CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2023.
№ 76. С. 82-101.
Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 2023. 76. pp. 82-101.
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ И ФИЛОСОФСКАЯ
АНТРОПОЛОГИЯ
Научная статья УДК 316.4
doi: 10.17223/1998863Х/76/9
БЛАГОПОЛУЧИЕ КАК ПРАКТИКА: КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ, КАРТОГРАФИЯ И ТЕМАТИЧЕСКИЙ ОБЗОР ИССЛЕДОВАНИЙ
Алексей Андреевич Барышев1, Валерия Викторовна Кашпур2
1 2 Томский государственный университет, Томск, Россия
1 bari.shevnp@mail.ru
2 valkashpur@inbox.ru
Аннотация. В статье обоснована необходимость концептуализации благополучия как практики. Выполнено сетевое картирование исследований благополучия с признаками практик. Дана интерпретация практик, опытов, интервенций и политик как элементов концепта практик благополучия на основе его внутренних напряженностей. Составлен тематический обзор картированных исследований благополучия в разрезе выявленных элементов концепта. Сделан вывод о начале прагматического поворота в исследованиях благополучия.
Ключевые слова: благополучие, практики благополучия, социальное картирование, стили жизни
Благодарности: исследование выполнено при поддержке Программы развития ТГУ («Приоритет-2030»).
Для цитирования: Барышев А.А., Кашпур В.В. Благополучие как практика: концептуализация, картография и тематический обзор исследований // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2023. № 76. С. 82-101. doi: 10.17223/1998863Х/76/9
SOCIAL PHILOSOPHY AND PHILOSOPHY OF HUMANITY
Original article
WELL-BEING AS PRACTICE: CONCEPTUALIZATION, CARTOGRAPHY AND A THEMATIC REVIEW OF STUDIES
Aleksey A. Baryshev1, Valeriya V. Kashpur2
1 2 National Research Tomsk State University, Tomsk, Russian Federation
1 barishevnp@mail.ru
2 valkashpur@inbox.ru
© А.А. Барышев, В.В. Кашпур, 2023
Abstract. The idea of well-being as an integral characteristic of life becomes irrelevant within the context of human entrepreneurialization in all processes of life creation, including the production of ideas about well-being. The article aims to substantiate the need for a pragmatic turn in well-being studies. The method is based on the distinction between studies of representations of well-being in things, activities and indicators, and studies of well-being as a set of practices. The pool of well-being practices was obtained from articles on well-being from the OpenAlex catalog in two stages. We retrieved words that co-occurred with marker terms of practice theories first and then, based on the analysis of the terms' network, words denoting well-being practices. We conceptualized well-being as practice on the basis of discourse theory. We obtained the following results. (1) Well-being is the successor to the concept of wealth in terms of both its conceptual history and similarity of research stages. (2) The network of well-being practices studies is structured by the interconnection of its largest nodes: "practice", "experience", "intervention", "policy". (3) Based on the analysis of tensions, these nodes are identified as signifiers of the elements of the concept "well-being as practice". (4) Elements of the concept have their own features: "practices" in the proper sense are embodiments of established norms and laws; "experiments" are improvisations in life creation; "interventions" are interferences by local administrations, corporations, medical authorities aiming to improve people's lives; "policies/politics" are practices of the state in the field of well-being intended to normalize citizens' lives from birth to death. We conclude that a pragmatic turn is emerging in well-being studies. In the future, a continuous analysis of well-being practices in a territorial context may be useful for shaping the identity of regions, developing tourism and attracting investment. Keywords: well-being, well-being practices, social cartography, lifestyles
Acknowledgments: This study was supported by the Tomsk State University Development Programme (Priority-2030).
For citation: Baryshev, A.A. & Kashpur, V.V. (2023) Well-being as practice: conceptualization, cartography and a thematic review of studies. Vestnik Tomskogo gosudar-stvennogo universiteta. Filosofya. Sotsiologiya. Politologiya - Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 76. pp. 82-101. (In Russian). doi: 10.17223/ 1998863Х/76/9
Введение
Популярность понятия благополучия как в языке наук о человеке, так и в общественно-политическом дискурсе питается признанием бесперспективности и устарелости господствовавшего многие десятилетия, если не столетия, экономического детерминизма, с позиции скорейшей «отмены» которого писал еще в 1947 г. Карл Поланьи [1].
Однако ожидаемой отмены не произошло прежде всего потому, что «благополучие» как предполагаемый маркер новой парадигмы человеческого развития оказывается пока еще не в состоянии перестроить сами основания гуманитарного знания. Немалую роль в этом играет то, что сам поток исследований «по благополучию» в их стремлении к «актуальности» решительным образом обходит стороной эти основания.
В результате теперь для того, чтобы понятие благополучия стало объединяющей категорией социальных практик, обеспечивающей универсальное человеческое основание для всех социальных наук, необходимо, чтобы оно освободилось от избыточности тех смыслов, которыми его наделил этот поток научных публикаций. Необходимость такого освобождения диктуется множественностью новых видений этого «человеческого», порождаемых на основе оптики благополучия. В соответствии с одними из этих видений наибольшей человеческой ценностью обладают психические переживания людей в процессе жизни, в соответствии с другими - субъективные
удовольствия от разных наборов благ и активностей, доступных индивиду при данных условиях. То видение, которое исходит из самоценности жизненных практик, выступает одним из возможных развитий позиции Поланьи. Соответственно, исследования благополучия как чего-то противоположного благосостоянию по необходимости расходятся по многим направлениям, характеризуемым своими специфическими предметами («психологическое благополучие», «субъективное благополучие», «объективное благополучие», «общее (general) благополучие» и т.д.) и методами (включая медицинские и математические), оставляя нишу и для особого подхода к благополучию как определенной конкретно-исторической практике с его особыми методами.
В настоящей статье мы исходим из исследовательской проблемы, состоящей в специфике базовой метафорики, лежащей в основе концепта «практики благополучия», и ее отличии от метафорики как указанных направлений исследования благополучия, так и противостоящих им подходов «от благосостояния». В связи с этим мы намерены ответить на следующие исследовательские вопросы:
1. Какими чертами, общими с исследованиями благосостояния, характеризуются современные конвенциональные исследования благополучия?
2. Каким образом можно из потока литературы «по благополучию» выделить источники, поставляющие материал для изучения практик благополучия?
3. Как сетевой анализ исследований благополучия, формирующих задел для «поворота к практикам», позволяет структурировать практики благополучия?
4. Какова взаимосвязь между различными видами практик благополучия в рамках их концептуального единства?
Повторение концептуальной истории богатства в исследованиях благополучия
Выбор языка описания явления не является произвольным, а диктуется самим его устройством: если в самом явлении одни вещи представляются в других, то и язык становится инструментом производства этого представления; если же язык производит связи между элементами явления, то он становится практикой, или «виртуозно-лингвистической деятельностью» [2].
Такова, например, намеченная М. Фуко в «Словах и вещах» [3], но не реализованная им программа исследования взаимосвязи между языком, трудом и жизнью. Осуществление такой программы означает для социальных наук поворот к практике как единственной категории, в рамках которой названные три явления могут употребляться на равных, обеспечивая самообоснованность «форм жизни», элементы которой вычленяются и получают свое значение благодаря «языковым играм» и соединяются в единое целое благодаря труду как коммуникации в процессе обмена с окружающей средой. Такой подход способен обеспечить понимание ценностных компонентов человеческой жизни в их взаимосвязи, на выражение чего в настоящее время претендует категория благополучия.
Прежде чем практики предстанут в своей обыденной самообоснованности, они оказываются даны в качестве отношений их элементов, в виде ре-
презентации одних элементов в других или совокупности всех элементов -в особых символах, или знаках. Именно так воспринималась стоимость вещей в рамках одной из исторически первых форм экономической науки, которая занималась анализом богатства. М. Фуко удалось объяснить, что анализ богатства не был неумелым предшественником политэкономии, но являлся познавательной практикой, полностью соответствовавшей классической эпи-стеме [3. С. 14]. В этой эпистеме процесс познания выступает деятельностью ученого по упорядочиванию игр представлений покупателей в виде представлений одних товаров в других в рамках бесконечной таблицы. Потребовалось, по мысли Фуко, фундаментальное изменение хозяйственной практики, чтобы такое свойство истинного знания, как возможность представления его в пространстве таблицы, перестало работать. Такое изменение было принесено индустриализацией: теперь практика уже не шла по следу связей между вещами, а сама стремительно превращалась в то, что обеспечивало их связь [3].
В результате линия развития анализа богатств резко обрывается, и ему на смену приходит новая наука - политическая экономия, которая в лице своих основных направлений рассматривала практику двояко: либо как труд, либо как потребление. Но до полноценного поворота к практикам политической экономии было еще далеко, поскольку в ней в силу исторических особенностей капитализма непосредственной данностью «жизни» выступает только потребление, в то время как «труд» в преобладающей форме наемного труда фигурирует как внешний по отношению к нему процесс, который благодаря этому выступает отчужденным и от жизни рабочего, не воспринимаемым в качестве «формы жизни». Интеллектуальный кризис, развившийся на этой основе и проартикулированный, наконец, в знаменитом докладе Стиглица-Сена-Фитусси [4], привел к росту интереса к концепту благополучия, превращение которого в реальный компонент социальной жизни [5] странным образом стало повторять историю категории богатства (таблица). Результатом такого повторения стало широкое распространение анализа благополучия в медицинских, психологических, формальных экономико-статистических репрезентациях. Для такого подхода характерно превращение самого представления в объект анализа при индифферентности самого этого анализа к представляемому, которое, в свою очередь, представляется относящимся к разряду трансценденталий, с которыми серьезная наука не должна иметь дело. В рамках такой логики, приводящей к тому, что концептуализация благополучия вне его названных представлений становится если не невозможной, то, по крайней мере, излишней, делается много полезного для улучшения жизни людей (подростков, работников разных отраслей промышленности, представителей старшего поколения и т.д.). Для того чтобы это и дальше делалось, необходимо только одно: чтобы наука имела право рационально обосновывать потребности людей разных возрастных, профессиональных и прочих категорий.
Поскольку это право является далеко небесспорным с этических позиций, постольку обращение к представляемому может при определенных условиях оказываться вполне уместным. Но для этого необходимо предоставить ему возможность говорить от своего имени своим собственным языком. Когда же такая возможность возникает?
Сопоставление концептуальных историй богатства и благополучия
Объекты исследования
Представление Самостоятельное бытие, опосредованное жизнью, языком и трудом
Богатство Анализ богатства и выражение его в системе цен, классификация элементов богатства по их функциям Политическая экономия: цены как язык сообщений о планах и намерениях; труд (производство) как связь элементов богатства; жизнь как потребление
Благополучие Измерения субъективного и объективного благополучия; показатели и рейтинги благополучия Практики жизнетворчества на основе антре-прениализации и респонсибилизации человека
Она возникает в процессе очередного перелома в хозяйственной практике, сблизившем труд с жизнью. Суть этого перелома в антрепрениализации труда [6], сделавшей импровизации с жизненными траекториями, экспериментирование со стилями жизни такой же необходимостью для работника, какой они являются для предпринимателя. Теперь жизнь не может быть описана косвенно через какие бы то ни было вещные категории, медицинские или статистические показатели. Теперь она выступает в своих непосредственных формах, «формах современной жизни» (как они названы в подзаголовке к известной работе операиста - исследователя трудовых практик Паоло Вирно [2]), в равной мере включающих в себя и «труд», и «досуг», и «образование», все больше становящееся самообразованием в процессе труда как виртуозного общения с различными людьми.
Итак, исследование благополучия в его непосредственной данности практик оказывается вполне возможным, и главными условиями возможности появления такого объекта исследований, как практики благополучия, становится постфордистская трансформация труда и респонсибилизация работника [7].
Картирование (исследований) концепта практик благополучия
Карты социальных концептов на основе данных библиометрических платформ цитирования и реферирования научной литературы становятся все более популярным инструментом в эпоху стремительного роста числа публикаций. Основным требованием для получения качественного знания об устройстве концепта является обеспечение гомогенности его значений [8], что может обеспечиваться отбором публикаций, следующих определенной метафорике, обнаруживаемой либо в грамматических формах употребления концепта [9], либо определением лингвистических маркеров интересуемого дискурса.
В нашем случае гомогенизация значений может быть обеспечена формированием набора терминов (routine, everydayness, rule-following, language game, language practices, form of life, lifestyle, habitus, commitment, engagement, lifeworld, background knowledge, tacit knowledge, learning, skill, habit, experience, power, medicalization, access, mobility, identity и др.), соответствующих наиболее известным исследованиям практик [10], который был применен в качестве пула лингвистических маркеров к выборке из 45 138 текстов по различным аспектам благополучия (выгруженных по морфемам wellbeing, well-being, goodlife, eudemoni*, eudaemoni*, happ*) из открытой базы OpenAlex за 1923-2023 гг. В результате обработки метаданных c помощью
программы PolyAnalyst была построена карта концепта благополучия как практики (рис. 1), состоящая из связанной сети терминов-элементов концепта практик благополучия и изолированных терминов, имеющих отношение к практикам, но в рамках используемой платформы цитирования и реферирования научных статей не провзаимодействовавших с выявленными элементами концепта практик благополучия. Термины-изолянты, не соответствующие по своему смыслу понятию социальных практик, были удалены. Масштаб карты, размещенной на рисунке, позволяет видеть термины, использовавшиеся в выгруженных текстах не менее 22 раз. Для более подробного рассмотрения разрешающая способность может быть увеличена до пятикратного употребления термина.
widowhood ф
Рис. 1. Картирование элементов (терминов) концепта практик благополучия
Общее картирование элементов (терминов) концепта практик благополучия четко визуализирует трапециевидное несущее основание полученной сети, представленное самыми крупными нодами «practice», «experience», «intervention» и «policy». Логично предположить, что они выполняют организующую роль по интеграции в сеть всех других узлов, которые можно условно разделить на «места» (workplace, work(-life), dwelling, housing), «состояния» (loneliness, disability, aging, widowhood, parenthood, community-dwelling), «отношения» (friendship, companionship, partnership, closeness), «исполнения» (eating, singing, cycling, journaling, reading, gardening, parenting), «занятия» (policy-making / policy-maker / policymaker, entrepreneurship), «интенции / эффекты» (self-actualization, leadership, mobility, accessibility, walkability, availability, coping, forgiveness), «атрибуты практик» (narrative, habit, lifestyle, lived experience).
При этом очевидно, что «места» и «состояния» выступают, прежде всего, носителями экзистенциальных проблем, в то время как «отношения» и «исполнения» (в смысле workings [11] или accomplishments [12]) - самоценными практиками, которые имеют свойство сами без обращения к каузативной логике просто «растворять» проблемы, а «занятия» как «occupations» - средствами уже внешнего, целенаправленного решения этих проблем. Оба этих способа по-разному достигают желаемых «эффектов» так, что общие «атрибуты практик» оказываются характеристиками принятия определенной формы жизни (commitment) и вовлеченности в нее (engagement) [13].
Приведенный выше способ чтения карты является достаточно простым и удобным, но он, позволяя скользить по разным аспектам сходств отдельных элементов практик благополучия, закрывает доступ к самим этим практикам.
Для того чтобы получать знание о практиках, необходимо поставить их в отношение друг с другом на фоне их общего объекта - экзистенциальных проблем человека, без решения которых ни о труде, ни о жизни, ни о языке нет смысла говорить. Для реализации такого подхода попытаемся тот концентрат практик, который заключен в выделенной трапециевидной конструкции, помыслить в его внутренней самоорганизации, соотносящейся со столь же концентрированным конструктом «экзистенциальные проблемы».
Интерпретативная схема к карте благополучия как практики
Практики благополучия выступают как двойственный феномен. С одной стороны, это опривыченные действия отдельных людей или их коллективов, содержащие «в самих себе» правила «заботы о себе»; с другой стороны, особенно по мере нарастания численности этих «коллективов», это «организующие» практики, обеспечивающие правила практик благополучия его непосредственным «получателям». Первые в литературе репрезентуются как собственно «практики», как направленные на самих себя «искусства жизни» (ars vitae - в древнеримской традиции), в то время как вторые (без лишения их статуса «практик благополучия») - как «программы» продвижения здорового образа жизни, укрепления телесного благополучия (wellness) или повышения физической культуры (fitness) и совершенствования здравоохранения [14] и т.д.
В зависимости от уровня принятия таких программ они понимаются как «интервенции», которые могут применяться как к отдельным людям (пациентам клиник [15], рядовым сотрудникам [16] или руководителям организаций [17]), так и в целом к самим организациям [18] или территориям [19], или как «политика / политики» (policy / politics) [20-22]. Данная двойственность выражает напряженность между политиками и искусствами в определении практик благополучия по линии техник (способов) его формирования (рис. 2, красная двусторонняя стрелка), которую невозможно преодолеть просто терминологическим различением, например, «формальных интервенций» и «независимых практик» [17. C. 5]. Дело в том, что в данном случае имеет место не противостояние «точечных» дискретно разделенных феноменов, а континуум взаимного перехода чистых практик в чистые политики, между которыми находится множество гибридных техник благополучия. Учитывая открытую М. Фуко «микрофизику» власти, можно сказать, что рассматриваемая дихотомия выступает репрезентацией пространства власти от микровласти акторов, практикующих по собственному усмотрению заботу о себе и о своих близких, до публичной власти, институционализированной в виде органов, которые обладают правом вырабатывать представления о благополучии подчиненных им индивидов и претворять их в жизнь посредством специальных мер (политик). Рассмотренная двойственность представляет не единственную напряженность, организующую пространство дискурса практик благополучия.
Вторая напряженность в определения практик, также характеризуемая континуальностью, складывается между итеративным и творческим характером практик. Когда практики понимаются как рутины, не предполагающие рефлексию, это должно подразумевать нечто абсолютно стабильное, не подверженное изменениям. Но оказывается, как показал, исследуя эволюцию
«зимбабвийского втулочного насоса», один из основоположников акторно-сетевой теории Джон Ло, развитие и совершенствование практик и их материального оснащения может происходить и без особой рефлексии [23].
Отсюда недалеко и до целенаправленного экспериментирования, которое, будучи укорененным в жизни некоторого сообщества, также выступает практикой, но с оговоркой, что это особая интервенционистская практика (медицинская, административная, групповая, индивидуальная). Соответственно, практики представляют собой не только рутины, воплощающие некоторые обычаи или властные предписания как социальные нормы благополучия, но и креативный опыт, заключающий в себе как элементы спонтанной новизны, так и целенаправленных изменений жизни людей. В результате имеем еще одну напряженность в определениях практик, также проявляющуюся в континуальной дихотомии - между нормативным и изменчивым характером практик благополучия [24], организуемой по линии форм благополучия (рис. 2, синяя двусторонняя стрелка). С учетом различения практик как искусств и практик как политик креативность получает свою половину пространства практик благополучия для опытов новаций и импровизаций в жизни самих индивидов и для интервенционистских практик, направленных на других (квадранты II и III).
политики жизни
Формы швернментализации жизни, или биополитика 1 V ё t Интервенции корпораций, местных 1 администраций и медицинских инстанций ч
Разнообразие конвенциональных образов благополучия i г Индивидуальные и совместные новации жизнеустройства Г
к
а В
о Е
Н
Й Е
о
S
ИСКУССТВА ЖИЗНИ Рис. 2. Пространство распределения значений концепта практик благополучия
Пересечение континуума техник благополучия (по вертикали) с континуумом его форм (по горизонтали) задает пространство определений благополучия (рис. 2) в единстве как- и что-вопросов [25], относимых прежде всего к разрешаемым в них экзистенциальным проблемам (ЭП): как они разрешаются (посредством искусств или политик) и что является результатом (стабилизированные властью или обычаем нормы жизни или находящийся в процессе административного или спонтанного изменения жизненный опыт).
Полученное изображение «пространства распределения значений концепта практик благополучия» представляет собой благодаря формирующим его линиям напряженности (ось форм и ось техник благополучия) схему са-моструктурации соответствующего дискурса, позволяющую давать интерпретацию эмпирическим распределениям элементов (терминов) концепта практик благополучия, извлеченных из исследовательских статей по благополучию, накапливаемых в нашем случае в базе OpenAlex. Таким образом, рис. 2 представляет интерпретативную схему, в которой части несущей «трапеции» в виде практик, «экспириенсов», политик и интервенций получают свой смысл как необходимые составляющие концепта практик благополучия,
которые могут в разные периоды получать разное наполнение и поэтому могут характеризоваться разными отношениями друг к другу.
Тематический oбзор исследований практик благополучия
В нашем исследовании распределения элементов (терминов) концепта практик благополучия и построения интерпретативной схемы для его понимания термин «практики» имеет двоякое употребление: наряду с общим обозначением практик благополучия он фигурирует и в качестве обозначения особого класса практик, которые выделяются своей непосредственностью, соответствуют первым наиболее простым и общим определениям практик. Это «собственно практики», «практики в узком смысле слова», или «практики-практики». С них и начнем обзор состояния «практико-ориентированных» исследований благополучия.
1. Практики. Наиболее соответствующими конвенциональному понятию практик являются те, которые представляют воплощение сложившихся норм и устоявшихся узаконений в искусствах жизни (квадрант I). Здесь находим описанные в литературе практики ответственного гражданства [26], ро-дительства [27], супружества [28], тоседства [29], следования национальным идеалам уюта и наслаждения жизнью [30, 31] и т.п. нормы «хорошей жизни» (good life), включая повседневные рутины ухода за телом и укорененные культурные и социальные привычки (чтение, проведение праздников, посещение концертов и т.д.).
2. Опыты («экспириенсы»). Исследования II квадранта обращаются к более гибким практикам, связанным с непреднамеренными или целенаправленными изменениями форм жизни. Авторы, размышляющие о самых крупных изменениях такого рода, вызывающих необходимость «реконцептуали-зации» самого понятия благополучия, приходят в выводам о том, что первоосновой «изменения дискурсов благополучия» выступает фундаментальный переход от тела социально управляемого, «политичного» (как узла отношений по поводу гигиены (чистоты), еды, жилищных, брачных, родственных условий и т.д.), к телу персональному [32, 33]. Это новое «тело» начинает самостоятельно создавать новые балансы между желаемым и нормативным, между трудом и жизнью (WLB — work-life balance), семьей и работой, между социально признанным ограничением вследствие переживаемых экзистенциальных проблем функциональных возможностей людей и их стремлением к активной жизни.
Здесь собираются новые практики старости и одиночества, а также создаются новые формы взаимопомощи и совместного жизнеустройства (associations, companionships) [34, 35], включая создание «странных» союзов, в том числе квир-партнерств [36]. При этом разнообразные практики совместной жизни могут возникать как на основе добровольно избираемых стилей и образов жизни [37, 38], так и на почве общих эксзистенциальных проблем [39, 40].
Новации в трудовых и семейных практиках получают достаточно широкое освещение в связи с внедрением гибких форм занятости [41], включающих так называемый «телеворкинг» [42, 43], которые требуют от людей изменения привычных конфигураций взаимосвязей между «семьей» и «работой» [44].
Наряду с тем, что с внедрением высоких технологий в повседневность происходит бурное развитие цифровых жизнестилевых практик - «digital сге-ative practices» [45], экспериментирование со стилями жизни как важный атрибут «хорошей жизни» наблюдается по всему пространству повседневности от новых видов физической активности [46] и пищевых предпочтений [47] до практик медитации и созерцательности - «mindfulness» [48].
3. Интервенции. Иной дискурс поддерживается исследованиями, составляющими контент квадранта III, фокусирующегося на практиках изменения форм жизни под воздействием «организующих» и «улучшающих» интервенций корпораций, местных администраций и медицинских инстанций в жизнь работников предприятий, людей с хроническими заболеваниями и иными экзистенциальными проблемами и в целом населения определенных территорий.
Ввиду преобладающего внимания исследователей в анализируемом дискурсе практик благополучия к «интервенциям» мы приводим здесь карту концепта «интервенции» (рис. 3), демонстрирующую его связь со всеми проблемными «топиками» благополучия (loneliness, aging, disability, community-dwelling, housing), основными «практиками», «экспириенсами» и «политиками», а также с целями изменений (если их можно в общем виде показать отдельно от объектов): обеспечение доступности, мобильности различных ресурсов, преодоление негативной симптоматики в отношении труда, здоровья, среды.
abit I I policy-maker
Щ parenting practices
Рис. 3. Картирование элементов концепта «интервенции»
В сфере трудовых практик наиболее распространенными видами интервенций в жизнь работников выступают корпоративные политики повышения благополучия через оздоровление рабочих мест (work health promotion, workplace health) [49, 50], внедрение здоровьесберегающих моделей (health model) рабочих мест [51], корпоративных практик благополучия (corporate wellbeing practices) [52], программ снижения стрессовых нагрузок [53], особенно для работников «передней линии» и колл-центров [54] и т.д.
Также в качестве корпоративных мер по обеспечению благополучия работников выступают организационные меры по отказу от вредных привычек [55], поддержанию здорового образа жизни [56] и организации совместного досуга [57].
Обзор интервенций в практики людей, испытывающих экзистенциальные проблемы, ограничим простым перечнем цифровых девайсов и технологий. Это прежде всего смартфоны [58] в их различных применениях, обеспечивающих в том числе поддержание отношений с близкими людьми. Далее следуют практики диагностирования психического и соматического состояния на основе интернет-коммуникаций [59, 60].
Среди изменений, переконфигурирующих бытовую повседневность, выделяется внедрение роботов-помощников [61] и технологий «умного дома» [62, 63].
В целом можно сказать, что названные технологические интервенции выступают особой формой властных практик различных субъектов «на местах», ответственных за трансформацию жизни по всему фронту благополучия, для обеспечения ухода, контроля состояния здоровья, повышения эмоционального состояния и создания возможностей самостоятельной жизнедеятельности при сохранении социальных связей.
Наиболее важной зоной ответственности местных администраций выступает «пространство» (space) [64, 65], к которому применяются различные интервенционистские практики в целях обеспечения доступности (accessibility / availability) как социально-культурной инфраструктуры, так и коммунальных услуг, повышения комфортности (liveability) на основе сочетания благоустройства с озеленением [66], снижения криминогенности [67].
Кроме государства интервенции в пространство общего (потенциального) благополучия могут осуществляться и частными корпорациями как традиционными практиками корпоративной социальной ответственности [68], так и новыми практиками создания общей ценности (shared value) [69]. К этой же группе интервенций стоит отнести практики социального предпринимательства и экологического предпринимательства, обеспечивающие облагораживание территорий на основе приоритета «социальной» или «смешанной» ценности [70].
4. Политики. К сожалению, в OpenAlex не удалось собрать достаточное количество исследований, трактующих власть как особый род практик, не сопряженных непосредственно с внешним принуждением и насилием, поэтому позволим себе обратиться к ресурсам Google Scholar для краткого описания практик говернментальности в сфере благополучия.
Важнейшим направлением говернментализации является респонсибили-зация индивидов как ненавязчивая, но эффективная политика привития им практик (социальных привычек) ответственного обращения со своим здоровьем и благополучием [71, 72].
Инструментами респонсибилизации выступают медикализация [73] социальных явлений, результатом которой становится обоснование всех требуемых практик как обусловленных самой природой человека, и нормализация [74] натурализированных таким образом практик путем представления их в виде общих показателей, средних и относительных значений (норм) и т.д. Сведенная таким образом до набора количественных показателей жизнь становится удобным объектом для реализации (обычно неявных) политик мар-кетизации и коммодификации «жизни и благополучия» [75, 76].
В анализируемой нами базе научной литературы политика (policymaking) рассматривается, как мы уже говорили, в качестве просто внешнего, целенаправленного процесса принятия решения по поводу существующих про-
блем. Поэтому микрофизика власти здесь представлена редкими и изолированными друг от друга и от всей сети элементов благополучия неолиберальными концептами (коммерциализация, маркетизация, говернментальность), которые на карте (см. рис. 1) имеют «условное» присутствие, отмеченное звездочками.
В целом кластер «политика» дает простор для пролиферации в его недрах концептов, описывающих не просто усилия власти как внешней силы по улучшению жизни, но изменения самих практик индивидов в пространстве знания-власти [77].
Заключение
В настоящей статье намечен переход в исследовании благополучия от «классической» эпистемы к «современной» по версии Мишеля Фуко. Несмотря на то, что в самом переходе от исследований богатства в виде его дериватов (благосостояния, ВВП, человеческого капитала, капитала здоровья [78] и т.д.) к исследованиям благополучия проявился тренд на преодоление классической парадигмы познания, концептуализация благополучия началась с его репрезентаций в виде целого ряда особых «дисциплинарных» благопо-лучий, что позволяет определить представление в качестве базовой метафоры объекта исследования. Соответственно, исследования благополучия в его непосредственной данности опираются на метафору (жизне)деятельности, поскольку сами идеи о благе и его достижении являются атрибутами самовоспроизводящейся жизни, или деятельности. Концепт благополучия при таком подходе приходит в полное соответствие с грамматическим («адовым») смыслом своего сигнификата «well-being» именно как категория непосредственного бытия, практики, но в силу широкой известности этого термина в его другом значении как репрезентации благополучия он обозначается в нашей статье терминологически не строгим образом, а метафорически: «благополучие как практика», постепенно заменяясь более свободными аналитическими конструкциями, такими как «практики благополучия» или «опыты» и «политики» благополучия.
В качестве материала для изучения практик благополучия мы использовали исследовательские статьи, отобранные по терминам-маркерам теорий практик из предварительно созданного массива всех статей по благополучию, присутствующих в базе OpenAlex.
В отличие от получающих в настоящее время широкую популярность картографических исследований мы не ограничились построением сетевой карты элементов (терминов) концепта практик благополучия, но создали для чтения (понимания) этой карты интерпретативную схему, представляющую собой схематическое описание механизма производства и распределения значений концепта «благополучие как практика» в процессе функционирования соответствующего дискурса. Элементами, обеспечивающими самоорганизацию дискурса практик благополучия, выступают его внутренние напряженности: по линии техник благополучия, выражающей оппозицию политик и искусств жизни, и по линии форм благополучия, связывающей дихотомически противопоставленные стабильные и креативно изменяющиеся формы жизни.
Обзор собранного материала показывает, что большинство статей (более 90 процентов) следуют конвенциональному пониманию благополучия как представления, т.е. изучают интересующие нас факты как факторы, влияю-
щие на благополучие, повышающие благополучие, и т.д., что, по нашему убеждению, не препятствует исследованию данных фактов как данности самого благополучия, т.е. как разнообразия практик благополучия. Это свидетельствует о том, что прагматический поворот в исследованиях благополучия находится пока еще в начальной стадии.
Перспективу дальнейших картографических исследований практик благополучия мы связываем с выяснением взаимоотношений между практиками, опытами, интервенциями и политиками в динамике с репрезентацией полученного знания в виде серии тепловых карт, каждая из которых охватывает период в 1-3 года. Операционализация такого похода для конкретных регионов или городов на основе материалов СМИ и социальных сетей может быть инструментом управления имиджем региона в целях совершенствования жизнеустройства, организации миграционных потоков, развития туризма и привлечения инвестиций.
Список источников
1. Polanyi К. Our obsolete market mentality: "Civilization must find a new thought pattern". Commentary. 1947. 3 (2). P. 109-118.
2. Вирно П. Грамматика множества: к анализу форм современной жизни. М. : Ад Марги-немПресс, 2013. 176 с.
3. Фуко М. Слова и вещи. Археология. гуманитарных наук / пер. с фр. В.П. Визгина, Н.С. Автономовой ; вст. ст. Н.С. Автономовой. СПб. : A-cad, 1994. 407 с.
4. Стиглиц Д., Сен А., Фитусси Ж.-П. Неверно оценивая нашу жизнь: Почему ВВП не имеет смысла? Доклад Комиссии по измерению эффективности экономики и социального прогресса / пер. с англ. И. Кушнаревой ; науч. ред. перевода Т. Дробышевская. М. : Изд-во Ин-та Гайдара, 2016. 216 с.
5. Baryshev A., Casati F, Barysheva G Well-being: From not-being to reality // Information Technologies in Science, Management, Social Sphere and Medicine. Atlantis Press, 2016. P. 420-425.
6. Барышева Г.А., Барышев А.А., Нгок Ч.Т.Б. Трансформация характера занятости и трудовой жизни в постфордистскую эпоху // Векторы благополучия: экономика и социум. 2022. № 4 (47). C. 146-154.
7. Peters M.A. From state responsibility for education and welfare to self-responsibilisation in the market // Discourse: Studies in the Cultural Politics of Education. 2017. № 38 (1). P. 138-145.
8. Барышев А.А., Сербина Г.Н. Возможности и перспективы систематического анализа исследований социальных феноменов: проблема обеспечения гомогенности значений концептов // Большие данные и проблемы общества : сб. ст. по итогам междунар. науч. конф. (Киров, 19-20 мая 2022 г.). Томск : Изд-во Том. yn-та, 2022. С. 20-28.
9. Барышев А.А., Кашпур В.В. Картирование концепта entrepreneurship на основе анализа лингвистических форм выражения новых значений // Социальные практики и управление: проблемное поле социологии : материалы V Сиб. социол. форума с междунар. участием, Новосибирск, 28 октября 2022 г. Новосибирск : НГУЭУ, 2022. С. 153-159.
10. Волков В.В., Хархордин О.В. Теория практик. СПб. : Изд-во Европейского ун-та в Санкт-Петербурге, 2008. 298 с.
11. Winch P. (ed.) Studies in the Philosophy of Wittgenstein. Routledge, 2013.
12. GarfikelH. Studies in Ethnomethodology. Englewood Cliffs, NJ : Prentice-Hall, 1967.
13. Delamothe T. Happiness // BMJ. 2005. № 331 (7531). P. 1489-1490.
14. McDermott H.J., Kazi A., Munir F, Haslam C. Developing occupational health services for active age management // Occupat Med. 2010. № 60 (3). P. 193-204.
15. Blanco I., Contreras A., Chaves C., Lopez-Gomez I., Hervas G, Vazquez C. Positive interventions in depression change the structure of well-being and psychological symptoms: A network analysis // The Journal of Positive Psychology. 2020. № 15 (5). P. 623-628.
16. Biron C., Karanika-Murray M. Process evaluation for organizational stress and well-being interventions: Implications for theory, method, and practice // International Journal of Stress Management. 2014. № 21 (1).
17. Urrila L.I. From personal wellbeing to relationships: A systematic review on the impact of mindfulness interventions and practices on leaders // Human Resource Management Review. 2022. № 32 (3). Art. 100837.
18. Burlakova I., Sheviakov O., Kondes T. Psychological intervention and corporate well-being // 2nd International conference on corporation management. Estonia, 19 May 2022. URL: https://conf.scnchub.com/index.php/ICCM/ICCM-2022/paper/view/380
19. Anderson J., Ruggeri K., Steemers K., Huppert F. Lively social space, well-being activity, and urban design: findings from a low-cost community-led public space intervention // Environment and Behavior. 2017. № 49 (6). P. 685-716.
20. Mulderrig J. Nudge and the politics of wellbeing: bringing biopower into dialogue with critical discourse analysis // Médiation et Information. 2017. № 44-45 (July 2018). P. 181 -195.
21. Bache I., Reardon L. The politics and policy of wellbeing: Understanding the rise and significance of a new agenda. Edward Elgar Publishing, 2016.
22. Wellbeing in politics and policy / eds. I. Bache, K. Scott. The politics of wellbeing: Theory, policy and practice. Springer, 2018.
23. Law J. Objects and spaces // Theory, Culture and Society. 2002. № 19 (5/6).
24. Bicchieri C. Norms in the wild: How to diagnose, measure, and change social norms. Oxford : Oxford University Press, 2016.
25. Барышев А.А. Предпринимательское действие: опыт картирования распределения значений концепта // Цифровая социализация и цифровая компетентность в условиях глобальных системных изменений: технологии регулирования, риски, сценарии : сб. науч. тр. VI Междунар. конф. «Казанские социологические чтения» (Казань, 18-19 мая 2023 г.). Казань : Изд-во Казан. ун-та, 2023. C. 373-383.
26. Ilcan S., Basok T. Community Government: Voluntary Agencies, Social Justice, and the Re-sponsibilization of Citizens // Citizenship Studies. 2004. № 8. Р. 129-144. doi: 10.1080/1362102042000214714
27. Nelson S.K., Kushlev K., Lyubomirsky S. The pains and pleasures of parenting: when, why, and how is parenthood associated with more or less well-being? // Psychol Bull. May 2014. № 140 (3). P. 846-895. doi: 10.1037/a0035444
28. Hellström I., Torres S. Couplehood as a compass: Spousal perspectives on the diminished everyday competence of partners // Dementia. 2021. № 20. doi: 147130122199730. 10.1177/1471301221997306
29. Vyncke V. et al. Does neighbourhood social capital aid in levelling the social gradient in the health and well-being of children and adolescents? A literature review // BMC Public Health. 2013. № 13. doi: 10.1186/1471-2458-13-65
30. Lomas T. Life balance and harmony: Wellbeing's golden thread // International Journal of Wellbeing. 2021. № 11. P. 18-35.
31. Okuzono S. et al. Ikigai and subsequent health and wellbeing among Japanese older adults: Longitudinal outcome-wide analysis // The Lancet Regional Health. Western Pacific. 2022. № 21. P. 100-391.
32. Simpson G., Murr A. Reconceptualising well-being: Social work, economics and choice // Journal of Current Cultural Research. 2014. № 6. P. 891-904. doi: 10.3384/cu.2000.1525.146891
33. Sointu E. The rise of an ideal: tracing changing discourses of wellbeing // The Sociological Review. 2005. № 53(2). P. 255-274.
34. Budgeon S. Friendship and Formations of Sociality in Late Modernity: The Challenge of 'Post Traditional Intimacy // Sociological Research Online. 2006. № 11(3). P. 48-58. doi: 10.5153/sro. 1248
35. Hahmann J. Friendship Repertoires and Care Arrangement: A Praxeological Approach // The International Journal of Aging and Human Development. 2016. № 84. doi: 10.1177/0091415016668353
36. Schroeder W.F. Talking of happiness: How hope configures queer experience in China // Chinese discourses on happiness / eds. G. Wielander, D. Hird. Hong Kong University Press, 2018. P. 169-188.
37. Engberg E. et al. Associations of physical activity with self-rated health and well-being in middle-aged Finnish men // Scandinavian Journal of Public Health. 2015. № 43(2). P. 190196.
38. Silva T. "Daddies," "Cougars," and Their Partners Past Midlife: Gender Attitudes and Relationship and Sexual Well-Being among Older Adults in Age-Heterogenous Partnerships // Socius. 2019. № 5. doi: 10.1177/2378023119869452
39. Lee S., O 'Neill D., Moss H. Promoting well-being among people with early-stage dementia and their family carers through community-based group singing: a phenomenological study // Arts & Health. 2022. № 14 (1). P. 85-101.
40. Siegrist J. et al. Failed reciprocity in social exchange and wellbeing: evidence from a longitudinal dyadic study in the disability setting // Psychology & Health. 2020. № 35(9). P. 1134-1150. doi: 10.1080/08870446.2019.1707826
41. Golden L., Henly J., Lambert S. Work schedule flexibility: a contributor to employee happiness? // Journal of Social Research and Policy. 2014. № 4 (2). P. 107-135.
42. Erro-Garces A., Urien B., Cyras G., Janusauskiene V.M. Telework in Baltic Countries during the Pandemic: Effects on Wellbeing, Job Satisfaction, and Work-Life Balance // Sustainability. 2022. № 14 (10). Art. 5778. doi: 10.3390/su14105778
43. Lu Z., Zhuang W. Can teleworking improve workers' job satisfaction? Exploring the roles of gender and emotional well-being // Applied Research in Quality of Life. 2023. February. P. 1-19. doi: 10.1007/s11482-023-10145-4
44. Kluczyk M. The impact of work-life balance on the wellbeing of employees in the private sector in Ireland. Doctoral dissertation. Dublin : National College of Ireland, 2013.
45. Jerdan S., Grindle M., Van Woerden H.C., Zubala A. Designing and Implementing a VR Mental Wellbeing Experience using Digital Creative Practice. 2020. URL: https://assets.researchsquare.com/files/rs-13074/v1/6c77e7f8-05af-4184-86f2-
cb2d3 5a9b 154.pdf?c= 1631830317
46. Singh V., Yaduvanshi P., Singh K. A Study of Factors Affecting the Level of Happiness Amongst Practitioners of Yoga, Aerobics and Walking During Corona Lockdown // International Journal of Research - Granthaalayah. 2021. № 9 (3). P. 338-346. doi: 10.29121/granthaalayah.v9.i3.2021.3829
47. Martin S.E., Kraft C.S., Ziegler T.R., Millson E.C., Rishishwar L., Martin G.S. The Role of Diet on the Gut Microbiome, Mood and Happiness. Preprint. 2023. doi: 10.1101/2023.03.18.23287442
48. Ashu, Singh S., Devender. Hope and Mindfulness as Correlates of Happiness // Indian Journal of Positive Psychology. 2015. № 6 (4). P. 422-425. doi: 10.15614/ijpp/2015/v6i4/127204
49. Page N.C., Nilsson V.O. Active commuting: workplace health promotion for improved employee well-being and organizational behavior // Frontiers in Psychology. 2017. № 7. Art. 1994. doi: 10.3389/fpsyg.2016.01994
50. Kuoppala J., Lamminpaa A., Husman P. Work health promotion, job well-being, and sickness absences - a systematic review and meta-analysis // Journal of Occupational and Environmental Medicine. 2008. № 50 (11). P. 1216-1227. doi: 10.1097/J0M.0b013e31818dbf92
51. Magrin M.E. From the psycho-social risk assessment, to well-being promotion // Giornale Italiano di Medicina del Lavoro ed Ergonomia. 2009. № 31(2). P. 207-211.
52. Tuwai B.B., Kamau C., Kuria S. Effect of corporate wellbeing practices on employees' performance among Commercial Banks in Kenya // International Journal of Scientific and Research Publications. 2015. № 5 (5). P. 117-156.
53. Hartfiel N., Havenhand J., Khalsa S.B., Clarke G., Krayer A. The effectiveness of yoga for the improvement of well-being and resilience to stress in the workplace // Scandinavian Journal of Work, Environment & Health. 2011. № 37(1). P. 70-76. doi: 10.5271/sjweh.2916
54. Kim J.I. The effects of mindfulness-positive psychology program on the stress and well-being of call center workers // Annals of the Romanian Society for Cell Biology. 2021. P. 1242-1247. URL: http://annalsofrscb.ro/index.php/journal/article/view/240
55. Bailey C. et al. Preconception health and wellbeing interventions in the workplace: A systematic review. 2019. Preprint. URL: https://www.readcube.com/articles/10.21203%2Frs.2.12690%2Fv1
56. Du Plessis K., Cronin D., Corney T., Green E. Australian Blue-Collar Men's Health and Well-Being: Contextual Issues for Workplace Health Promotion Interventions // Health Promotion Practice. 2013. № 14 (5). P. 715-720.
57. Daley A.J., Parfitt G. Good health - Is it worth it? Mood states, physical well-being, job satisfaction and absenteeism in members and non-members of a British corporate health and fitness club // Journal of Occupational and Organizational Psychology. 1996. № 69 (2). P. 121-134.
58. Howells A., Ivtzan I., Eiroa-Orosa F.J. Putting the 'app'in happiness: a randomised controlled trial of a smartphone-based mindfulness intervention to enhance wellbeing // Journal of Happiness Studies. 2016. № 17. P. 163-185.
59. Fogliati V.J., Dear B.F., Nielssen O., Titov N. Internet-delivered treatment for older adults with anxiety and depression: implementation of the Wellbeing Plus Course in routine clinical care and comparison with research trial outcomes // BJPsych Open. 2016. № 2(5). P. 307-313.
60. Kim Y.J. The effect of tele-acupressure self-practice for mental health and wellbeing in the community during COVID-19 // Current Psychiatry Research and Reviews. 2020. № 16(4). P. 267274.
61. Mahakian J. Investigating the use of an autonomous robot assistant to improve the wellbeing of institutionalized older adults in Armenia // Alzheimer's Dement. 2022. № 18. Art. e060251. doi: 10.1002/alz.060251
62. Le Q., Nguyen H.B., Barnett T. Smart homes for older people: Positive aging in a digital world // Future Internet. 2012. № 4 (2). P. 607-617.
63. Malik H. et al. Sustainable Smart Homes and Community Happiness in the Malaysian Context // International Journal of Asian Business and Information Management. 2022. № 13. P. 1-18. doi: 10.4018/IJABIM.313109
64. Reyes-Riveros R. et al. Linking public urban green spaces and human well-being: A systematic review // Urban Forestry & Urban Greening. 2021. № 61. Art. 127105. doi: 10.1016/j.ufug.2021.127105
65. Anderson J., Baldwin C. Building well-being: Neighborhood flourishing and tools for collaborative urban design intervention // Phillips R. & Wong, C. (eds) Handbook of Community Well-Being Research. London, England: Springer, 2017.
66. Anguelovski I. et al. Green gentrification in European and North American cities // Nature Communications. 2022. № 13. Art. 3816. doi: 10.1038/s41467-022-31572-1
67. Kreager D.A., Lyons C.J., Hays Z.R. Urban Revitalization and Seattle Crime, 1982-2000 // Soc Probl. 2011. № 58 (4). P. 615-639. doi: 10.1525/sp.2011.58.4.615
68. Carroll A.B. A History of Corporate Social Responsibility: Concepts and Practices // eds A. Crane et al. The Oxford Handbook of Corporate Social Responsibility. (2008; online edn, Oxford Academic, 2 Sept. 2009). doi: 10.1093/oxfordhb/9780199211593.003.0002
69. Kottke T.E., Pronk N., Zinkel A.R., Isham G.J. Philanthropy and Beyond: Creating Shared Value to Promote Well-Being for Individuals in Their Communities // Permanente Journal. 2017. № 21 (3).
70. Keohane G.L. Social entrepreneurship for the 21st century: Innovation across the nonprofit, private, and public sectors. McGraw-Hill, 2013.
71. NgE. The Responsibilization of Healthy Eating and the 2019 Canada's Food Guide // Journal of Critical Dietetics. 2023. № 6 (3). P. 158-167.
72. Rishworth A. Who is responsible for wellbeing? Shifting care responsibilities in the Canadian landscape: The case of state-employer interactions // Wellbeing, Space and Society. 2022. № 3. Art. 100087.
73. Crawford R. Healthism and the medicalization of everyday life // International Journal of Health Services. 1980. № 10 (3). P. 365-388.
74. Vuletic T., Ignjatovic N., Stankovic B., Ivanov A. "Normalizing" everyday life in the state of emergency: experiences, well-being and coping strategies of emerging adults in Serbia during the first wave of the COVID-19 pandemic // Emerging Adulthood. 2021. № 9 (5). P. 583-601.
75. Muchie M. Globalization, Inequality and the Commodification of Life and Well-being. Adonis & Abbey Publishers Ltd., 2006.
76. Gupta S. Impact of marketization on rural consumer wellbeing // Academy of Marketing Studies Journal. 2021. № 25. P. 1-6.
77. Foucault M. Power/knowledge // Seidman, C. et al. (eds) The new social theory reader. Routledge, 2020. P. 73-79.
78. Барышева Г.А., Недоспасова О.П., Павлова И.А., Рождественская Е.М., Барышев А.А. Капитал здоровья старшего поколения: социологические данные для оценки процессов накопления и сохранения (на примере Томской области) // Вестник Томского государственного университета. 2022. № 484. C. 194-206. doi: 10.17223/15617793/484/22
References
1. Polanyi, K. (1947) Our obsolete market mentality: "Civilization must find a new thought pattern". Commentary. 3(2). pp. 109-118.
2. Virno, P. (2013) Grammatika mnozhestva: k analizu form sovremennoy zhizni [Grammar of the set: towards the analysis of the forms of modern life]. Moscow: Ad Marginem.
3. Foucault, M. (1994) Slova i veshchi. Arkheologiya gumanitarnykh nauk [Words and things. Archeology of Humanities]. Translated from French by V.P. Vizgin, N.S. Avtonomova. St. Petersburg: A-cad.
4. Stiglitz, D., Sen, A. & Fitoussi, J.P. (2016) Neverno otsenivaya nashu zhizn': Pochemu VVP ne imeet smysla? Doklad Komissii po izmereniyu effektivnosti ekonomiki i sotsial'nogo progressa [Misjudging Our Lives: Why Doesn't GDP Make Sense? Report of the Commission on Measuring
Economic Performance and Social Progress]. Translated from English by I. Kushnareva. Moscow: The Gaydar Institute.
5. Baryshev, A., Casati, F. & Barysheva, G. (2016) Well-being: From not-being to reality. In: Information Technologies in Science, Management, Social Sphere and Medicine. Atlantis Press. pp. 420-425.
6. Barysheva, G.A., Baryshev, A.A. & Ngok, Ch.T.B. (2022) Transformatsiya kharaktera zanyatosti i trudovoy zhizni v postfordistskuyu epokhu [Transformation of the nature of employment and work life in the post-Fordist era]. Vektory blagopoluchiya: ekonomika i sotsium. 4(47). pp. 146154.
7. Peters, M.A. (2017) From state responsibility for education and welfare to self-responsibilisation in the market. Discourse: Studies in the Cultural Politics of Education. 38(1). pp. 138-145.
8. Baryshev, A.A. & Serbina, G.N. (2022) Vozmozhnosti i perspektivy sistematicheskogo analiza issledovaniy sotsial'nykh fenomenov: problema obespecheniya gomogennosti znacheniy kontseptov [Possibilities and prospects for systematic analysis of research on social phenomena: The problem of ensuring homogeneity of the concepts]. In: Sarkisova, A.Yu. (ed.) Bol'shie dannye i problemy ob-shchestva [Big Data and Problems of Society]. Tomsk: Tomsk State University. pp. 20-28.
9. Baryshev, A.A. & Kashpur, V.V. (2022) Kartirovanie kontsepta entrepreneurship na osnove analiza lingvisticheskikh form vyrazheniya novykh znacheniy [Mapping the concept of entrepreneur-ship based on the analysis of linguistic forms of expressing new meanings]. In: Ilinykh, S.A. & Rovbel, S.V. (eds) Sotsial'nye praktiki i upravlenie: problemnoepole sotsiologii [Social practices and management: problem field of sociology]. Novosibirsk: Novosibirsk State University of Economics and Management. pp. 153-159.
10. Volkov, V.V. & Kharkhordin, O.V. (2008) Teoriyapraktik [Theory of Practices]. St. Petersburg: St. Petersburg European University.
11. Winch, P. (ed.) (2013) Studies in the Philosophy of Wittgenstein. Routledge.
12. Garfikel, H. (1967) Studies in Ethnomethodology. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
13. Delamothe, T. (2005) Happiness. TheBMJ. 331(7531). pp. 1489-1490.
14. McDermott, H.J., Kazi, A., Munir, F. & Haslam, C. (2010) Developing occupational health services for active age management. Occupational Medicine. 60(3). pp. 193-204.
15. Blanco, I., Contreras, A., Chaves, C., Lopez-Gomez, I., Hervas, G. & Vazquez, C. (2020) Positive interventions in depression change the structure of well-being and psychological symptoms: A network analysis. The Journal of Positive Psychology. 15(5). pp. 623-628.
16. Biron, C. & Karanika-Murray, M. (2014) Process evaluation for organizational stress and well-being interventions: Implications for theory, method, and practice. International Journal of Stress Management. 21(1).
17. Urrila, L.I. (2022) From personal wellbeing to relationships: A systematic review on the impact of mindfulness interventions and practices on leaders. Human Resource Management Review. 32(3). Art. 100837.
18. Burlakova, I., Sheviakov, O. & Kondes, T. (2022) Psychological intervention and corporate well-being. 2nd International Conference on Corporation Management. Estonia, May 19, 2022. [Online] Available from: https://conf.scnchub.com/index.php/ICCM/ICCM-2022/paper/view/380
19. Anderson, J., Ruggeri, K., Steemers, K. & Huppert, F. (2017) Lively social space, well-being activity, and urban design: findings from a low-cost community-led public space intervention. Environment and Behavior. 49(6). pp. 685-716.
20. Mulderrig, J. (2017) Nudge and the politics of wellbeing: bringing biopower into dialogue with critical discourse analysis. Médiation etInformation. 44-45. pp. 181-195.
21. Bache, I. & Reardon, L. (2016) The Politics and Policy of Wellbeing: Understanding the Rise and Significance of a New Agenda. Edward Elgar Publishing.
22. Bache, I. & Scott, K. (eds) (2018) The Politics of Wellbeing: Theory, Policy and Practice. Springer.
23. Law, J. (2002) Objects and spaces. Theory, Culture and Society. 19(5/6).
24. Bicchieri, C. (2016) Norms in the Wild: How to Diagnose, Measure, and Change Social Norms. Oxford: Oxford University Press.
25. Baryshev, A.A. (2023) Predprinimatel'skoe deystvie: opyt kartirovaniya raspredeleniya znacheniy kontsepta [Entrepreneurial action: Mapping the distribution of concept values]. In: Tsifrovaya sotsializatsiya i tsifrovaya kompetentnost' v usloviyakh global'nykh sistemnykh izmeneniy: tekhnologii regulirovaniya, riski, stsenarii [Digital Socialization and Digital Competence in the Context of Global Systemic Changes: Regulatory Technologies, Risks, Scenarios]. Kazan: Kazan State University. pp. 373-383.
26. Ilcan, S. & Basok, T. (2004) Community Government: Voluntary Agencies, Social Justice, and the Responsibilization of Citizens. Citizenship Studies. 8. pp. 129-144. DOI: 10.1080/1362102042000214714
27. Nelson, S.K., Kushlev, K. & Lyubomirsky, S. (2014) The pains and pleasures of parenting: when, why, and how is parenthood associated with more or less well-being? Psychological Bulletin. 140(3). pp. 846-895. doi: 10.1037/a0035444
28. Hellstrom, I. & Torres, S. (2021) Couplehood as a compass: Spousal perspectives on the diminished everyday competence of partners. Dementia. 20. doi: 147130122199730. 10.1177/1471301221997306
29. Vyncke, V. et al. (2013) Does neighbourhood social capital aid in levelling the social gradient in the health and well-being of children and adolescents? A literature review. BMC Public Health. 13. doi: 10.1186/1471-2458-13-65
30. Lomas, T. (2021) Life balance and harmony: Wellbeing's golden thread. International Journal of Wellbeing. 11. pp. 18-35.
31. Okuzono, S. et al. (2022) Ikigai and subsequent health and wellbeing among Japanese older adults: Longitudinal outcome-wide analysis. The Lancet Regional Health. Western Pacific. 21. pp. 100-391.
32. Simpson, G. & Murr, A. (2014) Reconceptualising well-being: Social work, economics and choice. Journal of Current Cultural Research. 6. pp. 891-904. doi: 10.3384/cu.2000.1525.146891
33. Sointu, E. (2005) The rise of an ideal: tracing changing discourses of wellbeing. The Sociological Review. 53(2). pp. 255-274.
34. Budgeon, S. (2006) Friendship and Formations of Sociality in Late Modernity: The Challenge of Post Traditional Intimacy. Sociological Research Online. 11(3). pp. 48-58. doi: 10.5153/sro.1248
35. Hahmann, J. (2016) Friendship Repertoires and Care Arrangement: A Praxeological Approach. The International Journal of Aging and Human Development. 84. doi: 10.1177/0091415016668353
36. Schroeder, W.F. (2018) Talking of happiness: How hope configures queer experience in China. In: Wielander, G. & Hird, D. (eds) Chinese Discourses on Happiness. Hong Kong University Press. pp. 169-188.
37. Engberg, E. et al. (2015) Associations of physical activity with self-rated health and well-being in middle-aged Finnish men. Scandinavian Journal of Public Health. 43(2). pp. 190-196.
38. Silva, T. (2019) "Daddies," "Cougars," and Their Partners Past Midlife: Gender Attitudes and Relationship and Sexual Well-Being among Older Adults in Age-Heterogenous Partnerships. Socius. 5. doi: 10.1177/2378023119869452
39. Lee, S., O'Neill, D. & Moss, H. (2022) Promoting well-being among people with early-stage dementia and their family carers through community-based group singing: a phenomenological study. Arts & Health. 14(1). pp. 85-101.
40. Siegrist, J. et al. (2020) Failed reciprocity in social exchange and wellbeing: evidence from a longitudinal dyadic study in the disability setting. Psychology & Health. 35(9). pp. 1134-1150. doi: 10.1080/08870446.2019.1707826
41. Golden, L., Henly, J. & Lambert, S. (2014) Work schedule flexibility: a contributor to employee happiness? Journal of Social Research and Policy. 4(2). pp. 107-135.
42. Erro-Garces, A., Urien, B., Cyras, G. & Janusauskiene, V.M. (2022) Telework in Baltic Countries during the Pandemic: Effects on Wellbeing, Job Satisfaction, and Work-Life Balance. Sus-tainability. 14(10). Art. 5778. doi: 10.3390/su14105778
43. Lu, Z. & Zhuang, W. (2023) Can teleworking improve workers' job satisfaction? Exploring the roles of gender and emotional well-being. Applied Research in Quality of Life. February. pp. 1-19. doi: 10.1007/s11482-023-10145-4
44. Kluczyk, M. (2013) The impact of work-life balance on the wellbeing of employees in the private sector in Ireland. Doctoral dissertation. Dublin: National College of Ireland.
45. Jerdan, S., Grindle, M., Van Woerden, H.C. & Zubala, A. (2020) Designing and Implementing a VR Mental Wellbeing Experience using Digital Creative Practice. [Online] Available from: https://assets.researchsquare.com/files/rs-13074/v1/6c77e7f8-05af-4184-86f2-
cb2d35a9b 154.pdf?c= 1631830317
46. Singh, V., Yaduvanshi, P. & Singh, K. (2021) A Study of Factors Affecting the Level of Happiness Amongst Practitioners of Yoga, Aerobics and Walking During Corona Lockdown. International Journal of Research - Granthaalayah. 9(3). pp. 338-346. DOI: 10.29121/granthaalayah.v9.i3.2021.3829
47. Martin, S.E., Kraft, C.S., Ziegler, T.R., Millson, E.C., Rishishwar, L. & Martin, G.S. (2023) The Role of Diet on the Gut Microbiome, Mood and Happiness. Preprint. DOI: 10.1101/2023.03.18.23287442
48. Ashu, Singh, S. & Devender. (2015) Hope and Mindfulness as Correlates of Happiness. Indian Journal of Positive Psychology. 6(4). pp. 422-425. DOI: 10.15614/ijpp/2015/v6i4/127204
49. Page, N.C. & Nilsson, V.O. (2017) Active commuting: workplace health promotion for improved employee well-being and organizational behavior. Frontiers in Psychology. 7. Art. 1994. DOI: 10.3389/fpsyg.2016.01994
50. Kuoppala, J., Lamminpaa, A. & Husman, P. (2008) Work health promotion, job well-being, and sickness absences - a systematic review and meta-analysis. Journal of Occupational and Envi-ronmentalMedicine. 50(11). pp. 1216-1227. doi: 10.1097/JOM.0b013e31818dbf92
51. Magrin, M.E. (2009) From the psycho-social risk assessment, to well-being promotion. Giornale Italiano diMedicina del Lavoro edErgonomia. 31(2). pp. 207-211.
52. Tuwai, B.B., Kamau, C. & Kuria, S. (2015) Effect of corporate wellbeing practices on employees' performance among Commercial Banks in Kenya. International Journal of Scientific and Research Publications. 5(5). pp. 117-156.
53. Hartfiel, N., Havenhand, J., Khalsa, S.B., Clarke, G. & Krayer, A. (2011) The effectiveness of yoga for the improvement of well-being and resilience to stress in the workplace. Scandinavian Journal of Work, Environment & Health. 37(1). pp. 70-76. DOI: 10.5271/sjweh.2916
54. Kim, J.I. (2021) The effects of mindfulness-positive psychology program on the stress and well-being of call center workers. Annals of the Romanian Society for Cell Biology. pp. 1242-1247. [Online] Available from: http://annalsofrscb.ro/index.php/journal/article/view/240
55. Bailey, C. et al. (2019) Preconception health and wellbeing interventions in the workplace: A systematic review. Preprint. [Online] Available from: https://www.readcube.com/articles/ 10.21203%2Frs.2.12690%2Fv1
56. Du Plessis, K., Cronin, D., Corney, T. & Green, E. (2013) Australian Blue-Collar Men's Health and Well-Being: Contextual Issues for Workplace Health Promotion Interventions. Health Promotion Practice. 14(5). pp. 715-720.
57. Daley, A.J. & Parfitt, G. (1996) Good health - Is it worth it? Mood states, physical well-being, job satisfaction and absenteeism in members and non-members of a British corporate health and fitness club. Journal of Occupational and Organizational Psychology. 69(2). pp. 121-134.
58. Howells, A., Ivtzan, I. & Eiroa-Orosa, F.J. (2016) Putting the 'app'in happiness: a randomised controlled trial of a smartphone-based mindfulness intervention to enhance wellbeing. Journal of Happi-ness Studies. 17. pp. 163-185.
59. Fogliati, V.J., Dear, B.F., Nielssen, O. & Titov, N. (2016) Internet-delivered treatment for older adults with anxiety and depression: implementation of the Wellbeing Plus Course in routine clinical care and comparison with research trial outcomes. BJPsych Open. 2(5). pp. 307-313.
60. Kim, Y.J. (2020) The effect of tele-acupressure self-practice for mental health and wellbeing in the community during COVID-19. Current Psychiatry Research and Reviews. 16(4). pp. 267-274.
61. Mahakian, J. (2022) Investigating the use of an autonomous robot assistant to improve the wellbeing of institutionalized older adults in Armenia. Alzheimer's Dement. 18. Art. e060251. DOI: 10.1002/alz.060251
62. Le, Q., Nguyen, H.B. & Barnett, T. (2012) Smart homes for older people: Positive aging in a digital world. Future Internet. 4(2). pp. 607-617.
63. Malik, H. et al. (2022) Sustainable Smart Homes and Community Happiness in the Malaysian Context. International Journal of Asian Business and Information Management. 13. pp. 1-18. DOI: 10.4018/IJABIM.313109
64. Reyes-Riveros, R. et al. (2021) Linking public urban green spaces and human well-being: A systematic review. Urban Forestry & Urban Greening. 61. Art. 127105. DOI: 10.1016/j.ufug.2021.127105
65. Anderson, J. & Baldwin, C. (2017) Building well-being: Neighborhood flourishing and tools for collaborative urban design intervention. In: Phillips, R. & Wong, C. (eds) Handbook of Community Well-Being Research. London, England: Springer.
66. Anguelovski, I. et al. (2022) Green gentrification in European and North American cities. Nature Communications. 13. Art. 3816. DOI: 10.1038/s41467-022-31572-1
67. Kreager, D.A., Lyons, C.J. & Hays, Z.R. (2011) Urban Revitalization and Seattle Crime, 1982-2000. Soc Probl. 58(4). pp. 615-639. DOI: 10.1525/sp.2011.58.4.615
68. Carroll, A.B. (2008) A History of Corporate Social Responsibility: Concepts and Practices. In: Crane, A.et al. (ed.) The Oxford Handbook of Corporate Social Responsibility. Oxford Academic. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199211593.003.0002
69. Kottke, T.E., Pronk, N., Zinkel, A.R. & Isham, G.J. (2017) Philanthropy and Beyond: Creating Shared Value to Promote Well-Being for Individuals in Their Communities. Permanente Journal. 21(3).
70. Keohane, G.L. (2013) Social entrepreneurship for the 21st century: Innovation across the nonprofit, private, and public sectors. McGraw-Hill, 2013.
71. Ng, E. (2023) The Responsibilization of Healthy Eating and the 2019 Canada's Food Guide. Journal of Critical Dietetics. 6(3). pp. 158-167.
72. Rishworth, A. (2022) Who is responsible for wellbeing? Shifting care responsibilities in the Canadian landscape: The case of state-employer interactions. Wellbeing, Space and Society. 3. Art. 100087.
73. Crawford, R. (1980) Healthism and the medicalization of everyday life. International Journal of Health Services. 10(3). pp. 365-388.
74. Vuletic, T., Ignjatovic, N., Stankovic, B. & Ivanov, A. (2021) "Normalizing" everyday life in the state of emergency: experiences, well-being and coping strategies of emerging adults in Serbia during the first wave of the COVID-19 pandemic. Emerging Adulthood. 9(5). pp. 583-601.
75. Muchie, M. (2006) Globalization, Inequality and the Commodification of Life and Well-being. Adonis & Abbey Publishers Ltd.
76. Gupta, S. (2021) Impact of marketization on rural consumer wellbeing. Academy of Marketing Studies Journal. 25. pp. 1-6.
77. Foucault, M. (2020) Power/knowledge. In: Seidman, C. et al. (eds) The New Social Theory Reader. Routledge. pp. 73-79.
78. Barysheva, G.A., Nedospasova, O.P., Pavlova, I.A., Rozhdestvenskaya, E.M. & Baryshev, A.A. (2022) The health capital of the older generation: Sociological data for assessing the processes of accumulation and preservation (on the example of Tomsk Oblast). Vestnik Tomskogo gosudarstven-nogo universiteta - Tomsk State University Journal. 484. pp. 194-206. (In Russian). DOI: 10.17223/15617793/484/22
Сведения об авторах:
Барышев А.А. - кандидат экономических наук, доцент кафедры социологии философского факультета; старший научный сотрудник Научно-исследовательской лаборатории прикладного анализа больших данных, Томский государственный университет (Томск, Россия). E-mail: barishevnp@mail.ru
Кашпур В.В. - кандидат филологических наук, доцент кафедры романо-германской и классической филологии филологического факультета, Томский государственный университет (Томск, Россия). E-mail: valkashpur@inbox.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
Baryshev A.A. - Cand. Sci. (Economics), associate professor at the Department of Sociology, Faculty of Philosophy; senior research fellow at the Research Laboratory for Applied Big Data Analysis, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: barishevnp@mail.ru
Kashpur V.V. - Cand. Sci. (Philology), associate professor at the Department of Romance-Germanic and Classical Philology, Faculty of Philology, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: valkashpur@inbox.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 20.10.2023; одобрена после рецензирования 22.11.2023; принята к публикации 13.12.2023
The article was submitted 20.10.2023; approved after reviewing 22.11.2023; accepted for publication 13.12.2023
