CC BY
77
УДК 373 ББК 74.00
М. П. Целых
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ В ПОИСКАХ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ОБОСНОВАНИЯ:
РУБЕЖ XIX - XX ВЕКОВ
Аннотация. Статья посвящена поискам теоретического обоснования благотворительной деятельности в конце XIX - начале XX веков. Раскрывается сущность идей Г. Спенсера о социальном дарвинизме и их влияние на организацию социальной помощи нуждающимся в экономически развитых странах Западной Европы и Северной Америки. Показана динамика критического переосмысления теории социального дарвинизма и развитие социальных теорий в социальной работе.
Ключевые слова: благотворительность, теория социального дарвинизма, социальная работа.
M. P. Tselykh
CHARITY IN THE SEARCH FOR THE THEORETICAL BASIS: THE EDGE OF THE XIX - ХХ CENTURIES
Abstract. The article is devoted to the search for the theoretical basis of charitable activity in the late XIX - early ХХ centuries. The essence of G. Spencer's ideas about social Darwinism and their impact on the organization of social help to the poor in economically advanced countries of Western Europe and North America are revealed. Dynamics of critical rethinking of the theory of social Darwinism and evolution of social theories in social work are shown.
Key words: charity, the theory of social Darwinism, social work.
На рубеже XIX - ХХ веков социальная работа еще окончательно не сложилась в профессию и не отделилась полностью от «любительской» деятельности, филантропии и движения за социальные преобразования. В целом практика социальной работы того времени характеризуется как дотеоретическая. Этот этап развития социальной работы большинство зарубежных исследователей называют «научной филантропией».
Вплоть до начала 1920-х годов работ теоретического характера, посвященных социальной работе, было очень мало. Как правило, публиковались отдельные эссе, заметки о социальных проблемах и способах их разрешения, речи и выступления на конференциях благотворительных обществ, отчеты агентств и сеттльментов о деятельности по оказанию социальной помощи и пр. Главная дилемма, которая волновала их авторов, - зависит ли успех и социальное положение человека от его личных качеств или от окружающей обстановки и экономической ситуации в целом. Чаще всего, отвечая на этот вопрос, деятели «Обществ организованной благотворительности» склонялись к первой точке зрения, поскольку в своем большинстве они придерживались идей социального дарвинизма.
Эта концепция основывалась на теории эволюции биологических видов Чарльза Дарвина, гласившей, что организмы, которые не могут приспособиться к экологической нише, обречены на вымирание. Теория Дарвина была экстраполирована Томасом Р. Мальтусом в социальную и экономическую области. В своем эссе «Опыт о законе народонаселения» (T. Maltus, 1946) он проанализировал тенденции роста населения и предположил, что в будущем в обществе станут преобладать бедные, которых придется содержать тем людям, которые упорно трудятся. Из этих взглядов в конце XIX столетия и выросла теория социального дарвинизма, которая провозглашала, что поддержка бедных противоречит законам экономической природы и не должна осуществляться обществом. Более того, бедными становятся те, кто морально вырождается, ленив и порочен. Следовательно, если общество будет продолжать их поддерживать, оно само начнет деградировать, что приведет, в конечном счете, к неминуемой гибели.
Одним из наиболее часто упоминаемых в связи с социальным дарвинизмом ученых является Герберт Спенсер (1820-1903), английский философ и социолог.
На огромный интерес к идеям Спенсера, который существовал в благотворительной сфере в тот период, указывают исследования Ричарда Хофстэдтера (Richard Hofstadter), Роберта Бани-стера (Robert Bannister), Майка Хокинса (Mike Hawkins) и многих других. Эти авторы подчеркивают, что взгляды на эволюцию социальных систем, разработанные Г. Спенсером, оказали большое влияние не только на ученых, но на общественное мнение и на организацию социальной помощи нуждающимся в экономически развитых странах Западной Европы и Северной Америки.
В настоящее время имя Г. Спенсера для одних исследователей служит синонимом социального дарвинизма [6; 5; 4], другие подвергают сомнению прямую связь его теории с идеями Ч. Дарвина. Однако никто не отрицает роль Спенсера в популяризации термина «эволюция» и введении в научный обиход выражения «выживание сильнейшего», которые он использовал для рассмотрения истории развития общества и социальных систем. Проведя аналогию между эволюцией биологических организмов и историей человеческой цивилизации, он выделил общие законы их развития - борьбу за выживание, которая побуждает их к приспособлению. Адаптация происходит благодаря механизму наследственности, которая выступает как сила, направленная на сохранение удачных черт, возникших в результате приспособления. Оборотной стороной медали является то, что слабые (не приспособившиеся) являются биологически бесполезными и никакая благотворительность, увещевания или принуждение не способны изменить их наследственность или эволюционную смерть [4, 99].
В 1836 году Г. Спенсер опубликовал работу, в которой утверждал, что праздным и расточительным членам общества нельзя позволять процветать за счет бережливых и трудолюбивых. Позиция Спенсера в этом вопросе противоречила взглядам тех, кто утверждал, что благоприятная социальная политика и изменение окружающей среды к лучшему могут дополнить работу законов природы. Герберт Спенсер писал: «Если они (бедные) недостаточно совершенны, чтобы жить, они умирают. И будет лучше, если они умрут. Все усилия природы направлены на то, чтобы избавиться от них, очистить от них мир, освободить место для лучших» [2, 219]. Он доказывал, что английский закон о бедных искусственно способствует «сохранению» тех, кто не способен заботиться о себе самостоятельно. Бедность недееспособных, страдания неблагоразумных, голод праздных -вещи закономерные. Социальная помощь устраняет людей с рынка труда, делает их неспособными к трудовой деятельности, и таким образом подрывает законы, данные Богом. С точки зрения социального дарвинизма достойными и добродетельными можно считать только тех, кто преуспел экономически.
Идеи социального дарвинизма активно поддерживали социолог, экономист и публицист Уильям Грэм Самнер (1840-1910), популяризатор науки Эдвард Юманс (1821-1887), философ и историк Джон Фиске (1842-1901) и некоторые другие. Применяя вслед за Г. Спенсером теорию эволюции к обществу, социал-дарвинисты отрицали роль государства в развитии экономики и социальной политики. И хотя не все последователи философа были столь категоричны как он в вопросе о «невмешательстве» государства в частные дела граждан и абсолютной свободе ведения индивидуального предпринимательства, все же они требовали ограничения систематической государственной помощи бедным. При этом социал-дарвинисты считали предосудительными не только английские законы о бедных, предусматривавшие помощь государства «достойным» беднякам, но и введение государственной системы образования, здравоохранения и жилищной политики.
Философия социал-дарвинизма, которую ее приверженцы отождествляли с законами природы, оправдывала разделение общества на богатых и бедных, объясняла успех в обществе способностями и трудолюбием одних, а бедственное положение других - наследственными пороками. У. Самнер писал: «Миллионеры - продукт естественного отбора, действующего на человечество в целом, в результате которого происходит отбор тех, кто может выполнять деятельность определенного типа» [10, 90].
В XIX веке неимущие граждане рассматривались как антисоциальные, опасные элементы, а бедность трактовалась как преступление, а не рок судьбы или несчастье. Бедность стала позором, а бедный человек - объектом всеобщего осуждения. Подобная жесткая система принципов, хотя и подвергалась критике со стороны отдельных философов, ученых и просветителей, тем не менее, как нельзя лучше подходила к реалиям развивающегося индустриального общества. Нарождающаяся буржуазия рассматривала бизнес с точки зрения получения прибыли и накопления богатства. В этом ей виделись главные обязательства перед Богом, обществом, близкими. Если в средние века богатый человек вызывал у окружающих подозрение, а в XVI - XVII вв. богатого уважали за богатство, то в XIX веке бедного презирали за то, что он беден. Таким образом, богатство и бедность постепенно становились нравственными категориями: богатство - ценностью, позволявшей достичь власти и высокого социального положения, а бедность - синонимом аморальности, ведущей к несчастью.
Поскольку считалось, что наследственность не может быть изменена, то и кардинальных изменений в социальной ситуации отдельных категорий людей достичь невозможно. Негативное влияние дурной наследственности можно частично откорректировать путем создания благоприятной нравственной среды и организации морального воспитания, причем лишь в некоторой степени и не во всех случаях.
Вслед за Г. Спенсером социальные дарвинисты утверждали, что материальную помощь беднякам оказывать вредно. Если это все же приходится делать, то помощь должна оказываться только в крайних случаях, быть непродолжительной и небольшой по размеру. Только подобным образом бедных можно заставить работать, чувствовать ответственность, не поддаваться разла-
гающему влиянию подаяния. Особенно радикально настроенные приверженцы этой теории провозгласили, что бедные не имеют права на выживание.
И все же Спенсер не был полностью против индивидуальной благотворительности, однако считал, что она полезна скорее для самих филантропов, так как способствует совершенствованию их характера и развивает положительные качества, например, альтруизм [6, 28].
В теории социального дарвинизма причудливо соединились крайний индивидуализм, утилитаризм и протестантская трудовая этика, которые были неотъемлемой чертой образа жизни и системы традиционных ценностей западных стран. Опора на социальный дарвинизм давала веское обоснование для сокращения государственной социальной помощи беднякам, цветному населению, нарушителям закона, преступникам и легализации изъятия из их семей малолетних детей. Социальный дарвинизм гласил, что белые протестанты англосаксонского происхождения генетически являются более совершенными, чем люди других рас. Кроме того, более достойный мир может быть построен путем «сдерживания» людей, подверженных влиянию таких проблем, как бедность, умственные и психические заболевания, физические недостатки, иная (не белая) расовая принадлежность. Социал-дарвинисты считали, что не следует мешать природе избавлять общество от несовершенных людей, а помощь подобным людям противоречит воле Божьей. Помощь бедным или людям с отклонениями от нормы идет в разрез с рациональными действиями «невидимой руки» рыночной экономики. Нужно осуждать не только бедных, но и тех, кто помогает им.
Эти взгляды оказывали реальное влияние на характер социальной помощи. Негативное отношение к несостоятельности бедняков, усугублявшееся общим конкурентным настроем капиталистического образа жизни, порождало духовную дилемму благотворительности. Требовалось совместить на практике понятие христианского милосердия с жесткими требованиями к человеку, которому самим Богом предоставлена свобода выбора и ответственность за собственную жизнь.
В свете теории социального дарвинизма становится понятна попытка работников «Обществ организованной благотворительности» разделить бедных на «достойных» и «недостойных». Она логически вытекала из протестантской трудовой этики. «Достойными» бедными назвали тех, кто не мог работать по объективным причинам - болезнь, старость, инвалидность. А к «недостойным» относили тех, кто не хотел работать из-за ленности и других моральных пороков. Таким способом доказывалась и обосновывалась необходимость морального осуждения бедняков. Подобная классификация перекликается с Английскими законами о бедных, которые еще в XVI веке разделили всех бедных на 2 категории: недееспособные и те, кто сознательно уклонялся от работы, занимаясь нищенством «профессионально». Затем классификация была юридически дополнена третьей категорией: бедняки, которые хотели получить работу, но не могли ее найти. Благотворительная помощь строилась в зависимости от категории, к которой относились бедные:
• бедняков, которые способны трудиться обеспечивали работой, а если они отказывались от нее, то подвергали тюремному наказанию;
• недееспособных бедняков содержали в специальных приютах за счет церковных приходов;
• несовершеннолетних детей (мальчики до 24 лет, девочки до 21 года или до замужества) отдавали в ученики пока их родители или родственники не смогут им помогать.
В конце XIX века работники американских и британских «Обществ организованной благотворительности» продолжали пользоваться в своей работе подобной классификацией. Следуя традициям английского закона о бедных, они делили всех, кто нуждался в материальной помощи на три большие категории: высшую, промежуточную и низшую. Ее предложили деятели благотворительности Великобритании, среди которых наиболее известными являются Чарльз Лох (Charles Loch), Хелен Бозанк и Бернард Бозанк (Helen and Bernard Bosanquet).
К высшей категории отнесли рабочих и их семьи, которые впитали добродетели трудовой дисциплины, бережливости, самостоятельности и независимости. «Они редко бывают без работы и никогда не являются бременем для общества», - писал Ч. Лох. К промежуточной группе (самой многочисленной) относили тех рабочих, которые демонстрировали некоторые положительные качества и социальные черты, но не усвоили их тщательно. Моральная нестабильность заставляла их балансировать между независимостью и потребностью в помощи извне.
И, наконец, к низшей категории относили нищих, попрошаек, правонарушителей. Этих людей рассматривали как полностью деморализованный контингент. Считалось, что они даже не делают попыток содержать себя путем упорного и честного труда, предпочитая вместо этого прозябать на благотворительные пособия и подаяния. Данную категорию бедняков объявили объектами, которые не достойны материальной помощи, и главной угрозой частной собственности. Г. Спенсер так писал о низшей категории бедных: «Вы говорите, что они не имеют работы. Вернее сказать, что они или отказываются от работы, или быстро ее бросают. Они просто никчемные люди, которые в той или иной степени живут за счет других. Это - бродяги и пьяницы, преступники и правонарушители, юнцы, которых содержат родители, мужчины, которые присваивают зарплату своих жен или живут за счет их проституции; и затем есть еще такая же категория женщин, хотя менее заметная и не столь многочисленная» [4, 95].
Такой приговор выносился низшим классам общества не только последователями Спенсера. Дж. Миль (J. S. Mill), хотя и не был социальным дарвинистом, но очень хорошо выразил распространенное мнение о подобной категории бедняков, существовавшее в Викторианской Англии. Он писал, что неправильно организованная благотворительность приносит вред, освобождает реципиентов помощи от ответственности за последствия их собственного вредного и недостойного поведения [4, 95].
Работники благотворительности сделали своим правилом не оказывать помощь данной категории населения. По их убеждению, единственный способ избавить общество от этой обременительной ноши - сделать их существование таким трудным и неприятным, насколько это возможно. И если нужно оказывать им социальную помощь, то только через работные дома, организовывавшиеся по карательному принципу, куда помещать их в принудительном порядке [1, 58].
Основная доля благотворительных средств предназначалась для промежуточной группы, или, как их называли, «достойных бедняков» («deserving poor»), т. е. для тех, кого еще можно исправить. Чтобы избежать деморализации этой группы, размер выделяемой материальной помощи должен быть минимальным, а ее оказание следует сопровождать четким контролем. Бесконтрольная раздача милостыни или подарков, по мнению благотворительных работников, являлась недопустимой. Кроме того, материальную помощь нужно сочетать с деятельностью по исправлению нравов этой социальной группы.
Подобное категоричное отношение к бедности как результату морального падения личности в конце XIX века стало подвергаться все возрастающей критике. Это было связано с распространением гуманистических взглядов, ростом движения за социальные реформы и развитием научных знаний об обществе и человеке.
Существенный перелом в подходе к бедности и организации благотворительной помощи наступил благодаря быстрому развитию социальных наук. В этот период возрос интерес исследователей к причинам, лежащим в основе бедности, и сопутствующим ей негативным социальным явлениям - нищете, болезням, преступности, неграмотности, эксплуатации детского труда и пр. Это произошло после публикации ряда работ американских прогрессивных деятелей, которые в конце XIX - начале XX века предприняли изучение уровня бедности в США и опубликовали результаты своих исследований. Наибольший общественный резонанс получили исследования радикально настроенных «прогрессистов» Джона Спарго (John Spargo) и Роберта Хантера (Robert Hunter), которые собрали и систематизировали сведения о состоянии бедности в стране. Они использовали новые для того времени исследовательские технологии - социальный обзор, статистический и экономический анализ, систематизацию и др. Исследователи попытались с научной точки зрения проанализировать причины и губительные для общества последствия бедности. Джон Спарго собрал большое количество данных о доходах семей, занятости родителей, количестве детей в семьях, их образовании и питании. Он считал, что одной только благотворительности недостаточно для того, чтобы справиться с проблемами бедности вообще и детской бедности в частности. Кроме того, Спарго осуждал существовавшие формы благотворительной помощи, которые, по его мнению, развращают и деморализуют бедняков. «От нее мало пользы, если она вообще имеется. В большинстве случаев благотворительная помощь оказывается не вовремя и не способна предотвратить возникновение у бедняков хронической зависимости от милостыни» [9, 54].
В 1904 году Роберт Хантер издал книгу «Бедность», в которой, анализируя социально -экономические условия жизни в США, уделил особое внимание определению факторов, вызывающих бедность, и представил результаты статистических исследований. Хантер был хорошо знаком с социальными условиями жизни бедняков, поскольку работал в университетском сеттльменте в Нью-Йорке и собрал много фактов, которые помогли ему показать состояние этой проблемы на практике.
Р. Хантер провел классификацию бедных, разделив их на следующие категории: нищие, бродяги, больные, дети из семей бедняков и иммигранты. Эта классификация, по его мнению, должна была играть важную роль в оказании социальной помощи, поскольку позволяла дифференцировать подход к нуждающимся в зависимости от того, к какой группе они принадлежали. При этом взгляд исследователя на нищих был очень негативным. Он писал: «Практически во всех случаях тот, кто постоянно просит помощи, становится малодушным, жалким существом, страстно желающим получить даровую подачку. Тот, кто становится нищим, подвержен деградации <...> В некоторых случаях он становится совершенно неспособным к тому, чтобы содержать себя самостоятельно, теряет всякую способность к проявлению длительных усилий <...> Избегая любых нормальных усилий, он становится способным только к той деятельности, которая помогает ему наиболее эффективно поддерживать свой статус зависимости» [7, 69].
Однако Хантер не ограничился только характеристикой нищеты. Он глубоко рассмотрел проблему бедности и указал, что у нее есть «оттенки». Так, к беднякам он отнес и работающих людей, которые составляли 20 % среди общего количества бедняков. Им он выражал симпатию и требовал для них справедливости. По данным Роберта Хантера, из 82 млн. американцев 10 млн.
жили ниже прожиточного минимума, а 4 млн. бедствовали и существовали только благодаря милостыне. Исходя из этого, Р. Хантер считал, что государство должно было ввести меры специального характера, которые помогли бы обеспечить в стране минимальный уровень жизни и приемлемые условия труда. Он полагал, что особое внимание следовало уделить следующим моментам:
• безопасности труда и жилищных условий;
• ограничению продолжительности рабочего дня, особенно для женщин и детей;
• урегулированию контроля над трудовой деятельностью на опасных производствах;
• борьбе с опасными заболеваниями (такими как туберкулез);
• запрещению детского труда;
• развитию образовательных и культурно -досуговых учреждений;
• введению компенсаций по болезни, старости, безработице;
• ограничению иммиграции [7, 338].
Это были первые попытки научного изучения и объяснения социальных проблем, резко отличавшиеся от прежних представлений о бедности как результате нравственной неполноценности человека. Деятели «обществ организованной благотворительности» с надеждой обратились к социологии, поскольку в то время она была одной из наиболее быстро развивавшихся наук. Социология выстраивала систему своих знаний на фактах, их сборе и анализе. Считалось, что именно факты могут привести к научному пониманию проблем общества в целом и его отдельных членов. Мэри Ричмонд так писала о необходимости популяризации результатов проводимых экономических и социологических исследований: «Условия, которые затрудняют развитие детей бедняков, например, не изменятся к лучшему, если люди, занимающиеся благотворительностью, не узнают о реальном положении дел» [8, 38].
Таким образом, успех благотворительной работы был поставлен в прямую зависимость от сбора социологических данных об индивидах и семьях, нуждающихся в помощи.
Этот период в развитии социальной работы исследователи истории социальной работы на-звают «медовым месяцем» во взаимоотношениях социальной работы и социологии. Однако и среди работников благотворительности, и среди социологов были противники чрезмерного сближения и отождествления задач этих областей деятельности. Социологи стремились подчеркнуть научный характер своих исследований и сосредоточиться на теоретическом анализе процессов, происходящих в обществе, в то время как социальные работники, с их практической направленностью, пытались на основе собранных фактов не только объяснить сложившуюся ситуацию, но и найти способ разрешения социальных проблем. Это привело к определенному охлаждению отношений между наукой, изучающей проблемы общества, и искусством «лечения» социальных проблем, с которым отождествляли свою деятельность социальные работники.
Разрыв между социальной работой и социологией продолжал постепенно увеличиваться. В начале XX века началось бурное развитие многих других наук, к достижениям которых обратились социальные работники. Ответы на волновавшие их вопросы они пытались найти не только с помощью социологии и экономики, но и с помощью медицины, биологии, психологии, психиатрии. Опираясь на эти науки, откровенно заимствуя их находки и открытия, социальная работа стремилась найти свою профессиональную нишу. Эдвард Дивайн так писал об особенностях деятельности благотворительных работников: «Слабость человеческого характера, равно как и его впечатляющая сила, обнажаются нашему взору... Психолог изучает сознание, физиолог - тело, социолог - социальные отношения, а нам дано знать, с одной стороны, скорби и несчастья человека, а с другой стороны, всевозможные силы, которые только доступны обществу, для их исцеления - религиозные, образовательные, индустриальные, социальные, личностные. Возможно, мы и не располагаем всеми или некоторыми из них, но мы их должны знать и уметь мобилизовать в необходимых случаях» [3, 118].
Подводя итог поискам теоретического обоснования социальной помощи, проходившим на рубеже XIX - ХХ веков в США, можно заключить, что это был период, в ходе которого происходило критическое переосмысление теории социального дарвинизма, а социальные теории становились все более востребованными в социальной работе.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Day, Phyllis J. A new history of social welfare / Phyllis J. Day - Prentice Hall, 1988. - 454 p.
2. Education for multicultural social work practice: critical viewpoints and future directions / ed. Lorraine Gutiérrez, Maria E. Zuñiga, Doman Lum. - Alexandria, VA: Council on Social Work Education, 2004. - 329 p.
3. Eubank, Earle Edward. Some Contributions of Sociological Theory to Social Work // Social Forces. - 1929. -Vol. 7. - No. 4. - P. 486-494.
4. Jarrett, Mary C. The Psychiatric Thread Running Through All Social Case Work // Proceedings of the National Conference of Social Work, 1919. - Р. 587-593.
5. Jones, Maldwyn Allen. Destination America / Maldwyn Allen Jones. - New-York: Holt, Renehart and Winston, 1976. - 256 p.
6. Kahn, Alfred J. Shaping the new social work / edited by Alfred J. Kahn. - New York, Columbia University Press, 1973. - 221 p.
7. Kendall, Katherine A. Reflections on social work education, 1950-1978. - New York: International Association of Schools of Social Work, 1978. - 204 p.
8. Shoemaker, Linda M. Early conflicts in social work education // Social Service Review (June 1998). - P. 182-191.
9. Taft, Jessie. The relation of psychiatry to social work // The Family. 1926. Vol. 7, No. 7. - P. 199-203.
10. The professionalization of poverty: social work and the poor in the twentieth century / Gary R. Lowe, P. Nelson Reid, editors. - New York: Aldine de Gruyter, 1999. - 180 p.
УДК 15(075.8) ББК 87.713.1
Ю. Ю. Щеткин
КУЛЬТУРНО-НРАВСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ, НРАВСТВЕННОСТЬ И КУЛЬТУРА ЛИЧНОСТИ В СТРУКТУРЕ ДУХОВНОСТИ
Аннотация. В статье рассматриваются впервые выделенные на основании структурно -критериального подхода к пониманию духовности две ее составляющие: нравственность и культура личности, их происхождение и система образующих компонентов.
Ключевые слова: духовность личности, культуро-нравственное сознание, нравственность, культура личности, система отношений, интеллигентность, подсознание, внесознание, сверхсознание.
Yu. Yu. Shetkine
CULTURE AND MORAL CONSCIOUSNESS, MORALITY AND CULTURE OF THE PERSONALITY IN THE STRUCTURE OF SPIRITUALITY
Abstract. Are considered in the article for the first time allocated on the basis of the structural-criterial approach to understanding the spirituality of two of its components: the morality and culture personalities, their origin and the system of forming components.
Key words: spirituality of a person, culture and moral consciousness, morality, the culture of personality, a system of relations, the intelligence, the subconscious mind, unconscious, the superconscious.
Культуро-нравственное сознание представляет собой систему отношений: к себе; другим; Богу; животным; природе; науке, искусству, литературе и рукотворным ценностям. Называя его «культуро-нравственным», мы подчеркиваем то, что это психическое образование содержит два аспекта - нравственный и культурный. Эти аспекты сознания, как и сама нравственность, формируются на основе как осознаваемых процессов, так бессознательных и подсознательных установок. Оба аспекта охватывают одни и те же отношения, различаясь только своим происхождением, обусловленным разными факторами.
Отношение к самому себе закладывается с раннего детства. Духовно-нравственное становление и развитие возможны при условии, что в основе этого отношения лежат самоуважение, правильная самооценка, гармония между реальным «Я», идеальным и фантастическим «Я», самоактуализация и творчество. Человек с неразвитым или деформированным отношением к самому себе, как правило, имеет также деформированные отношения и к другим людям.
Отношение к другим развивается параллельно с отношением к самому себе. Через познание другого, путем межличностной аттракции, происходит и познание самого себя. Отношение к другим формируется по шкале: ненависть - равнодушие - любовь. Оно является ярким показателем, по которому можно определять уровень духовного становления личности.
Отношение к Богу зависит от мировоззрения человека. Если личность убеждена в самопроизвольном развитии материи и жизни, то образу Бога в сознании не находится места. Его существование отрицается, и никаких отношений с Богом быть не может. Однако, отсутствие отношений с Богом вовсе не является свидетельством отсутствия духовности. Неверующий в Бога может находиться на высокой ступени духовного развития, благодаря высокой нравственности. Наличие совести и нравственности у неверующих и инаковерующих подтверждает такой первоисточник христианства, как Библия: «Всякий раз, когда люди из других народов, у которых нет закона (Закона Бога) , по природе делают законное, они, хотя и не имеют закона, сами себе закон. Они показывают, что суть закона написана у них в сердцах, между тем как их совесть свидетельствует вместе с ними, и в своих мыслях они обвиняют себя или оправдывают» [6, 2, 14-15]. Неверующий человек, принимающий духовно-нравственные нормы Бога, так же, как и верующий, оказывается вовлеченным в процесс духовно-нравственного развития. В действительности убежденность в существование или отсутствие Бога не является вопросом веры. Мы считаем, что вера должна
