CC BY
55
Черняк Алексей Зиновьевич, канд. филос. наук, доцент кафедры социальной философии РГГУ Российский университет дружбы народов Российская Федерация, 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6 abishot2100@yandex.ru
ОЯСГО: 0000-0001-5654-7388
Веретенников Андрей Анатольевич, канд. филос. наук, науч. сотр. Института философии РАН Российская Федерация, 109240, г. Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1 and.veret@gmail.com
ОЯСГО: 0000-0002-9048-4832
Бог и возможные миры
А. З. Черняк, А. А. Веретенников
Аннотация: В данной статье рассматриваются трудности, с которыми сталкивается применение концепции возможных миров к модальным и экзистенциальным суждениям о Боге. Модальные высказывания в современной логике, философии и лингвистике принято понимать как высказывания, соотносящие описываемые ситуации или отношения между ситуациями с возможными мирами. Экзистенциальные суждения в этом случае трактуются как соотносящие утверждаемое по умолчанию с действительностью. Но не всегда суждение о Боге подразумевает привязку Его существования или обладания какими-то свойствами к какому-то конкретному миру или даже ко всей совокупности возможных миров. Изучив проблему, авторы приходят к выводу, что семантика возможных миров совместима с предпочтительными с точки зрения теизма прочтениями трудных случаев рассматриваемого вида, если выполняется одно из двух условий: либо этим суждениям не приписываются истинностные значения, либо они трактуются как скрытые метафоры.
Человеческая коммуникация не ограничена высказываниями о том, что существует в действительности; во всяком случае то, как мы говорим о вещах, наводит на такое предположение: мы спокойно говорим о чем-то, что нечто возможно, необходимо, должно или могло бы быть и т. п. Считается, что использование в речи и письме определенных слов и словосочетаний (таких как «возможно», «необходимо», «мог бы» и других) является признаком того, что в предложении утверждается или отрицается не существование чего-то, а нечто иное — например связь с чьим-то мнением, истинность, вытекающая из множества законов природы или логики, и т. п. Таким высказываниям и предложениям дают специальные названия — «модальные», «контрафактические», «высказывания о пропозициональных установках» и т. д. В современной лингвистике и философии
Язык и возможные миры
языка принято считать, что идея Фреге о том, что значением предложения является его истинностное значение1, применима к предложениям естественных языков, включая модальные2, контрафактические и т. п. С этой точки зрения понять значение предложения — значит, в том числе, узнать, как оценивать его истинность. Но модальные и другие суждения, не утверждающие и не отрицающие, что нечто существует в действительности, не являются экстенсиональными, т. е. их истинностные значения не определяются истинностными значениями составляющих их суждений. Если «р» ложно, то «возможно, что р» необязательно будет ложно — напротив, многие такие суждения мы считаем истинными. Следовательно, их надо оценивать не относительно того, что действительно имеет место, а относительно того, что возможно. Но что есть возможное?
Популярное в современной логике, лингвистике и философии языка прочтение модальных и многих других высказываний состоит в отождествлении их с функциями, приписывающими семантические значения выражениям относительно так называемых «возможных миров». Модальные операторы при таком подходе трактуются как кванторы по возможным мирам: они приписывают значения языковым выражениям относительно либо некоторого, либо каждого «возможного мира». «Необходимо, что р», говорит, что «р» истинно в каждом возможном мире (из некоего заранее определенного множества), в котором оно утверждается, а «возможно, что р» — что «р» истинно в каком-то возможном мире из соответствующего множества3. Ассерторическое же высказывание, описывающее какое-то положение дел и не содержащее модальных конструкций или специального указания на конкретный мир оценки, трактуется обычно как утверждение, что пропозиция, описывающая соответствующее положение дел, истинна в единственном мире, являющемся действительным4.
Понятие «возможный мир» ввел Г. Лейбниц, согласно которому Бог мыслит множество миров как сложную идею. Каждый из них Он мог бы создать, но соз-
1 Фреге Г. Смысл и значение // Избранные работы. М., 1997.
2 Термин «модальность» имеет широкое и узкое прочтение: например, Бочаров и Маркин относят к модальным любые высказывания, которые не просто сообщают, что некоторая ситуация имеет или не имеет место, но и «дают оценку... либо самой ситуации, либо факту присущности или неприсущности свойств и отношений предметам» (Бочаров В. А., Маркин В. И. Введение в логику: университетский курс. М., 2008. С. 299). С другой стороны, Р. Фейс относит к сфере модальной логики только обычные утверждения или отрицания и так называемые сильные и слабые, т. е. использующие слова «необходимо» и «возможно» (см.: Фейс Р. Модальная логика. М., 1974. С. 16). Мы здесь будем говорить о модальностях во втором смысле.
3 См.: Крипке С. Семантический анализ модальной логики. I. Нормальные модальные исчисления высказываний // Фейс Р. Модальная логика. М., 1974. С. 258. У Крипке множество возможных миров, относительно которых приписываются значения, является центрированным, т. е. внутри него выбирается некий мир G, являющийся действительным, и другие миры являются возможными не относительно друг друга, а относительно мира G. Соответственно в семантиках этого вида возможный мир может представлять только то, что возможно в действительности, тогда как в других — не центрированных — версиях этого подхода допускаются возможные миры, содержащие физически невозможные в нашем мире положения дел.
4 Понятие истинности в возможном мире не является чем-то дополнительным по отношению к понятию истинности; поэтому что значит для пропозиции быть истинной в возможном мире или выполняться в нем, можно понимать по-разному в зависимости от того, какие свойства считаются определяющими истинность зтрИсйег.
дал, актуализировал только один из них, лучший из возможных5. Современные семантики возможных миров, однако, исходят не из метафизических интуиций Лейбница, а из того, что «возможные миры» — удобный способ говорить о многих вещах — прежде всего о модальностях. Тем не менее, если этот способ говорить о вещах предполагает улучшение нашего понимания соответствующих контекстов, понятию возможного мира должен быть придан какой-то четкий смысл. А эта задача требует ответа на вопросы: какого рода сущностями являются эти миры; что значит для пропозиции быть истинной, а для сущности существовать в возможном мире; как возможные миры связаны с действительностью и т. п.
Метафизика возможных миров и теизм
Существуют разные трактовки сущности возможных миров, но не все они обладают четким метафизическим содержанием. Например, А. Плантинга определяет «возможный мир» как максимальное или полное возможное положение дел6. С. Крипке тоже называет «возможные миры» совокупными возможными состояниями конкретного (обычно нашего) мира7. Но что такое возможное положение дел или возможное состояние действительности, остается непонятным. Крипке настаивает на том, что невозможно понять значение выражения «возможный мир», уже не понимая, что значит «возможное», т. е. в его представлении семантика возможных миров не имеет целью редукцию и переопределение понятий возможности и необходимости8. Но для многих отказ от объяснения модальностей в терминах возможных миров равнозначен признанию эпистеми-ческой несостоятельности семантики возможных миров9.
Многие трактуют возможные миры как абстрактные сущности — максимальные совместимые множества пропозиций10 или описания возможных состояний одного и того же мира11, а «населяющие» их объекты — как чистые возможности, которые не существуют в обычном смысле существования. Другие понимают их как не сводимые к лингвистическим сущностям объекты, существование которых надо принимать всерьез и в терминах, которыми можно переописать все модальные и многие другие суждения12. Так, с точки зрения Д. Льюиса, возможные миры суть подлинные альтернативы действительности, существующие наравне
5 Лейбниц Г. Монадология // Собрание сочинений: В 4 т. М., 1982. Т. 1. С. 422.
6 Plantinga A. The Nature of Necessity. Oxford, 1974. P. 44. Максимальность, или полная определенность, обычно подразумевает, что если выделено какое-то возможное положение дел «р», отличное от действительного, то возможный мир, частью которого является «р», должен включать все, что имплицирует описание «р», и исключать все, что ему противоречит (см.: Ibid. Р. 45).
7 Total «ways the world might be» (Kripke S. A. Naming and Necessity. Cambridge (MA), 1980. P. 18). Крипке, в отличие от Плантинги, предпочитает говорить о «возможных мирах» в кавычках, хотя тоже не всегда следует этому правилу.
8 Kripke. Op. cit. P. 18, fn. 18.
9 См.: Menzel C. Possible Worlds // Stanford Encyclopedia of Philosophy, 2016. § 2. 2. 2. URL: https://plato.stanford.edU/entries/possible-worlds/#AbsModIntEnt (дата обращения 21.05.2018).
10Adams R. Theories of Actuality // Noûs. 1974. T. 8. P. 225.
11 Kripke. Op. cit. P. 19.
12 StalnakerR. C. Possible Worlds // Noûs. 1976. T. 10.1. P. 75.
с ней и независимо от нее, как своего рода параллельные миры13. «Населяющие» их объекты при таком подходе трактуются как двойники или подобия соответствующих реальных объектов. Эти два подхода известны как, соответственно, абстракционизм и реализм, или, иначе, конкретизм, относительно возможных миров. Каждый из них, в свою очередь, распадается на слабый и сильный: так, для слабого модального реализма, в отличие от сильного реализма Льюиса, характерно признание разных типов существования для объектов в действительном и других мирах.
Но если модальные высказывания трактуются как функции от возможных миров к истинностным значениям, то высказывание «Возможно, Бог существует» (1) следует понимать как утверждение, что пропозиция, что Бог существует, истинна хотя бы в одном возможном мире, достижимом из мира оценки (которым чаще всего является действительный мир)14. Но наше обычное понимание истинности предполагает, что если пропозиция, что р, истинна или выполняется в мире w, то то, что она описывает, имеет место в w. Следовательно, (1), расшифрованное с помощью понятия «возможный мир», будет говорить, что Бог существует хотя бы в одном возможном мире, достижимом из действительного. Но тогда высказывание «Необходимо, что Бог существует» (2) должно расшифровываться как утверждение, что Бог существует в каждом из возможных миров, достижимых из действительного, а «Бог существует» (3) — как утверждение, что Бог существует в действительном мире. Однако из этих предположений следует, что, говоря о существовании Бога, мы можем говорить только о Его существовании в каком-то мире или множестве миров. Между тем верующий человек или богослов может исходить из того, что существование Бога-творца всего сущего трансцендентно, т. е. что Бог в метафизическом плане является причиной существования всего сущего, включая любой мир, и, следовательно, иметь существование, не сводимое к бытию в каком-либо мире. Можно назвать эту позицию сильным теизмом15. Поскольку некоторые люди являются сильными теистами, уместно предположить, что их коммуникативные интенции могут быть реализованы в высказываниях такого рода. Но не будут ли метафизики, использующие понятие «возможный мир», ограничивать возможность высказывать суждения, отражающие эту позицию? Сильный теист, разумеется, может сказать, что Бог существует в каком-то выделенном мире, имея в виду, что Он существует, в том числе в этом мире — проявляет себя в нем, но вряд ли правильно отказывать ему в возможности высказать с помощью (3), что Бог существует трансцендентным образом, помимо и вовне любого мира.
Можно предположить, что эта проблема возникает только при реалистическом прочтении понятия «возможный мир». Льюис к тому же считает, что возможные миры не пересекаются и не связаны причинно-следственными отноше-
13 Lewis D. Counterfactuals. Oxford, 1973. P. 84-91.
14 Где отношение достижимости охватывает только миры, релевантные для оценки пропозиции в выбранном мире.
15 Теист может не считать возможные миры в буквальном смысле сотворенными Богом, если он считает логику множеством вечных истин, которые Бог лишь утверждает или актуали-зует в созданном им мире. Но он также может считать Бога творцом буквально всего.
ниями. Тогда если (2) говорит, что Бог существует в каждом из миров, представляющих альтернативные реальности, то это должно означать, что в каждом из миров существует свой Бог; контрафактические двойники реального Бога могут быть качественно неотличимы от Него, но все равно вместе они будут составлять множество богов, по одному для каждого мира. А это вряд ли приемлемая картина мира для монотеиста, для которого Бог строго один. Можно допустить, хотя это будет противоречить концепции Льюиса, что разные миры могут иметь пересекающиеся домены того, что в них существует; тогда угроза многобожия может быть устранена допущением существования одного и того же Бога во всех возможных мирах, в которых Он существует. Но Его существование все равно ограничено существованием в каком-то мире. Кроме того, если миры не синхронизированы, то реалистическое прочтение (2) может допускать, что в каждом из возможных миров Бог существует в разное время.
С точки зрения абстракциониста, существует в обычном смысле только реальность. Для него существовать в возможном мире не значит в буквальном смысле существовать в каком-то нереальном месте в какое-то время: существование в мире в этой схеме есть вид включения в множество16. Действительный мир в этом случае имеет особый статус совокупного положения дел, которое ак-туализовано, в отличие от неактуализованных возможностей, или, по-другому, максимальной пропозиции, истинной в действительности17. Если (1) трактуется как «Хотя бы в одном возможном мире м, достижимом из действительности, верно, что Бог существует в м», то, с абстракционистской точки зрения, (1) должно говорить, что в действительности существование Бога является частью какого-то максимально возможного положения дел. Но сильный теист должен иметь возможность сказать с помощью (1) также, что (в действительности верно, что) возможно Бог трансцендентен, т. е. является причиной действительности. Интуитивно это не то же самое, что сказать, что Бог трансцендентен при определенном описании действительности, потому что для сильного теиста (3), скорее всего, будет предпосылкой высказывания (1), а (1) будет тогда для него тривиальным следствием (3), а не независимым от него суждением. Но в этом случае (1) для него должно, очевидно, значить то же, что и (3). Но абстракционисты не отрицают, что существование в обычном смысле есть нахождение среди элементов действительности. Значит (3), как и (1), утверждаемые сильным теистом, должны тогда все равно сообщать лишь, что Бог является частью действительности. А (2) тогда будет утверждать, что Бог существует в действительности при всех ее максимальных непротиворечивых описаниях. Существование Бога, таким образом, просто оказывается замкнуто на существование в действитель-ности18. Но этот тип существования мы привычно трактуем как эквивалентный наличию в пространственно-временных границах действительности; и многие, скорее всего, не согласятся, что надо отказаться от такого понимания ради абстракционистской метафизики существования.
16 Menzel. Op. cit. §2.2.1.
17 См.: Крипке. Указ. соч. C. 258.
18 Ср.: Menzel. Op. cit. § 2. 2. 3.
Абстракционист может настаивать на том, что каждая индивидуальная сущность имеет особое свойство быть самой собой (этость)19; (3) тогда можно понимать как утверждение, что этость Бога экземплифицирована в действительности20. А это создает ощущение, что Богу не приписывается в этом случае существование, строго ограниченное конкретным миром. Но этость есть нечто необходимо сущее, следовательно, существующее во всех возможных мирах, достижимых из выбранного. Таким образом, все равно этость Бога должна быть чем-то существующим именно как часть конкретного выделенного мира (нашего мира) и не может пониматься как трансцендентная сущность.
Можно предположить, что существование, ограниченное существованием в действительности, понятой как все сущее, не противоречит бытию Творцом всего сущего, если действительность может содержать причину самой себя в себе самой. Тогда Бог, будучи такой причиной, не обязан предшествовать действительности во времени, тем более если Он создал ее вместе со временем. Но это не исключает трансцендентность из числа возможных атрибутов Бога. Теист, к тому же, может прямо сказать, что Бог существовал бы, даже если бы ничего больше не существовало; прочтение этого суждения как утверждения, что хотя бы один возможный мир, достижимый из действительного, представляет собой описание возможного состояния действительности, при котором в ней существует только Бог и больше ничего, будет представлять его как отождествляющее действительность с Богом в рамках данного предположения. Но теист может вовсе не иметь в виду, что Бог был бы равен действительности, если бы ничего, кроме него, не существовало.
Более того, необходимо существующим может быть не только Бог, но если необходимость расшифровывается как существование во всех возможных мирах, то необходимое существование Бога не может принципиально отличаться от существования других необходимых сущностей — например законов логики. Но для сильного теиста так понятое необходимо сущее может быть лишь тем, что Бог сотворил бы в любом случае, творение чего неизбежно, но не тем, что равнозначно Богу в плане существования21.
Далее, если «Бог сотворил все сущее» (4) читается как «Бог сотворил действительный мир» и трактуется как «В действительности верно, что Бог сотворил (завершил творение на момент высказывания) действительный мир», сильный теист мог бы возразить, что поскольку его утверждение (4) подразумевает, что Бог сотворил абсолютно все, кроме себя самого, обстоятельства, относительно которых следует оценивать эту пропозицию, не могут сводиться к действитель-
19 Haecceitas.
20 Согласно схеме, предусмотренной в: Plantinga A. Two Concepts of Modality: Modal Realism and Modal Reductionism // Philosophical Perspectives, 1: Metaphysics / J. Tomberlin, ed. Atascadero, 1987. P. 194.
21 Можно предположить, что сфера логически возможного шире даже сферы возможного для Бога. Может быть, Бог не творит логику, а лишь делает ее истинной в каждом из возможных миров. Для того, кто готов принять такое ограничение Божественного всевластия, суждения, что Бог создал мир в каком-то или в каждом мире, в котором Он существует, как и что Он существует в каждом из возможных миров, могут, наверное, не выглядеть проблематичными (см.: Plantinga. The Nature of Necessity... P. 44-69).
ности: истинность (4) в таком понимании не должна зависеть от характеристик какого-то мира22.
Можно возразить, что сама теистическая концепция Бога противоречива и что это не проблема семантики. Существует, например, традиция апофатиче-ского богословия, допускающая осмысленность только негативных суждений о Боге, описывающих, чем Он не является. Но далеко не для всех результат в виде отказа считать осмысленными все позитивные суждения о Боге, включая (3), приемлем. Нам кажется, что если есть менее радикальное решение, его лучше использовать.
«Локализация» Бога в возможных мирах как метафора
Еще Фома Аквинский предположил, что когда слова, с помощью которых мы говорим об обыденных вещах, используются для высказываний о Боге, они не могут значить буквально то же, что они значат в других случаях: с его точки зрения, в религиозном дискурсе эти слова часто значат что-то, лишь отчасти подобное их обычным значениям и отличное от них в других отношениях; о Боге мы, таким образом, говорим по аналогии с тем, как мы говорим о других, менее загадочных сущностях23. Можно, таким образом, предположить, что высказывания, приписывающие Богу какие-то свойства относительно возможных миров, выражают метафоры.
Но согласно популярной интерпретации семантик возможных миров, известной как фикционализм относительно возможных миров24, суждения о «возможных мирах» сами по себе являются не более чем метафорами. Модальные суждения при таком прочтении говорят, что то-то и то-то истинно в таком-то возможном мире, согласно фикции возможных миров, что не то же самое, что сказать о чем-то, что это буквально истинно в каком-то возможном мире25. Так, с этой точки зрения утверждение, что в мире романов Конан Дойля Шерлок Холмс живет на Бейкер-стрит, буквально истинно, но должно читаться как утверждение, что согласно фикции, содержанием которой являются события, изложенные в романах Конан Дойля, Шерлок Холмс живет на Бейкер-стрит26.
Но если «возможные миры» — удобные метафоры, т. е. такие, что есть основания их использовать, то их удобство должно, очевидно, состоять в том, что они добавляют что-то к пониманию модальностей. Но тогда должен быть способ буквально выразить то же содержание другими словами; иначе непонятно, что именно метафора возможных миров говорит о модальностях. Так, критики указывают, что если оператор, «согласно фикции возможных миров», трактуется как модальное понятие, это делает фикционалистское объяснение модально-
22 В таком случае, правда, теряется стандартное понятие истины как отношения выполнимости (см.: TarskiA. The semantic conception of truth // Philosophy and Phenomenological Research. 1944. Vol. 4. P. 341-376).
23 Фома Аквинский. Сумма теологии. К., 2011. Ч. 2-2. С. 30-351 (вопросы 2-26).
24 Называемый также иногда модальным фикционализмом, хотя его приверженцы обычно не утверждают, что модальные суждения надо понимать как метафоры.
25 См., в частности: Rosen G. Modal Fictionalism // Mind. 1990. Vol. 99. P. 327-354.
26 См.: Ibid. P. 335.
стей циркулярным27, а если он понимается как нечто примитивное и неанализи-руемое, то тогда просто непонятно, что значит быть истинным согласно фикции возможных миров28.
Мы полагаем, следуя за Р. Сталнейкером,29 что для того чтобы суждения о возможных мирах расшифровывали смысл модальностей, их следует понимать буквально. К тому же просто сомнительно, что обычное утверждение (3) корректно трактовать как говорящее, что пропозиция, что Бог существует, истинна в действительности согласно фикции возможных миров, а не как — что она буквально истинна в действительном мире. Некоторые фикционалисты полагают, что в буквальном смысле есть один возможный мир и одно множество возможных объектов — собственно действительность и то, что ее составляет30. Но если (3) буквально истинно, буквально истинным должно быть и высказывание, что «Бог существует во всех возможных мирах согласно фикции возможных миров» истинно в действительности.
Можно, конечно, трактовать все наши суждения, претендующие на истинность, антиреалистически: тогда осмысленно приписывать существование чему-либо вообще можно только относительно какой-то заранее определенной системы взглядов, и все их можно считать в равной мере как репрезентациями реальности, так и фикциями. Но если мы не готовы ставить знак равенства между суждениями о реальных и суждениями о вымышленных вещах, суждения о действительности некорректно представлять как вид суждений о фикциях. Если кто-то говорит, например, что в мире К. Маркса история есть борьба классов, он может иметь в виду не только то, что история является борьбой классов (или что сказанное верно) в воображении Маркса, но и что в действительности, как ее видит Маркс, имеет место данное положение дел. В этом случае буквально истинным должно быть не только согласие с определенной фикцией, но и согласие между фикцией и действительностью. К тому же мы просто не обязаны соглашаться с тем, что чистые возможности вообще не существуют: в конце концов, они отличаются от того, что невозможно, и это различие может состоять в том, что они в большей степени причастны существованию.
Мы полагаем, что указание на возможные миры в соответствующих парафразах суждений о Боге по крайней мере может иметь буквальное прочтение. И в этом случае их адекватность может быть обеспечена только тем, что появление обычных предикатов типа «существует в», «творит в», «имеет свойство. в» в подобных контекстах создает метафоры.
Метафора обычно создает некий образ предмета, о котором идет речь, путем неявного сравнения его с другими предметами. И кажется интуитивно правдоподобным, что, учитывая, насколько Бог теиста отличен от всего прочего, единственные истины об этом Боге, которые мы можем высказывать в терминах, разработанных для описания более знакомых нам видов сущего, суть ис-
27 Nolan D. Modal Fictionalism // Stanford Encyclopedia ofPhilosophy, 2016. § 4. 4. URL: https:// plato.stanford.edu/entries/fictionalism-modal/#ThePriModFic (дата обращения: 20.05.2018).
28 Rosen. Op. cit. P. 344-345.
29 Stalnaker. Op. cit.
30 См.: ArmstrongD. M. A Combinatorial Theory of Possibility. Cambridge, 1989.
тины, представляющие аналогии или образы Божественных свойств, действий, возможностей и т. п.
Но метафорой чего может быть суждение о Боге? Метафоричность некоторым высказываниям, использующим слово «бог», придает специфическое прочтение этого слова, как в предложении «Он поет как бог». Но нас здесь интересуют сугубо теистические прочтения, которые только и позволяют говорить о высказывании, что в нем речь идет о Боге. Если читать (1) как буквально говорящее, что Бог существует хотя бы в одном возможном мире, достижимом из действительного, либо в том самом смысле, в каком что-то существует в действительности, либо в каком-то особом смысле, сводящем Его существование к особому случаю существования в действительности, то мы получим прочтения, плохо совместимые как минимум с сильным теизмом. Но если понимать (1) как метафору, говорящую, что Бог подобен (до определенной степени) сущностям, буквально существующим хотя бы в одном возможном мире, достижимом из действительности, это высказывание будет совместимо с приписыванием Богу трансцендентного существования. Бог может быть подобен чему-то, существующему в конкретном мире, не будучи, однако, тем, чье существование сводится к существованию в этом мире. Высказывание (2), сделанное сильным теистом, может тогда трактоваться как утверждение, что существование Бога чем-то подобно существованию во всех возможных мирах. Например, оно может быть подобно этому существованию своей необходимостью, так же, как существование во всех возможных мирах для чего-либо, Его существование для Бога является необходимым31.
Однако если состояние объекта х только аналогично существованию, не будучи полностью ему тождественно, есть искушение сделать вывод, что х не существует. Но теист с большой вероятностью будет настаивать на том, что уж по крайней мере предложение (3) может утверждать не нечто, аналогичное существованию, а собственно существование Бога, и быть истинным в этом значении. Тем не менее мы полагаем, что необязательно трактовать (3) как метафору: высказывая такое предложение, теист может буквально утверждать, что Бог существует; чего он, видимо, не может буквально утверждать — это что Бог существует буквально в том или ином мире или во всех возможных мирах.
Истинные метафоры
Но правильно ли приписывать метафорам истинностные значения, и в каком смысле метафора может быть истинной? Конечно, у метафоры есть определенные свойства, которые можно при желании описывать как ее истинность: например, можно называть выражение истинной метафорой, если оно воспринимается как метафора теми, кому оно в этом качестве предлагается, или если оно соответствует выражаемой мысли; или можно так называть те метафоры, которые обладают определенными художественными или иными достоинствами (яркостью или точностью создаваемого образа, оригинальностью или силой
31 Правда, это предположение делает утверждение, что Бог мог бы не существовать, ложным. Но многие богословы и религиозные люди, наверное, и так бы согласились, что это суждение ложно, если оно выражает логическую возможность, а не самоограничение Бога.
воздействия и т. п.). Но это явно не тот смысл истинности метафоры, который нас здесь интересует. Может ли метафора быть истинной или ложной в том же смысле, в каком этими свойствами, предположительно, обладают буквальные выражения мыслей?
Прежде всего, надо заметить, что не всегда можно сказать, какая именно мысль выражена метафорой, особенно когда в роли метафоры выступает целое художественное произведение32. Такое произведение может содержать указания на то, что его правильно понимать как метафору, но его составляющие могут не сообщать достаточно информации для понимания сути этой метафоры. Тем не менее нас здесь интересуют более простые метафоры, создаваемые одним или несколькими предложениями; поэтому, независимо от того, применимы оценки в терминах буквальной истинности к любым метафорам или нет, можно предположить, что они применимы к некоторым наиболее простым и распространенным их типам.
Одно и то же предложение может выражать или не выражать метафору в зависимости от контекста. Так, например, «Жизнь есть страдание» (5) можно понимать буквально как утверждение, что жизнь тождественна страданию, но в этом прочтении (5), скорее всего, ложно; а кроме того, высказывающий (5) может не считать, что жизнь тождественна страданию, и тем не менее пытаться высказать истину, приписывая всем словам в данном предложении их обычные значения33. Поэтому, если мы уже знакомы с идеей метафоры, мы предпочтем понимать (5), при прочих равных, метафорически. В этом случае оно будет, скорее всего, сообщать, что жизнь подобна страданию.
Можно сказать, что (5) в этом прочтении выражает истинную пропозицию. Проблема, однако, в том, что если мы не меняем значения использованных в нем слов, то даже в роли метафоры оно все равно будет непосредственно выражать ложную пропозицию, что жизнь есть страдание. Если оно при этом выражает еще и другую пропозицию, то как-то иначе — метафорически34. И вопрос тогда состоит в том, можно ли считать предложение истинным в обычном смысле при его метафорическом прочтении?
С одной стороны, есть очевидные образцы истинных метафор. Например, метафора «Люди не острова» (6) истинна просто в силу тривиальной истинности буквального прочтения, выражающего ее предложения35. Но если истинностные
32 Особенно поэтическое или живописное.
33 В частности, это означает, что «есть» здесь не является сокращением для «включает в себя» или чего-то иного.
34 Существует точка зрения, согласно которой метафоры буквально выражают то же, что и соответствующие предложения, описывающие подобия или какие-то иные отношения между сущностями, которые метафоры обычно подразумевают; см. обзор и критику этих взглядов в: Davidson D. What Metaphors Mean // Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, 1984. P. 245—264. Но редко когда метафору можно заменить на соответствующее буквально толкуемое предложение, не изменив ее значение. Так, метафорически утверждение «Как сажа бела» в ответ на вопрос «Как дела?» сообщает, что дела обстоят не очень хорошо. Если считать, что данное предложение буквально выражает эту пропозицию, ответ на вопрос утратит не только свои эстетические особенности, но и часть содержания, сообщающую, что то, насколько нехорошо обстоят дела, сопоставимо с белизной сажи.
35 Это предложение — вольный перевод английского «No man is an island» из: Cohen T. Figurative Speech and Figurative Acts // Journal of Philosophy. 1975. Vol. 72. P. 671.
значения метафор производны (в тех случаях, когда могут быть приписаны) исключительно от истинностных значений использованных в них предложений в их буквальных прочтениях, то из этого следует, что в большинстве случаев метафоры ложны, а истинны они лишь тогда, когда выражающие их предложения тривиально истинны36.
Но этот подход к пониманию семантики метафоры нам кажется слишком узким. Конечно, если субъект хочет донести до своей аудитории какую-то определенную мысль и знает, как ее выразить в предложении, которое демонстрировало бы ее истинность при его буквальном прочтении, он вряд ли будет использовать для этой цели метафору, если только не пытается параллельно решить какую-то другую задачу, отличную от сообщения истины. Но, решая, следует понимать высказывание буквально или метафорически, мы не в последнюю очередь руководствуемся презумпцией, согласно которой в нормальных условиях утверждения, которые говорящий делает всерьез, нацелены на высказывание истины. Верно, что часто триггером метафорического прочтения предложения является осознание его ложности в контексте высказывания при буквальной интерпретации37. Но выбирая на этом основании метафорическое прочтение, люди нередко исходят из того, что своим высказыванием говорящий пытается сказать что-то истинное, понимая, однако, что буквально утверждает нечто ложное. Приписывая говорящему определенный уровень компетенции и здравого смысла и пытаясь найти альтернативное прочтение сказанного, интерпретатор фактически соглашается с тем, что в интерпретируемом контексте может быть высказано нечто истинное, несмотря на то что непосредственно утверждается ложная мысль. В этом отношении можно сказать, что стандартной целью метафорического прочтения предложения является объяснение того, как оно может сообщать истину, непосредственно выражая ложную пропозицию.
В других случаях триггером метафорического прочтения может быть тривиальность высказываемой буквально мысли. Так, поскольку буквальное прочтение (6) приписывает ему тривиальное содержание, и у интерпретатора есть основания полагать, что говорящий хотел сообщить не это, он будет искать для него другое прочтение38. Как метафора (6) отрицает сходство между людьми и островами, а поскольку отсутствие сходства между ними, в отличие от их нетождественности, неочевидно, (6) в этом прочтении будет нетривиальным суждением39. Таким образом, часто посредством метафорического прочтения предложения решается задача объяснения его использования в конкретном контексте, и это объяснение обычно предполагает, что высказывание сделано для сообщения
36 Такой точки зрения придерживается Д. Дэвидсон (см.: Davidson. Op. cit. P. 256—257).
37 Ibid. P. 258.
38 Это касается не только тривиального содержания, но и того, что сообщает нечто общеизвестное (с точки зрения интерпретатора): например, в случаях, когда предложение «Дважды два четыре» не является частью обучения азам арифметики или ответом на вопрос о результате сложения соответствующих двух чисел, мы склонны трактовать его как метафору или иносказание, исключая гипотезу, что разумный компетентный коммуникатор решил просто высказать нечто, что все и так знают.
39 А подразумевая, например, что люди не похожи на острова в плане своей изолированности от других представителей того же вида, (6) будет сообщать нечто истинное.
какой-то нетривиальной истины. Если бы метафоры могли быть только ложными или тривиальными, эту задачу было бы глупо даже ставить.
Нам кажется правдоподобным предположение, что предложение может быть истинной в обычном смысле40 метафорой, не только будучи буквально истинным, но и за счет метафорического выражения истинной пропозиции. Конечно, поскольку для каждой метафоры необязательно есть определенная пропозиция, которую она метафорически выражает, можно уточнить, что предложение является буквально истинной метафорой, если только есть хотя бы одна истинная пропозиция, которую оно метафорически выражает в оцениваемом контексте его использования.
Но что значит для предложения л метафорически выражать пропозицию р? Для метафоры естественно иметь два уровня содержания — буквальное и фигуральное. Если предложение трактуется метафорически и при этом рассматривается как инструмент высказывания истины, его фигуральное содержание не вытесняет буквальное, но в определенном отношении становится основным: предложение в этом прочтении понимается как, прежде всего, способ утверждения той пропозиции, которую оно выражает метафорически. Если содержание метафоры верно определено, то оно совместимо с контекстом; и если это содержание включает хотя бы одну пропозицию, истинную в этом контексте, и не включает ни одной пропозиции, ложной или противоречивой в этом контексте, можно сказать, что такая метафора буквально истинна в данном контексте за счет своей семантической связи с истинной пропозицией. То обстоятельство, что эта пропозиция не выражена в предложении непосредственно, не играет, скорее всего, в этих случаях существенной роли, потому что метафорическое прочтение предложения делает его фигуральное содержание основным.
Любое предложение естественного языка, предположительно, может выражать метафору. Но, возможно, есть предложения, используя которые можно утверждать что-либо истинное только метафорически. Предположим, что некто живет в мире, где слова «снег» и «белый» значат то же, что и в нашем мире, но снег никогда не бывает и даже не может быть белым; так же как и в нашем мире, однако, в этом мире белизна считается символом чистоты, нетронутости и т. п. И вот, видя девственно чистый снег, некто в этом мире говорит «Снег белый». Если трактовать сказанное как утверждение, то, будучи понято буквально, оно будет утверждать нечто ложное в мире, о котором идет речь. Другое дело, если понимать его как метафору, говорящую, что снег подобен другим вещам, которые обладают в соответствующем мире хотя бы одним качеством, символизируемым белизной. Так же точно, вполне вероятно, что высказать истину о Боге, утверждая (1), (2) или (3), можно в нашем мире только метафорически. Это могут быть буквально истинные метафоры, если верны устанавливаемые ими аналогии между соответствующими свойствами (существовать в действительном мире, существовать в каком-то возможном мире и существовать во всех возможных мирах), предицированными, соответственно, Богу и каким-то стандартным составляющим таких сущностей, как миры.
40 Который можно для простоты назвать буквальным.
40
Так, понимая (3) как утверждение, что Бог существует в мире, являющемся для нас действительным, мы, вероятно, создаем метафору, представляющую трансцендентное существование Бога как подобное некоторыми своими чертами существованию какой-либо части действительности. Насколько такая метафора истинна, зависит от того, готовы мы в действительности связывать оба упомянутых вида существования отношением подобия или нет41. Мне кажется, что уже то, что мы называем существование Бога существованием, как и существование других сущностей, может свидетельствовать о том, что мы готовы видеть нечто общее между этими феноменами.
«Возможно, Бог сотворил мир» (7) может тогда пониматься как говорящее метафорически, что Бог создал действительность хотя бы в одном возможном мире, достижимом из действительного, т. е. что сотворение Им всего, что составляет действительность, имеет какие-то черты того, как в каком-либо мире создаются какие-то сущности, которые могут быть в нем буквально созданы. (7) может быть истинным в этом прочтении, если предполагаемая аналогия верна. Поскольку отношение Бога к его творению необязательно подобно отношению субъектов, творящих какие-то вещи в каких-то мирах, своими модальными свойствами, (7) вполне может быть буквально истинной метафорой при его прочтении в терминах возможных миров.
Но почему следует считать такие парафразы метафорами? Ведь порождающие их высказывания, как правило, не воспринимаются как метафоры (и не обязаны ими быть). Если эти парафразы корректно передают содержание сказанного, то о высказываниях (1), (2) и (3) надо тогда говорить как о скрытых метафорах — выражениях, понимаемых буквально, но выполняющих свою коммуникативную функцию (в данном случае утверждение истины) только при метафорическом прочтении. Но правильно ли так их понимать? Нам кажется, что да. Нетрудно найти примеры таких метафор. Скажем, предложение «Земля шарообразная» (8) часто воспринимается людьми как нормальный способ сказать, что Земля буквально имеет форму шара. Участники коммуникации вполне могут воспринимать это сообщение как успешное в его буквальном прочтении, несмотря на то что оно в этом прочтении неистинно. Это может иметь разные причины: например, мы не всегда отождествляем успешность утверждения с его строгой истинностью. Но одна из распространенных причин такого восприятия, как нам кажется, состоит в том, что, понимая (8), мы понимаем, что хотя это высказывание не строго истинно, оно сообщает нечто близкое к истине за счет того, что есть какая-то истина, которая с ним ассоциирована или которую оно подразумевает. Мы не приписываем в этом случае прямо (8) метафорическое значение, но фактически то, как мы воспринимаем успешность его использования для утверждения того, что оно выражает, показывает, что мы ставим его успешность в зависимость от его семантической связи с какой-то истиной. То есть по сути дела мы воспринимаем в такой ситуации (8) как сложное сообще-
41 Может быть, о подобии в этом контексте тоже речь может идти лишь метафорически. Но думаю также, что такое подразумевание может быть истинным и при буквальном прочтении: для этого нужно всего лишь, чтобы было хотя бы одно общее свойство у существования Бога и существования в соответствующем мире.
ние, в котором прямо говорится одно, а подразумевается другое42. Понятно, что в коммуникации почти всегда есть содержание, которое только подразумевается, но непосредственно не высказывается и которое тем не менее лучше учитывать при оценке сказанного. Но далеко не все, что предложение подразумевает в конкретном контексте его использования, делает его метафорой. Тем не менее стандартное использование (8) уместно трактовать как скрытую метафору, так как оно подразумевает, среди прочего, что оценивать сказанное лучше относительно его фигурального содержания43.
Аналогично часто (3) считают истинным утверждением просто потому, что полагают (скорее всего, обоснованно), что есть хотя бы одна истинная пропозиция, которую (3) может выражать, независимо от того, какой точный смысл вкладывал в его использование говорящий. Но выражать эту пропозицию (3) может не прямо: так, сильный теист может понимать, что как утверждение, что Бог в действительности (буквально) существует трансцендентно, (3) сомнительно, но все равно считать его истинным высказыванием за счет близости его содержания к какой-то другой пропозиции, истинность которой более несомненна. Но даже если он прав в этом отношении, близость содержания высказывания к какой-то пропозиции, которую оно прямо не выражает, еще не делает эту пропозицию подразумеваемой или метафорически выражаемой этим высказыванием. Тем не менее о любом данном предложении s можно сказать, что если есть хотя бы одна пропозиция р, которую s может метафорически выражать и которая будет делать его утверждение истинным (или более истинным, чем при буквальном почтении), и прочтение s как метафоры р доступно в контекстах, в которых s используется для утверждения истины теми, кто его так использует, s можно считать скрытой метафорой. Использование имени «Бог» в модальных и других контекстах тоже можно считать созданием скрытых метафор, представляющих трансцендентную сущность как аналогичную тем сущностям, которые могли бы быть богами в конкретных мирах.
Ключевые слова: семантика, Бог, возможный мир, теизм, модальность, существование, необходимость, условия истинности, значение, метафора, творение.
Список литературы
Бочаров В. А., Маркин В. И. Введение в логику: университетский курс. М., 2008.
Лейбниц Г. Монадология // Собрание сочинений: В 4 т. М., 1982. Т. 1. С. 413-429.
Фейс Р. Модальная логика. М., 1974.
Фома Аквинский. Сумма теологии. К., 2011. Ч. 2-2.
Фреге Г. Смысл и значение // Избранные работы. М., 1997. С. 25-49.
Adams R. Theories of Actuality // Nofis. 1974. T. 8. P. 211-231.
Armstrong D. M. A Combinatorial Theory of Possibility. Cambridge, 1989.
42 Если нет, то мы, скорее всего, сочтем, что (8) либо ложно, либо мы не можем его оценить, не уточнив его содержание.
43 Часто до реальной оценки сказанного дело в повседневной коммуникации не доходит, и тогда метафорическое содержание предложения остается неактивированным, что создает впечатление, будто имеет место просто утверждение пропозиции, буквально выражаемой высказанным предложением.
Cohen T. Figurative Speech and Figurative Acts // Journal of Philosophy. 1975. Vol. 72. P. 669684.
Davidson D. What Metaphors Mean // Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, 1984. P. 245-264.
Kripke S. A. Naming and Necessity. Cambridge (MA), 1980. Lewis D. Counterfactuals. Oxford, 1973.
Menzel C. Possible Worlds // Stanford Encyclopedia of Philosophy, 2016. §2. 2. 2. URL: https://
plato.stanford.edu/entries/possible-worlds/#AbsModIntEnt (дата обращения 21.05.2018). Nolan D. Modal Fictionalism // Stanford Encyclopedia of Philosophy, 2016. § 4. 4.URL: https://plato.stanford.edu/entries/fictionalism-modal/#ThePriModFic (дата обращения 20.05.2018).
Plantinga A. The Nature of Necessity. Oxford, 1974.
Plantinga A. Two Concepts ofModality: Modal Realism and Modal Reductionism // Philosophical
Perspectives, 1: Metaphysics / J. Tomberlin, ed. Atascadero, 1987. P. 189-231. Rosen G. Modal Fictionalism // Mind. 1990. Vol. 99. P. 327-354. Stalnaker R. C. Possible Worlds // Noüs. 1976. T. 10.1. P. 65-75.
Tarski A. The semantic conception of truth // Philosophy and Phenomenological Research. 1944. Vol. 4. P. 341-376.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
2018. Vol. 77. P. 29-44
Chernyak Alexei, Candidate of Sciences in Philosophy, Associate Professor, Department of Social Philosophy, Russian State University for the Humanities, 6 Miusskaia Sq., Moscow 125993, GSP-3, Russian Federation, abishot2100@yandex.ru
ORCID: 0000-0001-5654-7388
Veretennikov Andrey, Candidate of Sciences in Philosophy Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences 12/1 Goncharnaya St., Moscow, 109240, Russian Federation and.veret@gmail.com
ORCID: 0000-0002-9048-4832
God and Possible Worlds A. Chernyak, A. Veretennikov
Abstract: This article investigates the problems which arise when the concept of possible worlds is applied to modal and existential judgments about God. In present-day logic, philosophy and linguistics, modal statements are conventionally understood as coordinating the situation described or relationships between situations with possible worlds. Existential statements are in this case seen as coordinating what is being stated by default with reality. But a judgment about God does not always imply a link between His existence or His possession of certain properties and some concrete world or even the whole array of possible worlds. Having studied the problem, the author of
the paper has come to the conclusion that semantics of possible worlds is compatible with preferable (from the point of view of theism) readings of difficult cases of the type in question if one of the two requirements is met, namely if these statements are not assigned the sense of the truth or they are understood as hidden metaphors.
Keywords: semantics, God, possible world, theism, modality, existence, necessity, conditions of being true, meaning, metaphor, creation.
References
Adams R. (1974) "Theories of Actuality". Nous, 1974, vol. 8, pp. 211-231.
Armstrong D. M. (1989) A Combinatorial Theory of Possibility. Cambridge.
Bocharov V. A., Markin V. I. (2008) Vvedeniye v logiku: universitetskiy kurs [Introduction to Logics: University Course]. Moscow (in Russian).
Cohen T. (1975) "Figurative Speech and Figurative Acts". Journal of Philosophy, 1975, vol. 72, pp. 669-684.
Davidson D. (1984) "What Metaphors Mean", in Davidson D. Inquiries into Truth and Interpretation. Oxford, pp. 245-264.
Feys R. (1974) Modal'naya logika [Modal Logic]. Moscow (in Russian).
Frege G. (1997) "Smysl i znacheniye", in: Frege G. Izbrannyye raboty [Selected Works], Moscow, pp. 25-49 (in Russian).
Kripke S. A. (1980) Naming and Necessity. Cambridge (MA).
Lewis D. (1973) Counterfactuals. Oxford.
Menzel C. (2016) "Possible Worlds", in Stanford Encyclopedia of Philosophy, available at: https:// plato.stanford.edu/entries/possible-worlds/#AbsModIntEnt (21.05.2018).
Nolan D. (2016) "Modal Fictionalism", in Stanford Encyclopedia of Philosophy, available at: https://plato.stanford.edu/entries/fictionalism-modal/#ThePriModFic (20.05.2018).
Plantinga A. (1974) The Nature of Necessity. Oxford.
Plantinga A. (1987) "Two Concepts of Modality: Modal Realism and Modal Reductionism", in: Tomberlin J. (ed.) Philosophical Perspectives, 1: Metaphysics. Atascadero, pp. 189-231.
Rosen G. (1990) "Modal Fictionalism". Mind, 1990, vol. 99, pp. 327-354.
Stalnaker R. C. (1976) "Possible Worlds". Nous, 1976, vol. 10.1, pp. 65-75.
Tarski A. (1944) "The semantic conception of truth". Philosophy and PhenomenologicalResearch, 1944, vol. 4, pp. 341-376.
