CC BY
164
Пороль О.А.
Оренбургский государственный университет E-mail: [email protected]
БИБЛЕЙСКИЙ МОТИВ ПУТИ В ЛИРИКЕ АКМЕИСТОВ
В статье впервые рассмотрен библейский мотив пути в лирике акмеистов. Анализ поэтических текстов проведен в семантическом аспекте с применением метода текстовых параллелей. Ключевые слова: мотив пути, мотив дороги, библейский мотив, акмеизм, лирика.
Мотив дороги - один из ведущих мотивов в русской литературе. Мотив пути также встречается в художественных текстах, но критических работ о нем немного. В современном литературоведении стало актуальным рассматривать разного рода лирические путешествия, плавания и прогулки в поэзии акмеизма (Е.А. Куликова), «культуронимы», являющиеся географическими реалиями и определенным культурным фоном (С.Ю. Бер-доносова). Функционирование мотива пути в поэзии акмеизма изучено недостаточно. Так, О.Е. Беспалова концепцию лирического героя Н. Гумилева связывает с представлением о нем, как о страннике, «путь <которого> пролегает не только в мире, где пространство и время обладают характеристиками физического, земного мира, но и в пространстве ментально-духовном, культурном, религиозном» [2: 195].
Среди фундаментальных исследований идеи пути по-прежнему актуальными остаются книга Д.Е. Максимова «Поэзия и проза Ал. Блока» [9] и книга Л. Долгополова «Александр Блок. Личность и творчество», в которой литературовед говорит о том, что первой и «самой важной для Блока гарантией при оценке того или иного писателя, критика, поэта, актера, живописца является наличие пути» [7: 157].
Мотив пути в номинативном и вариативном значении в лирике Блока достаточно частотен. Возникает закономерный вопрос о наследовании акмеистами определенных образов, символов, мотивов поэтики символистов. Существует ли акме (выражение П. Флоренского) образа пути в лирике акмеистов, и какую оно содержит семантическую наполняемость.
Акмеизм стал началом нового художественного понимания силы слова после обращения поэтов к Логосу, библейскому Слову.
«Для акмеистов сознательный смысл слова, Логос, такая же прекрасная форма, как музыка для символистов» [11: 178].
В славяно-русской традиции Слово - это Сын Божий, Логос, Господь Иисус Христос. К Логосу акмеисты устремились, как к возможности защитить себя, искусство слова от скоротечно меняющегося внешнего мира, надвигающейся пустоты. Возникло новое миропонимание, которое позволило постичь мир как целое. Так, в стихотворении О. Мандельштама «Вот дароносица, как солнце золотое» (1915) изображена вершина христианского богослужения, соединения неба и земли, изображен мир в его целостности.
Вот дароносица, как солнце золотое,
Повисла в воздухе - великолепный миг.
Здесь должен прозвучать лишь греческий язык, Взят в руки целый мир, как яблоко простое
[10: 343].
Слово в поэзии акмеистов начинает обретать целостность и гармонию.
Оно вновь становится сакральным, в противовес существующему речевому хаосу эпохи начала XX века. «По существу, нет никакой разницы между словом и образом. Слово есть уже образ запечатанный: его нельзя трогать. Он не пригоден для обихода, как никто не станет прикуривать от лампадки» [11: 222].
«Преодоление символизма», диаволичес-кого дискурса (выражение А. Ханзен-Леве [16]), раздвоенности, восстановление целостного мировоззрения стало причиной поиска акмеистами иного пути. Вполне допустимо, что стремление к целостности стало одной из причин функционирования библейского мотива путь в творчестве Н. Гумилева, А. Ахматовой и О. Мандельштама.
Известная обращенность поэтов к Логосу (устойчивое функционирование в их поэтических концепциях библейских имен и символики) позволила нам провести текстовые параллели между художественными текстами и текстом Библии.
Рассмотрим лексико-семантический фон (термин Е.М. Верещагина) слова путь в тексте Библии.
Христианство в Библии (Евангелии) осмыслено как путь: «Глагола ему Иисус: аз есть путь и истина и живот: никтоже приидит ко Отцу, токмо Мною» [Ин. 14: 6].
Слово путь частотно в Библии. Оно употребляется для описания религиозной и нравственной жизни человека, его нравственных и духовных исканий. В Библии человеку открываются два пути - путь добра и путь зла: «Яко весть Господь путь праведных, и путь нечестивых погибнет» [Пс. 1: 6].
Таким образом, глаголы, говорящие о пути и движении человека, в Св. Писании часто применяются для выражения пути нравственного, духовных исканий людей.
Происходившие в России социально-экономические и социально-культурные процессы на рубеже Х1Х-ХХ веков способствовали возникновению ощущения драматизма земного бытия у многих поэтов и писателей. Очутившись в круговороте совершающихся потрясений, приняв или отторгнув изменения мира, культурная элита пыталась обрести себя, найти свое место, свой путь во времени и пространстве. Обращение к инобытию, к новым преобразованным религиям и, наконец, к Логосу - стало попыткой заполнить возникшую духовную пустоту.
Поиск истины в себе, «своего места во Вселенной» (выражение О. Мандельштама) поневоле «спровоцировал» появление библейского мотива путь в творчестве Н. Гумилева, А. Ахматовой, О. Мандельштама.
Известно, что мотив пути в лирике Н. Гумилева претерпел динамику: в раннем творчестве поэта изображалось реальное географическое пространство. И если особенность ранней лирики Гумилева - уход от современной реальности, стремление к экзотике, то впоследствии в мировоззрении автора происходит приятие действительности такой, какая она есть.
Ты прости нам, смрадным и незрячим,
До конца униженным, прости!
Мы лежим на гноище и плачем,
Не желая божьего пути
(«Франции», 1918) [6: 192].
В стихотворении «Вечное» (1912) семантика пути раскрывается через лексику, выражающую значение духовного поиска: слепое блуждание души, дорога к солнцу от червя, шел... в громах и кроткой тишине, посох.
Я душу обрету иную,
Все, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую Дорогу к солнцу от червя.
И тот, кто шел со мною рядом В громах и кроткой тишине,
Кто был жесток к моим усладам И ясно милостив к вине,
Учил молчать, учил бороться,
Всей древней мудрости земли, -Положит посох, обернется И скажет просто: «Мы пришли».
(«Вечное», 1912) [5: 85].
Слова «солнце» и «червь» - известные по своей смыслоемкости библейские образы. Христос в русской культурной традиции отождествляется с образом Солнца. Например, в праздничной песне Рождеству Христову встречается выражение: «Тебе кланяемся Солнцу правды», в акафисте Иисусу Сладчайшему: «Воссия вселенней просвещение истины твоея» (Воссияло для всей Вселенной просвещение Твоей Истины, то есть воссияло как Солнце). В святоотеческой традиции принято считать, что «праведники, возрожденные словом Божиим, воссияют некогда, как солнце в царствии Отца их». Образ червя по специфике своих ассоциаций сложнее, чем образ солнца, мог быть заимствован автором из книг Ветхого Завета, Псалтири или в более поздних вторичных литературно-философских текстах. В Псалтири есть псалом [Пс. 21: 7], где скорбно описываются крестные страдания Христа: «Аз же есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей» [13: 23].
Земная жизнь в представлении Гумилева - долгая и суетная жизнь, поэтому поэт свою земную жизнь (путь) называет томлением:
Я не прожил, я протомился Половину жизни земной,
И, Господь, вот Ты мне явился Невозможной такой мечтой.
(«Я не прожил, я протомился...», 1915)
[6: 74].
Можно утверждать, что замена мотива дороги на мотив пути свидетельствует о выборе поэтом духовного вектора: от горизонтального (географического) движения к движению по вертикали. В стихотворении «Потомки Каина» (1909) можно наблюдать сосуществование двух мотивов: широкого вольного земного пути и пути трудного, крестного.
Для юношей открылись все дороги,
Для старцев - все запретные труды,
Для девушек - янтарные плоды И белые, как снег, единороги.
Но почему мы клонимся без сил,
Нам кажется, что Кто-то нас забыл,
Нам ясен ужас древнего соблазна,
Когда случайно чья-нибудь рука Две жердочки, две травки, два древка Соединит на миг крестообразно?
(«Потомки Каина», 1909) [4: 254].
Слово «путь» в лирике Мандельштама не является частотным, несмотря на доминирующее количество употреблений такого слова, как пространство. Заметим, что семантика и частотность слова «пространство» в поэтическом языке Мандельштама подробно исследована П.Г. Пановой [12]. По нашему наблюдению, слово «путь» в библейском аспекте встречается у Мандельштама как осознание крестного пути в стихотворении «Душный сумрак кроет ложе.» (1910).
Душный сумрак кроет ложе,
Напряженно дышит грудь.
Может, мне всего дороже Тонкий крест и тайный путь.
(«Душный сумрак кроет ложе.», 1910)
[10: 319].
«Вспоминая» о смерти, испытывая «непобедимый страх таинственных высот» перед непостижимой вечностью, поэт неизбежно произносит слово «путь». Например, в стихотворении «Я ненавижу свет.» (1912):
Будет и мой черед -Чую размах крыла.
Так - но куда уйдет Мысли живой стрела?
Или, свой путь и срок,
Я, исчерпав, вернусь:
Там - я любить не мог,
Здесь - я любить боюсь [10: 101].
Впоследствии в поздней лирике Мандельштама возникнет образ усталого путника, не достигшего своей цели:
Я в сердце века. Путь неясен,
А время удаляет цель -И посоха усталый ясень,
И меди нищенскую цвель.
(«Я в сердце века. Путь неясен.», 1936)
[10: 254].
Так, в поэтике Мандельштама мотив пути обладает культурной и религиозной семантикой.
В поэтическом словаре Ахматовой мотивы пути, дороги не являются частотными в силу ее камерного стиля, ее «по-домашнему угловатому слову» (по выражению Ю. Тынянова). В стихотворении «За узором дымным стекол» (1910) говорится о небольшом отрезке дороги: до погоста.
А дорога до погоста Во сто раз длинней,
Чем тогда, когда я просто Шла бродить по ней.
В «поэтической» концепции пространства и времени А. Ахматовой прослеживается изменение (сжатие или расширение) обычного географического пространства для передачи глубинных душевных потрясений. Географическое пространство в таком случае легко преодолевается при достижении высоких целей:
Как зачарованная шла Через моря и реки
(«Я любимого нигде не встретила...», 1914) [1: 176].
И когда друг друга проклинали В страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали,
Как земля для двух людей мала
(«И когда друг друга проклинали», 1909) [1: 18].
Сюжетное действие развертывается на очень широком и разнообразном географическом фоне (моря, реки, страны).
Однако в творчестве Ахматовой движение по горизонтали и движение по вертикали сосуществуют. Семантика слова «путь» в поэтическом тексте Ахматовой тождественна слову «свет». Например, в 4-й строфе стихотворения «Помолись о нищей, о потерянной» (1912) указанный ангелом «невидимый» свет - это скорбный земной путь.
Отчего же Бог меня наказывал Каждый день и каждый час?
Или это Ангел мне указывал Свет, невидимый для нас? [1: 97].
В стихотворении поэта говорится не только о внешнем, но и о внутреннем свете - святости. Подобная мысль встречается у автора «Полного церковнославянского словаря» Г. Дьяченко: «слова свет и свят филологически тождественны» [8].
Итак, свет в стихотворении Ахматовой -это категория истинного пути в земном мире, сама святость и стремление к ней.
Наблюдение над мотивом путь в лирике акмеистов, его семантический анализ в творчестве каждого из трех позволил сделать вывод о динамике понимания движения в сознании авторов: от горизонтального (мотив дороги) к движению по вертикали (мотив пути).
Думается, что выявление специфики восприятия поэтами пути позволит в дальнейшем подойти к составлению сравнительной типологии пространственно-временной организации их поэтических систем.
24.08.2012
Список литературы:
1. Ахматова, А.А. Собр. соч. в 6 т. Т. 1. Стихотворения 1904-1941. - М.: Эллис Лак, 1998. - 968 с.
2. Беспалова, О.Е. Текстообразующая функция категории «пространство» в поэтических текстах Н. Гумилева // Пространство и время в художественном произведении: Сборник научн. статей / Сост. и науч. ред. А.Г. Прокофьева, С.М. Скибин,
B.Ю. Прокофьева. - Оренбург: Издательство ОГПУ, 2002. - 276 с.
3. Библия. - М., 1992. - 895 с.
4. Гумилев, Н.С. Полное собр. соч. в 10 т. Т. 1. - М.: Воскресенье, 1998. - 502 с.
5. Гумилев, Н.С. Полное собр. соч. в 10 т. Т. 2. - М.: Воскресенье, 1998. - 344 с.
6. Гумилев, Н.С. Полное собр. соч. в 10 т. Т. 3. - М.: Воскресенье, 1999. - 464 с.
7. Долгополов, Л. Александр Блок. Личность и творчество. - Л.: Наука, 1980. - 224 с.
8. Дьяченко, Г. Полный церковно-славянский словарь. - М., 2001. - 1120 с.
9. Максимов, Д.Е. Поэзия и проза Ал. Блока. - Л., 1975. - 552 с.
10. Мандельштам, О.Э. Полное собрание стихотворений. - СПб.: Академический проект, 1997. - 720 с.
11. Мандельштам, О.Э. О природе слова // Собр. соч. в 4 т. Т. 1. Стихи и проза 1906-1921. - М.: Арт-Бизнес-Центр, 1999. -
C. 222.
12. Панова, Л.Г. Пространство и время в поэтическом языке О. Мандельштама // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. - 1996. - Т. 55, №4.
13. Пороль, О.А. Онтологическое пространство и времени в поэзии Н. Гумилева / О.А. Пороль // Вестник Российского университета дружбы народов. - 2011. - №1. - С. 20-26.
14. Тынянов, Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М.: Наука, 1977. - 574 с.
15. Флоренский, П. Собрание сочинений. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. -М.: Мысль, 2000. - 446 с.
16. Ханзен-Леве, А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. - СПб., 1999. - 512 с.
Сведения об авторе:
Пороль Ольга Анатольевна, доцент кафедры русской филологии и методики преподавания русского языка Оренбургского государственного университета, кандидат педагогических наук 460018, г. Оренбург, пр-т Победы, 13, ауд. 1106, тел. (3532) 372436, е-таіі: гшШ@ mail.osu.ru
