CC BY
1259
УДК 316.7:316.014
БИОГРАФИЧЕСКИМ МЕТОД В ИССЛЕДОВАНИИ ЛИЧНОСТИ: МЕТОДОЛОГИЯ И АРХИТЕКТОНИКА
Л. Ю. Логунова1' @
Поступила в редакцию 10.02.2016 Принята к печати 23.05.2016
1 Кемеровский государственный университет @у1тку888@ mail.ru
Ключевые слова:
биографический метод, жизненные сценарии, гибридный методологический комплекс.
Аннотация: Биографический метод опирается на теории гуманистического направления. Он предполагает субъективизм в оценках фактов, социальный консалтинг, выход на высокий уровень обобщений. В исторической науке и литературоведении работа с биографиями - традиционный жанр. В социологии исследование биографий сформировалось в метод микросоциологической парадигмы с «мягким» анализом данных. Архитектоника метода - это пластичная конструкция из вариантов техник и методик. В статье подробно рассматривается авторская методика анализа жизненных сценариев. Эта техника в структуре комплекса методик биографического характера помогает респонденту осмыслить трагическую событийность своей жизни, сделать выбор по изменению сценариев. Такой выбор определяет успешное будущее респондента и его потомков. Выводы сделаны на основе опыта работы автора с биографическим методом в исследованиях судеб сибиряков и социального консалтинга с клиентами.
Для цитирования: Логунова Л. Ю. Биографический метод в исследовании личности: методология и архитектоника // Вестник Кемеровского государственного университета. Серия: Политические, социологические и экономические науки. 2016. № 1. С. 17 - 23.
Все начинается с дефицита. В современной социологической теории таким дефицитом является дефицит личности. Если уточнить, что все социальные науки начинаются с личности (независимо от того, признают это некоторые теоретические направления или отрицают), то метафора дефицита наполняется особо острым смыслом -дефицита гуманизма.
Традиционно вопросы анализа структур личности изучаются в русле микросоциологической традиции, которой интересен объект с точки зрения уникальности, возможности типизации уникальностей, вывода их на общетеоретические обобщения. Методологической основой становится интерпретативная парадигма, позволяющая включать в предметную область исследований аспекты жизни личности, трудно поддающиеся традиционному «жесткому» анализу - смыслы, ценности, социальный опыт, ментальные структуры, категории счастья и судьбы, проблемы идентичности - все то, без чего исследование личности становится препарированием функционального субстрата, живущего с единственной целью приношения пользы обществу. Микросоциология признает значимой неоднозначную сущность человека с ее индивидуальными противоречивыми внутренними интенциями. Смыслы личности становятся категорией анализа, ибо они дают ключ к пониманию поступков личности: смысл - это то, что личность будет защищать.
В свете «кризисного поворота» гуманитарной науки переосмысливается категория «жизни» человека как «жизни душевной», полной переживаний и опыта миросозерцания в конкретно-исторической специфике. Внутренняя жизнь понимается как жизнь духа в ее органической целостности. Изучение личности наполняется качественно другими исследовательскими характеристиками.
В русской социологии задолго до открытия уникальных приемов феноменологического анализа П. Л. Лавров и Н. К. Михайловский обосновали «субъективный метод». Это способ изучения социальной реальности, который предполагает субъективное понимание и истолкование мира, учитывает степень влияния субъективного на объективное. Основной приём субъективного метода - «позиционный обмен» - требует мысленного вхождения в жизнь и судьбу наблюдаемого объекта. Это означает, что исследователь встает на место «страждущих», делает чужие мысли и чувства исходным материалом для своих теоретических выводов.
П. Л. Лавров обосновал право ученого на субъективную нравственную оценку фактов. «Все ... судят об истории субъективно, по своему взгляду на нравственные идеалы, да иначе и судить не могут» [10]. Русские мыслители призывали признать, что «чисто «теоретическое» (безоценочное) восприятие человека и его деятельности не дает . материала, который наличествует в социальных фактах» [8, с. 357]. Субъективный метод, по мнению Н. К. Михайловского, помогает достигнуть «правду-справедливость», если субъект познания сольется с объектом, «переживет его жизнь, перемыслит его мысль, перестрадает его страдания, переплачет его слезами». Однако это не означает, что теоретические выводы социолог может обосновывать лишь на личном мнении. «Сочувственный опыт» есть важный компонент исследования, но «условием достоверности получаемых в результате исследования мнений является . тщательная проверка их эмпирического содержания и отыскание их источников» [13, с. 132].
Начиная с Дж. Морено, в трудах которого очевидна перекличка с идеями субъективной школы русской социологии, осмысление личности как объекта исследования
изменяется радикально. Социолог - не отстраненный наблюдатель, но переживающий участник общения, понимающий консультант, экспериментатор. Дж. Морено создал оригинальную концепцию исследования личности и консалтинга - триаду социометрии, психодрамы и групповой терапии, предполагающую качественно-количественную комбинацию методов и техник. «Мера общения» основана на балансе качественных (социометрические критерии выборов) и количественных характеристик (мера реальности «качества», выраженная в количестве выборов членов группы).
В социологии принято обоснование репрезентативности выборки с помощью объективных критериев: возраст, пол, профессия, доход, образование. Но эти качества не пересекаются с качествами реальности общения людей. Поэтому для обоснования репрезентативности социального пространства Дж. Морено предлагает критерии щедрости, добродушия, привлекательности, упрямства и т. п. -характеристик измерения общения. Результат измерения -социограмма, которая, в свою очередь, становится материалом для психодрамы. Результаты психодрамы и групповой терапии оцениваются социометрически. В этом смысле метод Дж. Морено наряду с исключительными качественными характеристиками приобретает возможности проверки данных жестким количественным анализом.
Количественные проблемы качественной методологии основаны на категории, не поддающейся измерению -понимании. Однако понимание в исследовании личности становится собственно методом и основой фундамента теоретических конструкций. Данный метод объединяет совокупность приемов: интроспекция (самонаблюдение), сопереживание (эмпатия, вчувствование). По мнению В. Дильтея, любое осмысление, «уразумение» - это уникальное «переживание», придающее смысл («значение») содержанию [6, с. 129 - 143]. Эту идею существенно переработали М. Вебер, Г. Зиммель, полагая, что без понимания событие безотносительно, неквалифицируемо, неразличимо. Понимание как метод ставит проблему права субъективно значимого смысла на объективность существования. Из этого следует, что для личности нет «правильных» или «ложных смыслов». Есть смыслы значимые и пустые. Задача понимания: определить происхождение смысла и спроектировать последствия защиты данного смысла в поведении личности. Понимание дает возможность выхода на позиции зкзистенциального и смыслового анализа проблем личности.
Итак, выделим основания для методологических позиций исследования личности: понимание, опора на ин-терпретативную парадигму, качественно-количественный анализ данных, возможность консалтинга. Многоаспект-ность жизни личности предполагает поиск адекватной комбинации методов. Методологическое решение задачи -создание гибридных комплексов, обладающих методической пластичностью на основе комбинаций спектра современных методик. Составим методическую конструкцию анализа личности, в которой возможны вариации применения техник биографического метода в зависимости от выбора предмета исследования.
Основа теоретических построений исследования - категория жизненного опыта. По мнению В. Дильтея, жизненный опыт есть «совокупность процессов, в ходе которых мы подвергаем испытанию жизненные ценности и ценности вещей» [7, с. 61]. Это связующая категория, по-
зволяющая «преодолеть разрыв внутреннего и внешнего, уникального и типичного, субъективного и объективного, «жизненно-душевного и духовно-культурного» [5, с. 55]. Для изучения внешних структур жизни личности применимы методы понимания (М. Вебер, Г. Зиммель), идеальных типов (М. Вебер), типизации (В. Томас, Ф. Знанецкий) в качестве форм теоретических конструкций для построения концептуальной схемы и теоретических выводов.
Фактографическая основа оформляется с помощью биографического метода, включающего комплекс вариативных техник и процедур. Массив эмпирических данных формируется из нарративных интервью и «документов жизни». По мнению Ф. Знанецкого, в этом материале заключен социальный опыт личностей и групп, отражены «конкретно-личностные, «чейные факты», которые «являются объектами переживаний, ощущений или деятельности, мыслительных или практических действий членов ... социальных групп» [9, с. 106]. По сути, объектом анализа становится все человеческое. Сама жизнь - это документ, ее можно исследовать как социокультурный текст. Элементами анализа такого «текста» становится личность респондента во всех деталях его социального окружения и продуктах деятельности (творчество, профессиональная, досуговая деятельность, артефакты, личные вещи, предметы быта, награды), условия и места проживания, материалы семейных архивов (визуального и нарративного характера). Контент-анализу может быть подвергнуто литературное, эпистолярное наследие (дневники, письма, записные книжки, альбомы), в котором сохранены следы личного отношения респондента к социальному окружению.
Работа с биографиями - методическая процедура в литературоведческом или историческом ключе. Биографический метод в контексте исследования личности определяет понимание мира человека как территории уникального опыта, повторяющего себя в вариантах типов.
По происхождению биографический метод является историческим. Биографический жанр оформился в виде «описаний» жизни людей с отступлениями на размышления по поводу их духовных исканий, заблуждений, переплетенных с народными приметами и анекдотами. В древнем Китае история понималась как совокупность индивидуальных биографий. Плутарх, Гай Светоний Транквилл в «жизнеописаниях» показали возможности сравнительного анализа жизней выдающихся личностей. В Византии просвещенная принцесса Анна сочинила грандиозное жизнеописание ее отца императора Алексея I Комнина («Алек-сиада», XI в.). Английский философ Т. Карлейль (1795 -1881) обосновал, что всемирная история есть биография великих людей («Герои и героическое в истории», 1840). В XIX в., благодаря стараниям школы «Анналов», сложился вид исторического повествования - «биографическая история». В российской исторической науке биографический метод применяли С. Н. Булгаков, М. О. Гершензон, А. Я. Гуревич. Ретроспективность, реконструкция, опора на источники делают его похожим на историческое исследование.
В литературоведении биографический жанр основан на синтезе техник объяснения и понимания. Актуальность жанра подтверждается фактом присуждения Нобелевской премии за 2014 г. в области литературы Патрику Модиано за серию биографических историй французов во времена Второй мировой войны («Площадь звезды», 1968 г., «Улица темных лавок», 1978 г.). Нобелевский комитет заявил,
что премию П. Модиано получил за «искусство памяти», позволившее ему в своих романах постичь судьбы людей и описать жизнь в условиях оккупации.
В биографических исследованиях сегодня оформились два направления: психобиографический подход (психо-аназ) и герменевтический подход (понимание).
Развитие психоанализа (З. Фрейд), персонализма (В. Штерна), «понимающей» и гуманистической психологии (К. Роджерс, В. Франкл) требовали нового подхода к изучению личности. Основу терапевтических практик составляли исследования истории жизненной ситуации, основанные на биографических реконструкциях. Психоанализ носил все признаки генетизма и развивался как наука о биографии. Гуманистическую психологию глубокими философскими обобщениями о жизненном пути человека обогатила Ш. Бюлер («Жизненный путь личности как психологическая проблема», 1933 г.) Она практически одновременно с У. Томасом и Ф. Знанецки («Польский крестьянин в Европе и в Америке», 1918 - 1920 гг.) применила анализ биографических материалов с описанием методик анализа биографий, техник количественной обработки данных, полученных из анализа юношеских дневников. Ей можно приписать авторство использования собственно биографического метода, примененного в исследованиях жизненного пути личности. Комплексное биографическое исследование включало три аспекта: биолого-биографический (условия жизни, событийность, поведенческие особенности); историко-психологический (история становления ценностной системы, переживаний и чувств); психолого-социальный (история творчества).
В России разработка метода исследования биографий велась одновременно с европейскими исследованиями жизненного пути личности Н. А. Рыбниковым («Биографический метод», 1918 г.; «Психология и изучение биографий», 1929 г.). Это укладывалось в русскую классическую традицию гуманитарных знаний. Однако марксистская позиция скорректировала его научные взгляды: Н. А. Рыбников преувеличивает роль социального происхождения, материальных условий, событий общественной жизни. Б. Г. Ананьев обосновал принцип генетизма в применении биографического метода и практически заложил основы нового подхода в системе человекознания. Под его руководством в 1965 г. проводились комплексные исследования, в которых биографический метод был использован как средство изучения индивидуальности студентов в их развитии [1, с. 283 - 284]. Б. Г. Ананьев наметил контуры операциональной стороны биографического метода: источниковедческий анализ, биографическая анкета, интервью, контент-анализ личных документов. В дальнейшем исследованиями биографий в качестве вспомогательной методики в психологии занимались Н. М. Владимирова Н. В. Логинова [11].
Самодостаточным исследовательским конструктом биографический метод оформился в социологической науке. Логика развития гуманитарных знаний требовала перевода языка науки с абстракций на конкретизацию, основанную на участвующем внимании к человеку. Героем науки стал человек переживающий, чувствующий.
Микроаналитическая составляющая заключается в особом взгляде на этого героя. Изучаются не бесконечные перипетии жизненных инвариаций, но собственно человеческое, проявляющееся в типизированных жизненных стратегиях и повседневных практиках. Человек становится
точкой пересечения систем культуры и структур общества, с которыми связана его жизнь. В результате главное действующее лицо в науке - не историк или социолог с его теоретизированием, «объективностью», идеологической адекватностью, но человек с субъективным восприятием жизни. Биография становится эмпирической основой исследования, приобретая категориальные характеристики: миллионами биографий написана история, которую трудно понять без конкретных биографии свидетелей и участников исторически событий.
В социологии биографический метод понимается как один из ведущих методов качественных исследований, в основе которого лежат теории интерпретативной парадигмы, в обработке эмпирического материала активно используются техники «мягкого анализа» и герменевтики. Исследователь социологии судьбы Ю. М. Беспалова считает, что биография может стать основой для изучения способов «проживания» людьми тех или иных социально-культурных ситуаций, жизненных событий, индивидуальных кризисов, поворотных моментов, а также отдельных этапов или событий жизни. Такой подход позволяет исследовать стили жизни различных людей, их жизненные стратегии и правила поведения [3].
Специфика архитектоники метода в том, что в центр исследовательских техник помещается человек, реконструирующий свою биографию, которая есть социальный факт независимо от степени истинности изложения. Конечный результат применения метода заключается в осмыслении социокультурных характеристик исторической ситуации, которая повлияла на биографию. Вектор направленности социологического анализа: от смысла человека - к человеческому осмыслению. Вектор построения гипотез и теорий: от частного факта - к интерсубъективным обобщениям высокого уровня.
Биографический метод - пластичная методическая конструкция, предполагающая применение разных методик и техник в инвариантной комбинаторике, с разными модификациями и процедурными особенностями.
Биографическое интервью - основная техника, вид неофициального нарратива, в котором тематические блоки соответствуют последовательности жизненных циклов индивида: «детство», «юность», «учеба», «женитьба», «дети» и т. д. Исследуется сфера эмоционального и социального опыта, переживания, отношение к событиям, самоанализ, идентичность.
Автобиография - ряд действий и событий, объединенных единым смыслом. Это редкая техника, результат применения которой - литературно оформленное размышление индивида о своей жизни. Человек может постараться выглядеть лучше, расставляя акценты, выбирая факты для событийного повествования. Анализу подвергается самооценка личности в качестве истинного и глубоко внутреннего содержания. Работа с поиском фактов истинности-ложности изложения становится дополнительной методической процедурой с отдельным комплексом методов триангуляции.
История жизни может включать несколько техник, дополняющих интервью или автобиографический текст (анализ документов, мемуаристики, официальных нарра-тивов), связанных с исследуемой историей. В центре внимания социолога оказывается документальное или устное описание событий. Героем таких исследований может быть и выдающаяся личность, и заурядный человек.
Биограмма предусматривает применение типологиза-ции: отдельные биографии объединяются и сопоставляются с биографиями других членов той же социальной общности. В результате складывается картина мира представителей общности, свидетельствующих об историческом событии.
Восстановление истории семьи (ВИС) - метод социальных генеалогий в комментариях и сравнениях. Это комплекс методик в комбинации с биографическим интервью. Дополнительно используется анализ документов из семейных архивов, построение генеалогических таблиц или геносоциограмм [12, с. 26 - 34]. Этот метод позволяет понять причины действий, которые человек совершает с целью сохранения устойчивости семейных позиций и целостности сферы жизни семьи. В центре внимания - изучение жизненного опыта представителей разных поколений, интерпретация смыслов, которыми люди наполняют повседневные действия. В исследовании принимают участие несколько поколений родственников, учитываются сведения, полученные из рассказов разных членов семьи. Их сопоставление позволяет выявить исторические неточности и «умолчания», «ошибки памяти».
Каузометрия - метод субъективного осмысления картины жизненного пути. С помощью каузометрии возможно изучение прошлого и предполагаемого будущего личности. Основная методика - интервью. Воспоминания о биографических событиях комбинируются с оценочными суждениями респондента о причинных соотношениях этих событий, их темпоральной привязке. Анализу подвергается оценка «локализации личного временного центра», степень эмоциональной привлекательности событий, их удаленность в прошлое и будущее, их личная и общественная значимость. На основании полученных данных вычерчивается каузограмма - график событий и структуры связей между ними. Каузометрия дает возможность увидеть особенности стиля жизни респондента, степень удовлетворенности своей жизнью во всех временных ипостасях, включая надежды и планы на будущее [4].
Анализ жизненных сценариев - поиск программ судьбы, устойчивых, повторяющихся сюжетов, ключевых событий в жизни личности. Техника основана на принципах экзистенциального анализа (В. Э. Франкл). Эта техника выделилась в отдельную процедурную составляющую биографического метода в результате работы с биографиями респондентов, на основании опыта консультативной помощи клиентам, работы с методом ВИС. Жизненные сценарии мы определили как неосознанные модели поведения, записанные в родственном «генетическом коде» человека. Это абрис судьбы человека, написанный его предками и навязанный ему к исполнению: сценарии склоняют человека к определенным (запрограммированным) действиям в типичных ситуациях. При этом сами ситуации не спонтанны. Анализ семейных геносоцио-грамм показал, что они как будто бы предопределены: возникают на определенных этапах жизни и повторяются в последующих поколениях.
Опыт работы с биографическим методом показал, что в жизни человека, как правило, не более 4 - 5 ключевых закольцованных событий, которые повторяются на протяжении всей жизни, создавая критические ситуации с разными актуальными темами: «отношения между партнерами», «деньги», «здоровье», «отношение между поколе-
ниями». Однако принудительным жизненный сценарий бывает до того момента, пока не осознан человеком.
Механизм формирования сценариев включается в кризисные моменты жизни. Они суть референтные точки, закрепленные эмоциями. В жизненных сценариях такими точками являются неприятности и трудности, провоцирующие выброс негативных эмоций (досада, разочарование, гнев, печаль). Не сознавая ценность опыта переживания кризисной событийности, оставляя его без молитвы и чувств благодарности, человек живет дальше. Но энергетически сильное эмоциональное пятно не стирается с ткани жизни, превращаясь в судьбу: ситуация начинает настойчиво повторяться («второй раз наступил на грабли») с каждым разом в более жесткой форме, вызывая еще более сильные эмоции. Время переживания кризиса увеличивается, негативные эмоции блокируют развитие вариантов позитивной событийности, о которых человек мечтает. Он вынужден следовать «злой судьбе», принимая ее удары снова и снова, игнорируя возможность «учиться на своих ошибках». Энергетика страданий и разочарований более сильная и обладает более высокой способностью закрепляться в линиях поведения людей. Так в жизни человека закрепляется набор неприятных ситуаций и связанных с ними сценариев.
Трагизм такой сценарийной модальности заключается в том, что после смерти человека негативная энергетика не исчезает, а переходит «по наследству» потомкам. Самый трагический для потомков вариант сюжета - самоубийство предка, не выдержавшего напора судьбы. Глыба семейной трагедии обрушивается на потомка не только социальным осуждением поступка («грех самоубийства»), но и ментальным принуждением решать проблему безответственного предка. Кроме этической неоднозначности такого поступка, очевидно его мощное влияние на судьбы родственников, как правило, негативного характера.
Итак, стресс предка буквально впечатывается в судьбу его детей и внуков. Этот процесс сопровождается созданием «генетического кода», который еще до рождения определяет большую часть перспектив жизни человека и основные модели поведения. Потомки, актуализируя генетическую информацию, начинают закреплять этот выбор в своих судьбах, испытывая еще более опасную эмоцию: неосознанный страх перед будущим, блокирующий любую инициативу («все равно у меня ничего не получится», «от судьбы не уйдешь»). Опыт неприятной жизненной ситуации определяет страх человека перед повторением похожей ситуации и стремление в дальнейшем избежать неприятности. Человек начинает невольно создавать то, чего больше всего не хочет; мысли о неприятностях он старается изгнать из своего сознания и этим невольно закрепляет реализацию неудач в будущем.
Генетически «испуганный» человек становится проблемой для окружающих. Страх является причиной желания контролировать мир, в котором человек сам создает себе жизненные ситуации. Опасность и бессмысленность контроля ситуации заключается в неспособности изменить собственную жизнь, но в стремлении внести коррективы в жизни окружающих. Это ведет к дальнейшей блокировке в осмыслении собственной роли в бытовании сценариев жизни, дальнейшие неудачи в повторяющихся событиях. Человек становится агрессивным. Агрессия, направленная вовне ведет к социальной изоляции. Воспитанные люди стараются подавить агрессию и направляют ее вовнутрь,
разрушая себя, приобретая заболевания, передаваемые далее потомкам в качестве наследственных.
Человек устроен так, что ему хорошо, когда ему плохо. В повседневной рутине он может жаловаться на судьбу, но ничего не делать с целью ее изменения. Он не решает проблему внутренним осознанным пережиганием негативных эмоций в позитивные (любовь, благодарность, радость за ценность полученного опыта). Он вырабатывает поведенческие практики-клише для смягчения боли от неприятностей. Как ни странно, люди находят успокоение в таких затертых клише, тренируя свое сознание на иллюзию контроля, практически, на воплощение теории «винтика» в маховом колесе жизненного сценария поколений. В реальности человек проигрывает стандартные социальные роли, в которых консервирует набор удачных поведенческих практик, уничтожая собственные способности к спонтанности, социальному творчеству. Глядя на жизнь окружающих, он радуется, что «живет, как все», или гордится, что «у него еще не все так плохо, как у соседа». Так рождается социальная отчужденность от перспектив и возможностей, которые предоставляет ему жизнь. Это специфическая форма «внутренней эмиграции», характеризующаяся бегством в отдаленные уголки своей души, манерами поведения вынужденного конформиста. Парадокс состоит в том, что при воспроизведении социально-ролевого поведения в рамках своего жизненного сценария энергия для социальной инициативы высвобождается, но тратится не на спонтанность и социальное творчество, а на преумножение контроля ситуации и социального окружения.
Сценарии могут быть банальными, уникальными, героическими. Разница лишь в том, что в рамках рутинных сценариев люди решают жизненные проблемы типичными способами, в уникальных и героических сценариях находят оригинальные варианты решений. Степень успешности и небанальности определяет уровень потенциала личности, отражается на высоте социального статуса, положении в обществе. Потомок отвечает своей судьбой за жизненные успехи или неудачи предка.
Выбор небанальности может сделать любой из членов рода, переписывая неуспешный сценарий, отказываясь от неприятной событийности, проживая и предлагая новый сценарий для своих потомков. Механизм основан на сознательном приучении себя к благодарности (вспомним традицию благодарственных молитв у наших предков) за счастливые моменты жизни. Приобретение привычки благодарности закрепляет позитивные эмоции: минуты удачи осознаются позитивными жизненными рубежами, фиксируются сознанием в виде благодарственных молитв. Идет накопление позитивной эмоциональной энергетики, которая «пережигает» чувства страха перед неудачами в любовь и благодарность, открывает возможности для спонтанности, вырабатывает у личности важные социальные качества: ситуативность, эмпатию. Осмысливая жизненный сценарий, человек может воспользоваться правом выбора собственного курса жизни и остановить череду
неприятной событийности, доставшейся в наследство от предков. Он волен написать собственный сценарий, который можно предложить потомкам. Это требует мужества, напряжения душевных сил. Поэтому не каждый человек такой выбор способен сделать. Легче умирать в душевных и физических страданиях, в окружении ложных чувств жалости и сочувствия, чем радикально изменить внутренние установки на сопротивление навязанным ему и его детям неудачам и болезням. Это экзистенциальный смысл, который он будет защищать ценой будущих неудач своих потомков. Отказ от этого смысла означает внутреннюю духовную и ментальную революцию, на которую не все готовы пойти. Нет хороших или плохих выборов. Человек всегда прав в своей биографической ситуации. Любой выбор человека достоит уважения. Его нельзя насильно вести к удаче, если в своих страданиях он видит важный смысл.
Итак, рефлексия, готовность к спонтанности, использование права выбора судьбы лежат в основе формирования стратегий благополучного будущего. В основе таких стратегий - осмысление личных трудностей в качестве пережитого и прочувствованного социального опыта -аксиомы, не подлежащей сомнению. «Жизнь конкретного человека становится биографическим решением системных противоречий» [2, с. 8].
Выход на теоретические осмысления в работе с биографическим методом позволяет применить метод типизации. Это инструмент объяснения, почему жизнь не может быть бесконечно инвариантной. Анализ судеб и биографий позволяет увидеть событийные узлы жизненных сценариев, определить «идеальные типы» стратегий и поведенческих практик. Инвариантность таких сценариев ограничена самой жизнью, но чем больше разнообразия практик - тем богаче жизнь.
Применение биографического метода в процессе исследования личности логически приводит к социальному консалтингу. Общение с социологом позволяет реконструировать жизненные сценарии, показать человеку источник его неудач, помочь осознать ему смыслы своих сценариев и принять решение о дальнейшей стратегии: следовать ли им в рутинном режиме, передавая детям, или взять на себя ответственность и прекратить циклы семейных неприятностей, создавая новые сценарии жизни.
Сегодня идет поиск методического оснащения, которое позволит сочетать гуманистические традиции в исследовании личности и постулаты научности. Микросоциологию интересуют инструментальные характеристики взаимодействий с точки зрения понимания смыслов, основанных на жизненном опыте человека в структуре повседневности. Принцип «понимания» является фундаментальным в современной неклассической социологии. Биографический метод становится одним из опорных методов микроанализа. Разнообразие методик, гибкость методической структуры делает этот метод актуальным для изучения внутриличностных смыслов, объясняющих поведение человека и выбор его жизненных стратегий.
Литература
1. Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. М., 1977. 380 с.
2. Бауман З. Рассказанные жизни и прожитые истории // Социс. 2004. № 1. С. 5 - 13.
3. Беспалова Ю. М. Биографические исследования в социологии культуры // Вестник Тюменского государственного университета. Социально-экономические и правовые исследования. 2004. № 4. С. 21 - 33. Режим доступа: http://www.unlv.edu/centers/cdclv/archives/articles/bespalova_bio_studies.html
4. Головаха Е. И., Кроник А. А. Психологическое время личности. М., 2008. 272 с.
5. Давыдов Ю. Н. Вильгельм Дильтей: иррациональность переживания и новые принципы наук о духе. Эстетизация социального знания / История теоретической социологии. Начало ХХ века. Первый общетеоретический кризис социологии. М., 2010. 526 с.
6. Дильтей В. Категории жизни / Структура исторического мира в науках о духе; пер. с нем. А. П. Огурцова // Вопросы философии. 1995. № 10. С. 129 - 143
7. Дильтей В. Сущность философии [пер. с нем.]. М., 2011. 144 с.
8. Зеньковский В. История русской философии. М., 2001. 880 с.
9. Знанецкий Ф. Мемуары как объект исследования // Социс. 1989. № 1. С. 106 - 110.
10. Лавров П. Л. Исторические письма. СПб.: Русское Богатство. 1905. Режим доступа: http://www.revkom.com/ biЫioteka/utopiva/lavrov/lavrov.htm
11. Логинова Н. А. Биографический метод в свете идей Б. Г. Ананьева // Вопросы психологии. 1986. № 5. С. 106.
12. Логунова Л. Ю. Семейно-родовая память: социокультурный и региональный контекст: монография. Кемерово, 2007. 393 с.
13. Михайловский Н. К. Герои и толпа. Избранные труды по социологии. СПб., 1998. Т. 1. 388 с.
Информация об авторе:
Логунова Лариса Юрьевна - доктор философских наук, кандидат социологических наук, профессор кафедры социологических наук Кемеровского государственного университета, vinsky888@ mail.ru.
BIOGRAPHICAL METHOD IN THE STUDY OF PERSONALITY: METHODOLOGY AND ARCHITECTONICS
Larisa Yu. Logunova1'1
1 Kemerovo State University @ vinsky888@ mail.ru
Abstract: Biographical method is based on the theory of humanistic direction. It involves subjective assessments of facts, social consulting, access to a high level of generalization. In historical science and literary work with biographies it is a traditional genre. In sociology, the study of biographies was formed in the method of the microsociological paradigm of "soft" data analysis. The architectonic of method consists in a flexible construction of chosen techniques and procedures. The paper details the author's method of analyzing life scenarios. This technique in the structure of the complex biographical techniques helps the respondent understand the tragic eventful-ness of their life, to make a choice to change the script. This choice determines the future success of the respondent and their descendants. The conclusions are drawn on the basis of the author's using the biographical method in studies of the fate of the Siberians and social consulting with clients.
For citation: Logunova L. Yu. Biograficheskii metod v issledovanii lichnosti: metodologiia i arkhitektonika [Biographical methodin the studyof personality: methodology andarchitectonics]. Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriia: Politicheskie, sotsiologicheskie i ekonomicheskie nauki - Bulletin of Kemerovo State University. Series: Political, Sociological and Economic sciences, no. 1 (2016): 17 - 23.
References
1. Anan'ev B. G. O problemakh sovremennogo chelovekoznaniia [About problems of a modern chelovekoznaniye]. Moscow, 1977, 380.
2. Bauman Z. Rasskazannye zhizni i prozhitye istorii [Lives told and histories lived]. Sotsis - Sociological Studies, no. 1 (2004): 5 - 13.
3. Bespalova Iu. M. Biograficheskie issledovaniia v sotsiologii kul'tury [Biograptical research in sosiology of culture].
Vestnik Tiumenskogo gosudarstvennogo universiteta. Sotsial'no-ekonomicheskie i pravovye issledovaniia - Herald of Tyumen state University. Socioeconomic and Legal Research, no. 4 (2004): 21 - 33. Available at: http://www.unlv.edu/centers/cdclv/archives/articles/bespalova_bio_studies.html
4. Golovakha E. I., Kronik A. A. Psikhologicheskoe vremia lichnosti [Psychological time of the personality]. Moscow, 2008, 272.
5. Davydov Iu. N. Vil'gel'm Dil'tei: irratsional'nost'perezhivaniia i novye printsipy nauk o dukhe. Estetizatsiia sotsial'no-go znaniia / Istoriia teoreticheskoi sotsiologii. Nachalo XX veka. Pervyi obshcheteoreticheskii krizis sotsiologii [Wilhelm Dil-they: irrationality of experience and the new principles of sciences about spirit. Estetizatsiia of social knowledge / History of theoretical sociology. The beginning of the twentieth century. The first theoretical crisis of sociology]. Moscow, 2010, 526.
Received 10.02.2016 Accepted 23.05.2016
Keywords:
biographical method, life scenarios, hybrid methodological complex.
6. Dilthey W. Kategorii zhizni / Struktura istoricheskogo mira v naukakh o dukhe [Categories of life / The structure of the historical world in the Sciences of the spirit]. Transl. Ogurtsov A. P. Voprosy filosofii - The problems of philosophy, no. 10 (1995): 129 - 143.
7. Dilthey W. Sushchnost' filosofii [Essence of philosophy]. Moscow, 2011, 144.
8. Zen'kovskii V. Istoriia russkoi filosofii [History of the Russian philosophy]. Moscow, 2001, 880.
9. Znanetskii F. Memuary kak ob"ekt issledovaniia [Memoirs as object of research]. Sotsis - Sociological Studies, no. 1 (1989): 106 - 110.
10. Lavrov P. L. Istoricheskie pis'ma [Historical letters.]. Saint-Petersburg: Russkoe Bogatstvo, 1905. Available at: http://www.revkom.com/biblioteka/utopiya/lavrov/lavrov.htm
11. Loginova N. A. Biograficheskii metod v svete idei B. G. Anan'eva [Biographic method in the light of B. G. Ananyev's ideas]. Voprosypsikhologii - Voprosy Psychologii, no. 5 (1986): 106.
12. Logunova L. Iu. Semeino-rodovaiapamiat': sotsiokul'turnyi i regional'nyi kontekst [Family and patrimonial memory: sociocultural and regional context]. Kemerovo, 2007, 393.
13. Mikhailovskii N. K. Geroi i tolpa. Izbrannye trudy po sotsiologii [Heroes and crowd. The chosen works on sociology]. Saint-Petersburg, vol. 1 (1998): 388.
