CC BY
106
ВЕСТНИК ТОМСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
№ 287 Июнь 2005
СОЦИОЛОГИЯ
УДК 947.081/083
A.A. Быков
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН В ГЕНЕТИЧЕСКОМ И ТЕМПОРАЛЬНОМ ИЗМЕРЕНИИ
Рассматривается благотворительность как социокультурное явление на разных стадиях исторического процесса, а также генетические и темпоральные изменения в христианской традиции.
Благотворительность как социальный феномен характеризуется прежде всего проявлением целенаправленного внимания к людям, не способным в силу субъективных или объективных причин обеспечить себя своими собственными силами хотя бы на минимальном уровне.
Благотворительность, или творение блага, сопрягаема с понятием помощи бедным, дряхлым, хворым, неимущим. Добрый, сострадательный, а также снисходительный, ласковый и доброжелательный человек называется милосердным. Ближайшие родственные понятия - это жалость и альтруизм. Жалкий, по В. Далю, - это тот, кто вызывает чувство сожаления, участия, сострадания, соболезнования. В западных языках родственное слово русской благотворительности - английское «charity» (греч. «харита» - жалость, доброта). А. Шопенгауэр называл «каритас» человеколюбием.
Благотворительность воплощает определенное нравственное состояние индивида и состояние нравственной культуры общества в целом [1].
Однако благотворительность как социокультурное явление прошла достаточно долгую эволюцию, свой путь институционального оформления. В качестве предпосылок институционализации благотворительности следует отметить формирование определенных общественных потребностей в ходе исторического развития в новых типах социальной деятельности и соответствующих им политических и социально-экономических условий. Этот процесс сопровождался возникновением и развитием необходимых организационных структур, а также связанных с ними ценностных стандартов и социальных норм. В дальнейшем произошла интеграция инновационного вида социальной деятельности в складывающуюся систему социальных отношений, которая порой остро нуждается в выполнении новых функций в качестве условия как для поддержания гомеостатического равновесия, так и дальнейшего развития.
Основания для конструирования благотворительной функции как социально-инновационной стали складываться одновременно с появлением первых цивилизаций, основанных на принципе разделения труда, что привело к созданию сложных стратификационных структур. Иначе говоря, появляются высшие, средние и низшие слои населения, богатые и бедные.
Последние привлекали к себе пристальное внимание властей, и это внимание по мере «взросления» цивилизации постоянно усиливалось. Беднейшие слои представляли опасность для власть имущих. Не зря возникают такие понятия, как «охлос» и «охлократия». Поэтому уже в Древней Греции и Риме формируется социальная политика, направленная на поддержку неимущих слоев населения, а также таких его групп, как инвалиды, сироты, престарелые.
Однако были и другие мотивы благотворительной деятельности, менее рациональные, связанные с super ego, с комплексом совести. И.Д. Петропавловский, церковный историк XIX в., писал: «...И мы не думаем впасть в ошибку, если скажем, что самая природа нашей души с особенной силой и ощутительностью побуждает нас к исполнению добродетели благотворительности: при виде страдальца, испытывающего голод или какую-нибудь иную нужду, мы невольно переносим себя на его место, содрогаемся всем существом своим от одного предположения возможности подобных же страданий и для нас, какими мучается другой и, как бы спеша удалить от себя самих муки несчастного, протягиваем руку помощи обиженному судьбой» [2. С. 1-2]. Уже античная цивилизация конституировала группу форм благотворительной деятельности, ставших позднее и христианскими.
В Риме и других больших городах многочисленные толпы нищих сидели на уличных перекрестках, мостах, при дворах храмов и вообще везде, где только имело место оживленное движение народа. Выпрашивая мелкие монеты у проходящих, они сопровождали подаяние благожеланием нищелюбцу именем какого-либо бога.
Отмечены крупные, но разовые благотворительные акции. Так, когда при Нероне огромный амфитеатр в Фиденах подвергся разрушению огромный амфитеатр в Фиденах и похоронил под своими развалинами до 50 тыс. чел., то знатные римляне поспешили отправить на место несчастья докторов с медикаментами и многих раненых приютили в своих домах.
Состоятельные люди античного мира отличались необыкновенной щедростью (liberalitas), граничащей с расточительностью в пользу родственников, друзей, знакомых, иногда граждан целого города или всего отечества, а также в пользу коллегий и братств, к которым богатые люди принадлежали порой в качестве членов.
По мнению И.Д. Петропавловского, в этом отношении доброта богатых людей доходила нередко до грандиозных размеров. На надгробных памятниках римских богачей можно прочитать, что один из них выстроил для своего города целый театр, другой - скотобойню, иной восстановил развалившиеся стены вокруг города или построил водопровод и т.д. Некоторые состоятельные люди принимали меры к тому, чтобы зерновой хлеб оставался в прежней цене во время голода или прямо снабжали в такие годы своих сограждан зерном, вином и маслом; в другое время богачи по каким-нибудь особым случаям угощали граждан роскошным обедом или давали бесплатный спектакль, открывали бесплатно бани, общественные читальни [2. С. 7].
Выбор форм античной благотворительности зависел от средств состоятельного человека, его фантазий и общественных потребностей.
Огромные средства, привезенные в Рим из разных завоеванных им стран, давали возможность даже правительству расходовать значительную часть государственных средств на покупку хлеба для бесплатной раздачи его нуждающимся. Так, при Цезаре получали бесплатно годовую норму зерна до 320 тыс. чел.; число это он уменьшил впоследствии до 150 тыс.; при Августе пользовались щедростью правительства 200 тыс. чел. К хлебу присоединялась также раздача масла, соли, мяса и одежды для детей.
Часто с бесплатными зрелищами в амфитеатре или цирке (а таких зрелищ, например при Марке Аврелии, назначалось до 135 дней в году) соединялась раздача подарков или здесь же производился розыгрыш даровой лотереи, причем счастливцам иногда доставались очень ценные вещи - золото, дорогие иноземные птицы, лошади, даже корабли или целые имения.
По мнению некоторых русских церковных историков XIX в., язычество не знало любви к ближнему, а в основе всего лежал эгоизм. Так, И.Д. Петропавловский пишет: «Несомненно, что все такие деяния не возвышаются над сферой обнаружений эгоизма. Богачи производили огромные денежные затраты на какие-либо сооружения в пользу города или государства из тщеславия, чтобы сделать свое имя громким или обессмертить его в истории» [2. С. 7].
Иногда ссылаются на мнение Л. Сенеки, самого благотворительного из всех философов, который считал, что мудрец должен давать милостыню, но без сострадания, только потому, что природа всех людей одинакова.
Однако отметим два, на наш взгляд, важных обстоятельства. Во-первых, благотворительная деятельность многих христиан была также основана на эгоизме и тщеславии, что документально зафиксировано и на Западе, и в России. Во-вторых, Античность все-таки знала любовь к ближнему. Поэтому не случайно многие формы античной благотворительности плавно перешли в христианские и существуют до сих пор в разных частях света.
Таким образом, античная благотворительность, несмотря на свою специфику, имела те же самые генетические корни, что и пришедшая ей на смену христианская.
Христианство как религия было официально признано в Римской империи в IV в. В церковном языке появилось слово «caritabílis» (благотворительный). В классической латыни не было такого слова. Потом, в чем и проявилась благотворительность, в молитве «Отче наш» говорится о прощении долгов (debita). Тертуллиан заменил это слово на «прощение грехов», но затем правда была восстановлена.
Доминирующей формой благотворительности становится милостыня. По мнению С.В. Сперанского, «подаяние милостыни есть, таким образом, прежде всего религиозный акт, сопровождаемый молитвой или, во всяком случае, крестным знамением. На религиозный характер этого акта указывает, между прочим, самое время и место, где он совершается. Нищие собираются чаще всего у церквей, часовен, на кладбищах, наиболее щедрая милостыня подается на большие праздники, во время говения или по случаю похорон, свадьбы, крестин и т.п. Раздача милостыни есть как бы дополнительный акт к богослужению церковному» [3. С. 3]. В более поздние времена милостыня во многом утратила религиозный смысл и превратилась скорее в светскую форму поддержки нуждающихся (милостыня на улицах, вокзалах, в поездах и т.д.).
Первый пример массовой христианской благотворительности - помощь голодающим в Палестине из Антиохии, Греции и Македонии в I в. н. э. В IV в. в Римской империи создаются богоугодные заведения. Однако милостыня остается главным видом благотворительности. Иоанн Златоуст писал: «Всякий раз, когда мы не будем совершать милостыни, мы будем наказаны, как грабители» [4. С. 56].
Однако меняются эпохи, социально-экономические основания цивилизации, возникают новые ментальные установки. Все это приводит к соответствующим темпоральным изменениям и в области благотворительной деятельности. Целью благотворительности стала не столько помощь бедному, сколько воздаяние за милостыню, за отчуждение излишка.
В Средние века в Европе создаются огромные фонды монастырей, и по церковному закону со времен англосаксов требовалось до одной трети церковных доходов тратить на бедных. После секуляризации монастырей во времена Реформации без «кормушки» осталось много нищих по профессии. Существовавшая система благотворительности явно устарела и не справлялась с новыми, более массовыми потоками маргиналов.
Впрочем, еще Лютер направил свою критику на слабые стороны современной ему благотворительности. Он критиковал полную бессистемность этой благотворительности, удовлетворявшейся раздачей милостыни первому попавшемуся просящему, благодаря чему в колоссальных размерах развивалось нищенство как промысел. Таким образом, благотворительность была бессистемной и не превентивной [5. С. 9].
В дальнейшем, начиная с XVII в., в экономической жизни Европы происходит революционный переход от натурального хозяйства к товарно-денежному, что привело к быстрому росту числа бедных и нищих. Мир'постепенно втягивался в новую систему
социально-экономических отношений с соответствующей ломкой традиционных патриархальных структур. Многие страны прошли через этот этап исторического развития, который привел к резкому росту бедности с вытекающими социальными последствиями, такими как вынужденная миграция, преступность, бродяжничество, самоубийства, алкоголизм, голод.
Интересна реакция властей на данные проблемы. Так, в Англии, будущей мастерской мира, сначала последовали драконовские карательные меры и запрещение благотворительности. Несколько позже создается система призрения бедных на общественно-принудительных началах. Новые темпоральные изменения вынудили благотворительность, как одну из древнейших генетических функций цивилизации, адаптироваться к меняющимся условиям, а ее деятелей заниматься социальным конструированием инноваций. С.К. Гогель, известный русский теоретик, считал, что «благотворительности приходится считаться, скажу более, приспосабливаться к новым условиям жизни культурных народов» [5. С. 1].
Одной из интереснейших инноваций в области благотворения в XIX в. был опыт города Эльберфельда (Германия). С 1852 г. действовала двойная система благотворительности - общественное призрение в сочетании с частной благотворительностью. Штат управления состоял из девяти человек, и из них четверо выбирались из граждан города. Весь город был разделен на 31 округ, в которых работали 434 попечителя, использующие такие вполне современные методы, как дифференциация бедных, индивидуальный подход. Данная система впоследствии распространилась в другие города Германии (Бремен, Любек, Мюнхен), а затем и в другие страны, включая Россию.
В XIX в. во всем мире растет сеть благотворительных обществ. Во Франции Жанна Жюган в 1839 г. основала «Орден меньших сестер бедных». В 1883 г. в нем было 3400 монахинь, которые обслуживали 217 благотворительных учреждений и 25 тысяч нуждающихся [4. С. 57].
Итак, в Новое время происходит упорядочивание старых и создание новых организационных форм и методов благотворительной деятельности. По мнению П.А. Сорокина и Р.К. Мертона, «социальное время отражает изменения, движение социальных феноменов, принятых за референтные точки» [6. С. 114]. Такими референтными точками в XVIII-XIX вв. явились буржуазные революции, породившие волну рационализации во всех сферах жизни, включая и благотворение. Во всех странах, прошедших через буржуазные трансформации, наблюдается требование сделать благотворительность более разумной. Так, Локк (Lock), секретарь совета общества организации благотворительности в Англии, писал по этому поводу следующее: «Благотворительность, которая не помогает встать на ноги, - зло. Благотворительность должна оставить прежние методы “благодеяний”, а должна сделаться союзником, товарищем нуждающегося... Тот, которому оказывают помощь, должен быть представлен как можно скорее своим собственным силам.
Благотворительности следует смотреть на бедных не как на получателей подачек, а как на лиц, условия существования, социальное положение которых должно быть поднято, улучшено». По мнению Локка, высказанному на конгрессе благотворительности в 1900 г. в Париже, конечная цель филантропии - обеспечение полной независимости личности и ее семьи, их социальное здоровье» [5. С. 10]. Таким образом, помогать необходимо прежде всего тем людям, которые отличаются хорошим поведением и способны «стать на ноги».
Данная рациональная и несколько жесткая парадигма в целом сохраняется в западной благотворительности и по сей день.
Несколько иначе поддержка незащищенных слоев населения развивалась в России, хотя и в русле христианской традиции. Если основной жизненной идеологией западного христианского мира является гуманизм, то в России - исихазм. Эта идеология зародилась в Византийской империи и впервые стала проникать на русскую почву прежде всего в среду клириков, с XI в. классический вариант исихазма был создан солунским епископом Григорием Паламой в XIV в. После падения Константинополя (1453 г.) Россия, единственная независимая православная держава, во многом приняла византийское наследие, в том числе и исихастскую идеологию.
Исихазм, или духовное делание, всегда опирался на развитие духовно-нравственных начал жизни, гармоничное развитие человека и природы, нестяжатель-ство материальных благ. Именно эти начала составили ядро русской цивилизации. Такие пословицы, как «не в силе Бог, а в правде», «как не хитри, а правды не перехитрить», могли появиться только на почве русского исихазма.
В XVI в. идейная борьба русской и западной цивилизаций нашла выражение в концепции «Москва - третий Рим», основой которой было утверждение ценностей русской цивилизации, противостоящей западным идейным построениям. На Западе «просят сесветское житие», а на Руси «угождают на будущее житие» [7. С. 57-58].
Древнерусское общество под руководством церкви в течение веков прилежно училось понимать и исполнять заповедь о любви к ближнему. По мнению В.О. Ключевского, ее полагали прежде всего в подвиге сострадания к страждущему, ее первым требованием признавали личную милостыню. Идея этой милостыни полагалась в основание практического нравоучения, потребность в этом подвиге воспитывалась всеми тогдашними средствами духовно-нравственной педагогики. Любить ближнего - это прежде всего накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице, т.е. «вера без дела мертва» [8. С. 12].
Благотворительность - не столько средство общественного благоустройства, сколько необходимое условие личного нравственного здоровья. Она была больше нужна ншцелюбцу. Нищий был для благотворителя лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный благодетель. В рай входят святой милостыней, говорили в старину, нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается.
В.О. Ключевский считал, что нищенство не являлось на Руси экономическим бременем для народа, язвой порядка, а одним из главных средств нравственного воспитания народа, состоящим при церкви институтом общественного благонравия [8. С. 13].
Особенности русской благотворительности, выделенные В.О. Ключевским, в свою очередь вытекают из особенностей русского православия, которое, по мнению иеромонаха Серафима (Роуза), «светит другим и не имеет нужды в учреждении миссионерского отдела» [9. С. 39]. Русская православная церковь действительно никогда не занималась широкомасштабной миссионерской деятельностью (как Римская католическая церковь в Латинской Америке), как и не отличалась жесткой структурой и столь обширной сетью таких организаций у католиков, как рыцарские и монашеские ордена, орден иезуитов, святая инквизиция.
Тем не менее не следует увлекаться противопоставлением западной и восточной ветвей христианства, в том числе и в области благотворения. Есть особенное, но всегда существовало и общее. Анализ исторических фактов позволяет делать выводы даже о некоторых темпоральных совпадениях в эволюции рассматриваемого социокультурного феномена. Так, Лютер критиковал современную для него благотворительную деятельность в Германии, но и в России в том же XVI в. также впервые появилась критика в адрес благотворительности, и высказал ее вполне официально не кто иной, как царь Иван IV Грозный на Стоглавом соборе (1551 г.). Тогда еще юный монарх отмечал злоупотребление и неправильное использование средств, выделяемых государством и церковью на нужды наиболее нуждающихся слоев населения.
В дальнейшем в России в целом усиливается эта-тизация всех сфер жизни. Эта тенденция социально-экономического и политического развития затрагивает и сферу благотворительной деятельности. Петровские реформы, как и дальнейшая вестернизация и модернизация страны, трансформировали представления общества о том, как следует помогать беднейшим и маргинальным слоям населения.
Императрица Екатерина II попыталась централизовать систему благотворительности, что выразилось во внедрении в российскую социокультурную реальность такой административной инновации, как Приказы общественного призрения (1775 г.).
В правление Павла I и Александра I в России возникают принципиально новые, во многом гетерогенные структуры - Ведомство учреждений императрицы Марии (1797 г.) и Императорское человеколюбивое общество (1802 г.).
Однако наиболее радикальные изменения в рассматриваемой сфере произошли во второй половине XIX в. вследствие реформ Александра II. Трансформация социальной структуры, повышение социальной мобильности увеличили количество бедных и маргинальных групп, нуждающихся в разнообразной социальной поддержке. Вместе с тем возросло и число потенциальных субъектов благотворительной деятельности, имеющих средства и мотивацию. Все эти изменения в сочетании с упрощением процедуры разрешения на создание бла-
готворительных обществ, учреждений и заведений привели к бурному росту числа последних.
В этот период появляются более тонкие и эффективные методы работы с нуждающимися категориями населения, формируются и новые принципы благотворительности, такие как индивидуализация, децентрализация, ослабление роли государства, рационализация. Рефлексия по этому поводу отечественных теоретиков, опирающихся как на западный опыт, так и на богатейшую российскую традицию, породила много интересных разработок и предложений. Так, С.К. Гогель предлагал объединить усилия всех субъектов благотворения, при этом полагая, что «объединение может иметь тогда только большое значение, когда оно охватывает все учреждения, посвящающие свои силы благотворительности. Такими четырьмя силами, которые подлежат объединению, являются: государство, церковь, частные союзы и отдельные лица» [5. С. 23]. Таким общим для империи учреждением, по мнению автора идеи, было бы императорское центральное попечительство о призрении бедных, которое будет способствовать и подготовке кадров благотворительности [5. С. 135, 145].
Другой русский ученый В. Герье, исходя из новых социально-экономических реалий, прежде всего развития промышленности, люмпенизации крестьянства, появления безработных, писал: «Мысль связать милосердие с требованием труда, проявить благотворительность в деле трудовой помощи - великая культурная мысль, но именно поэтому она не могла явиться рано. Милосердие сначала везде выражается в форме милостыни, которая ничего не требует взамен от ищущего помощи, а кроме того, самая организация трудовой помощи обусловливает собой большие затраты и предполагает уже развитое общество [10. С. 484].
Глубокий анализ благотворительности XIX в. и интересные конструктивные предложения можно встретить в работах таких авторов, как А. Левенстим, Е. Максимов, А. Раевский, К. Грот и др. [11].
Таким образом, во второй половине XIX в. наблюдается сближение, а нередко и совпадение позиций западных и российских деятелей по поводу проблем незащищенных слоев населения и способов их решения. В дальнейшем благотворительность послужила одним из оснований теории и практики социальной работы как в России, так и на Западе.
Итак, подведем некоторые итоги. Благотворительность как социокультурный феномен, генетически вырастая из доцивилизационных форм общинной взаимопомощи, в дальнейшем опираясь на такие мотивы, как сострадание, тщеславие, а в иные времена и страх власть имущих и богачей перед бедными слоями населения проходит в своей эволюции определенные темпоральные этапы. Первый -дохристианский, античный; второй - христианский, средневековый; третий - эпоха Нового времени до середины XIX в.; четвертый - с середины XIX в. до Первой мировой войны и последовавших за ней веяиких социальных потрясений; пятый - современный гомеостатический. Данная периодизация относится только к христианским вариантам цивилизации. Остальные великие культурные миры с их формами социальной поддержки нуждающихся требуют дополнительного изучения.
1. Миронова P.E., Иванова И.Н. Благотворительность как показатель нравственной культуры общества// Благотворительность и милосердие. Саратов, 1997.
2. Петропавловский И.Д. Исторический очерк благотворительности и учения о ней в языческом мире, в Ветхом Завете и в древней церкви христианской. М., 1895.
3. Сперанский С.В. К категории нищенства в России. СПб., 1897.
4. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1891. T. IV.
5. Гогель С.К. Объединение и взаимодействие частной и общественной благотворительности. СПб., 1908.
6. Сорокин П.А., Мертон Р.К. Социальное время: опыт методологического и функционального анализа // Социологические исследования. 2004. № 6.
7. Платонов О. Святая Русь // Россияне. 1992. № 1/2.
8. Ключевский В. О. Добрые люди Древней Руси. Сергиев Посад, 1891.
9. Иеромонах Серафим (Роуз). Будущее России и конец мира. Православное мировоззрение. Рига; Ленинград, 1991.
10. Герье В. Русская благотворительность на всемирной выставке.
11. Антология социальной работы. М., 1994. T. I.
Статья представлена кафедрой социальной работы философского факультета Томского государственного университета, поступила в научную редакцию «Философские науки» 25 марта 2005 г.
