CC BY
169
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И КАВКАЗ № 3(63), 2009
ҐА
РОССИЯ, США И ЕС И ИХ ПОЛИТИКА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРАЗИИ
«БОЛЬШАЯ ИГРА» В СЕРДЦЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРАЗИИ: НОВЫЙ ВИТОК КОНКУРЕНЦИИ
Рустам МАХМУДОВ
независимый исследователь (Ташкент, Узбекистан)
Введение
После распада СССР Центральная Азия вновь стала ареной активных геополитических процессов регионального и международного значения. В последний раз такие процессы наблюдались здесь после распада Российской империи, когда регион оказался площадкой для большой геополитической игры между Советской Россией и Британской империей.
Сегодня ситуация по ряду параметров намного сложнее, чем в начале XX века. Если тогда было два основных игрока и слабые государственные образования, типа Афганистана и Бухарского эмирата, то в настоящее время количество участников игры значительно увеличилось. Среди
внешних акторов можно назвать Россию; США и ЕС, включая их военный компонент в лице НАТО; а также Китай, Иран, Пакистан, Индию.
В самой ЦА активно позиционируют себя как значимые геополитические субъекты Узбекистан, Казахстан, Туркменистан, Кыргызстан и Таджикистан. Их элиты четко представляют себе суть национальных интересов, давно выработали и реализуют довольно последовательную стратегическую линию защиты и продвижения своих государств, правда с разной степенью эффективности, так как геополитический потенциал у членов этой группы весьма различается.
Кроме указанных игроков, есть еще один, по многим аспектам представляющий собой системообразующий фактор в региональной геополитике, — Афганистан. Его особенность обусловлена тем, что с геополитической точки зрения он одновременно относится к трем регионам: ЦА, Среднему Востоку и Южной Азии, но вместе с тем является в определенной мере отдельным субрегионом со своей внутренней логикой развития. Подобная размытость его геополитического статуса вносит заметный элемент непредсказуемости в процессы формирования политической ситуации и расклада сил в Центральной Евразии. К тому же геополитическая уникальность Афганистана в том, что преобладание в нем интересов одного из региональных игроков, например Пакистана, как это было в середине 1990-х, сразу же вносит заметный элемент нестабильности в сопредельные регионы, изменяя балансы сил и влияния. Это, естественно, вынуждает других региональных игроков более активно втягиваться в афганские дела, как это было в случае с Ираном, Индией, некоторыми государствами ЦА, поддерживавшими Северный альянс в противовес пропакистанским талибам.
Если в Афганистане начинают преобладать интересы одной из внерегиональных держав, то это не устраивает или всех региональных акторов или, по крайней мере, их значительную часть, а также некоторых других влиятельных внешних игроков. Причина подобной реакции кроется в угрозах относительно того, что данный внешний актор может использовать Афганистан в качестве базы для своей дальнейшей геополитической экспансии. Так было в годы пребывания на его территории советских войск, и это вызывало опасения у Пакистана и Ирана, что дело не ограничится лишь Афганистаном и Москва захочет по-
лучить доступ к портам Индийского океана. Этого также опасались США и КНР.
С точки зрения региональных стран доминирование в Афганистане одного из внешних игроков создает угрозу ограничения и их «жизненных пространств», которые либо полностью, либо в каком-то отдельном геополитическом аспекте связаны с афганским стратегическим полем. Ведь «жизненное пространство» государства не ограничивается его официальными границами, оно всегда включает в себя и другие сопредельные территории, где развитие ситуации напрямую сказывается на его внутренней политико-экономической, социальной и идеологической стабильности. Поэтому и невозможно добиться полной геополитической автаркии, ибо по своей природе процессы в отдельной стране всегда в значительной мере связаны и с процессами, происходящими вне ее официальной территории.
Конечно, добиться стабилизации региональных процессов можно за счет превращения Афганистана из площадки геополитической игры в отдельного полноценного политического субъекта, что позволит достичь баланса интересов всех заинтересованных сторон. Однако практически это пока нереально. На Афганистане завязано слишком много проблем, и от того, в чью пользу они будут решены, в значительной степени зависит судьба многих вовлеченных акторов. Эта страна уже стала одним из тех ключевых факторов глобальной геополитики, который в определенной степени формирует облик нового посткризисного мира. Этим во многом и объясняется то, что сразу же после прихода к власти в США администрации Б. Обамы «большая игра» вокруг Афганистана и Центральной Азии вошла в очередной качественно новый виток развития.
Новые нюансы «большой игры»
Избрание Б. Обамы президентом Соединенных Штатов сопровождалось громкими заявлениями по внешнеполитическим вопросам, включая и будущее американской поли-
тики в Афганистане. Было заявлено, что эта страна станет приоритетом для внешней политики Вашингтона, планируется в корне переломить складывающиеся там негативные тенденции и завершить строительство демократического общества. Однако чего-то прорывного Б. Обама пока не предложил. За основу он взял традиционный силовой подход в виде увеличения воинского контингента, который должен интенсифицировать ведение боевых действий и нанести окончательное поражение движению «Талибан». Для этого предполагается перебросить дополнительно 30 тыс. военнослужащих из Ирака, где обстановка, по словам американцев, уже более-менее стабилизировалась.
На начало 2009 года все выглядело совершенно просто — нужно было добиться лишь согласия Конгресса и начать переброску личного состава и техники по уже имеющимся маршрутам. Однако на тот момент Б. Обама не учел, что у «большой игры» всегда есть своя внутренняя логика, которая в современных условиях стала очень тонкой по причине увеличения количества игроков, а это по ряду параметров существенно повышает сложность прогнозирования следующего хода соперников.
Первым сюрпризом для Белого дома было некоторое смещение акцентов в военной стратегии движения «Талибан», которая особое внимание стала уделять целенаправленным действиям, затрудняющим доставку военных грузов, продовольствия и горюче-смазочных материалов для группировки США и НАТО в Афганистане. Внимание также было сконцентрировано на поэтапном блокировании основных дорог, связывающих Кабул с другими регионами страны и Пакистаном.
Главный удар талибов принял на себя пакистанский маршрут. Ныне 75% поставок осуществляется через территорию Пакистана (по 600 контейнеров в день и 3 млн галлонов нефтепродуктов). По оценкам экспертов, ежегодно на нужды западной группировки войск необходимо до 70 тыс. таких контейнеров.
Талибы в основном нацелены на уничтожение транспортных конвоев, которые идут через Пешавар и Хайберский проход в Кабул. Основная задача — не позволить международной коалиции накопить военно-технический и топливный резерв перед новым сезоном военных действий. Только с начала декабря 2008 года было совершенно три крупных нападения, приведших к приостановке поставок1.
Хотя руководство военной группировки США в Афганистане и заявляет, что эти нападения не влияют на боеготовность американских контингентов, эксперты полагают, что в ближайшее время ситуация может стать критической. Подобная оценка основывается на анализе тактических шагов талибов.
Согласно декабрьскому (2008 г.) отчету авторитетного аналитического центра «Совет Сенлис», талибы уже контролируют 72% территории Афганистана (в ноябре 2007 г. — 54%). Во многих населенных пунктах юга и востока Афганистана они фактически взяли в свои руки административное управление. Ныне они пытаются закрепиться на северо-западе и севере страны и, что особенно опасно, принимают активные меры по окружению Кабула.
С другими районами Афганистана и соседними странами Кабул связывают крупные автодороги, три из них уже находятся под постоянными ударами талибов. Эксперты отмечают, что грузы, идущие по трассе из Кабула в Кандагар через провинцию Вардак, становятся объектом нападения боевиков уже при въезде в Вардак, которая расположена
1 1 декабря боевики напали на транспортный терминал «Фейсал» и уничтожили 12 грузовиков, перевозивших бронированные внедорожники «Хаммер», предназначенные для коалиционных сил в Афганистане. Нападение произошло в Пешаваре, расположенном на северо-западе Пакистана. Более крупное нападение было организовано в этом же районе 8 декабря, когда группа талибов численностью в 250 человек уничтожила транспортный конвой из 106 грузовиков, перевозивших продовольствие и военную технику. Кроме того, в Хайберском проходе регулярно сжигают цистерны с горючим для американских войск.
всего в 30 минутах езды от окраин афганской столицы. Дорога из Кабула в Логар и дальше на юг небезопасна почти на всем своем протяжении. Третья дорога на восток — в Пакистан через Джелалабад — опасна уже в часе езды от столицы. Из двух магистралей, ведущих на север, безопасна только одна — через Пандшерскую долину, перевал Саланг и далее — в Мазари-Шариф. Вторая дорога (через Баграм) все чаще становиться объектом атаки боевиков.
Эксперты «Совета Сенлис» отмечают, что усиливающийся контроль над дорогами позволяет талибам перемещать свои базы все ближе к афганской столице, что приводит к заметному снижению уровня безопасности в Кабуле и его окрестностях, где наблюдатели отмечают резко возросшее количество нападений, терактов и похищений афганцев и иностранцев.
Вторым неожиданным событием для администрации Б. Обамы оказалось решение властей Кыргызстана закрыть американскую военно-воздушную базу Манас в Бишкеке2. Вашингтон рассматривал ее как ключевой транзитный пункт, через который должны перебрасывать дополнительные контингенты в Афганистан. Кроме того, за счет ее использования планировалось компенсировать уменьшение грузоперевозок по пакистанскому маршруту.
Вся началось с того, что прибывший в Москву на переговоры с Д. Медведевым президент Кыргызстана К. Бакиев заявил на пресс-конференции, что принял решение закрыть эту военно-воздушную базу США. Позднее Бишкек объявил, что закрывать ее будут поэтапно в течение 180 дней. Было названо несколько официальных причин этого решения. К. Бакиев напомнил, что еще в 2001 году речь шла о базировании американских подразделений сроком на 1—2 года. Кроме того, база не приносила существенных экономических выгод бюджету КР, так как Вашингтон игнорировал просьбы Бишкека о повышении арендной платы3.
Важной причиной отказа Кыргызстана от сотрудничества с США по данной базе эксперты называют необходимость стабилизации ситуации в обществе. Это вызвано тем, что Пентагон отказался провести расследование и выдать американского солдата, виновного в убийстве кыргызского гражданина, работавшего на базе.
Вначале вопрос о выводе рассмотрели в трех комитетах парламента КР: международном, конституционном и оборонном, которые проголосовали «за». Затем, 19 февраля, за прекращение деятельности базы на территории страны проголосовал практически весь парламент (78 депутатов, против — 1, воздержались 2). Для принятия же решения было достаточно 46 голосов из 90.
Понятно, что в результате двух неожиданно возникших проблем в начале 2009 года Белый дом оказался в довольно сложном положении, так как сразу же попадал на афганском поле в зависимость от РФ и Пакистана — двух стран, в отношении которых в свое время администрация Дж. Буша предпочитала проводить бескомпромиссную политику. Это поставило президента Б. Обаму перед выбором: или пойти на корректировку предыдущего курса, или столкнуться с растущей изоляцией американской группировки в Афганистане.
2 Американская авиабаза была открыта в аэропорте Манас в декабре 2001 года согласно мандату ООН для поддержки операции «Несокрушимая свобода» в Афганистане. Здесь на постоянной основе дислоцируются 1 200 военнослужащих США, военно-транспортные самолеты и самолеты-заправщики.
3 По официальным данным, Кыргызстан получает за предоставление своей территории для размещения базы коалиции в аэропорте Манас всего 17,5 млн долл. в год. Однако, как утверждал представитель Центрального командования США Д. Петреус, Соединенные Штаты платят за нее минимум 63 млн долл. МИД Кыргызстана заявил, что с 2001 года страна вообще не получает денег за услуги аэронавигации, предоставляемые авиабазе, а также таможенные и налоговые платежи. Эти вопросы постоянно поднимались перед американской стороной, но она не шла на пересмотр ранее заключенного соглашения.
Первая реакция на ситуацию вокруг базы Манас последовала от экспертного сообщества США. Оно усмотрело в действиях Бишкека руку Москвы. Подобный вывод был сделан на основании того, что заявление К. Бакиева совпало с заключением беспрецедентного для Кыргызстана соглашения о получении российской финансово-экономической помощи4.
Более сдержанно по этому поводу высказался глава Пентагона Р. Гейтс. Он, в частности, отметил, что Россия пытается извлечь выгоду из всех аспектов, связанных с закрытием американской авиабазы в Кыргызстане. База имеет большое значение для переброски грузов и военнослужащих США в Афганистан, где военное присутствие американцев в ближайший год планируется увеличить в два раза. «С одной стороны, Россия в положительном ключе отзывается о своей готовности работать с нами в отношении Афганистана, — сказал Гейтс, — с другой — она работает против нас в том, что касается статуса этой базы, которая, безусловно, важна для нас»5.
Российские власти опровергают подобные слухи и заявляют, что решение о выводе базы — суверенное право Кыргызстана. Они также указывают, что выделяемый пакет финансово-экономической помощи представляет собой выполнение обязательств по союзническим отношениям — Москва просто не может оставить Бишкек без помощи в период испытываемых КР острых экономических проблем.
В то же время некоторые российские эксперты не скрывают, что закрытие базы все же отвечает геополитическим интересам Москвы, а также Пекина. Например, А. Мигра-нян отмечает, что американское правительство участвует во многих делах, которые не нравятся Москве, и закрытие базы стало козырем Кремля. Вместе с тем А. Мигранян считает, что в условиях становления ОДКБ как мощной военно-политической организации было бы странным то, что на территории одной из стран — участниц Организации была бы расположена база страны, члена другой военной структуры. Российский эксперт прямо говорит о том, что закрытие военной базы Манас нужно положить в общий контекст отношений России и НАТО, России и США и этот акт должен ответить на вопрос о том, как России строить отношения с НАТО, с Америкой и по Афганистану6.
Манас как следствие геополитических процессов и катализатор их активизации
В контексте «большой игры» решение о закрытии базы Манас было принято отнюдь не случайно. С точки зрения соперничества США и РФ на постсоветском пространстве и других регионах Евразии меры по возможному сворачиванию постоянного присутствия Соединенных Штатов в Кыргызстане достаточно логичны, поскольку отражают всю глу-
4 В частности, Москва заявила о готовности выделить безвозмездный грант на сумму 150 млн долл., а также 300 млн долл. в виде льготного кредита на 40 лет под 0,75% с отсрочкой начала платежей на семь лет. Кредит должен пойти на создание стабилизационного фонда. Более того, Москва согласилась полностью списать внешний долг Кыргызстана перед РФ на сумму 180 млн долл. в обмен на 48% акций ОАО «Дастан», которое производит оборудование для морских торпед. Имеются также данные о том, что Россия готова участвовать в строительстве ГЭС Камбарата-1 и Камбарата-2 на реке Нарын.
5 Пентагон: политика Москвы вызывает беспокойство, но без России не обойтись // Вести^и, 19 февраля 2009.
6 См.: Киргизия выставляет американскую базу «за дверь», а обидеться за это США могут на Россию [www.prime-tass.ru], 19 февраля 2009.
бинную суть противоречий сторон, особенно ярко проявившихся во второй срок президентства Дж. Буша.
Логика подобного шага укладывается и в рамки наметившихся изменений в политике Москвы в зоне ее жизненно важных интересов. Она начала более решительно отстаивать свои интересы, что, конечно, сразу же (особенно в 2008 г.) привело к заметному повышению напряженности в американо-российских отношениях. В частности, комментируя продолжающиеся попытки Вашингтона создать третий позиционный район американской ПРО в Восточной Европе, Д. Медведев заявил о готовности разместить мощные ударные ракетные комплексы «Искандер» в Калининградской области и нацелить их на радар в Чехии и базы противоракет в Польше. К тому же президент РФ дал понять:
■ во-первых, уступок по данному вопросу не будет, если реализация американских планов продолжится;
■ во-вторых, Россия готова отказаться от размещения упомянутых ракетных комплексов, если Вашингтон откажется от планов размещения компонентов ПРО в Польше и Чехии.
Второй пункт жесткого столкновения позиций США и РФ в 2008 году — российско-грузинская война. Оперативные и жесткие действия Москвы стали неожиданностью, поскольку это был первый случай со времен распада СССР, когда армия РФ действовала за пределами своей территории. Также неожиданностью стало признание Кремлем независимости Южной Осетии и Абхазии, установление с ними дипломатических отношений и предоставление им гарантий безопасности.
На тот момент напряженность в отношениях между Вашингтоном и Москвой достигла максимума. В Черное море вошли военные корабли США и НАТО. В свою очередь, решение направить свои корабли в Латинскую Америку приняла РФ. И хотя она заявляла, что совместные с Венесуэлой учения, а также посещение Никарагуа и Кубы планировались давно, в контексте войны в Южной Осетии эти меры выглядели как ответный ход. Именно тогда стали говорить, что Москва может перекрыть НАТО транзит грузов в Афганистан по северному маршруту.
Третьим пунктом, по которому в конце 2008-го — начале 2009 года столкнулись американские и российские интересы, стал очередной газовый конфликт между Москвой и прозападным Киевом. Основная причина — долги Украины за потребленный российский газ и проблемы с его транзитом в Европу по украинской территории. Однако многие аналитики считают, что этот кризис выходит далеко за рамки сугубо двусторонних экономических отношений. Теоретически можно предположить ряд стратегических целей, в число которых могут войти:
— убеждение Европы в необходимости поддержать российские проекты газопроводов «Северный поток» и «Южный поток»;
— демонстрация ненадежности Киева как партнера по транзиту российского газа в ЕС;
— лишение «оранжевых» властей Украины существенных валютных доходов, которые они получали от перепродажи российского газа в Европу и благодаря чему имели возможность финансировать свои политические проекты;
— снижение конкурентоспособности украинской экономики и как следствие изменение баланса политических сил в этой стране.
Белый дом тогда воздержался от открытой жесткой критики действий Кремля, он также был заинтересованной стороной. Подтверждение тому: в самый разгар кризиса
СМИ сообщили, что еще в конце 2008 года глава МИД Украины В. Огрызко и госсекретарь США К. Райс подписали Хартию о стратегическом партнерстве, согласно которой Вашингтон займется модернизацией украинских газопроводов.
Четвертый пункт противоречий — стремление Вашингтона решить вопрос о скорейшем вступлении Украины и Грузии в НАТО. Для Москвы это означало бы приближение Североатлантического альянса к РФ по всему периметру юго-западной границы, включая практически все северное побережье Черного моря, через которое проходит значительная часть экспорта нефти и газа РФ.
После вступления в НАТО Украина получила бы возможность более жестко требовать вывода российского флота из Севастополя, в результате чего Россия полностью лишилась бы всех территориальных приобретений в регионе, которых она добилась в результате своей двухсотлетней политики на Кавказе и в Северном Причерноморье. Пока Кремлю удалось на время сдержать геополитический натиск США, и то благодаря позиции Германии и Франции, которые не желают обострять отношения с Москвой из-за Грузии и Украины. Позиция Берлина и Парижа базируется на прагматизме, поскольку в результате вхождения этих двух постсоветских стран в НАТО могла бы оказаться под угрозой прежде всего экономическая и энергетическая составляющая европейско-российских отношений.
Таким образом, можно утверждать, что закрытие военной базы США в Кыргызстане четко вписывается в логику нынешнего соперничества. Для России теоретически это событие может стать механизмом управления процессами в Центральной Евразии и предметом торга с США по ряду проблем. Актуализация вопроса о закрытии базы Манас сразу же после избрания Б. Обамы рождает предположение, что одной из целей этой инициативы могло стать создание таких условий, при которых новый глава Белого дома не имел бы возможности продолжать политику Дж. Буша в отношении России.
В политике традиционно сильна инерционная составляющая. Да, можно менять политическую риторику по тому или иному вопросу, создавая иллюзию намерений вести дела «по-новому», но очень сложно избавиться от инерции в практической сфере. Закрытие базы Манас эту инерцию если и не устраняет полностью, то на определенных направлениях заставляет Вашингтон искать варианты выхода из сложившейся ситуации. Здесь прослеживаются и определенно новые ходы в «большой игре»: это фактически первый случай, когда Кремль не реагирует на ходы Белого дома, а сам их делает. Теперь Вашингтону предстоит идти на торг либо с Москвой, либо с другими участниками «большой игры», что, конечно же, потребует привлечения значительных ресурсов, включая финансовые.
Возможные тактические шаги России и США
Приближающееся закрытие американской базы в Кыргызстане создает достаточно сложную ситуацию в геополитическом балансе сил в ЦА и Афганистане, а также в Восточной Европе, на Кавказе, Каспии и в Северном Причерноморье. С точки зрения долгосрочного обеспечения безопасности и геополитического лидерства для России закрытие базы Манас имеет как плюсы, так и минусы. Безусловно, это событие заметно повышает геополитические возможности РФ, но оно несет и прямую угрозу ее безопасности с афганского направления. В условиях, когда талибы укрепляются в Афганистане и представляют прямую угрозу стабильности ЦА, проблемы снабжения западной группировки
войск могут негативно сказаться на их боеспособности, что будет иметь далеко идущие последствия для стабильности сопредельных с Афганистаном территорий, в том числе для России.
Учитывая это, Москва предложила свой вариант снабжения американских войск в Афганистане, который заключается в транзите невоенных грузов. В частности, правительство России приняло решение оказать поддержку путем предоставления возможности транзита грузов по железной дороге. Подобное сотрудничество уже довольно давно налажено с другими странами НАТО. Россия оказывает содействие антитеррористичес-кой операции Альянса, предоставляя воздушные коридоры для переброски подразделений и грузов различного назначения. Необходимо отметить, что схожие соглашения есть у США и с некоторыми странами ЦА.
Таким образом Москва решает две стратегические задачи. С одной стороны, не прерывается снабжение американских войск в Афганистане, с другой — в условиях небезопасности пакистанского маршрута Кремль практически монополизирует право на поставку грузов стран НАТО. Эта монополия представляет собой серьезный рычаг давления на американцев по другим вопросам несовпадения интересов.
Наряду с проталкиванием варианта своей монополии на транзит американских грузов в Афганистан Россия стремится изменить ситуацию, сложившуюся в последние годы, когда безопасность ее южных границ в огромной степени обеспечивалась за счет сил НАТО в Афганистане, что служит серьезным козырем в руках западной дипломатии. Чтобы изменить ситуацию, Кремль сделал ставку на ОДКБ. Это проявилось в начале февраля 2009 года, когда на саммите Организации в Москве было принято решение о создании Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР).
Довольно полно о цели создания КСОР сообщил Д. Медведев. По его словам, эта структура предназначена для отражения военной агрессии, проведения спецопераций по ликвидации террористов, экстремистов, для борьбы с организованной преступностью, наркотрафиком и преодоления последствий чрезвычайных ситуаций. Кроме того, как отметил президент РФ, на саммите стороны договорились, что в КСОР войдут военные контингенты, достаточные по своему количественному составу, хорошо экипированные и укомплектованные самой современной военной техникой. При этом он акцентировал внимание на том, что они должны быть по своему боевому потенциалу не хуже, чем соответствующие формирования Североатлантического альянса.
Между тем многие аналитики отмечают, что Москва стремится избежать конфронтации с Вашингтоном, и связывают с этим согласие российских властей на транзит американских грузов через территорию РФ. Аналитики рассматривают его как сигнал Кремля администрации Б. Обамы о готовности к продуктивному и взаимовыгодному сотрудничеству, то есть сигнал к началу торга.
Вполне очевидно, что, находясь в преддверии возможной потери базы Манас, Белый дом не склонен вести торг с Кремлем до того, как Б. Обама постарается укрепить свои переговорные позиции. Для этого Соединенным Штатам придется или в кратчайшие сроки изменить ситуацию в Афганистане таким образом, чтобы снизить накал боевых действий, что сделает неактуальным размещение больших контингентов в этой стране, или вернуть авиабазу, или как можно скорее найти альтернативу маршруту через Россию. Каждый из вариантов представляет собой довольно сложную задачу.
В случае с Афганистаном Б. Обама будет вынужден одновременно «сломать хребет» талибам в 2009 году и запустить в этой стране процесс национального примирения с участием авторитетных пуштунских лидеров. И здесь возникает вопрос: последует ли Б. Обама за Дж. Бушем или разработает какой-то новый проект?
При администрации Дж. Буша США уже пытались использовать несколько вариантов разрешения кризиса в Афганистане. Принимая во внимание, что основу движения
«Талибан» составляют пуштуны, главный акцент был сделан именно на них. Т ак, озвучивалась идея создания Пуштунского пограничного корпуса из ополченцев племен, проживающих в пакистано-афганском пограничье. Предполагалось, что численность корпуса составит 85 тыс. бойцов, на их содержание будет выделено 350 млн долл. Также предусматривалось передать им большое количество западного вооружения. Цель корпуса — превратить границы между Афганистаном и Пакистаном в непроницаемый заслон для боевиков движения «Талибан» и иностранных террористов. Однако пока серьезных подвижек на этом направлении не наблюдается, чему есть несколько причин.
■ Во-первых, скептики указывают, что вряд ли пограничные пуштунские племена согласятся воевать против своих единоверцев, подавляющее большинство которых также являются пуштунами. Кроме того, многие пуштунские вожди запуганы талибами, которые уже убили некоторых лояльных Западу лидеров племен.
■ Во-вторых, если современное вооружение попадет в руки пуштунов, большая его часть, скорее всего, расползется по региону и может оказаться у талибов. Это также вызовет недовольство Пакистана, для которого дальнейшая милитаризация пограничных племен представляет прямую угрозу территориальной целостности и стабильности страны.
В период президентства Дж. Буша, особенно в 2008 году, популярность стала приобретать идея переговоров с «умеренными» талибами, предполагалась даже возможность их включения в официальные афганские структуры власти. Однако пока эта идея реализуется крайне медленно. Добиться раскола в рядах талибов не удалось (за исключением перехода на сторону правительства небольших групп боевиков). Можно предположить, что причина неудачи заключается в простой психологии войны на Востоке, где уступки и стремление к переговорам воспринимают как проявление слабости.
По всей видимости, неудачи в процессе поиска новых подходов к решению афганского конфликта в свое время опять привели администрацию Дж. Буша к силовой стратегии, но уже в виде варианта нанесения ракетно-бомбовых ударов по приграничным районам Пакистана, где базируются многие группировки боевиков. Отметим, что военную ситуацию в Афганистане это кардинальным образом не улучшило, но привело к ухудшению отношений с Пакистаном.
Многие западные эксперты полагают, что курс Б. Обамы на увеличение численности американского контингента и ставка на нанесение военного поражения талибам представляет собой пока единственный реалистичный вариант действий США, которым необходимо любыми средствами не допустить расширения зоны контроля талибов и подготовить почву для президентских выборов в Афганистане. Но это в краткосрочной перспективе. А в долгосрочном плане не все одобряют ставку исключительно на силовой сценарий, тем более если он будет включать в себя стратегию Дж. Буша по расширению зоны военных операций за счет приграничных районов Пакистана.
Достаточно ясно в интервью французской газете «Le Figaro» по этому поводу высказался Зб. Бжезинский. По его мнению, необходимо быть осторожным, чтобы не превратить проблемы США с «Аль-Каидой» в проблемы с Пакистаном. «Совершенно точно известно, что убежища «Аль-Каиды» существуют в зонах, слабо контролируемых Пакистаном. Но необходимо различать эти две вещи...» — полагает Бжезинский. Он указывает и на то, что необходимо различать «Талибан» и «Аль-Каиду». Это позволит выработать более конструктивную стратегию в отношении именно талибов. По его мнению, «Талибан» — грубое и отсталое движение, но движение афганское, не являющееся глобальной террористической силой. «Мы должны следить за тем, чтобы наша операция, поначалу пользовавшаяся большой популярностью, не обернулась против нас. Я не против раз-
мещения войск в том или ином регионе. Но это не должно быть центральным узлом нашей деятельности. Нужно искать такое политическое решение, которое бы отделило талибов от «Аль-Каиды» и позволило бы в тех или иных районах прийти к политическому соглашению с талибами в обмен на разрыв их связей с «Аль-Каидой»7.
Довольно радикальная оценка политике наращивания «военных мускулов» в Афганистане дана в редакционной статье газеты «Вашингтон таймс». В ней, в частности, отмечается, что, хотя численность группировки в Афганистане в последние годы увеличивалась, ситуация лишь ухудшалась. Этой политике противопоставляется стратегическая линия 2001 года, характеризовавшаяся успешным взаимодействием коалиционных сил с лидерами племен, оказывавшими неоценимую помощь в виде разведки и огневой поддержки. Именно этот фактор во многом позволил коалиции взять Афганистан, который больше Ирака и по территории, и по населению, под свой оперативный контроль, прилагая при этом гораздо меньше усилий, чем в ходе операции в Ираке.
В статье приводится сравнение с действиями СССР. Аналитики признают, что в свое время Москва активно проводила политику «умной силы», заключавшуюся в оказании помощи для реализации политических реформ, мер по развитию экономики, инфраструктуры и образования. Но все же эти меры не сыграли решающей роли в стабилизации страны, потому что была допущена одна из важнейших ошибок: Москва стремилась создать стабильный и единый Афганистан с крепкой центральной властью. А контроль из центра глубоко чужд афганской политической культуре и образу жизни. Его нельзя было установить никакой военной силой и политическим торгом. Чем больше упорствовали Советы, тем больше им сопротивлялся народ.
Примечательно, что «Вашингтон таймс» не только анализирует политику США в Афганистане, но и предлагает свои рекомендации, ключевая из которых — отказаться от политики «централизма» и наладить взаимодействие с вождями племен. Подчеркивается, что это больше соответствует политической традиции страны, в которой никогда не было сильной центральной власти и которая всегда сопротивлялась навязыванию жесткого единого управления.
Однако, чтобы приступить к разработке и реализации такой стратегии, пришедшим к власти в США демократам следует внести значительные коррективы в свои устоявшиеся взгляды и концепции. «Необходимо согласиться на такую меру неопределенности и неоднозначности, которая может оказаться за рамками философских пристрастий демократов, ратующих за бюрократический централизм. Если Соединенные Штаты захотят превратить Хамида Карзая или его преемника в могущественного бюрократического властелина всего Афганистана, они окажутся в той же ситуации, что и Советский Союз. Это будет нескончаемая борьба против непреклонного народа, который отстаивает ни много ни мало, а собственную свободу»8.
Наряду с быстрой стабилизацией Афганистана, как уже упоминалось, перед Б. Обамой стоит и проблема найти такой маршрут снабжения войск, который стал бы альтернативой российскому и не позволил ослабить позиции США в Центральной Евразии и в других стратегически важных регионах континента. Кроме того, Вашингтону необходимо получить новые пункты базирования войск и тыловых служб, так как без них наладить полноценное снабжение группировки в Афганистане будет весьма сложно.
Именно здесь мы сталкивается с чрезвычайной актуализацией еще одного важнейшего геополитического фактора «большой игры» — позицией стран Кавказа, Централь-
7 Бжезинский: «Если Америка не сможет оправиться, то остальной мир и подавно» // Le Figaro (Франция) [http://www.inosmi.ru/stories/G8/11/G5/3535/24755G.html].
8 Washington Times: Советские уроки афганской войны. Пока не ясно, кто будет отвечать за новую стратегию США в Афганистане и как она будет выглядеть, 19 февраля 2GG9.
ной и Южной Азии, Среднего Востока. Как уже упоминалось, нынешняя игра более сложная, чем предыдущие, так как в ней участвуют не только ведущие мировые силы, но и многие региональные государства, преследующие собственные интересы, в том числе извлечь максимально возможные дивиденды из нынешних геополитических процессов.
Итак, какие действия на транспортном направлении может предпринять администрация Б. Обамы? По большому счету, у нее есть лишь два варианта (за исключением российского маршрута): попытаться восстановить безопасность передвижения грузов по пакистанскому маршруту или создать новый, то есть «Кавказ — Центральная Азия — Афганистан», позволяющий обойти территорию России. Для реализации каждого из этих вариантов необходимы серьезные корректировки внешней политики США и весьма существенные затраты ресурсов. В частности, по мнению ряда экспертов, восстановить полную безопасность маршрута через Пакистан можно только через возвращение к той политике полноценного сотрудничества с Исламабадом, которая была в период первого президентского срока Дж. Буша. Тогда президент Пакистана П. Мушарраф оказал большую помощь американцам, все-таки отказавшись (хотя на первых порах Пакистан был в числе трех стран, включая Саудовскую Аравию и ОАЭ, официально признавших режим талибов в Афганистане) признать и поддержать движение «Талибан», что послужило одной из причин быстрой победы международной коалиции.
Однако со временем отношения между США и Пакистаном стали ухудшаться из-за того, что слабо контролируемые Исламабадом приграничные зоны расселения пуштунских племен превратились в места базирования талибов и других иностранных боевиков, что способствовало дестабилизации ситуации в Афганистане. Стремясь избежать обострения отношений с Западом, в ответ на постоянные протесты Вашингтона и Кабула, П. Мушарраф направил в регион 70-тысячную группировку своих войск, но переломить ситуацию не смог. Основная причина — довольно мощное сопротивление ряда племен Вазиристана и угроза полномасштабного восстания пуштунов, способных поставить Пакистан на грань распада. Все это в конечном счете вынудило центральные власти подписать с племенами Вазиристана соглашение о прекращении огня и обмене пленными, что вызвало недовольство Вашингтона и Кабула.
При таком повороте событий в Белом доме и Пентагоне стали усиливаться позиции тех, кто признал необходимым расширить зону операций сил США за счет включения в эту зону некоторых приграничных районов Пакистана. Результатом преобладания подобного мнения стали регулярные ракетные удары по приграничным объектам, что Исламабад оценил как нарушение своего суверенитета. Росло недовольство и местного населения, так как эти удары уничтожали не только террористов, но и мирных жителей.
Все большее расхождение во взглядах между Вашингтоном и Исламабадом привело к отставке П. Мушаррафа и приходу к власти проамериканца А. Зардари, а также к растущему крену политики США на активизацию геополитического сотрудничества с Индией. Однако, вопреки ожиданиям Белого дома, новый президент Пакистана также не дал официального согласия на проведение Вашингтоном операций в приграничной зоне и не смог собственными силами заметно стабилизировать ситуацию в этих провинциях. Более того, ситуация в Западном Пакистане стала еще больше ухудшаться, что видно по нарастанию угрозы безопасности транзита американских грузов и всплеску террористической активности в Пакистане. В настоящее время американские транспортные конвои находятся в зоне ударов боевиков не только в горной местности, но и в окрестностях Пешавара — ключевого транспортного узла.
Вместе с тем возникает вопрос: смогут ли США переломить ситуацию с пакистанским транзитом, даже если начнут отыгрывать назад? Под последним имеется в виду
возвращение к признанию приоритета Пакистана в качестве главного регионального геополитического партнера США, что, в свою очередь, потребует отказаться от стратегии укрепления партнерства с Индией или скорректировать ее в сторону минимизации ряда аспектов. Также имеется в виду отказ от тактики нанесения ракетно-бомбовых ударов по приграничным районам, которые ослабляют позиции проамериканского президента Пакистана А. Зардари и усиливают влияние радикально настроенных пакистанских политиков и военных.
Как представляется, вряд ли новая администрация Белого дома пойдет на полный возврат к прежней стратегии. Ставка на сближение с Индией, по всей видимости, представляет собой долгосрочную стратегию США в Южной Азии. Индия сегодня является растущей в финансово-экономическом и военном плане силой регионального масштаба, которая все активней заявляет о перспективах своего лидерства в Южной Азии. Если сопоставить экономические потенциалы Индии и Пакистана, то сравнение будет не в пользу последнего. Исламабад сегодня даже не имеет средств для гарантированной оплаты импорта нефти, а Индию называют одним из локомотивов глобального экономического роста. В связи с этим вряд ли из-за проблем в Афганистане Вашингтон откажется от сближения с Индией, которое содержит в себе более масштабные цели для американской геополитики. Конечно, пересмотр политики США в сторону возврата к Пакистану возможен, но лишь в случае, если в политических кругах Индии возобладают позиции противников чрезмерного сближения с США.
Отказ Вашингтона от ударов по объектам предполагаемого нахождения террористов на приграничных с Афганистаном пакистанских территориях также представляется маловероятным, особенно на фоне политики Б. Обамы по дальнейшему наращиванию военной группировки и интенсификации операций против талибов. Вполне вероятно, что дальнейшее наращивание сил в Афганистане не будет иметь смысла, если не начнут уничтожать базы боевиков в Пакистане. В противном случае американцы попадут в такую же сложную ситуацию, в которой в свое время оказались советские войска. Они смогут уничтожить отдельные группы боевиков, но в целом ситуацию не изменят, потому что места подготовки и вербовки боевиков, находящиеся вне зоны досягаемости, будут делать повстанческое движение живучим, подобно мифической гидре.
Учитывая, что по двум вышеуказанным параметрам администрация Б. Обамы вряд ли пойдет на коренное изменение своей политики (по крайней мере, в ближайшей перспективе), максимум, что она сможет сделать для Пакистана, — оказать ему помощь в преодолении сложных экономических проблем. Но в обмен от Исламабада потребуют более решительных действий в отношении боевиков «Талибана» и гарантий обеспечения безопасности транзита.
В принципе Пакистан готов оказать посильную помощь США в обмен на финансовые бонусы, о чем уже открыто говорят его высокопоставленные представители. Как заявил советник премьер-министра страны Ш. Тарин, только за последние девять месяцев Пакистан затратил на борьбу с терроризмом 1 млрд долл. Каждый месяц правительство выделяет из бюджета 150 млн долл. на финансирование антитеррористических операций на территории страны. Ш. Тарин озвучил просьбу к США компенсировать эти расходы, сославшись на то, что Вашингтон взял на себя обязательство ежемесячно выделять Исламабаду на такие операции 100 млн долл. Советник особо указал, что с мая 2008 года средств на эти цели Вашингтон не выделяет. По мнению советника премьер-министра, общий ущерб от антитеррористических операций в северо-западных районах страны только в последнем финансовом году составил 8 млрд долл.9
9 См.: Пакистан потребовал от США оплатить войну с талибами [www.centrasia.ru], 23 февраля 2009.
Таким образом, вопрос о транзите через Пакистан представляется довольно сложным, что актуализирует для администрации Б. Обамы проблему налаживания северного маршрута, причем в обход России. По ряду параметров этот маршрут оказывается для Белого дома безальтернативным.
Пока дела с получением разрешения на транзит грузов через один из узловых компонентов обходного маршрута по территории республик ЦА у США идут нормально. Вашингтон уже получил согласие ряда стран региона на транзит грузов невоенного характера. Предполагается, что основная их часть пойдет через Таджикистан, где с помощью американских специалистов построен мост через реку Пяндж, который может пропускать 1 тыс. автомобилей в сутки. По американским данным, по этому мосту будут ежедневно доставлять от 50 до 200 контейнеров. Теперь предстоит организовать транзит через страны Кавказа.
Вместе с тем эксперты отмечают, что подобный маршрут, обходящий Россию, довольно неудобен с технической точки зрения, да и экономически он более затратный. Американские грузы пойдут по нестабильному Кавказу, и их необходимо будет дважды перегружать на участке Каспийского моря, а затем доставлять через всю ЦА в Северный Афганистан.
В этом плане маршрут через Россию представляется более практичным (если оставить в стороне невыгодный для США геополитический аспект), так как эшелоны, загруженные в Риге, по железной дороге будут прямо следовать до ЦА, а затем по территории республик региона до Афганистана без необходимости их перегрузки на другие виды транспорта. Маршрут РФ — ЦА по параметрам «удобство / скорость / стоимость» является вторым из всех существующих направлений после пакистанского, который составляет всего 1 тыс. км от Карачи до границы Афганистана. Однако с точки зрения безопасности он превосходит пакистанский.
Но получение права на транзит грузов — лишь полдела. США крайне важно получить для своих тыловых служб в непосредственной близости от границы с Афганистаном места постоянного базирования, к тому же с необходимой транспортной инфраструктурой. Это важно для их безопасности, поскольку практически все базы США в Афганистане, включая уже и Баграм, находятся в зоне прямой или потенциальной вооруженной активности талибов. Многие базы, особенно южнее Гиндукуша, можно также заблокировать посредством установления контроля над транспортными подступами к ним, как это было во времена советской интервенции, когда важнейшие военные действия велись за контроль над транспортными коммуникациями.
И здесь возникает еще один сложнейший для американской дипломатии вопрос: согласятся ли государства ЦА разместить у себя базы Соединенных Штатов? Если рассматривать его сквозь призму безопасности, то оказание помощи США и НАТО в Афганистане представляет собой главнейший приоритет для стран Центральной Азии в обеспечении региональной стабильности. Это осознают все, включая Кыргызстан.
Сторонники размещения тыловой инфраструктуры НАТО в ЦА считают, что не нужно питать излишних иллюзий относительно того, что уход или поражение Альянса в Афганистане автоматически приведет к урегулированию ситуации. Самое малое, что может ожидать регион, возобновление борьбы противостоящих группировок в самом Афганистане. Противоречия между пуштунами-талибами и бывшими фракциями Северного альянса, представлявшего национальные меньшинства страны, не исчезли, а уход войск НАТО вновь выведет эти противоречия наружу, то есть возникнет ситуация, аналогичная той, которая была в конце 1990-х годов.
Более того, геополитический вакуум, образовавшийся в Афганистане, быстро попытаются заполнить региональные силы. Не сделать этого они не смогут, иначе баланс сил резко нарушится и кто-то в региональном масштабе обязательно окажется проигравшей
стороной. Получается замкнутый круг, выход из которого можно будет найти только благодаря гипотетической доброй воле всех вовлеченных игроков.
При развитии ситуации по вышеуказанным сценариям странам ЦА придется надолго забыть о создании полноценного южного транспортного коридора, впрочем, и о безопасной южной границе.
Есть и третий вариант развития событий. Если талибы установят контроль над всем Афганистаном, то обстановка в стране для ЦА может развиваться по непредсказуемому сценарию. Принимая во внимание, что в рядах талибов присутствует большое количество иностранных боевиков, не исключено, что они попытаются превратить Афганистан в одну большую базу для подготовки «террористического интернационала», который будет стремиться раскачать ситуацию в сопредельных регионах. Это может означать, что страны ЦА окажутся на «переднем крае защиты» Центральной Евразии. Учитывая, что граница региона с Афганистаном весьма протяженная и проходит в значительной мере по горной местности, обеспечить ее непроницаемость будет крайне сложно. Исходя из этого, конечно, в интересах стран ЦА поддержать операции США и НАТО в Афганистане и оказать им посильную помощь.
Однако и у противников размещения тыловых структур НАТО в ЦА есть серьезные аргументы. Они полагают, что расширение военной инфраструктуры Альянса в регионе сделает его ареной более жесткого геополитического соперничества, так как глобальная расстановка сил сегодня серьезно изменяется.
Всего восемь лет назад в мире была лишь одна сверхдержава, США, позиции которой доминировали в международных делах. Ей также принадлежала геополитическая инициатива в ЦА и Афганистане. Сегодня заметны и другие укрепившиеся центры силы (Россия и Китай), стремящиеся перехватить эту инициативу. Следовательно, если НАТО получит возможность расширить свое тыловое присутствие в регионе, то его страны могут столкнуться с принципиально более острым геополитическим соперничеством между центрами силы. Его острота будет обусловлена естественным стремлением соседних с ЦА держав использовать шанс, представившийся им благодаря ослаблению позиций «мирового гегемона».
Если следовать логике противников размещения баз НАТО, то в привязке к проблеме Афганистана возможны два варианта действий.
■ Первый вариант: если все же невозможно избежать появления баз иностранных держав в регионе, то их размещение должно проходить так, чтобы ни один из ведущих геополитических центров не получил решающего преимущества. Этот вариант можно назвать вариантом установления прямого баланса сил. До недавнего времени подобного взгляда придерживался Кыргызстан. Дав разрешение создать на своей территории сразу две базы — американскую (Манас) и российскую — (Кант), Бишкек хотел, с одной стороны, снизить накал геополитической конкуренции вокруг себя, с другой — получить реальные политические и финансовые дивиденды от этой борьбы.
■ Второй вариант: не допускать размещения баз иностранных государств, а проводить политику активного внешнего балансирования, признавая, что устойчивого баланса в природе нет априори. Реализация такого варианта требует поистине виртуозного дипломатического искусства, поскольку в ином случае попытка применить его может привести к весьма негативным последствиям. Это хорошо видно на примере Украины. В свое время президент страны Л. Кучма пытался сделать основой своей внешней политики принцип балансирования между Россией и США, но в конце концов из-за ряда допущенных ошибок она завершилась провалом, и баланс был нарушен в пользу Вашингтона, хотя не
окончательно. Сегодня Украина превратилась в страну с открытой геополитической конкуренцией при крайне нестабильной политической и экономической системе.
Если республикам ЦА следовать варианту активного внешнего балансирования, то им необходимо будет совместить два разнонаправленных аспекта. С одной стороны, не допустить дальнейшего превращения региона в зону прямого геополитического столкновения, в том числе посредством размещения баз иностранных государств, с другой — сохранить партнерские отношения с ведущими мировыми игроками, в той или иной степени вовлеченными в процесс стабилизации Афганистана.
Совмещение этих двух разнонаправленных аспектов возможно, по сути, лишь на основе выстраивания по линии севернее Афганистана трехэлементной геополитической структуры, в составе: США/НАТО (непосредственное участие в стабилизации Афганистана, противовес России), страны ЦА (тыловая и транспортная поддержка) и Россия (тыловая и транспортная поддержка, противовес Западу). Относительная стабильность подобной системы возможна лишь в том случае, если все государства региона предстанут как единый геополитический макросубъект.
Пока же они не выступают подобной единой силой. Регион представляет собой конгломерат из нескольких игроков с различным уровнем геополитической субъектности, по многим параметрам совершенно несопоставимой с потенциалом таких акторов, как РФ и США. Именно различия в геополитическом потенциале стран ЦА и их разнонаправленные цели в нынешних геополитических играх создают условия для того, чтобы внешние игроки вклинивались в регион, потенциально создавая из него площадку для «большой игры».
Заключение
Таким образом, можно констатировать, что осью «большой игры» на краткосрочную перспективу станет Афганистан, который, по сути, сегодня играет судьбоносную роль как для будущего евразийской политики США и НАТО, так и России, стран ЦА, Пакистана, Ирана. В принципе Россия уже сделала первый ход в новом раунде афганско-центральноазиатской игры, начавшейся с приходом к власти Б. Обамы. Влияние этого хода сказалось на всем спектре американо-российских геополитических отношений. Теперь же очередь за Соединенными Штатами.
В целом же «большая игра» вокруг ЦА и Афганистана еще очень далека от своего завершения. Как показывают последние события, ставки здесь все больше повышаются, к тому же в условиях обостряющегося мирового финансового кризиса ресурсная база практически всех крупных внешних и региональных игроков существенно сокращается. Сужение ресурсной базы, в свою очередь, заметно повышает элемент непредсказуемости и весьма осложняет прогноз действий сторон. Отсюда следует то, что в ближайшей перспективе в республиках ЦА и Афганистане возможны довольно неожиданные события, в том числе возникновение неожиданных конфигураций временных или более-менее устойчивых геополитических союзов и связок.
