CC BY
42
УДК 821.61.1 (09Ц-4 РУДАКОВ В.Е. М.А. СИЛАШИНА
аспирант, кафедра общего литературоведения и журналистики, Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского E-mail: [email protected]
UDC 821.61.1(091)-4 RUDAKOV V.Y.
M.A. SILASHINA
Graduate student, Department of literary studies and journalism, Saratov State University named after N.G.
Chernyshevsky E-mail: [email protected]
БИОГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ Б.Б.ГЛИНСКОГО О ВАСИЛИИ ЕГОРОВИЧЕ РУДАКОВЕ B. B. GLINSKY ABOUT VASILY YEGOROVICH RUDAKOV (BIOGRAPHICAL MATERIALS)
В статье впервые предпринята попытка воссоздания биографии забытого литератора, историка, журналиста В.Е. Рудакова на малоизвестных биографических материалах Б.Б. Глинского.
Ключевые слова: биография, биографический подход, культурно-историческая школа, «второстепенные писатели», «забытые имена», критика, журнал.
In this article for the first time an attempt of restoration of the biography of the unfortunately overlooked writer, historian and journalist V. Y. Rudakov is suggested. It is based on the rare biographical materials found in the works of B. B. Glinsky.
Keywords: biography, biographical approach, cultural-historical school, "minor" writers, forgotten names, critics, journal.
Биография художника, писателя, деятеля искусств является частью его творчества. Многие из мастеров слова пытаются смоделировать свою жизнь так, чтобы занять определенное место в истории, победив «серую массу» товарищей по цеху. «Большинство же русских писателей XX века победителями не назовешь, однако их судьбы интересны не только сами по себе, но и как некое общее поле, где каждому достался свой надели-отмечает А. Варламов [1; 26].
Еще С.А. Венгеров в своих трудах указывает, что представителей литературного процесса определенного исторического периода роднит некоторое психологическое единство самих авторов. Поэтому почти всегда можно с легкостью понять, что перед нами представители одной эпохи.
В конце XIX века многие ученые вслед за А.Н. Пыпиным, одним из основателей культурно-исторической школы, высказывались о необходимости рассматривать литературный процесс как некий единый пласт, сочетающий в себе писателей гениальных и малоизвестных современному читателю. Тем не менее, идея значимости писателей второго ряда и необходимости сохранения в истории их имен для воссоздания целостного видения эпохи сегодня звучит особо актуально.
Критерии разграничения на «главных» и «неглавных» неоднозначны. Порой сам ход истории в один момент расставляет все необходимые акценты. Рубеж XIX-XX веков стал показательным для судеб русской литературы. Революция неожиданно разделила писательскую братию на «своих» и «чужих». Причем имена последних уходили в небытие вместе с закрывающимися журналами, газетами и событиями «века-
волкодава». «Часто эти страсти, чувства, убеждения и интересы предельно искренне и вместе с тем с завидной целеустремленностью выражались на страницах злободневных, многообразных в жанровом плане материалов, порожденных словесным искусством», - указывает И.А. Книгин [3; 89]. Многие из тех забытых людей вносили когда-то свой посильный вклад в развитие русской культуры, совершали открытия, на которые часто опирались «великие современники», забывая о первоисточниках.
Так случилось и с когда-то известными и авторитетными сотрудниками журнала «Исторический вестник» Борисом Борисовичем Глинским (1860-1917) и Василием Егоровичем Рудаковым (1864-1913). Оба пришли в журнал в 1887 году и вскоре стали близкими друзьями. Однако если о Б.Б. Глинском существует достаточное количество биографических и историко-литературных материалов, то о В.Е. Рудакове подобных сведений нет даже ни в одном справочно-энциклопедическом издании, включая и самый авторитетный на сегодняшний день словарь «Русские писатели. 1800-1917». Примечательно, что перед нами редкий случай, когда «забытые имена» оставляют официальные биографии друг друга. В.Е. Рудаков посвятил специальный материал 25-летию литературной деятельности Б.Б. Глинского в 1912 году. После смерти В.Е. Рудакова в 1913 году в «Историческом вестнике» увидел свет очерк, посвященный его жизни и деятельности, автором которого был Б.Б. Глинский.
Рудаков В.Е. родился 26 апреля (9 мая) 1864 года в Архангельске. Отец его был земским служащим, а предки принадлежали к духовному сословию. В мно-
© М.А. Силашина © M.A. Silashina
годетной семье Рудаковых воспитывалось три сестры и единственный сын. Первоначальное образование он получил в Петрозаводске в приходской школе, откуда был переведен в местную гимназию, а после ее окончания поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. С детства он отличался любознательностью, а литература особо привлекала его внимание. В университете он слушал лекции Е.Е. Замысловского, В.Е. Васильевского, И.Н. Жданова, а также усердно занимался классическими языками. По окончании института Рудаков несколько лет преподавал в Петербургской Первой классической гимназии и Женской гимназии Е.М. Гедда, но «какие-то неприятности с одним из окружных инспекторов побудили его бросить официальную педагогику и выйти в отставку» [2; 358]. После увольнения наступает сложный период в его жизни, когда материальные невзгоды заставляют терпеть острую нужду и искать любые источники дохода. В этот момент он посещает лекции при Археологическом институте, где сближается с профессором И.Е. Андреевским, директором этого учебного заведения, который в тот момент формирует штат сотрудников для работы над «Энциклопедическим словарем» Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Впоследствии В.Е. Рудаков, вовлеченный в издательский процесс, отблагодарит своего наставника, составив полный библиографический свод его трудов и рецензий на них, опубликованный в № 11 журнала «Русское общество охранения народного здравия» за 1891 год. «Выйдя на сцену сознательной жизни под педагогическим знамением, В.Е. Рудаков сохранил до конца своих дней тяготение к вопросам педагогики и русского просвещения в широкой их постановке. Каких-нибудь специальных исследований по сему предмету им не было написано, но тяготение это наблюдается во всех его работах - в рецензиях, в некрологах, в юбилейных очерках и в статьях археологического характера...», [2; 359] - подчеркивает Б. Б. Глинский.
Печатался В.Е. Рудаков в «Журнале министерства народного просвещения», «Наблюдателе», «Русском вестнике», «Вестнике и библиотеке самообразования», в газетах «Новое время», «Санкт-Петербургские ведомости», «Что грозит общественному банку?» и других изданиях. Свои статьи, очерки, некрологи, критические заметки он подписывал криптонимами В.Е.Р., В .Р., Д-ов; Р., Р.Д.К., Р-в, В., Р-в, В.Е., Р-ков, В., Р-ов, В., Р-ъ [4; 413]. Некоторые подготовленные им материалы выходили отдельными книгами и брошюрами: «Четырнадцатый Археологический съезд и тысячелетие города Чернигова [Очерк деятельности съезда]» (СПб., 1908. 48 с.), «Хронологический список учено-литературных трудов Николая Платоновича Барсукова. С указанием материалов для биографии Н.П. Барсукова и некрологов его» (СПб., 1909. 31 с.), где учтён и некрологический материал Б.Б. Глинского об историке, «Последние дни цензуры в министерстве народного просвещения (Председатель СПб. Цензурного комитета В.А. Цеэ)» (СПб., 1911. 59 с.). Большое количество
своих трудов (очерки, рецензии и другой материал) В.Е. Рудаков в течение двадцати лет ежемесячно публиковал в «Историческом вестнике». Обращают на себя внимание и многочисленные критические отклики на самые разные обозрения, среди которых преимущественное предпочтение отдавалось архивным и историческим сборникам.
В 1915 году в свет вышел библиографический указатель «Исторический вестник за семь лет 1905-1911», составленный В.Е. Рудаковым и Т.А. Мартьяновым. Материалы здесь расположены в хронологическом порядке. Справочный том заканчивается алфавитным списком всех авторов, когда-либо печатавшихся на страницах журнала, с упоминанием их имен и псевдонимов, что является немаловажным фактом для исследователей. Каждая отдельная статья имеет подробное библиографическое описание. Если очерк был разделен на части и печатался в нескольких номерах, то под единым названием указываются все выходные данные номеров, где можно найти его продолжение и завершение. «Поручая Рудакову хотя и скучные, кропотливые, непоказные работы, С.Н. Шубинский, мало доверявший в жизни окружающим, однако, охотно доверял В.Е. Рудакову представительство от журнала на разных археологических съездах, результатом какового представительства и были его статьи в этой области, выше переименованные» [2; 366], - указывает Глинский.
Большую часть своей жизни В.Е. Рудаков проработал в Геральдическом Архиве Сената. По долгу службы для историка-публициста был открыт доступ ко многим редким документам. Подготовленные им скрупулезные, фактически выверенные материалы широко использовались в документальных публикациях «Исторического вестника». Сам Глинский признается, что Рудаков много раз помогал ему избегать в работах возможных ошибок. Прочитав некролог или юбилейный очерк с фактической ошибкой в «Новом времени» или других газетах, что случалось нередко, Рудаков звонил Глинскому, ответственному за некрологи и юбилейные статьи в «Историческом вестнике», и предупреждал об обнаруженных неточностях.
Рудаков В.Е. отличался доскональностью во всех своих начинаниях, не упуская никаких мелочей, серьезно и основательно относясь к любому порученному делу. Не случайно сам редактор С.Н. Шубинский доверил ему составление именного указателя к своему труду, о чем свидетельствует письмо, опубликованное Глинским в очерке: «Печатается четвертое издание моих «Исторических очерков и рассказов». К ним нужен «Указатель личных имен». Сам я положительно не в силах исполнить эту работу. Добавлено в четвертом издании всего пять или шесть новых статей, к которым нужны новые имена, а в старых придется лишь пересмотреть цифры страниц» [2; 364]. В.Е. Рудаков со знанием дела выполнил эту просьбу.
Глинский Б.Б. вспоминает: «Любя своего старательного, плодовитого и покорного сотрудника, Шубинский в беседе с Рудаковым принимал всегда добродушно-
шутливый тон, подсмеиваясь над его археологическими писаниями и описательными рецензиями, а также над его полнотой (и пристрастием к пиву): «Ну, смотрите, ведь он лопнет когда-нибудь здесь в кабинете и пивом зальет всю мою библиотеку.
Все мы смеялись и особенно сам объект шутки, понимая, что в безобидных словах Сергея Николаевича кроется как бы отеческая любовь к блудному сыну и обычный ему шарж. Пилил иногда Шубинский его и за частую перемену квартир, что вносило беспорядок в адресную книжку аккуратного редактора «Исторического вестника». В отчаянии от необходимости переписывать его адреса, он ему пишет: «Опять новая квартира! Экий непоседа. Из Нового переулка в Казанскую; из Казанской в Офицерскую; из Офицерской в Эртелев; из Эртелева в Колокольную, теперь из Колокольной куда?»[2; 365]
Личная жизнь Рудакова оказалась несчастливой. Всем сердцем он любил мать, сестру, племянников, но построить свою собственную семью ему так и не удавалось, что воспринималось им как настоящая душевная трагедия, поскольку желание иметь любящих его жену и детей жило в нем всю жизнь. За три года до смерти он все же женится, но уже через год семейный очаг разрушается.
1913 год оказался в некотором роде роковым для «Исторического вестника», поскольку с марта по апрель целый ряд ведущих сотрудников издания - Е.В. Корш, М.В. Шевляков, А.П. Чехов-Седой, С.Н. Шубинский - ушли из жизни. Также «в летних бараках военно-клинического госпиталя на Нижегородской улице смежил навеки свои очи всеми столь любимый, тихий, симпатичный и трудолюбивый В.Е. Рудаков» [2; 355]. Кончина его была неожиданной для всех, кроме Б.Б. Глинского, который знал, что уже с весны 1912 года врачи подчинили жизнь журналиста жесткому режиму, столь неприемлемому для пациента, тем не менее больной все же стал себя беречь: «...на лето уехал в Череповец вместе со старушкой-матерью Дарьей Ивановной к своей любимой сестре Елизавете Егоровне Львовой» [2; 356]. На почтовый ящик Б.Б. Глинского приходит письмо от больного друга: «АтгаББте! Обретаюсь на лоне природы, ем, пью молоко и сплю по три раза в сутки, заполняя остальное время брожением с племяшами в окрестностях города и кой-каким чтением. Здесь тепло ..., вероятно, такожде и в Петербурге. Полагаю, что, сидя ради жары у себя в прохладном кабинете, ты натворил целый ворох статей.» [2; 356]. Осенью адресат все же вернулся в Петербург, сведя тем самым все усилия врачей на нет.
«Нездоровая обстановка маленькой квартиры и отсутствие постоянного надзора и контроля над ним врача заставили <.> оказать на больного давление, чтобы он лег в больницу. Прогрессирующая водянка и его самого напугала, и в начале мая он лег в клинику профессора Яновского» [2; 356], - вспоминает Глинский. Вот как он описывает последние дни жизни В.Е. Рудакова: «Еще за день перед тем я навестил своего друга. Он казался несколько окрепшим и вел беседу со мною о предстоящей
поездке на Юг, в самарские степи, где вольный воздух, тепло и солнце должны были согреть и оживить приходившие в разрушение части его больного организма. В разговоре со мной он высказывал как будто уверенность в возможности этой поездки, ожидая только испрошенного им пособия по месту службы в геральдическом архиве сената; но это пособие медлило прибытием и в результате оказалось до смешного скудным, что больного чрезвычайно огорчило. Я, чем и как мог, пытался поддержать его оптимистическое настроение, старался отвлечь его от печальных мыслей и 24-го июня дал ему последнее прощальное лобзание с тем, чтоб через день принести радостную весть о финансовой возможности для него столь ожидаемой им поездки. Уходя, я бросил на его желтое, как-то вздувшееся лицо тревожный взгляд, и невольно сомнение пробежало в моем мозгу: каким-то я тебя увижу в будущий раз и увижу ли вообще? Уже вечером 26-го июня д-р Таубе сообщил мне по телефону, что его пациент очень плох и что катастрофа не за горами. Оказалось, что после некоторого успокоения накануне Рудаков во весь следующий день чувствовал себя крайне беспокойно, отхаркивание кровью становилось чаще, приступы удушья делались сильнее, он постепенно просил перевести себя в кресла на постель и обратно, а в начале десятого часа выразил желание лечь заснуть и в десять часов пятнадцать минут после двух-трех тяжелых вздохов действительно впал в сон, но не в желанный и укрепляющий, а в вечный, суровый и непробудный. Вместо ожидаемого им приволья самарских степей его настиг холод могилы Волкова кладбища с предварительным этапом в мертвецкой часовне госпиталя, где я и нашел его рано утром 27-го июня» [2; 356-357].
В некрологическом очерке Глинский попытался рассказать о незаурядной личности литературного труженика, о его богатом духовном мире, о примечательных сторонах характера.
К сожалению, публицистические выступления В.Е. Рудакова, как, впрочем, и самого автора очерка, не отличались изяществом слога, но главное их достоинство - фактическая точность, сжатость изложения с тщательными ссылками на источник: «В этом отношении он был неоценимым сотрудником изданий, где работал. На него можно было положиться, и статьи и заметки его со стороны их хронологической генеалогической и фактической достоверности не требовали редакционной проверки. Не обладая повествовательным даром и способностями портретиста при воспроизведении биографии или характеристик описываемых лиц, он для массы читателей был, пожалуй, несколько тяжел и скучен, но для истории русского просвещения он оказал своей добросовестностью в работе и трудолюбием безусловно важные услуги» [2; 362].
Глинский Б. Б. приводит в своем мемуарно-биографическом очерке множество бытовых деталей из жизни В.Е. Рудакова. Такие подробности могут показаться незначительными, но они заметно оживляют личность героя биографического очерка. Подробно
описывается и кончина В.Е. Рудакова: «Мы знаем, каким путем дошел он до бараков военно-клинического госпиталя. 26-го июня, поздно вечером его не стало, а 28-го я опустил дорогого друга в холодную могилу Волкова кладбища на Михневических мостках, рядом с могильным местом сотрудников «Петербургского листка» и напротив могилы недавно скончавшегося писателя С. Соломина-Стечькина. Была глухая летняя пора, почти все знакомые и друзья покойного оказались в разъезде, и лишь очень небольшая кучка людей проводила скромную погребальную колесницу с бренными останками Василия Егоровича до места их вечного упо-
коения. Летнее солнце горело ясно, в воздухе разлита была теплота, а на душе было так холодно, сиро и жут-ко...»[2; 366 - 367].
Рассмотренный некрологический очерк Б.Б. Глинского является до сей поры единственным биографическим источником, связанным с характеристикой жизни и творчества В.Е. Рудакова, и может быть в дальнейшем использован для создания более или менее объективного представления о наследии забытого литератора и определения его места в истории отечественной словесности и журналистики.
Библиографический список
1. Варламов А. Заметки о биографическом жанре // Вопросы литературы. М., 2013. №7-8. С. 25-39.
2. Глинский Б.Б. В.Е. Рудаков // Среди литераторов и ученых: биографии, характеристики, некрологи, воспоминания, встречи. СПб.: Новое время, 1914. 570 с.
3. Книгин И.А. Леонид Егорович Оболенский - литературный критик. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1992. 105 с.
4. Массанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. Новые дополнения к алфавитному указателю псевдонимов. Алфавитный указатель авторов. М.: Всесоюзная книжная палата, 1960. Т. IV. С. 413.
References
1. VarlamovA. Notes about biographical genre // Voprosy Literatury (Literature issues). Moscow, 2013. № 7-8. Pp. 25-39.
2. Glinsky B.B. V. Y. Rudakov // Among writers and scientists: biographies, characteristics, mortuaries, memoirs, encounters. St. Petersbugh: Novoye Vremya (New Time), 1914. 570 p.
3. Knigin I.A. Leonid Egorovich Obolensky - literary critic. Saratov: Publishing house Saratov university, 1992. 105 p.
4. Massanov I. F. Dictionary of pseudonyms of Russian writers, scientists and public figures. New additions to the list of pseudonyms (in alphabetical order). List of the authors. Moscow.: Vsesoyuznaya knizhnaya palata (the USSR Chamber of Books), 1960. Vol. IV. P. 413.
