отношении к Всероссийскому учительскому союзу и Союзу учителей-интернационалистов. Тем более, что к весне 1918 г. стала заметно меняться и позиция ВУСа в отношении взаимодействия с советской властью: от тактики бойкота организация переходила к политике сотрудничества с государственными структурами.
Так, еще в феврале 1918 г. Малый совет ВУСа сформулировал «Мнение по вопросу об отношении организаций Союза и отдельных учебных заведений к современной политической власти». Ссылаясь на то, что «все глубже и глубже проникает в страну власть правительства народных комиссаров», Совет заявил, что «считает нужным... сохранить позицию бойкота, принятую. по отношению к советской власти, допуская, однако, возможность сношений с органами советской власти.»29. Возможность сотрудничества с властью была признана и Большим советом ВУСа на его сессии, состоявшейся в мае 1918 г. В резолюции, принятой Советом, признавалось, что «в отдельных случаях вхождение в Совдепы, Советы народного образования и культурно-просветительные комиссии допустимо для учительс-тва»30. Важно то, что аналогичное решение было принято в июне 1918 г. и на VII делегатском съезде Всероссийского учительского союза31.
Однако большевистские властные структуры не спешили принять фактически протянутую им руку. Более того, к сожалению, превалировали силы, выступавшие решительно против какого-либо взаимодействия с ВУСом, ориентируясь, главным образом, на насильственное подавление всякого неприятия новой власти, проводимой ею политики. Это видно, например, из содержания протокола заседания Государственной комиссии по просвещению, обсуждавшей в мае 1918 г. вопрос «Об отношении к Всероссийскому учительскому союзу и Союзу учителей-интернационалистов». Лишь двое членов Государственной комиссии выступали за сотрудничество с ВУСом. В Союзе учителей-интернационалистов они не видели организации, способной заменить его. Так, Н.К. Крупская заявляла: «Группа учителей-интернационалистов может существовать как организация, входящая в союз, но не может быть ему противопоставлена.»32. Более резко выступила Менжинская, подчеркнув, что «Союз учителей-интернационалистов, включающий в себя небольшое число членов., не может быть надежной организацией. Деятельность Союза. в Петрограде вредна, т.к. она восстанавливает демократию против учительства»33.
Несмотря на это, большинство членов Государственной комиссии по просвещению занимало другую позицию. В результате было принято постановление, в котором заявлялось, что Государственная комиссия отвергает в качестве средства сближения с учителями какие бы то ни было «сговоры с Всероссийским учительским союзом». Одновременно с этим устанавливалось в качестве одного из главных средств налаживания связи с учительством «сотрудничество самое тесное с Союзом учителей-интернационалистов»34.
Власть принимала меры по привлечению членов Союза учителей-интернационалистов к решению важнейших вопросов школьного строительства, что должно было способствовать по-
вышению его авторитета в педагогической среде. «Что касается деятельности союза, - отмечалось в выступлении одного из лидеров организации, - то он входит во все комиссии, организованные при Народном комиссариате по просвещению: работает над созданием новой школы, над улучшением положения учителя, принимает участие в работах Государственной комиссии по просвещению, в культурно-просветительных организациях, посылает своих членов в провинцию и т.д.»35.
Одновременно с этим большевистское руководство стремилось расширить свое влияния среди учительства, поскольку опора только на сравнительно узкую, хотя и стойкую группу учителей-интернационалистов, была малоперспективна. В мае 1918 г. на заседании Государственной комиссии по просвещению были определены направления работы по укреплению связи Наркомпроса с учительской массой, главными из которых были названы усиление печатной и устной пропаганды, созыв отдельных конференций и съездов учителей36.
Первым из крупных мероприятий подобного рода стал проведенный 2-6 июня 1918 г. съезд учителей-интернационалистов. Принцип представительства на съезде был определен следующий: каждая ячейка учителей-интернационалистов, каждый учительский союз, стоявший на платформе советской власти, направляли по одному делегату; по одному делегату должен был направить и каждый отдел народного образования37. В итоге весьма показательным оказался состав делегатов съезда. Среди 121 делегата с решающим голосом 55 представляли советские организации; непосредственно от организаций учителей-интернационалистов и других учительских формирований было 34 делегата; 11 человек имели двойной мандат - от советских и учительских организаций; 3 делегата было от партий, 4 - от национальных групп, 6 человек - «одиночки», 8 человек не имели четко обозначенного представительства38.
Чиновническо-бюрократический состав делегатов съезда во многом отражал членство в местных организациях и Союзе в целом. Так, в московской организации насчитывалось всего 250 человек, причем половину из них составляли ответственные работники Наркомпроса и Московского отдела народного образования39.
Большое значение съезду учителей-интернационалистов как важному мероприятию по завоеванию учительства на сторону советской власти придавал В. И. Ленин. Он был убежден, что «учительская армия. должна стать главной армией социалистического просвещения», ее задача должна была состоять в том, чтобы «связать учительскую деятельность с задачей социалистической организации общества»40.
Съезд практически полностью одобрил все озвученные на нем принципы построения новой системы образования, о чем свидетельствовала его резолюция41. Другого варианта вряд ли
можно было ожидать, поскольку на съезде была представлена та часть учительства, которая уже встала на большевистские позиции и видела задачу строительства новой школы, прежде всего, как политическую задачу, задачу борьбы с «отжившим строем».
Большевики понимали необходимость усиления работы с учительской массой и на местах. Для этого, в частности, использовались проводившиеся повсеместно учительские съезды. Так, на состоявшемся в Шацком уезде Тамбовской губернии съезде по народному образованию был заслушан доклад о Союзе учителей-интернационалистов и его Уставе. Докладчик призвал «отречься от старого учительства в лице Всероссийского учительского союза и вместе с народной властью строить новое светлое здание единой трудовой социалистической школы-коммуны»42. Резолюцию, в которой осуждалась тактика руководящих органов Всероссийского учительского союза, толкавших учительство «на путь борьбы с народом и его детьми», принял съезд по народному образованию Западной области. В резолюции содержался призыв «бесповоротно отказавшись от общения с этой организацией, строить новые, чисто профессиональные свои объединения или вступать в ряды авангарда революционного учительства - Союз учителей-интернационалистов»43.
Попытка расколоть ВУС была предпринята властью и на состоявшемся в июне 1918 г. VII делегатском съезде Всероссийского учительского союза. От имени Бюро Союза учителей-интернационалистов в адрес съезда была направлена просьба предоставить слово трем представителям организации - В. М. Познеру, П.Н. Лепе-шинскому и Д.А. Кашинцеву. По этому поводу на съезде развернулась дискуссия. Характерно предложение одного из делегатов: «Ввиду связи предлагаемых докладов с назначенным на утро 12-го июня докладом А.А. Волкова о предположениях Комиссариата народного просвещения по реформе школы, отвести им время на съезде после этого доклада с тем, чтобы познакомиться из официальных источников с проектами власти о школьной реформе и тем придать обсуждению докладов, характер строгой, деловой критики»44. Таким образом, делегаты съезда действительно хотели глубже познакомиться с формировавшейся образовательной политикой власти, однако изначально настроены были по отношению к ней отрицательно.
Съезд дал негативную оценку Союзу учителей-интернационалистов. Он справедливо назвал его «официозной организацией», возникшей по инициативе и при содействии существовавшей власти, имевшей главной целью проведение ее политики и борьбу с Всероссийским учительским союзом45.
Не была настроена позитивно по вопросу о сотрудничестве и делегация Союза учителей-интернационалистов, прибывшая на VII съезд ВУСа.
Так, В.М. Познер, констатируя в своем выступлении факт социального расслоения в учительской среде, обратился с призывом к учительству «идти в народ и работать в согласии с рабоче-крестьянским правительством, порвав с вышедшим из недр буржуазии ВУС»46. Такой грубый нажим на учительскую общественность, представленную на съезде, безусловно, вызвал негативную реакцию делегатов. «Учительство, - писали «Известия Всероссийского учительского союза», - в целом ответило бурей негодования на эту попытку разделить его.»47. «Только 2-3 голоса из общего длинного ряда выступавших делегатов прозвучали в защиту Советской власти»48.
Руководство Всероссийского учительского союза понимало, что участие представителей Союза учителей-интернационалистов в их съезде являлось лишь одним из шагов, направленных на то, чтобы «взорвать ВУС изнутри». Свою обеспокоенность оно стремилось донести до «низов». В специальном обращении руководства ВУСа «Ко всем организациям Всероссийского учительского союза» отмечалось, что политика эта осуществляется «двояким образом: 1) представители власти, являясь в учительские съезды, убеждениями и угрозами склоняют учительство выйти из состава ВУС и вступить в Союз интернационалистов. 2) или стараются использовать .устраиваемые комиссариатами курсы, во время которых .принимают нужные власти резолюции.; совещания эти потом трактуются как съезды.»49.
Так, по версии ВУСа, состоявшийся в Москве 4-8 июля 1918 г. Всероссийский учительский съезд был первоначально созван в качестве курсов учителей, и лишь когда представители с мест прибыли в Москву, его назвали учительским съездом. Как бы то ни было, это мероприятие стало важным звеном в осуществлявшейся политике по расширению влияния советской власти в среде педагогической общественности. Он стал трибуной продолжения начатой на съезде ВУСа открытой дискуссии между Всероссийским учительским союзом и властью. Однако Наркомпросу по-прежнему важно было не найти точки примирения с оппозиционной общественной организацией, а публично идейно разгромить ее. Не случайно, как писали «Известия Всероссийского учительского союза», «против . трех его докладчиков выдвинуты были все наличные силы Комиссариата и Союза интернационалистов: Луначарский, Покровский., Кашинцев, Познер, Потемкин»50.
В выступлениях же членов Всероссийского учительского союза прозвучали новые моменты. Было заявлено: «ВУС не против Советской власти как таковой, но он и не при ней. Нет и не будет такой власти, при которой ВУС состоял бы правительственной партией»51. Таким образом, ВУС фактически признал советскую власть, но определил свое место в качестве общественной организации, оппозиционной государственной власти.
Главное, что вызывало недовольство Всероссийского учительского союза - это политическое и идеологическое давление, которое осуществляла новая власть, в том числе и в сфере образования. Характерны выдержки из выступлений представителей ВУСа52, в которых подчеркивалось:
• «За последнее время против ВУС открыт крестовый поход. Против нас выдвигают два обвинения: в контрреволюционности и оппозиции советской власти. Контрреволюционером может оказаться учитель, протестующий против топающего на него комиссара.»;
• «Сейчас создаются условия порабощения учительских масс. Враждебные политические элементы разлагают школу, душу учителя, как они разложили душу народа. Теперешняя «просветительная конституция» есть система определенного начальствования, возвращение приказного строя»;
• «В одном из докладов Н. Крупской имеется пункт, что преподавание должно вестись в строго социалистическом духе. Ведь это одна и та же методология и идеология, что и абсолютистская. Наука не поддается политике. ВУС за объективную науку». Представители власти, следуя своей цели
идейного разгрома явно ослабевшей оппозиции, стремились показать ее враждебность и политическое «коварство». Так, А.В. Луначарский в своем выступлении на съезде утверждал: «Всероссийский учительский союз идет к нам., но. идя к нам, в то же время стремится захватить школу в свои руки, хочет избавиться от контроля пролетариата и свергнуть его диктатуру»53.
Следует отметить, что и позиция Всероссийского учительского союза по отношению к большевистским общественным организациям также не отличалась корректностью. Об этом, в частности, говорил на съезде заведующий отделом Наркомпроса В.М. Познер, когда в ответ на обвинения о краткости предоставленного членам ВУСа времени ответил, что «времени им предоставлено как раз столько, сколько его было дано представителям Союза учителей-интернационалистов на съезде Всероссийского учительского союза»54.
В конечном итоге на съезде была принята резолюция, не только обвинявшая ВУС в контрреволюционной деятельности, но и призывавшая отказаться от всякого сотрудничества с ним55.
Всероссийский учительский союз пытался публично показать необоснованность выдвигавшихся против него обвинений. С этой целью в «Известиях Всероссийского учительского союза» была осуществлена в полном объеме публикация принятой съездом резолюции со ссылкой на различного рода документы ВУСа, которые, по мнению руководителей организации, должны были продемонстрировать ее неправомерность56. Однако сопоставление этих документов вряд ли могло дать ожидаемый результат. Материалы
ВУСа скорее подтверждали обвинения, чем опровергали их. Дело было в другом. Всероссийский учительский союз всеми своими действиями показывал, что фактически отказывался от многих своих заявлений и шел на сотрудничество с властью. Однако она этого не хотела и вела дело к реальному разгрому «контрреволюционной» организации и переходу ее членов полностью и безоговорочно на позиции советской власти.
Завершилась эта борьба официальным запрещением ВУСа. В декабре 1918 г. было издано постановление ВЦИК, в соответствии с которым обвиненный в контрреволюционной деятельности Всероссийский учительский союз распускался57. Как нам кажется, время выхода этого постановления было выбрано не случайно. На январь 1919 г. было намечено проведение съезда Всероссийского учительского союза, разрешение на проведение которого Совет ВУСа запрашивал у наркома просвещения. На съезде предполагалось «решить наиболее насущные вопросы учительского объединения и жизни школы»58. Власть не могло устраивать продолжение деятельности оппозиционной общественной организации, а проведение съезда непременно вызвало бы усиление внимания к ней со стороны общественности. Это, по нашему мнению, и ускорило принятие решения о роспуске Всероссийского учительского союза.
Таким образом, утверждение позиций большевиков в сфере образования происходило весьма сложно. Вооруженный захват ими власти, преобладание насильственных методов деятельности вызывали противодействие педагогической общественности. Усиливало его и то, что учительская масса во многом находилась под политическим влиянием партий эсеров и меньшевиков. Власти в конечном итоге удалось преодолеть сопротивление, но при этом она должна была лавировать. С одной стороны, она заявляла о своем стремлении к прогрессивному развитию образования, провозглашая программу его реформирования, основанную на принципах демократии, а с другой - применяла тактику насилия, давления на учительство.
Примечания
1 Это, однако, не помешало им впоследствии активно сотрудничать с большевистской властью.
2 Медынский Е. Пока не поздно // Народный учитель. 1917. № 31-32. С. 3.
3 Большевистский переворот и школа // Народный учитель. 1917. № 29-30. С. 9.
4 См.: Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ), ф. Р-5490, оп. 1, д. 3, л. 4.
5 Там же. Д. 23, л. 1.
6 Резолюция Совета ВУС 29 октября 1917 г. // Петроградский учитель. 1918. № 1. С. 2.
7 От Совета ВУС // Петроградский учитель. 1918. № 1. С. 3.
8 Съезд Большого совета Всероссийского учительского
союза. Прения о забастовках // Народный учитель. 1918. № 2. С. 9.
9 См.: ГАРФ, ф. Р-5490, оп. 1, д. 23, л. 1.
10 Луначарский А.В. О воспитании и образовании. М., 1976. С. 22.
11 См.: Программа и Устав РКП (большевиков) с докладами Н.И. Бухарина и В.И. Ленина на VIII съезде партии. М., 1924. С. 124.
12 См.: Программы политических партий России. М.,
1917.
13 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. 137.
14 Крупская Н.К. Вопросы народного образования: Сб. статей. М.; Пг., 1918. С. 23-24.
15 См.: Свободное воспитание. 1916/1917. № 7-8. С. 5-6.
16 Об этом см., например: Крупская Н.К. Воспитывающая школьная община // Свободное воспитание. 1916/1917 № 1. С.3-22.
17 Крупская Н.К. Школьная муниципальная программа // Большевистская печать в борьбе за демократизацию образования. Начало ХХ в. / Под ред. Э.Д. Днепрова, Б.К. Тебиева. М., 1990. С. 228.
18 Там же. С. 230.
19 См.: Обращение народного комиссара по просвещению. 29 октября 1917 г. // Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа: Сб. документов. 1917-1973 гг. / Сост. А.А. Абакумов, Н.П. Кузин, Ф.И. Пузырев, Л.Ф. Литвинов. М., 1974. С. 7-9.
20 3-е заседание Государственной комиссии по просвещению (17 августа 1918 г.) // Народное просвещение. № 16. (Прил. к «Известиям ВЦИК». 1918. 7 сент.)
21 См.: Российский государственный исторический архив, ф.733, оп. 228, д. 108, л.10-13; Хроника // Педагогический листок. 1917. Кн. 7-8. С. 425-426.
22 См.: Об учреждении Государственной комиссии по просвещению: Декрет ВЦИК и СНК от 9 (22 ноября) ноября 1917 г. // Декреты Советской власти: В 5 т. М., 1957. Т. 1. С. 59-62.
23 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 420.
24 Зиновьев Г.Е. Пролетарская революция и учительство (Речь на первом Всесоюзном учительском съезде) // Известия. 1925. 24 янв.
25 1-й Всероссийский съезд по просвещению // Народное просвещение. №15. (Прил. к «Известиям ВЦИК». 1918. 31 авг.)
26 Протоколы совещаний наркомов просвещения союзных и автономных республик. 1919-1924 гг. М., 1985. С. 17.
27 ГАРФ, ф. Р-5501, оп. 1, д. 3, л. 1.
28 Дулин С. Союз работников просвещения СССР в резолюциях его съездов и конференций. М., 1925. С. 9-10.
29 ГАРФ, ф. Р-5490, оп. 1, д. 25, л. 1-2.
30 Резолюция Большого совета Всероссийского учительского союза (Москва, 9-12 мая) // Народный учитель.
1918. № 17-20. С. 20.
31 ГАРФ, ф. Р-5490, оп. 1, д. 21, л. 1б.
32 См.: Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (далее - ЦГА СПб), ф. 2551, оп. 1, д. 1, л. 126.
33 ЦГА СПб, ф. 2551, оп. 1, д. 1, л. 129.
34 Там же. Л. 126.
35 Первый Всероссийский съезд учителей-интернационалистов (2-го - 6-го июня 1918 г.). Первый день съезда // Народное просвещение. № 3. (Прил. к «Известиям ВЦИК». 1918. 8 июня)
36 См.: ЦГА СПб., ф.2551, оп. 1, д. 1, л. 126.
37 См.: ГАРФ, ф. А-2306, оп. 4, д. 52, л. 11об.
38 См.: Дулин С. Указ. соч. С. 10.
39 Там же. С. 17.
40 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 420.
41 См.: Резолюция съезда учителей-интернационалистов. Общая резолюция // Народное просвещение. № 4. (Прил. к «Известиям ВЦИК». 1918. 15 июня).
42 ГАРФ, ф. Р-5501, оп. 1, д. 5, л. 18-19.
43 Там же. Л. 10.
44 Там же. Ф. Р-5490, оп. 1, д. 16, л. 6.
45 Там же. Д. 21, л. 5.
46 Гости ВУС и его «низы» // Изв. Всерос. учительского союза. 1918. № 10 (38). С. 7.
47 Там же.
48 Делегация Бюро Союза учителей-интернационалистов на съезде ВУС // Изв. Всерос. учительского союза. 1918.
Прибавление к № 9 (37). С. 4.
49 Ко всем организациям Всероссийского учительского союза // Изв. Всерос. учительского союза. 1918. № 11 (39). С. 3.
50 О выступлении представителей ВУС на съезде - курсах Народного комиссариата по просвещению // Изв. Всерос. учительского союза. 1918. № 12-13 (40-41). С. 2.
51 Там же.
52 См.: I Всероссийский учительский съезд // Народное просвещение. № 8. (Прил. к «Известиям ВЦИК». 1918. 13 июля)
53 Всероссийский съезд учителей // Изв. ВЦИК. 1918. 9 июля.
54 I Всероссийский учительский съезд.
55 См.: Всероссийский учительский съезд // Изв. ВЦИК. 1918. 10 июля.
56 См.: Резолюция // Изв. Всерос. учительского союза. 1918. № 12-13. С. 9-11.
57 См.: О роспуске учительского союза: Постановление ВЦИК от 23 декабря 1918 г. // Декреты Советской власти: В 5 т. М., 1968. Т. 4. С. 249-250.
58 ГАРФ, ф. А-2306, оп. 1, д. 28, л. 3.
УДК [9:323.1](47+57) «19»
ВЛАСТЬ И МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ В СССР В ПЕРИОД «РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА»
А.П. Мякшев
Саратовский государственный университет, кафедра историографии и региональной истории E-mail: istfak@info.sgu.ru
В статье анализируются сложные взаимоотношения власти и этносов в СССР во второй половине 1960-х - первой половине 1980-х гг. Проводится типология этнических конфликтов в указанный период. Рассматривается процесс нарастания дезинтеграции многонационального Советского Союза. Аргументируется вывод о складывании предпосылок «национального взрыва» в стране к середине 1980-х гг.
Authority and Ethnical Conflicts in the USSR during the Period of the «Developed Socialism»
A.P. Myakshev
In the article the complicated relations between the Government and the peoples in the USSR in the second half of the 1960s - the first half of the 1980s are analyzed. The classification of ethnic conflicts during this concrete period is carrying out. The process of increasing of the multinational USSR' disintegration is investigating. The conclusion about the reasons and the grounds of the "national outburst" in the country in the middle of the 1980s is being argued.
Проблема межэтнических конфликтов стала одной из центральных в современной российской историографии. Достаточно полно исследованы
вопросы теории происхождения, развёртывания, регулирования и разрешения этнического конфликта, его стадий, проведена типология конфликтов. С сожалением приходится констатировать, что основной причиной «предпочтительного выделения» документальных источников периода перестройки и постсоветской России при анализе механизма и типов этнических конфликтов является не что иное, как узость событийно-фактографической базы по истории этнических конфликтов в предшествующие периоды. Это ставит перед историками задачу поиска и извлечения из архивов материалов для анализа и создания в ближайшее время информационной базы данных по истории межнациональных конфликтов в СССР.
Чаще всего межнациональные конфликты подразделяются на три типа. Профессор А.Г. Здра-вомыслов группирует конфликты по тем притязаниям, которые выдвигаются в их контексте: территориальные; сецессионные, предполагающие выход какой-либо части государства из его состава; статусные, когда местные власти добиваются расширения властных полномочий, т.е. повышения своего статуса1. З.В. Сикевич к названным
