CC BY
87ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ И ФОЛЬКЛОРИСТИКА
УДК 821.161.1 ГРНТИ 17.09
Н. П. Жилина, С. Ю. Карамаш, Е. В. Никольский
Благоверная княгиня Наталья Борисовна Долгорукая (схимонахиня Нектария): историческая и литературная память
Статья написана с применением методологии междисциплинарного подхода. Авторы анализируют жизненный путь княгини Натальи Борисовны Долгорукой, выявляют аспекты её духовного подвижничества. Исследуется изображение жизни и деяний этого реального исторического лица в поэмах К. Ф. Рылеева, И. И. Козлова и Н. А. Некрасова, а также в романах писателей Вс. Соловьева и А. Алексеевой. Детальное рассмотрение особенностей изображения героини русскими литераторами дает возможность сделать вывод: если для К. Ф. Рылеева главной является любовь Н. Б. Долгорукой к мужу и верность ему в трагических испытаниях, то И. И. Козлов сосредоточивает внимание на духовном подвиге своей героини, которой в результате тяжелейших страданий открывается истина. Всеволод Соловьев заостряет внимание на экзистенциальных аспектах биографии княгини. Литераторы XIX столетия не отобразили полной биографии подвижницы, фиксировали свое внимание на привлекательных (в связи со спецификой мировоззрения каждого из них) моментах её биографии. Современная писательница Адель Алексеева создала первый биографический роман, посвященный Н. Б. Долгорукой, вопрос о канонизации которой ныне рассматривается на Украине.
Ключевые слова: русский романтизм, религиозные мотивы, Наталья Долгорукая, К. Ф. Рылеев, И. И. Козлов, благоверие, подвижничество, историческая личность в литературе, любовь, верность, испытания, истина.
Natalya Zhilina, Sergey Karamash, Evgeny Nikolsky
Blessed Duchess Natalya Borisovna Dolgorukaya (Schema-monk Nektariya): Historical and Literary Memory
The article is written with the application of the methodology of interdisciplinary approach. The authors analyze the way of life of Duchess Natalia Borisovna Dolgorukaya, reveal aspects of her spiritual labor. Examines the depiction of the life and deeds of this real historical person in the poems of K. F. Ryleev, I. I. Kozlov and N. A. Nekrasov, as well as in the novels of writers of the Sun. Solovyov and A. Alexeyeva. A detailed examination of the peculiarities of the image of the heroine of Russian writers enables to conclude that if K. F. Ryleev, the main is love N.B. Dolgorukaya to her husband and loyalty to him in the tragic trials, I. I. Kozlov focuses on the spiritual heroism of the heroine, which result in severe
7
suffering reveals the truth. Wsevolod Solovyov focus attention on existential aspects of the biography of the Duchess; the writers of the nineteenth century did not reflect a complete biography of the ascetic, fixed his attention on appealing to them (in connection with the specific Outlook of each of them) moments of her career. A modern writer Adel Alekseeva created the first biographical novel on N. B. Dolgorukaya, the question of canonization which is now seen in Ukraine.
Key words: Russian romanticism, religious motifs, Natalia Dolgorukaya, K. F. Ryleev, I. I. Kozlov, selfless devotion, a historical figure in literature, love, loyalty, test, truth.
Важнейшие и определяющие черты национального женского характера русская литература эпохи романтизма соотносила с традиционным идеалом, сложившимся еще в эпоху Древней Руси и запечатленным в различных произведениях: «Слове о полку Игореве», житиях святых подвижниц, древнерусских повестях. Религиозное служение, а в некоторых случаях и мирская жизнь в семье, отличающаяся особым благочестием, в русском общественном сознании были неотрывно связаны с представлением о религиозном подвиге.
Наряду с идеалом возвышенной женщины, которой «отводилась область высоких и тонких чувств» [7, с. 59], рядом с которой мужчина должен был следовать рыцарской модели поведения, в России, прошедшей через петровские реформы, все же сохранялся идеал, обладающий общенародными чертами: устойчивый образ женщины - мудрой хранительницы семейного очага, помощницы мужа, воспитательницы своих детей. Не случайно и в эту эпоху во всех кругах русского общества огромной любовью и популярностью пользовались повести о мудрой деве Февронии (XVI век), долготерпеливой Улиянии Осорьиной (XVII век), благочестивых сестрах Марфе и Марии (XVII век). Представляя различные слои общества, все они вместе воплотили «идеальный характер русской женщины» и дали «жизненные примеры веры, надежды и любви» [16, с. 252].
Данная статья посвящена подробному рассказу об одной подвижнице -княгине Наталье Борисовне Долгорукой (Долгоруковой), урождённой Шереметевой, дочери фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева, известного полководца и дипломата. Он был женат дважды. Первая жена его, Евдокия Алексеевна Чирикова, умерла в 1712 году. Вскоре Б. П. Шереметев заявил императору о своем желании постричься в монахи, но тот запретил и сам сосватал ему свою родственницу, 25-летнюю красавицу Анну Петровну Салтыкову (её первым мужем был Лев Нарышкин, дядя
государя, брат царицы Натальи Кирилловны). Борис Шереметев добросо-
8
вестно исполнил волю монарха. Наталья была его дочерью от второго брака, а фельдмаршалу к моменту её появления на свет было почти шестьдесят лет. По материнской линии Наталья происходила от известных фамилий - князей Прозоровских, Шуйских. Среди ее предков значатся брат Александра Невского, великий князь Андрей Ярославич, родоначальник Нижегородских правителей, и святой Феодор Чермный Ярославский, в более далекой перспективе - король Даниил Галицкий, а также великий император Византии Алексей Комнин и святой король английский Альфред Великий. По отцу Шереметевы - одного корня с Романовыми, их общим предком был боярин Андрей Кобыла [14, с. 45-46].
Графине Наталье Борисовне Шереметевой уготована была блестящая судьба: красавица, наследница богатых имений, знатнейших родов; её стали считать завидной невестой. В те времена брачный возраст наступал рано. «Нашло на меня высокоумие, - рассказывала она в «Своеручных записках» уже зрелой женщиной, - вздумала себя сохранить от излишнего гулянья, чтоб мне чего не понести, какого поносного слова - тогда очень наблюдали честь... Я молодость свою пленила разумом, удерживала на время свои желания в рассуждении о том, что еще будет время к моему удовольствию, заранее приучала себя к скуке. И так я жила после смерти матери своей, графини Анны Петровны, два года (летом 1728 года. - автор). Дни мои проходили без утешки» [3, с. 24]. Но уже в 17 неполных лет познала она драматические повороты судьбы и недолговечность счастья.
В жизненных правилах Натальи Борисовны значилась верность чувству, обетам, долгу, как было принято у всех Шереметевых. «Я не имела такой привычки, чтоб сегодня любить одного, а завтра - другого, в нынешний век такая мода, а я доказала свету, что я в любви верна!» [3, с. 32] - так писала Наталья Борисовна, потому что повелось в их роду, что любовь для Шереметевых, «как ожог, как свет от звезды: однажды и навсегда, и мало в той любви медвяного вкуса и дурмана черемухового, все больше - полынной горечи» [3, с. 34].
Избранником юной графини стал фаворит царя Петра Второго, князь Иван Долгорукий. Семнадцатого апреля 1730 года (через несколько дней после смерти от оспы юного императора) состоялось венчание Ивана Алексеевича Долгорукова с Натальей в церкви подмосковного имения Долгоруких в Горенках. А через три дня после свадьбы вышло предписание за подписью новой императрицы Анны Иоанновны, преследовавшей всех фаворитов своего предшественника, «. отправиться князьям Долгоруким всем семейством, включая «вдову-невесту» (Екатерину Долгору-
кую, обрученную Петру Второму, то есть сестру князя Ивана) и молодых, в трехдневный срок в дальнюю свою вотчину северную - деревню Селище». Несколько позже по новому указу царицы предписано было выслать Долгоруких в далекий сибирский город Березов, где находился в заточении А. Д. Меншиков, сосланный туда по наветам князя Ивана. Княгиня Наталья Борисовна, взяв с собой «Четьи-Минеи», подаренные её отцу святителем Димитрием Ростовским, молитвенники и Библию, отправилась с мужем в ссылку, где стала ему опорой и помощницей. Позже она писала, что за двадцать дней счастливого медового месяца она расплатилась десятью годами сибирских невзгод. На первых порах Долгоруких разместили в небольшом домике при местной крепости. Наталья скоро подружилась с охраной и со всей семьей коменданта, с дочерью опального Меншикова Александрой, а сын Меншикова, вернувшись из столицы в Березов, подарил семье бывшего своего врага добротный дом, в котором жила в ссылке его собственная семья до смерти А. Д. Меншикова.
Так семья Долгоруких обрела свой дом, но похоронила одного за другим родителей князя Ивана. Вместе с Меншиковыми они вели также длинные разговоры о прежней блестящей жизни, о нравах придворных. Особенно откровенным был князь Иван Алексеевич: он порою весьма критически отзывался об Анне Иоанновне в присутствии новоприбывшего в острог поручика Овцына. Вследствие доноса И. А. Долгорукого посадили на хлеб и воду, в темную яму в остроге. Еду ему спускали вниз по веревке, а Наталья Борисовна слезно вымаливала у солдат разрешения принять лишний кусочек и право побыть с мужем наедине.
Позже она писала о нем в книге своей: «Он рожден был в натуре ко всякой добродетели склонной, хотя в роскоши и жил, яко человек, только никому он зла не сделал и никого ничем не обидел, разве что нечаянно... Я все в нем имела: и милостивого мужа и отца, и учителя, и старателя о спасении моем. Я сама себя тем утешаю, что вспоминаю благородные поступки его, и счастливою себя считаю, что по доброй воле свою жизнь ради него потеряла. Тогда, кажется, и солнце не светило, когда его рядом не было» [3, с. 76].
Но совершилось самое страшное в жизни Натальи - через четыре с небольшим месяца «звериного сидения» увезли её мужа ночью, вместе с братьями и сестрами его, по воде на стругах, в сторону Тобольска, под конвоем. Тюремный комендант, чтобы не обвинили его в попустительстве «жене арестантской», посадил в сырую острожскую яму саму Наталью: больную, разбитую, с новорожденным младенцем на руках. Освобождение
пришло неожиданно. Тогда в Берёзов приехал французский ученый - астроном Делиль, и очень удивился он, услышав на краю сибирского захолустья, перед острогом, французскую речь от мальчика лет семи. Делиль спросил у ребёнка, кто он, задал ещё вопросы, потом обратился к начальству крепости, предупреждая донести об этом самоуправстве самой русской монархине Анне Иоанновне. Через несколько минут дверь камеры-ямы открылась, в неё заглянул, заискивающе улыбаясь, упрямый комендант, а за ним влетел рассерженный и потрясенный услышанным и увиденным профессор Сорбонны.
Делиль под руку вывел из острога обессиленную Наталью Борисовну, а потом целый месяц, пока был в Березове и проводил там свои астрономические опыты, не оставлял её своим вниманием, лечил отварами трав, составленных по старинным латинским книгам врачевания, расспрашивал о судьбе Долгоруких. Наталья Долгорукая сразу написала челобитную в Петербург, на имя государыни, с просьбой освободить её и детей и разрешить им вернуться в столицу. Было в это в мае - июне 1740 года, а уже 17 июля Н. Б. Долгорукая покинула Берёзов и уехала вместе с двумя малолетними детьми в Москву. По высочайшему повелению императрицы Анны ссылка её была окончена. Длилась она десять лет, но восемь из них княгиня была рядом с любимым мужем. Княгиня узнала о дальнейшей судьбе супруга только в столице от родных.
8-го ноября 1739 года князя Ивана Алексеевича Долгорукого, обвиненного в государственной измене и заговоре против императрицы, четвертовали на Красном поле в Новгороде. Он был казнён вместе с двумя родными дядьями (Сергеем и Иваном Григорьевичами Долгорукими) и одним двоюродным (Василием Лукичом Долгоруким). Иван Долгорукий, по преданию, проявил необыкновенное самообладание: в день казни своей он вел себя мужественно, исповедавшись и причастившись, надел чистую рубаху. Когда палач отсек ему правую руку - читал псалом и продолжал чтение, пока не потерял сознание от боли. Палач тогда уже начал рубить правую ногу. Последними словами Долгорукого были: «Благодарю тебя, Господи, что сподобил мя познать милость Твою!» Тела казнённых были преданы земле на Рождественском кладбище, которое находилось в трёх километрах от Новгорода за рекой Малый Волховец.
О судьбе князя Ивана Долгорукого сохранилась историческая народная песня под названием «Долгорукова ведут на казнь»: «По большой дорожке Не купца ведут, не боярина,
Самого князя Долгорукого. По бокам идут два полка солдат, Два полка солдат, два тысячных. Наперед ждет сам грозной палач, Позади идет боярыня, Набелёна, нарумянена, Она плачет - что река льется, Слезы катются - что волна бьется. «Ты не плачь, моя боярыня, Набелёна, нарумянена!»
- Уж как же мне не плакати, Коль крестьянушек описывают, В золотой казне воли нету? Только один золотой перстень мой».
- «Давай перстень палача дарить, Чтобы придал скорую смерть» [11, с. 249].
Мы уже отмечали, что кроме князя Ивана в 1739 году в Новгороде были казнены еще трое Долгоруких - политических противников Анны Иоанновны. Вероятнее всего, что здесь идет речь именно о нашем герое и о его жене. Предания донесли до нашего времени и песню «Царь казнит Долгорукова», отрывок из которой мы приводим:
«. Как один из них Долгоруков-князь Усмехнулся,
Как на ту пору православный царь Оглянулся:
«Допросите-ка Долгорукова-князя, О чем он усмехнулся». Долгоруков-князь не винится, О чем усмехнулся.
«Отрубите ему правую руку, левую ногу!»
Долгоруков не винится.
«Отрубите ему левую руку, правую ногу!»
Долгоруков не винится.
«Отрубите Долгорукову буйную голову!»
Долгоруков повинился:
«Ты не езди, православный царь,
На край моря.
Приготовлена для тебя артиллерица
Заряженная,
Пропадет твоя буйная головушка Ни за денежку.» [11, с. 217]
Есть предположение, что в этой песне соединены воспоминания очевидца колесования И. А. Долгорукова - фаворита Петра II и об опале замешанного в деле царевича Алексея, князя Василия Владимировича Долгорукова (1667-1746), которого доставили в Москву. Благодаря заступничеству сенатора князя Якова Федоровича Долгорукова, его не казнили, а сослали в ссылку в 1718 году [10, с. 413].
Через два года после смерти мужа Наталья вернулась в Москву. С радостью и теплотой приняли её в семействе брата, графа Петра Борисовича: тот был женат на богатейшей невесте того времени, княжне Варваре Черкасской. Фамилия Шереметевых росла и ширилась. Наталья Борисовна стала крестной матерью младшей дочери Петра Борисовича, Анны.
По указу новой императрицы Елизаветы Петровны, расположенной к семье Шереметевых и особенно к Наталье Долгорукой, были возвращены Долгорукие из ссылок и монастырей, одарены имениями, а женщины призваны ко двору. Наталья Долгорукая пыталась хозяйствовать в имениях, менять обветшавшую мебель, разводить цветы, возродить запущенный сад. Но не раз горько признавалась подруге своей, княжне Александре Менши-ковой, что, если бы не дети, ушла бы она в монастырь.
Во время пребывания Натальи Долгорукой в Петербурге подружилась она при дворе с великой княгиней Екатериной Алексеевной, будущей императрицей. Та потом описывала в своих мемуарах, как смешно и немного наивно пытался ухаживать за «страдалицей-княгиней» очарованный ею сам Великий князь Петр Петрович, а она «обращалась с ним мудро и ласково, будто с малым ребенком, а из глаз её всегда струилась мягкая печаль». Великая княгиня Екатерина Алексеевна обворожена была Натальей магически и признавалась ей искренне, что пример княгини Долгорукой не раз вдохновлял её смятенную душу в печальные и трудные минуты, каких в жизни великой государыни было тоже немало.
По совету императрицы Елизаветы Петровны начала Наталья Борисовна постройку церкви в память о муже в Новгороде. Но однажды увидела Наталья Борисовна сон-видение: как будто сидит она на лавке, около монастыря, в одежде инокини с лицом спокойным, умиротворённым, и попадает на него отсвет яркой звезды. А под ногами - плита могильная. Поняла тогда Долгорукая по надписи на ней, что это стены Киево-Печерской лавры. Проснулась она и рассказала близким и родным, что хочет уйти в
монастырь, утешиться там, быть поближе к душе любимого мужа, а возможно, и сыну младшенькому отмолить у Матери Божией исцеление от неизлечимой болезни. Старший её сын, князь Михаил, к тому времени уже женатый, был обременен семьей и детьми, он не возражал - относился к ней с уважением. Брат Петр Борисович и невестка Варвара отговаривать тоже не стали, хотя вначале роптали. И в 1757 году княгиня Долгорукая приняла монашеский постриг в Киеве во Флоровском монастыре. Флоров-ский Вознесенский девичий монастырь был тогда аристократичным. В ХУШ-Х1Х веках «сюда стремились представительницы самых аристократических родов Украины и Руси» [4, с. 603]. Самые богатые и титулованные монахини жили своими отдельными домами.
Свое обручальное кольцо княгиня, по преданию, бросила после пострига в Днепр... но это была легенда. Провела Наталья Борисовна в монастыре последние восемнадцать лет своей жизни. Получила она новое имя Нектария (бессмертная); относились к ней ласково и уважительно, строгими монастырскими бдениями не тревожили, жила она свободно, мог навещать её в любое время кто хотел, но сама она была усердной молитвенницей, трудилась не покладая рук, вышивала для монастыря и монастырских церквей бисером и жемчугом, ухаживала за покинутыми могилами, помогала странникам и больным в монастырском приюте.
На её средства была восстановлена каменная трапезная церковь и другие сооружения. Николай Карамзин свидетельствовал, что во Флоровском монастыре княгиня Долгорукая в правление Епархией Киевского митрополита Арсения Могилянского «возобновила древние останки Десятинной церкви» [4, прим. 488]. Таким образом она поощряла и организовывала археологические и реставрационные работы по восстановлению Десятинной церкви в Киеве в надежде найти мощи своего предка, равноапостольного князя Владимира. Но уровень археологии того времени не позволил осуществить задуманное.
В Фроловской обители мать Нектария завершила свою книгу «Своеручные записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой», подарив её внуку, князю Ивану, унаследовавшему от бабушки литературный талант. Отдала она ему и кольцо с жемчугом и гранатами - то, которое подарил ей на обручение князь её любимый, Иван Алексеевич. «Своеручные записки» она создала по просьбе своего старшего сына Михаила. Если бы не было этой просьбы, мы её историю, возможно, не узнали бы так подробно и не было бы этого необыкновенного документа о её судьбе и о той далёкой эпохе. Чувствуя, что её покидают силы, она писала: «Господи Иисусе Хри-
сте, Спасителю мой, прости мое дерзновение, что скажу с Павлом-апостолом: беды в горах, беды в вертепах, беды от родных, беды от разбойник, беды и от домашних! За вся благодарю моего Бога, что не попустил меня вкусить сладости мира сего. Что есть радость, я ее не знаю. Отец мой Небесный предвидел во мне, что я поползновенна ко всякому злу, не попустил меня душою погибнуть, всячески меня смирял и все пути мои ко греху пресекал, но я, окаянная и многогрешная, не с благодарением принимала и всячески роптала на Бога, не вменяла себе в милость, но в наказание, но Он, яко Отец милостивый, терпел моему безумию и творил волю Свою во мне. Буде имя Господне благословенно отныне и до века! Пресвятая Владычица Богородица, не остави в страшный час смертный!»
Княгиня Наталья Борисовна Шереметева-Долгорукая скончалась 3 (14) июля 1771 года, лишь на два года пережив своего младшего сына князя Дмитрия, ставшего монахом. Материнская молитва не спасла болезненного юношу, а сердце ее, надорванное горькой судьбой, сокрушилось. У Натальи Борисовны началась скоротечная чахотка. На память о ней нам осталась лишь прекрасная и искренняя книга о её любви, страданиях, о блистательной неровности её судьбы, которую она выбрала сама. Фактически она становится одной из первых женщин-мемуаристок, а её книга считается образцом душевной исповеди. Её книга переиздавалась, но сейчас она является литературно-художественным документом и раритетом.
Возле Успенского собора в Киево-Печерской лавре находится могила княгини Н. Б. Долгорукой и её сына Дмитрия. Эпитафия на её могиле была такой: «Под сей доской положено тело княгини Наталии Борисовны Долгорукой, дочери генерал-фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева, супруги обер-камергера князя Ивана Алексеевича Долгорукова, которая родилась в Лубнах в 1714 году Января 17 дня, в супружество вступила в 1730 году Апреля 5, и овдовела в 1739 году Ноября 8 числа, постриглась в монахини в Киево-Флоровском девичьем монастыре в 1758 году Сентября 28, и именована при пострижении Нектария, и в том имени приняла схиму в 1767 году Марта 18 числа, и поживе честно и богоугодно по чину своему; скончалась 1771 году Июля 3 дня» [5; 8]. Из этого следует, что княгиня-инокиня Долгорукая скончалась в возрасте 57 лет.
В 1810 году её «Своеручные записки» были опубликованы, вызвав широкий отклик у читателей. Известно, что князь Иван Михайлович Долгорукий, её внук, ставший известным писателем и поэтом, вел продолжительную переписку с киевским протоиереем Иоанном Левандой. Князь просил сообщить ему сведения о своей бабушке. Когда он узнал, что па-
мять о ней сохранена, сам приехал в Киев, посетил её могилу в Успенской церкви Киево-Печерской лавры, а также Флоровский Вознесенский девичий монастырь. На хорах церкви Св. Николая, по преданию, показывали ход в её келью.
Пройдет много лет, и напишут про неё, что само имя Долгорукой сделалось известным во всех европейских литературах; её удивительная судьба послужила предметом для многих романистов и поэтов. Первым Н. Б. Долгорукой посвятил одну из своих «Дум» (XX) К. Ф. Рылеев. Кон-дратий Федорович Рылеев впервые издал свою поэтическую думу «Наталия Долгорукова» в журнале «Новости литературы» в 1823 г. (№ 30, с. 61) и включил к ней и к думам «Боян», «Петр Великий в Острогожске» исторические справки. Долгорукова (Долгорукая) стала третьей женщиной, образ которой был воплощен поэтом в думе после «Ольги при могиле Игоря» и «Рогнеды». Правда, Рылеев написал еще одну думу с главным женским образом - «Видение Анны Иоанновны», но все остальные его герои этих небольших произведений были мужчины - государственные и общественные деятели.
Образ княгини Долгорукой, героической женщины, проявляющей стойкость в минуту испытаний и жертвенно разделяющей судьбу своего изгнанника-мужа, был впечатляюще ярко воплощен в его поэзии, прежде всего, в думе «Наталия Долгорукова». Как указывают авторы примечаний, «историческая основа думы восходит к запискам Н. Б. Долгоруковой <...>, а также <.> к повести С. Н. Глинки "Образец любви и верности супружеской, или Бедствия и добродетели Наталии Борисовны Долгорукой, дочери фельдмаршала Б. П. Шереметева, супруги князя И. А. Долгорукова" (1815)» [14, с. 431], где этот сюжет являет собой пример супружеской верности, противопоставленный поведению многих современных жен. Как известно, текст каждой думы Рылеев предварял авторским вступлением, в котором лаконично, но ярко рисовался портрет главного героя и излагались непосредственно связанные с ним исторические события. Во вступлении к думе «Наталия Долгорукова» сказано: «Княгиня Наталия Борисовна, дочь фельдмаршала Шереметева, знаменитого сподвижника Петра Великого. Нежная ее любовь к несчастному своему супругу и непоколебимая твердость в страданиях увековечили ее имя» [13, с. 167].
Записки княгини послужили источником и для И.И. Козлова, также создавшего поэму, посвященную ее подвигу - «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая» (1828). Иван Иванович Козлов (1779-1840) - дворянин, бывший военный гвардеец. В возрасте около 40 лет он был разбит парали-
чом, а еще через 3 года ослеп. Но Козлов достиг вершин поэтического творчества, поддерживал дружбу с В. А. Жуковским и А. С. Пушкиным, его поэзию высоко оценивал Н. В. Гоголь. В 1828 году была опубликована поэма Козлова «Наталия Борисовна Долгорукая». Поэзию Ивана Козлова отличает достоверность переживаний, яркость образов в сочетании с романтически-мистическим колоритом, мотивы скорби. Известно, что творение поэта переписывалось собственноручно священниками как наставление своим дочерям. Личность княгини не случайно стала объектом внимания нескольких литераторов: ее жизнь, полная страданий, являла собой образец высокой жертвенности и настоящей христианской любви.
В думе Рылеева действие происходит на берегу реки, куда «страдалица младая» пришла «беседовать с своей тоской» [13, с. 129]. В воспоминаниях княгини, данных в форме монолога, описываются основные события ее трудной жизни, полной горестей и печалей, в которой единственную «сладость» доставляли мысли о муже. Последней ниточкой, связывающей героиню с прошлым, является ее обручальное кольцо, опущенное в «глубину реки» [13, с. 131] перед пострижением в монахини. В рылеевском произведении, отличающемся лаконичностью и описательным характером, на первый план выходит жертвенный подвиг женщины, в самых трудных испытаниях сохранившей верность мужу. Помещенный в контекст героических деяний других персонажей дум, он поставлен автором в один ряд с иными проявлениями гражданской добродетели.
В поэме И. И. Козлова автором поставлена другая задача, в соответствии с которой главное внимание сосредоточено на внутреннем мире героини. «Козлов отказывается от последовательного изложения событий; действие, после краткого лирического вступления, начинается внезапно с его вершинной точки; в рассказ вторгается эмоционально насыщенный авторский комментарий; переживания героини развертываются на фоне пейзажа, то тревожно-мрачного, то светлого и радостного» [2, с. 52].
Центральное событие (эпизод вымышленный) поэмы - приход неизвестной путницы с младенцем на руках в барское имение под Москвой и ее встреча со старым священником, которого когда-то очень любил хозяин усадьбы. Удивленный несоответствием манер и крестьянской одежды молодой матери, священник отмечает выражение ее лица («как ангел непорочный // Она глядит.») [6, с. 184] и по-отечески старается помочь ей. Не узнав в путнице своей бывшей подопечной, которую когда-то носил на руках, священник, утешая ее в печали, рассказывает историю дочери графа Шереметева, в чьем селе до сих пор находится его приход. Успокаивая
несчастную, он напоминает о главной земной добродетели верующего во всех бедах и горестях:
Так Бог велел; пред ним смирись,
Прими с любовью крест тяжелый,
Терпи, надейся и молись;
Он сам носил венец терновый;
Не унывай, не смей роптать,
Терпи - в страданьи благодать! [6, с. 185]
В ответе путницы, как и во всем поведении, раскрывается ее кроткая душа, полная истинного смирения:
Отец ты мой! В ужасной доле Кто ропот слышал от меня? Теперь дрожу не за себя, И слезы льются поневоле [6, с. 186].
«В соединении исповедальной формы и повествования о героине "со стороны" священником ... раскрывается облик русской мученицы» [10, с. 100]. В изображении молодой матери постоянно подчеркивается ее упование на Творца, готовность предаться воле Божией, которая проявляется даже в самых ничтожных деталях. Перед тем, как войти в рощу перед селом, принадлежавшим ее отцу, она останавливается в сомнении, но затем
......к роще с быстротой
Приблизилась, остановилась, Подумала, перекрестилась, Потом пошла, махнув рукой, -И скрылася в тени густой [6, с. 180].
Переночевав в доме священника, она
. тихо, тихо встала, И начала сбираться в путь: Иконе Спаса помолилась И низко старцу поклонилась [6, с. 193].
Путь несчастной в Москву, где должна решиться ее будущая участь, вызывает у автора неподдельное сочувствие: В прекрасном мире сиротой, Молитвой ужас отгоняя, Идет страдалица младая. [6, с. 197]
Перед тем как войти в древнюю столицу, героиня обращается к своему ангелу-хранителю:
«Хранитель-ангел, дай мне силу! Веди меня. не на могилу!» [6, с. 197]
И вход в «родимый Кремль» (198) сопровождается ее молитвой:
Безмолвно бедная молилась,
Душой вверяясь небесам;
И теплой верой оживилась,
Спешит в заветный Спасов храм:
Нерукотворная икона -
От бед страдальцам оборона. [6, с. 199]
Таким образом, принятое через много лет решение героини о монашеском постриге выглядит достоверным и психологически убедительным. Стоит отметить, что героиня Козлова имеет значительные отличия от ры-леевской: последняя уходит в монастырь, подчиняясь, в первую очередь, чувству суровой необходимости выполнения долга, что хорошо заметно в ее раздумьях о будущем накануне решающего дня:
«Свершится завтра жребий мой; Раздастся колокол церковный -И я навек с своей тоской Сокроюсь в келии безмолвной!
Живая в гроб заключена, От жизни отрекусь мятежной. Забуду все: людей и свет, И, холодна к любви и злобе, Суровый выполню обет
Мечтать до гроба лишь о гробе» [6, с. 129-131].
Из размышлений героини читатель понимает, что единственной «отрадой», которая давала ей силы нести бремя тягостной жизни, были мысли о погибшем любимом, и самое трудное для нее в монашестве - это отказ от них. Именно поэтому героиня уходит от реки, куда только что бросила обручальное кольцо, «[п]олна унынья и тоски, // Слезами перси орошая» [6, с. 131].
Совершенно иной душевный настрой в этой же ситуации отмечает в своей героине Козлов: ее поддерживает то, что любимый сам призвал её
уйти из мира, явившись во сне со словами: «Покинь земное! // В любви есть тайное, святое, // Ей нет конца; и там я твой!» [6, с. 204]
И для козловской героини кольцо - это последняя связь с любимым мужем, но здесь сама природа как будто помогает княгине в её решительном поступке: средь мрака ночи «вдруг из облака густого // Над рощей месяц засиял» [6, с. 204], а затем «на краю небес» «две звездочки мелькнули» [6, с. 205], навеяв мысль о небесной радости, ожидающей их души. Перед трудным решением героиню Козлова также одолевают сомнения, но это чувства совершенно другого рода, это состояние истинно религиозного человека, с робостью, но и с надеждой вверяющего себя Богу:
То робкой думой в небесах, То, лишь отраду зря в слезах, Она, в борьбе сама с собою, Дрожит пред клятвою святою. Не страшен ей терновый путь -Ей страшно небо обмануть [6, с. 203].
Сцена пострижения, описанная в поэме очень подробно и с привлечением конкретных реалистических деталей, призвана эмоционально воздействовать на читателя. Этому особенно способствует напряженная ситуация появления в последний момент отрока, который падает к ногам матери, обливая их слезами. Это последнее испытание пройдено княгиней с удивительной стойкостью: устремив свой взор на образ, она твердой рукой подает ножницы митрополиту.
В отличие от Рылеева, для которого главной является любовь Долгоруковой к мужу и верность ему в трагических испытаниях, Козлов сосредоточивает внимание на духовном подвиге своей героини, которой в результате тяжелейших страданий открывается истина:
И пояс крепкий правоты,
И риза дивная нетленья,
И покрывало чистоты,
И знак блестящий искупленья -
Ей все дано; она вняла,
Что мудрость вечная рекла:
«Кто хочет царствия Христова,
Блаженства отрекись земного,
И чрез долину слез и бед
С крестом гряди Ему вослед!» [6, с. 208]
В заключающем поэму эпилоге дается изображение могилы Натальи Долгорукой в Киево-Печерской лавре, где сам автор, пребывающий уже в настоящем времени, далеко отстоящем от времени событийного, находит душевное успокоение от земных тревог и мучительных страстей.
У К. Ф. Рылеева имеются поэтические несоответствия исторической реальности: в своей поэме он называет её «младой», а также описывает вымышленную легенду с обручальным кольцом, чего в действительности не происходило. Но известно, что Наталья была очень красива и на 45-м году жизни внешне выглядела моложе своих лет. Рылеев писал: «. Нежная её любовь к несчастному своему супругу и непоколебимая твердость в страданиях увековечили её имя.
Настала осени пора; В долинах ветры бушевали, И волны мутного Днепра Песчаный берег подрывали. На брег сей дикий и крутой, Невольно слезы проливая, Беседовать с своей тоской Пришла страдалица младая. «Свершится завтра жребий мой: Раздастся колокол церковный -И я навек с своей тоской Сокроюсь в келии безмолвной! О, лейтесь, лейтесь же из глаз Вы, слезы, в месте сем унылом! Сегодня я в последний раз Могу мечтать о друге милом!
Тут, сняв кольцо с своей руки,
Она кольцо поцеловала
И, бросив в глубину реки,
Лицо закрыла и взрыдала:
«Сокройся в шумной глубине,
Ты, перстень, перстень обручальный,
И в монастырской жизни мне
Не оживляй любви печальной!» [12, с. 187]
Н.А. Некрасов в поэме «Княгиня М. Н. Волконская (Бабушкины записки 1826-1827)», написанной в 1872 году и вошедшей в поэмный цикл
21
«Русские женщины», в главе IV устами Пушкина в пересказе Волконской говорит:
«Да, верю! недолго вам горе терпеть, Гнев царский не будет же вечным. Но если придется в степи умереть, Помянут вас словом сердечным: Пленительный образ отважной жены, Явившей душевную силу, И в снежных пустынях суровой страны Сокрывшейся рано в могилу! Умрете, но ваших страданий рассказ Поймется живыми сердцами, И заполночь правнуки ваши о вас Беседы не кончат с друзьями. .Пускай долговечнее мрамор могил, Чем крест деревянный в пустыне, Но свет Долгорукой еще не забыл, А Бирона нет и в помине» [9, с. 87]
Поэт Николай Некрасов оказался прав: сейчас на Украине рассматривается вопрос о канонизации схимонахини Нектарии. Если это свершится, прибудет ещё одна заступница на небесах.
Судьба монахини Флоровского Вознесенского девичьего монастыря в Киеве Нектарии (Долгорукой), её яркая личность воплотилась и в других творениях поэтов и писателей. Известный исторический романист Вс. Соловьев в своем романе «Юный император» описал судьбу супруги князя Ивана Долгорукова - Натальи Борисовны Шереметевой, ее любовь и верность к своему избраннику, ее полную горестей жизнь и горячую веру в милосердие Божие. В послесловии к роману Вс. Соловьев так писал об этой женщине: «Она осталась в памяти народной светлым идеалом чистой душой женщины, супруги, матери и христианки. Всю жизнь она терпела горе за горем; скончалась в Киеве монахиней. Последние слова ее, записанные перед кончиной, были: "Оставшиеся по смерти моей, пролейте слезы, вспоминая мою бедственную жизнь. Всякого христианина прошу сказать, вспоминая меня: Слава Богу, что окончилась жизнь ее, не льются уж потоки слез и не вздыхает". Много людей проходят над прахом этой многострадальной женщины, не зная, что здесь ее могила, но имя ее не умрет - оно заслужило бессмертие» [15, с. 197-198].
В отрывке, посвященном описанию судьбы Натальи Шереметевой-Долгоруковой (схимонахини Нектарии), Всеволод Соловьев создал тематическую параллель к образу главного героя романа: и «маленький император», и княгиня ищут в смерти избавление от тягот бытия. Однако, в отличие от молодого монарха, вдова его фаворита находит утешение в православной вере.
Несколько иной подход к изображению жизни и деяний Натальи Борисовны Долгорукой представлен в романе современной российской писательницы Адели Алексеевой «Кольцо графини Шереметевой». Основой её романа стали не только редкие архивные документы, но и свидетельства потомков рода Шереметевых. В произведении речь идет об удивительной судьбе кольца, подаренного Петром Великим фельдмаршалу Борису Петровичу Шереметеву за верную службу. Эта реликвия видела многое и прошла вместе с потомками славного рода через многие испытания.
19 января 1730 года должна была состояться свадьба, и не простая, а "двойная" (это к счастью): императора Петра II с княжной Екатериной Долгорукой, и свадьба князя Ивана Долгорукого с Наташей Шереметевой. Но случились непредвиденные события, в результате которых Ивана Долгорукого ждала ссылка в ледяную тундру, куда юная жена отправилась вместе с ним.
Подвиг верности Наталья Шереметева-Долгорукая совершила еще за сто лет до жен декабристов. В книге описаны события царствования Петра II, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны. Эти события были тесно переплетены с судьбой Натальи Борисовны и её семьи. Эта женщина поехала в ссылку вслед за опальным мужем, которого затем четвертовали, а она долгое время не знала, что супруг её был казнен, и могла об этом только догадываться. Практически точную картину того времени удается воссоздать автору благодаря дневнику самой княгини - книге о ее жизни, на которую автор периодически ссылается. Кроме этого, в романе воспроизведены рассказы-легенды потомков Шереметевых (которых Алексеева посетила перед тем, как приступить к написанию книги), передававшиеся из поколения в поколение.
Адель Алексеева показывает Наталью послушной девочкой: «.Наталья внимала матери со всем почтением тринадцати лет.». На занятиях она внимательно слушает гувернантку, хорошо отвечая на вопросы. Героиня предстает перед нами светлым лучиком, радующимся жизни: «.хочу, чтобы все такие счастливые были, как я!...» [1, с. 24].
После встречи с Иваном Долгоруковым Наталья только о нем и думала, уж очень приглянулся ей фаворит Петра II. Да и семье Натальи он пришелся по душе. Наталья Борисовна и Иван Долгоруков будто чувствовали друг друга на расстоянии. Адель Алексеева описывает в своем романе историю, произошедшую с влюбленными. Иван приехал в Кусково в надежде встретить Наталью, он был уверен, что они обязательно встретятся. Именно в этот момент Наталья захотела выйти на улицу, подышать свежим воздухом в Кусковском парке: «. Наталья, люба моя, что тебе стоит выйти в сей час на прогулку. услыхала ли она его сердечный призыв иль повиновалась неясной грусти, только и она отправилась тем часом в парк.» [1, с. 45].
Предложение выйти замуж Иван Алексеевич Долгоруков сделал именно в Кусковском парке. Иван нежно взял за руку Наталью, а затем поцеловал. В глубине парка князь спросил о том, когда нужно сватов засылать и идти на поклон к ее брату Петру Борисовичу Шереметеву: «.кудри его коснулись ее лица, и она увидела совсем рядом черные брови, маленький рот, пухлый, как у купидона. Так решилось все будущее Натальи, одно слово - и вся она в его власти, навеки. Умница-разумница, дочь великого фельдмаршала - и фаворит, избалованный лестью, князь, прослывший буйством и дерзкими выходками.» [1, с. 46]. Ко всеобщему горю умирает Петр II. «И снова - в который раз! - поднялся переполох в Российской земле: кто сядет на трон?.. Из колена Петра Великого - младшая дочь Елизавета? Или из колена брата его Ивана - Анна Иоанновна? А может, вдовствующая императрица Лопухина Евдокия?.. Как будет двигаться далее сквозь штормы и бури великий корабль, лишившийся пусть юного, но законного наследника, одним своим существованием означавшего покой и порядок?..» [1, с. 89]. На трон взошла курляндская герцогиня Анна Иоанновна. Плохие времена наступили для Долгоруковых.
«Новая императрица устраивает большой прием. Наталья Шереметьева, сняв беличью шубку, остановилась возле узкого высокого зеркала. Наклонившись, минуту рассматривала свое похудевшее лицо, ставшие огромными глаза; коснулась кольца на руке (гранат с жемчугом, подарок жениха), на секунду замерла, поднесла его к губам, прошептала: «Где-то ты, друг мой сердешный?» [1, с. 123]. Иван был душевно растроган поступком Натальи. Тяжелые дни их сблизили. Каждый день приезжал к ней князь Иван, поплачут вместе, и домой поедет. Наталья Борисовна нисколько не колебалась, решившись на тяжкую участь. Душевные силы графини были настолько развиты и сильны, что со всей страстью молодого верного
сердца она произнесла священную клятву: «Я готова была с ним хотя все земные пропасти пройтить». «Он шептал: "Не вяжи свою жизнь с моею", -однако весь его вид говорил о другом: не оставь, без тебя мне погибель!» [1, с. 124]. «Всего месяц назад приближенные, «ласкатели» искали его расположения, а ныне не замечают. Она, только одна графинюшка - лазоревый цветок глядела терпеливо, ласково.» [1, с. 124].
8 апреля 1730 года Иван Алексеевич венчается с молодой графиней в церкви. Невесту сопровождали лишь две старушки из свойственников: старший брат болел оспою, младший, любимый, жил в другом городе, бабушка умерла, ближние родственники все отступились, а дальние и раньше того отказались. «Истинно - «Горенки» от слова «горе». Здесь прощались перед дальней дорогой в ссылку. А в этот день, 8 апреля 1730 года, лишь ступила невеста на крыльцо, выйдя из церкви, старушки, сродницы ее, откланялись, и отправились она одна-одинешенька к новым родичам в дом. Каково-то встретят? Полюбится ли им, полюбятся ли ей они?» После венчания в церкви всего три дня было покоя, а на третий день приехал в Горенки сенатский секретарь и объявил указ императрицы ехать в дальние Пензенские деревни и там ждать дальнейших указов. Отец и сын пришли в растерянность, а молодая княгиня собрала все свои силы и вместо новых слез даже давала им советы. Через три дня вышел новый указ о ссылке. Наталья отослала брату на сохранение драгоценности, шубы и подарки. Брат прислал ей 1000 рублей, но она взяла только 400, тулуп мужу, черное платье и шубу себе. «Дорогой ее братец все же прислал сестре любезное письмо и деньги. Целую тысячу рублей. Но Наталья рассудила, что ни к чему ей столь большие деньги, и вернула половину назад. Почему она это сделала? По неопытности? Из гордости? Скорее, от легкого Шереметьевского сердца.». Следующая глава книги А. Т. Алексеевой называется «Свадебное путешествие, или дорога в ссылку». Вряд ли ссылку Натальи и ее новой семьи можно назвать свадебным путешествием. Не было цветов и хорошего жилья, вкусной пищи и развлечений. Это был переломный момент в жизни молодой графини. В этой главе автор опирается на «Своеручные записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой».
Немало тягот испытали в пути молодые. Случалось и в болоте ночевать. В Пензенской губернии отобрали у них все драгоценности и отправили далее по Оке, Волге, Каме в Сибирь. В Березове прожили 8 лет. Там умерла свекровь, мужа увезли сначала в Тобольск, затем в Новгород - там четвертовали, сестер отправили в монастырь, а братьев сослали на каторжные работы. «К рождению ребенка надеялась получить кормилицу; писала
челобитную в Петербург государыне, а как родила - пришел ответ: нет, мол, не давать Долгорукой кормилицу. Муж только «злыдарихой» и называл в те дни императрицу», - пишет автор. «Месяцам к пяти мальчик окреп, оправился, стал улыбчив, как все Шереметевы, и она, Наталья, вылечилась, и все трое были почти счастливы в своей избушке, затерянной в далеком краю. Об остальных же Долгоруких этого нельзя сказать. Они жили маятной жизнью, терзались однообразием. Ни писем, ни вестей с воли, две-три дорожки по крепости и редкие выходы в городок Березов - лишь по большим церковным праздникам» [1, с. 213]. Согласно описанию Адели Алексеевой, княгиня Наталья оставалась в Березове до восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны, затем она получила свободу.
Долгорукова поселилась в Петербурге с двумя сыновьями в доме старшего своего брата Петра Борисовича Шереметева, унаследовавшего от отца более восьмидесяти тысяч крестьян и слывшего богатейшим помещиком России. Когда Наталья вернулась, ей было 28 лет. Алексеева описывает переживания Натальи. Да, княгиня, конечно, была счастлива, что вернулась в родные места, но, к сожалению, с ней рядом не было ее любимого. «.Наталья Борисовна вошла в комнату, когда Варвара держала на руках дочку. у родителей были счастливые лица, с умилением они глядели на дочку, и Наталья не смогла подавить легкой зависти: у нее никогда уже не будет девочки.» [1, с. 278]
По возвращении она узнала о смерти мужа от подруги Варвары Черкасской. Сначала та замешкалась, перевела тему разговора - не хотелось ей сообщать такую весть. Но Долгорукова настояла, а после «. помертвела Наталья Борисовна, побледнела, и случился с ней обморок.». Подробности смерти графиня узнала от Анны Васильевны Шафи-ровой: «.Реви! Не приневоливай себя, дай волю слезам! ...Натальюшка! Горемыки мы с тобой!...» [1, с. 312]. На месте, где похоронен Иван Алексеевич Долгоруков, княгиня построила храм.
Окончив воспитание старшего сына Михаила, она с младшим душевнобольным сыном уехала в Киев и после его смерти удалилась там в монастырь, во Флоровскую обитель. «Был 1753 год. Княгиня Долгорукая обвела глазами небосвод над Киевом - вдали сияли купола Киево-Печерской лавры, блистали кресты: ах, как тут славно! Как дороги сердцу сии места! Здесь похоронен брат ее Михаил, здесь мечтал быть погребенным отец, под этими небесами упокоился праведник Феодосий . Он ли не дает упования на грядущее?.. С той поры как лишилась своего князя, посеялась в ней тоска, но терпела. Наконец решилась, после того, как явился
ей призрак Ивана Алексеевича, взяла младшенького - и вот она тут. тут ей будет упокоение, а ему - приют, откроется свет и утешение» [1, с. 367]. Наталья Борисовна приняла имя Нектария.
В 1771 году на 58 году жизни Наталья Борисовна Долгорукая закончила свои дни, намного пережив своего единственного любимого мужа. Так закончился этот самый трагический роман восемнадцатого века, обещавший быть столь счастливым. Наталья Борисовна Долгорукая явила собой подвиг безграничной и самоотверженной любви русской женщины, который еще потом не единожды будет повторен ее соотечественницами.
В заключение отметим, что разные русские поэты и писатели трактовали её жизнь сквозь призму своего мировоззрения. Романтики Иван Козлов и Кондратий Рылеев отразили в своих поэмах её нравственные добродетели. Если для первого было важнее религиозное подвижничество княгини, то для второго её гражданская доблесть. Всеволод Соловьев представил экзистенциальное осмысление ключевых (самых напряженных) моментов жизни княгини Долгорукой и имплицитно, так же, как и Николай Некрасов, намекнул на её святость. Однако, несмотря на разность подходов столь непохожих между собой авторов XIX века, их объединяет вольность и избирательность в трактовке исторического материала: поэты-романтики допускают анахронизмы, перемежают реальные события из жизни княгини с вымыслом. Основной линией всех произведений стала легенда о кольце, символе верности княгини своему мужу, которое будто бы она бросила в Днепр перед принятием монашества, хотя на самом деле она его сохранила и передала на память любимому внуку, ставшему писателем. Иван Козлов, Кондратий Рылеев, Всеволод Соловьев, Николай Некрасов едины в следующем - они не пишут о добром отношении к Долгорукой со стороны Елизаветы Петровны и Екатерины Второй и счастливых годах княгини, проведенных при императорском дворе. В ХХ веке Адель Алексеева сделала попытку полностью воссоздать биографию Натальи Долгорукой (но тоже без подробного описания придворной жизни княгини: дело ограничилось кратким и неясным упоминанием), но основное внимание писательница фиксирует на верности супругу и мужестве при испытаниях. Только Иван Козлов в основу своей поэмы положил её религиозное подвижничество.
Список литературы
1. Алексеева А. И. Кольцо графини Шереметевой: Романтическое повествование в 4 ч. [2-е изд., перераб. и доп.]. М.: Терра - Книжный клуб, 2003. 461 с.
2. Гликман И. Д. И. И. Козлов // Козлов И. И. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. Л.: Советский писатель, 1960. С. 3-27.
3. Долгорукая Н. Б. Своеручные записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой, дочери г. фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева. Подготовка текста, послесловие и примечания Е. Анисимова. Художник Вера Павлова. Оформление В. Бертельса. СПб.: Художественная литература. 1992. 144 с.
4. Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб.; М.: Эксмо, 2007. Т. 1.
5. Ки'в. Провщник. За редакщею Федора Ернста. Киев, 1930.
6. Козлов И. И. Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая // Русская романтическая поэма. М.: Правда, 1985.
7. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). СПб.: Искусство, 1994. 484 с.
8. Максимович М. О. О надгробиях в Печерском монастыре // «Киевъ явился градомъ великимъ...»: Вибраш укрäiнознавчi твори / упоряд. та авт. ют.-бюгр. нарису В. О. Замлинський; прим^. I. Л. Бутича. Передне слово В. В. Скопенка. К.: Либщь, 1994. С. 145-162.
9. Некрасов Н. А. Поэмы. М., 1950.
10. Нестерова Т. П. Национальное самосознание в русской поэзии первой трети XIX века. М.: Высшая школа, 2007. 318 с.
11. Русская историческая песня. Л.: Советский писатель (Ленинградское отделение), 1990. 464 с.
12. Рылеев К. Ф. Сочинения. М.: Правда, 1988. 350 с.
13. Рылеев К. Ф. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. Вступительная статья В. Г. Базанова и А. В. Архиповой; подготовка текста А. В. Архиповой, В. Г. Базанова, А. Е. Ходорова; примечания А. В. Архиповой и А. Е. Ходорова. М.-Л.: Советский писатель, 1971. 144 с.
14. Рыхляков В. Н. Опыт библиографии отечественной генеалогии. Ч. 1 и 2. СПб.: ВИРД, 1998.
15. Соловьев В. С. Юный император: [О Петре II]; Капитан гренадерской роты: Ист. романы / [Предисловие А. Н. Сахарова]. М.: Дружба народов, 1994. 363 с.
16. Ужанков А. Н. О проблемах периодизации и специфике развития русской литературы XI - первой трети XVIII века: Учебное пособие. Калининград: Изд-во Российского государственного университета им. И. Канта, 2007. 292 с.
References
1. Alekseeva A. I. Kolczo grafini Sheremetevoj [Ring of Countess Sheremeteva]: Ro-manticheskoe povestvovanie v 4 ch. [2-e izd., pererab. i dop.]. Moscow: Terra - Knizhnyj klub Publ., 2003. 461 p.
2. Glikman I. D. I. I. Kozlov [I. I. Kozlov] // Kozlov I. I. Polnoe sobranie stihotvorenij [Full collection of poems]. Biblioteka poeta. Bolshaya seriya. Vtoroe izdanie. Leningrad: Sovetskij pisateP Publ., 1960. Pp. 3-27.
3. Dolgorukaya N. B. Svoeruchnye zapiski knyagini NataVi Borisovny Dolgorukoj, do-cheri g. fel dmarshala grafa Borisa Petrovicha Sheremeteva [Notes of Duchess Natalia Borisovna Dolgoruky, the daughter of Field Marshal Count Boris Petrovich Sheremetev].
28
Podgotovka teksta, posleslovie i primechaniya E. Anisimova. Hudozhnik Vera Pavlova. Oformlenie V. Bertelsa. St. Petersburg: Hudozhestvennaya literatura Publ., 1992. 144 p.
4. Karamzin N. M. Istoriya gosudarstva Rossijskogo [History of Russian Goverment]. St. Petersburg; Moscow: Eksmo Publ., 2007. T. 1.
5. Kiiv. Providnik [Kiev. Conductor]. Pod. red. Fedora Ernsta. Kiev, 1930.
6. Kozlov I. I. Knyaginya NataVya Borisovna Dolgorukaya [Princess Natalya Borisov-na Dolgorukaya] // Russkaya romanticheskaya poema [Russian romantic poem]. Moscow: Pravda Publ., 1985.
7. Lotman Yu. M. Besedys o russkoj kulture: By t i tradicii russkogo dvoryanstva (XVIII - nachalo XIX veka) [Conversations about Russian culture: Life and traditions of the Russian nobility (XVIII - early XIX century)]. St. Petersburg: Iskusstvo Publ., 1994. 484 p.
8. Maksimovich M. O. O nadgrobiyax v Pecherskom monastyre [About tombstones in the Pechersk monastery] // "Kiev yavilsya gradom velikim...": Vibrani ukrainoznavchi tvori / uporyad. ta avt. ist.-biogr. narisu V. O. Zamlins'kij; primit. I. L. Buticha. Peredne slovo V. V. Skopenka. Kiev: Libid' Publ., 1994. Pp. 145-162.
9. Nekrasov N. A. Poe'my [Poems]. Moscow, 1950.
10. Nesterova T. P. NacionaVnoe samosoznanie v russkoj poezii pervoj treti XIX veka [National identity in Russian poetry of the first third of the XIX century]. Moscow: Vy'sshaya shkola Publ., 2007. 318 p.
11. Russkaya istoricheskaya pesnya [Russian historical song]. Leningrad: Sovetskij pisatel' Publ. (Leningradskoe otdelenie), 1990. 464 p.
12. Ryl'eev K. F. Sochineniya [Writings]. Moscow: Pravda Publ., 1988. 350 p.
13. Ryl'eev K.F. Polnoe sobranie stixotvorenij [Complete collection of poems]. Bibli-oteka poeta. Bol'shaya seriya. Vtoroe izdanie. Vstupitel'naya stat'ya V. G. Bazanova i A. V. Arhipovoj; podgotovka teksta A. V. Arhipovoj, V. G. Bazanova, A. E. Hodorova; primechaniya A. V. Arhipovoj i A. E. Hodorova. Moscow-Leningrad: Sovetskij pisatel' Publ., 1971. 144 p.
14. Ry'hlyakov V. N. Opyt bibliografii otechestvennoj genealogii [Experience bibliography of national genealogy]. Ch. 1 i 2. St. Petersburg: VIRD Publ., 1998.
15. Solov'ev V. S. Yuny^j imperator [Young Emperor]: [O Petre II]; Kapitan grenad-erskoj roty: Ist. romany [Predislovije A.N. Saharova]. Moscow: Druzhba narodov Publ., 1994. 363 p.
16. Uzhankov A. N. O problemax periodizacii i specifike razvitiya russkoj literatury XI - pervoj treti XVIII veka [On the problems of periodization and the specifics of the development of Russian literature of the XI - first third of the XVIII century]: Uchebnoe posobie. Kaliningrad: Rossijskij gosudarstvennyj universitet im. I. Kanta Publ., 2007. 292 p.
