CC BY
147
П.В. Шлыков
Ближневосточная дилемма безопасности Турции: От сотрудничества с Западом в борьбе с терроризмом к опоре на джихадистов в региональной политике1
Аннотация. В статье анализируется историческая динамика взаимодействия Турции с ЕС и США в вопросах международной безопасности и борьбы с терроризмом и различия в концептуальном понимании подходов к ее обеспечению. Несмотря на успешное сотрудничество в борьбе с международным терроризмом в 2000-е годы, эти различия не позволили полностью интегрировать Турцию в выстраиваемую Западом систему международной безопасности на Ближнем и Среднем Востоке. События «арабской весны» и эскалация нестабильности в регионе особо рельефно высветили направления такой дивергенции, активизировав курс Анкары на закрепление в качестве независимого игрока на Ближнем Востоке, продвигающего собственную повестку дня в отношениях с государственными и негосударственными акторами в регионе. Abstract. The paper analyses historical dynamics of cooperation between Turkey, the EU and US in the global war on terrorism and differences in their perspectives on international security and its implementation. Despite successful cooperation in the struggle against terrorism during 2002-2012 these differences in perspectives on international security prevented full scale integration of Turkey into Western system of international security in the Middle East. The «Arab spring» and further escalation of instability in the region spotlighted the directions of this divergence and accelerated Ankara's ambitions for regional
1 Работа подготовлена при поддержке гранта РФФИ № 17-01-00203.
leadership in the Middle East with its own agenda and strategy for use of both state and non-state actors in the region.
Ключевые слова: Турция, ЕС, США, международная безопасность, борьба с терроризмом, исламисты, джихадисты.
Keywords: Turkey, the EU, US, international security, war on terrorism, Islamists, jihadists.
Различия в концептуальном понимании и подходах к обеспечению национальной безопасности в Турции и странах ЕС
В годы холодной войны Турция играла роль стратегически важного союзника Запада в вопросах обеспечения международной безопасности. Выступая в качестве «южного фланга» НАТО, Турция с ее многочисленной (второй по боевому потенциалу в альянсе после США) армией и сетью военных баз воспринималась как неотъемлемая часть выстраиваемой Западом системы международной безопасности [Kinacioglu, Gurzel, 2013].
Окончание холодной войны и снятие с повестки дня европейской безопасности «советской угрозы» вызвали у европейских политиков ощущение того, что в новых условиях страны Запада смогут воспользоваться «дивидендами мира» (по терминологии Дж. Буша и М. Тэтчер), снизив расходы на оборону и перераспределив их на социальные нужды и другие важные сферы гражданской экономики. В отличие от стран Центральной Европы Турция, расположенная в регионе, отличающемся обилием этноконфес-сиональных конфликтов и нарастающей геополитической напряженностью, не могла рассчитывать на подобные «дивиденды». Поэтому в 1990-е годы - в новых реалиях постбиполяного мира -Турция сохраняла прежнюю сфокусированность на военно-стратегической составляющей национальной безопасности, оставляя на втором плане ее экономические и политические аспекты.
Крушение Советского Союза серьезно изменило подходы объединенной Европы к оценке международной ситуации. Политика, основанная на примате внешних угроз и безопасности, постепенно вытеснялась концепциями распространения демократии, либеральных свобод и защиты прав человека. В доктринальном
плане это выразилось в постулировании совершенно иной стратегии обеспечения безопасности, опирающейся на механизмы невоенного воздействия. В представлении западных политиков реалии постбиполярного миропорядка исключали угрозу конвенциональной войны против стран объединенной Европы. Новая Европейская стратегия безопасности буквально утверждала, что «полномасштабная военная агрессия в отношении какой-либо страны, входящей в Союз (ЕЭС/ЕС), невозможна» и Европа «стоит перед лицом новых угроз - более разнообразных, не столь явно зримых и более непредсказуемых... В отличие от времен холодной войны с ее очевидными и перманентными внешними угрозами, новые угрозы не носят характер исключительно военных», и при этом они «динамически изменчивы» [A secure Europe.., 2003, p. 3, 7].
Окончание холодной войны и исчезновение «советской угрозы» заставило турецких политиков - прежде всего тогдашнего президента Тургута Озала - задуматься о поиске новой роли для Турции, которая позволила бы сохранить прежнее ее значение для Европы и США [Gozen, 1996]. Правительство Турции рассматривало войну в Персидском заливе (1990-1991) в качестве важного полигона для демонстрации своей приверженности западным ценностям и своего геополитического значения для Запада [Kuniholm, 1991, p. 34]. Турция исходила из логики старой политики реализма: выступление в роли важного игрока на региональном уровне и участие в обеспечении безопасности европейских стран и США неизбежно будет способствовать улучшению имиджа Турции в глазах европейских лидеров и приблизит страну к признанию в качестве европейской державы [Arikan, 2006]. Поэтому, хотя в годы холодной войны Турция никогда не стремилась втягиваться в региональные конфликты, она вынуждена была демонстрировать солидарность с мировым сообществом и поддерживать международное вмешательство в региональные конфликты, в которые непосредственно сама не была вовлечена [Kut, 2000, s. 45]. При этом Турция никогда не поддерживала военные операции союзников из альтруистических побуждений, всегда ожидая ответного шага со стороны союзников [Kuniholm, 1991, p. 35], - иными словами, взаимодействие Турции с Западом в вопросах безопасности всегда ос-
новывалось на принципе взаимности. Играя важную роль в системе международной безопасности и выполняя функцию «южного фланга» НАТО, Турция рассчитывала на защиту со стороны Запада от «советской угрозы», военно-техническую и финансовую помощь [КипШо1т, 1991, p. 35]. Поэтому и готовность Турции солидаризоваться с Западом во время «войны в Заливе» отражала прежнюю стратегию инструментального подхода к сотрудничеству с Западом в вопросах безопасности. Соотнеся тяготы своего участия в международной коалиции против Ирака с ожидаемыми дивидендами, правительство Турции открыто выступило на стороне многонациональных сил во главе с США, чтобы подчеркнуть свое значение для западных союзников1.
Отношения с Европой в Турции еще со времен основания республики в 1920-е годы всегда рассматривались с точки зрения обеспечения национальной безопасности. Дружественные отношения с европейскими странами понимались как залог обеспечения территориальной целостности и национального суверенитета. Этот подход превалировал в период блокового противостояния, сохранился он и после окончания холодной войны. Этим объяснялось вступление Турции в качестве ассоциированного члена в Западноевропейский союз (1992), который в то время еще рассматривался в качестве площадки для кооперации в сфере обороны и безопасности. Турция, имеющая за плечами столь длительный опыт сотрудничества с Западом в сфере обороны, ни в коем случае не хотела остаться за бортом формирующегося нового механизма общеевропейской безопасности. Хотя статус ассоциированного члена ЗЕС и не вполне удовлетворял Турцию как страну НАТО, он давал возможность прямого взаимодействия с ЕС по вопросам безопасности [Cayhan, 2003] и позволял увеличить вклад Турции в европейскую безопасность, что должно было приблизить страну к долгожданному членству в ЕС.
1 Турция не выделяла войск для участия в коалиции многонациональных сил во главе с США, но предоставила аэродромы для базирования союзной авиации. Значительная группировка турецкой армии находилась в районе турецко-иракской границы, что вынуждало Ирак перманентно держать в этом районе значительный контингент своих войск.
Близость европейских зон нестабильности к турецким границам повышала заинтересованность Анкары в вопросах общеевропейской безопасности, которые воспринимались как проблемы не только исключительно ЕС, но и самой Турции (например, конфликт на Балканах трактовался не только как европейская проблема, но и как вопрос национальной безопасности Турции). Поэтому Турция так резко отреагировала на выведение ее в 1999 г. за рамки новой Европейской политики безопасности и обороны (ЕПБО) -основного элемента общей политики безопасности ЕС, восприняв это как угрозу своим национальным интересам в сфере обороны и дискриминацию своих прав как члена НАТО [Аукап, 2005, р. 352]. В представлении турецких политиков оптимальная стратегия обеспечения национальной безопасности должна была базироваться на кооперации со странами ЕС, что давало бы возможность решать вопросы обороны в более широком контексте. Именно ради такой солидаризации в борьбе с общими угрозами Турция проявляла в 1990-е и 2000-е годы настойчивость в отстаивании своего членства в ЗЕС и ЕПБО.
Первоначально принятие нормативной модели европейской безопасности, сформулированной в рамках ЗЕС и ЕПБО, носило для Турции по большей части инструментальный характер. Однако создание каналов тесного взаимодействия спецслужб и осуществление совместных операций способствовало ценностно-идеологическому сближению турецких военных экспертов и их европейских коллег, равно как выработке общего понимания и между турецкими и европейскими политиками. Активное участие Турции в миротворческих операциях ЕС (например, в Конго в начале 2000-х годов) отчасти отражало стремление Турции вестерни-зировать традиционное понимание национальной безопасности, формулируемое в категориях реализма [0£и:г1и, Си^ог, 2006].
За период 1990-х годов Турция, находясь в «окружении международных конфликтов» по периметру своих границ [МиГШкг-Бас, 1996, р. 255], превратилась в «прифронтовое государство» для Запада, выстраивавшего новую парадигму безопасности в условиях нарастающей глобальной нестабильности постбиполярного миропорядка. Такое положение имело не только негативные последст-
вия: оно давало ряд потенциальных преимуществ. Амбиции регионального лидера - именно такую роль политическая элита Турции рассматривала в качестве приоритета внешней политики -требовали обеспечения внутриполитической стабильности. Только при устойчивом и сильном правительстве Анкара могла претендовать на ведущие позиции в ближневосточной политике в целом и в вопросах выстраивания отношений Запада со странами региона в частности. В 1990-е годы подавляющее большинство западных политиков было заинтересовано в политически устойчивой и экономически успешной Турции, что напрямую совпадало с интересами турецкой политической элиты: они хотели видеть Турцию «оазисом стабильности» в крайне неспокойном регионе, естественной преградой на пути распространения региональных конфликтов и, наконец, главным проводником регионального сотрудничества на Ближнем Востоке [Uslu, 2000].
Роль Турции в обеспечении безопасности «коллективного Запада»: модель сотрудничества в борьбе с терроризмом в 2000-е годы
События 11 сентября 2001 г. и объявление войны международному терроризму изменили не только общие подходы к проблеме международной безопасности на Западе, но и отношение к роли Турции в ее обеспечении. США, принявшие основной удар террористических атак, стремились максимально задействовать в борьбе с терроризмом и региональными конфликтами обширную сеть военных баз на Ближнем Востоке. Внешнеполитическая доктрина Дж. Буша-мл. предполагала наступательную стратегию борьбы как с терроризмом, так и с режимами, игнорирующими нормы международного права в западной трактовке, что фактически означало прямое вмешательство в дела других государств и свержение лидеров, чья политика представляла реальную или гипотетическую угрозу для безопасности США [Jervis, 2003]. Еще одним приоритетным направлением внешнеполитической доктрины Дж. Буша-мл. было распространение демократии: международная безопасность ставилась в прямую зависимость от уровня ее развития («где нет демократии - там нет безопасности» [Wheeler, 2003,
p. 187]), а растущий авторитаризм и нарушения базовых гражданских прав были объявлены главной причиной расцвета радикализма и терроризма на Ближнем Востоке [Lieber, Lieber, 2002].
Первыми жертвами «доктрины Буша» стали Ирак и Иран -страны, имеющие общие границы с Турцией. Вполне ожидаемо, что Вашингтон обратился к Турции - как государству - члену НАТО и многолетнему союзнику Запада в регионе - с просьбой оказать содействие антитеррористической операции, предоставив возможность использовать расположенные на территории Турции военные базы, и санкционировать осуществление «гуманитарной интервенции» в Ирак с турецкой территории. Несмотря на договоренности, достигнутые на уровне политического руководства, в марте 2003 г. турецкий парламент заблокировал решение правительства, не одобрив предоставление американским военным турецких баз для вторжения в Ирак. Демарш турецкого парламента был вызван, с одной стороны, опасениями депутатов-исламистов из правящей Партии справедливости и развития (ПСР), доминировавших в палате, с другой - протестом депутатов курдского происхождения, сочувствовавших иракским курдам и воздержавшихся от голосования. Кроме того, занимавший тогда пост госсекретаря Ко-лин Пауэлл, по-видимому, считал вопрос о предоставлении турецких баз решенным и не видел необходимости в его лоббировании на уровне турецкого парламента. Конечно, свою роль сыграла и определенная неопытность тогдашнего премьер-министра Абуллаха Гюля, недооценившего значение голосов воздержавшихся депутатов. В итоге законопроект, хотя и получил одобрение 264 депутатов, не был принят, поскольку совокупное число проголосовавших против (250) и воздержавшихся (19) оказалось на 5 голосов больше [Turkey upsets.., 2003]. Для Вашингтона такое развитие событий стало крайне неприятной неожиданностью - «оглушительной оплеухой» от союзника по НАТО, как его поспешили окрестить мировые СМИ [Filkins, 2003]. При этом на официальном уровне США не пошли на дипломатическую конфронтацию и по-прежнему позиционировали Турцию как союзника и пример мусульманской страны с демократической политической системой - успешную модель сочетания ислама и демократии.
Здесь рельефно проявилась двойная роль Турции в выстраиваемой Западом системе международной безопасности в регионе: на геополитическом уровне Турция воспринималась как «прифронтовое государство», расположенное в непосредственной близости к главным зонам нестабильности, на политико-идеологическом уровне - представляла собой модель политического устройства, живое опровержение тезиса о несовместимости ислама и демократии.
Правительство ПСР приветствовало политику администрации Дж. Буша-мл. в продвижении «турецкой модели» на Ближнем и Среднем Востоке. Внутри страны это помогало бороться с непримиримой оппозицией в лице военной элиты, не смирившейся с приходом к власти политиков с исламистским прошлым, а на международном уровне укрепляло позиции Анкары в переговорах с Брюсселем о вступлении в ЕС. В начале 2000-х годов президент США в беседах с лидерами ЕС часто лоббировал вопрос членства Турции, что вызывало крайнее недовольство в европейских столицах [Sciolino, 2002]. В 2004 г. Жак Ширак, занимавший в то время пост президента Франции, даже обвинил США во вмешательстве в европейские дела [Bush says.., 2008].
Достигнутые в первой половине 2000-х годов успехи в европеизации и продвижении к заветному членству в ЕС при поддержке со стороны США на деле сыграли на руку правящему в Турции режиму ПСР, позволив постепенно лишить военную элиту политической субъектности. При этом борьба с политическим влиянием, которым традиционно обладала военная элита в Турции, негативно отразилась на содержании военно-стратегического сотрудничества с США, составлявшего со времен вступления Турции в НАТО ключевое направление двусторонних отношений. Помимо прочего, для США прозападная турецкая военная элита с ее колоссальным влиянием внутри страны всегда была мощным рычагом воздействия на правительство Турции. В 2000-е годы негативные последствия такого развития событий практически не ощущались. Режим ПСР как во внешней, так и во внутренней политике старался действовать в русле стратегического партнерства с США. В то время как националистические силы в Турции всячески подогревали антиамериканские настроения в обществе, нагнетая атмосфе-
ру через подконтрольные им СМИ и выступления на публичных мероприятиях, правительство ПСР последовательно боролось с проявлениями антиамериканизма и антисемитизма в стране [ШЫ, 2008]. В 2005 г. Реджеп Эрдоган, к тому времени уже возглавивший правительство, даже получил специальную награду от базирующейся в США еврейской правозащитной организации - Анти-диффамационной лиги. В том же 2005 г. Эрдоган вместе со своим испанским коллегой - премьер-министром Испании Родригесом Сапатеро выступил с инициативой «альянса цивилизаций» как альтернативного механизма борьбы с экстремизмом посредством налаживания межнационального, межкультурного и межрелигиозного диалога (причем магистральное направление деятельности альянса - уменьшение трений между Западом и миром ислама).
Солидарность с Западом в неприятии исламского радикализма режим ПСР проявлял и во внутренней политике, поддерживая умеренные исламистские силы1 в противовес радикалам, с которыми в Турции в 2000-е годы активно боролись, и внося свою лепту в объявленную после событий 11 сентября войну с международным терроризмом. Интересы Запада и Турции в вопросах безопасности и противостояния распространению радикализма с территории пограничных государств во многом совпадали, поскольку Турция сама стала ареной громких терактов. В ноябре 2003 г. в Стамбуле террористы из местной ячейки «Аль-Каиды» взорвали начиненные тротилом грузовики возле консульства Великобритании, здания банка ИББС и двух синагог (57 человек погибли и более 700 ранены).
Как показало следствие, организаторы терактов проходили подготовку в тренировочных лагерях «Аль-Каиды» в Афганистане. В ходе расследования также выяснилось, что многие приверженцы радикального ислама в Турции в свое время обучались в джихади-стских школах в Египте и Пакистане, а также воевали на стороне джихадистских организаций по всему миру - от Афганистана и Пакистана до Косово и Чечни. Национальная разведывательная
1 Именно благодаря этой политике в 2000-е годы большое влияние обрело международное миссионерское движение Фетхуллаха Гюлена.
служба совместно с полицией развернула масштабную операцию по выявлению и установлению контроля над ячейками «Аль-Каиды» по всей Турции. Более тысячи сотрудников полиции были направлены на обучение по специальным образовательным программам по борьбе с терроризмом в различные военные академии, преимущественно в США, большое количество сотрудников турецких спецслужб прошли специальную подготовку в антитеррористических центрах ФБР.
Впоследствии уже в Турции при поддержке структур ООН и ЕС правительство ПСР развернуло масштабную образовательную программу по подготовке специалистов по борьбе с терроризмом для офицеров полиции из соседних стран, в рамках которой в середине 2000-х годов более 5 тыс. сотрудников спецслужб из стран Ближнего Востока прошли обучение в Турецкой национальной полицейской академии. Таким образом Анкара налаживала инфраструктуру для регионального сотрудничества в борьбе с терроризмом, контрабандой и наркотрафиком. Турецкие спецслужбы также переориентировали свои контртеррористические подразделения на выявление членов радикальных исламистских группировок, а не только на традиционный поиск и обезвреживание боевиков из Рабочей партии Курдистана (РПК). В результате интенсификации антитеррористической деятельности в 2005 г. власти Турции вычислили и арестовали главного организатора стамбульских терактов - сирийца турецкого происхождения Луаи аль-Сакку, приближенного экс-лидера иракской ячейки «Аль-Каиды» Абу Мусаба аз-Заркави [750 kiloluk.., 2005; В Турции осуждены.., 2007]. Общая статистика антитеррористической деятельности турецких спецслужб в 2000-е годы оказалась весьма внушительной: за десятилетний период с 2003 по 2012 г. турецкие власти выявили и взяли под стражу без малого 3,4 тыс. подозреваемых в связях с «Аль-Каидой» [Turan, 2010].
Концептуально атаки на США и возведение терроризма в ранг одной из основных угроз международной безопасности привели к доктринальной трансформации американских и европейских подходов к проблеме ее обеспечения. В практическом плане результатом стало появление новых де-факто зон ответственности
Североатлантического альянса на Ближнем Востоке [Богатуров, 2004]. Позднее право альянса на то, чтобы действовать за пределами своих границ, было официально закреплено в новой стратегической концепции НАТО, принятой на саммите в Лиссабоне в 2010 г. [Active engagement.., 2010] В свою очередь, европейская стратегия безопасности под названием «Безопасная Европа в мире, который должен стать лучше» в 2003 г. постулировала кардинально новый характер угроз безопасности для ЕС. В стратегии, в частности, отмечалось, что концепция самообороны ЕС, которая вплоть до окончания холодной войны исходила из необходимости отразить потенциально возможную угрозу вторжения, должна подвергнуться трансформации. Появление новых угроз, таких как терроризм, распространение оружия массового поражения, приближение ЕС к кризисным регионам в результате процесса расширения, плохое государственное управление, организованная преступность, способствовало тому, что линия передовой обороны смещалась за формальные границы ЕС [A secure Europe.., 2003, p. 7]. В 2000-е годы Турция как раз и стала такой линией обороны для ЕС, а для США и НАТО - плацдармом для действий на пространствах новой зоны ответственности.
«Арабская весна» и ревизия парадигмы антитеррористической борьбы
События «арабской весны» 2010-2011 гг. и вовлечение Турции в «сирийский кризис» с 2012 г. вызвали не только переформатирование внешней политики Турции на региональном уровне, но также привели к изменениям в подходах к борьбе с терроризмом и пересмотру стратегии обеспечения национальной безопасности. На фоне волнообразного обострения террористической активности в регионе количественные показатели антитеррористической деятельности в Турции ощутимо снизились. По официальным данным, в 2013 и 2014 гг. турецкие спецслужбы вместе с полицией задержали лишь 184 подозреваемых за связи с «Аль-Каидой» [Sanear, 2013]. Примечательно, что глава турецкого правительства Реджеп Эрдоган приводил эти данные журналистам как доказательство того, что власти продолжают активно бороться с радика-
лами, хотя сами по себе цифры говорили об обратном - резком снижении антитеррористической активности.
В то же время в турецких и западных СМИ стали появляться сведения о новых подходах властей Турции к радикалам и использовании джихадистов против режима Башара Асада в Сирии. Как писала оппозиционная газета «Taraf», журналисты которой впоследствии были обвинены в государственной измене [Emre Uslu'ya.., 2014], с 2012 г. Турция стала одним из главных перевалочных пунктов для представителей радикальных исламистских группировок, стекающихся из разных стран для участия в сирийском конфликте, а турецко-сирийская граница стала проницаемой для джихадистов [Uslu, 2014 а]. Внутри страны активность местных радикальных исламистских группировок и ячеек таких организаций, как «Аль-Каида» и «Джабхат ан-Нусра», стала нарастать обратно пропорционально снижению контртеррористической активности полиции, на протяжении 2000-х годов последовательно преследовавшей не только боевиков радикальных группировок, но и их потенциальных сообщников и идейных сторонников по всей стране.
На Западе об открытой работе турецких спецслужб с радикалами разной идейной и организационной принадлежности начали говорить в 2014 г. не только занимающиеся расследованиями журналисты, но и представители дипломатического корпуса и спецслужб. Фрэнсис Ричиардоне, занимавший в 2011-2014 гг. пост посла США в Турции, в интервью британскому изданию «The Telegraph» констатировал многочисленные факты, подтверждающие сотрудничество турецких сил безопасности с джихадистами, в том числе с боевиками «Джабхат ан-Нусры» [Spencer, Sanchez, 2014]. О целенаправленном изменении методов работы с джихади-стами свидетельствовали и попавшие в СМИ показания бывших сотрудников турецких спецслужб, рассказывавших, как начальник стамбульского отделения полиции по борьбе с терроризмом дал распоряжение своим подчиненным не проводить расследования в отношении джихадистов с Северного Кавказа [Silivrideki polis-lerden.., 2015].
Столь резкий поворот в отношении турецких властей к представителям радикальных исламских группировок отчасти объяс-
нялся тем, что первоначальные расчеты турецкого правительства на умеренную сирийскую оппозицию в качестве силы, способной отобрать власть у режима Асада в Сирии, не оправдались: базирующийся в Стамбуле Сирийский национальный совет не смог стать полноценным правительством в изгнании, а силы умеренной оппозиции, несмотря на внешнюю помощь, оказались не в состоянии противостоять регулярной сирийской армии. В то же время усилия европейских дипломатов по оказанию давления на Башара Асада и принуждение его к отказу от власти не привели к желаемому результату [Phillips, 2012, p. 7].
Прогнозы турецких политиков о быстром падении режима Асада оказались нереалистичными: режим не прекратил свое существование «за несколько недель», как о том говорил тогдашний министр иностранных дел Ахмет Давутоглу [Davutoglu, Esad'a.., 2012], а турецким спецслужбам не хватило «трех часов, чтобы решить сирийский вопрос», как оптимистично заявляли некоторые крупные функционеры ПСР [gamil Tayyar.., 2012]. Большинство турецких политиков строили свои суждения о Сирии, основываясь на позитивном опыте налаживания двусторонних отношений с Дамаском в 1990-е и 2000-е годы, а дефицит специалистов по Ближнему Востоку в министерстве иностранных дел Турции, вызванный многолетней ориентацией на Запад с соответствующим подбором кадров и пула экспертов, лишал их качественной экспертизы по Сирии и другим странам Ближнего Востока. Оценки развития ситуации в регионе оказались ошибочными, прежний оптимизм в прогнозах сменился неопределенностью, что и привело правительство Турции к решению принять участие в гибридной войне против режима Асада с использованием джихадистов [Phillips, 2012, p. 5-6]. Попытки Турции оказать давление на Асада также не увенчались успехом: убежденность Эрдогана в своем влиянии на сирийского президента, с которым в 2000-е годы у него сложились хорошие личные отношения, также не оправдалась. Некоторые эксперты даже увидели в этом причину чрезвычайно жесткой позиции турецкого правительства. Исследователь Брукингского института Омер Ташпынар, объясняя внешнеполитическую линию
Анкары, писал в 2012 г. о том, что Эрдоган «чувствовал себя обманутым» Асадом [Taspinar, 2012].
Однако при всей эмоциональности турецкой политики в ее ближневосточном направлении прослеживалась определенная логика. На стратегическом уровне это было стремление реализовать обозначенную в 2000-е годы идею превращения Турции в «центральную страну» макрорегиона Афро-Евразии [Speech delivered.., 2009], о которой заявлял Ахмет Давутоглу, едва возглавив турецкий МИД в 2009 г. Наращивание турецкого влияния на Ближнем Востоке должно было стать лишь одним из этапов большого пути. На тактическом уровне первоочередной задачей было решение курдского вопроса. В условиях разрастания гражданской войны сирийские курды, объединенные в рамках партии Демократический союз, выступили в качестве «третьей силы» сирийского конфликта, а их тесные связи с турецкими курдами вызывали тревогу властей Турции, опасавшихся эскалации напряженности в Юго-Восточную Анатолию [Harding, 2014]. Власти Турции были убеждены, что, удержав в своих руках власть, режим Асада неизбежно попытается использовать свои возможности воздействия на РПК (Рабочая партия Курдистана), чтобы дестабилизировать ситуацию на юго-востоке Турции. Весь предшествующий опыт турецко-сирийских и сирийско-курдских отношений только подтверждал верность подобных опасений: в 1980-е и 1990-е годы без малого на протяжении 20 лет лидер турецких курдов Абдуллах Оджалан скрывался от турецких властей в Дамаске, а РПК готовила своих сторонников в тренировочных лагерях в ливанской долине Бекаа, где сирийские и турецкие курды всегда тесно сотрудничали друг с другом. Все это не могло не вызывать беспокойство турецких властей, которые пошли на использование всех доступных средств -радикалов из «Джабхат ан-Нусры», боевиков из ИГИЛ и любых других джихадистских группировок, готовых бороться с курдами и Асадом, - в борьбе с сирийским режимом и вооруженными курдскими отрядами из партии Демократический союз и Курдского национального совета.
Еще одним индикатором качественной трансформации роли Турции в антитеррористической борьбе стало все более активное
вовлечение Турции в поставки вооружения джихадистам. Если в начале 2010-х годов Турция поставляла вооружение лишь для сирийской «умеренной оппозиции», совсем скоро турецкие спецслужбы перестали делить противников режима Асада на умеренных и радикальных и стали осуществлять поставки оружия также и боевикам из экстремистских группировок. По данным аналитического доклада, подготовленного экспертами ООН в 2014 г., территория Турции активно использовалась для поставок вооружений для ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусры» [The Islamic State.., 2014]. Анкара официально отвергала обвинения в сотрудничестве с террористами [Ankara refutes.., 2014], однако турецкие военные все равно вынуждены были признать, что Национальная разведывательная служба поставляла оружие «Аль-Каиде» [Tastekin, 2015]. Турецкое издание «Bir Gun» в начале 2015 г. опубликовало документы о задержании военной полицией грузовиков Национальной разведывательной службы с оружием, предназначавшимся для радикалов в Сирии [Arsu, 2015]. Как выяснило следствие, основываясь на показаниях свидетелей и задержанных водителей, груз представлял собой прямую помощь боевикам «Аль-Каиды», а поставки осуществлялись на регулярной основе [Uslu, 2014 b].
В марте 2014 г. тема поставок турецкими спецслужбами вооружений джихадистам обросла дополнительными подробностями. На видеохостинге «YouTube» гражданские активисты опубликовали запись разговора между президентом Абдуллахом Гюлем, замминистра иностранных дел Феридуном Сирилиоглу, главой национальной разведки МИТ (Mill! istihbarat Te§kilati) Хаканом Фиданом и начальником генерального штаба Яшаром Гюлером, в котором обсуждался вопрос целесообразности проведения военной интервенции в Сирию накануне местных выборов 30 марта 2014 г. В ходе разговора Хакан Фидан, отвечая на реплику Гюлера о недостатке современных вооружений в регионе и необходимости их поставок, ответил, что службы МИТ поставили в Сирию порядка 2 тыс. грузовиков с оружием [US urged.., 2014].
Другое турецкое издание, газета «Cumhuriyet» в феврале 2015 г. опубликовала документы, свидетельствующие о том, что представители ИГИЛ регулярно осуществляли закупки стрелкового ору-
жия и тяжелой артиллерии на черном рынке Турции. Причем турецкие спецслужбы отслеживали эти сделки и даже прослушивали телефонные переговоры боевиков с их турецкими контрагентами из Фонда (вакфа) защиты прав и свобод человека и гуманитарной помощи (insan Hak ve Hürriyetleri insani Yardim Vakfi - IHH), однако никак не помешали их осуществлению [§ik, 2015]. Даже после публикаций в прессе никто не понес за это ответственности.
Помимо поставок вооружений важной составляющей поддержки, оказываемой джихадистам, стало также и то, что турецкий теневой бизнес был замешан в сделках по нелегальным поставкам контрабандной нефти через турецко-сирийскую границу (одна из важнейших статей дохода ИГИЛ). В сентябре 2014 г. американское издание «New York Times» опубликовало специальный доклад, рассказывающий об обширной сети поставок контрабандной нефти в Турцию и о том, что США не смогли заставить турецкое правительство пресечь эти каналы, поскольку выгода от закупки нефти ИГИЛ оказалась слишком высока [Sanger, Davis, 2014]. На официальном уровне Анкара отвергла все обвинения «New York Times» как необоснованные и бездоказательные [Tanig, 2014]. Однако при этом турецкая газета «Radikal» осенью 2014 г. опубликовала данные о сотнях нелегальных трубопроводов, по которым контрабандная нефть перекачивается в Турцию [Tastekin, 2014].
Одновременно в турецкую прессу стали просачиваться сообщения об участии Турции в организации лечения раненых боевиков ИГИЛ. Как сообщала газета «Milliyet», летом 2014 г. один из командиров ИГИЛ Мазен Абу Мухаммад проходил лечение в госпитале при Университете им. Мустафы Кемаля в приграничном городе Хатай [I§iD komutani.., 2014]. Причем представители турецких спецслужб впоследствии признали подлинность фотографий, представленных журналистами в качестве доказательств [Ibid.]. Другое турецкое издание, газета «Hürriyet» опубликовала снимки, на которых был запечатлен боевик ИГИЛ Аммар Ало на лечении в госпитале им. Мехмеда Акифа Инана (приграничный город Шан-лыурфа) [Gökce, 2014]. После этих первых скандальных публикаций турецкие СМИ стали регулярно обнародовать информацию о раненых джихадистах, проходящих лечение и реабилитацию в ту-
рецких больницах и госпиталях. Турецкие власти, не отрицая раскрытых журналистами фактов, обращали внимание на то, что для получения медицинской помощи в турецких госпиталях не требуется предъявление удостоверения личности, а турецкие врачи, следуя клятве Гиппократа, оказывают медицинскую помощь безотносительно происхождения или рода занятий раненого пациента. Однако на самом деле в каждой турецкой больнице дежурит сотрудник правоохранительных органов, задача которого - фиксировать и идентифицировать всех поступающих пациентов с ранениями для дальнейшего выяснения обстоятельств и пресечения противоправных действий. Едва ли можно представить, что при отлаженном механизме контроля за деятельностью учреждений, оказывающих экстренную медицинскую помощь, у турецких спецслужб не было информации о личностях пациентов-джихадистов. Ведь в отношении боевиков РПК, обращавшихся в те же госпитали за медицинской помощью после ранений, полученных в Сирии, действовал иной порядок: их сразу идентифицировали и арестовывали [Devlet hastanesinde.., 2015].
В 2010-е годы многие джихадисты, впоследствии участвовавшие в громких терактах в европейских столицах, чувствовали себя в безопасности на территории Турции, могли спокойно пересекать турецко-сирийскую границу и, пройдя подготовку в сирийских тренировочных лагерях, возвращаться через Турцию во Францию, Германию, США или Канаду. Так, Хаят Бумедьен, гражданская жена Амеди Кулибали - одного из террористов, участвовавших в нападении на редакцию парижского сатирического журнала «Charlie Hebdo», - накануне парижского теракта путешествовала по Турции и беспрепятственно смогла уйти в Сирию (следователи потеряли ее след в городке Акчакале приграничной провинции Шанлыурфа) [Ozalp, Ergan, 2015]. Пребывающие на территорию Турции джиха-дисты достаточно спокойно могли перемещаться по стране и не попадали под пристальное наблюдение со стороны спецслужб. При этом из-за большого числа иностранных туристов, ежегодно посещающих Турцию (более 30 млн человек), европейские правоохранительные органы оказались не в состоянии проверять каждого, кто возвращается из Турции в страны ЕС.
Режим «наибольшего благоприятствования» джихадистам стал результатом того перелома, который наблюдался в Турции с начала этого десятилетия и отдельные элементы которого были отмечены выше. При этом еще в 2000-е годы турецкие спецслужбы вели очень активную борьбу с ячейками «Аль-Каиды» и других экстремистских организаций на территории Турции. Осуществляя перманентный мониторинг активности радикальных элементов внутри страны, национальная разведывательная служба Турции создала достаточно эффективные механизмы пресечения деятельности радикалов. Турецкая полиция работала в тесной кооперации с социологическими службами, выявляя группы риска среди молодежи и неблагополучных семей, подверженных джихадистской пропаганде, чтобы минимизировать возможности вербовки новых членов радикальных организаций. Были разработаны специальные программы по работе с родителями школьников и студентов и подготовке учителей и сотрудников правоохранительных органов. В рамках этих программ в 2000-е годы было подготовлено несколько тысяч психологов, инструкторов социальных служб, религиозных проповедников, лекторов и преподавателей, которые вели идеологическую работу среди молодежи по выработке иммунитета к пропаганде экстремизма и пресечению индоктринации новых джихадистов [Country reports.., 2014]. За годы активной антитеррористической кампании турецкие правоохранительные органы подписали более 100 договоров о сотрудничестве с силовыми ведомствами 83 стран по борьбе с терроризмом. Большинство этих соглашений предполагало совместные контртеррористические операции. Турецкая полицейская академия стала базой для обучения специалистов по борьбе с терроризмом, в рамках которой специальную подготовку прошли более 5,7 тыс. офицеров спецслужб из 80 стран региона [Yavuz, Yildirim, 2010, p. 9]. Турецким спецслужбам также удалось наладить каналы обмена оперативной информацией со своими европейскими и американскими коллегами, что позволило провести ряд успешных операций по задержанию крупных функционеров террористических организаций на территории Турции и раскрыть механизмы работы ячеек «Аль-Каиды» в стране. Турецкая полиция активно сотрудничала с британскими и
французскими правоохранительными органами по вопросам раскрытия сетей террористических организаций, получая при этом важную информацию о деятельности активистов РПК [Ors, 2011, p. 91].
В рамках тесного международного сотрудничества в Вашингтоне был создан Турецкий институт по изучению правоохранительной деятельности (Turkish Institute of Police Studies) для проведения международных конференций по противодействию терроризму, на которых высокопоставленные сотрудники спецслужб разных стран могли встречаться для выработки общей стратегии противодействия экстремизму [Turkish police.., 2006]. Все это служило показателем высокого уровня доверия и кооперации стран ЕС и США с Турцией по вопросам международной безопасности. Однако с началом «арабской весны» и новым курсом турецкого правительства, предполагавшим масштабное использование джихадистов в региональной политике, сотрудничество турецких и западных спецслужб практически сошло на нет.
Начиная с 2012 г. все вопросы по борьбе с терроризмом были переданы в ведение национальной разведывательной службы, в то же время подразделения по борьбе с терроризмом в структуре полиции были фактически отстранены от проведения контртеррористических операций. Внутриведомственные противоречия оказались столь серьезными, что их многочисленные проявления часто становились достоянием общественности и СМИ. Каждый раз, когда полиция выявляла каналы поставки оружия боевикам «Аль-Каиды», турецкая разведка пресекала дальнейшее расследование. Так, в ноябре 2013 г. полиция задержала большую партию оружия (более 1 тыс. артиллерийских мин и 10 пусковых устройств, большое число стрелкового оружия), предназначавшуюся для отправки в Сирию, однако под давлением турецких спецслужб в СМИ было дано опровержение, в котором объемы перехваченной партии оружия были намеренно занижены [Adana'daki.., 2013].
В декабре 2013 г. в рамках расследования операции «большая взятка» стамбульская полиция арестовала сыновей нескольких действующих министров турецкого правительства и главу государственного «Народного банка» (Halk Bank) по обвинению в корруп-
ции. По информации, попавшей в руки турецких СМИ, в коррупционных схемах были задействованы люди из ближайшего окружения Реджепа Эрдогана и ряд министров, которые впоследствии лишились своих постов. Общественное мнение было взбудоражено такими новостями. Реакция властей на коррупционный скандал оказалась своеобразной. Эрдоган и видные функционеры ПСР развернули кампанию против организаторов расследования коррупционных дел, обвиняя их в попытке государственного переворота и государственной измене. Спустя день после полицейской операции правительство инициировало масштабную чистку в рядах полиции, уволив несколько тысяч офицеров и арестовав значительную часть сотрудников, задействованных в расследовании коррупционных преступлений. В общей сложности более 50 тыс. сотрудников полиции были либо уволены, либо смещены с занимаемых должностей [17/25 Aralik.., 2014, s. 13]. В рамках массовой кадровой санации на ответственные посты в полиции и спецслужбах, в том числе отвечающих за антитеррористическую деятельность, назначались, как правило, неопытные и недостаточно квалифицированные сотрудники [Ibid., s. 32]. В течение нескольких месяцев после коррупционного скандала министерство внутренних дел инициировало внутреннее расследование в отношении более 3,3 тыс. сотрудников ведомства: без малого 1 тыс. человек были уволены, а в отношении 1860 заведены уголовные дела [3 bin 329 polise.., 2015]. Десять прокуроров, задействованных в расследовании коррупционного скандала, были отстранены от занимаемых должностей.
Примечательно, что большинство офицеров, лишившихся своих должностей, последние годы своей службы работали преимущественно в подразделениях, занимавшихся борьбой с терроризмом и организованной преступностью. Все они, как правило, принимали непосредственное участие в операциях по ликвидации ячеек «Аль-Каиды» на территории Турции, а также в расследовании деятельности организованных преступных группировок и экстремистских структур. Большинство уволенных в 2013-2014 гг. полицейских и сотрудников спецслужб были специалистами по борьбе с терроризмом, обладали уникальным опытом по противо-
действию деятельности экстремистских группировок на территории Турции и взаимодействию в этих вопросах с западными спецслужбами. Многие из них прошли специальное обучение на Западе в рамках многочисленных совместных программ. Показательно, что среди уволенных полицейских были те, кто проводил операцию по поимке организатора стамбульских терактов 2003 г. - Луаи аль-Сакки. Среди отстраненных прокуроров большинство также были задействованы в расследованиях контрабандных поставок оружия боевикам «Аль-Каиды» и другим экстремистским группировкам, которые осуществлялись при участии национальной разведывательной службы Турции [Erdogan'in emri.., 2014; igte silah.., 2015].
Проправительственные СМИ объясняли кадровые чистки борьбой со сторонниками международного миссионерского движения Фетхуллаха Гюлена, который в 2000-е годы выступал союзником ПСР в борьбе с радикалами и военной элитой. В общественном мнении насаждался образ сторонников Гюлена как «параллельного государства», занимающегося подрывной деятельностью внутри полиции и судейского корпуса. Однако на самом деле репрессивная машина затронула не только и не столько офицеров, связанных со структурами Гюлена. Во-первых, были уволены те, кто непосредственно участвовал в расследовании коррупционных скандалов, в которых были замешаны люди из ближнего круга Эрдогана. Во-вторых, своих должностей лишились те, кто расследовал деятельность Ассоциации обществ Курдистана (Koma Civaken Kurdistane) и связи ее членов с национальной разведывательной службой, офицеры которой внедрялись в курдские боевые организации и даже участвовали в громких терактах, осуществленных активистами РПК (в том числе эпизодов расправ над турецкими полицейскими). Наконец, отстранены были те, кто расследовал деятельность экстремистских организаций («Аль-Каиды», «Джаб-хат ан-Нусры», ИГИЛ и т.д.) и связи с ними турецких спецслужб. При этом чистки практически не затронули тех сотрудников правоохранительных органов, которые были непосредственно связаны с образовательной деятельностью движения «Хизмет» Фетхуллаха
Гюлена и его структурами в небольших городах и отдаленных провинциях.
Очевидная задача, которая решалась в ходе кадровой санации правоохранительной системы, состояла в обеспечении максимальной безопасности политического режима и выводе из-под удара ближайшего окружения Реджепа Эрдогана. Важным следствием чисток стало катастрофическое ослабление антитеррористического потенциала турецких служб безопасности, что наряду с приостановкой масштабных операций по выявлению и ликвидации экстремистских организаций (ячеек «Аль-Каиды», ИГИЛ и т.д.) на территории страны превратило Турцию в очень благоприятную «гавань» для джихадистов и террористов со всего мира. Не случайно с 2012 г. громкие теракты стали обыденным явлением в Турции. В январе 2015 г. чеченка Диана Рамазанова, вступившая в ряды ИГИЛ, устроила взрыв в центре исторического района Стамбула Султанахмет. Как показало следствие, в течение 11 дней террористка, нелегально проникшая в страну через турецко-сирийскую границу, жила в Стамбуле и не привлекла внимание ни спецслужб, ни полиции, а ее идентификация заняла несколько дней [Sultanahmet suicide.., 2015].
В 2010-е годы правительство ПСР стало препятствовать не только работе правоохранительных органов, расследовавших деятельность террористов, но и освещению в СМИ темы борьбы с терроризмом в целом и антитеррористической деятельности спецслужб. В мае 2013 г. турецкие спецслужбы заблокировали публикации в СМИ о теракте в городе Рейханлы в пограничной провинции Хатай, в результате которого погибли 53 человека, поскольку журналистам стало известно, что спецслужбы знали о готовящейся атаке, но не предприняли мер по ее предотвращению. В 2014 г. аналогичный запрет был наложен на сообщения о трагедии в городе Нигде, где боевики ИГИЛ зверски убили нескольких военных и гражданских лиц. Против журналистов, публиковавших информацию о связях национальной разведывательной службы с джихадистами, заводились уголовные дела, их отстраняли от работы, нередко они получали угрозы от агентов спецслужб и т.д. [Ahmet §ik suikast.., 2015]
Самая громкая история подобного рода - арест в ноябре 2015 г. главного редактора старейшей турецкой газеты «Cumhuriyet» Джана Дюндара за публикацию материалов о связях турецких спецслужб с боевиками ИГИЛ и тайных поставках оружия боевикам-исламистам, воюющим против правительства Асада. Президент Эрдоган публично обвинил Дюндара в государственной измене и потребовал для него пожизненного заключения [Turkish president.., 2015].
Турцию до недавнего времени небезосновательно называли одной из самых вестернизированных стран на Ближнем и Среднем Востоке. В начале 2000-х годов вообще казалось, что Анкара обречена стать полноценным членом западного мира во всех формальных и неформальных аспектах вплоть до вступления в ЕС. Тогда официальное признание за Турцией статуса кандидата на членство в ЕС на Хельсинкском саммите 1999 г. дало мощнейший импульс демократическим преобразованиям внутри страны. Однако «золотой период» европеизации Турции оказался очень скоротечен и фактически завершился с началом официальных переговоров с Брюсселем о вступлении в ЕС осенью 2005 г. Нисходящая динамика политического взаимодействия и рост разочарования друг в друге -таковы основные характеристики отношений Турции и ЕС начиная со второй половины 2000-х годов. Чрезвычайно медленный, особенно в сравнении с опытом интеграции в ЕС стран Центральной Европы, процесс открытия «глав» для переговоров с Анкарой и формальное замораживание переговорного процесса из-за «кипрского вопроса» в декабре 2006 г. сделало перспективы вступления Турции в ЕС чрезвычайно туманными.
Стагнация евроинтеграции отчасти имела эффект отложенного влияния на сотрудничество Турции с ЕС и США в сфере безопасности и борьбы с терроризмом. Опора на джихадистов в региональной политике в 2010-е годы стала не только тактическим ходом, направленным на свержение режима Асада в Сирии, но частью долгосрочной стратегии по использованию негосударственных акторов как инструмента наращивания своего влияния на Ближнем и Среднем Востоке, чем в свое время активно и небезуспешно занимался Иран. Особое отношение турецких спецслужб к
джихадистам, воюющим в Сирии, и их свободное перемещение по территории Турции, как и налаживание контактов с ХАМАС и организацией «Братья-мусульмане», по сути, стали составными частями единой стратегии, направленной на закрепление за собой роли «центрального государства» региона.
Отчуждение от нормативной модели европейской безопасности совпало с началом политической делиберализации внутри самой Турции. С каждыми новыми выборами ПСР последовательно наращивала свою электоральную базу и все меньше нуждалась в «факторе ЕС» для мобилизации сторонников и противостояния политическим оппонентам. Если в 2002 г., когда ПСР приходила к власти, обещания демократических свобод были чрезвычайно важны как гарантия политического выживания консервативно-исламистской ПСР перед угрозами со стороны светской кемалистской элиты, то с 2007 г. ПСР уже обладала достаточной социальной базой, чтобы развернуть борьбу против своих идеологических противников (знаменитые дела «Эргенекон», «Кувалда» и др.). Каждый новый выборный цикл (2011 г., 2014 г., 2015 г.) знаменовал новую волну делиберализации - уголовное преследование политических активистов, нормативные ограничения на свободу слова и собраний, жесткое подавление протестных выступлений.
В последнее время Турция все больше воспринимается как страна, идущая по пути деевропеизации и девестернизации. Экономическое развитие Турции (годовой рост составлял от 5 до 9,5% в 2002-2007 гг. - самый большой успех Эрдогана) на сегодняшний день стало одной из главных проблем правительства. Туристический поток сжимается как шагреневая кожа, дефицит платежного баланса только увеличивается. Чтобы удержаться на плаву, стране требуются иностранные инвестиции и займы, но кто рискнет вкладывать в экономику страны, которую регулярно сотрясают столь драматические события. Турция все больше выбивается из группы наиболее перспективных быстроразвивающихся экономик и скатывается к категории слаборазвитых.
На фоне неясных перспектив внешней и внутренней политики Турции очевидно, что с каждым годом цена удержания власти для режима Эрдогана становится все выше, а поддержание ста-
бильных отношений с партнерами в регионе и мире дается все тяжелее. В жертву принесена «европейская мечта», с которой ПСР выиграла свои первые выборы, турецкая модель успешного сочетания демократии и ислама, гражданские свободы, экономический рост, еще недавно выступавшие в качестве символов процветающей «Новой Турции». В общественный дискурс внедряется новая мифология, которая должна окончательно заместить кемалистские ценности секуляризма и «внешнеполитической сдержанности» неоконсервативными ориентирами, сочетающими ностальгию по имперскому прошлому и идею Турции как «центрального государства» макрорегиона Афро-Евразии. В практическом плане наиболее заметными проявлениями этой «неоконсервативной», или, как ее нередко именуют в России и на Западе, «неоосманской», политики стала, с одной стороны, настойчивая героизация султанов «Блистательной Порты» и в целом «славных страниц» османской истории в финансируемых правительством кинофильмах и телесериалах, с другой - стремление закрепить военное присутствие на территории Сирии и Ирака, составляющих часть «османского геополитического пространства», зачастую - с опорой на джихадистов в региональной политике.
Список литературы
Богатуров А. Д. Перерождение НАТО / / Независимая газета. - М., 2004. - 28.06. - Режим доступа: http://www.ng.ru/world/2004-06-28/6_nato. html (Дата обращения - 28.04.2017).
В Турции осуждены организаторы крупнейшего теракта в истории страны // Lenta.ru. - М., 2007. - 17.02. - Режим доступа: https://lenta.ru/ news/2007/02/17/sentence/ (Дата обращения - 28.04.2017).
3 bin 329 polise soru§turma agildi // Sabah. - Istanbul, 2015. - 04.02. -Mode of access: http://www.sabah.com.tr/gundem/2015/02/04/3-bin-329-polise-sorusturma-acildi (Дата обращения - 28.04.2017).
17/25 Aralik'in emniyet te§kilatmda insan kaynaklarina yansimalari / Güvenlik Stratejileri Ara§tirma Merkezi. - Ankara, 2014. - 49 s. - Mode of access: http: / / www.academia.edu/14739775/17_25_Aralik_m_Emniyet_Teski latmda_Insan_Kaynaklarma_Yansimalari (Дата обращения - 28.04.2017).
750 kiloluk El Kaide bombasi // Hürriyet. - Istanbul, 2005. - 11.08. -Mode of access: http://www.hurriyet.com.tr/750-kiloluk-el-kaide-bombasi-38757174 (Дата обращения - 28.04.2017).
A secure Europe in a better world: European security strategy / European Union. - Brussels, 2003. - 12.12. - 14 p. - Mode of access: https://www.consilium.europa.eu/uedocs/cmsUpload/78367.pdf (Дата обращения - 28.04.2017).
Active engagement, modern defense: Strategic concept for the defense and security of the members of the North Atlantic Treaty Organization adopted by Heads of State and Government at the NATO Summit in Lisbon 1920 November 2010 / NATO. - Brussels, 2010. - 38 p. - Mode of access: http:// www. nato.int/strategic-concept/pdf/Strat_Concept_web_en.pdf (Дата обращения - 28.04.2017).
Adana'daki metal parc alar roket ba§ligi degil, havan mermisi kovanina benziyor // Zaman. - Istanbul, 2013. - 08.11.
Ahmet §ik suikast iddiasini, «suikastgisi» Mihrag Ural'a sordu // Sendi-ka. Org. - Istanbul, 2015. - 21.02. - Mode of access: http://sendika38.org/ 2015/02/ahmet-sik-suikast-iddiasini-mihrac-urala-sordu/ (Дата обращения -28.04.2017).
Ankara refutes UN report claiming Turkey route for arms to al-Qaeda // Hurriyet Daily News. - Istanbul, 2014. - 30.12. - Mode of access: http://www. hurriyetdailynews.com/ankara-refutes-un-report-claiming-turkey-route-for-ar ms-to-al-qaeda. aspx?PageID=238&NID=76266&NewsCatID=359 (Дата обращения - 28.04.2017).
Arikan H. Turkey and the EU: An awkward candidate for EU membership? - Farnham: Ashgate, 2006. - 290 p.
Arsu S. Turkey threatens to block social media over released documents // New York Times. - N.Y., 2015. - 16.01. - Mode of access: https:// mobile.nytimes.com/2015/01/17/world/europe/ turkey-threatens-to-block-so cial-media-over-released-documents.html (Дата обращения - 28.04.2017).
Aykan M.B. Turkey and European security and defence identity/policy (ESDI/P): A Turkish view // J. of contemporary European studies. - Abingdon-on-Thames: Taylor & Francis, 2005. - Vol. 13, Issue 3. - P. 335-359.
Bush says Turkey should join European Union // Today's Zaman. - Istanbul, 2008.-11.06.
Cayhan E. Towards a European security and defence policy: With or without Turkey? // Turkish Studies. - Abingdon-on-Thames: Taylor & Francis, 2003. - Vol. 4, Issue 1. - P. 35-54.
Country reports: Europe overview // Country reports on terrorism 2013 / US Department of State. Bureau of counterterrorism. - Wash., D.C., 2014. -Mode of access: http://www.state.gov/j/ct/rls/crt/2013/224822.htm (Дата обращения - 28.04.2017).
Davutoglu, Esad'a omur bigti / / Hurriyet. - Istanbul, 2012. - 25.08. -Mode of access: http://www.hurriyet.com.tr/davutoglu-esada-omur-bicti-21300142 (Дата обращения - 28.04.2017).
Devlet hastanesinde yakalandi // Zaman. - Istanbul, 2015. - 11.02.
Emre Uslu'ya 7 yil hapis istemi // Radikal. - Istanbul, 2014. - 06.06. -Mode of access: http://www.radikal.com.tr/turkiye/emre-usluya-7-yil-hapis-istemi-1195929/ (Дата обращения - 28.04.2017).
Erdogan'in emri ile I§ID'e silah gonderildi // Cumhuriyet. - Istanbul, 2014. - 23.07. - Mode of access: http://www.cumhuriyet.com.tr/haber/ turkiye/98173/_Erdogan_in_emri_ile_ISiD_e_silah_gonderildi_.html (Дата обращения - 28.04.2017).
Filkins D. Threats and responses: Ankara; Turkish deputies refuse to accept American troops // New York Times. - N.Y., 2003. - 02.03. - Mode of access: http://www.nytimes.com/2003/03/02/world/ threats-and-responses-ankara-turkish-deputies-refuse-to-accept-american-troops. html (Дата обращения - 28.04.2017).
Gokge D. I§ID uyesi §anliurfa'da tedavi ediliyor iddiasi / / Hurriyet. - Istanbul, 2014. - 22.09. - Mode of access: http://www.hurriyet.com.tr/isid-uyesi-sanliurfa-da-tedavi-ediliyor-iddiasi-27252730 (Дата обращения - 28.04.2017).
Gozen R. Turgut Ozal and Turkish foreign policy: Style and vision // Foreign policy. - Wash., D.C., 1996. - Vol. 20, Issue 3-4. - P. 69-101.
Harding L. Syria's Kurds face uncertain future if Assad falls // The Guardian. - L., 2014. - 14.12. - Mode of access: https://www.theguardian. com/world/2012/dec/14/syria-kurds-if-assad-falls (Дата обращения -28.04.2017).
I§ID komutani Hatay'da tedavi edildi iddiasi / / Milliyet. - Istanbul, 2014. - 13.06. - Mode of access: http://www.milliyet.com.tr/isid-komutani-hatay-da-tedavi-gundem-1896545/ (Дата обращения - 28.04.2017).
I§te silah ta§iyan MIT tirlariyla ilgili yayin yasagi getirilen belgeler // BirGun. - Istanbul, 2015. - 14.01. - Mode of access: http://www.birgun. net/haber-detay/iste-silah-tasiyan-mit-tirlariyla-ilgili-yayin-yasagi-getirilen-bel geler-73948.html (Дата обращения - 28.04.2017).
Jervis R. Understanding the Bush doctrine / / Political science quarterly. -Hoboken, NJ: John Wiley & Sons, 2003. - Vol. 118, Issue 3. - P. 365-388.
Kinacioglu M., Gurzel A.G. Turkey's contribution to NATO's role in post-cold war security governance: The use of force and security identity formation // Global governance. - Boulder, CO: Lynne Rienner publishers, 2013. -N 19. - P. 589-610.
Kuniholm R.B. Turkey and the West // Foreign affairs / Council on foreign relations. - N.Y., 1991. - Vol. 72, Issue 2. - P. 34-48.
Kut 5- Türkiye'nin soguk sava§ sonrasi di§ politikasinin anahatlan // En uzun on yil. - Istanbul: Büke Yayinlari, 2000. - S. 41-61.
Lieber K.A., Lieber R.J. The Bush national security strategy // US foreign policy agenda / US Information Agency. - Wash., D.C., 2002. - Vol. 7, Issue 4. -P. 23-25.
Müftüler-Bag M. Turkey's predicament in the post-cold war era // Futures. - Amsterdam: Elsevier, 1996. - Vol. 28, Issue 3. - P. 255-268.
Oguzlu H.T., Güngör U. Peace operations and the transformation of Turkey's security policy // Contemporary security policy. - Abingdon-on-Thames: Taylor & Francis, 2006. - Vol. 27, Issue 3. - P. 472-488.
Ors H. What are the lessons that can be learned from Turkey's transnational operational police cooperation experiences: Ph.D. Dissertation / Rutgers univ. - New Brunswick, NJ, 2011. - 236 p. - Mode of access: http://dga.rutgers.edu /sites /default/files/uploads/2012/10/HUSEYIN-0RS. pdf (Дата обращения - 28.04.2017).
Özalp G., Ergan U. MIT Fransiz makamlara Hayat Boumedienne'yi bildirdi // Hürriyet. - Istanbul, 2015. - 12.01. - Mode of access: http://www. hurriyet.com.tr/mit-fransiz-makamlara-hayat-boumedienneyi-bildirdi-27940940 (Дата обращения - 28.04.2017).
Phillips Ch. Into the quagmire: Turkey's frustrated Syria policy: Briefing paper // Chatham House. - L., 2012. - December, MENAP BP 2012/04. - 16 p. -Mode of access: https://www.chathamhouse.org/sites/files/chathamhouse/ public/Research/Middle%20East/1212bp_phillips.pdf (Дата обращения -28.04.2017).
5amil Tayyar: 3 saatte §am'a variriz // Radikal. - Istanbul, 2012. - 10.10. -Mode of access: http://www.radikal.com.tr/politika/samil-tayyar-3-saatte-sama-variriz-1103525/ (Дата обращения - 28.04.2017).
Sancar A. El Kaide'ye 3 yilda 140 operasyon // Sabah. - Istanbul, 2013. -10.11. - Mode of access: http://www.sabah.com.tr/gundem/2013/11/10/el-kaideye-3-yilda-140-operasyon (Дата обращения - 28.04.2017).
Sanger D.E., Davis J.H. Struggling to starve ISIS of oil revenue: US seeks assistance from Turkey // New York Times. - N.Y., 2014. - 13.09. - Mode of access: https://www.nytimes.com/2014/09/14/world/middleeast/struggling-to-starve-isis-of-oil-revenue-us-seeks-assistance-from-turkey.html (Дата обращения - 28.04.2017).
Sciolino E. European Union turns down Turkey's bid for membership // New York Times. - N.Y., 2002. - 13.12. - Mode of access: http://www.ny times.com/2002/12/13/world/european-union-turns-down-turkey-s-bid-for-me mbership.html (Дата обращения - 28.04.2017).
§ik A. «Cihatgilar» silah pazarliginda // Cumhuriyet. - Istanbul, 2015. -14.02. - Mode of access: http://www.cumhuriyet.com.tr/haber/turkiye/ 214441/_Cihatcilar__silah_pazarliginda.html (Дата обращения - 28.04.2017).
Silivrideki polislerden kan donduran Sultanahmet ve Ozbek Hoca mesa-jlari // Aktif Haber. - Istanbul, 2015. - 27.01. - Mode of access: https://web.archive.org/web/20150130012839/http://www.aktifhaber.com: 80/silivrideki-polislerden-kan-donduran-sultanahmet-ve-ozbek-hoca-mesajlari-1112811h.htm (Дата обращения - 28.04.2017).
Speech delivered by the Minister of foreign affairs H.E. Ahmet Da-vutoglu at the 28 th annual conference on US-Turkish relations organized by ATC-DEIK // Republic of Turkey. Ministry of Foreign Affairs. - Wash., DC, 2009. - 02.06. - Mode of access: http://www.mfa.gov.tr/minster_s-speechat-the-28th-annual-conference-on-us-turkish-relations.en.mfa (Дата обращения -28.04.2017).
Spencer R., Sanchez R. Turkish government co-operated with al-Qaeda in Syria, says former US ambassador // The Telegraph. - L., 2014. - 12.09. -Mode of access: http://www.telegraph.co.uk/news/worldnews/europe/tur key/11093478/Turkish-government-co-operated-with-al-Qaeda-in-Syria-says-for mer-US-ambassador.html (Дата обращения - 28.04.2017).
Sultanahmet suicide bomber spends 11 days in Istanbul before atack // Today's Zaman. - Istanbul, 2015. - 16.01.
Tani§ T. Turkish President Erdogan slams New York Times over ISIL story // Hurriyet Daily News. - Istanbul, 2014. - 17.09. - Mode of access: http:// www.hurriyetdailynews.com/turkish-president-erdogan-slams-new-york-times-for-isil-story.aspx?pageID=238&nID=71822&NewsCatID=338 (Дата обращения - 28.04.2017).
Ta§pmar O. Turkey's strategic vision and Syria / / Washington quarterly. - Abingdon-on-Thames: Taylor & Francis, 2012. - Vol. 35, Issue 3. -P. 127-140.
Tastekin F. Sinirsiz sinir... // Radikal. - Istanbul, 2014. - 13.09. - Mode of access: http: / / www. radikal. com. tr / yazarlar/fehim-tastekin/sinirsiz-sinir-1212462/ (Дата обращения - 28.04.2017).
Tastekin F. Turkish military says MIT shipped weapons to al-Qaeda // Al-Monitor. - Wash., D.C., 2015. - 15.01. - Mode of access: http://www.al-monitor.com/pulse/originals/2015/01/turkey-syria-intelligence-service-ship ping-weapons.html (Дата обращения - 28.04.2017).
The Islamic State in Iraq and the Levant and the Al-Nusrah Front for the People of the Levant: Report and recommendations submitted pursuant to resolution 2170 (2014) / UN. Security Council. - N.Y., 2014. - 14.11. - S/2014/815. -
35 p. - Mode of access: http://www.un.org/en/ga/search/ view_doc.asp? symbol=S/2014/815 (Дата обращения - 28.04.2017).
Turan O. El Kaide'ye kar§i en cok operasyon Turkiye'den // Yeni §afak. -Istanbul, 2010. - 09.10. - Mode of access: http://www.yenisafak.com/ gundem/el-kaideye-karsi-en-cok-operasyon-turkiyeden-282302 (Дата обращения - 28.04.2017).
Turkey upsets US military plans // BBC. - L., 2003. - 01.03. - Mode of access: http://news.bbc.co.uk/2/hi/europe/2810133.stm (Дата обращения -28.04.2017).
Turkish police work with CIA, FBI to fight terrorism // Today's Zaman. -Istanbul, 2006. - 10.09.
Turkish president Erdogan wants editor jailed for espionage in video row // The Guardian. - L., 2015. - 03.06. - Mode of access: http://www. theguardian.com/world/2015/jun/03/turkish-president-erdogan-wants-editor-jailed-for-espionage-in-video-row (Дата обращения - 28.04.2017).
US urged Turkey not to help «some groups» // Today's Zaman. - Istanbul, 2014. - 12.09.
Uslu E. El Kaide, IHH, TIR vs. // Taraf. - Istanbul, 2014 a. - 15.01.
Uslu E. Has Turkey helped ISIS? // Today's Zaman. - Istanbul, 2014 b. -
31.08.
Uslu E Ulusalcilik: The neo-nationalist resurgence in Turkey // Turkish Studies. - Abingdon-on-Thames: Taylor & Francis, 2008. - Vol. 9, Issue 1. -P. 73-97.
Uslu N. The factors affecting Turkey's relations with the United States in the post-cold war period // Turkish Yearbook. - Ankara: Ankara univ. press, 2000. - N 31. - P. 183-225.
Wheeler N.J. The Bush doctrine: The dangers of American exceptio-nalism in a revolutionary age // Asian Perspective. - Boulder, CO: Lynne Rien-ner publishers, 2003. - Vol. 27, Issue 4. - P. 183-216.
Yavuz U.G., Yildirim N. International police cooperation on counter terrorism (CT) in Turkey // UN. Counter-terrorism implementation task force. -N.Y., 2010. - 14 p. - Mode of access: http://www.un.org/en/terrorism/ctitf/ pdfs/central_asia_turkey.pdf (Дата обращения - 28.04.2017).
