CC BY
121
www.hjournal.ru DOI: 10.17835/2078-5429.2019.10.1.050-063
БЛОКЧЕЙН КАК ЭФФЕКТИВНЫЙ ИНСТРУМЕНТ СОГЛАСОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИНТЕРЕСОВ АКТОРОВ ЦИФРОВОЙ ЭКОНОМИКИ РОССИИ
СП
■н о см
■н
Процесс цифровизации экономики России как основа перехода к цифровой экономике обусловлен требованиями объективной реальности и опирается, в первую очередь, на внедрение цифровых технологий в деятельность ее акторов. Освоение цифровых технологий позволяет им иметь стабильные и неоспоримые конкурентные преимущества за счет повышения эффективности согласования их экономических интересов посредством снижения трансакционных издержек, решения «проблемы безбилетника» и отказом от посредника. Наиболее перспективной является технология Блокчейн, которая обладает возможностями наиболее эффективного согласования экономических интересов акторов цифровой экономики и применима в различных сферах экономической деятельности. На сегодняшний день технология Блокчейн наиболее востребована и распространена в финансовом секторе, что обусловило необходимость определения правового статуса как акторов, осуществляющих транзакции, так и самих отношений, возникающих в условиях полной анонимности. Выявление и анализ закономерностей функционирования и последствий применения технологии Блокчейн в финансовом секторе позволит определить алгоритм поэтапного применения ее в других секторах экономики с целью выработки эффективного механизма согласования экономических интересов акторов цифровой экономики России. В качестве наиболее перспективного механизма взаимодействия акторов цифровой системы предлагается выделить децентрализованные технологические инструменты, обуславливающие значительное сокращение трансакционных издержек при взаимодействии акторов системы и решающие основные институциональные проблемы функционирования. Так, именно технология Блокчейн, являясь эффективным инструментом согласования экономических интересов акторов цифровой экономики России, в своей основе содержит концептуальные решения задач цифровизации экономики страны и общества в целом.
Ключевые слова: цифровизация, цифровая экономика; блокчейн; экономические интересы; согласование экономических интересов; акторы цифровой экономики; криптоэкономика; криптовалюта; публичный блокчейн; приватный блокчейн.
© Белокрылова О. С., Гончарова Е. В., 2019
БЕЛОКРЫЛОВА ОЛЬГА СПИРИДОНОВНА,
Заслуженный деятель науки РФ, Доктор экономических наук, профессор кафедры эк. теории экономического факультета Южного федерального университета, г. Ростов-на-Дону,
e-mail: [email protected];
ГОНЧАРОВА ЕКАТЕРИНА ВЛАДИМИРОВНА,
кандидат экономических наук, директор Фонда поддержки антикризисных программ,
г. Ростов-на-Дону, Россия, e-mail: [email protected]
0 1
о н онк
rn
а в
о р
л b
е р
ы
о
о р
с
о В
О ш ее о
о о ш
о <
for coordinating the economic interests of the actors of the digital economy of Russia, basically contains conceptual solutions to the tasks of digitalization of the economy of the country and society as a whole.
со
■H
о см
о с
THE BLOCKCHAIN AS AN EFFECTIVE TOOL FOR COORDINATING THE ECONOMIC INTERESTS OF ACTORS IN THE DIGITAL ECONOMY OF RUSSIA
OLGA S. BELOKRYLOVA,
Doctor of Economics (DSc), Professor of the Department of Economics, Southern Federal University, Russia, Rostov-on-Don, e-mail: [email protected];
EKATERINA V. GONCHAROVA,
Cand. sci. (econ.),
Director of the Foundation for Support of Anti-Crisis Programs,
Rostov-on-Don, e-mail: [email protected]
The process of digitalization of the Russian economy as the basis for the transition to a digital economy
is conditioned by the requirements of objective reality and relies, first of all, on the introduction of digital
technologies in the activities of its actors. The development of digital technologies allows them to have
stable and undeniable competitive advantages by increasing the effectiveness of harmonizing their economic ■н
interests, by reducing transaction costs, solving the "free rider problem" and refusing an intermediary. The [o
most promising technology is Blockchain, which has the ability to most effectively harmonize the economic ^
interests of actors in the digital economy and is applicable in various areas of the economy. To date, Blochein
technology is the most in demand and widespread in the financial sector, which led to the need to determine the i
legal status of both the actors involved in transactions and the relations that arise in conditions of complete 5
anonymity. Identification and analysis of the regularities of the functioning and consequences of the use of g
Blockchain technology in the financial sector will allow to determine the algorithm of phased application m
in other sectors of the economy with the aim of developing an effective mechanism for coordinating the
economic interests of the actors in the digital economy of Russia. As the most promising mechanism of
interaction between actors of the digital system, it is proposed to identify decentralized technological tools
that cause a significant reduction in transaction costs in the interaction of actors in the system and solve <
the basic institutional problems of operation. Thus, it is the Blockchain technology, being an effective tool ££
15 о о ср
Keywords: digitalization; digital economy; blockchain; economic interests; coordination of economic о interests; actors in the digital economy; cryptoeconomics; cryptocurrency; public blockchain; private
blockchain. О
§
JEL: G14; B52; E42 =>
LU CC
Постановка проблемы о
Процесс становления цифровой экономики России обусловил необходимость ^ решения ряда институциональных проблем организации, хранения и обработки q больших объемов данных акторов экономической системы. Так, для определения ш правовой формы акторов и в целях реализации стратегии развития информационного q общества в Российской Федерации на 2017—2030 гг., утверждена Указом Президента ^ Российской Федерации от 9 мая 2017 г. № 203 «О стратегии развития информационного ^ общества в Российской Федерации на 2017—2030 годы» и Распоряжением от 28 июля q
X
пз ш о
2017 г. № 1632-р программа «Цифровая экономика Российской Федерации», целью которой является: во-первых, создать соответствующую экосистему, в которой будет обеспечено эффективное взаимодействие всех акторов экономики. Во-вторых, создание необходимых и достаточных условий институционального и инфраструктурного характера. В-третьих, повышение конкурентоспособности на глобальном рынке как экономики России в целом, так и отдельных ее отраслей. В данной программе цифровая экономика России представлена тремя уровнями:
• рынки и отрасли экономики, где осуществляется взаимодействие конкретных акторов;
• платформы и технологии, где формируются компетенции для развития рынков и отраслей;
• среда, которая создает условия для развития платформы и технологий эффективного взаимодействия акторов рынков и отраслей экономики.
Согласно прогнозам, озвученным на Всемирном экономическом форуме в Давосе, к 2027 г. 10 % всего мирового ВВП будет храниться в сетях Блокчейн. Именно эта цифровая технология обработки больших объемов данных на сегодняшний день получила наибольшее распространение в финансовом секторе, выявив ряд проблем неэффективного функционирования сложившихся институтов и обусловила ^ необходимость постановки и решения определенных задач теоретического и прикладного ° характера для выработки эффективного механизма взаимодействия акторов отдельных тн отраслей и цифровой экономики в целом. Существенно влияя на процесс дижитализации 2 экономики, технология Блокчейн значительно упрощает оказание государственных о услуг, что выражается в отсутствии необходимости устанавливать факты, подтверждать 5 и перепроверять их, пересылать информацию о них, запрашивать аналогичную информацию у одних и тех же акторов. Это снижает существующие трансакционные # издержки. Мировой опыт применения данной технологии свидетельствует о наличии развитой институциональной структуры для ее внедрения и распространения, что ^ существенно влияет на конкурентные преимущества стран в построении цифровой о экономики. Так, в настоящее время глобальное ОрепЯоигее-сообщество Hyperledger
X
m
te со
о <
ф 15
§ работает над кросс-индустриальными сценариями использования технологии Блокчейн. Компания SAP Ariba в сотрудничестве с глобальной сетью помогает отслеживать производство и поставку товаров — от сырья до продаж. Платформа LAB Preview от той же компании SAP позволяет клиентам построить собственную приватную блокчейн-сеть, а НИИ Blockchain в Торонто выходит на мировой уровень — объединяет исследователей государственного и частного сектора для создания международной блокчейн-технологии.
g В цифровой экономики России активное развитие технологии Блокчейн на рынке
с финансовых активов обусловило также необходимость институционального определения
m и закрепления основ цифровой экономики в этом секторе. Хронологию становления
z правовых основ формирования рынка цифровых активов в России можно представить о
р следующей датированной этапностью:
^ • Январь 2014 г. — публикация информации пресс-службой Центрального Банка
Российской Федерации информации «Об использовании при совершении сделок ^ «виртуальных валют» в частности биткоина».
í¡ • Февраль 2014 г. — определение Генпрокуратурой Российской Федерации
§ криптовалюты как денежного суррогата. Публикация информации пресс-
службой Госнаркоконтроль: «Биткоин все активнее используется наркомафией для осуществления платежей при реализации наркотиков». • Сентябрь 2016 г. — заявление заместителя директора Росфинмониторинга: «Организации, которые осуществляют связь между виртуальным и реальным оборотом платежных средств, необходимо лицензировать».
о о ш
LL
о <
• Октябрь 2016 г. — Министерство финансов Российской Федерации отложило подготовку законопроекта о запрете криптовалют.
• Ноябрь 2016 г. — Федеральная налоговая служба Российской Федерации опубликовало письмо: «О мерах по осуществлению контроля за оборотом криптовалют».
• Декабрь 2016 г. — В СМИ официально известно, что законопроект, регулирующий криптовалютную деятельность, будет принят не раньше осени 2017 г..
• Июнь 2017 г. — Министерство Финансов Российской Федерации призывает определить криптовалюту как «иное имущество».
• Март 2018 г. — на рассмотрение в Государственную Думу Российской Федерации внесен законопроект «О цифровых финансовых активах».
• Май 2018 г. — Государственная Дума Российской Федерации приняла в первом чтении законопроект «О цифровых финансовых активах».
Сложившаяся этапность становления цифровой экономики определена необходимостью четкого институционального закрепления основ ее функционирования и имеет долговременный характер. Так, для создания долгосрочных конкурентных преимуществ акторов цифровой экономики России, необходимо определить и проанализировать эффективные технологические алгоритмы согласования их экономических интересов, что возможно достигнуть за счет снижения трансакционных 2 издержек взаимодействия акторов, наличия возможности отсутствия необходимости сч посредника и решения «проблемы безбилетника». Такой способ согласования ^ экономических интересов акторов цифровой экономики России реализуется посредством ° применения технологии Блокчейн. о
Однако на текущий момент многообразие вариаций в определении цифровой
экономики, наличие противоречий в понимании ее сущностной основы и отсутствие четких >
критериев для разработки теоретических основ классификации ее технологических ф
составляющих (а также с целью выявления и обоснования эффективности применения
именно технологии Блокчейн), необходимо проанализировать исследования различных ^
авторов, трактующих цифровую экономику с позиций различных концептуальных о
подходов. §
т
экономика» имеет более сложное определение ввиду наличия в своей основе структурных изменений, а не только и не столько технологий. Некоторые авторы ограничивались
х пз ш
о <
Генезис определений цифровой экономики
При анализе теоретических подходов к становлению и развитию определения
цифровой экономики не исследованы некоторые понятия, представляющие концепции
близкие к «цифровой экономики». Так, например понятия «интернет-экономика» и ^
«веб-экономика» по сути своей измеряют цифровую экономику, а понятие «сетевая ^
.о о о
d
представлением цифровой экономики как «сложной структуры» (European Parliament, ш 2015) или применяют данную категорию как «образ действия, нежели концепцию» z (Elmasry et al., 2016; Haltiwanger and Jarmin, 2000), при этом наиболее распространенным р в использовании является упрощенный вариант определения цифровой экономики как ^ «экономики, основанной на цифровых технологиях» (EC, 2013; British computer society, 2014; Charoen, 2015; Rouse, 2016; OUP, 2017).
Ввиду вышеобозначенного, в качестве первых трактовок определения цифровой экономики необходимо отметить трех авторов, ставивших во главу угла интернет-технологии, которые по сути были мейнстримом 1990-х гг. Так, наиболее ранняя трактовка определяет цифровую экономику как «эпоху сетевого интеллекта» (Age of Networked Intelligence), в которой «не только сетевые технологии существуют, но и посредством них взаимодействуют люди», которые «объединяют интеллект, знания и творчество для совершения прорыва создании общественного капитала и
о ш ее о
о о ш
Ll_
о <
благополучия» (Tappscott, 1996). Находясь под влиянием специфики конкретного исторического периода, а именно периода противопоставления предложенным ранее концепциям «информационной экономики» и «информационного общества», автор такого определения Дон Тапскотт (1996) утверждал, что именно цифровая экономика объясняет взаимосвязи между новой экономикой, новыми типами бизнеса и новыми технологиями, при изменении их пропорций и компонентов. Акцентируя внимание на влиянии цифровой экономики на сферу инноваций, Нил Лэйн (1999) определил цифровую экономику как «систему конвергенции компьютерных и коммуникационных технологий в сети Интернет, стимулирующую развитие электронной торговли и масштабные изменения в организационной структуре» (Lane, 1999).
В качестве первой попытки определить последствия трансформации экономической системы посредством диджитализации можно выделить работы Эрика Брайнджолфсона и Брайна Кахина (2000), которые указывали на наличие необходимости анализа цифровой экономики с различных точек зрения, подчеркивая, что цифровая экономика — это «еще не завершенная трансформация всех секторов экономики благодаря цифровизации информации при помощи компьютерных технологий» (Brynjolfsson and Kahin, 2000).
Смещая фокус исследования на компоненты цифровой экономики, Линн 2 Марджхерио (1999), не предоставив четкого определения, выделила четыре фактора ° развития цифровой экономики, существующие в плотной взаимосвязи друг с другом, а ■н именно: 1. Разрастание сети Интернет; 2. Электронная торговля между предприятиями; z: 3. Цифровая доставка товаров и услуг; 4. Розничная продажа физических товаров о (Margherio, 1999). Именно на основе публикаций Линн Марджхерио ( 1999) Роб Клинг 5 (2000) и Роберт Лэмб (2000) выделили четыре основные составляющие цифровой экономики, определив их следующим образом: 1. Цифровые продукты и услуги % (продукты, поставляемые при помощи цифровых технологий, а также типы услуг, в основном поставляемые в цифровом виде (информационные сервисы в режиме онлайн, s продажа программного обеспечения, электронное образование и др.)); 2. Смешанные о цифровые продукты (розничная продажа реальных товаров (книг, цветов, номеров § в отелях, а также сопутствующие продажи и маркетинг)); 3. Смешанные цифровые к продукты и услуги (услуги или производство товаров, зависящих от информационных ^ технологий (бухгалтерские услуги или сложные технические проекты)); 4. Сегмент ИТ-о индустрии, который обслуживает три рассматриваемых сегмента цифровой экономики (продукты и услуги ИТ-сектора, которые в основном предназначены для обслуживания
<
15 о О
с О
m
^ трех вышеупомянутых компонентов цифровой экономики (производители сетевого оборудования и персональных компьютеров, а также фирмы, занимающиеся ИТ-консалтингом)). При этом под самой цифровой экономикой Роб Клинг (2000) и Роберт Лэмб (2000) понимают «систему, включающую товары или услуги, развитие, производство, продажу или предоставление которых находится в критической z зависимости от цифровых технологий» (Kling, 2000; Lamb, 2000).
р Похожим образом c Линн Марджхерио (1999), Робом Клингом (2000) и Робертом
^ Лэмбом (2000), Томас Л. Мезенбург (2001) обосновал разделение цифровой экономики
на продукцию информационно-коммуникационной инфраструктуры и использование
^ информационно-коммуникационных технологий для осуществления взаимодействия
между акторами экономической системы. Однако в более поздних работах автор решает
§ проанализировать данное явление за рамками электронной торговли и включает в
§ разработанную классификацию использование информационно-коммуникационных in
технологий для осуществления деловой активности всех акторов экономики, смещая фокус исследования на измерение феномена электронного бизнеса и электронной торговли. Наряду с тезисами Клинга (2000) и Лэмба (2000) такое представление стало практически прообразом последующих более широких определений дефениции
которая функционирует прежде всего с помощью цифровых технологий, особенно электронных транзакций, совершаемых с использованием интернета» (OUP, 2017).
«цифровая экономика», в которых к цифровой экономике относятся любые виды деятельности, основанные на цифровых технологиях (DBCDE, 2013; Dahlman et al., 2016; G20 GETF, 2016). Так, отдел широкополосных коммуникаций и цифровой экономики Департамента цифровой экономики Австралии (DBCDE, 2013) при разработке программы продвижения цифровой экономики на континенте определил цифровую экономику как «глобальную сеть экономической и общественной деятельности, которая стала возможной благодаря цифровым технологиям (интернет и сети мобильной связи)» (DBCDE, 2013). В 2016 г. в докладе «Об инициативах развития и сотрудничества в области цифровой экономики G20» (GETF, 2016) под цифровой экономикой понимается «широкий диапозон видов экономической активности, к которым относится использование оцифрованной информации и знаний в качестве основного фактора производства, а современных информационных сетей в качестве важной области деятельности. При этом эффективное использование информационно-коммуникационных технологий рассматривается в качестве важного фактора экономического роста и оптимизации экономической структуры» (GETF, 2016). В этом же году Карл Далхман (2016) в своей работе «Использование цифровых технологий для развивающихся стран», сфокусировав внимание на потенциале цифровых технологий в вопросе обеспечения внутреннего устойчивого роста экономики, определил, что «цифровая экономика представляет собой сочетание технологий общего применения интернета при помощи сопутствующих 2 технологий, включая физическую инфраструктуру, которую задействуют цифровые сч технологии, устройства доступа, информационные системы и обеспечиваемый ими функционал ("Интернет вещей", анализ больших данных, облачные вычисления)». °
Такое многообразие подходов к раскрытию категории «цифровая экономика» о
определило необходимость смещения акцента на анализ именно стратегических
документов государственного уровня разных стран с целью выявления концептуального >
видения различными правительствами сущности цифровой экономики. В целом, %
представленные правительственные стратегии имеют технократическую основу и -;г-
подходят к раскрытию категории «цифровая экономика» как системному явлению, s
подразумевая, что производительность труда, рост и развитие всей хозяйственной о
системы обеспечиваются исключительно наличием влияния цифровых технологий.
Так, экспертная группа по цифровой экономике на Европейской комиссии в Брюсселе
в 2013 г. предложила понимать под цифровой экономикой «экономику, основанную jg
на цифровых технологиях» (EC, 2013). В 2016 г. Организация экономического §
развития и сотрудничества определила цифровую экономику как «сферу, которая х
позволяет осуществлять торговлю товарами и услугами через интернет» (OECD, 2016). ^
Оксфордский словарь предлагает понимать под цифровой экономикой «экономику, ^
.о о о
а
В качестве основных документов государственного уровня, обеспечивающих JQ правовые основы построения цифровой экономики и отражающих концептуальные z основы понимания цифровой экономики, следует выделить следующие: р
1. В Китае: «Сделано в Китае-2025», «Интернет+», «Национальный план ^ стимулирования технологических разработок в сфере искусственного интеллекта». ^
2. В Германии: «Цифровая стратегия 2025», «Индустрия 4.0». ^
3. В США: «Стратегия инновационного развития», «Национальный стратегический § план развития передовых промышленных технологий США». §
4. Во Франции: «Союз для промышленности будущего/новой промышленной Франции».
5. В Великобритании: «Цифровая стратегия Великобритании», «Стратегия информаионной экономики».
m
6. В Австралии: «Нациоанльная стратегия цифровой экономики».
7. В Австрии: «Индустрия 4.0 Австрии.
8. В Японии: «Стратегия умных японских ИКТ».
9. В ЕС: «Единый цифровой рынок».
10. В Швеции: «Умная индустрия — стратегия для новой индустриализации Швеции».
11. В Нидерландах: «Умная промышленность».
Правительство России Распоряжением от 28 июля 2017 г. № 1632-р утвердило программу «Цифровая экономика Российской Федерации», в которой определило цифровую экономику как «хозяйственную деятельность, в которой ключевым фактором производства являются данные в цифровом виде, обработка больших объемов и использование результатов анализа которых по сравнению с традиционными формами хозяйствования позволяют существенно повысить эффективность различных видов производства, технологий, оборудования, хранения, продажи, доставки товаров и услуг».
Таким образом, на основе вышеизложенного и с учетом требований объективной реальности предпринята попытка дать авторское определение понятию «цифровая экономика» под которым нами понимается «совокупность отношений акторов экономической системы по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных и нематериальных благ на основе использования информационно-2 коммуникационных технологий, где ключевым фактором производства выступают ° большие объемы данных в цифровом виде». ■н
2 Блокчейн: сущность технологии и особенности
о применения в цифровой экономике
5 Выделяя большие объемы данных в цифровом виде как новый фактор производства в
цифровой экономике, актуализируется необходимость выработки наиболее эффективной # технологии их обработки, учета и хранения на этапе трансформации экономической системы с учетом институциональных особенностей среды и наличием/отсутствием ^ объективных предпосылок эффективности их внедрения и функционирования, о поскольку «поведение акторов во многом детерминируется существующими институтами, § которые влияют на возможности интерпретации информации, получения знаний и к формирование интенций» (Вольчик и Оганесян, 2017).
^ Так, именно технология Блокчейн предназначена для надежного учета различных
о видов активов и содержит непрерывно возрастающий набор упорядоченных записей ^ (блоков), содержащих метку времени и связь с предыдущим блоком. В самом широком с? смысле технологию Блокчейн можно определить как вечный цифровой распределенный
о ш ее о
журнал экономических транзакций, который может быть запрограммирован для записи не только финансовых операций, но и любой информации, имеющий для акторов цифровой экономики ценность. Представляя собой распределенную базу данных с
15 о О С^ с
т непрерывно растущим списком упорядоченных записей (блоков), технология Блокчейн
2 применяет шифрование для обеспечения гарантии доступа акторов к тем частям цепочки р блоков, к которым они имеют ключи, а также для синхронизации копий распределенной ^ цепочки блоков, имеющихся у всех акторов. При этом безопасность технологии
достигается путем использования децентрализованного сервера и одноранговых сетевых соединений, что позволяет не иметь единого центра и управляется автономно. В результате цепочки блоков становятся универсальным инструментом регистрации § событий и операций с данными, появляется возможность управлять идентификацией и § подтверждать подлинность источника.
Это позволяет определить технологию Блокчейн как определенный механизм ^ организации, хранения и преобразования больших объемов данных акторов ^ экономической системы. При этом одновременно технология Блокчейн является и
3 инструментом согласования их экономических интересов, поскольку, во-первых, имеет о
объективную возможность снижения трансакционных издержек. Так, электронный алгоритм «умный контракт» описывает набор условий, выполнение которых влечет за собой наступление определенных событий в реальном мире или цифровых системах. Для реализации «умных контрактов» используется необходимая децентрализованная среда, полностью исключающая человеческий фактор, а для возможности использования передачи стоимости требуется криптовалюта. Таким образом, многие виды договорных отношений могут быть сделаны частично или полностью самовыполняемыми и самодостаточными. Основанные на криптографии, они способны также обеспечить большую безопасность, чем традиционные контракты, основанные на праве. Такие контракты лишены рисков неоднозначных трактовок условий, а трансакционные издержки по их заключению минимальны. Во-вторых, технология Блокчейн имеет возможность отказаться от посредничества как способа решения проблемы асимметрии информации и оппортунистического поведения акторов цифровой экономики «как адаптивной реакции на невозможность (или стойкое нежелание) следовать формальным нормам» (Вольчик и Оганесян, 2017), поскольку основана на децентрализации, а автоматизирование транзакций упраздняет необходимость наличия третьих лиц.
Более того, технология Блокчейн в цифровой экономики позволяет решить «проблему безбилетника». Так, посредством сетевого взаимодействия при построении цепочки блоков для осуществления транзакции, общеизвестная задача «византийских генералов», 2 заключающаяся по своей сути в отсутствии выработанного механизма согласованного сч взаимодействия акторов цифровой системы, исключает возможность нахождения ^ актора «безбилетника» и находит свое решение через сформированную единственную ° модель поведения с заданным алгоритмом, в которой количество акторов неограничено о и может динамически изменяться. Частный случай алгоритма взаимодействия акторов в цифровой экономике — это рекурсивный алгоритм, осуществляемый в четыре этапа, когда количество акторов ограничено и не может динамически изменяться. Например, при решении задач «византийских генералов» на первом этапе каждый генерал посылает всем остальным сообщение, в котором указывает численность своей армии, при этом ассиметрия информации может достигать высокого уровня и в исходных предпосылках мы исходим из того, что генерал 1 (лояльный) указал число 1, генерал 2 (лояльный) указал число 2, генерал 3 (передает не верную информацию или не передает вообще) указал трем остальным соответственно х,у^, а генерал 4 (лояльный) указал 4. Алгоритм сводит задачу для случая т предателей среди п генералов к случаю т-1 предателя. На втором этапе каждый актор формирует свой вектор из имеющейся информации и
системы имеет вид (1,2,3,4); вектор четвертого актора цифровой системы соответственно представлен (1,2^,4).
£
§
т о; s х пз ш
о <
получается, что вектор первого актора цифровой системы имеет вид — (1,2,х,4); вектор ^
второго актора цифровой системы имеет вид (1,2,у,4); вектор третьего актора цифровой ^
.о о о
d
О
На третьем этапе каждый отсылает свой вектор всем остальным (генерал 3 посылает ga опять неверную информацию или не посылает ее вообще). В итоге у каждого генерала z
образуется по четыре вектора (Lamport, 1982): р
2 g3 g4 §
ее
1,2,x,4) (1,2,x,4) (1,2,x,4)
1,2,y,4) (l,2,y,4) (l,2,y,4) о
e,f,g,h) (1,2,3,4) (i,j,k,l) i
1,2,z,4) (l,2,z,4) (l,2,z,4) о
На четвертом этапе каждый генерал определяет для себя размер каждой армии. Так, чтобы определить размер ^й армии, каждый генерал берет три числа — размеры ^ этой армии, пришедшие от всех командиров, кроме командира Ьй армии. Если какое-то ^ значение повторяется среди этих трех чисел как минимум дважды, то оно помещается в результирующий вектор, иначе соответствующий элемент результирующего вектора
помечается неизвестным. В итоге, все лояльные генералы получают один вектор (1,2, f (x,y,z),4), где f (x,y,z) есть число, которое встречается как минимум два раза среди значений (x,y,z), или «неизвестность», если все три числа (x,y,z) различны. Поскольку значения x,y,z и функция f у всех лояльных генералов одни и те же, то согласие достигнуто.
Примером эффективности согласования экономических интересов акторов цифровой экономики посредством вышеобозначенных возможностей технологии Блокчейн могут быть трансграничные платежи. Так, интеграция с распределенным реестром на основе сети через облачную платформу позволяет осуществить платеж из Канады в Германию за 20 секунд вместо традиционных трех дней. Соответственно, технология Блокчейн как система состоит из элементов, зависящих друг от друга, что обуславливает заинтересованность всех ее акторов в поддержании целостности и эффективности ее функционирования.
Как и любая технология, технология Блокчейн в своем становлении и развитии имеет определенную этапность и зависимость от ряда факторов. В общепризнанной экономической мысли цикличность развития новой технологии представлена «Кривой Гартнера», где относительно применения технологии Блокчейн необходимо отметить высокую вероятность падения с учетом чрезмерно завышенных ожиданий эффективности ^ ее применения после «пика завышенных ожиданий», поскольку, согласно исследованию компании Gartner в мае 2018 г., из 293 IT-директоров организаций, которые планируют тн в ближайшее время внедрять технологию Блокчейн или уже инвестировали в такие z: инициативы, 23% отметили, что Блокчейн требует новейших знаний и умений о для внедрения любой части технологии, 18% уточнили, что специалистов данной 5 компетенции труднее всего найти, 14% отметили, что технология Блокчейн требует самых больших перемен в культуре IT-отделов, а 13% считают, что структуру IT-# подразделений необходимо существенно изменить, чтобы внедрять данную технологию.
Перспективы развития технологии Блокчейн о в цифровой экономике России
0 Высокий потенциал технологии Блокчейн связан с тем, что для подтверждения 0,5 достоверности записи в журнале используются два взаимодополняемых подхода,
1 которые в ближайшей перспективе имеют все предпосылки стать альтернативными, а
CD
ш именно: о
^ 1. Proof-of-Work (доказательство работы) — акторы решают криптографические задачи
Ё^ переменой сложности. Чем больше информационных ресурсов в сети, тем сложнее задача. Этот подход обусловил повальное увлечение майнингом в мире криптовалют.
2. Proof-of-Stake (доказательство владения) — акторы не решают криптографических задач, а валидируют транзакции путем «заморозки» в качестве обеспечения механизма подтверждения собственности на данное благо. При достижении договоренности в сети z транзакции добавляются в блокчейн, при «размораживании» майнер получает обратно Q сумму с комиссией за запись транзакции в блокчейн.
Поскольку действие технологии Блокчейн основано на «криптоэкономике»1, то есть
и на сочетании экономических стимулов и механизмов верификации с использованием ш
ф 15
О О
С
О
m
си криптографии в качестве доказательства выполнения работы или доказательства У участия, то логично выделить два типа технологии Блокчейн: приватный (закрытый) о и публичный (открытый). Критерием такого разделения может выступать наличие о вышеобозначенных алгоритмов при взаимодействии акторов. Так, в приватном ш Блокчейне использование алгоритма Proof-of-Work необязательно и возможно его о подключение по желанию акторов сети в целях увеличения ее безопасности. Наиболее < удобной платформой для построения частных Блокчейнов на сегодняшний день является площадка Migin и Hyperledger. Высокая вероятность массового распространения
? 1 Неологизм Виталика Бутерина.
гибридного типа технологии Блокчейн обусловлена наличием специфических преимуществ каждого типа системы, что впервые произошло в проекте «Dubbed Aion» от компании Nuco.
На сегодняшний день Россия занимает 39-е место в мире по развитости цифровой экономики на основании рейтинга BCG. Расчет индекса цифровизации BCG основан на динамике роста онлайн-расходов населения и активности пользователей. Данный индекс является статистическим показателем, а значит, имеет долю условностей и по данным на 2016 г. составил 113 баллов. Всего же в рейтинг BCG вошло 85 государств. Лидером 2016 г. стала Дания, набравшая 213 баллов. Второе место досталось Люксембургу (212 баллов), третье — Швеции (208). Также в пятёрке оказались Южная Корея (205) и Нидерланды (198). Замыкает рейтинг Камерун с индексом 12 баллов. Практика использования технологии Блокчейн в России следующая:
1. Центральный банк РФ совместно с рядом крупнейших банков создал блокчейн-платформу «Мастерчейн» для повышения прозрачности и эффективности финансовой системы.
2. Росстандарт заложил основы стандартизации Блокчейна, создав соответствующий комитет «Программно-аппаратные средства технологий распределенного реестра и блокчейн».
3. «Ренессанс-страхование» запустило программу страхования грузов с помощью Блокчейн.
4. Председатель ВЭБ Сергей Горьков и министр здравоохранения Вероника ^ Скворцова согласовали пилотные проекты Минздрава России, которые в ближайшее время будут реализованы на платформе Блокчейн с участием ВЭБ.
Перспективной видится сфера применения технологии Блокчейн в голосовании. Первый подобный опыт в России был успешно приобретен при опробировании Блокчейн применительно к проведению собрания облигационеров Национального расчетного 9 депозитария.
§ т
X
пз со
О <
Вывод
Таким образом, являясь основой для создания долгосрочных конкурентных преимуществ акторов цифровой экономики России, технология Блокчейн обеспечивает им очевидные преимущества функционирования в цифровой экономике посредством наличия технологической возможности выработки алгоритмов согласования их экономических интересов, что достигается в основном за счет снижения трансакционных
издержек взаимодействия акторов, отсутствием необходимости посредника, решении ^
«проблемы безбилетника». При этом наиболее перспективным направлением ^
дальнейшего исследования является изучение особенностей функционирования g
блокчейн — технологий всех акторов цифровой экономики с возможностью осуществления с=
оценки и расчета эффективности их применения. ш
z
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ р
§
АлексеевН. (2017). Блокчейн—без посредников. (https://secretmag.ru/trends/scenarios/ g
blokchein-mir-bez-posrednikov.htm — Дата обращения: 15.01.2018). ^jj
Бутерин В. (2015). On Public and Private Blockchains. (https.//blog.ethereum. о
org/2015/08/07/on-public-and-private-blockchains). ^
Варламов К. (2017). Переход к цифровой экономике должен привести к улучшению q
качества жизни россиян во всех значимых сферах. Доклад ОНФ. (http://onf.ru/2017/05/12/ ш
varlamov-perehod-k-cifrovoy-ekonomike-dolzhen-privesti-k-uluchsheniyu-kachestva- q
zhizni/). ^
Васильева О. (2017). РИА Новости. (https://ria.ru/society/20171127/1509631171.html -
Дата обращения: 15.01.2018). о
Вольчик В. В. и Оганесян А. А. (2017). Реформы в образовании: бремя адаптации // Terra Economicus, № 4, с.136-148.
Горелов Д. (2017). Цифровизация экономики // Бизнес & информационные технологии, № 8(71).
Золотых О. (2017). Цифровизация экономики // Бизнес & информационные технологии, № 8(71).
Кудрин А. (2017). Россия нуждается в десятках тысяч блокчейн-специалистов. (https:// forklog.com/kudrin-rossiya-nuzhdaetsya-v-desyatkah-tysyach-blokchejn-spetsialistov/ — Дата обращения: 17.01.2018).
Михайлова Е. (2018). Культура в «цифре»: почему профессионал будущего должен быть немного «айтишником». (http://news.ifmo.ru/ru/education/trend/news/7234/ — Дата обращения: 19.01.2018).
Программа «Цифровая экономика Российской Федерации»: Распоряжение Правительства РФ от 28 июля 2017 г. № 1632-р ( http://static.government.ru/media/ files/9gF M4FHj4PsB79I5v7yLVuPgu4bvR7M0.pdf - Дата обращения: 02.03.2018).
Чемезов С. (2017). Нужны максимальные усилия для повышения доли цифровой экономики. ПМЭФ-2017 (791). РИА Новости. (https://ria.ru/economy/20170603/1495736716. html - Дата обращения: 18.01.2018). 2 DBCDE. (2013). Advancing Australia as a Digital Economy: An Update to the National
Digital Economy Strategy, Department of Broadband, Communications and the Digital ■h Economy, Canberra (http://apo.org.au/node/34523 - Дата обращения: 29.08.2018). z: Department for Digital, Culture, Media & Sport. (2017). UK Digital Strategy (https://
о www.gov.uk/government/publications/uk-digital-strategy/uk-digital-strategy - Дата s обращения: 03.07.2018). EC, 2013.
European Commission. (2017). Digital Transformation Monitor. Germany: Industrie # 4.0 (https://ec.europa.eu/growth/tools-databases/dem/monitor/sites/default/files/DTM_
- Industrie%204.0.pdf - Дата обращения: 14.09.2018).
s Expert Group on Taxation of the Digital Economy, European Commission, Brussels (http://
0 ec.europa.eu/taxation_customs/sites/taxation/files/resources/documents/taxation/gen_info/ § good_governance_matters/digital/general_issues.pdf - Дата обращения: 13.09.2018).
£ Federal Ministry for Economic Affairs and Energy. (2017). Digital Strategy 2025 (https://
1 www.de.digital/DIGITAL/Redaktion/EN/Publikation/digital-strategy-2025.html - Дата g обращения: 16.08.2018).
s Government of France. (2016). Nouvelle France Industrielle. Construirelindustrie
È? française du Future (https://www.entreprises.gouv.fr/files/files/directions_services/politique-^ et enjeux/nouvelle-france-industrielle/industrie-du-futur-dp-2016-05-23.pdf - Дата g обращения: 23.11.2018).
:= Government offices of Sweden. Ministry Enterprise and innovation. Smart industry
m (https://www.government.se/contentassets/3be3b6421c034b038dae4a7ad75f2f54/nist_ z statsformat_160420_eng_webb.pdf - Дата обращения: 07.06.2018).
p G20 DETF. (2016). G20 Digital Economy Development and Cooperation Initiative,
^ G20 Digital Economy Task Force (http://www.g20.utoronto.ca/2016/g20-digital-economy-
development-and-cooperation.pdf - Дата обращения: 15.08.2018). ^ HM Government. (2013). Information Economy Strategy. Industrial Strategy: government
and industry in partnership (https://assets.publishing.service.gov.uk/government/uploads/ § system/uploads/attachment_data/file/206944/13-901-information-economy-strategy.pdf -g Дата обращения: 12.06.2018).
OECD. (2016). Measuring GDP in a Digitalised Economy, OECD, Paris (www.oecd.org/ dev/Measuring-GDP-in-a-digitalised-economy.pdf - Дата обращения: 16.07.2018).
OUP. (2017). Digital Economy, Oxford Dictionary, Oxford University Press, Oxford, UK (https://en.oxforddictionaries.com/definition/digital_economy - Дата обращения: 11.06.2018).
U.S. Chamber of commerce. Made in China 2025: global ambitions built on local protections (https://www.uschamber.com/sites/default/files/final_made_in_china_2025_report_full.pdf — Дата обращения: 05.08.2018).
Boccia, F. (2016). The challenge of the digital economy: Markets, taxation and appropriate economic models / F. Boccia, R. Leonardi. Palgrave Macmillan, 142 p.
Brousseau, E. (2007). Internet and Digital Economics: Principles, Methods and Applications / E. Brousseau, N. Curien. Cambridge; New York: Cambridge Univ. Press, 796 p.
Christensen, J. (2003). The Industrial dynamics of the new digital economy / J. Christensen, P. Maskell. Edward Elgar Publ. Ltd, 271 p.
Cortada, J. W. (2000). 21st Century Business: Managing and Working in the New Digital Economy / J. W. Cortada. Prentice-Hall Intern. 254 p.
Elder-Vass, D. (2016). Profit and Gift in the Digital Economy / D. Elder-Vass. - Cambridge; New York : Cambridge Univ. Press, 257 p.
Holroyd, C. (2015). The Global Digital Economy: A Comparative Policy Analysis / C. Holroyd, K. S. Coates. - New York: Cambria Press, 286 p.
Huws, U. (2014). Labor in the Global Digital Economy: The Cybertariat Comes of Age / U. Huws. New York: Month. Rev. Press, 210 p.
Illing, G. (2006). Industrial Organization and the Digital Economy / G. Illing, M. Peitz. London: The MIT Press, 307 p. 2
Johansson, B. (2006). The Emerging Digital Economy: Entrepreneurship, Clusters, сч and Policy (Advances in Spatial Science) / B. Johansson, C. Karlsson, R. Stough. Berlin; Heidelberg: Springer, 352 p. £
Kehal, H. (2004). Digital Economy: Imacts, Influences and Challenges / H. Kehal, V. o" Singh. IGI Global, 395 p. ij
Kelly, K. (1998). New Rules for the New Economy: 10 radical strategies for a connected > world / K. Kelly. New York: Viking, 224 p. •
Malecki, E. J. (2008). The digital economy: Business organization, production processes ^ and regional developments / E. J. Malecki, B. Moriset. New York: Routledge, 296 p. s
Mesenbourg, T. L. (2001). Measuring the Digital Economy, US Bureau of the Census, о uitland, MD (https://www.census.gov/content/dam/Census/library/working-papers/2001/ § econ/umdigital.pdf - Дата обращения: 06.06.2018).
Schiller, D. (1999). Digital Capitalism: Networking the Global Market System / D. Schiller. Cambridge, MA : MIT Press, 294 p.
Schmidt, E. (2013). The New Digital Age: Reshaping the Future of People, Nations and Business / E. Schmidt, J. Cohen. New York: Alfred A. Knopf, 337 p. £
Tapscott, D. (1997). The Digital Economy: Promise and Peril in the Age of Networked Intelligence / D. Tapscott. New York: McGraw-Hill, 288 p.
Weber, R. (2012). Classification of Services in the Digital Economy / R. Weber, M. Burri.
o o
Ci c
Staempfli and Springer, 144 p. m
Welfens, P. (2007). Digital Economic Dynamics: Innovations, Networks and Regulations z / P. Welfens, M. Weske. Berlin; Heidelberg: Springer, 212 p. p
REFERENCES §
o:
Alekseev, N. (2017). Blockchain without intermediaries. (https://secretmag.ru/trends/ o scenarios/blokchein-mir-bez-posrednikov.htm — Access Date: 15.01.2018). (In Russian). ^
Buterin V. (2015). On Public and Private Blockchains. (https.//blog.ethereum. org/2015/08/07/on-public-and-private-blockchains — Access Date: 15.01.2018).
Varlamov, K. (2017). The transition to the digital economy should lead to improving the quality of life of Russians in all important spheres. Report onf. (http://onf.ru/2017/05/12/ varlamov-perehod-k-cifrovoy-ekonomike-dolzhen-privesti-k-uluchsheniyu-kachestva-zhizni/). (In Russian).
o о ш
LL
о <
62
BeAOKpbiAOBa 0. C., roHMapoBa E. B.
Vasilyeva, O. (2017). RIA Novosti. (https://ria.ru/society/20171127/1509631171.html -Access Date: 15.01.2018). (In Russian).
Volchik V. V. and Oganesyan A. A. (2017). Reforming education: the burden of adaptation // Terra Economicus, № 4, c. 136-148.
Gorelov, D. (2017). The digitalization of the economy. Business & information technology, 8(71). (In Russian).
Golden, O. (2017). The Digitalization of the economy. Business & information technology, 8(71). (In Russian).
Kudrin, A. (2017). Russia needs tens of thousands of blockchain experts. (https://forklog. com/kudrin-rossiya-nuzhdaetsya-v-desyatkah-tysyach-blokchejn-spetsialistov/ — Access Date: 17.01.2018). (In Russian).
Mikhailova, E. (2018). Culture in the «figure»: why the professional of the future needs to be a bit «pros». (http://news.ifmo.ru/ru/education/trend/news/7234/ - Access Date: 19.01.2018).
Chemezov, S. (2017). Need maximum efforts to increase the share of digital economy. SPIEF-2017 (791) RIA Novosti (https://ria.ru/economy/20170603/1495736716.html — Access Date: 18.01.2018). (In Russian).
DBCDE. (2013). Advancing Australia as a Digital Economy: An Update to the National 2 Digital Economy Strategy, Department of Broadband, Communications and the Digital ° Economy, Canberra (http://apo.org.au/node/34523 — Access Date: 29.08.2018). v-i Department for Digital, Culture, Media & Sport. (2017). UK Digital Strategy (https://
z: www.gov.uk/government/publications/uk-digital-strategy/uk-digital-strategy — Access Date: o 03.07.2018).
s European Commission. (2017). Digital Transformation Monitor. Germany: Industrie
4.0 (https://ec.europa.eu/growth/tools-databases/dem/monitor/sites/default/files/DTM_
• Industrie%204.0.pdf — Access Date: 14.09.2018).
Expert Group on Taxation of the Digital Economy, European Commission, Brussels s (http://ec.europa.eu/taxation_customs/sites/taxation/files/resources/documents/taxation/ ° gen_info/good_governance_matters/digital/general_issues.pdf — Access Date: 13.09.2018). § Federal Ministry for Economic Affairs and Energy. (2017). Digital Strategy 2025 ( https://
£ www.de.digital/DIGITAL/Redaktion/EN/Publikation/digital-strategy-2025.html — Access | Date: 16.08.2018).
o Government of France. (2016). Nouvelle France Industrielle. Construirelindustrie
française du Future (https://www.entreprises.gouv.fr/files/files/directions_services/politique-
<
etenjeux/nouveUe-france-industrieUe/industrie-du-futur-dp-2016-05-23.pdf — Access Date: 23.11.2018).
Government offices of Sweden. Ministry Enterprise and innovation. Smart industry (https://www.government.se/contentassets/3be3b6421c034b038dae4a7ad75f2f54/nist_
Ci
15
o o
Ci c
m statsformat_160420_eng_webb.pdf-Access Date: 7.06.2018).
z G20 DETF. (2016). G20 Digital Economy Development and Cooperation Initiative,
p G20 Digital Economy Task Force (http://www.g20.utoronto.ca/2016/g20-digital-economy-^ development-and-cooperation.pdf - Access Date: 15.08.2018).
HM Government. (2013). Information Economy Strategy. Industrial Strategy: government ^ and industry in partnership (https://assets.publishing.service.gov.uk/government/uploads/ ^ system/uploads/attachment_data/file/206944/13-901-information-economy-strategy.pdf — ° Access Date: 12.06.2018).
§ OECD. (2016). Measuring GDP in a Digitalised Economy, OECD, Paris (www.oecd.org/
dev/Measuring-GDP-in-a-digitalised-economy.pdf — Access Date: 16.07.2018).
OUP. (2017). Digital Economy, Oxford Dictionary, Oxford University Press, Oxford, UK (https://en.oxforddictionaries.com/definition/digital_economy — Access Date: 11.06.2018).
Program "Digital Economy of the Russian Federation": Order of the Government of the Russian Federation of July 28, 2017 No. 1632-p (http://static.government.ru/media/files/9gF M4FHj4PsB79I5v7yLVuPgu4bvR7M0.pdf. - Access Date 2.03.2018). (In Russia)
U.S. Chamber of commerce. Made in China 2025: global ambitions built on local protections (https://www.uschamber.com/sites/default/files/final_made_in_china_2025_ report_full.pdf. - Access Date: 05.08.2018).
Boccia, F. (2016). The challenge of the digital economy: Markets, taxation and appropriate economic models / F. Boccia, R. Leonardi. Palgrave Macmillan, 142 p.
Brousseau, E. (2007). Internet and Digital Economics: Principles, Methods and Applications / E. Brousseau, N. Curien. Cambridge; New York: Cambridge Univ. Press, 796 p.
Christensen, J. (2003). The Industrial dynamics of the new digital economy / J. Christensen, P. Maskell. Edward Elgar Publ. Ltd, 271 p.
Cortada, J. W. (2000). 21st Century Business: Managing and Working in the New Digital Economy / J. W. Cortada. Prentice-Hall Intern, 254 p.
Dizard, W. (1989). The Coming Information Age: An Overview of Technology, Economics, and Politics / W. Dizard. New York: Longman, 250 p.
Elder-Vass, D. (2016). Profit and Gift in the Digital Economy / D. Elder-Vass. Cambridge; New York: Cambridge Univ. Press, 257 p.
Holroyd, C. (2015). The Global Digital Economy: A Comparative Policy Analysis / C. ^ Holroyd, K. S. Coates. New York: Cambria Press, 286 p.
Huws, U. (2014). Labor in the Global Digital Economy: The Cybertariat Comes of Age / T-i U. Huws. New York: Month. Rev. Press, 210 p. o
Illing, G. (2006). Industrial Organization and the Digital Economy / G. Illing, M. Peitz. 0-London: The MIT Press, 307 p.
Johansson, B. (2006). The Emerging Digital Economy: Entrepreneurship, Clusters, and Policy (Advances in Spatial Science) / B. Johansson, C. Karlsson, R. Stough. Berlin; Q Heidelberg: Springer, 352 p.
Kehal, H. (2004). Digital Economy: Imacts, Influences and Challenges / H. Kehal, V. Singh. IGI Global, 395 p. 1
Kelly, K. (1998). New Rules for the New Economy: 10 radical strategies for a connected world / K. Kelly. New York: Viking, 224 p. £
Malecki, E. J. (2008). The digital economy: Business organization, production processes and regional developments / E. J. Malecki, B. Moriset. New York: Routledge, 296 p.
Masuda, Y. (1980). The International Society as Post-Industrial Society. World Future Society / Y. Masuda, 178 p. ^
McLuhan, M. (1962). The Gutenberg Galaxy: The Making of Typographic Man / M. & McLuhan. Toronto : Univ. of Toronto Press, 294 p. £
Mesenbourg, T. L. (2001). Measuring the Digital Economy, US Bureau of the Census, uitland, MD (https://www.census.gov/content/dam/Census/library/working-papers/2001/ (§ econ/umdigital.pdf - Access Date: 06.06.2018.) ^
Porat, M. (1977). The Information Economy: Definition and Measurement / M. Porat. ° Washington, DC: United States Dep. of Commerce, 250 p. ^
Schiller, D. (1999). Digital Capitalism: Networking the Global Market System / D. £3 Schiller. Cambridge, MA : MIT Press, 294 p.
Schmidt, E. (2013). The New Digital Age: Reshaping the Future of People, Nations and — Business / E. Schmidt, J. Cohen. New York: Alfred A. Knopf, 337 p. o
Tapscott, D. (1997). The Digital Economy: Promise and Peril in the Age of Networked o Intelligence / D. Tapscott. New York: McGraw-Hill, 288 p. lj
Weber, R. (2012). Classification of Services in the Digital Economy / R. Weber, M. Burri. o Staempfli and Springer, 144 p. <
Welfens, P. (2007). Digital Economic Dynamics: Innovations, Networks and Regulations q^ / P. Welfens, M. Weske. Berlin; Heidelberg: Springer, 212 p. o
X
