CC BY
180
СТАТЬИ
ARTICLES
Т. А. Колосовская
БОЕВАЯ И ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ПОВСЕДНЕВНОСТЬ КАЗАКОВ КАВКАЗСКОГО ПОГРАНИЧЬЯ В ОСВЕЩЕНИИ ОФИЦЕРА ГЕНШТАБА Г.К. КАЛМБЕРГА
(1834 г.)"
Т. Kolosovskaya
The Cossacks’ Military and Economic Daily Life on the Caucasus Frontier as described by G. Kalmberg, a Russian General Staff Officer (1834)
Бурные события военно-политической истории XVIII в. привели Российскую империю на Кавказ. На берегах Терека и Кубани возникла череда российских укреплений и казачьих станиц, вошедшая в историю под названием Кавказской линии. Под ее защитой, на обширных и плодородных степях переселенцы из различных уголков необъятной России основывали свои поселения и налаживали хозяйство. Ни военные действия против Турции и Персии, ни обострявшиеся противоречия и столкновения с северокавказскими горцами уже не могли остановить этого стремительного потока, нашедшего отражение в одной из народных песен: «Ты за чем, мой друг, стремишься на тот гибельный Кавказ?»
К изучению исторических сюжетов кавказского пограничья времен Кавказской войны XIX в. все чаще обращаются современные исследователи, а для его обозначения нередко используют термин западной историографии - «фронтир». Одни понимают под ним область перекрещивающихся влияний, своеобразную «контактную
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта проведения научных исследований «Российские военные в социокультурном пространстве Северного Кавказа XVIII - XIX вв.», проект № 14-01-00251.
6
зону», другие - непроходимую грань, разделявшую горское «варварство» и российскую «цивилизацию»1.
Чем же на самом деле была Кавказская укрепленная линия?
Не ставя перед собой задачу дать исчерпывающий ответ на этот вопрос, считаем важным обратить внимание исследователей на такой пласт источников о кавказском пограничье как описания офицеров Русской императорской армии - очевидцев происходивших там событий и их непосредственных участников.
В условиях Кавказской войны как перед Генеральным штабом, так и перед командованием Отдельного Кавказского корпуса стояла задача исследования обороноспособности различных участков Кавказской линии, сбора сведений о местности, через которую горские партии пробирались для нападения на гражданские поселения2. Многие из созданных офицерами военно-статистических описаний кавказского пограничья впоследствии были опубликованы, став известными широким научным кругам3. При этом часть подобных материалов, говоря словами историка Генерального штаба Н.П. Глиноецкого, были «схоронены» в недрах военных архивов4 и еще ждут своего исследователя. К последним относится военно-статистическое описание левого фланга Кавказской линии, составленное штабс-капитаном Г.К. Калмбергом в 1834 г.
Военно-статистическое описание Калмберга обратило на себя внимание еще дореволюционных исследователей. В числе других архивных источников, оно было использовано историком И.Д. Попко5 в его фундаментальном сочинении «Терские казаки со стародавних времен», а отдельные его фрагменты, посвященные описанию реки Терек и Гребенскому участку Кавказской линии, были опубликованы в примечаниях к данному изданию6. Нередки обращения к материалам Калмберга современных исследователей, в первую очередь занимающихся изучением истории и культуры казачьего населения Терека7.
Целью статьи является комплексное рассмотрение военностатистического описания Калмберга и представление на его основе хозяйственных, социальных, бытовых и прочих реалий кавказского пограничья 1830-х гг. XIX в.
* * *
В то самое время, когда Россия победоносно завершала войну с Турцией (1829 г.), в горных районах Северо-Восточного Кавказа стал развиваться мюридизм. Идеи борьбы с «гяурами» с новой си-
7
лой захлестнули горские общества. Экспедиция в Ичкерию (горную Чечню) 1832 г., вызванная началом открытой борьбы Кази-Муллы против русских, хотя и закончилась гибелью первого имама, привела лишь к временному усмирению края. Новый имам Гамзат-бек продолжил политику своего предшественника, и нападения на левый фланг Кавказской линии возобновились с новой силой. «То отогнали лошадей и быков, то подстрелили казака на пикете, зарезали старика на пчельнике или захватили ребятишек, без спросу убежавших в виноградники»8 - отмечал один из современников событий, находившийся в то время в станице Наурской.
Основным русским населением кавказского пограничья являлись казаки, на плечи которых российское правительство возложило задачу по обеспечению безопасности пограничных территорий. Располагаясь не внутри Кавказской области, а на ее границе - Кавказской линии, - они должны были «с успехом и должной деятельностью препятствовать нанесению поселянам вреда, и, защищая собственность, отвращать от сей области нередко случающиеся разорения»9. Командующие войсками на Линии своими приказами вводили в действие инструкции по несению казаками кордонной службы, а для контроля за их соблюдением время от времени посылали офицеров своего штаба, которые должны были проверять казаков, стоящих на постах, осматривать их оружие, лошадей, число патронов и т.д.10.
Одним из таких офицеров, направленных в 1834 г. для проверки левого фланга Кавказской линии, был штабс-капитан Густав Карлович Калмберг. Он принадлежал к той части российской военной молодежи, которая, говоря словами современника, «предпочитала труды боевой жизни парадной службе и блеску паркетных удач»11. В числе прочих офицеров Генерального штаба, прикомандированных к Отдельному Кавказскому корпусу в начале 1830-х гг., он принимал участие в военных экспедициях, рекогносцировках и топографических работах. Под руководством обер-квартирмейсте-ра Кавказской линии полковника Н.И. Горского Калмберг проводил военно-топографические съемки районов, лежащих в непосредственной близости от территорий «немирных» горцев, в том числе Пятигорского округа. Собранные тогда материалы послужили ценными источниками для будущей картографии Кавказа12.
На этот раз поставленная перед Калмбергом задача отличалась от прежних: ему было необходимо собрать достоверные сведения о военном и хозяйственном состоянии казачьих станиц и крепостей левого фланга Кавказской линии. В условиях ожесточения военного противостояния с горцами Северо-Восточного Кавказа такие данные были необходимы командованию и штабам войск От-
дельного Кавказского корпуса для принятия верных решений по усилению обороноспособности кавказского пограничья. Офицер оправдал возлагавшиеся на него надежды. По итогам своей инспекторской поездки он подготовил подробный отчет, представленный в штаб командующего войсками Кавказской линии и Черномории, располагавшийся тогда в Ставрополе.
Впоследствии этот документ, в виде рукописи на 94-х листах, был передан в архив при штабе. В конце XIX в. большую часть дел из этого архива отправили во Владикавказ. Однако рукопись Калмберга, как содержащую не столько военную информацию, сколько обширные социально-экономические сведения, решили оставить и включить в фонды формирующегося Ставропольского губернского исторического архива. В настоящее время она хранится в Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК) в фонде № 79
- «Общее управление Кавказской области» - в деле № 1508, с пометой на обложке «уникальное», и под заголовком «Статистическое описание частей Ставропольского и Пятигорского округов, составленное Генерального штаба штабс-капитаном Калмбергом в 1834 г.».
Рукопись Калмберга содержит описание крепостей и укреплений левого фланга Кавказской линии: Кизляра (города и крепости), Моздока, крепостей Внезапной, Грозной, а также казачьих станиц и постов, расположенных по левому берегу Терека между Моздоком и Кизляром. Ее структуру составляют разделы: «Описание городов, крепостей, кордонных постов и станиц», «Казенные строения с описанием состояния их», «Число гарнизона: пехоты регулярной, артиллерии, кавалерии, число караульных и др.», «Количество мужского населения», «Климат», «Мельниц водяных», «Лошадей», «Рогатого скота», «Саней», «Конных телег», «Воловьих телег», «Замечания». Такая структура - типичная для статистических обозрений, составлявшихся в те времена офицерами русской армии.
* * *
Начинается рукопись с подробного описания реки Терек как естественной границы, разделяющей территорию кавказского пограничья на две части: левый берег - казачьи земли, правый берег
- места проживания горских племен. Именно этот важный стратегический объект, по мнению военных, управлял «ходом кровавой игры»13, решая «дать отдышку или обострить борьбу»14. Вторжения многочисленных партий горцев происходило при большом спаде воды в Тереке, открывавшем широкие броды, а еще чаще - в мо-
9
розные зимы, когда Терек покрывался льдом. В тоже время Терек являлся важной составляющей системы жизнеобеспечения как казачьего, так и горского населения. Вот почему в своем описании Калмберг подробно характеризует течение реки, качество воды и ее пригодность для питья, ширину реки, водящихся в ней рыб, возможность судоходства.
Рукопись отличает стремление автора воссоздать объективную картину обороноспособности - в самом широком ее смысле и взаимодействии всех факторов, на нее влияющих, - описываемого участка Кавказской линии. Это не случайно, поскольку главной задачей Калмберга было определение стратегического положения казачьих войск по Тереку и выявление их роли в системе линейной обороны края. Отсюда проистекало его пристальное внимание к данным о количестве служивого казачьего населения, равномерности его размещения по Тереку, устройству постов, караулен и т.д.
В то время левый фланг Кавказской линии от Моздока до устья Терека охранялся пехотными гарнизонами российских укреплений и казаками Моздокского полка, Гребенского, Терско-Семейного и Терско-Кизлярского войск. Кордонные дистанции казачьих полков и войск были представлены цепью станиц и расположенных между ними на небольших расстояниях постов. Назначение их было наблюдательное и извещательное. Днем казаки вели наблюдение с вышек, а ночью - в «секретах», расставляемых по берегу Терека в скрытных местах напротив бродов и возможных вылазок противника. Ночной «секрет», по образному выражению казачьего историка И.Д. Попко, был «громоотводом в системе линейной обороны»15. «Открытая» им на самой переправе «хищническая шайка» вынуждена была поворачивать назад и не всегда без потерь.
Посты представляли собой небольшие укрепления, огороженные плетнем и обрытые канавой. На постах, как правило, строились вышки, на которых стояли часовые, и невзрачные мазанки или шалаши для отдыха постовых казаков. Характерные описания подобных постов содержатся в рукописи Калмберга: «Пост Заветный [На участке Моздокского казачьего полка. - Т.К.] - в трех верстах от Озерного, стоит при большой дороге на возвышенности, в степь и по дороге открыт, а к Тереку закрыт лесом и кустарником; расстояние от Терека в трех верстах. Пост обнесен двойным плетнем и обмазан глиной, вокруг обрыт канавой, внутри для караульных казаков турлучная избушка; при посту веха сигнальная с дегтем; караул из одного конного и трех пеших» казаков16.
Нередко внутри поста вместо турлучного строения располагался камышовый балаган, «в коем всегда бывает дым, от чего у
10
казаков глаза болят»17. Иногда Калмберг не находил на постах вообще каких-либо построек, и в таких случаях казакам приходилось круглый год находиться под открытым небом. Неблагоустроенность казачьих постов имела свое рациональное объяснение: в случае прорывов больших горских партий их немногочисленные «гарнизоны» не могли противостоять отрядам неприятеля, казаки присоединялись к своим станичным резервам, а покинутые посты сжигались горцами.
Как строгий проверяющий Калмберг не мог не заметить и не отметить в отчете недостатки и нарушения в организации кордонной службы казаков. Одним из наиболее распространенных нарушений, по его наблюдениям, было несоответствие количества реально пребывающих на постах казаков тому, которое полагалось по инструкциям начальства. Подводя общий итог обзора организации кордонной службы моздокских казаков Калмберг замечает: «В дистанции Моздокского казачьего полка на 80 верст по течению Терека по левому берегу находится 35 кордонных постов. На каждом кордоне полагается от 7 до 9 человек пеших и по одному конному. По слабому смотрению кордонного начальника и станичных начальников, такового числа в наличности никогда не имеется, но таковые имеют проживание в станице для домашних работ... На постах остаются по 2 или 3 человека, которые в ночное время или боясь хищников [Так Г.К. Калмберг называл «немирных» горцев. Это слово использовалось для обозначения «немирных» горцев в документах русской армии во время Кавказской войны. - Т.К.], или завидуя товарищам, что они находятся в кругу своих семейств, оставляют свои посты и идут ночевать в лес или камыши, а если вблизи станица, то и отправляются домой к своим семействам. А дабы показать свою кордонную исправность рано утром являются на свои посты»18. И такое происходило несмотря на то, что за нахождением казаков на постах следили объездные урядники, которые, по словам Калмберга, столь же «рачительно» исполняли свои обязанности, как и их подчиненные. «У кордонных же караульных казаков,
- отмечается в рукописи при описании дистанции Гребенского войска, - патронов совсем почти не имеется, а хотя и есть, то не больше двух или трех, а большею частью их подсумки найдешь порожние. Конечно, таковая стража, хотя и будет видеть переправляющегося хищника, то не решится показаться и сделать ему отпор»19. Следствием подобного положения дел, по мнению Калмберга, являлись частые случаи прорывов Линии горцами, увода в плен людей и угона скота.
Плохое состояние постов, отсутствие положенного на них
числа казаков и недостаточное количество у них патронов - одно из наиболее часто встречающихся замечаний Калмберга при описании всех кордонных дистанций Терского левобережья. Подобное положение дел также имело свое рациональное объяснение. Помимо военной службы казакам необходимо было поддерживать свои хозяйства, которые неминуемо отвлекали казаков от выполнения их военных обязанностей, да и самих казаков на Линии было явно недостаточно. По образному замечанию И.Д. Попко, «это была плотина, для упрочения которой не доставало еще многих и многих слоев насыпи»20.
Значительное место в рукописи Калмберга занимает описание устройства казачьих станиц Терского левобережья, позволяющее судить об особенном укладе жизни российского населения в условиях неспокойного кавказского пограничья. Типично описание казачьей станицы Галюгаевской (Моздокского полка): «Станица расположена правильно, улицы прямые и параллельные, посередине находится площадь, на которой построена церковь. Строения все деревянные, покрыты камышом»21.
По наблюдениям Калмберга, располагавшаяся на площади православная церковь, была, как правило, в очень плохом состоянии и не являлась центром сосредоточения духовной жизни станичников. «Жители оной станицы большей половины старообрядцы и раскольники», «все почти старообрядцы или раскольники» - такие и подобные характеристики он постоянно давал при описании большинства казачьих станиц Терского левобережья. Так, в станице Мекенской (Моздокского полка) религиозные обряды совершались «в обыкновенной избе, которую называют молитвенным домом», а «должность священника исполняет казак, выбранный из своего общества» и называемый «уставщиком»22. Деревянная же церковь «с давнего времени не была освящена, отчего в оной обеденная литургия не отправляется, а служат одни только часы»23.
Сильные позиции старообрядчества среди линейных казаков не могли не заботить командование Отдельного Кавказского корпуса. Сведения, собранные Калмбергом, подтверждали злободневность и остроту этого вопроса. Но что могло с этим поделать начальство в условиях неспокойного кавказского пограничья, когда казаки здесь являлись главными защитниками рубежей империи? Лучшая тактика, которой оно могло придерживаться, - это «закрыть глаза» на совершение богослужения по старому обряду. В то время как в центре страны старообрядчество фактически было поставлено под запрет, линейным казакам разрешалось совершать богослужение по старому обряду. И даже после образования Кавказской и Черно-
12
морской епархии (1843 г.) решением командования казаки Терского левобережья были выведены за ее пределы и подчинены непосредственно обер-священнику Отдельного Кавказского корпуса24.
Для безопасности населения, согласно приказам главнокомандующего на Кавказе П.Д. Цицианова, отданным еще в начале XIX в., каждая станица должна была окапываться глубоким рвом и обноситься колючей изгородью. Следовало устраивать два въезда, а для выгона скота - еще двое боковых ворот, под охраной караулов. Однако увиденные Калмбергом станичные укрепления и их охрана далеко не соответствовали приказам и требованиям командования.
Так, описывая укрепления и охрану станицы Стодеревской (Моздокского полка), он добросовестно отметил и их негодность, и нарушение казаками - как рядовыми, так и начальством - установленного порядка: «Плетневая укрепленная изгородка, кругом станицы сделанная для защиты от хищников, находится в самом ветхом состоянии, канава вся почти сравнялась с горизонтом. При въездах через шлагбаум все обломано, часовых в проезде оной не видал, хотя оные и полагаются быть при шлагбауме, но по домашней необходимости находятся дома или у станичных начальников на работе»25. А в общем замечании к описанию дистанции Гребенского войска Калмберг констатировал, что во многих местах плетневые укрепления вокруг станиц проломаны так, «что во всякое время хищники имеют свободный ход. Если бы и сего не было, то без всякого шума можно весь плетень повалить и целый табун провести... По таковой беспечности начальства и ветхости укреплений, немудрено, что хищники осмеливаются проходить в станицы на базы и уводить быков и тому подобное. Часовых у станичных ворот не бывает, а хотя изредка и бывают и то спящие, и ружья не заряжены, и патронов не имеется, а как плетни станиц ветхие, то для хищника везде свободно открытые ворота»26.
Калмберг не считал нужным вдаваться в объяснения причин этой «беспечности». Но судя по воспоминаниям некоторых офицеров, жители приграничья воспринимали опасность как часть своей обыденной жизни, а частые нападения и грабежи представлялись им «безделицами», которые «никого не смущали в то время на Кавказе»27. С другой стороны, описанные Калмбергом станичные укрепления, так мало похожие на непреступные каменные крепости, заставляют задуматься о существовании в условиях неспокойного пограничья иных, мирных способов сосуществования казаков со своими неспокойными затеречными соседями. В этой связи невольно вспоминается казак Лукашка с кунаками-горцами из известной повести Л.Н. Толстого «Казаки».
Передвижение в кавказском пограничье было далеко не безопасным и происходило при обязательном военном сопровождении. В обязанности казаков входило сопровождение курьеров и едущих по службе чиновников, конвоирование государственной почты. Для этих целей в каждой станице из казаков формировалась караульная команда. Например, в станице Галюгаевской она состояла из 16-ти человек, «кои развозят нужные бумаги и конвоируют проезжающих и почту»28.
Калмберг отметил ряд недостатков и нарушений в выполнении караульными командами своих обязанностей. Так, при описании станицы Галюгаевской он пишет: «... Конвойная команда в большом послаблении, на посту казаков никогда в наличности не имеется, которые бывают всегда на работе собственной или у своего начальства, считая конвойную команду и конвоирование совершенно ненужным. Если какой проезжающий чиновник и вынудит, чтобы его конвоировали до следующего пункта, то казаки по разным предлогом отстают самовольно или просят позволения от чиновника вернуться назад, уверяя его, что тут опасности никакой не предвидится»29. В станице Калиновской (Моздокского полка) дом конвойной команды, по наблюдению Калмберга, «в самом скверном состоянии, а потому казаки и не бывают на своем месте, от чего проезжающие чиновники должны значительное время дожидаться конвоя, когда их соберут по домам, которые часто бывают отлучившимися в поле на работу. Нередко случается проезжающему, прождавшему долгое время в станице, услышать от станичного начальника нелепые отговорки и настоятельное предложение следовать далее не теряя времени, уверяя, что тут опасности никакой не предвидится, в то время когда у самих жителей часто хищники днем угоняют скотину и нередко убивают людей»30.
Плохую организацию конвойной службы Калмберг объяснил тем, что конвойные команды формировались из «малолеток» или внутренне служащих казаков, на плечах которых, в силу прохождения остальными казаками действительной службы, лежало домашнее хозяйство. Его описание как основного источника казачьего благосостояния Калмберг дал особенно подробно на основании собранных им материалов.
Илисто-песчаная, а порой и солонцеватая почва Терского левобережья не позволяла казакам в полной мере заниматься хлебопашеством. Собственного хлеба катастрофически не хватало. «От посева хлеба они не могут даже себя прокормить, - замечает Калмберг при описании станицы Г алюгаевской, - а большую часть покупают»31. Не могли казаки развернуться и в скотоводстве: не хва-
14
тало лугов и выгонов для скота. «Лугов при станице [Стодеревской.
- Т.К.] недостаточно, с трудом могут накосить на зиму, чтобы прокормить одну строевую лошадь... Луга по необходимости откупают за рекою Тереком у мирных азиатцев за дорогую цену, чтобы прокормить домашнюю свою скотину...»32.
Рыбная ловля и пчеловодство носили вспомогательный характер, а основной статьей более или менее стабильного дохода населения было садоводство, в первую очередь виноградарство. «Главный промысел оного [Гребенского. - Т.К.] войска, - отмечал Калмберг, - в хлебопашестве, скотоводстве, рыбной ловле, пчеловодстве и садоводстве. Первые четыре промысла едва только достаточное для пропитания самих себя, а последним тщательнее занимаются, от которого ежегодно получают красного вина в год до 294870 ведер и продается ежегодно на сумму 116693 рублей ассигнациями»33.
Значительный урон казачьим хозяйствам наносили периодически повторяющиеся разливы Терека. Многие станицы, изначально построенные на самом берегу, из-за его подмыва вынуждены были переноситься севернее в степь. Но и это не всегда спасало. Выходя из берегов, Терек затапливал дома, хозяйственные постройки, сады и пашни. Необходимость постоянно укреплять фашинные плотины отнимало много времени и сил. При описании станицы Каргалин-ской (Терско-Семейного войска) Калмберг отметил: «Около сей станицы горизонт воды в реке Терек равняется с крышами строений в станице, то есть русло Терека выше основания станицы на 1,5 сажени и более, поэтому весь станичный берег жители вынуждены были укрепить фашинной плотиной, дабы при разливах Терека не могло нечаянно ночью затопить станицу. Жителям оная плотина стоит чувствительного изнурения, отнимает время от занятия хлебопашеством и садоводством»34. Часто случалось, что воды Терека прорывали плотину и затапливали станицу. Особенно тяжелы и убыточны были летние разливы (вследствие таяния снегов в горах) в самую горячую рабочую пору. «В таких случаях, - отмечает Калмберг, - бьют в набат, жители, встревожась, в полях бросают работы, бегут на помощь и укрепляют плотину. Таковые частые тревоги совершенно жителей отягощают и отнимают много времени от их занятий и работ»35.
Особенно сложная ситуация, по наблюдениям Калмберга, сложилась в станице Александрия (Терско-Кизлярского войска), жители которой поступили в казачье сословие в 1826 г. из государственных крестьян. «Главный промысел состоит в хлебопашестве, скотоводстве и садоводстве, но каждая из оной промышленности в
15
весьма скудном состоянии. Хлеб здесь не может родиться, если не наполнять землю водой, посредством канав, равно и сады. Река Старый Терек совершенно безводен - то и поля остаются без посевов, а сады совершенно все высохли и жители в самом скудном состоянии. .. Если правительство не обратит внимания, то оные придут в совершенную нищету и не в состоянии будут приготовлять себя на службу вооружением и лошадьми»36.
Наконец, Калмберг обратил внимание на постепенную утрату казаками многих своих привилегий, что отрицательно сказывалось на их материальном благосостоянии. Он подмечал и антисанитарное состояние станиц, и бездействие в этом отношении станичного начальства.
* * *
Рукопись Калмберга по своему содержанию выходит за рамки сухого статистического отчета военного характера. Описание казачьих кордонных дистанций открывают краткие исторические справки, повествующие о постепенном освоении казаками Терского левобережья, а характеристике отдельных станиц предшествуют топонимические замечания автора, объясняющие происхождение их названий. Так, станица Стодеревская, по сведениям Калмберга, название свое получила «от произраставших около оного места больших стодерев»37, станица Галюгаевская - «по названию озера Галю гай, образовавшегося в результате разливов Терека и служившего основным источником питьевой воды для жителей станицы»38, станица Ищерская - по располагавшимся на противоположном крутом берегу Терека развалинам пещер, «от чего станица и получила название Пещерской, но казаки оное название по своему наречию перевернули в Ищерскую»39. Хотя со многими приведенными объяснениями топонимов можно поспорить, их ценность возрастает тем более, что объяснение происхождения названия целого ряда казачьих станиц Терского левобережья нельзя найти даже в современных топонимических словарях по Кавказу40.
В целом «Статистическое описание...» Калмберга позволяет увидеть военные, хозяйственные и другие реалии кавказского по-граничья 1830-х гг. во всем их многообразии и противоречивости: недостатки в организации кордонной службы казаков, неустроенность их станичного и хозяйственного быта. Представленные в материалах Калмберга случаи казачьего «нерадения» негативно отражались на обеспечении безопасности новой окраины России в целом. Понимая это, офицер не ограничивается сухой констатацией
16
фактов. Его рукопись вскрывает причины сложившегося положения дел, показывает, какой ценой казакам удавалось приспосабливаться для выживания в ставших для них к тому времени уже родных краях, выполняя при этом роль буфера между «немирными» горцами и российскими переселенцами.
Приведенные Калмбергом обширные статистические данные нашли реальное применение и были использованы военной администрацией для реорганизации казачьих военных подразделений в рамках образованного в 1832 г. Кавказского линейного казачьего войска.
Сам Калмберг в дальнейшем проходил военную службу за пределами Кавказа. Судя по полученным им наградам - орденам св. Анны, св. Владимира, св. Георгия, - она сложилась успешно. В середине 1850-х гг., уже в чине полковника Генерального штаба, он возглавлял 1-е отделение Военно-топографического депо41.
Примечания
1 Бобровников В.О., Кажаров В.Х., Сотавов Н.А. Северный Кавказ в Греческом проекте Екатерины II: Складывание кавказского фронтира империи // Северный Кавказ в составе Российской империи. М., 2007. С. 54-58.
2 Колосовская Т.А. «Скрытные обозрения земель неприязненных нам горцев»: разведывательная деятельность российских военных на Кавказе в 30-е гг. XIX в. // Армия и общество. 2013. № 1(33). С. 175-182.
3 Забудский Н.Н. Военно-статистическое обозрение Российской империи: Ставропольская губерния. Т. XVI. Ч. 1. СПб., 1851; Карлгоф
Н.И. Военно-статистическое обозрение Российской империи: Восточный берег Черного моря. Т. XVI. Ч. 10. СПб., 1855.
4 Глиноецкий Н.П. История русского Генерального штаба. Т. II. СПб., 1894. С. 202.
5 Колосовская Т.А. «Пока архивы не сделались добычей пожара или тления»: историко-исследовательская деятельность генерал-лейтенанта И.Д. Попко // Военно-исторический журнал. 2014. № 4. С. 53-58.
6Попко И.Д. Терские казаки со стародавних времен: Гребенское войско. Нальчик, 2001.
великая Н.Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII - XIX вв. Ростов-на-Дону, 2001.
х Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. М., 2008. С. 157-158.
9Дебу И.Л. О Кавказской линии. СПб., 1829. С. 275.
10Там же. С. 310.
11 Торнау Ф.Ф. Указ. соч. С. 13.
12Там же. С. 206.
13 Попко ИД. Терские казаки со стародавних времен: Гребенское войско. С. 253.
14Там же. С. 253.
15 Там же. С. 261.
^Государственный архив Ставропольского края (ГАСК). Ф. 79. Оп.
1. Д. 1508. Л. 13об.
17 Там же. Л. 56.
18 Там же. Л. 43.
19Там же. Л. 48.
20 Попко ИД. Терские казаки со стародавних времен: Гребенское войско. С. 267.
21 ГАСК. Ф. 79. On. 1. Д. 1508. Л. 20об.
22Там же. Л. ЗОоб.
23Там же. Л. 28.
24 Гедеон, митр. История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России. Пятигорск, 1992.
25ГАСК. Ф. 79. On. 1. Д. 1508. Л. 18.
26Там же. Л. 48.
27Торнау Ф.Ф. Указ. соч. С. 29.
28ГАСК. Ф. 79. On. 1. Д. 1508. Л. 20об.
29Там же. Л. 20-21.
30Там же. Л. 35-36.
31 Там же. Л. 19.
32Там же. Л. 17об.
33 Там же. Л. 45об.
34Там же. Л. 65.
35 Там же. Л. 65 36Там же. Л. 79об.-80.
37 Там же. Л. 17об.
38 Там же. Л. 19об.
39Там же. Л. 23об.
40 Твердый А. В. Кавказ в именах, названиях, легендах: опыт топонимического словаря. Краснодар, 2008.
41 Список полковникам по старшинству (Исправлено по 15 июля). СПб, 1855. С. 163.
Автор, аннотация, ключевые слова
Колосовская Татьяна Александровна - канд. ист. наук, доцент Северо-Кавказского федерального университета (Ставрополь) [email protected]
В статье впервые в российской историографии анализируется во-енно-статистическое описание левого фланга Кавказской укрепленной линии, составленное штабс-капитаном российского Генерального штаба
Г.К. Калмбергом в 1834 г. До сих пор мало известная историкам, эта уникальная рукопись хранится в Государственном архиве Ставропольского края. Особое внимание уделяется характеристике условий появления этого исторического источника и анализу его содержания. В 1834 г. Калмберг проинспектировал крепости и казачьи станицы, располагавшиеся по реке Терек. В ходе Кавказской войны (1817-1864 гг.) собранные им сведения были необходимы командованию Отдельного Кавказского корпуса для усиления обороноспособности левого фланга Кавказской линии. Делается вывод о том, что рукопись Калмберга воссоздает достоверную картину боевой и хозяйственной повседневности казаков кавказского пограничья, дает возможность реально представить, в каких исключительно тяжелых условиях им приходилось отстаивать свое право жить на новой окраине Российской империи.
Кавказская война (1817-1864 гг.), Кавказская укрепленная линия, кавказское пограничье, Отдельный Кавказский корпус, военная топография, военно-статистическое описание, казачество, Кавказское линейное казачье войско, станица, повседневность, Г.К. Калмберг
References (Articles from Scientific Journals)
1. Kolosovskaya T.A. “Skrytnye obozreniya zemel nepriyaznennykh nam gortsev”: razvedyvatelnaya deyatelnost rossiyskikh voennykh na Kavkaze v 30-e gg. XIX v. Armiya i obshchestvo, 2013, no. 1(33), pp. 175-182.
2. Kolosovskaya T.A. “Poka arkhivy ne sdelalis dobychey pozhara ili tleniya”: istoriko-issledovatelskaya deyatelnost general-leytenanta I.D. Popko. Voenno-istoricheskiy zhurnal, 2014, no. 4, pp. 53-58.
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
3. Bobrovnikov V.O., Kazharov V.Kh., Sotavov N.A. Sevemyy Kavkaz v Grecheskom proekte Ekateriny II: Skladyvanie kavkazskogo frontira imperii. Sevemyy Kavkaz v sostave Rossiyskoy imperii [North Caucasus within the Russian Empire]. Moscow, 2007, pp. 54-58.
(Monographs)
4. VelikayaN.N. Kazaki Vostochnogo Predkavkazya v XVIII - XIX vv. [The Cossacks in the Eastern Ciscaucasia in the XVIII - XIX centuries] Rostov-on-Don, 2001, 278 p.
5. Gedeon, mitr. Istoriya khristianstva na Sevemom Kavkaze do i posle prisoedineniya ego k Rossii [The History of Christianity in the North Caucasus before and after its Accession to Russia]. Pyatigorsk, 1992, 191 p.
6. Popko I.D. Terskie kazaki so starodavnikh vremen: Grebenskoe voysko [The Terek Cossacks since Olden Times: Grebensk Troops]. Nalchik, 2001, 526 p.
7. Popko I.D. Terskie kazaki so starodavnikh vremen: Grebenskoe voysko [The Terek Cossacks since Olden Times: Grebensk Troops]. Nalchik, 2001, p. 253.
8. Popko I.D. Terskie kazaki so starodavnikh vremen: Grebenskoe voysko [The Terek Cossacks since Olden Times: Grebensk Troops]. Nalchik, 2001, p. 253.
9. Popko I.D. Terskie kazaki so starodavnikh vremen: Grebenskoe voysko [The Terek Cossacks since Olden Times: Grebensk Troops]. Nalchik, 2001, p. 261.
10. Popko I.D. Terskie kazaki so starodavnikh vremen: Grebenskoe voysko [The Terek Cossacks since Olden Times: Grebensk Troops]. Nalchik, 2001, p. 267.
11. Tverdyy A.V. Kavkaz v imenakh, nazvaniyakh, legendakh: opyt toponimicheskogo slovarya [The Caucasus Through Names, Terms, and Legends: About Making a Toponymic Vocabulary], Krasnodar, 2008, 432 p.
Author, Abstract, Key words
Tatyana A. Kolosovskaya - Candidate of History, Senior Lecturer, North-Caucasus Federal University (Stavropol, Russia)
The article apparently for the first time in the Russian historiographical tradition attempts to analyse the rare primary source: a military statistical description of the Left flank of the Caucasus Defence Line. It was made by the officer of the Russian General Staff G.K. Kalmberg in 1834. Being virtually unknown for historians, his manuscript is kept in the State Archive of Stavropol Krai. The article specifies the conditions under which the primary source appeared and focuses on analysing its core points. In 1834 Kalmberg inspected the Cossacks’ fortified forts and villages (stanitsas), located on the Tereck’s banks. The information he collected was requested by the Separate Caucasus Military Corps’ commanding staff, in order to strengthen the defence system of the Left flank of the Caucasus Line during the Caucasian War (1817-1864). Finally, the author concludes that the Kalmberg’s manuscript reconstructs the authentic scene of both military and economic daily life of the Cossack inhabitants of the frontier area. It enables to realize the precise picture of extremely hard conditions, under which the Cossacks had to assert their right to live in the new borderland of the Russian Empire.
Caucasian War of 1817-1864, Caucasus Defence Line, Caucasus frontier, Separate Caucasus Military Corps, military topography, military statistical description, Cossacks, Caucasus Line Cossacks, Cossack stanitsa, daily life, G.K. Kalmberg
В.Н. Шайдуров
ЕВРЕИ И ИХ МЕСТО В ХОЗЯЙСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
ЗАПАДНОЙ СИБИРИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ
XIX в.
V. Shaidurov
The Jews and their Place in the Economic Life of Western Siberia in the second half of the 19th century
На рубеже XX-XXI вв. исследователи стали уделять большое внимание проблемам региональной истории. Активизировалось изучение тех национальных и конфессиональных групп, которые в советское время находились вне поля зрения специалистов. Появились многочисленные исследования по истории региональных национальных общин (немецких, польских, еврейских, прибалтийских, финских и других). Не стала исключением сибирская еврейская община, по истории которой в последнее время появились не только отдельные статьи, но монографии1.
Вопрос о месте еврейского сообщества в экономической жизни России и отдельных регионов был поставлен еще в досоветский период. Так, он стал основным в исследовании одного из крупнейших русских еврейских экономистов конца XIX - начала XX вв. Б.Д. Бруцкуса «Профессиональный состав еврейского населения России: по материалам Первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 года» (СПб., 1908). На сибирском уровне
об этом писали в своем исследовании «Евреи в Иркутске» (Иркутск, 1915) B.C. Войтинский и А.Я. Горнштейн. Однако в советское время эта тема не получила своего развития.
В современных исторических исследованиях по иудаике периода Российской империи преобладает региональный подход. Большая часть публикаций посвящена истории евреев Восточной Сибири, тогда как западносибирская еврейская община изучена крайне слабо, что находит свое отражение в количестве печатных работ. Другой специфической чертой современной историографии является повышенный интерес исследователей к проблемам социальной истории общин, тогда как экономическая жизнь еврейского сообщества остается вне поля зрения историков2. Наконец, в современных работах при рассмотрении жизни иудейского сообщества либо слабо присутствует, либо отсутствует вовсе общерегиональ-
21
